Текст книги "Наблюдающий есть наблюдаемое"

Сама природа «я» – быть в противоречии; и только когда мысль-чувство освобождается от собственных противоречащих желаний, может возникнуть успокоение и радость. Эта свобода, с её радостью, приходит при условии глубокого осознавания конфликтности желания. Когда вы осознаёте двойственный процесс желания и являетесь пассивно бдительными, приходит радость реального – радость, которая возникает не благодаря воле или времени.

Вы не можете в любой момент сбежать от неведения – его нужно рассеять посредством вашего собственного пробуждения; никто не может пробудить вас, кроме вас самих. Благодаря знанию самого себя прекращается проблема вашего становления.

Вопрос: Каким способом можно найти окончательное решение какой-либо психологической проблемы?

Кришнамурти: В любой человеческой проблеме есть три стадии осознавания, не так ли? Первая – осознавание причины и следствия проблемы; вторая – осознавание её двойственного или противоречивого процесса; третья – осознавание «я» и переживание единства мыслящего и его мысли.

Возьмите любую из имеющихся проблем, например гнев. Осознайте его причину, физиологическую и психологическую. Гнев может происходить от нервной усталости и напряжения; он может происходить от определённого состояния мысли-чувства, от страха, от зависимости или от желания безопасности и так далее; он может возникнуть из телесной и эмоциональной боли. Многие из нас осознают конфликт противоположностей; но из-за боли или беспокойства, вызванных разладом, мы инстинктивно ищем, как избавиться от него – либо кардинальным образом, либо каким-нибудь тонким способом; мы беспокоимся скорее о том, чтобы убежать от борьбы, чем о том, чтобы её понять. Именно это желание избавиться от конфликта даёт ему новую энергию, и конфликт продолжается – продолжается противоречие; именно это желание нужно наблюдать и понять. Однако, переживая конфликт двойственности, трудно быть бдительно пассивным; мы осуждаем или оправдываем, сравниваем или отождествляем; значит, мы постоянно принимаем какую-либо сторону и таким образом поддерживаем причину конфликта. Безвыборно осознавать конфликт двойственности – это тяжело, но принципиально важно, если вы хотите превзойти проблему.

Преобразование внешнего, мысли, – это приспособление, необходимое мыслящему для защиты себя; он вставляет свою мысль в новую раму, и это уберегает его от радикального преобразования. Это один из множества хитрых трюков «я». Из-за того что мыслящий отделяет себя от своего мышления, проблемы и конфликты продолжаются, и простое видоизменение его мышления, без радикального преобразования себя, лишь продолжает поддерживать иллюзию.

Полное единство мыслящего и его мышления невозможно испытать, если нет понимания процесса становления и конфликта противоположностей. Этот конфликт нельзя превзойти усилием воли, его можно превзойти, только когда есть отсутствие выбора. Ни одну проблему нельзя решить на том же самом уровне; можно найти окончательное решение для неё лишь тогда, когда мыслящий прекратил процесс становления.

24 июня 1945

Шестая беседа в Дубовой роще

Сегодня утром я отвечу на как можно большее число вопросов.

Вопрос: Если бы мы не уничтожили зло, засевшее в Центральной Европе, оно бы завоевало нас. Хотите ли вы сказать, что нам не надо было защищать себя? На агрессию надо отвечать. Как бы вы ответили на неё?

Кришнамурти: Эта волна агрессии, крови, организованной преступности, похоже, периодически возникает в одной группе и переходит к другой. История снова и снова подтверждает это. Ни одна страна не свободна от этой агрессии. Мы все, каждый по-своему, ответственны за эту волну массовой агрессии и разрушения.

Возможно ли жить без агрессии, а значит, и без защиты? Сводится ли всякое усилие к последовательности нападений и защиты? Можно ли прожить жизнь без разрушительных усилий? Каждый должен осознать свои реакции на данную проблему. Разве усилия, прилагаемые во имя становления, не создают необходимость самоутверждения и саморасширения индивида, а значит, группы или нации, и не ведут к раздору, противостоянию и войне?

Возможно ли решить проблему агрессии на оборонительных рубежах? Защита подразумевает самооборону, противодействие и конфликт, а разве противостояние можно разрешить через противодействие? Возможно ли жить в этом мире и тем не менее быть свободными от постоянной битвы между вашими и моими, со всеми этими безжалостными нападениями и защитой? Из-за того что мы желаем защитить своё имя, свою собственность, свою национальность, свою религию, свои идеалы, мы культивируем дух нападения и защиты. Мы пропитаны собственничеством, стяжательством, и поэтому создали социальную структуру, которая обусловливает всё более безжалостную эксплуатацию и агрессию. Это собственническое становление само способствует тому, чтобы ему противодействовали, и таким образом нападение и защита становятся частью нашего повседневного существования. Невозможно найти решение, пока мы думаем-чувствуем в терминах защиты и нападения, что только поддерживает запутанность и борьбу.

Возможно ли мыслить-чувствовать без защиты и нападения? Это возможно, только когда есть любовь, когда каждый отказался от жадности, недоброжелательности и неведения, выражающихся через национализм, жажду власти и другие формы преступности и жестокости. Если кто-то хочет решить эту проблему раз и навсегда, то мысль-чувство, несомненно, должна освободиться от всякого стяжательства и страха. Это отношение защиты и нападения поощряется в нашей повседневной жизни и в конце концов приводит к войне и другим бедствиям. Трудность заключается в нашей собственной противоречивой природе: мы хотим мира и тем не менее взращиваем те причины, что приносят войну и уничтожение. Мы хотим счастья и свободы и тем не менее поощряем похоть, недоброжелательность и безрассудство; мы молимся о понимании и тем не менее отказываемся от него в повседневной жизни; мы хотим наслаждаться обеими противоположностями и таким образом оказываемся запутанными и потерянными.

Если вы хотите положить конец этой волне безжалостности, ужасающего разрушения и страдания, если вы хотите спасти своего сына, своего супруга, своего ближнего, вы должны заплатить цену. Это страдание создаётся не одной группой или расой, но каждым из нас; каждый должен задуматься и уничтожить причины, приводящие к этим бедствиям и неизмеримым страданиям. Вы должны полностью отказаться от своего национализма, своей жадности и враждебности, своей жажды власти и богатства, а также своей приверженности к организованным религиозным предрассудкам, которые, хотя и декларируют единство человечества, на самом деле настраивают людей друг против друга. Только тогда воцарятся мир и радость.

Почему происходит так, что мы, похоже, неспособны жить творчески и счастливо, не уничтожая друг друга? Не из-за того ли, что мы настолько обусловливаем себя своими страстями, враждебностью и глупостью, что уже неспособны жить радостно и безмятежно? Мы должны прорваться через нашу собственную обусловленность, стремление представлять собою что-то. Мы боимся быть ничем, поэтому убегаем и таким образом подпитываем свой страх жадностью, ненавистью, амбициями.

Проблема не в том, как защищаться, но в том, как превзойти желание расширения «я», жажду становления. Только те, кто оставит свои страсти, свою жажду славы и личного бессмертия, могут помочь создать творческий мир и радость.

Вопрос: Не включает ли развитие человека постоянный и цикличный процесс умирания его заветных надежд и желаний; жестокого разочарования в отношении прошлого; превращения этих негативных явлений в жизнь более позитивную и полную энергии – пока он не достигает той же стадии на более высоком уровне спирали? Не являются поэтому ли конфликт и боль неотъемлемыми для любого развития и на любой стадии?

Кришнамурти: Нужны ли конфликт и боль для творческого бытия? Необходимо ли страдание для понимания? Не является ли конфликт неизбежным при становлении, при расширении «я»? Разве творческое состояние пребывания не есть свобода от конфликта, от накопленного существования? Способствует ли творческому пребыванию накопление на любом уровне спирали становления? На горизонтальном срезе существования становление и рост существуют, но ведёт ли это к вневременному? Его можно испытать, лишь когда вы отказались от горизонтального. Имеет ли переживание пребывания отношение к конфликту горизонтального, конфликту становления? Вневременное нельзя познать посредством времени.

Что происходит, когда мы в состоянии конфликта? Борясь за то, чтобы превзойти конфликт, мы становимся разочарованными, мы входим во тьму; либо, находясь в конфликте, мы пытаемся найти различные способы бегства. Если мысль-чувство не поглощена разочарованием и не спряталась в уютном убежище, то конфликт сам найдёт способы закончиться. Конфликт порождает разочарование или желание убежать, ибо мы не хотим продумать, прочувствовать все его аспекты; мы ленивы и слишком обусловлены, чтобы меняться, мы принимаем власть и предпочитаем жить так, как нам удобно. Чтобы понять конфликт и уметь свободно исследовать его, должно быть некое безучастное успокоение. Но когда мы погружены в конфликт или страдание, наша инстинктивная реакция – сбежать от него, сбежать от его причины, а не исследовать его скрытое значение; так мы ищем способы бегства – различная деятельность, увеселения, боги, война. Таким образом отвлечения множатся; они становятся важнее, чем сама причина страдания; тогда мы становимся нетерпимыми к тем способам, которые выбирают другие, и пытаемся преобразовать или изменить их, но конфликт и страдание продолжаются.

Так нужен ли конфликт для понимания? Является ли понимание результатом развития? Подразумеваем ли мы под развитием постоянное становление «я», накопление и отречение, свою теперешнюю жадность и стремление стать не-жадным, этот бесконечный процесс становления? Сама природа «я» подразумевает создавать противоречие. Является ли конфликт противоположностей развитием, приносящим понимание? Ведёт ли борьба в бесконечном коридоре противоположностей куда-то ещё, кроме дальнейших конфликта и страдания?

Нет конца конфликту и страданию в процессе становления. Это становление ведёт к конфликту противоречия, в ловушке которого оказались большинство из нас; будучи пойманными, мы думаем, что борьба и боль неизбежны, что они суть необходимый и эволюционный процесс. Так время становится неотъемлемым фактором роста, способствующим дальнейшему становлению. В этой спирали становления борьба и боль продолжаются бесконечно. Поэтому наша задача – положить им конец. Мысль-чувство должна выйти за пределы шаблона двойственности; то есть, когда наличествуют разлад и боль, нам следует жить с ними необусловленно, не пытаясь убежать; убегать – значит сравнивать, оправдывать, осуждать; осознавать страдание – значит не искать убежища, облегчения, но осознавать, как действует мысль-чувство. Таким образом, когда есть понимание тщетности убежища, бегства, тогда само страдание порождает необходимое пламя, которое поглотит его. Чтобы превзойти страдание, необходимо спокойствие понимания, а не конфликт и боль становления. Когда «я» не занято своим собственным становлением, самопроизвольно появляется ясность, глубокий экстаз. Эта огромная радость – результат того, что вы отказались от «я».

Вопрос: Много, много лет я боролся с одной личной проблемой. Я всё ещё борюсь. Что мне делать?

Кришнамурти: В чём заключается процесс понимания проблемы? Чтобы понять, ум-сердце должен сбросить бремя накопительства, чтобы он смог правильно воспринимать. Если вы хотите понять одну из современных картин, вы должны, если сможете, отложить в сторону своё классическое образование, свои предрассудки, свои отработанные реакции. Подобным образом, если мы хотим понять сложную психологическую проблему, мы должны уметь исследовать её без какого-либо уклона в сторону осуждения или одобрения; наш подход к ней должен быть беспристрастным и свежим.

Тот, кто задал этот вопрос, говорит, что он много лет борется со своей проблемой. В своей борьбе он накопил то, что называют опытом, знанием; и он пытается решить проблему, используя этот растущий груз. Значит, он никогда не встречался с ней лицом к лицу, по-новому, но всегда подходил к ней с этим грузом, накопленным за много лет. С проблемой работает именно накопленная память, поэтому нет понимания проблемы. Мёртвое прошлое затемняет вечно живое настоящее.

Большинство из нас движимы какими-либо страстями и не осознают этого; но если мы осознаём, то обычно оправдываем или порицаем это. Но если мы хотим превзойти эти страсти, мы обычно боремся с ними, стараясь одолеть или подавить их. Пытаясь их превзойти, мы так и не поняли их; пытаясь их подавить, мы так и не превзошли их. Страсти остаются либо принимают иную форму, что по-прежнему является причиной разлада и страдания. Эта постоянная, беспрерывная борьба не приносит понимания, а лишь усиливает разлад, отягощая ум-сердце накопленной памятью. Но если у нас получится глубоко погрузиться в неё и умереть для неё либо заново подойти к ней без бремени вчерашнего дня, тогда мы сможем её постичь. Благодаря тому, что наш ум-сердце бдительный и проницательный, глубоко осознанный и спокойный, он выходит за пределы проблемы.

Если мы можем рассмотреть свою проблему не оценивая, не отождествляясь, то причина, лежащая в её основе, будет раскрыта. Если мы хотим понять проблему, мы должны забыть о своих желаниях, о своём накопленном опыте, о своих шаблонах мышления. Трудность заключается не в самой проблеме, но в нашем подходе к ней. Вчерашние раны мешают правильному подходу. Обусловленность интерпретирует проблему в соответствии с собственным шаблоном, что никоим образом не освобождает ум-чувство от борьбы и боли, свойственных проблеме. Интерпретировать проблему не значит понять её; чтобы понять её и превзойти её, нужно прекратить интерпретацию. То, что понято полностью, всецело, не оставляет следов в памяти.

Вопрос: Я глубоко одинок. Кажется, что у меня в отношениях возникает разлад по поводу этого одиночества. Это болезнь, и её нужно вылечить. Пожалуйста, помогите мне излечиться от неё!

Кришнамурти: Те хаос и страдание, что сейчас творятся, – следствие этого болезненного одиночества, пустоты, ибо само мышление стало пустым, ничего не значащим. Войны и растущая неразбериха – следствие нашей пустой жизни и деятельности.

Осознаём мы это или нет, но большинство из нас одиноки; чем больше мы это осознаём, тем более глубоким, жгучим и болезненным становится одиночество. Незрелые умы вполне удовлетворены этой пустотой, но чем более осознан человек, тем острее встаёт эта проблема. Нет спасения от болезненного одиночества, и его невозможно преодолеть безрассудством, невежеством; невежество, подобно суеверию, даёт определённое наслаждение, но это только углубляет разлад и страдание. Большинство из нас глубоко одиноки, и эта боль всепроникающая, она притупляет ум-сердце. Это всепоглощающее страдание, кажется, распространяется бесконечно, и мы постоянно ищем способа сбежать от него, замаскировать его, сознательно или бессознательно заполнить эту болезненную пустоту верой и надеждой, развлечением и отвлечением. Мы пытаемся скрыть эту боль за нашей деятельностью, за удовольствием, получаемым от знания, от веры, от любой формы пристрастия – религиозного или мирского. Наш поиск убежища, облегчения от этой боли бесконечен; вещи, отношения, знание – это средства убежать от нескончаемой муки одиночества. Когда мы убегаем одним способом, а затем другим, это расценивается как продвижение; мы осуждаем человека, который заполняет эту пустоту выпивкой и развлечениями, но к тому, кто ищет постоянного избавления, называя это благородным стремлением, мы относимся как к достойному, духовному человеку.

Возможно ли надолго избавиться от этой пустоты? Мы пробуем различные способы заполнить её, но снова и снова осознаём её наличие. Разве не сводятся все средства, сколь бы благородными и приятными они ни были, лишь к избеганию проблемы? Вы можете найти временное облегчение, но скоро боль вернётся.

Чтобы найти правильный и окончательный ответ, мы для начала должны прекратить убегать от одиночества, а это очень трудно, ибо мышление всегда ищет убежища, способа убежать. Только когда ум-сердце может безусловно принять эту пустоту, уступая ей без каких-либо мотивов, без надежды или страха, – только тогда её возможно преобразовать.

Если вы действительно хотите понять проблему одиночества и его величия, нужно отказаться от ценностей этого мира, ибо все они суть отвлечения от реального. Эти отвлечения и соответствующие ценности – результат вашего желания сбежать от вашей собственной пустоты, и потому они также пусты. Только когда ум-сердце лишён всех своих притязаний и формулировок, можно превзойти эту болезненную пустоту.

Вопрос: У меня был так называемый духовный опыт, когда меня «вели», некая реализация. Что мне с этим делать?

Кришнамурти: У большинства из нас был глубокий опыт, называйте это как хотите; у нас был опыт великого экстаза, великого видения, великой любви. Опыт наполняет наше пребывание своим светом, своим дыханием; но он не является неизменным – он уходит, оставляя лишь свой аромат.

У большинства из нас ум-сердце не способен открыться этому экстазу. Такой опыт был случайным, неожиданным, слишком огромным для ума-сердца. Этот опыт больше, чем тот, кто его переживает, и поэтому переживающий начинает урезать его до своего уровня, до пределов сферы своего понимания. Его ум неспокоен; он активный, шумный, постоянно всё переустраивает; он должен работать с опытом; он должен организовать его; он должен распространить его; он должен рассказать другим, насколько тот прекрасен. Так ум ограничивает невыразимое шаблоном авторитета или правил поведения. Он интерпретирует опыт и таким образом опутывает его своей собственной незначительностью. Из-за того что ум-сердце не умеет петь, он предпочитает преследовать того, кто поёт.

Тот, кто интерпретирует опыт, – если он хочет его понять, – должен быть столь же глубоким, сколь и сам опыт; а если интерпретирующий не таков, то он должен прекратить интерпретировать; чтобы прекратить, он должен быть зрелым, мудрым в своём понимании. У вас может быть значительный опыт, но то, как вы понимаете его, как вы его интерпретируете, зависит от вас, интерпретирующего; если ваш ум-сердце маленький, ограниченный, то вы интерпретируете опыт в соответствии со своей обусловленностью. Именно её нужно понять и разрушить, прежде чем вы сможете надеяться на то, что поймёте полное значение опыта.

Зрелость ума-сердца приходит по мере того, как он освобождается от своих ограничений, а не посредством цепляния за воспоминания о духовном опыте. Если ум-сердце цепляется за память, он остаётся со смертью, не с жизнью. Глубокий опыт может открыть двери пониманию, самопознанию и правильному мышлению, но у многих он становится лишь волнующей стимуляцией, воспоминанием и вскоре теряет свою жизненно важную значимость, мешая дальнейшему опыту.

Мы переводим любой опыт в понятия своей собственной обусловленности; чем глубже опыт, тем более бдительно мы должны осознавать, чтобы истолковать его правильно. Глубокие, духовные переживания редки, и если они у нас происходят, мы урезаем их до ограниченного уровня нашего собственного ума и сердца. Если вы христианин, индуист или неверующий, вы интерпретируете такой опыт соответствующим образом, ограничивая его до уровня собственной обусловленности. Если ваш ум-сердце подвержен национализму и жадности, страстям и враждебности, то такие переживания будут использованы, чтобы продолжать убивать ближнего своего; тогда, чтобы бомбить своего собрата, вы хотите, чтобы вас «вели»; тогда поклонение будет процессом уничтожения или мучения людей другой национальности, другой веры.

Принципиально важно осознавать свою обусловленность, нежели пытаться что-то сделать в отношении самого опыта, но ум-сердце цепляется за вчерашние переживания и таким образом становится неспособен понять живое настоящее.

1 июля 1945

Седьмая беседа в Дубовой роще

Существованию свойственны болезненность и сложность. Чтобы понять страдание нашего существования, мы должны думать-чувствовать заново, наш подход к жизни должен быть простым и непосредственным; если можем, мы должны начинать каждый день заново. Каждый день нам нужно уметь переоценить идеалы и шаблоны, которые мы привносим в своё существование. Жизнь можно глубоко и точно понять лишь в таком виде, в каком она существует в каждом из нас; вы и есть эта жизнь, и без постижения её не может быть долговременной радости и спокойствия.

Наш внутренний и внешний разлад проистекает от изменчивых и противоречивых ценностей, основанных на удовольствии и боли, не так ли? Наша борьба заключается в попытках найти некую ценность, которая будет полностью удовлетворять, не будет подвержена изменениям и не будет нам мешать; мы ищем постоянную ценность, которая всегда будет приносить удовольствие без тени сомнения или боли. Наша постоянная борьба основана на этой потребности в долговременной защищённости; мы жаждем защищённости в вещах, в отношениях, в мышлении.

Без понимания проблемы незащищённости не будет защищённости. Если мы ищем защищённости, мы не найдём её; поиск защищённости приводит к её исчезновению. Для постижения реальности нужна незащищённость – та незащищённость, которая не является противоположностью защищённости, безопасности. Ум, который крепко держится за некое прибежище, чувствуя себя в нём безопасно, никогда не поймёт реальность. Жажда защищённости потворствует бездеятельности; она делает ум-сердце негибким и бесчувственным, боязливым и притуплённым; она мешает чутко воспринимать реальность. Истина познаётся в глубокой незащищённости.

Но, чтобы жить, нам нужна определённая защищённость: мы нуждаемся в пище, одежде и крове, без которых существование невозможно. Было бы сравнительно просто организовать и эффективно распределить все эти вещи, если бы мы удовлетворялись лишь основными повседневными потребностями. Тогда не было бы ни индивидуальной самоуверенности, ни национальной гордости, ни расширения во имя соперничества, ни безжалостности; не нужны были бы отдельные суверенные правительства; не было бы войн; всё это – если бы мы были полностью удовлетворены нашими повседневными нуждами. Но всё обстоит совсем иначе.

Тем не менее почему невозможно организовать наши потребности? Это невозможно из-за непрекращающегося разлада нашей повседневной жизни, с её жадностью, жестокостью, ненавистью. Это невозможно, потому что мы используем свои нужды как средство удовлетворения наших психологических потребностей. Внутри мы нетворческие, пустые, деструктивные и потому используем свои нужды как способ бегства; потому они обретают гораздо большую значимость, чем у них есть на самом деле. В плане психологии они становятся жизненно важными; собственность, имя, талант становятся средствами обретения положения, власти, господства. Идёт ли речь о том, что создано руками или умом, – мы всегда в состоянии разлада; поэтому экономическое планирование существования становится главенствующей проблемой. Мы жаждем вещей, которые создают иллюзию безопасности и комфорта, но которые приносят нам лишь конфликт, запутанность и противостояние. В этой защищённости, которую обеспечивают вещи, созданные умом, мы теряем радость творческой реальности, сама природа которой – незащищённость. Ум, ищущий защищённости, всегда испытывает страх; он никогда не может быть радостным, он никогда не узнает, что такое творческое пребывание. Высочайшая форма мышления-чувствования – непредубежденное постижение, в самой основе которого лежит незащищённость.

Чем больше мы анализируем мир, не разобравшись сперва в своих психологических желаниях, потребностях и конфликтах, тем более сложной и нерешаемой становится проблема существования. Чем больше мы планируем и организуем своё экономическое существование, не поняв и не превзойдя внутренние страсти, страхи, зависть, – тем больше будет разлада и запутанности. Удовлетворённость малым приходит с пониманием наших психологических проблем, а не благодаря изменению законодательной системы или приложению намеренных усилий для того, чтобы иметь меньше. Мы должны вдумчиво устранить те психологические потребности, которые мы удовлетворяем вещами, положением, способностями. Если мы не ищем власти, господства, самоутверждения, то воцарится мир; но пока мы используем вещи, отношения или идеи как средство удовлетворить наши растущие психологические потребности, будут существовать соперничество и страдание. Свобода от желания приведёт к правильному мышлению, и только правильное мышление может принести успокоение.

Вопрос: Я родом из страны, которая сильно пострадала в этой ужасной войне. Повсюду я вижу голод и болезни; велика опасность, что начнутся гражданская война и кровопролитие, если эти проблемы не будут немедленно решены. Я чувствую, что мой долг – внести свою лепту в их решение. С другой стороны, в современном мире я вижу необходимость в системе взглядов, подобной вашей. Возможно ли для меня идти к первой цели, не отказываясь от второй? Другими словами, как я могу преследовать сразу обе?

Кришнамурти: Только поиск того, что реально, может предоставить надёжное решение наших проблем. Отделять существование от того, что реально, – значит содействовать неведению и нищете. Бороться с проблемами голода, массового убийства и уничтожения на том же самом уровне – значит содействовать страданию и катастрофам. Занявшись поиском реальной мировой проблемы, а значит, индивидуальной проблемы, вы найдёте надёжное решение. Но если вы беспокоитесь лишь о реорганизации жадности, враждебности и неведения, то не будет конца запутанности и противостоянию.

Если тот, кто реформирует, кто вносит свой вклад в решение мировых проблем, не преобразовал себя радикальным образом, если у него не произошла внутренняя революция ценностей, то его вклад только добавит разлада и страдания. Тот, кто стремится преобразовать мир, должен для начала понять себя, ибо он и есть мир. Те страдания и деградация человека, что мы видим сейчас, создаются самим человеком, и если он просто хочет преобразовать шаблон конфликта, без основополагающего понимания себя, он только повысит уровень невежества и страдания в этом мире. Если каждый будет искать вечные ценности, то внутренний разлад, возможно, прекратится и таким образом наступит мир; только тогда исчезнут причины, способствующие противостоянию, запутанности и страданию.

Если вы хотите положить конец раздору, запутанности и страданию, которые мы видим повсюду, откуда нужно начать? Нужно ли начинать с мира, с того, что снаружи, и менять его ценности, в то же время поддерживая собственные национализм, стяжательство и ненависть, религиозные догмы и предрассудки? Или вы должны начать с себя, чтобы радикальным образом удалить причины конфликта и страдания? Если вы можете отказаться от страстей и мирских забот, на которых построена современная культура, вы откроете и прочувствуете вечные ценности, которые никогда не впишутся ни в какие рамки; тогда вы, возможно, будете способны помочь другим освободиться от оков. К сожалению, мы хотим объединить вечное с целым набором ценностей, ведущих к противостоянию, конфликту и страданию. Если вы хотите обнаружить истину, вы должны отказаться от этих ценностей, основанных на ощущениях и удовлетворении, на страстях и недоброжелательности, на жадности и чувстве собственности. Вы не должны позволять экономистам, политикам и священникам с их бесконечными «мирными» планами направлять вашу жизнь; они привели вас к смерти и разрушению. Вы сделали их своими лидерами, но теперь, достигнув глубокой осознанности, вы должны стать ответственными за себя, ибо в вас заключены причина и решение всех конфликтов и страданий. Вы создали их, и только вы можете освободить себя – никто другой спасти вас не может.

Следовательно, нашим первым долгом, если можно использовать это слово, будет отыскать то, что реально, – лишь оно может принести мир и радость. Только с ним возможно надёжное единство человека; только с ним могут прекратиться конфликт и страдание; только с ним возможно творческое пребывание. Без этого внутреннего сокровища внешнее упорядочивание в виде законодательной системы и экономического планирования мало что значит. Когда мы осознаём реальное, прекращается разделение внутреннего и внешнего.

Вопрос: Я пытался медитировать по схемам, которые вы предложили в прошлом году. Я довольно глубоко погрузился в это. Я чувствую, что медитация и сны как-то связаны. Что вы об этом думаете?

Кришнамурти: Для тех, кто практикует медитацию, это процесс становления, созидания, отрицания, или подражания, сосредоточения, сужения мысли-чувства. Они либо развивают добродетель как средство достижения чёткой цели, либо пытаются сосредоточить своё блуждающее внимание на неком святом, учителе или на некой идее. Многие используют разнообразные техники, чтобы выйти за пределы действия этих средств, но последние определяют ум-сердце, и таким образом люди в итоге становятся рабами средств. Средства и цель не различаются, они нераздельны. Если вы стремитесь к какой-то цели, вы найдёте средства её достижения, но такая цель не есть реальное. Реальное приходит, вы не можете искать его; оно должно прийти само, вы не можете заставить его. Но медитацию обычно практикуют как желание стать или не стать; это тонкая форма расширения «я», утверждения «я»; и оттого она становится всего лишь постоянной борьбой в пределах шаблона двойственности. Усилия, прилагаемые на разных уровнях для становления, в положительном или отрицательном смысле, не кладут конец разладу; только когда исчезает желание, возникает успокоение.

Если медитирующий не знает себя, его медитация мало что значит и становится препятствием для постижения. Без самопознания медитация невозможна, а без медитативной осознанности нет самопознания. Если я не понимаю себя, свои желания, свои мотивы и противоречия, как могу я постигнуть истину? Если я не осознаю свои противоречивые состояния, если я полон страстей, неведения, жадности, зависти, то медитация только усиливает процесс самоотгораживания; без самопознания нет основы для правильного мышления; без правильного мышления мысль-чувство не сможет выйти за пределы себя.