Текст книги "Горди Хоу, номер 9"

Покинув свой кабинет в «Олимпии», Джек Эдамс в течение еще нескольких лет продолжал весьма активную деятельность на посту президента новой профессиональной лиги.

Все, кроме приза леди Бинг

В доме Горди Хоу есть специальная комната, где он хранит свои хоккейные трофеи, сувениры, призы. После 24 сезонов она переполнена. Приз Харта – наиболее ценному игроку Национальной хоккейной лиги – и Приз Арта Росса – лучшему снайперу лиги – присуждались Хоу много раз. Все же одно место на стеллаже пустует. Это пространство хоккеист выделил и сберегает на случай присуждения ему Приза леди Бинг, которым награждается игрок, сочетающий истинно спортивное («джентльменское») поведение на льду с максимальной пользой, принесенной команде. «Я должен был получить этот приз прошлой весной. Я стремился к этому изо всех сил», – говорил как-то Горди, улыбаясь и подмигивая.

Первая баллотировка кандидатур хоккеистов для включения в сборную «Все звезды», а также для присуждения индивидуальных призов происходит после прохождения «экватора» – первой половины чемпионата. В конце сезона бывает второе голосование, и результаты объявляются по сумме голосов. Игроки, имена которых фигурируют первыми в списках обоих туров, получают денежные премии дважды. Система выборов время от времени меняется. В прошлом в голосовании участвовали радио и телекомментаторы, а также корреспонденты и редакторы газет и журналов, пишущие на хоккейные темы и работающие в городах, где есть клубы НХЛ. В настоящее время голосуют только тренеры команд и официальные лица лиги.

«Детройт ред уингз» имеют много собственных наград, учрежденных специально для этой команды ее болельщиками, журналистами детройтских газет, освещающими ее жизнь, и администрацией клуба. Чаще всего на этих «семейных» призах начертано имя Горди Хоу. Оно выгравировано на Призе Хэрри Гормли для наиболее результативного (по системе «гол плюс пас») игрока, на мемориальном Кубке Фрэнка Мэрфи, учрежденном для лучшего бомбардира (учитываются только забитые голы). Горди получал эти трофеи по 14(!) раз каждый. Двенадцать раз хоккейные обозреватели Детройта провозглашали его самым ценным игроком клуба, и он был единоличным владельцем Кубка за лучшее выступление на родном льду, в «Олимпии». В 1967 году клуб болельщиков «Ред уингз» учредил приз для наиболее яркого и самобытного игрока команды. Первый лауреат – Горди Хоу. Единственные «семейные» награды, ускользавшие от него, имели специальные, подчас комические, условия присуждения. Например, он постоянно получал приз авиакомпании «Эр Канада» лучшему игроку матча. В конце концов ради разнообразия компания изменила название и внесла поправку в статут приза. Отныне он вручается лучшему защитнику матча.

Он был зачислен в «Ред уингз» за два года до того, как детройтские радиожурналисты учредили приз лучшему новобранцу. Не удалось ему получить и Приз Эванса за наиболее чистую игру. И уж, конечно, Горди не достался Приз «невоспетого героя», присуждаемый компанией спортивных магазинов игроку, который играл хорошо, но которого упорно обходила вниманием пресса.

В его домашнем музее горы сувениров и адресов, которые ему вручали в каждом городе или местечке США и Канады, где он бывал. Людям хочется быть уверенными в том, что герой имеет письменное подтверждение тому, что бывал в их родном городе.

Свой самый достопамятный трофей – № 9 на свитер – Горди получил в 1947 году, когда Рой Конэкер был продан в Чикаго. «Ред уингз» в те времена отправлялись в другие города на матчи поездами, и нижние места в купе предназначались ветеранам, имевшим меньшие номера. После того как Конэкер отбыл из клуба, массажист Карл Маттсон сказал Хоу: «Горди, номер 9 свободен, а это означает нижнюю полку в поезде. Попробуй-ка захватить его». Горди это удалось, и он избавился от своего прежнего номера 17. «Носить его на спине было тяжелее», – говорит он.

«Девятка» доставалась всегда лучшим. Морис Ришар сменил свой номер 15 на 9, когда у него родился первый сын, весивший 9 фунтов, А когда Ришар бросил хоккей, клуб «Монреаль канадиенс» ликвидировал № 9. Было объявлено, что этот номер будет возвращен команде, если один из сыновей великого Мориса станет профессиональным хоккеистом и наденет форму «Канадиенс».

Бобби Халл выпросил для себя № 9 в честь Хоу, своего любимого игрока. Покойный Чарли Конэкер, брат Роя, носил № 9 в «Торонто мэйпл лифс», и после его ухода из хоккея номер был изъят, пока капитаном команды не стал легендарный Тед Кеннеди. Знаменитый Энди Бэтгейт носил свитер с № 9, когда выступал за «Нью-Йорк рейнджерс».

Для Хоу участие в финальных кубковых сериях всегда было источником особого возбуждения и душевного подъема: «Кубок Стэнли приводит нас в какое-то лихорадочное состояние. Нервное напряжение таково, какого просто не может быть во время календарных игр первенства. Есть что-то чудесное, манящее в этих фанфарах, в газетной шумихе. Победа в Кубке Стэнли значит для любого хоккеиста неизмеримо больше, чем выигрыш чемпионата НХЛ», – говорит Горди. За время его выступлений в «Ред уингз» команда четырежды владела заветным кубком.

Девятнадцать раз довелось ему выступать в кубковых сериях на протяжении 22 сезонов, и он хранит об этих славных моментах наилучшие воспоминания. Память постоянно возвращает его к весне 1949 года, к полуфинальным матчам с Монреалем. «Ред уингз» победили и вышли в финал, где, правда, уступили Торонто. В той серии Хоу показал себя отлично, забросив восемь шайб. Ему исполнился 21 год в день, когда был матч в Монреале.

«Джим Норрис, – вспоминает Хоу, – сказал мне, что подарит на день рождения часы – лучшие, какие будут, – но при условии, что я забью гол.

Вратарем «Монреаль канадиенс» в тот вечер был Билл Дернан, в защите играл Кенни Риардон. В один из моментов эти двое и я бросились одновременно к шайбе, скользившей в монреальской зоне. Я ударил по ней первым, и она почему-то подлетела куда-то под потолок. Я в это мгновение споткнулся о клюшку Дернана. Отчетливо помню, как, лежа на спине, я скользил за ворота Монреаля, а сверху шайба на моих глазах вернулась, чтобы приземлиться в сетке этих ворот».

В 1957 году «Ред уингз» плелись в хвосте, но к Хоу это не относилось. В пятый раз он получил в тот год Приз Карта как наиболее ценный игрок НХЛ. В свои 30 лет он играл с юношеской энергией и уже в первом туре голосования набрал столько голосов, что стал недосягаем. Еще не был разыгран финал Кубка Стэнли между Бостоном и Монреалем, а Хоу уже получил письмо Брюса Норриса, одного из управляющих НХЛ и президента клуба «Ред уингз», в котором, в частности, говорилось: «Я знаю, что вся Национальная хоккейная лига в неоплатном долгу перед Вами. Мы благодарны Вам и другим игрокам за то, как складываются дела в нашей лиге. Я знаю, что против Вас на льду используются любые средства, включая запрещенные, и я выражаю восхищение тем, как Вы все это выносите. Горди, у Вас есть свойство, о котором лишь немногие отваживаются мечтать, – это замечательно ровный, несгибаемый характер. В этом конверте чек на 500 долларов, что является только небольшим знаком моего огромного уважения к Вам. Очень трудно передать словами чувства, которые вызывает во мне все сделанное Вами для нашего клуба. Ваш вклад в этом трудном для нас году был большим, нежели чей-либо во всей нашей истории».

Хоу был одним из первых кандидатов на место во Дворце спортивной славы штата Мичиган и одним из немногих действующих спортсменов, которые были туда избраны. Дворец славы был детищем Ника Кербоя, бывшего магната профессионального спорта, владевшего футбольными и бейсбольными клубами в Детройте. Весной 1957 года Кербой объявил, что бейсболист Микки Кокрейн, хоккеист Горди Хоу и футболист Джордж Джипп избраны во Дворец славы и что это является частью празднеств в рамках так называемой Недели Мичигана. Вскоре Кербой сообщил, что чести быть избранными во Дворец славы, пока существующий лишь в проекте, удостоены двенадцать человек и что начат сбор средств на строительство здания, где и будут экспонироваться свидетельства выдающихся спортивных достижений. Сейчас этот своеобразный пантеон занимает часть «Кобо-холла», гигантского здания в самом центре Детройта. В соответствии с уставом общества, которому принадлежит Музей спортивной славы штата, ежегодно происходит отбор (путем голосования) трех кандидатур спортсменов – двух живых и одного покойного. Горди Хоу был первым хоккеистом, которого избрали и чей портрет украсил экспозицию.

Вторую половину бурного сезона 1962/63 года Горди провел блестяще. В 31 из 35 матчей он зарабатывал по крайней мере по очку, что сделало его бесспорным кандидатом на очередную награду самому ценному игроку лиги, и он получил свой шестой Приз Харта, Когда результаты голосования были объявлены, Хоу спросил президента НХЛ Кларенса Кэмпбелла, нет ли возможности вместо обычной золотой таблички, вручаемой лауреату, дать ему браслет, который он может подарить своей жене Коллин. Руководство лиги немедленно согласилось и преподнесло хоккеисту дамский браслет, эквивалентный по стоимости Призу Харта. Этот приз никто до Хоу не получал шесть раз. Грозный защитник из «Бостон брюинз» Эдди Шор получил эту награду четырежды. В тот год у Хоу не было конкурентов в борьбе за место в сборной «Всех звезд». Он получил и все возможные денежные премии лиги на общую сумму 3500 долларов. Наконец, он был провозглашен лучшим спортсменом своей родины Канады за 1963 год. Хоу стал третьим хоккеистом, удостоенным этой чести.

Президент НХЛ Кларенс Кэмпбелл в поздравительном письме сделал особый упор на не имеющую аналогии роль Хоу в развитии профессионального хоккея:

«Передавая Вам поздравления, я выступаю не только от своего имени, но и от имени всех управляющих Национальной хоккейной лиги. Я убежден, что Вы не только воплотите в жизнь свое заветное желание – достичь рубежа в 20 лет служения хоккею, но и пойдете дальше. Я уверен, что Вас всегда будут отождествлять с НХЛ или с одним из входящих в нее клубов».

«Я счастлив», – говорил в эти дни Хоу. Но счастье его не было долгим. Канадские газеты и радиостанции – а самый громкий голос в этом хоре принадлежал радиокомментатору и политическому деятелю Гордону Синклеру – пожелали узнать, почему американец провозглашен лучшим спортсменом Канады. Хоу никогда не заполнял бумаг, необходимых для получения гражданства Соединенных Штатов, хотя был женат на американке и все четверо его детей родились на территории США. Он просто играл в хоккей в Штатах, имея вид на жительство, называемый канадскими профессионалами «зеленой карточкой».

Профессиональные хоккеисты – одна из доходных статей канадского экспорта в соседнюю страну. Среди примерно 240 игроков Национальной хоккейной лиги лишь один или два настоящих американца. И это несмотря на недавнее значительное расширение состава лиги. Теперь 10 из 12 ее клубов базируются в городах США,[2]2
  Речь идет о сезоне 1967/68 года. Теперь в НХЛ 21 команда.


[Закрыть] но по-прежнему играют за них канадцы. Хоу сохранил свое канадское гражданство, но шум вокруг его избрания «спортсменом года» в Канаде испортил ему настроение. Он как-то даже пожаловался другу: «Если для них все это так важно, я желал бы, чтобы избрание „спортсменом года“ сопровождалось бы вручением какого-либо осязаемого предмета, с тем чтобы я смог отослать его обратно».

Во время предвыборной кампании 1968 года к нему дважды обращались с просьбой поработать в пользу кандидатов в президенты США, включая добивавшегося тогда избрания на этот пост вице-президента Губерта Хэмфри. Хоу отвечал отказами: «Сожалею, но помочь не могу. Я канадец».

Горди Хоу всегда нравилось выступать за сборную «Всех звезд». Ему льстило играть вместе с лучшими из лучших в НХЛ.

«Все звезды», – говорит Хоу, – не имеют возможности проводить тренировочные сборы перед традиционным матчем. Однако большинство их знает досконально стиль каждого, так что проблемы приспособления решаются без труда. Вы просто обсуждаете в раздевалке перед началом со своим звеном то, что вам представляется основным, главным.

Я обычно предлагаю своему центровому не искать меня вблизи площадки ворот, так как я обычно выбираю позицию футах в двадцати от ворот противника. В игре мы действуем жестко, на пределе сил. Мы бьемся с соперниками не щадя себя, но редко уносим со льда враждебные чувства. После игры мы обычно не дуемся, однако и обид не забываем.

Помню, на матче «Всех звезд» в 1968 году я испытывал такой же восторг, как и в своем первом таком матче двадцать лет назад. А может быть, это было еще большим потрясением для меня, ибо я думал о том, что выйду на лед в составе команды, куда было включено несколько человек, еще не родившихся в то время, когда я сыграл свой первый звездный матч.

В течение сезона я почти наверняка знаю, войду ли я в сборную или нет. Та же история с предчувствием, буду ли я удостоен Приза Харта или стану ли я чемпионом по результативности. В том, 1968 году я был уверен, что мне найдется место в сборной «Всех звезд», но не могу описать, что почувствовал, когда это произошло.

Это было ощущение какого-то блаженства, когда я услышал свое имя среди избранных.

Есть только одна вещь, которую я предпочел бы выступлению за сборную «Всех звезд». Это выступление против сборной «Всех звезд». Это значило бы, что «Детройт ред уингз» стали чемпионами мира».

21 февраля 1967 года в Нью-Йорке Горди Хоу был вручен Приз Лестера Патрика. Во время торжественного обеда много говорилось о том, что Хоу – человек, которого знают лучше всех тех, вместе с кем он играет и работает, что он хоккеист из хоккеистов.

Приз Лестера Патрика был учрежден в 1966 году в память о первом генеральном директоре клуба «Нью-Йорк рейнджерс», выходце из семьи пионеров хоккея, сделавшем очень много для его распространения в Канаде и США. Награда присуждается ежегодно тому, кто внес наибольший вклад в развитие этого вида спорта в Соединенных Штатах. Первым ее получил Джек Эдамс, тренер и менеджер «Детройт ред уингз», который привел клуб к 12 победам в чемпионатах НХЛ и семи победам в розыгрыше Кубка Стэнли. А в следующем, 1967 году награды был удостоен Горди Хоу, которого Эдамс считал своим лучшим игроком.

Хоу пришел в ресторан «Тутс Шорз», где был назначен праздничный обед, с огромной ссадиной над правым глазом – «сувениром» от хоккейного матча, состоявшегося накануне. После долгих речей сыновья Лестера Патрика Линн и Мазз вынесли для вручения лауреату огромный кубок и небольшую его копию, которая должна была остаться навечно у Хоу. Но, поднимаясь на эстраду, оба споткнулись о ступеньку и чуть не уронили драгоценный приз. Собственно, они его выронили, но лауреат не потерял в критический момент своего обычного самообладания, и молниеносная реакция также не изменила ему. Расчетливым мгновенным движением Хоу бросил свое тело вперед, как на хоккейной площадке, и подхватил трофей в воздухе как раз в момент, когда уже, казалось, ничто не могло спасти его от удара об пол.

Горди объявил во время церемонии вручения ему Приза Патрика свое решение выйти на лед и в следующий сезон, свой 22-й сезон выступлений за НХЛ. Джо Гараджиола, бывшая звезда бейсбола из клуба «СентЛуис кардиналз», а ныне спортивный радио– и телекомментатор, сказал по этому случаю следующее: «Я считаю, что решение Хоу – замечательная весть для всего хоккея, не только потому, что Горди будет выступать по-прежнему, а потому еще, что лига расширяется на будущий сезон и ее команды появятся в шести новых городах. Болельщики в этих городах должны воочию увидеть его в действии.

Горди Хоу не просто хоккеист. В юности он был многообещающим бейсболистом. Он играет в гольф на профессиональном уровне, Но славу великого ему принес хоккей. Без всякого сомнения, Хоу и эта игра достойны друг друга.

Если на следующий сезон в вашем городе обоснуется новая команда НХЛ, сделайте все, чтобы сходить на матч с участием «Детройт ред уингз» и посмотреть, как играет Горди Хоу. Не ждите специально, что он обязательно забьет гол. Он из тех, чье величие не только в этом. Оно буквально во всем».

О 24 годах, проведенных в профессиональной лиге, напоминают 1624 календарные игры чемпионатов, 154 игры в кубковых финальных сериях, 21 матч в сборной «Все звезды» плюс более 300 товарищеских встреч. Воспоминания об этом наполняют его, как река Южный Саскачеван в пору половодья. Интересно, что все эти воспоминания не могут вытеснить память об одном матче в Монреале, который Горди сам считает одним из самых драматичных событий своей долгой карьеры.

Это был матч сборной «Всех звезд» 1967 года, составленной из лучших игроков НХЛ, против обладателя Кубка Стэнли «Монреаль канадиенс». Сборная выиграла 5:2, и два гола забил Хоу, а еще два были забиты с его передач. Его игра вызвала такой комментарий тренера сборной Билли Рея из Чикаго: «Два гола да еще два голевых паса – это действительно матч Хоу!» А вратарь «Всех звезд» Гленн Холл добавил: «Надо бы переименовать такой матч в честь Хоу на следующий раз». Сам же Горди отделывался шутками в раздевалке, где раздавались эти дифирамбы: «Любой на моем месте сыграл бы хорошо, имея таких партнеров. Бобби Халл и Норми Аллмэн – ничего ребята, а?»

Но не забитые шайбы и не точные передачи доставили особое волнение ветерану в тот вечер. Его просто потряс прием со стороны абсолютно пристрастных монреальских болельщиков. Перед матчем, когда обе команды выстроились на льду и началось представление игроков, стало ясно, что публика настроена во всю силу своих легких поддерживать своих обожаемых «Канадцев». На игру в «Форум» пришли 13530 зрителей, и они встречали жидковатыми, вежливыми хлопками объявления диктора по стадиону, который по традиции первыми называл гостей – сборную «Всех звезд». Так было, пока не раздалось: «Под номером 9 – Горди Хоу, правый край, Детройт!»

Сомнительно, что весь «Форум» дослушал до конца это объявление, поскольку неожиданно старый Дворец спорта содрогнулся от могучего звука. Скандируемые приветствия, отражаясь от крыши, накатывались одно на другое, в такт им топали тысячи ног и хлопали тысячи рук. Этот восторженный гул нарастал в течение нескольких минут, подобно раскатам грома в надвигающуюся летнюю грозу. А в центре шквала находился ошеломленный Горди Хоу, стоявший в растерянности, как новичок на первом матче. Он был потрясен, что на его долю выпало это в родном доме таких светил хоккея, как Хауи Моренц и Морис Ришар.

Наконец ураган стих, и диктору стадиона было позволено продолжить свою работу. Шум, однако, возобновился, когда на лед начали выезжать хоккеисты «Монреаль канадиенс». Овация ширилась и гремела, достигнув апогея с появлением знаменитого центрового и капитана монреальцев Жана Беливо, игрока необычайно широкого диапазона и какой-то могучей грации. В ложе прессы нашлись люди, которые попытались сравнить, а чью честь – Хоу или Беливо – раздалась более длительная и громкая овация. Все сошлись на том, что обе были громовыми, но все-таки громче и восторженней была та, что звучала в честь хоккеиста из Детройта. И поскольку в «Форуме» нет шумометра, записывающего показатели такого рода, остается полагаться на оценки впечатлительных людей из ложи прессы.

Каким его видят другие

Каковы же грани этой личности, этого неповторимого хоккеиста, гражданина, человека? Как к нему относятся другие, что они видят в нем?

В феврале 1967 года президент НХЛ Кларенс Кэмпбелл попросил автора этой книги подготовить и представить лиге слово о Горди Хоу, которое надлежало произнести в его честь на торжественном обеде в Нью-Йорке по случаю награждения его Призом Лестера Патрика.

Интересные впечатления были вынесены в процессе подготовки текста адреса, когда автор беседовал со многими хоккеистами из Торонто и Детройта. Мнения о Хоу были подчас исключающими одно другое, но их сумма давала возможность составить портрет человека, выдержанный в контрастных тонах: насмешливый и скромный, методичный, но импульсивный, раскованный, но внутренне сосредоточенный и напряженный.

Вратарь Терри Савчук вспоминал о нем как о человеке, потешавшем всю команду в перерывах, чтобы помочь партнерам сбросить напряжение тяжелого матча. Защитник Марсель Проново помнит его довольно азартным игроком в бридж, которого увлекал риск, но который тем не менее никогда не играл в бесшабашный покер, Ред Келли (уже тренер Питтсбурга) хранит в памяти образ застенчивого молодого холостяка, который жил в общежитии в Детройте и ходил в свободное время не на танцы, а играть в боулинг.

Доктор К. Дж. Карибс, который за долгие годы постоянных контактов с «Ред уингз» неоднократно оперировал Хоу по разным поводам, написал Горди письмо после просмотра телевизионной программы о его хоккейной карьере весной 1966 года.

«Мне выпала честь знать Вас с первого Вашего появления в команде „Ред уингз“. Я всегда испытывал колоссальное и совершенно искреннее восхищение Вами и Вашими достижениями в хоккее не только как друг, но и как спортивный специалист. Будучи вовлечен в спортивную медицину с 1940 года, я имел честь быть знакомым с такими выдающимися людьми спорта, как бейсболист Тед Уильяме, боксер Джо Луис, футболист Доук Уокер. Я восторгался высотами, которых они достигли в своих видах.

В Вас я могу отметить качество, которое делает Вас столь отличным от типа обычного известного атлета. Несмотря на все восхваления и почести, воздаваемые за Ваши достижения, Вы сохранили в себе всю заложенную в Вас природой искренность, сдержанность и критическое к себе отношение. Сколь часто эти свойства пропадают у людей, достигших высот в избранной ими сфере деятельности! Я уверен, что подлинным мерилом величия человека, где бы он ни трудился: в медицине, спорте, юстиции – словом, где угодно, является его твердая приверженность основополагающим принципам человечности – честности и самокритичности. Человек, сколь ни были бы велики его успехи и достижения, должен стоять обеими ногами на земле и не изменять этим великим принципам.

Вы, безусловно, продемонстрировали на деле лучшие черты человечности, что и сделало вас столь дорогим для тех, кому довелось знать Вас лично. Для всех нас, кто Вас знает, Вы так и остались простым и добросердечным человеком».

Джим Мэррей, добродушный насмешник, который пишет спортивную колонку s «Лос-Анджелес таймс», был представлен Горди Хоу зимой 1967 года, когда «Ред уингз» вторглись на территорию бывшего канадца Джека Кука, ныне магната профессионального спорта в Южной Калифорнии. Иными словами, это случилось, когда детройтская команда играла свой первый матч против принадлежащего Куку клуба «Лос-Анджелес кингз» на их родном льду. Пишущая машинка Джима Мэррея произвела на свет следующий пассаж в прозе:

«Спросите любого канадца о Горди Хоу, и первое, что он сделает, – снимет шляпу и прижмет ее к сердцу. Его глаза будут при этом сиять, к горлу подкатит комок, а вы сами почувствуете, что к Гражданину Хоу относятся в его стране так, как если бы он был по меньшей мере одним из двенадцати апостолов.

Возможно, есть на свете вещи, которые Горди Хоу делает не лучше других, однако прежде, чем утверждать это, проверьте ваши предположения по спортивному справочнику Сполдинга. Я имею в виду, что, не говоря о хоккее, никто не сумел обыграть Хоу в таких видах спорта, как кегли, метание подковы, спуск на санях или гонки на каноэ».

Горди, действительно, всегда сжигала страсть быть лучшим везде, где можно, будь то игра на правом краю нападения в профессиональном хоккее или сооружение собственными руками буфета для матери в ее доме, И как хоккеист-профессионал, и как столяр-любитель он делал хорошо все, за что ни брался. Одержимость Хоу добиваться совершенства во всем, что он делает, может быть некоторыми расценена как признак комплекса неполноценности. Оставим это для профессиональных психоаналитиков. Отметим лишь, что его природная застенчивость с годами не проходит. Кажется, что он вновь и вновь повторяет про себя: «Никому не удастся сделать меня смешным».

То, что он не получил в школе, поскольку бросил ее, Хоу с лихвой компенсировал упорным трудом и стремлением ни в чем не уступать никому. Эта жажда соревнования стала его фирменным знаком в хоккее. Тед Линдсей вспоминает Горди-новобранца, беспокоящегося, закрепится ли он в команде: «Его часто охватывало уныние. Он постоянно был обеспокоен, возьмут ли его в основной состав. „Я должен закрепиться в команде“, – твердил он мне постоянно на тренировочном сборе. Эта бесхитростность и искренность сделали его великим. Он страстно желал остаться в клубе и на тренировочных матчах не щадил левых крайних, игравших против него».

Всю жизнь он пытался побороть врожденную застенчивость. И ныне он если и не победил в этой борьбе, то хоть добился того, что это свойство в его характере не занимает ведущего места. А когда начинается матч, застенчивость, конечно, остается в раздевалке.

Павелич и Линдсей хихикают, когда слышат легенды о застенчивости Хоу в отношении женского пола. Когда он был новичком, за ним закрепилась репутация парня, боящегося девушек. Когда он играл в Омахе, девицы часто обращали на него пристальное внимание, граничащее с преследованием. Он избегал их, ретируясь через запасный выход спортивного зала, а то и прибегая к окну раздевалки.

Скромность Хоу делает его совершенно невосприимчивым ко всем искусам славы. Он остается обычным человеком в самом точном смысле этих слов.

«Ред уингз» совершали турне по Западной Канаде, проводя накануне сезона 1955 года серию товарищеских игр. Когда они прибыли в Ванкувер, то в отеле Горди не обнаружил своего имени в списке тех, для кого были зарезервированы номера.

– Здесь нет моего имени, – сказал он дежурному администратору. – Меня зовут Хоу. Гордон Хоу.

Появился директор гостиницы:

– Для Вас, мистер Хоу, мы забронировали отдельный многокомнатный номер.

– Многокомнатный? Что это все значит? Я не живу в таких номерах. Эй, Джек, в чем дело?

К конторке администратора подошел Джек Эдамс, проглядел список, а затем обратился к портье:

– Горди Хоу – величайший хоккеист, который когдалибо жил на свете. Но ему не нужны королевские покои. Великий человек не живет в отелях иначе как деля обычный номер с кем-либо, как и любой другой игрок команды.

Вне льда Хоу всегда добр со всеми и доступен для всех. Он охотно задерживается в спортивном дворце иногда на целый час, чтобы удовлетворить просьбы всех любителей автографов, не отказывая ни старому, ни малому.

Если «Ред уингз» играют дома, в Детройте, Горди и его жена Коллин часто едут после матча в центр города на поздний легкий ужин в ресторане «Мэйфилдс» на Гризуолд-стрит. Это излюбленное место детройтских хоккеистов и их жен. Ресторатор Уолтер Брезинский – энтузиаст хоккея и страстный болельщик «Ред уингз». Он знает, что любят игроки, и часто готовит специальные блюда в честь их победы. Метрдотель ресторана говорит, что Горди Хоу предпочитает устриц. Частенько, когда Горди и его сыновья заглядывают в «Мэйфилдс», старина Уолтер дает им после ужина пакет устриц с собой. «Это для Коллин и Кэти. Мы не должны забывать женщин», – говорит он.

Иногда к семье Хоу в ресторане присоединяются семьи других членов клуба. Массажист Лефти Уилсон прибывает на эти сборища последним, ибо после игры в его обязанность входит проследить, чтобы пропитанная потом форма была тщательно развешана для просушки. Но когда он появляется, начинаются воспоминания о славных днях прошлого. Вот тогда и рассказываются истории. Уилсон и Хоу познакомились в Омахе, где впервые были приняты в «Ред уингз».

Горди любит смотреть, как играют в хоккей его сыновья, и всегда очень болезненно реагирует на недружелюбные выкрики с трибун в адрес мальчиков. Однажды он и его жена были зрителями на матче юниоров Детройта и Торонто. Марти и Марк играли за Детройт. Он буквально подпрыгнул, когда вдруг услышал, как какая-то женщина завизжала: «Бей мальчишек Хоу! Бей мальчишек Хоу!» Горди решительно направился к этой даме, но на нем буквально повисла Коллин. Хоу деликатно освободился и уже совершенно спокойно приблизился к крикунье. Он спросил ее вежливо, действительно ли она желает, чтобы ребят побили или травмировали.

Женщина с удивлением оглядела его:

– Единственный путь к нашей победе – это вывести из игры мальчишек Хоу. Кстати, вам-то какое до этого дело?

– Мальчишки Хоу доводятся мне сыновьями, – сказал он, повернулся и отошел.

Физическая сила Горди вызывает всеобщее уважение. Боб Голдхэм много раз возвращался домой после игр на выезде с плечами в синяках.

– Слушай, у вас была вчера трудная игра? – обычно спрашивала его жена Элеанор.

– Нет, просто мы в вагоне перебрасывались в картишки, и Горди хлопал меня по плечу, как только получал очередное очко. Этот малый просто не знает сам, как он силен.

Одним из приятных свойств личности Хоу считается его чувство юмора. Когда Билл Гэдсби играл еще за «Нью-Йорк рейнджерс», он однажды на матче в Нью-Йорке испробовал на Горди старый трюк. Смысл его в том, чтобы когда форвард соперников приближается к твоим воротам под неудобным для броска углом, заорать что есть мочи: «Бросай!!»

«В тот вечер, – рассказывает нью-йоркский защитник, – мне показалось, что у Горди неудобная для броска позиция, и я завопил: „Бросай!!“ Он бросил. Поглядев в сторону ворот, я увидал, что шайба зашла точно в угол над плечом вратаря Гампа Уорсли. Когда мы медленно ехали на вбрасывание в центр площадки, Хоу проскользнул мимо меня, обернулся, широко улыбнулся и сказал: „Большое спасибо!“

Последний матч, в котором Гэдсби и Хоу выступали друг против друга, был в Нью-Йорке. Билл загнал Горди в угол, и обычная схватка начала разгораться в потасовку. Вдруг удивленный Гэдсби услышал шепот Горди: «Полегче, полегче, я слышал, что ты уже завтра будешь у нас».

Хоу никогда не позволял себе нарушать свои жесткие правила употребления спиртного. Он иногда разрешает себе стакан пива после матча. Лишь однажды это правило было нарушено. В тот год «Ред уингз» установили рекорд чемпионатов лиги, завоевав первое место с отрывом в 20 очков от команды, занявшей вторую строку. Тем не менее Бостон выбил Детройт в первой же финальной серии Кубка в шести матчах. Для Хоу это была неважная серия. Почему-то он уверил себя в том, что не сумел привести команду к победе, и всю вину за неожиданный провал возлагал на себя.

«О чем ты твердишь? Это ты привел нас к первенству» _ успокаивал его Голдхэм.

Но Хоу был вне себя и, когда команда собралась в баре после проигрыша, обратился к телевизионному хоккейному комментатору Бадду Линчу, который сидел у стола со стаканом в руке: