Текст книги "Острые края"

Глава 19

– Мои образы выражают грубую силу и секс, – говорил молодой человек в потертых джинсах и фланелевой рубашке, нависая над Юджинией, которая изучала скульптуру, установленную на подставке.

– Понимаю, – кивнула она. – Силу и секс.

– В самой примитивной форме.

– Ясно.

Судя по табличке рядом с экспонатом, скульптора звали Кевин Лэнтон. Он был строен и весьма привлекателен. Действительно, в художниках и скульпторах есть нечто особенное, подумала Юджиния. Хотя она общалась с ними уже много лет, ей все же не удавалось удержаться от некоторой романтизации представителей этой профессии, точнее, представителей этого рода занятий. Они нравились ей даже тогда, когда она не одобряла их произведения. У них, вне зависимости от особенностей характера и темперамента, была общая черта: они считали работу главным делом своей жизни. Это их страсть, их убежище, а в некоторых случаях последний барьер, отделявший их от безумия.

Самые талантливые из тех, с кем Юджинии доводилось встречаться, творили потому, что не могли этого не делать, оказывались заложниками сил, которые заставляли их браться за кисть и становиться к мольберту. Они жили словно на краю пропасти. Однако творчество иногда дарило им радость, неведомую остальным людям, далеким от искусства. Юджиния прекрасно знала, что они дорого платили за моменты вдохновения, но зато им удавалось создать нечто такое, что позволяло другим людям хотя бы на несколько секунд ощутить его жар.

В ее отношениях с Сайрусом все по-другому, подумала Юджиния, и душу ее наполнила грусть. Она знала, что ей будет тяжело и больно, когда они расстанутся, однако то недолгое время, отпущенное им судьбой, она жила полной жизнью.

Было десять тридцать утра. Юджиния не без труда пробиралась в толпе по узким проходам между павильонами, выстроившимися вдоль Харбор-стрит.

Сайрус и Рик вместе с Джейкобом Хаустоном, спрятавшимся под одеялом на заднем сиденье джипа, два часа назад отбыли на пароме в Сиэтл, с обратным рейсом прибыла новая группа журналистов.

Художники, скульпторы и ремесленники, участвующие в ежегодном фестивале Дэвентри, заранее подготовились к наплыву потенциальных покупателей. В воздухе реяли флаги и вымпелы, на территории, отведенной под фестиваль, расположилось по меньшей мере три дюжины красочных павильонов, в которых были выставлены картины, изделия из стекла и керамики, скульптуры из камня и дерева, гравюры, эстампы. Между павильонами были разбросаны лавочки, торгующие жареной кукурузой, пирожками с клубникой, сандвичами, кофе и безалкогольными напитками. Погода тоже способствовала успеху мероприятия, дождь окончательно прекратился.

Однако ее расследование пока не очень продвигается, недовольно думала Юджиния, ей удалось поговорить лишь с немногими из местных художников, и ничего нового она не узнала. Большинство знало Нелли Грант, но довольно поверхностно, а об обстоятельствах ее гибели никто из опрошенных ничего сказать не мог.

Юджиния заставила себя переключить внимание на необычную металлическую скульптуру, представив, что сказал бы о ней Сайрус: «Выглядит как груда соединенных с помощью сварки ржавых автомобильных номеров».

– Интересно. – Она провела рукой по одной из покрытых ржавчиной пластин. – Вы нашли способ использовать некие символы нашей цивилизации, чтобы показать таящиеся в ней потенциальные возможности, созидание и разрушение, ее силу и слабость.

– И еще силу, заключенную в сексе, – напомнил Кевин.

– Да, если считать, что есть разница между силой секса и просто силой. – Юджиния мысленно напомнила себе, что пришла на фестиваль не ради общетеоретических разговоров об искусстве, но удержаться было нелегко, ей нравились подобные споры. – Мне кажется, что и то и другое питает одна энергия.

– Возможно, хотя конечный результат получается разный.

– Правда, не тогда, когда вы пытаетесь отразить естество, первооснову силы, – возразила Юджиния, радуясь, что сейчас нет рядом Сайруса: он бы наверняка покатывался со смеху. – Вы же стараетесь подходить к этой теме с минималистских позиций. Зачем создавать две динамики там, где можно обойтись одной?

– Я не уверен, что в данном случае можно обойтись одной.

– А мне это кажется очевидным. Взгляните на некоторые экспонаты из стекла.

– Я не работаю со стеклом, – резко бросил Кевин. – Слишком хрупкий материал, чтобы передавать силу и сексуальность.

– Я с вами не согласна. – Разговор захватывал Юджинию, отвлекал от главной цели, хотя она понимала, что у нее нет времени на подобные дискуссии. – Что может лучше выразить силу и сексуальность, чем материал, который одновременно является и жидким, и твердым? Стекло одновременно и прочно, и очень хрупко, уязвимо. Оно в буквальном смысле рождается в огне и принимает определенную форму, лишь когда остывает. На мой взгляд, именно с помощью стекла можно наилучшим образом передать ощущение примитивной, изначальной природной силы.

Кевин отрицательно покачал головой:

– Стекло слишком красиво, чтобы быть материалом для изображения силы, которая груба и в каком-то смысле внешне неприятна. Сила – это нечто животное.

– Чушь. Сила вообще есть нечто прозрачное, невидимое до тех пор, пока не принимает определенную форму и не начинает действовать в определенном направлении. Она не может быть ни грубой, ни отвратительной на вид, ни какой-либо еще. Она просто существует, как ветер… – Юджиния осеклась. Действительно странный, глупый и ненужный спор. – Все это очень интересно, и ваша работа… весьма интригующа. Но мне бы хотелось поговорить кое о чем другом.

– О чем же?

– Вы знакомы с Нелли Грант? – напрямик спросила Юджиния. Вопреки данному Сайрусу обещанию она еще полтора часа назад, едва начав опрашивать участников фестиваля, отказалась от попыток добыть информацию окольными путями. Впрочем, действуя без околичностей, она тоже не многого достигла.

– Последнюю сожительницу Дэвентри? – пожал плечами Кевин. – Ну да, я встречал ее пару раз на вечеринках.

– Она была моей подругой.

– Правда? – Скульптор явно потерял интерес к разговору, едва они перестали беседовать о его работах. – Ее смыло за борт, никто так и не понял, зачем ей понадобилось отправляться в тот день на лодке через пролив.

– Почему вы так считаете? – насторожилась Юджиния.

– Погода была очень плохая. Некоторые думают, она просто очень расстроилась из-за гибели Дэвентри и решила покончить с собой. Но я видел ее на той злополучной вечеринке, и мне не показалось, что она так уж влюблена в Дэвентри. Хотя, если честно, она выглядела подавленной.

– А почему, не знаете?

– Нет. Я же с ней не разговаривал, видел издали. Она, кажется, в тот момент зачем-то поднималась наверх.

Юджиния на несколько секунд задумалась, но затем решила, что продолжать разговор с Кевином не имеет смысла. Подавив разочарованный вздох, она направилась к другому ряду павильонов. Беседа с двумя мастерами-керамистами и еще с одним участником, делавшим красивые эстампы, разочаровала ее еще больше. Да, все трое были знакомы с Нелли, однако не знали ее достаточно хорошо, никто не заметил на той вечеринке ничего особенного, почти все были изрядно пьяны.

Юджиния доставала бумажник, чтобы расплатиться за чашку двойного кофе-эспрессо, когда обнаружила, что находится в нескольких футах от «Полуночной галереи». К фестивалю Фенелла Уикс изменила убранство витрины: картины с обитателями подводного мира исчезли, их место занял весьма интересный морской пейзаж. На первый взгляд обычная работа художника-мариниста; но в то же время полотно имело некий подтекст, куда более важный и оригинальный, чем первый слой. В картине чувствовались глубина и сила, сразу привлекавшие внимание.

Кевин Лэнтон пытался передать ощущение силы и сексуальности с помощью композиции из автомобильных номерных знаков, что было довольно оригинально, но автор картины, выставленной в «Полуночной галерее», при помощи традиционных средств преуспел в достижении той же цели куда больше. Зеленый цвет штормового моря чем-то напомнил Юджинии толстое стекло. Она никогда не бывала в доме Сайруса, не видела его камин, но интуитивно почувствовала, что эта картина смотрелась бы там прекрасно.

Опустив бумажник в сумку, Юджиния подошла к витрине, ожидая, что на близком расстоянии полотно станет довольно скучным и ординарным. Но чем ближе она подходила, тем оригинальнее казалась ей работа неизвестного ей автора, и она уже знала, что купит ее для Сайруса.

Когда она открыла дверь, колокольчики издали мелодичный, жизнерадостный звон. В магазине никого не было. Юджиния, однако, не слишком удивилась: основное внимание публики этим утром привлекали легкие временные павильоны, выстроившиеся вдоль улицы. Лишь немногие заходили в магазины и лавки, большинство предпочитало смотреть работы, выставленные практически под открытым небом.

– Фенелла! – позвала Юджиния, глядя в дальний конец магазина, где находился прилавок.

Однако и там никого не оказалось. Видимо, хозяйка галереи тоже из любопытства решила пройтись по павильонам. Черная занавеска, прикрывавшая вход в служебную комнату, слегка заколыхалась от ветерка, когда Юджиния открыла дверь, и снова повисла неподвижно.

– Фенелла, это Юджиния Свифт. Я хочу поговорить с вами о морском пейзаже, который выставлен на витрине.

Ответа не последовало. Юджиния отдернула тяжелую занавеску. Как и большинство подобных помещений в музеях и магазинах, торгующих предметами искусства, задняя комната «Полуночной галереи» была забита картинами и скульптурами, которые по тем или иным причинам решили не выставлять на всеобщее обозрение.

Здесь находились картины в рамах, прислоненные к стене, фигурки чаек, вырезанные из какого-то твердого материала, керамические изделия.

С любопытством оглядевшись, Юджиния уже собралась вернуться в торговый зал, но вдруг заметила в углу блеск стекла. Она не стала зажигать верхнее освещение, чтобы увидеть все предметы, расставленные на полках, ей вполне хватало того света, который просачивался между дверным проемом и занавеской. Когда Юджиния подошла достаточно близко к заинтересовавшему ее предмету и рассмотрела его в деталях, у нее возникло ощущение, будто она лицом к лицу столкнулась с призраком. Ей даже показалось, что странная конструкция из осколков стекла и рваных кусков проржавевшего металла конвульсивно дергается, словно отвратительное живое чудовище, существующее за счет энергии своей злобы.

Юджиния похолодела. Она уже видела одну из работ автора, изготовившего эту жуткую скульптуру, в галерее Дэвентри, где выставлены работы его бывших любовниц. Интуиция подсказывала ей, что создатель подобного кошмара вполне способен и на убийство.

Полка, на которой стояла скульптура, была слишком высоко, чтобы Юджиния могла детально разглядеть необычное произведение, поэтому, увидев складной стул, она забралась на него и осторожно протянула руку к ощетинившемуся битым стеклом и зазубренным железом предмету. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы притронуться к нему, – душа прямо-таки восставала против прикосновения к этому воплощению ужаса и злобы.

Наконец пальцы ее сомкнулись на острых, как ножи, обломках, и она невольно поразилась тяжести скульптуры, в который раз подумав о том, что стекло всегда удивляет своим весом. Осторожно повернув чудовище, Юджиния начала искать подпись автора и обнаружила ее у самого основания. Фенелла Уикс.

– Господи! – Юджиния инстинктивно сжала в руках предмет и почувствовала резкую боль в пальце, на котором тут же набухла капля крови. – Черт побери, – шепотом выругалась она, напряженно прислушиваясь.

В любую секунду могли звякнуть дверные колокольчики, Фенелла Уикс должна вот-вот вернуться. Руки у нее начали дрожать, она торопливо поставила скульптуру на полку, испытав облегчение. Из пальца капнула на пол еще одна вишневая капля. Юджиния с содроганием осмотрела порез, невольно вспомнив сказку, героиня которой уколола палеи, после чего на нее одно за другим посыпались всякие несчастья. Окажись рядом Сайрус, он наверняка посоветовал бы ей не идти на поводу у собственного воображения. Эта мысль немного успокоила Юджинию.

Спрыгнув со стула, она перевела дух, вытащила из сумки носовой платок, забинтовала кровоточащий палец и бросилась к проему, закрытому черной занавеской. Ей вдруг отчаянно захотелось побыстрее уйти из магазина.

Если первое правило частного детектива состояло в том, что он должен при любых обстоятельствах не терять спокойствия, то второе, несомненно, рекомендовало не паниковать. Наверное, Сайрусу это правило ни к чему, подумала Юджиния, отдергивая занавеску, уж он-то никогда не паникует.

В торговом зале no-прежнему никого не было, но сквозь стеклянную дверь Юджиния увидела знакомую фигуру, пробирающуюся сквозь толпу к входу в магазин. Фенелла была в свободном черном платье с кружевной отделкой и с массивными металлическими серьгами в ушах. Она держала чашку, в которой, судя по поднимавшемуся из нее пару, был горячий напиток.

Значит, ей не удастся выйти из магазина незамеченной. Резко повернувшись, Юджиния склонилась над ближайшим стеклянным изделием – странного голубого цвета вазой.

Колокольчики издали какой-то неуместно жизнерадостный звон.

– Юджиния, – с радостным удивлением воскликнула Фенелла, шагнув через порог. – Я не видела, как вы появились.

– Доброе утро. – Юджиния выпрямилась и обернулась к хозяйке магазина, изобразив на лице улыбку. – Я так и думала, что вы отправились за кофе.

Фенелла скорчила недовольную гримасу.

– Вообще-то я люблю фестивальные дни, но для бизнеса это потерянное время. Посетители в основном толкутся снаружи, где раскинуты павильоны, особенно в солнечную погоду. Разумеется, их можно понять. Вас что-нибудь заинтересовало?

На секунду Юджиния словно оцепенела, ни о чем не могла думать, настолько ей хотелось поскорее уйти. Потом она вспомнила, зачем пришла.

– Мне показалась интересной картина на витрине, – сказала она. – Морской пейзаж. Я не большая любительница подобной живописи, но работа довольна необычна. Думаю, Сайрусу она понравится.

– Она в самом деле хороша, не правда ли?

– Да. – Юджиния заставила себя медленным шагом направиться к двери. – Насколько я понимаю, ее автор – кто-то из местных художников?

– Разумеется. Я ведь говорила, что выставляю на продажу только работы живущих на острове. Автора этой картины зовут Брэд Колб. У него замечательная техника.

– И чувство цвета. Плюс большая глубина проработки, но без излишней детализации.

– Ода.

Юджиния открыла дверь. Ей хотелось бежать со всех ног, однако она заставила себя послать Фенелле сияющую улыбку.

– Сегодня же, когда Сайрус вернется, я обязательно расскажу ему о картине.

– Мне показалось, я видела, как он въезжал на утренний паром. Значит, я не ошиблась?

– Он повез своего племянника в аэропорт, – сказала Юджиния, подумав, что опытный детектив вроде Колфакса должен был придумать другую легенду, объясняющую его отъезд с острова. Но Сайрус предпочел для данного случая принцип «чем проще, тем лучше».

– Я уберу пейзаж Колба в заднюю комнату, пока вы не вернетесь вместе с мистером Колфаксом, – сказала Фенелла.

«Дыши ровно», – приказала себе Юджиния.

– Спасибо, вы очень любезны.

Фенелла подняла выщипанные брови.

– Интересно узнать, понравится ли она ему. Боюсь, чтобы удовлетворить его вкус, одного пейзажа будет, э-э, маловато.

Юджиния проглотила гнев, понимая, что у нее нет времени бросаться на защиту Колфакса. Тем не менее она все же отметила свое желание это сделать.

– Уверена, он будет от нее в восторге.

Выйдя на улицу, она двинулась прочь от магазина по запруженному людьми тротуару. Ей нужны чашка кофе и спокойное место, чтобы обдумать положение.

Десять минут спустя Юджиния подошла к своей машине, села за руль, отхлебнула кофе и начала анализировать ситуацию.

Почему подпись Фенеллы на уродливой композиции произвела на нее такое сильное и странное впечатление? Наверное, это реакция на подсознательном уровне, обычная для нее, когда дело касается произведений искусства. Теперь настало время оценить случившееся более рационально.

Предположим, Фенелла Уикс тоже была любовницей Дэвентри. Ну и что? Любовницам хозяина Стеклянного дома несть числа. Нелли никому не рассказывала о своих отношениях с Дэвентри, и потому Фенелла либо не знала о них, либо не придавала им значения.

Сама Фенелла тоже никогда не упоминала о связи с Дэвентри, говорила, что понятия не имеет о том, какие виды открываются из окон Стеклянного дома. Но в этом, пожалуй, нет ничего удивительного или подозрительного. Юджиния знала, что если бы сама переспала с Дэвентри, то никому бы не призналась в своей глупости.

Отхлебнув еще глоток кофе, она в раздумье забарабанила пальцами по рулю.

Дэвентри всячески издевался над бывшими пассиями, высмеивал их за отсутствие таланта и даже способностей к живописи. Но он, похоже, ничего подобного не позволял себе в отношении Фенеллы. Почему? Юджиния не могла ответить.

Впрочем, надо действовать методично. Будь рядом Сайрус, он посоветовал бы ей тщательно проверить все факты, прежде чем делать какие-либо выводы.

А единственным реальным фактом, находящимся в ее распоряжении, являлась чудовищная скульптура, обнаруженная в задней комнате магазина. Возможно – маловероятно, но возможно, – она, пораженная видом странного произведения, допустила серьезную ошибку. Нельзя исключать, что кошмарное изделие, которое Юджиния видела в Стеклянном доме, создала не Фенелла, а кто-то другой из местных.

В конце концов Юджиния решила повнимательнее осмотреть ту скульптуру, тоже произведшую на нее тягостное впечатление. Надо все как следует проверить и сопоставить.

Допив кофе, она бросила пластиковую чашку в мешочек для мусора и дрожащими пальцами вставила ключ в замок зажигания, мимоходом отметив, что не стоило добавлять лишнюю дозу кофеина к адреналину, бурлившему в ее крови.

«Еще один совет детективу-любителю, когда выслеживаешь убийцу: не пей слишком много кофе».

«Возможного убийцу», – поправила она себя, выезжая со стоянки. Нет весомых доказательств, что Дэвентри убили. Но если он был убит, а Нелли оказалась свидетельницей преступления, то многое вставало на свои места.

Визг покрышек на крутых поворотах указывал Юджинии, что она едет слишком быстро, заставляя дважды сбрасывать скорость, но когда «тойота» миновала последний вираж, ее нога снова выжала педаль акселератора почти до отказа.

С ревом влетев на подъездную аллею, Юджиния резко затормозила, выскочила из машины, торопливо набрала код и вбежала в отделанный зеркалами вестибюль. Она швырнула сумку на ближайший стол и бегом поднялась на третий этаж, в галерею с работами бывших любовниц Дэвентри. Глубоко вздохнув несколько раз, чтобы справиться с одышкой, Юджиния открыла дверь. В комнате было темно, словно в могиле, воздух казался холодным и в то же время спертым. Юджиния нащупала на стене выключатель.

Вспыхнули лампы, которые осветили каждый предмет странной коллекции, не рассеивая угольно-черную темноту в проходах. Юджиния медленно направилась в дальний конец галереи, не сводя глаз с ужасного предмета, который поджидал ее в своей прозрачной клетке-футляре. Осколки стекла, торчащие во все стороны, зловеще поблескивали, а темнота, заливающая пространство вокруг пьедестала, казалась еще более черной и непроницаемой, чем около других экспонатов.

Юджиния невольно подумала, что ей необходимо держать в узде свое воображение, и в который раз пожалела об отсутствии Сайруса. Его здравое отношение к такого рода вещам взбодрило бы ее лучше кофеина.

Дойдя до пьедестала. Юджиния начала разглядывать отвратительную скульптуру. Да, автор тот же. По крайней мере так подсказывала ей интуиция, которая никогда ее не подводила, если речь шла о вычленении общих элементов в технике и стиле.

Юджиния приподняла крышку футляра, просунула руку внутрь с такой осторожностью, словно имела дело с опасной рептилией, и, взяв необычное изделие, стала поворачивать его, чтобы разобрать подпись автора.

– Конечно, работа моя, – послышался от двери спокойный голос Фенеллы. – Но вы, похоже, это знали?

Юджиния замерла, пальцы невольно сжались, и острые шипы еще больнее вонзились ей в руки. Но боль помогла стряхнуть оцепенение, вызванное неожиданным появлением хозяйки «Полуночной галереи».

Силуэт Фенеллы четко вырисовывался на фоне дверного проема. Из темноты галереи невозможно было разглядеть ее лицо, хотя рука с каким-то предметом обозначилась довольно ясно.

– Да, я знала, – подтвердила Юджиния и с облегчением убедилась, что голос ее, несмотря на волнение и испуг, звучит спокойно. – Но я хотела убедиться окончательно, чтобы рассеять всякие сомнения.

– Я все поняла, когда увидела капли крови на полу задней комнаты. – Фенелла закрыла дверь галереи, которая словно обрезала солнечные лучи. – Я с самого начала ждала от вас неприятностей, однако надеялась, что вы уедете отсюда, не получив ответы на интересующие вас вопросы. А вы продолжали копать.

Фенелла сделала шаг вперед. Свет одной из ламп упал на ее правую руку, и Юджиния увидела пистолет. На секунду у нее захватило дыхание.

– Вам нет смысла меня убивать, – сказала она. – Я ничего не могу доказать.

– Я тоже пыталась успокаивать себя таким образом, когда поняла, что совершила ошибку, продав вам картину Ронды.

– Вы знали, что ее автор – не Ронда.

– Конечно, – подтвердила Фенелла с гримасой отвращения. – У Ронды нет таланта. Она попросила меня продать эту картину, ссылаясь на нужду в деньгах, и я предположила, что она украла ее в галерее на материке.

– Но после того как я ее купила, она призналась в своем обмане, и тогда вы поняли, что у вас проблемы.

– Когда, вернувшись на остров, Ронда узнала, что я продала картину именно вам, она страшно разозлилась и испугалась. Сказала мне, что вы – подруга Нелли Грант и, разумеется, все поймете.

– Я просто хотела выяснить, что случилось с моей подругой.

– Я не могла допустить, чтобы вы расхаживали по острову и задавали слишком много вопросов по поводу ее смерти. У меня были опасения, что это наведет на… другие вещи.

– Вы убили ее?

– Нет, – ответила Фенелла с искренним удивлением. – Я планировала избавиться от нее, но она сама решила проблему, отправившись с материка на остров в плохую погоду, в результате чего ее смыло за борт.

– Зачем вам нужна была ее смерть?

– Она видела меня на той вечеринке. Нелли стояла у двери в комнату и слышала мою ссору с Дэвентри.

– Вы поссорились с Дэвентри?

– Боюсь, я тогда вышла из себя. А Нелли Грант видела, как я столкнула его с лестницы.

– Это невозможно. Если она стояла у двери в комнату, то не могла ничего видеть, для этого ей нужно было выйти на балкон и смотреть вниз.

– Нет, ей достаточно было смотреть в зеркало на противоположной стене.

– О Боже, зеркала…

– Именно. В них отражается вся лестница. Когда Дэвентри скатился вниз, я посмотрела на стену и увидела Нелли так же ясно, как она меня.

– А потом?

– Должна признаться, я запаниковала и бросилась наутек. Я думала, Нелли позвонит шерифу Писфулу.

– Она не стала обращаться в полицию, – сказала Юджиния. – В ту же ночь она уехала с острова.

«И приехала в Сиэтл, чтобы повидаться со мной. Зачем Нелли так поступила? Во время своего визита даже не заикнулась о Фенелле Уикс».

– В гавани она взяла катер Дэвентри, – продолжала хозяйка. – Я не знала, что у нее на уме, но поскольку она не побежала в полицию, я решила, что она собирается использовать увиденное в своих интересах.

– Использовать? Каким образом?

– Попытается меня шантажировать. Но ваша подруга погибла, не успев ничего предпринять.

– А узнав о ее гибели в штормовых водах пролива, вы решили, что все кончилось и никто ничего не узнает.

– Да, но получила неприятный сюрприз. Меня попытался шантажировать Леонард Хастингс. Представляете? Оказалось, этот отвратительный тип видел, как я толкнула Дэвентри, он находился в одной из комнат второго этажа.

– О Господи! – выдохнула Юджиния. – Вы убили его?

– Я платила ему, пока не придумала, как от него избавиться, и в конце концов решила заменить его сердечное лекарство на что-нибудь другое. В этом мне невольно помогла Медитэйшн Джоунс, рассказав о запрещенных наркотических веществах, которые могли убить человека с больным сердцем. Разумеется, она понятия не имела, каким образом я использую полученную от нее информацию.

– И где же вы достали наркотики?

– У уличного торговца в Сиэтле, – хихикнула Фенелла. – Это нетрудно.

– Когда Хастингс умер, вы наверняка подумали, что теперь-то уж вы в безопасности.

– Да. И тут появились вы. Я знала, что вы были подругой Нелли, она несколько раз упоминала о вас в разговорах. И я, естественно, забеспокоилась.

– Зачем вы пытались убить Ронду Прайс? Разве она тоже видела, как вы столкнули Дэвентри с лестницы?

– Ронда? – с удивлением и легким презрением переспросила Фенелла. – Конечно, нет. Она просто бесталанная дура, в тот вечер она была слишком пьяна и ничего бы не увидела, даже стоя рядом со мной.

– Тогда почему вы ударили ее и столкнули с пирса? Фенелла раздраженно фыркнула.

– Она очень разозлила меня, когда заявила, что автором картины, которую она дала мне для продажи, была Нелли.

– Не понимаю.

– Картина являлась ниточкой, ведущей к тому, что случилось тогда в Стеклянном доме, и наверняка вызвала у вас желание задавать новые и новые вопросы.

Дикая злоба, прозвучавшая в словах Фенеллы, поразила Юджинию.

– Теперь до меня дошло, – сказала она.

– Я знала, если, рассмотрев картину, вы узнаете руку Нелли, это лишь укрепит вас в желании копать еще глубже. Кто мог сказать заранее, к чему все это приведет?

– И к тому же вам пришлось бы скрывать обстоятельства уже не одной смерти, а двух. Вы не могли больше чувствовать себя в безопасности.

– Мне начали сниться кошмары, – сказала Фенелла с какой-то странной, боязливо-капризной интонацией. – А вдруг, думала я, Хастингс оставил где-нибудь записку? Вдруг успел с кем-то поговорить? Куда ездила Нелли Грант в ночь гибели Дэвентри? Не рассказала ли она кому-нибудь о случившемся, прежде чем погибнуть?

– Сколько вопросов без ответов, – прошептала Юджиния.

– Вот именно. – Голос Фенеллы окреп, стал пронзительным. – Я боялась, что из-за картины вы тоже начнете задавать их в слишком большом количестве.

Юджиния тихонько присвистнула.

– Другими словами, вы пытались убить Ронду из-за того, что она необдуманно продемонстрировала вашу уязвимость.

– Бедная маленькая шлюшка, подстилка Дэвентри. У меня не было особого желания ее убивать. Честно говоря, мне наплевать, умрет она или останется жить. Она ничего не знает. Я просто следила за ней, чтобы понять, что у нее на уме.

– А когда она выбежала из ресторана через заднюю дверь, вы уже ее поджидали?

– Я воспользовалась удобным моментом, хорошенько треснув ее по голове обломком доски, чего она и заслужила.

Юджиния с изумлением глядела на хозяйку магазина.

– Вы ненавидели Ронду, – сказала она после небольшой паузы. – Не только за то, что она заставила вас нервничать и бояться, отдав на продажу картину Нелли, но еще и потому, что она была любовницей Дэвентри.

– Пять лет назад этот ублюдок дал мне отставку из-за каких-то дур вроде Ронды Прайс, – хрипло произнесла Фенелла.

– Почему?

– Да потому что испугался меня. – В словах Фенеллы прозвучало злобное удовлетворение. – Он знал, как я талантлива, мой талант был слишком велик для него, слишком ярок и неординарен. Он знал, что ему не удастся высосать из меня все лучшее, и в глубине души боялся, что я его уничтожу.

Юджиния взглянула на ужасное нечто из стекла и металла, которое еще держала в руках, и ей показалось, что она понимает, отчего Дэвентри привел в замешательство художественный талант Фенеллы. Затем она снова подняла глаза на хозяйку «Полуночной галереи».

– И когда он вас бросил, вы поклялись ему отплатить?

– О да, я поклялась себе, что рассчитаюсь с ним.

– Один вопрос. Почему вы ждали пять лет?

Фенелла издала нервный, пискливый смешок.

– Мне потребовалось время, чтобы придумать способ расправы, который обещал мне истинное удовлетворение. Я ведь художница. Уничтожение Адама Дэвентри должно было стать в своем роде шедевром.

– У вас ушло пять лет на разработку гениального плана, состоявшего в том, чтобы столкнуть Дэвентри с лестницы? Не обижайтесь, но для человека творческого это далеко не шедевр.

– Я не собиралась убивать его в тот вечер, – бросила Фенелла. – Мы поссорились, я очень рассердилась и толкнула его, очень сильно толкнула. К этому времени он успел накачаться своими наркотиками и потому потерял равновесие и упал. Но его убийство не входило в мои планы.

– Ясно.

– Зачем мне было его убивать, если он и так дорого расплачивался за свое преступление?

– И каким же образом? – Юджиния сделала несколько шагов, попав в луч света.

– Я его шантажировала.

– По-моему, Дэвентри никого не боялся до такой степени, чтобы уступить шантажу. Он бы рассмеялся вам в лицо.

– Нет, он не рассмеялся, – гордо заявила Фенелла. – Он предпочел мне платить, лишь бы я его не трогала.

– Ваш рассказ впечатляет. Что же вы такое о нем знали?

– В течение пяти долгих лет я внимательно следила за каждым его шагом. Он был чересчур самоуверен, ему даже в голову не приходило, что я могу наблюдать за ним, дожидаясь своего часа. Дэвентри считал, что, раз он порвал со мной, я навсегда исчезну из его жизни. Но я была совсем рядом, намного ближе, чем любая из его шлюх. И когда он допустил очень серьезную ошибку, я воспользовалась ею.

Юджиния затаила дыхание. Кажется, она знает, что скажет дальше хозяйка «Полуночной галереи», но сейчас не время это демонстрировать. Самодовольство, любовь к театральным эффектам были в данный момент единственным слабым местом Фенеллы, и не стоило лишать ее удовольствия.

– Ну ладно, считайте, я клюнула, – сказала Юджиния, понимая, что в сложившейся ситуации ей остается лишь одно – попытаться выиграть время. – И в чем же очень серьезная ошибка Дэвентри?

– Несколько месяцев назад, заинтересовавшись старинным стеклом, он начал изучать подпольный рынок произведений искусства. Контакты с людьми, снабжавшими его наркотиками, помогли ему выйти на дельцов, способных раздобыть опасные, чрезвычайно дорогостоящие экспонаты.

– Например?

– В данном случае я имею в виду очень старинный предмет, известный как кубок Аида.

Юджиния тихонько ахнула.

– Вы разбираетесь в стекле, мисс Юджиния Свифт, – засмеялась Фенелла. – Более того, вы эксперт. Разумеется, вам известны легенды, связанные с этим кубком.

– Да, я слышала некоторые из них.

– Из-за кубка гибли люди. Дэвентри предупредили, что прежний владелец без колебаний пойдет на убийство, чтобы его вернуть. Поэтому никто не должен знать, что кубок у него. Разумеется, знали очень немногие, и одной из них была я. Но Дэвентри об этом не подозревал.