Текст книги "Фурии командира"

Глава 7

Маркус оглядел потрепанную палатку-таверну, одну из многих в лагере беженцев. Прежде он здесь не бывал, но видел немало похожих заведений. Следовало признать, что немногие из них выглядели столь убогими. Прорехи в парусине кто-то небрежно замазал смолой, не попытавшись их аккуратно зашить. Голый земляной пол, даже не покрытый тростником, никому не приходило в голову подмести. Ножки наспех сколоченных столиков ушли в землю дюймов на шесть, и они стали бы слишком низкими, если бы со скамьями не произошло то же самое.

Маркус посмотрел на стоявшую перед ним кружку. В пиве плавали какие-то кусочки – вероятно, частички зерен, попавших туда в процессе брожения, но уверенности у него не было. Да и запах не слишком походил на пиво. Скорее так пахнет грязная вода, только гораздо хуже. Он заплатил за кружку одним серебряным быком, а медяшки, которые получил на сдачу, так сильно стерлись, что на одной из сторон рожки быков почти исчезли.

В определенном смысле он был заинтригован. Лагерь беженцев оказал обычное действие на людей, попавших в тяжелое положение. В одних открыл невероятное величие духа. Фиделиас видел, как люди, не имевшие ничего, отдавали свои плащи замерзшим детям. Видел, как семьи, которым едва хватало на собственное пропитание, брали бездомных детишек и находили возможность выделить несчастному ребенку краешек одеяла. Он видел, как легионеры из Первого алеранского после всех пережитых испытаний отправлялись на рынок, покупали на полученные деньги еду и относили ее в лагерь, чтобы накормить голодных.

Но в других просыпались худшие качества. Он возглавлял отряды, хоронившие людей, убитых за старый плащ и тряпки, которыми они обматывали ноги. Он видел мужчин, требовавших услуг от женщин за деньги, или тех, кто унижал их и издевался, прежде чем накормить. Он видел синяки и сломанные кости – результат страха и несдержанности, болезней из-за нехватки пищи даже здесь, в самых благополучных землях страны. И вся эта печальная, достойная сожаления, отвратительная человеческая масса начала каким-то образом сгущаться, превращаться в почти видимый пар, в зловоние, которое пахло как… Ладно. Пахло как это пиво. Маркус отодвинул подальше заплесневелую деревянную кружку, чтобы не ощущать ее запаха. Затем он достал из сумки маленькую заговоренную лампу, пробормотал заклинание, чтобы она ожила, поставил ее на грубый стол и стал ждать.

В палатку-таверну вошла прачка и остановилась в дверях, чтобы осмотреться. Внутри было достаточно темно, так что маленький светильник Маркуса послужил для нее маяком, она быстро прошла по неровному полу и уселась рядом с ним.

– Добрый день, – сказала госпожа Аквитейн, еще раз оглядела таверну и фыркнула. – Всегда подозревала, что в душе ты тайный романтик.

Маркус пододвинул к ней кружку:

– Хотите пить?

Она посмотрела на кружку, слегка побледнела и бросила на него пристальный взгляд.

– Угощайтесь, – предложил он.

– Почему здесь? – спросила она.

– Никто меня тут не узнает.

– Даже я с трудом узнала.

Маркус пожал плечами:

– Без доспехов. Другой плащ. Капюшон. Я выгляжу как обычный посетитель таверны.

– Мы могли бы встретиться где угодно, – возразила госпожа Аквитейн. – Почему именно здесь?

Маркус поднял взгляд и посмотрел ей в глаза:

– Может быть, я хотел, чтобы вы это увидели.

Прачка склонила голову набок:

– Что я должна увидеть?

Он обвел таверну рукой:

– Последствия. – (Ее брови поползли вверх.) – Очень часто люди, принимающие серьезные решения, не знают, к чему они приводят. Все то, что вы видите здесь или по пути сюда, есть последствия вашего выбора.

Она долго смотрела на него с застывшим выражением лица.

– Ты полагаешь, я должна прийти в ужас?

– Это? Это ничто, – ответил Маркус. – Здесь мы видим результат вежливого несогласия – именно так можно назвать наш нынешний конфликт с канимами. Так случается, когда всем приходится немного подтянуть ремни, но продовольствия еще хватает. На юге положение хуже. Там свирепствуют болезни. Голод. Разбойники, грабеж, мародеры и наемники. Люди перестают соблюдать законы. Люди хотят мести. – Он кивнул в сторону посетителей таверны. Кто-то с надрывом кашлял, с трудом втягивая в себя воздух между тяжелыми приступами. – Это солнечный свет и пиршество по сравнению с тем, что может начаться.

Госпожа Аквитейн прищурилась:

– Если я и мой муж будем продолжать свои интриги… ты это имеешь в виду?

– Я должен знать ваши планы, – ответил Маркус. – И уверен, что вы их от меня скрываете. Так что теперь ваша очередь.

– Больше всего мне нравился в тебе твой профессионализм. А то, что я сейчас слышу, совсем на тебя не похоже.

Маркус пожал плечами:

– Здесь вполне безопасное место. Я должен был кое-что вам сказать. И я сказал. Вам решать, что делать дальше.

Госпожа Аквитейн нахмурилась. Несколько секунд она разглядывала грязную таверну, потом резко тряхнула головой, вылила содержимое кружки на пол и со стуком поставила кружку на стол.

– Сосредоточься на выполнении своего задания.

– Я так и поступлю – только он не склонен приходить вовремя.

Она пожала плечами:

– Он привык играть самые важные роли. А могущественные люди всегда опаздывают на встречи.

– Но зачем это терпеть? – спросил Маркус.

– Он мне нужен, – просто ответила она.

– А что произойдет, когда нужда в нем исчезнет?

Она позволила себе улыбнуться.

– Тогда у него появится возможность узнать, как следует себя вести.

В этот момент полотнище у входа в палатку сдвинулось в сторону, и вошли с полдюжины посетителей, закутанных в плащи. Не вызывало сомнений, что они вместе, все были одеты гораздо лучше, чем другие клиенты таверны. Маркус вздохнул. Худшее, с чем ему пришлось столкнуться после ухода из курсоров, – это отсутствие толковых соратников.

Одна из фигур в плаще повернулась к угрюмому мужчине, занимавшему место за столиком, служившим стойкой. Как только капюшон был опущен, Маркус слегка напрягся, узнав Фригиар Наварис.

Наварис швырнула небольшой кожаный кошелек, который ударил хозяина в грудь, отскочил и упал на грязную стойку. Она бросила на мужчину холодный взгляд серых глаз и сказала:

– Вон.

Маркус мог бы поступить так же, но сначала посчитал бы деньги. Маркус не стал его винить, когда он молча взял кошелек и вышел, даже не пытаясь посмотреть, что там лежит.

Самый невысокий человек из пришедших огляделся по сторонам, потом решительно направился к их столу, сел напротив госпожи Аквитейн и раздраженно пробормотал:

– Есть осторожность и благоразумие, – после чего откинул капюшон. – А есть бессмысленная паранойя. Неужели мы должны встречаться в свинарнике?

– Ну-ну, где твое обаяние, Арнос? – поинтересовалась Аквитейн. – С моей стороны пахнет так же мерзко, уверяю тебя.

Маркус взглянул на телохранителей сенатора. Наварис осталась стоять у входа и смотрела в пустоту, демонстрируя эмоции замерзшего гранита. Остальные четверо рассыпались по таверне, наблюдая за сидевшими за столами посетителями и парусиновыми стенами, которые можно было легко отбросить в сторону. Маркус отметил оружие на бедре у одного из телохранителей и лук в изящной руке другого. Потом он снова сосредоточил свое внимание на Арносе.

А сенатор в свою очередь не сводил сердитого взгляда с Маркуса.

– Сними капюшон, – приказал Арнос.

– И не подумаю, – ответил Маркус.

Арнос усмехнулся и напомнил Маркусу рычащего шакала.

– Сними немедленно.

– Нет.

– Наварис, – сказал Арнос. – Если он не освободит свою голову от капюшона, освободи его шею от того и от другого.

– Есть, господин, – ответила Наварис.

Она осталась стоять в той же позе и даже головы не повернула в сторону Маркуса. Однако ее рука легла на рукоять меча.

Госпожа Аквитейн нетерпеливо фыркнула и взмахнула рукой. Воздух внезапно стал густым – магия сделала невозможным для остальных слышать то, что говорилось за столиком.

– Арнос, уймись. Он не станет снимать капюшон.

– Почему?

– Потому что вы блестящий политик, сенатор, – ответил Маркус, – но неумелый заговорщик. На данный момент я очень ценная фигура. Если вы раскроете меня, ваша некомпетентность разрушит все наши планы.

Арнос разинул рот. Прошло несколько мгновений, прежде чем сенатор пришел в себя.

Маркус насладился выражением лица этого болвана.

– Не слишком тактично, – сказала госпожа Аквитейн, бросив на Маркуса суровый взгляд. – Но, по сути, правильно. – Она успокаивающе подняла руку. – Ты политик и стратег, Арнос. Но не шпион. Если бы каждый из нас умел все, нам бы не потребовались союзы.

Лицо сенатора покрылось алыми пятнами.

– А этот тип? Какими умениями обладает он?

– Я много знаю, сенатор.

Арнос вздернул подбородок:

– Что именно?

– Например, мне известно, что у вас есть талант находить толковых помощников, – сказал Маркус и кивнул в сторону одного из мужчин из охраны сенатора. – Арезиус Флавис. Дважды чемпион Зимнего турнира Алеры. Человек, убивший на честной дуэли старшего брата консула Родиуса на лужайке возле Серой башни. Молодая женщина, наблюдающая за входом, насколько мне известно, Ирис Сокол. Она была знаменитой лучницей на Защитной стене, и ей удалось прикончить полдюжины Бессмертных консула Калара, когда она защищала госпожу Ворию в Ночь красных звезд. Лишь госпожа Вория уцелела после нападения на ее дом.

Закутанная в плащ фигура повернулась, бросила на Фиделиаса быстрый взгляд и коротко поклонилась. Он кивнул в ответ.

– Мужчину у дальней стены зовут Тандус. Он немой. Служил в дюжине разных легионов как рыцарь Железа и рыцарь Земли. Он знаменит тем, что в одиночку штурмовал ворота крепости патриция Гардуса, когда Гардус похитил дочь свободного гражданина. Тандус убил тридцать человек и вернул дочь отцу.

Пристальный взгляд госпожи Аквитейн не отрывался от лица сенатора, а улыбка на ее губах становилась все более широкой.

– Это, – продолжал Маркус, кивком показав на последнего мужчину, сидевшего за ближайшим столом, – Ривар Армениус. Он молод, рыцарь Воздуха и Железа, один из самых быстрых клинков Алеры. Он одержал победу в одиннадцати дуэлях против знаменитых учителей фехтования, девять закончились летальным исходом.

Закутанный в плащ Армениус повернулся к ним и сбросил капюшон, открыв красивое юное лицо.

– Десять. Мастер Питер умер от легочной лихорадки, развившейся в результате ранений.

Маркус слегка поклонился:

– Десять. – Он обратил взгляд к последнему из телохранителей сенатора. – И конечно, Фригиар Наварис. Один из самых опасных ныне живущих профессионалов своего дела. Абсолютная надежность, если она не потеряет спокойствия.

Рука Наварис продолжала медленно поглаживать рукоять меча.

Арнос ядовито посмотрел на Маркуса, потом сложил руки на столе и поджал губы.

– Я не буду действовать вслепую, сиятельная госпожа. Покажите мне лицо этого человека.

– Или что, Арнос? – спросила госпожа Аквитейн, и ее спокойный голос наполнился ядом. – Ты повернешься и уйдешь?

– Почему бы и нет?

– Возможно, из-за того, что мне известна судьба первого командира, назначенного в Первый сенаторский легион. Если я не ошибаюсь, его звали Аргавус. Как странно, что он исчез в ночь перед вашим выступлением. – Взгляд госпожи Аквитейн переместился к Наварис. – Будет очень неприятно, если кто-то расскажет гражданскому легиону о том, где находится его тело. Расследование может открыть ряд очень неприглядных фактов.

Арнос пожал плечами, слова госпожи Аквитейн не произвели на него особого впечатления.

– Мои действия уже не раз расследовались. Утомительно, но я их пережил.

– Да, время летит незаметно, когда у человека так много желаний, которые нужно удовлетворять. – Ее взгляд вернулся к Арносу, и на ее лице появилась хищная улыбка, не вязавшаяся с обликом прачки. – Интересно, сколько раз тебе приходилось переносить гнев ревнивого мужа? Ты ведь помнишь разрушения на причалах четыре года назад?

Кровь отхлынула от лица Арноса.

– Вы не посмеете…

– Это карта, которую я смогу разыграть лишь один раз. И я бы предпочла не использовать ее против тебя, дорогой Арнос. – Ее взгляд оставался холодным. – Конечно, ты можешь спустить с поводка своих псов, если думаешь, что это поможет.

Маркус уже держал ножи в обеих руках, под плащом. Госпожа Аквитейн нанесет страшный удар, но он будет направлен против тех, кто находится дальше, значит ему останутся те, кто ближе. Он не сомневался, что она думает так же.

Ясное дело, теперь он не был столь же быстрым, как прежде. Арнос не проблема, но юный дуэлянт может оказаться достойным противником. Маркус не сомневался, что в честном поединке у него мало шансов против молодого убийцы. Именно поэтому он старался избегать встреч с ним.

Арнос молчал целую минуту, его лоб покрылся потом, напряжение в таверне стало таким ощутимым, что казалось, его можно потрогать руками. Затем, надменно вздернув подбородок, сенатор отвернулся.

– Сейчас бессмысленно ссориться, дорогая Инвидия, нам предстоит слишком много работы.

По ее губам скользнула усмешка.

– Я рада, что тут мы с тобой сходимся.

Маркус постарался выдохнуть как можно незаметнее и убрал кинжалы в ножны.

– Я приказал легионам выступить против канимов. Каким должен быть наш следующий шаг?

– Руфус Сципио, – ответила она. – Он опасен.

Арнос приподнял брови:

– Неужели вы серьезно? Он всего лишь мальчишка. Его любят солдаты, ему ужасно повезло, он оказался в нужном месте в нужное время, ничего больше.

– Меня не интересует, что он такое сейчас, важно то, кем он может стать. Ошибки случаются, Арнос, но лучше покончить с ним до того, как выступят легионы. Ты можешь об этом позаботиться?

Пальцы Наварис снова принялись ласкать рукоять меча.

– Сиятельная госпожа, вы позволите? – спросил Маркус.

Она посмотрела на него, приподняв брови:

– Говори.

– Уже слишком поздно для таких прямых действий, – сказал Маркус. – Одна попытка была предпринята. Она провалилась. Он и его люди настороже. Вторая попытка может быть обращена против нас.

Госпожа Аквитейн нахмурилась:

– Твои предложения?

– Он представляет опасность для ваших планов из-за того, что легион хранит ему верность. – Маркус говорил, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально и ровно. – Но стоит отделить его от легиона, как он сразу лишится способности оказывать влияние на развитие событий.

– Я не могу отстранить его от командования просто так, – сказал Арнос. – Нужна причина.

– До сих пор он вел себя вполне разумно, им не удавалось манипулировать, – заметила госпожа Аквитейн.

– Задача не столь уж сложна, – сказал Маркус. – Нужно лишь знать, где следует надавить.

Глава 8

Амаре и в голову не приходило, что у нее могут возникнуть проблемы во время полета и ей будет трудно за кем-то угнаться. Она ни разу не видела, чтобы кто-то, даже сиятельная госпожа Аквитейн, летал лучше или быстрее, чем она. Амара одерживала одну победу в гонках за другой, когда училась в Академии. Ее никто не мог победить в воздушных дуэлях.

Однако она ни разу не пыталась соперничать с Первым консулом Алеры.

В течение первых нескольких минут Гай летел впереди, даже после того, как набирающий скорость холодный северный ветер начал относить их на юг. Гай быстро поднялся над облаками, в противном случае Амара очень скоро потеряла бы его из виду. Через час она уже так сильно отстала, что едва видела Первого консула, хотя Циррус помогал ей изо всех сил.

Амара летела так быстро, как только могла, и в течение некоторого времени ей удавалось сокращать расстояние между ними – дюйм за дюймом. Затем оно резко уменьшилось, и теперь Амара отставала от Гая только на дюжину ярдов. Она обрадовалась, что способна лететь с такой же скоростью, но уже в следующее мгновение сообразила, что Циррусу помогают несколько мелких фурий ветра, присутствие которых она едва ощущала. К тому времени, когда солнце миновало зенит, она была вынуждена признать, что в таких полетах могущество Гая превосходит ее врожденный талант к полетам и мастерство, которое она обрела благодаря долгим тренировкам.

Первый консул не выказывал ни малейших признаков усталости и продолжал упорно мчаться вперед, не снижая скорости. Лишь несколько раз Амара видела землю в просветах между облаками, но земля проносилась под ними гораздо быстрее, чем следовало, – особенно если учесть высоту их полета. Ветер, дувший им в спины, становился все сильнее, и Амара поняла, что Гай призвал одну из величайших фурий дальнего севера, чтобы ускорить их полет. Она знала, что это грозит неприятными последствиями для северных городов Алеры, которым предстоит пережить приход мощных масс арктического воздуха – в тот самый момент, когда зима начала отступать.

Амара не имела возможности понять, где они оказались, – ведь она не знала, куда они летят. Гай сказал «на юг». Ей редко удавалось заметить какой-нибудь ориентир, который помог бы догадаться о цели полета. Однако Первый консул не испытывал никаких сомнений, он мчался вперед уверенно, не меняя направления.

Когда солнце село, у Амары уже не осталось сил для размышлений. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы двигаться вперед. Однако Гай продолжал свой полет, не теряя скорости и не поворачивая, словно сам стал неотъемлемой частью северного ветра.

Наступила ночь, и Амара перестала понимать, каким образом она все еще держится в воздухе. Она ужасно замерзла, была безумно голодна и чувствовала невыразимую усталость, когда уже забываешь обо всем остальном.

Наконец темный силуэт Первого консула, единственное черное пятно на фоне звезд, начал спускаться к земле. Амаре каким-то образом удалось последовать за ним, они нырнули в тучу и очень скоро оказались под мелким холодным дождем, замедлили полет, обогнули нечто вроде холма, и Амара увидела тусклый свет внизу, между стволами деревьев, поросших желто-зеленым мхом.

Амара помнила, как они приземлились среди этих деревьев, возле огня, пляшущего над оранжево-красными углями. Маленькие языки пламени давали совсем мало света. Она помнила, как с трудом устояла, когда ее ноги коснулись земли. Гай обернулся, увидел, что она едва держится на ногах за его спиной, и по его лицу промелькнула тревога. Он взял ее за руку и подвел к огню. Рядом лежали постельные принадлежности и стоял большой камень, отражавший тепло костра. Амара едва не застонала от облегчения, ощутив его неожиданную близость.

Потом кто-то вложил ей в руку жестяную кружку с горячим супом, и она почти залпом выпила его, обжигая горло. Потом она почувствовала блаженство от прикосновения одеяла, и милосердная тьма сомкнулась над ней.

Когда она проснулась, было уже утро. Золотой солнечный свет едва просачивался сквозь белую дымку, лишь изредка добираясь до земли. Все вокруг было зеленым всех возможных оттенков. «И как, – подумала, Амара, – кому-то могло прийти в голову, что слово „зеленый“ может описать такое буйство красок?»

У нее ушло некоторое время, чтобы понять, где она находится. Лес. Густой, невероятно густой лес. Некоторые деревья были гигантами со стволами шире роста Амары. Однако здесь было много и маленьких деревьев, которые отчаянно боролись за солнечный свет со своими более крупными соседями. Повсюду рос густой кустарник, главным образом папоротник с мягкими листьями. Стволы деревьев покрывал толстый мох. Ей никогда не доводилось видеть таких мест, и все же что-то здесь казалось невероятно знакомым.

Пели птицы, но Амара узнала далеко не всех. Она немного полежала, пытаясь впитать в себя детали. Гудели насекомые. На ближайшем дереве она заметила движение, возникла размытая фигура – дикая фурия дерева – и тут же исчезла среди ветвей.

Амара приподнялась и увидела Гая, который сидел возле костра на камне. Он сбросил свои обычные алые и синие шелка, сменив их на тунику и бриджи лесника, и Амаре показалось, что он чувствует себя в них на удивление комфортно. Гай сидел с кружкой в руках, его глаза были закрыты, голова поднята к небу.

– Доброе утро, графиня, – пробормотал он.

– Принцепс, – сказала она. – Прошу прощения за прошлую ночь. Мне не следовало так себя вести.

– Напротив, – возразил Гай. – Ты первая, кто смог следовать за мной с тех пор, как я в последний раз брал Септимуса… – Он умолк, его глаза раскрылись, и он посмотрел на небо. – Я полагал, мне придется тебя нести несколько последних часов.

– Однако вам пришлось мне помогать, – напомнила Амара.

Он пожал плечами:

– Я помогал самому себе, графиня. Ты лишь оставалась рядом, и у тебя хватило собственных сил, чтобы этим воспользоваться. Мы прилетели быстрее, чем я мог рассчитывать в своих самых смелых мечтах.

Она встала и потянулась.

– Где мы?

– В западной части Плакучих холмов.

Амара нахмурилась:

– Но это… территория Калара?

– Ее окраина, да, – сказал Гай. – Однако люди, живущие на этой территории, а также земли между тем местом, где мы находимся, и морем никому не принадлежат. Более того, я сомневаюсь, что в радиусе сорока или пятидесяти миль вокруг есть хоть одна живая душа, кроме нас. Мы в трехстах милях к юго-западу от города Калара. Чая?

– Пожалуйста.

Амара взяла кружку, и Гай налил ей чая из жестяного чайника, висевшего над огнем. Она обхватила кружку озябшими пальцами и сделала несколько медленных глотков.

– В трехстах милях?

– Да. И я боюсь, что дальше нам придется идти пешком.

Амара почувствовала, как ее брови ползут вверх.

– Правитель?

– Другого пути нет. – Гай указал на камень. – Посиди рядом со мной, я тебе все объясню.

Амара уселась возле костра и оглядела лагерь. Здесь находился полный набор снаряжения, необходимого для ночевки под открытым небом, – одеяла, кухонные принадлежности и даже небольшая палатка. Должно быть, Гай заранее все подготовил.

– Мы отправляемся в Калар, – сказал он.

– Правитель? – Амара нахмурилась над чашкой чая. – Я не понимаю. Наши легионы также двигаются туда.

Гай покачал головой:

– Они продвигаются с боями. А это совсем другое дело. Мне нет нужды сражаться за территорию. Нам нужно просто там оказаться.

– Так почему бы просто не полететь?

Гай тряхнул головой:

– Калар умен. Должно быть, он все спланировал заранее, как только унаследовал титул. Он выставил столько дозорных фурий, что впору говорить о его безумии.

Амара нахмурилась:

– Дозорные фурии… я не понимаю.

– Фурии, которые научены реагировать на присутствие кого-либо, в данном случае – на меня. Если я появлюсь в воздухе на расстоянии менее трехсот миль от Калара, он об этом узнает.

– А вы не можете их попросту уничтожить?

– Естественно, могу, – сказал Гай. – Но их внезапное молчание предупредит его о моем присутствии не менее ясно, чем если бы они начали обо мне кричать. Наверняка поддержание стольких дозорных фурий вызывает у него постоянное раздражение. Вероятно, это суть его личности. Он параноик, настоящий параноик, одержимый и страшный.

Амара кивнула:

– Тогда я не понимаю, что мы здесь делаем.

– В плане Калара есть ошибка, – сказал Гай. – Он заметит любое приближение с воздуха, но не с земли, все его фурии настроены на то, чтобы искать моих фурий. Мою магию. – Гай посмотрел на Амару. – Поэтому я поступлю, как наш юный командир. Я приду пешком. Никакой магии. Калар этого не ожидает. Он сам так бы никогда не поступил и за тысячу лет, а он слеп к любым проявлениям чего-то неожиданного.

Амара собралась что-то сказать, но нахмурилась и сделала глоток чая, обдумывая свои слова.

– Принцепс, – заговорила она после долгой паузы. – Это длинный путь. Очень. В особенности для… для…

– Человека моего возраста? – В голосе Первого консула проскользнула ирония. – Да, я знаю. – Он посмотрел на пламя костра, и его улыбка потускнела. – Но это надо сделать.

Амара покачала головой:

– Но почему, правитель? Чего вы надеетесь добиться?

– Я намерен сломить могущество Калара, графиня. Я собираюсь лишить его способности продолжать мятеж.

– Как?

Он тряхнул головой:

– Пока я не стану тебе отвечать. Достаточно сказать, что в магии существуют могущественные и тонкие методы, которые и я, и Калар стараемся держать в тайне. Это касается и данной ситуации.

– Но…

– Графиня, – спокойно сказал Гай, – ты со мной? Или нет?

Она бросила мрачный взгляд на костер:

– Конечно, с вами.

– Хорошо. В таком случае сейчас твоя главная задача состоит в том, чтобы помочь мне добраться до Калара. Я не смогу воспользоваться собственными фуриями, не дав знать Калару о своем появлении, а этого следует всячески избегать. Я буду опираться на тебя, Амара, именно ты будешь решать все возникающие проблемы.

Амара почувствовала, как ее брови неудержимо поползли вверх.

– Принцепс, я кое-что умею, но не в этом состоят мои главные достоинства. Не думаю, что я самый подходящий человек для такой миссии.

– Я тебе доверяю, – просто сказал Первый консул.

Она ощутила прилив гордости и удовольствия, но решительно встряхнула головой:

– Тогда вы должны довериться моему совету, правитель. Вам не следовало брать меня с собой.

– Мне нужно было отправиться в одиночку?

– Нет, – с тревогой проговорила она. – Нет, господин. Я не понимаю, почему вы вообще должны это делать, когда есть люди, помощь которых оказалась бы куда более эффективной.

– Чем больше участников, тем больше внимания мы привлечем.

На это Амара не нашлась, что возразить.

– Но…

– Достаточно, – сказал Гай. – Графиня, в мире совсем немного людей, которые достойны доверия. И далеко не все из них на моей стороне. Ты одна из немногих. Я тебе доверяю. Мне известно, на что ты способна. И ты умеешь принимать правильные решения. Таким образом, в моих глазах ты единственный человек, подходящий для выполнения миссии.

– Но я одна, правитель, – сказала Амара. – И я не уверена, что этого достаточно. Я способна находиться только в одном месте и решать лишь одну проблему. Да и моя магия не самая подходящая для подобных путешествий.

Гай поставил кружку и встал.

– Тут мне нечего возразить. Боюсь, у меня просто не было выбора. Ты и, возможно, еще один человек. – По губам Первого консула проскользнула быстрая улыбка, осветившая его лицо. – Я немного разомну ноги. У нас еще есть время.

Амара посмотрела ему вслед, а потом поняла, почему это место показалось ей таким знакомым. Она встала и подошла к одеялам, на которых спала. Подняв одно из них, она принюхалась.

За ее спиной зашуршал кустарник, и сердце Амары забилось быстрее.

– Доброе утро, – раздался низкий голос за ее спиной. – Отличный денек для прогулки.

Амара повернулась.

Из густого леса вышел высокий широкоплечий мужчина с двумя только что пойманными рыбами в руке. Он был одет в зелено-коричневый плащ лесника, серую тунику и коричневые кожаные штаны. В левой руке он держал лук, и Амара заметила топор в петле, свисавший с плеча. Он улыбнулся, сверкнув зубами, и бросил лук на землю.

– Бернард, – сказала она, подходя к нему.

Она обняла его за шею и крепко поцеловала в губы. А он обхватил ее за талию и прижал к себе, вернув поцелуй с возрастающей страстью.

Поцелуй доставил Амаре такое удовольствие, что ослепил, ее пальцы зарылись в его темные волосы, а тело наполнилось огнем от прикосновений его рук и губ.

– Я подумал, что ты не откажешься от сытного завтрака после долгого полета, – пробормотал он, не отрываясь от ее губ. – Я приготовлю для тебя рыбу, если ты голодна.

Амара отодвинулась от него и посмотрела в его глаза.

– Я умираю от голода, – тихо сказала она. – Но эту рыбу, да заберут ее вóроны, ты приготовишь потом.

Жаркий огонь запылал в его глазах, но он сделал вид, что ничего не понял.

– Потом?

Амара зарычала, понимая, что улыбка выдает ее с головой, выбила бечевку с рыбой из руки Бернарда, одновременно схватила его за тунику и сделала шаг, готовясь сделать подсечку.

Однако он легко ее опередил, и Амара почувствовала, что падает, а его тело накрывает ее сверху, прижимая к земле. И вновь его губы нашли губы Амары, и она почувствовала, как изгибается под ним, а ее бедра раскачиваются, требуя большего.

Бернард, тяжело дыша, прервал поцелуй.

– Ах вот ты о чем, – прорычал он. – Потом, после этого.

Амара тихо рассмеялась, муж поцеловал ее снова, и она пылко ему ответила.