Текст книги "Всегда с тобой"

И, как последнее испытание, Мэриел решила оставить Джимми в воскресение с Джефом, а сама ушла в кино. Она ограничилась небольшой беседой о распорядке дня ребенка и оставила номер телефона кинотеатра. Поначалу ее мучили дурные предчувствия, но Мэриел заставила себя успокоиться и с удовольствием посмотрела фильм. После окончания с трудом удержалась, чтобы не позвонить и узнать все ли у них в порядке.

Мэриел открыла дверь и удивилась. В доме царила необычная тишина, хотя дневной сон Джимми должен был закончиться час назад. Не было никакой записки и из холодильника исчезла запасная бутылочка смеси. Она быстро поднялась по лестнице и заглянула в детскую. Ни Джефа, ни Джимми там не было. В панике она побежала осматривать другие комнаты. И в спальне Мэриел увидела их. Джеф спал на кровати, а рядом с ним, свернувшись калачиком и прижавшись к нему, сопел спящий малыш.

Она облегченно вздохнула и на цыпочках спустилась вниз. Мэриел подумала, что для начала все идет превосходно. Джеф станет хорошим отцом ребенку, и если Бог смилостивится, возможно у них появятся общие дети.

Днем в понедельник она пришла забирать медальон.

– У нас уже все готово, – ювелир с гордостью продемонстрировал украшение, лежащее на черном брахате и нажал на замок. Крыша с легкостью открылась. Маленькая, удивительно отчетливая фотография улыбающейся юной Мэриел с хвостиком на голове.

– Похожа на вас, – сказал мастер.

– Так оно и есть. Ее положила сюда моя мать. А сейчас я хочу, чтобы здесь была фотография моего сына.

– Если вы так сделаете, то я не могу гарантировать, что замок опять не сломается. Такая вещь не предназначена для того, чтобы в ней носили фотографии. Внутри очень мало места. Медальон предназначался для миниатюры. Я не удивлюсь, если под фотографией окажется портрет.

Мэриел кивнула, разрешая вынуть снимок. Ювелир выбрал тонкие щипцы и профессиональным движением часового мастера отогнул уголок фотографии Мэриел. Как он и предполагал, под ней оказался старинный портрет молодого мужчины. От удивления у Мэриел захватило дух.

Ошибиться было невозможно. Миниатюра была написана в той же манере, что и портрет Лилии, только цвета казались немного ярче. Вечером дома Мэриел сравнила оба портрета и убедилась, что это на самом деле была пара. Она поставила их рядом на камине – золотой медальон и маленькую серебряную рамку. И тут она поняла, что оба портрета были созданы век тому "азад и впервые за все это время оказались вместе.

Жестокая шутка судьбы.

Из письма Джеймсона своему сыну, Мэриел знала, что он никогда не переставал любить Лилию. А Лилия хранила его портрет, живя с Бойсом. И то, что портрет Джеймсона перешел ее семье, убедительно доказывало – Лилия тоже всегда любила его. Они были вместе немного. Обстоятельства его семейной жизни и ее беременность вынудили их расстаться. Жизнь продолжалась и их любовь вынесла все испытания времени. «Всегда» – это надпись подходит к ним.

Томас открыл дверь и увидел, что в квартире творится настоящий бедлам. Пьяная Алиса кидалась на Талию, которая не пускала жену в детскую, где пронзительно кричала Дана.

– Ты слабоумная! Ты думаешь, слепой ребенок может что-то понимать? – совершенно пьяная женщина бросалась на дверь, перекрикивая испуганный плач малышки.

Когда Томас крепко взял Алису за руку, она извернулась, чтобы ударить его. Он выдвинул вперед плечо, принял удар и потащил ее в коридор. Талия быстро закрыла дверь в детскую.

– Что случилось? Что происходит? – требовал он ответа.

– А случилось то, что твоя идиотка, о которой ты так печешься, ничего не знает, – злобно вдохнула Алиса. – Похоже у нее с мозгами тоже не все в порядке.

Она прошла через гостиную и направилась к лестнице.

– И не смей больше поднимать на меня руку, – предупредила она, держась за перила.

Все. Теперь все. Он слишком долго шел на поводу обстоятельств. Надеялся, что произойдет чудо. Но вся правда заключалась в том, что ему придется платить за собственное бездействие.

Томас вернулся в детскую и тихонько постучал в дверь. Дана все еще заливалась слезами. Талия открыла ему и Томас взял свою крошечную рыдающую дочку на руки.

– Она так рассердилась, потому что Дана плюнула на нее, – высказалась Талия. – Томас, я не могу больше это выносить, – она печально вздохнула. – Это ужасно для ребенка и знаю, что ты ждешь от меня помощи, но миссис Сексон делает жизнь невыносимой для нас обеих. Мне с трудом удалось не подпустить ее к собственному ребенку. Решать тебе и Богу, но я говорю прямо сейчас, что хочу уйти, сразу же, как только ты найдешь кого-нибудь другого.

Дана наконец успокоилась и взяла бутылочку. Вскоре она уснула и Томас положил ее в кроватку. Потом они встали и отправились искать Алису и обнаружили ее, лежащей в комнате для тренировок. Томас перенес ее недвижное тело в спальню и позвал Талию в свой кабинет.

– Я развожусь, – решительно сказал он. – Ты не могла бы остаться, пока я занимаюсь разводом?

Талия кивнула головой в знак согласия и Томас был благодарен ей за немногословность. Она ушла готовить обед. Он взял телефон и позвонил Бари Куперу.

– Я принял решение, – сказал он своему другу, – которое тебе не понравится. Но мне понадобится человек, который меня прикроет. Ты не мог бы прийти завтра утром ко мне и захватить чистые копии договоров?

– Что происходит?

– Я развожусь с ней. Чего бы это не стоило, я выхожу из игры.

Чтобы избежать пробки на дорогах, Мэриел и Джеф выехали ранним утром во вторник. Джимми лежал в коляске, привязанный для надежности ремнем. Они ехали вглубь страны через горы Техачапи в направлении Йосемити. Их путешествие сильно затянулось из-за ежегодной миграции монастырских бабочек. Мэриел наблюдала за порхающими над полями хрупкими существами.

Машина шла на небольшой скорости. Черно-оранжевые бабочки поднимались и огибали их автомобиль, продолжая свой полет. Путешествие затянулось, и на место они прибыли позже, чем ожидали. Роза и Кел уже стали волноваться.

По прибытии второй пары все начали устраиваться в гостинице «Ахвани». А еще через час подъехала Ширли.

Стояла удивительная осенняя погода. Листья тополей и дубов окрасились в восхитительные оттенки желтого. Они ярко выделялись своим великолепием на фоне серого камня Эль Кептан.

Оранжевое солнце медленно скользило по небу над верхушками деревьев. Небосклон был окрашен в розово-лиловые и ярко-красные тона. После обеда компания решила отдать должное романтике. Поэтому, в духе старинных любовных романов, Джеф и Кел отправились ночевать в один номер, в то время, как Мэриел, Роза и ребенок поселились в другом. Было уже поздно, но никто не мог уснуть.

Мэриел достала портреты Лилии и Джеймсона и показала их Розе. Она поведала подруге историю ее предков.

– Мне очень хочется, чтобы у нас с Келом любовь длилась вечно, – мечтательно вздохнула Роза. – Я приняла правильное решение и счастлива. Ты тоже, только ты еще не знаешь об этом.

Она повернулась на другой бок и вскоре заснула. Мэриел посмотрела на часы. Скоро наступит новый день. Помедлив, Мэриел вышла на балкон и взглянула на Эль Кептан, на этот гранитный монумент. Ей хотелось впитать в себя силу и незыблемость погруженного во мрак камня. Над его куполом она увидела слабый меловой штрих луны, тонкий, как ресница. Этой ночью Мэриел была счастлива. В ее сердце не осталось никаких сомнений.

В среду утром в девять часов Томас открыл дверь Бари Куперу. Он представил своего адвоката сначала Талии, а потом жене.

– Я хочу, чтобы вы были свидетелями происходящего, – решительно сказал Сексон.

Алиса с опухшими глазами окинула обоих мужчин взглядом;

– Привет, юрист. Что происходит?

Томас пересек комнату и достал свой портфель. Исполненный решимости, он теперь держал себя в руках. Сексон достал из портфеля копию финансового соглашения и перечеркнутые страницы.

– Помнишь это?

– Что это?

По лицу Алисы было видно, что она отлично понимает, о чем идет речь. Она подняла подбородок и приготовилась начать сражение. Великолепно. Так и должно быть.

– Это соглашение, которое не стоит пяти миллионов долларов. Оно не стоит даже бумаги, на которой написано, – пояснил Томас и продолжал извлекать из портфеля копии, пока у него на руках не оказались все четыре экземпляра.

– Я уже подписал их и несу ответственность за содержание этих бумаг. И, так как я намерен уничтожить их, то пригласил сюда Бари. Чтобы потом не было никаких недоразумений.

По выражению глаз жены он догадался, что она не знает о его намерении. Тогда он швырнул ей какой-то лист с напечатанным текстом.

– У меня есть доказательства, что твой ребенок – не моя дочь.

Бари Купер резко повернул голову. Талия в другом конце комнаты от изумления села на стул. Томас избегал встречаться с ними взглядами. Алиса побледнела, но все еще не сдавалась.

– Ты сошел с ума.

– У нее положительный резус-фактор, следовательно, это не мой ребенок. У родителей с отрицательным резусом не бывает детей с положительным. Я прав, адвокат? Таким образом, это не моя проблема. Ты можешь забрать свою дочь отсюда прямо сейчас. Я выхожу из игры.

Томас был очень серьезен и он чувствовал на себе ошеломленный взгляд Алисы. Тем не менее сохранял безразличный вид. А она переводила взгляд с Купера на Талию, а потом опять на него, пытаясь решить, как вести себя в данной ситуации.

– Ты помешался, если думаешь, что тебе удастся выйти сухим из…

Сексон резко оборвал ее:

– Я не думаю, я знаю. У меня не будет проблем доказать, что ты забеременела с целью обманным путем склонить меня к браку. И я не думаю, что судья отсудит тебе за это пять миллионов долларов, – Томас оттолкнул ногой заслонку камина и протянул бумаги к огню. – Я бы поспорил, что они сгорят.

– Я не верю тебе, – Алиса снова обрела голос. – Ты не оставишь ребенка. Я знаю тебя.

– Ошибаешься. Это ведь не мой ребенок, – ответил он холодно и зло. Потом поднес документы ближе к огню и страницы начали заниматься. Один лист упал на горящее полено прямо в камин.

– Нет, – крикнула Алиса. Она поняла, насколько все серьезно. – Не сжигай его. Давай поговорим об этом.

– Поговорим о чем? Я больше не хочу жить с этим ребенком. А ты от меня не получишь ни цента. Мне кажется, все и так ясно. О чем нам еще говорить?

Загорелся второй лист и, выскользнув из рук, упал в огонь.

– Я не дам тебе пять миллионов долларов и не поддерживаю до конца жизни слепого ребенка, так как он не мой.

Третье соглашение оказалось в камине. Алиса схватила его за руку и вырвала оставшиеся листы. Несколько страниц обгорели и в комнате витал едкий запах жженой бумаги.

Талия, пораженная происходящим, направилась в кухню. И Томасу пришлось отойти от камина, чтобы удержать ее.

– Я понимаю, это неприятно, – тихо сказал он, – но необходимо, чтобы ты была свидетелем.

Томас смотрел в ее глаза, полные боли и отчаяния. Талия повернулась и села на маленький стульчик рядом с дверью. Томас посмотрел на Алису, она уже закрыла заслонку камина и стояла перед ним, как страж.

– Я говорю, что ребенок твой, и я ее мать, – Алису покачивало. Чтобы не упасть, она держалась за спинку стула.

– Давай не будем играть в игры, Алиса. Это не мой ребенок и ты знаешь, что я могу доказать это. Может ты хочешь еще раз услышать лекцию о резус-факторе? Я могу повторить.

– Весь мир думает, что она твоя дочь. Ты готов был убить меня, так как был уверен, что я во всем виновата. Ты пытаешься отделаться от меня. Но я вытяну из тебя все деньги и придумаю еще что-нибудь. Скажите ему, адвокат, я могу это сделать?

Бари Купер прервал их спор:

– Мне бы не хотелось продолжать разговор, пока у вас нет адвоката, – решительно заявил он. – У вас есть адвокат, Алиса?

– Нет, он мне и не нужен.

– Нет, нужен, – сказал Купер.

Да, я думаю, ей следовало пригласить адвоката, потому что делу уже дан ход, – с угрозой в голосе произнес Томас.

– Давайте, я позвоню Мейсону, – Купер снял трубку. – Он найдет кого-нибудь.

Через полчаса в квартире Томаса Сексона появился известный и почитаемый Торнтон Сандлер, личный адвокат Джона Мейсона. Он прибыл в полном теннисном обмундировании, совершенно непригодном для данного случая. Свой дипломат и оперативный серый телефон он поставил на столик для кофе.

– Я здесь по просьбе Джона, – раздраженно начал он. – Кто-нибудь скажет мне, в чем дело?

– Я хочу получить у Тома Сексона развод, – резко произнесла Алиса, – и пять миллионов долларов, которые он согласился мне выплатить. Мы уже подписали соглашение и мне хочется убедиться, что мои права защищены.

Она протянула адвокату подписанный документ.

– Томас не согласен с изменениями, внесенными в документ после его подписи. Документ недействителен.

– Он подписан, значит имеет силу, – настаивала Алиса.

Обе стороны ждали, пока Сандлер прочтет документ.

– Согласно этому документу, вы вдвоем предварительно договорились по вопросу опекунства над вашей дочерью. Но Алиса, подписывая соглашение, вычеркнула из него условия, касающиеся этого вопроса, – объявил Сандлер, подводя итог прочитанному.

– Мой клиент располагает новой информацией и не намерен больше ничего подписывать.

– Мы уже пришли к согласию, – хриплым голосом произнесла Алиса.

– Я подписал договор, при условии, что буду опекуном. Если я подпишу его заново, то условия опекунства останутся прежними. Иначе мы встретимся с тобой в суде.

– Я знала, ты хочешь, чтобы она осталась с тобой, – в голосе Алисы чувствовался триумф. – Не выйдет.

– Я принимал Дану за своего ребенка. Но, к сожалению, это не так. И я приложу все силы, чтобы этот факт был принят во внимание, – Томас понимал, что выглядит озлобленным, но сейчас ему нельзя вести себя иначе. – Алиса, конечно, права. Все считают Дану моим ребенком. И в моих интересах сохранить подобное мнение. Впрочем, я могу отдать слепого ребенка в приют также быстро, как и она. Я хочу внести в соглашение пункт о моем абсолютном опекунстве над ребенком. В противном случае ничего не выйдет.

Сексон посмотрел на нее уничтожающим взглядом:

– Это просто сделка, Алиса.

– Подожди, ребенок, о котором идет речь – не твой? – вмешался в разговор Сандлер, желая вступиться за свою подопечную. Чтобы удостовериться, он еще раз перечитал документ. – Но в соглашении об этом не упоминается.

– Не упоминается, но я лично могу доказать это. Она уже призналась, что забеременела для того, чтобы выйти за меня замуж.

– Это правда, Алиса? – теперь Сандлер уже забыл о теннисе. С ним такие шутки не проходили.

Мужчины ждали, когда Алиса нарушит свое упорное молчание.

– Если придется, я могу в судебном порядке сделать анализы крови, – Томас решил использовать все свои преимущества. – Во время родов ее оперировали, так что обе группы крови уже записаны в клинике.

– Да, это не его дочь, – наконец Алиса сдалась. После признания Алисы тишину нарушил Сандлер:

– Подобное заявление существенно меняет дело, джентльмены. Располагая такими фактами, я не могу поручиться, что ей удастся передать опекунство над ребенком по этому или другому соглашению.

Томас выскочил из кресла.

– Я не прошу вас давать мне поручительства, – гневно обрушился он на адвоката. – Ей решать. Если откровенно, мне наплевать, что она сделает. Но если она попытается через суд обязать меня платить за слепого незаконнорожденного ребенка, я хочу, чтобы судья знал, что ей был дан компетентный совет.

– Компетентный? Компетентный! – разозленный Сандлер повернулся к Алисе. – Я не рекомендую вам, моя дорогая, заключать подобное соглашение. Злые языки могут истолковать его как продажу ребенка. Знайте, если вы подпишите его, вы поступите вопреки моим рекомендациям.

– Что произойдет, если я вызову его в суд? – Алиса смотрела на адвоката, прищурив глаза.

– Я думаю, что не может быть и речи о том, что вас лишат опекунства над вашим ребенком, – заверил Сандлер.

– Допустим. А как будет с деньгами?

– Если будет доказано, что вы вышли замуж за мистера Сексона обманным путем и этот ребенок на самом деле не его, о чем вы заявили в присутствии нейтрального свидетеля, – Сандлер кивнул в сторону Талии, – то все же возможно, что суд пожелает, чтобы определенная сумма денег была положена на счет вашей дочери. Тем не менее, я не могу давать никаких гарантий, и нельзя заранее предсказать решение суда. Если все-таки подобное решение будет принято, я не могу назвать вам сумму без проверки всех обстоятельств. Но думаю, это составит, по меньшей мере, несколько тысяч долларов. Возможно несколько сот тысяч долларов. Но опять же, никаких гарантий.

– Я подпишу это. – Алиса взяла из рук Сандлера ручку. Адвокат был возмущен до глубины души. Он не мог вспомнить, чтобы за последнее время хотя бы один клиент пренебрег его советами.

– Вы не поняли, что я сказал? Вполне возможно, что сохранив дочь, вы получите значительную сумму денег.

– Я все поняла. Если не подпишу, ребенок останется со мной. А деньги либо будут, либо – нет, правильно? Я подпишу это соглашение на пять миллионов долларов, и пусть он забирает ребенка.

– Это непродуманный, но правильный расчет, – натянуто сказал адвокат.

– Я хочу подписать. Он может получить ее. Томас вздрогнул и отвел взгляд, с трудом скрывая отвращение. Торнтон Сандлер едва сдерживал свой гнев, а Бари Купер подскочил с дивана и извлек из дипломата второй экземпляр соглашения. Он протянул их разгневанному коллеге для внимательного изучения. Через несколько минут Сандлер кивнул, считая документы юридически правильно составленными и передал их на подпись Алисе.

– Надеюсь, вы понимаете, что передаете опекунство над своим ребенком в пользу Томаса Сексона, в ожидании решения вопроса о вашем браке. И соглашаетесь не вызывать его в суд, ни еще куда бы то ни было, раз соглашение вами подписано?

– Конечно, понимаю. Я не глупая. Я с первого раза поняла, что это значит, – не торопясь, Алиса подписала все бумаги, потом передала ручку Томасу, чтобы и он поставил свою подпись.

Минуты две Томас возбужденно расхаживал по комнате, показывая свое нежелание вступать в какие бы то ни было переговоры. Наконец он подписал документы. Оба адвоката и Талия поставили свои подписи как свидетели. Купер отдал по копии Сандлеру и Алисе, а остальные бросил в дипломат. Затем он достал другой пакет документов.

– Это твоя копия заявления о разводе, – сказал адвокат Алисе. – Она была составлена вчера утром, на случай, если нам удастся договориться. Этот документ имеет юридическую силу.

Алиса швырнула бумаги Сандлеру и села на диван. В ее взгляде читалось подозрение, что ее обвели вокруг пальца в ее же собственной игре.

– Он может это сделать?

После того, как Сандлер кивнул, она встала, взяла свою сумочку и направилась к выходу.

– Чем быстрее это кончится, тем быстрее я получу деньги, – резко произнесла она, не обращаясь ни к кому лично. – За вещами я пришлю.

Алиса вышла и захлопнула дверь. Томас – неподвижно стоял у камина, на его лице застыла злость. Купер захлопнул свой дипломат.

– Ну что ж, думаю, все стало на свои места, – сказал он, стараясь произнести эти слова как можно дружелюбнее. – Спасибо за услугу, Торнтон, – обратился он к Сандлеру. – Я думаю, мы прекрасно справились с этой трудной ситуацией.

– Не представлял себе, что женщина на такое способна, – задумчиво ответил адвокат. – Томас, я очень надеюсь, что когда мы встретимся в следующий раз, мы будем с тобой по одну сторону баррикады. Уверяю тебя, я сделал все, что мог. Ведь все в порядке?

– Да, Торнтон, все в порядке, – вежливо ответил Томас. – Мне хотелось, чтобы она получила самый лучший компетентный совет. Для меня ничего неожиданного не произошло.

Купер и успокоившийся Сандлер направились к двери. Бари проводил коллегу и вернулся в гостиную. Томаса и Талии нигде поблизости не было видно. Он обнаружил их в детской. Томас прижал Дану к груди и нежно гладил ее по спинке.

Купер перевел взгляд с одного сияющего лица на другое и понял, что Сексон, так же, как и Алиса, вырвался из петли.

– Мне казалось, я упаду замертво, когда ты сказал, что Дана не нужна тебе, – с укоризной произнесла Талия. – Честное слово, я не знала о твоих намерениях.

– Если бы ты все знала, то не была бы такой рассвирепевшей, и Алиса могла бы заподозрить подвох.

– Да, я была очень сердита на тебя, это точно. Я собиралась подсыпать тебе яд в обед. Ну конечно, не яд… – она опять рассмеялась. – Единственное гарантирую, что тебе пришлось бы помучаться.

Бари Купер присоединился к их веселью:

– В какой-то момент я действительно подумал, что ты не собираешься подписывать, – добродушно проворчал он. – И успокоился, только когда ты начал прогуливаться по комнате.

– Да, может быть я зашел слишком далеко, – признался Томас. – Но мне хотелось убедиться, что она купится на это.

– Ну, если я купился, то она тем более, – заверил его адвокат. – Если ты когда-нибудь бросишь сниматься, из тебя может получиться чертовски хороший адвокат.