Текст книги "Октавия"

Глава восьмая

Меня разбудил звон церковных колоколов. Каюта уже раскалилась, как печка. Мое настроение было отнюдь не таким солнечным, как день. Несколько секунд я лежала, погруженная в горькие мысли о том, что была отвергнута Джереми. Вполне возможно, что прошлой ночью Гасси мучилась бессонницей, или на нее напал приступ сильной влюбленности, что помешало ему ускользнуть на палубу, но это маловероятно. Я была убеждена, что мне так же легко оторвать его от Гасси, как вынуть бумажную салфетку из пакета. Однако я явно просчиталась. Должно быть, он предпочел надежность ее крепкого плеча моим нежным объятиям. Помимо всего, они помолвлены, а Джереми был скорее джентльменом, чем хладнокровным сердцеедом. В то же время я не собиралась сдаваться без боя на радость Гарэту. Мне просто надо было поскорее оторвать Джереми от Гасси.

Пребывание на яхте начинало действовать мне на нервы. Я два дня не мыла голову, и волосы мои начали терять свой блеск. Мне страшно хотелось принять ванну и, к тому же, надоело обходиться без большого зеркала, что лишало меня возможности любоваться собой.

Гасси постоянно торчала на кухне – странно, что она еще не поставила там раскладушку – то моя посуду после завтрака, то готовя обед, жуя при этом холодную молодую картошку и занося что-то в свой список свадебных дел.

– Привет, – сказала она, лучезарно улыбаясь, – как спала?

– Отлично, – ответила я. – Что значит свежий воздух!

– Правда колокола красиво звучат? – спросила она. – Обожаю сельские церкви, этот рыхлый кирпич, проповеди об урожаях, вечно торопящихся розовощеких мальчиков из церковного хора.

– Потому что священник щиплет их в ризнице. Пожалуй, стоит сходить в церковь, чтобы охладиться. На яхте, как в сауне.

Гасси слегка растерялась.

– Я не верю в Бога, – спокойно сказала я. – Или вернее, не имела возможности убедиться в том, что он догадывается о моем существовании.

– Я не особенно думала о Нем, – сказала Гасси, – пока не встретила Джереми. С тех пор чувствую, что все время должна благодарить Его за свое счастье.

Она наклонилась, чтобы убрать мусор, продемонстрировав огромный зад, обтянутый голубыми джинсами. Должно быть «Ренглерс» используют вместо ниток тросы, когда шьет свои джинсы, чтобы они могли выдержать такую нагрузку.

– Надеюсь Джереми скоро, наконец, проснется, – продолжала она, – он все еще в отключке. Хотя это хорошо: он ведь так много работает. К тому же, я иногда думаю, что напряжение перед свадьбой мужчины переносят тяжелее.

Она снова заглянула в свой список, рассеянно отщипнув кусочек сельдерея и отправив его в рот.

– Как ты думаешь, мне стоит включить макинтош в список приданого?

– Наверное сойдет и черный клеенчатый плащ. Его можно и в спальне накинуть. Тебе помочь? – предложила я без энтузиазма, беря из вазы апельсин.

– Нет, нет. Я хочу, чтобы ты отдыхала.

– Ну тогда я пойду позагораю.

Я взяла с собой повязку для головы и невыносимо скучную биографию Мэтью Арнольда. На мне было новое черное бикини, представляющее собой четыре треугольника, скрепленных друг с другом шнурками и едва прикрывающих тело.

Солнце уже стало высоко и заливало всю палубу. Сквозь воду просвечивали извивающиеся, как змеи, коричневые корни деревьев. На сочной зелени берегов белели пятна таволги. Звон колоколов все еще заглушал пение птиц. Было очень жарко. Я сняла верх бикини и легла. Минут через двадцать пот ручьями заструился под повязкой. Я уже собиралась пойти за полотенцем и попить воды, как вдруг услышала восхищенный свист. Я приоткрыла глаза и тут же закрыла их. Это был Гарэт, всего за два дня загоревший до черноты, с ворохом воскресных газет, стаканом джина с тоником и приемником, из которого доносилась музыка Моцарта.

– Доброе утро, прелесть, – сказал он. – На тебе слишком много надето. Почему бы тебе не снять и нижнюю часть?

Я не ответила, притворившись, что сплю.

В этот момент подошла Гасси.

– Тави, – вмешалась она, – неужели ты собираешься это сделать? Тебя могут увидеть с берега.

– Не порть удовольствия другим, – сказал Гарэт. – Вот возьми «Новости дня» и замолкни. Тебе я не дам газеты, Октавия, потому что знаю, что ты не расстанешься с биографией Мэтью Арнольда. Чур я читаю за тобой!

Я стиснула зубы. Какое-то время они молча читали. Мне становилось все жарче. Наверное, так чувствует себя цыпленок на вертеле.

– Почему они все время выступают со своими советами следить за собой после того, как человек только что плотно позавтракал? – вздохнула Гасси.

– Очень мило, – сказал Гарэт, протягивая ей «Санди Таймз». – Они рекламируют нас больше, чем «Сифорд-Бреннан». Рекомендуют читателям покупать наши акции.

– Сколько человек работают в «Сифорд-Бреннан», Тави? – спросила Гасси.

– Примерно четвертая часть, – проговорил Гарэт, большими глотками осушая свой стакан с джином и тоником.

Гасси рассмеялась.

– Что ты в этом понимаешь! – вскипела я. – Занимался бы лучше подземными выработками, в которых ты, кажется, прекрасно разбираешься.

– Здесь очень интересная статья, о расколе в католической церкви, – поспешно сказала Гасси. – Как ты считаешь, Гарэт, священники должны жениться?

– Только, если они любят друг друга.

Гасси закатилась от смеха.

Теперь был слышен только один колокол, зазывающий людей в церковь.

– У нас дома, в Уэльсе, колокола всегда бьют невпопад, – произнес Гарэт. – В числе звонарей – одна очень хорошенькая девушка, которая носит мини-юбки. Все мужчины-звонари влюблены в нее, и каждый раз, когда она поднимает свой колокол, они тянут свои вниз, чтобы полюбоваться ею. Господи, как жарко! Наверное, уже за тридцать.

– Пойду попью. Хочешь чего-нибудь, Тави? – спросила Гасси.

– Я хочу, – сказал Гарэт, протягивая ей свой стакан.

– Надеюсь, Джереми скоро проснется. Будет немного прохладней, когда мы начнем двигаться, – заметила Гасси.

Я отвернулась, делая вид, что дремлю.

Сквозь поручни виднелись темные вязы и дрожащее от жары марево над лугами.

Наверное, я действительно задремала, потому что следующее, что я услышала, был голос Джереми.

– Что, черт возьми, что ты мне всучил вчера вечером?

– Могодон, – ответил Гарэт.

– Могодон! – в ужасе воскликнул Джереми. – Три таблетки! Это же огромная доза! Ничего удивительного, что я отключился.

– Для твоей собственной пользы, – заметил Гарэт. – Это удержало тебя от беды и от постели мисс Бреннан.

– Перестань, черт побери, играть роль Анти-Купидона, – резко сказал Джереми.

– Тихо, – ответил Гарэт, – разбудишь Октавию.

Джереми понизил голос.

– Она фантастически красива.

– Как ваза, – заметил Гарэт, – красивая, но пустая. Почему бы тебе не посвятить одну из твоих знаменитых поэм ей? «О, Октавия! Как я желал бы стать твоим рабом!»

– Заткнись! – сердито сказал Джереми.

– Нет ли у вас тут на яхте томика Шекспира? – спросил Гарэт.

– Где-то на книжной полке, в салоне. А что ты хочешь посмотреть?

– «Укрощение строптивой», – ответил Гарэт. – Думаю, что мог бы позаимствовать там пару советов, как справиться с Октавией.

Джереми вышел из себя.

– Ты прекратишь набрасываться на бедную девушку?

– Но ты уже набросился на нее?

– Я-то нет. Какого дьявола ты не идешь и не запустишь двигатель?

– Я? – спросил Гарэт. – Я здесь, чтобы отдохнуть. Впервые за долгие месяцы. И насладиться видом. Никак не могу решить, что больше мне напоминают прелести Октавии, Гималаи или пирамиды?

– Джереми! – позвала Гасси, которой явно не нравилось, что Джереми тоже наслаждается моим видом. – Иди, запусти двигатель!

– Хорошо, – ответил он с неохотой, потом, немного смягчившись, обратился к Гарэту:

– Оставь в покое Октавию, если не хочешь неприятностей!

У меня уже не было больше сил от жары и злости. Кроме того, я боялась, что моя грудь обгорит. Волосы стали влажными. Я откинула их со лба и посмотрела на Гарэта.

– Хочешь, натру тебя маслом? – спросил он.

– Нет, спасибо, – резко ответила я.

– Почему бы нам не заключить перемирие, тем более что сегодня воскресенье? – спросил он, насмешливо оглядывая меня.

– Ты мне отвратителен, – сказала я, в бешенстве поворачиваясь на живот.

Загудел двигатель, и яхта тронулась с места. Но даже на ходу не стало прохладней. Мы выплыли на открытый участок реки. На берегу не было ни кустика. Гарэт встал и потянулся.

– Боюсь ты пережаришься, Октавия.

В следующее мгновение он со страшным шумом нырнул в реку. Меня окатило грязной масляной волной. Вскрикнув, я вскочила на ноги, подхватив верхнюю часть купальника.

– Ты перестанешь травить меня? – заорала я, когда он вынырнул на поверхность, смеясь и откидывая волосы с глаз.

– Мне казалось, что тебе тоже надо было охладиться, – крикнул он и, зачерпнув пригоршню воды, плеснул ее на меня.

Не в силах от злости сказать ничего членораздельного, я влетела на кухню.

– Этот негодяй только что окатил меня!

Гасси прыснула.

– Бедная Тави, возьми полотенце!

– У меня все волосы мокрые. Я должна немедленно вымыть голову.

– Это невозможно, – сочувственно произнесла Гасси. – У нас не хватит воды. Дай им просто высохнуть:

Я мельком увидела себя в зеркале. На щеке, в том месте, которое покоилось на Мэтью Арнольде, краснело пятно. Можно было подумать, что меня поцеловал Гарэт. Это еще больше разозлило меня.

– Я привыкла мыть голову ежедневно, – закричала я. – Я так не могу. Никогда в жизни не видела ничего примитивней этой проклятой яхты.

Тут я устроила такой скандал, что никакое успокоительное, предложенное Гасси, уже не могло его погасить.

– Ни один человек не станет преднамеренно наносить обиду другому, – сказала Гасси.

– Кроме меня, – возразил появившийся Гарэт, с которого стекала вода. Он выхватил у меня полотенце. – Я, как леопард, убиваю бесцельно.

– Тебе не следовало ее обливать, – укоризненно сказала Гасси.

– Я возвращаюсь в Лондон, – заявила я.

– Прекрасно, – сказал Гарэт. – В часе езды от Ридинга останавливается скорый поезд. А в следующий раз мы оборудуем для тебя удобства по высшему разряду.

– Что случилось? – прокричал сверху Джереми.

– У нас тут бунт, мистер Кристиан, – ответил Гарэт. Матрос Бреннан собирается дезертировать. Ограничимся строгим выговором или приговорим ее к тысяче ударов плетью?

Гасси начала смеяться.

Джереми спустился вниз и, едва взглянув, понял ситуацию.

– Иди за руль, – сказал он сердито Гарэту, – ты уже создал больше, чем достаточно проблем для одного утра. Яхта моя, и командую здесь я.

– Прошу прощения, капитан. Я принял вас за мистера Кристиана, – ответил Гарэт, усмехнувшись. Он наполнил свой стакан и стал подниматься, горланя: «Эй, на судне! Королевство за судно!»

Джереми сделал мне крепкий коктейль и повел в салон.

– Приношу извинения за Гарэта, – мягко сказал он, – он становится невыносимым. Наверное, у него какие-то жизненные проблемы.

– Его, наверное, раздражает то, что я ему еще не уступила, – сказала я. – «Отвергнутый валлиец в гневе страшен».

Воцарилась пауза. Джереми поставил на полку какие-то книги.

– Ты долго ждала прошлой ночью? – понизив голос спросил он.

– Не очень. Я просто огорчилась, вот и все.

– О, Господи, – сказал он. – Гасси все болтала и болтала о мягкой мебели, и следующее, что я осознал, это наступившее утро. Проклятое снотворное! Мне страшно неудобно. Представляю, каким дураком я выгляжу в твоих глазах.

Неожиданно почувствовав себя намного счастливей, я засмеялась.

– Вряд ли ты что-то мог бы сделать после трех таблеток могодона.

– Если ты так хочешь принять ванну, давай остановимся на следующем шлюзе и посмотрим, что можно сделать.

– А где мы находимся?

– В полумиле от Грейстона.

– Да здесь же живет Рики Сифорд! – воскликнула я. – Я позвоню ему на следующем шлюзе, и мы сможем воспользоваться его бассейном.

– Я сойду с тобой на берег, – сказал Джереми.

– Веди себя прилично, Октавия! – прокричал нам вслед Гарэт, когда мы сошли с яхты. – А то еще соблазнишь смотрителя шлюза, и придется потом Джереми писать об этом длинную поэму в стиле героической баллады.

На подоконнике стояли горшки с алой геранью. Домик смотрителя сверкал свежей побелкой. Ступать босыми ногами было горячо. А внутри домика оказалось темно и прохладно. Пока я звонила, Джереми тактично ждал на улице. Ответил дворецкий. По его словам, миссис Сифорд еще не вернулась из церкви, а мистер Сифорд был дома. Я вздохнула с облегчением.

Рики долго не подходил к телефону. Я разглядывала свисающую с потолка липучку, черную от агонизирующих насекомых, изучала портреты коронованных особ на кружках и фотографии детей с белыми бантами в волосах на туалетном столике.

– Здравствуй, Октавия, – произнес Рики знакомым голосом, который звучал еще более настороженно, чем обычно. – Чем могу быть тебе полезен?

– Я нахожусь в четверти мили отсюда, на яхте, где нет никаких удобств.

– Не могу представить тебя без удобств, где бы то ни было.

– Можно мы к вам зайдем?

Последовала пауза. Я представляла, как его глаза бультерьера задумчиво прищурились. Возможно, он пригласил на уик-энд гостей – своих деловых партнеров. Вполне вероятно, что появление такой сумасбродки, как я, произведет на них благоприятное впечатление, но не приведет ли это в ярость Джоан?

Наконец он сказал:

– Мы собираемся на обед, но ты приходи. Выпьешь чая, напитков, или чего ты там захочешь. Кто с тобой еще на яхте?

– Одна очень симпатичная пара. Они помолвлены. Ты будешь в восторге от них, и еще один ужасный самоуверенный валлиец, воображающий себя бог знает кем. Я хочу показать ему настоящего промышленного магната во плоти. Поэтому я тебе и позвонила.

Рики засмеялся. Он явно был польщен.

– Хорошо бы сбить с него спесь, – добавила я. – Постарайся.

– Кстати, к вопросу о промышленных магнатах, – сказал Рики, – у меня тут в гостях один твой большой поклонник.

– Да? Кто?

– Придешь и увидишь. До встречи!

Кажется, дело пошло на лад. Гарэт и Джереми готовы были разорвать друг друга, а я сегодня буду иметь не только удовольствие наблюдать за тем, как Рики осадит Гарэта, но и встречу старого поклонника, что подтолкнет Джереми к более активным действиям.

Улыбаясь своим мыслям, я вышла на улицу, на яркий солнечный свет. Облокотившись на калитку, Джереми безрадостно вглядывался в дрожащий от зноя горизонт. Он был в выгоревших бледно-голубых шортах из джинсовой ткани. Его спина лоснилась от загара. Вдруг я подумала о том, какими восхитительными могли бы быть у нас дети. С яхты нас никто не мог видеть. Я положила руку ему на плечо.

– Перестань мучиться угрызениями совести, – сказала я. – Слишком жарко для этого!

В следующий момент он обнял меня.

Через секунду я вырвалась.

– Ты что, не знаешь, что опасно переходить границы, – прошептала я, глядя на него.

Когда мы вернулись, Гарэт уже провел яхту через шлюз.

– Как ты почернела! – воскликнула Гасси, – с восхищением глядя на меня.

Она была явно обрадована тем, что я снова в хорошем настроении.

– Что меня беспокоит, – мрачно пошутил Гарэт, – так это, отчего она почернела.

Глава девятая

Принадлежащий Рики Сифорду сарай для лодок был свежевыкрашен голубым и белым цветами. О его крышу бились ветви плакучих ив. Луг бледно серебрился на фоне темной буковой рощицы, окружавшей солидный деревенский дом. Рядом располагались конюшни. Лужайки были аккуратно подстрижены, сад и огород ухожены.

– Господи, какое очарование! – воскликнула Гасси, стоя на берегу и пытаясь продрать расческу сквозь спутанные волосы. – Надеюсь, мы выглядим не слишком неприлично?

Я-то, конечно нет. Поверх черного бикини я надела бледно-розовую блузу. Загорелые щеки тоже стали розовыми от жары.

– Рики Сифорд – страшно важная персона, правда? – спросила Гасси.

– Во всяком случае, претендует на это, – ответила я, любуясь своим отражением в окне сарая.

– Гарэту будет очень полезно встретиться с ним, – заметила Гасси.

– О, он человек совсем другого круга.

– Не имеет значения, – спокойно сказал Гарэт. – Может быть, я заработаю «на чай».

Мы поднялись вверх по откосу и пошли мимо густой живой изгороди с кремовыми цветами бузины.

Под раскидистым шатром деревьев, утопая в лютиках, лоснящиеся лошади обмахивались хвостами.

Мы подошли к лазу в ограде. Джереми перелез первым, потом помог Гасси, а потом мне. На секунду я прижалась к нему.

Пройдя сквозь ворота, мы пошли вдоль безупречных газонов и буйно разросшегося от жары цветочного бордюра.

– Это радость и гордость Джоан, – заметила я. – Она большой специалист по клумбам.

– Она приятная? – спросила Гасси.

– Ну, скажем, к Рики я отношусь лучше. Она совершенно невыносима как теща. Бедный Ксандр!

В этот момент из двустворчатых окон, доходящих до земли, с лаем вылетели разномастные охотничьи собаки и терьеры. За ними ленивой походкой вышел Рики Сифорд. Высокого роста, он с возрастом стал намного привлекательней, благодаря тому, что его волосы из тускло-коричневых превратились в серебристо-седые. Это шло к его красному лицу, которое год от года становилось еще красней в равной степени благодаря пребыванию на воздухе за игрой в гольф и пристрастию к хорошему виски. Глаза бультерьера сочетались с прямым носом и твердо очерченным ртом. Выпущенная поверх брюк темно-синяя рубашка скрывала возрастные изменения фигуры. Он выглядел импозантно и внушительно.

– Привет, – сказал он своим зычным голосом, целуя меня в щеку. – Джоан в бассейне.

Он был всегда намного приветливей со мной, когда она была вне пределов слышимости.

– Это Гасси Форбис и Джереми Уэст, – представила я.

– Очень приятно, – сказал Рики, одарив их широкой улыбкой, благодаря которой снискал в городе репутацию человека обаятельного. – Вы выбрали самую подходящую погоду для визита.

Вдруг он заметил Гарэта, который немного замешкался, разговаривая с собаками. Минуту Рики недоверчиво вглядывался, потом лицо его засияло, как рождественская елка.

– Гарэт! – взревел он. – Вечно ты неожиданно возникаешь в самых невероятных местах. Какого черта ты здесь делаешь?

– Путешествую воскресным утром по реке, – ответил Гарэт. – Должен заметить, Рики, что у тебя здесь прекрасное место.

– Ну-ну. Я и не подозревал, что ты познакомишься с ним так скоро.

Рики явно был очень доволен.

– Как хорошо, что вы все совпали. Наверное, ты хочешь выпить чего-нибудь. Джоан страшно хотела с тобой познакомиться.

– Вы знакомы? – спросила Гасси, весьма довольная этим обстоятельством. – Какое совпадение! Ты никогда об этом не говорил, Гарэт.

– А меня никто не спрашивал, – ответил он.

– Вы здесь все? – спросил Рики. – Мне казалось, что ты упоминала о некоем надоедливом выскочке, которого надо поставить на место, Октавия?

– Видимо, речь шла обо мне, – сухо заметил Гарэт.

Будь у меня в этот момент нож, я бы всадила его в Гарэта. Я отошла в сторону и, когда никто не видел, пнула ногой ни в чем не повинную петунью.

Бассейн, совершенно олимпийских размеров, температура воды в котором постоянно поддерживалась на уровне двадцати трех градусов, находился в старом саду, обнесенном изгородью. Бассейн обрамляли заросли клематиса, старые кусты роз и жимолости. С одной стороны, в летнем домике, Рики оборудовал бар. Джоан Сифорд, дородная дама весом под сто килограммов, в основном состоящая из мускулатуры, лежала под полосатым бело-зеленым зонтиком и писала письма. Она холодно взглянула па пас. На меня она всегда смотрела, как на стиральную машину, которая неожиданно сломалась. Как это часто бывает, люди, породнившиеся путем женитьбы с кланом Сифорд-Бреннан, больше всех ощущали соперничество этих семей. Дикая ревность, которую Джоан всегда испытывала к моей матери, теперь перекинулась на меня, что усиливалось еще и ее неприязненным чувством к Ксандру.

– Привет, Октавия! – сказала она. – Ты очень хорошо выглядишь.

Годы энергичных упражнений голосовых связок на сторожевых собаках и террора в отношении членов попечительских советов наложили на ее голос неизгладимый отпечаток.

Подойдя поближе, я заметила следы талька на ее пышной груди и почувствовала запах ее любимого одеколона «Твид».

Я представила ей Гасси и Джереми. Рики застрял где-то сзади, демонстрируя Гарэту новый трамплин для прыжков в воду.

– Никогда в жизни не видела такого бассейна, – восторженно проговорила Гасси. – А ваши цветочные клумбы просто неземной красоты. Как вам удается выращивать такие цветы? Мой жених и я только что приобрели дом с небольшим садиком. Мы так рады!

Джоан смотрела уже более дружелюбно и окончательно растаяла, когда подошел Рики и заявил:

– Дорогая, ну разве это не удивительно? Угадай, кто путешествует с ними на яхте – Гарэт Ллевелин.

– О, я так много о вас слышала!

– И Октавия тоже много нам о вас рассказывала, – сказал Гарэт, взяв ее руку.

Бросив на меня ядовитый взгляд, Джоан снова с улыбкой повернулась к Гарэту.

– Мой дорогой, вы можете называть меня просто Джоан. Я знаю, что вы и Рики тесно сотрудничаете.

– Да, – ответил Гарэт. Этот паршивый подхалим все еще держал ее руку. – И собираемся сотрудничать и впредь. Должен заметить, что ваш бассейн просто великолепен.

– Ну, кто что будет пить? – спросил, потирая руки, Рики.

Гасси нацепила себе на голову ужасную пеструю стеганую повязку.

– Я бы хотела сначала поплавать, – заявила она.

Я села на краю бассейна. Один из сифордовских сеттеров, почувствовав мое скверное настроение, тяжело дыша, приблизился ко мне и уткнулся холодным носом в мою руку.

Собаки всегда были самыми милыми существами в этом доме. Спустя полчаса мое настроение не улучшилось. Все плавали, а Гарэт, абсолютно пленивший Джоан Сифорд, отправился в дом, обсудить с Рики какие-то дела. Рики, узнав от Гарэта о том, что Джереми занят в издательском бизнесе, пригласил его ознакомиться с библиотекой, гордостью которой являлись бесценные первые издания книг, которых никто никогда не читал. Гасси, похожая на розового гиппопотама, продолжала прыгать на мелководье, спасая тонущих божьих коровок. Я осталась наедине с Джоан.

– А где Памела? – спросила я у нее.

– Ушла обедать с друзьями, Конноли-Хокингсами. Он собирается выставить свою кандидатуру на выборах в Грейстоне. Ксандр находит его скучным. Мы были очень удивлены, что Ксандр не появился здесь в этот уик-энд. Можно было ожидать, что после трех недель на Востоке…

– Он очень вымотался во время этой поездки, – сказала я. – Это первые его выходные дни дома. Думаю, что у него накопилось много дел.

– Рики думает, что работа – это отговорка, – сказала Джоан. – Видимо, он все свои дела перенес на уик-энды.

– Что вы имеете в виду? – резко спросила я.

Джоан надписала на конверте адрес какой-то виконтессы своим детским четким почерком и сказала:

– Ксандр, по-видимому, не понимает, что рабочий день продолжается с девяти тридцати до пяти тридцати с часовым перерывом на обед. Ему не следует ежедневно проводить долгие часы, спаивая молодых людей, которые должны возвращаться в свои офисы на фондовую биржу.

Несмотря на жуткую жару, я почувствовала себя так, как будто на меня вылили ушат ледяной воды. Неужели Рики и Джоан что-то пронюхали о склонностях Ксандра? Да поможет ему Бог, если это так.

– Ксандр часто ведет переговоры во время ланчей, – возразила я.

В этот момент к нам подошла Гасси.

– Кажется вы упомянули Ксандра, – спросила она, срывая свою повязку. – Он всегда казался мне самым потрясающим мужчиной – после Джереми.

Джоан холодно улыбнулась.

– Я знаю от Тави, что Памела тоже потрясающая, – произнес Гарэт, хотя ничего подобного никогда от меня не слышал. – Просто не верится, что у вас замужние дочери. Вы выглядите так молодо!

Джоан небрежно поправила свои уложенные подсиненные кудряшки.

– Я собираюсь скоро стать бабушкой.

– Как здорово, – воскликнула Гасси. – Ты мне ничего не сказала о том, что у Ксанд-ра скоро будет ребенок, Тави.

– Нет, речь идет о моей второй дочери, – сказала Джоан. – Она только в марте вышла замуж, но они не собираются ждать, как Ксандр и Памми, которые женаты уже два года.

– Ну, это не так уж долго, – успокаивающе сказала Гасси, – думаю, она тоже скоро забеременеет.

– Ну, если бы Ксандр проводил больше, времени дома… – ответила Джоан.

Я вспыхнула и уже была готова возразить ей, как вдруг Гасси воскликнула:

– Алисон вышла замуж только в марте? Так у вас, должно быть, большой опыт в проведении свадебных торжеств. Уверена, что свадьба была восхитительной.

– Скорее удачной. Бедный Рики был вынужден продать одну из ферм, чтобы оплатить все расходы. Может быть вы видели фотографии в «Зе Тетлер»?

– По-моему да, – соврала Гасси.

И пошло-поехало: «Сирсиз», Центральная Торговая Компания, «Питер Джонс», мягкая мебель, пуховики и чугунные сковородки. И обязательно несколько девочек-подружек невесты в платьях от Лауры Эшли, которые куда симпатичнее взрослых!

Пора было Гасси сменить пластинку.

– Питер, муж Алисой, просто очарователен, – вещала Джоан, – мы его ужасно любим. Они провели свой медовый месяц на Сейшельских островах.

Дрянь! Господи, с каким бы удовольствием я сунула ее с головой в эту ужасную хлорированную аквамариновую воду и держала там до тех пор, пока ее здоровая красная физиономия не стала бы багровой.

На бутоны садились бабочки-адмиралы. Хоть бы Джереми оторвался от этих первых изданий! Меня захлестнула волна одиночества.

– Если тебе срочно нужно подвенечное платье, – продолжала Джоан, – то у меня есть портниха, которая делает все очень быстро. Хочешь, я ей позвоню?

Я понимала, что она одаривает Гасси своими щедротами, как орехами на Рождество, только, чтобы подчеркнуть свою неприязнь ко мне.

– Вы не будете возражать, Джоан, если я помою голову? – спросила я, поднимаясь. – Шампунь у меня с собой.

– Конечно нет, не стесняйся. В шкафу, в моей спальне ты найдешь полотенца.

«И флакончик мышьяка», – пробормотала я, направляясь к дому и спиной чувствуя ее ненавидящий взгляд. Она, наверное, обрадовалась возможности расспросить Гасси обо мне и Гарэте. Пересекая лужайку, я не стала заглядывать в библиотеку, чтобы увидеть Джереми. Вдруг голос с легким иностранным акцентом произнес:

– Привет, Октавия!

Я содрогнулась от отвращения, увидев грубое чувственное лицо Андреаса Катца, короля порнобизнеса и мультимиллионера.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, нимало не пытаясь скрыть враждебность в своем голосе.

– Нахожусь в гостях.

Так вот, о каком старом поклоннике говорил Рики!

– Удели мне минутку, – сказал он, беря меня за руку. Я почувствовала его теплые потные пальцы и попыталась освободиться, но он еще сильнее сжал их.

– Пойдем посмотрим на розарий Джоан, – сказал он. – Это что-то совершенно исключительное.

На его лбу виднелась полоса, как раз в том месте, где кончается загар и начинают расти металлически-серые волосы. Это был человек, редко бывающий на свежем воздухе. Его глаза, такие темные, что радужка сливалась со зрачком, всегда так глубоко и проницательно смотрели в мои, что мне начинало казаться, что он видит, какого цвета мое нижнее белье. На нем была черная рубашка и серебристый шейный платок, который идеально сочетается с металлическим цветом волос. Наверное, он по-своему красив, своеобразной грубой красотой, но, глядя на него, я никогда не могла отделаться от мысли, что он напичкан пороками. Я очень удивилась, узнав, что Джоан терпит его в своем доме. Инфляция сводит странных партнеров!

Помимо того, что ему принадлежат стриптизные заведения и половина журналов сомнительного свойства в Лондоне, он также издает престижный полупорнографический журнал «Гедонист», в котором наряду с интеллектуальными статьями публикует фотографии обнаженных красавиц с индейским загаром, распростертых на меховых покрывалах. Английская версия американского «Плейбоя». Уже много лет он терпеливо преследовал меня, предлагая все большие и большие суммы за разрешение меня сфотографировать. Я всегда ему отказывала. Совершенно не терплю, когда па меня давят. Я относилась к нему так же пренебрежительно, как обычно относятся к поручням в ванных комнатах отелей те, кто убежден, что никогда не будет старым и немощным до такой степени, чтобы ими воспользоваться.

Я остановилась полюбоваться пурпурной розой. Андреас любовался моей фигурой. Мокрый купальник не оставлял пищи для воображения.

Он легонько ткнул меня кулаком в солнечное сплетение.

– Ну, и когда же ты согласишься позировать для меня? – спросил он.

– Никогда. Мне не нужно зарабатывать себе на хлеб.

– Никогда не зарекайся, – сказал он. – Тебе всегда нужны деньги. Даже на твои красивые волосы. Чтобы их подкрашивать.

– Это естественный цвет, – возмутилась я.

– Я слышал, что в настоящий момент «Сифорд-Бреннан» испытывает какие-то затруднения, – продолжал он.

Я чувствовала его горячее дыхание на своем плече.

– О, ради Бога! Ну, почему мне все об этом говорят? Да все у них в порядке. У них все в порядке вот уже более пятидесяти лет.

Андреас погладил мой бок. Он был единственным мужчиной, вызывавшим во мне полное отвращение. Я представляла себе сотни девушек и миллионы грязных снимков обнаженных женщин, которых касались эти пальцы. Я вырвалась и наклонилась над темно-красной розой. Своей ухоженной наманикюренной рукой он зажег сигару, держа ее, как простолюдин, между большим и указательным пальцами. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд.

– Почему ты не перестанешь меня разглядывать?

– Катцу не возбраняется смотреть на королев.

Эту шутку я слышала уже сотни раз.

– Ты очень красивая девушка, Октавия, но не очень мудрая. Я буду платить тебе по пятнадцать сотен за каждый сеанс. Почему бы нам не обсудить это на будущей неделе за ужином? И это еще не предел. Я смогу дать тебе все, что захочешь.

– Ну уж, что я могу сказать определенно, так это то, что я никогда не захочу тебя, – отрезала я и отвернулась.

Андреас улыбнулся хитрой проницательной улыбкой.

– В конце концов, ты уступишь, детка, но это будет уже на моих условиях. Посмотришь! Да, между прочим, что там Гарэт Ллевелин делает наедине с Рики?

– Он проводит с нами уик-энд на яхте.

Андреас засмеялся.

– Так он твое последнее приобретение! Теперь я не удивляюсь, что тебе сейчас не надо зарабатывать на хлеб.

Я посмотрела в сторону дома. Глициния, увивавшая библиотеку, почти отцвела, устлав лужайку ковром из аметистовых лепестков. В окне библиотеки я заметила Джереми, наблюдающего за нами. Повернувшись, я тепло улыбнулась Андреасу.

– Возле бассейна одна красивая девушка болтает с Джоан. Почему бы тебе не уговорить ее вместо меня? – сказала я, и, погладив его по щеке, смеясь побежала в дом.

Спальня Джоан Сифорд вряд ли могла возбудить хоть какие-то желания: голые стены, ковер цвета морской волны и стеганое покрывало в цветочках, аккуратно, без единой морщины подоткнутое под подушки, словно поперек кровати лежала огромная колбаса. На комоде стояла большая фотография в рамке, на которой Памела и Алисон выглядели весьма романтично в своих жемчугах. Здесь же стоял большой портрет Питера, мужа Алисон, и еще одно фото, запечатлевшее Алисон и Питера в день их свадьбы в окружении маленьких подружек невесты в платьях от Лауры Эшли. И ни одной фотографии Ксандра, даже такой маленькой, как на паспорт, хотя он в сто раз красивей, чем все они вместе взятые. Я чуть не поддалась искушению достать его фото из своего портмоне и налепить его на самодовольную улыбающуюся морду Питера с квадратным подбородком, но из этого бы не вышло ничего хорошего для Ксандра.