Текст книги "Алмазный башмачок"

Глава 17

– Вот что значит иметь влиятельных друзей! – торжествующе воскликнула Корделия, закрывая за собой следующим утром дверь, ведущую в будуар супруги наследника престола. – Михаэль отправился в Париж за девочками и вернется с ними не ранее следующего утра, так что я на целые сутки свободна как ветер. Как это ты только додумалась послать за детьми его самого!

– Правда, здорово вышло? – самодовольно спросила Тойнет. Потом лицо ее стало озабоченным. – Как бы я хотела отослать его подальше, и навсегда, Корделия. Как ужасно, что он так с тобой обращается. Почему бы мне не рассказать про это королю?

– Ты знаешь почему. – Корделия свернулась клубочком в углу дивана, сбросив туфельки и поджав под себя ноги. Она была в утреннем неглиже и наслаждалась свободой движений – кринолин и корсет отсутствовали. – Король будет разгневан, если узнает про эту мерзость. Ты же знаешь, как он не любит слушать неприятные вещи.

Она отщипнула виноградину от кисти, лежащей на блюде на боковом столике.

– Мне кажется, он уже слышал о неудаче моего мужа… о его нежелании… О, я не знаю, как назвать это, Корделия. – Тойнет отрезала небольшую веточку винограда маленькими серебряными ножницами. – Мне так неудобно. Все только и шепчутся об этом. А если он не наградит меня ребенком, брак может быть расторгнут и меня отправят домой.

С минуту она сумрачно жевала виноград.

– Можешь себе представить, что значит быть отправленной обратно в Вену с позором? Несостоявшаяся жена! Я даже боюсь помыслить о таком исходе!

– Да, это было бы ужасно, – согласилась Корделия. – Но этого не будет, потому что кто-то должен разобраться в этом и все устроить.

– Но что, если виноватой окажусь я? – всхлипнула Тойнет.

– Как это может быть? Ты прекрасна, ты дочь императрицы, ты молода и очаровательна. Половина жителей Франции уже в тебя влюблена, да и сам король обожает тебя.

Щеки Тойнет порозовели.

– Да, похоже, все так и есть, не правда ли?

Корделия едва заметно улыбнулась. Как бы она ни любила свою подругу, но не могла не замечать ее тщеславия. Ее всегда было так просто вывести из удрученного состояния сказанным к месту и вовремя комплиментом.

– Твой муж очень был раздосадован тем, что ему пришлось ехать за дочерьми? – спросила супруга наследника престола, снова обретая свое обычное веселое настроение.

– Да, но по крайней мере он не смог обвинить в этом меня, – произнесла Корделия, наливая две чашки кофе. – Честно говоря, он даже не пришел сегодня ночью ко мне.

– Ага. – Тойнет, похоже, это известие не удивило. – Я слышала, что король позволил прошлой ночью нескольким своим приближенным посетить Олений парк и как следует там порезвиться. Возможно, среди этих счастливцев был и твой муж?

– Возможно, – вслух подумала Корделия.

В Оленьем парке к услугам Михаэля было сколько угодно проституток, чтобы он мог отвести свой гнев. Хотя он мог и просто не явиться к ней, решив, что с его стороны не особенно умно вымещать свою ярость на жене, которой утром предстоит визит к супруге наследника престола.

– Но как ты об этом узнала? – спросила она.

Тойнет слегка покраснела.

– Я слышала, как мадам Дюбарри говорила об этом с Нуалли.

– Неужели ты подслушивала? Как только тебе не стыдно! – со смехом воскликнула Корделия. – Ты едва удостаиваешь Дюбарри кивком головы и в то же время подслушиваешь ее разговоры.

– По крайней мере я не плутую во время игры с королем, – парировала Тойнет. – Не могу себе представить, как ты отважилась на это, Корделия.

– Что ж, в иных обстоятельствах я бы никогда не посмела. Но уж больно мне хотелось оставить в дураках своего муженька.

– Ты использовала наш трюк с зеркалом?

– Да, и он великолепно сработал.

– Ты невыносима, Корделия! – воскликнула Тойнет.

Корделия счастливо рассмеялась, почувствовав себя совсем как в былые времена, когда они с Тойнет резвились в своих частных апартаментах в Шенбрунне. Ее смех слился со смехом Тойнет, и никто из них не услышал, как дверь в комнату открылась.

– Сколь приятно слышать ваш чудесный смех.

Подруги вскочили на ноги. В дверях со снисходительной улыбкой на лице стоял король. Выражение лица стоящей у него за спиной графини де Нуалли было гораздо менее обнадеживающим.

– Сир… я… я… не… вы оказываете мне слишком много чести.

Заикаясь от неожиданности, Тойнет присела в реверансе. Корделия, опередив с реверансом подругу, лихорадочно размышляла, удастся ли ей ногой достать опрометчиво сброшенные туфельки.

– Княгиня Саксонская, вы выглядите совершенно очаровательно. Встаньте… встаньте. – Король сопроводил свои слова жестом руки. – Не позволите ли вы мне поговорить наедине с ее высочеством супругой наследника престола?

Обрадованная Корделия, делая реверансы, отступила спиной к двери, подхватила свои туфельки и выскочила из комнаты. Последнее, что она видела, было настороженное выражение лица Тойнет. Король, как правило, не посещает без предупреждения даже свою внучку.

Она почти выбежала из королевских покоев. Подхватив руками юбки, она бежала по лестничным маршам, которые вели к апартаментам Тойнет, наслаждаясь свободой движений, возможностью делать большие шаги, а не семенить по паркету. Завернув на полном ходу за угол на верхней площадке лестницы, она с полного разбега налетела на виконта Кирстона и, чтобы остановиться, раскинула в стороны руки.

– О, я не видела, куда бегу! – воскликнула она, обнимая его руками за талию. – Но до чего удачно, что именно ты спас меня от падения.

Она посмотрела на него, по-прежнему не разжимая рук.

– Ты можешь поверить, что я пять минут назад была босиком в присутствии самого короля?

Веселье, переполнявшее Корделию, лучилось в ее глазах и играло в голосе, и Лео мгновенно вспомнил ту беззаботную, проказливую девушку, которая бросила ему цветы в Шенбрунне. Но теперь он видел под внешним покровом веселья темный полог обретенного опыта, и это наполнило его душу горьким состраданием. Корделии, увы, никогда не суждено снова стать той девушкой. Со слишком многими иллюзиями она рассталась за чересчур короткое время, чтобы обрести былую беззаботность.

– Послушай, Корделия, отпусти же меня! – со смехом запротестовал он, бросая взгляд через плечо.

К счастью, коридор в этот момент был пуст.

– Нет, – ответила она ему, улыбаясь. – Ты теперь снова мой муж по доверенности и в твои обязанности входит держать меня, чтобы я не упала.

– О чем ты говоришь? – Не в силах удержаться, он улыбнулся ей в ответ.

Она была совершенно очаровательна, и тело ее, не закованное в корсет, так и играло под тонким муслином платья.

– Михаэль уехал в Париж по повелению короля и супруги наследника престола, – сияя глазами, рассказала она ему. – Они послали его привезти девочек, чтобы они были представлены королю. О, если бы ты видел в этот момент его лицо! Ему пришлось сказать, что польщен такой честью, но он едва не скрипел зубами от злости. Итак, у меня временно нет мужа, и я снова перехожу под твое покровительство. А еще завтра будет охота, – добавила она. – Не могу дождаться, я целую вечность не ездила верхом.

Руки ее по-прежнему обвивали талию Лео. Склонясь к ней, он увидел свое отражение в бездонных озерах ее глаз.

– И я смогу прийти к тебе ночью. – Голос ее стал едва слышным, но полным чувственного напряжения. – Мы сможем провести целую ночь вместе, Лео. Можно мне прийти?

Он попытался здраво взглянуть на вещи, но видел перед собой только громадные сверкающие глаза, зовущие его ринуться в бурю ее чувственных страстей. Наполовину смеясь, наполовину раздраженно, он завел руки за спину и попытался освободиться от ее объятий.

– Ради Бога, Корделия, вспомни, где мы находимся. Пусти меня, девочка!

– Я все еще нетвердо стою на ногах, – капризно произнесла она, крепко сплетая пальцы. – И в любом случае одна из обязанностей моего супруга по доверенности – поддерживать меня.

Лео снова огляделся по сторонам. В дальнем конце коридора появились двое придворных. Лео бросилась в глаза приоткрытая дверь, которая вела в смежную с коридором комнату. Ему наконец удалось вырваться из объятий, и, схватив Корделию за руку, он затащил ее в эту комнату, ногой захлопнув за собой дверь.

– Ты совершенно невыносимое создание.

Корделия только улыбнулась в ответ.

– Мы здесь в полной безопасности, не правда ли?

Быстрым движением она проскользнула у него за спиной и повернула в замке ключ.

Она прислонилась спиной к двери, глаза ее сверкали, губы приоткрылись.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– И я, ко всем своим грехам, люблю тебя, ужасная девчонка!

Он притянул ее в свои объятия и принялся крепко целовать, потом отстранил от себя.

– Ну а теперь, будь добра, расскажи мне все с самого начала. Объясни, о чем это ты болтала в коридоре.

– Я не болтала, – возразила она. – Просто я на время свободна от Михаэля, и скоро здесь появятся девочки. И мы можем провести вместе целую ночь!

– Но куда уехал Михаэль?

– Он должен привезти девочек. – Она рассказала ему про хитрый план Тойнет. – И, коль скоро они окажутся здесь, я намереваюсь многое изменить в их жизни. Если супруга наследника престола и король проявят к ним участие, то быть при них должна я, а не мадам де Неври, разве не так?

Лео нахмурился.

– Да, хорошо бы. Но я не могу себе представить, как на это отреагирует Михаэль. Он не сказал тебе, когда вернется?

– Нет, он вообще не говорил со мной с того вечера в опере. Я даже не знаю, где он провел прошлую ночь. Михаэль не пришел ко мне, а месье Брион сказал, что он уехал утром на рассвете. – Она снова вскочила на ноги. – Мы можем провести вместе целую ночь.

– Но Брион узнает, что тебя не было дома.

– Ах, мы с Брионом заодно, – сказала она, кивая головой. – Ты должен знать, что я обзавожусь союзниками.

Взгляд его стал острым.

– Объясни.

Она кратко поведала ему о своем молчаливом союзе с мажордомом.

– Я становлюсь мастером политических интриг, милорд, – закончила она, снова кивая головой.

Он не мог не усмехнуться ее проделкам, но одновременно не таил своего восхищения. Корделия была еще очень юна, но в скором времени обещала стать весьма опытной придворной дамой.

– Приходи ко мне в полночь, – сказал он, скрывая под внешней небрежностью охватившее его желание.

Эту ночь он собирался сделать такой, чтобы Корделия запомнила ее до конца своей жизни.

– Не знаю, смогу ли я вынести такое ожидание, – произнесла Корделия севшим от волнения голосом. – Как же мне дотерпеть до полуночи? Ведь сейчас только одиннадцать часов.

– Скоро ты поймешь, моя милая, что у ожидания есть свои прелести, – ответил он. Глаза его горели золотым пламенем, в них ясно читалось обещание счастья. – Но нам надо обсудить другие проблемы. Если ты покинешь Михаэля в моем обществе, то будешь обречена на жизнь в изгнании. О таком скандале будут знать все европейские дворы, и мы станем при них нежеланными лицами. Вдобавок над тобой будет все время висеть угроза преследования со стороны твоего мужа. Ты готова ко всему этому, Корделия?

– Да, разумеется. Но ведь мы можем жить как частные лица, разве нет? Жить как обычные граждане в твоем поместье или где-нибудь еще. Ведь у тебя же есть поместье в Англии?

– Да, конечно. Но, я надеюсь, ты представляешь себе, что это будет за жизнь…

– О, конечно, представляю, – страстно прервала его она. – Жизнь с тобой, в любви и согласии. Только мы двое, и никого больше. Я и мечтать не могу о чем-нибудь более желанном.

Больше всего на свете он хотел бы согласиться с ней, но должен был за двоих думать о реалиях жизни. Страстная любовь не длится без конца. И как он может быть уверен в том, что увлеченность Корделии сможет пережить годы и годы их совместной жизни?

– Моя милая, ты должна хорошенько все взвесить, – помрачнев, произнес он. – Тебе ведь только шестнадцать лет. Жизнь в позорном изгнании, в английской глуши может очень быстро наскучить. Если у нас появятся дети, у них не будет никаких прав. Ты подумала об этом?

– Нет, не подумала. – Она нахмурилась, сияние в ее взоре погасло. – Но ведь мы будем их любить…

– Маленьким этого хватит, но они будут обречены носить груз своего происхождения всю жизнь. Подумай об этом, Корделия.

– Тогда, возможно, нам не надо заводить детей, – предположила она. – Нам хватит и твоих племянниц, разве не так? Не можем же мы оставить их с Михаэлем.

Она выпалила первое, что пришло ей в голову. Все это настолько неожиданно обрушилось на голову Корделии, что у нее не было возможности обдумать все варианты – так полно поглотила ее любовь. Но разумеется, дети тоже были частью любви, ее будущим.

У Лео, наоборот, было очень много времени для размышлений. Он взял ее за руку.

– Нет, я не могу оставить их Михаэлю. Не представляю себе, что я готов для этого сделать. Они дети Эльвиры, и я несу ответственность за них.

– Да, конечно, я все понимаю, – нетерпеливо произнесла она. – Ведь именно это я и хочу сказать…

– Послушай, Корделия, – он взял в руки и вторую ее ладонь, – похитить у мужа жену – это одно дело. Михаэль может дать тебе развод, чтобы стать свободным и взять себе другую жену. Это вполне вероятно. Но похищение детей является уголовным преступлением и карается смертью. По доброй воле Михаэль никогда не отдаст своих детей.

– Тогда нам останется сбежать куда-нибудь на край света и взять себе другие имена, – просто сказала она.

Лео замолчал, хмуро глядя на пол, машинально отметив на толстом слое пыли цепочку тонких следов. Вероятно, их оставила мышь. Корделия, почувствовав неловкость от наступившего продолжительного молчания, глубоко вздохнула и сказала:

– Ты больше не хочешь увезти меня, Лео? Может быть, ты обдумаешь все еще раз? Я пойму, не беспокойся. Девочки – это твоя кровь и плоть. И в первую очередь нам надо думать о них.

– Нет, я не изменил своего мнения, – поднимая голову, ответил он. – Я только хотел объяснить тебе, как все это сложно. Я ведь не волшебник из сказки, дорогая. И у меня нет волшебной палочки.

– Понимаю, – сдавленным голосом произнесла она.

– Ты ведь не можешь возвратиться в Вену…

– Нет, конечно, не могу! – воскликнула она. – Мой дядя тут же отправит меня обратно к Михаэлю.

– Как я уже и говорил, – подавленно продолжал он, – ты не можешь вернуться в Вену. Если я раздобуду для тебя паспорт, то, возможно, ты сможешь отправиться инкогнито в Англию. Моя сестра и ее муж приютят тебя.

Его лицо при этих словах стало еще более хмурым. Лиззи была пылким созданием с головой, полной романтических образов. Она всем сердцем и душой приняла бы участие в таком приключении, но ее муж Френсис вряд ли разделил бы ее энтузиазм. Ему едва ли окажется по душе идея скрывать под крышей своего дома супружескую неверность, особенно если сбежавшую жену разъяренный муж преследует по всему континенту. Корделия, крестница императрицы и жена князя, была, в отличие от него, далеко не простая обывательница.

– А ты разве не будешь со мной? – робко спросила она.

– Не сразу. Будет слишком много подозрений, если мы исчезнем одновременно.

– А что с девочками?

– Пока не найду способа выкрасть их у Михаэля, я должен иметь возможность присматривать за ними. Поэтому я буду поблизости от них.

– Да, я понимаю, – едва слышно произнесла она.

Лео любит ее. И любит так, что готов спасти ее от нелюбимого мужа. Но его любовь к детям сестры и ответственность за них пересиливают любовь к ней. Она должна смириться с этим. И не должна пытаться что-либо изменить. Лео еще предстоит найти выход из сложного положения. Она должна помочь ему сделать это.

– Я уже сказала тебе, Лео, что, пока у меня есть твоя любовь, я неуязвима. Я могу оставаться мужней женой, если буду знать, что мои друзья со мной. Матильда, Кристиан, Тойнет и ты.

В глазах ее блестели слезы, взор светился искренностью.

– Я буду оставаться с Михаэлем, пока мы не придумаем, как взять с собой девочек. Если ты не откажешься от меня, Лео, я смогу вынести все.

И он снова с горечью подумал о том, что если любовь может сделать такое ожидание более сносным для Корделии, то она же делает это невозможным для него. Он хотел бы отправить ее к Лиззи как можно скорее, как только удастся организовать это. А потом он стал бы устраивать девочек. Но, если уж Корделия не хочет, чтобы он отправил ее одну, необходимо держать свои планы в тайне.

– Ладно, я что-нибудь придумаю, – убежденно сказал он. – Но я хотел бы, чтобы ты подумала обо всех тех проблемах, которые преподнесет нам жизнь. Подумай хорошо, любовь моя, ибо то, что мы сделаем, нельзя будет изменить.

– Я знаю это. Неужели я не понимаю? – сказала она, сжимая его руки. – И я вовсе не хочу изменять это, Лео. Не захочу никогда.

– Никогда – довольно длинный срок, – ответил он, и радостная улыбка озарила его лицо.

Брат одной из обитательниц Оленьего парка служил начальником полиции парижского района Ситэ. Так что паспорт, если хорошенько попросить, можно будет раздобыть через него. Он мог бы отправить Корделию из Парижа недели через две.

А пока что у них впереди целая ночь. И в его воображении уже рисовались картины одна греховнее другой.

– Если хочешь, сегодня после обеда я могу проводить тебя к Матильде.

Голос Лео был спокоен, как океан при штиле, но он надеялся, что Корделия сможет прочитать в нем его эротические мечты.

– О, это было бы прекрасно! – воскликнула она. – Я так по ней скучаю. – Она подалась к нему и погладила по щеке. – Мы сделаем это, Лео, я верю, нам это удастся.

Убежденность наивной юности? Или неисправимой оптимистки? Повернув голову, он губами дотянулся до ее ладони и поцеловал ее.

– Приходи ко мне, когда пробьет полночь, – сказал он, осторожно беря ее за подбородок и целуя губы, полуопустившиеся ресницы, кончик носа. – А теперь тебе надо идти.

Он встал, привлек ее к себе, открыл дверь так, чтобы створка скрывала его от проходящих по коридору людей.

– Ступай и не оглядывайся.

Подождав пять минут, он тоже вышел из комнаты, сделал несколько шагов по коридору и смешался с толпой придворных, торопившихся к утреннему выходу короля. Высокий стройный мужчина в светло-сером сюртуке с красной шелковой подкладкой небрежно шествовал куда-то в толпе спешащих людей. И никто не смог бы угадать, что его спокойная полуулыбка скрывала за собой изысканные эротические мечты и жестокую прозу жизни.

Князь Михаэль сидел, сложив руки на груди и откинувшись на спинку сиденья, пока его карета пробиралась по узкой дороге из Версаля в Париж. В ногах у него стоял все тот же кожаный сундук. Сам он невидящим взором уставился в тускло освещенное пространство кареты.

Перед его глазами еще стоял тот хитрый взгляд, которым обменялась супруга наследника престола с Корделией. Они смеялись над ним. Но последним смеяться будет все-таки он, угрюмо пообещал себе князь.

У него не было другого выхода, как только повиноваться приказу короля, но если он отошлет Корделию из Версаля, то, разумеется, у его дочерей не будет оснований оставаться при дворе. Кстати бы пришелся какой-нибудь несчастный случай, который заставит отправить ее обратно в Париж. Например, сотрясение мозга при падении с лошади…

Князь понимал, что это было бы только временным решением проблем, связанных с Корделией. Каждый ее поступок убеждал в том, что она столь же не соответствует его представлениям об идеальной жене, как и Эльвира. Пока что ему нравилось делить с ней ложе, но вскоре он пресытится этим. Ему нужен сын, и, как только она принесет наследника, надобность в ней минует. Если ему удастся устроить свой отъезд из Версаля и возвращение в Пруссию, он сможет состряпать там обвинение в супружеской неверности и заключить ее в монастырь. Это будет наилучшим выходом из ситуации и вполне заслуженным наказанием для такого своевольного и легкомысленного создания.

Лишь ближе к вечеру он добрался до своего дома на рю де Бак. Помощник мажордома почтительно склонился в поклоне, как только князь переступил порог дома.

– Когда вам будет угодно отобедать, милорд?

– Позднее, – раздраженным жестом отмел князь его предложение. – Принесите кларет в библиотеку и немедленно пошлите за мадам де Неври.

Луиза сражалась со своей простудой, голова ее была увенчана тюрбаном из полотенца, на плечах красовался плед, в руках она держала бокал с настойкой из целебных трав, обильно разбавленной жидкостью из заветной фляжки. Девочки сидели за столом, прилежно переписывая в свои тетрадки буквы из учебника. В комнате царила тишина.

– Милорд просит гувернантку зайти к нему в библиотеку, – намеренно наглым тоном провозгласил появившийся в дверях слуга.

Гувернантка не только не пользовалась любовью домочадцев, но к ней относились с едва скрываемым презрением. Дети подняли взгляды от своих тетрадок, в их глазах светилось любопытство. Луиза кашлянула и уставилась на слугу.

– Князь Михаэль сейчас в Версале, – гундосо просипела она.

– Отнюдь нет. Он в своей библиотеке и требует вас к себе сию же минуту.

Слуга втянул воздух носом. Густой запах бренди смешивался с ароматом травяной настойки. Слуга отвесил шутовской поклон и удалился, даже не позаботившись закрыть за собой дверь.

Луиза в волнении вскочила на ноги. Плед упал на пол, когда она стала развязывать плотно накрученный тюрбан.

– О Боже мой! Почему это князь так неожиданно вернулся? Как я могу показаться ему в таком виде? Где парик? О Боже, да я же в старом платье! Что он обо мне подумает?

Наконец причитания Луизы затихли – подхватив юбки, она поспешила по коридору в сторону библиотеки, размышляя на ходу о том, заметит ли князь измазанный грязью подол ее нижней юбки.

Амелия и Сильвия бросили на стол перья, одновременно вскочили на ноги и пустились по комнате в беззвучном танце, празднуя краткий миг свободы. Так они делали каждый раз, когда оставались без присмотра гувернантки.

– Как ты думаешь, мадам Корделия тоже приехала вместе с папой? – задохнувшись, Амелия упала в кресло.

– Да, да, да! – захлебываясь от радости, затараторила ее сестра, кружась в танце, как восточный дервиш, в центре комнаты. – И месье Лео вместе с ней!

Амелия снова вскочила, схватила сестру за руки, и они закружились по комнате, из причесок во все стороны посыпались шпильки. Устав прыгать, девочки с размаху упали на пол.

– Что это вы делаете на полу? – разбил их мечты разъяренный голос гувернантки.

Девочки тут же вскочили на ноги, оправили юбочки и сложили ручонки, виновато глядя на гувернантку. Луиза выглядела так, словно пережила какое-то невероятное потрясение. Парик сбился набок, сквозь слой пудры на щеках пробивались пятна румянца.

– Садитесь за стол, – резко бросила она, – и продолжайте заниматься.

Потом повернулась к открытой двери и визгливо позвала:

– Мари… Мари… ну где же ты, девочка?

– Здесь, мадам, – запыхавшись, влетела в комнату няня.

– Собери лучшие платья мадемуазель Амелии и Сильвии, а также все необходимое для поездки.

Нянька замерла на месте с приоткрывшимся от удивления ртом. Дочери князя никогда не покидали дворец на рю де Бак, за исключением скучных прогулок с гувернанткой в соседнем парке да редких поездок в карете с виконтом Кирстоном.

– А куда мы поедем, мадам? – спросила Сильвия, грызя от волнения ногти и даже не замечая горького вкуса пасты, которой они были намазаны.

– Не ваше дело! – бросила в ответ гувернантка, испытывая извращенное удовольствие от того, что держит их в неведении. – Делайте уроки, не то останетесь без ужина.

Девочки послушно склонили головки над столом, но молча переглянулись горящими от восторга глазенками. Что же сегодня творится?

Луиза открыла заветную фляжку и сделала такой изрядный глоток, что его хватило бы даже лесорубу после долгого трудового дня. Она все еще не пришла в себя.

Девочек потребовали в Версаль, чтобы представить их там королю и супруге наследника престола! Это была неслыханная честь. Но, хотя князь и не распространялся о событиях, которые этому предшествовали, гувернантке было совершенно ясно, что он почему-то крайне недоволен этим. Он дал Луизе понять, что поведение детей станет мерилом ее педагогического таланта, но во дворце она в основном будет сидеть в отведенных для них комнатах. На публике девочки будут появляться в сопровождении молодой княгини.

В том, что это проделки княгини, гувернантка ни минуты не сомневалась. Эта своенравная, не признающая авторитетов, фривольная девчонка внесла сумятицу в тщательно налаженную жизнь Луизы. И вдобавок ко всему это нездоровье! Хотя князь даже не обратил внимания на ее покрасневший нос и слезящиеся глаза. Он пил вино и отдавал распоряжения, уставясь взором в какую-то точку на стене поверх ее головы.

Что-то бурча, гувернантка вновь намотала полотенце на голову и приложилась к фляжке. Сильвия и Амелия, блестя глазенками от смеха и восторга, в очередной раз обменялись взглядами.