Текст книги "Гарри Поттер и Дары Смерти"

– Гарри Поттер, – почти неслышно пискнул он, – Добби пришел спасти вас!

– Но откуда ты?..

Жуткий крик заглушил слова Гарри: Гермиону опять пытали. Гарри перешел к делу.

– Ты можешь отсюда аппарировать? – спросил он Добби.

Тот закивал; уши закачались в такт.

– И можешь взять с собой людей?

Добби снова кивнул.

– Хорошо. Добби, возьми Луну, Дина и мистера Олливандера и перенеси их… перенеси…

– К Биллу и Флёр, – подсказал Рон. – В коттедж «Ракушка» под Тинвортом!

Эльф кивнул в третий раз.

– А затем вернись, – попросил Гарри. – Сделаешь, Добби?

– Конечно, Гарри Поттер! – прошептал маленький эльф. Он поспешил к еле живому мистеру Олливандеру, одной рукой взял за руку мастера волшебных палочек, а вторую протянул Луне и Дину, но те стояли не шевелясь.

– Гарри, мы хотим помочь! – шепнула Луна.

– Мы не можем тебя здесь бросить, – поддержал Дин.

– Давайте отсюда, оба! Встретимся у Билла и Флёр.

И тут шрам пронзила немыслимая боль. Гарри опустил глаза и вместо Олливандера увидел совсем другого человека, такого же старого и немощного, но презрительно смеющегося:

– Убей меня, Вольдеморт, я приветствую смерть! Впрочем, это не даст тебе того, что ты ищешь… Ты многого не понимаешь…

Гарри ощутил ярость Вольдеморта, но в этот миг отчаянно закричала Гермиона, и Гарри вернулся в кошмар собственного настоящего.

– Давайте! – взмолился он. – Идите! Мы скоро будем, давайте!

Луна и Дин схватились за руку эльфа. Раздался громкий хлопок; все трое вместе с Олливандером исчезли.

– Что это? – вскрикнул над их головами Люциус Малфой. – Вы слышали? Что за шум в подвале?

Гарри и Рон уставились друг на друга.

– Драко, стой! Позови Червехвоста! Пусть пойдет проверит!

Шаги пересекли комнату наверху, и наступила тишина. Гарри знал: в гостиной прислушиваются к происходящему в подвале.

– Хватаем его, – шепнул Гарри Рону. Выбора не было: как только кто-то войдет и увидит, что трое заключенных пропали, им конец. – Оставь свет, – добавил Гарри. Они услышали, что кто-то спускается, и встали по обе стороны от двери.

– Отойдите подальше! – прозвучал голос Червехвоста. – К задней стене. Я вхожу.

Дверь открылась. Полсекунды Червехвост тупо разглядывал пустой подвал, освещенный тремя яркими шарами под потолком. Затем Гарри и Рон бросились на него; Рон схватил Червехвоста за руку с волшебной палочкой и вывернул ее вверх, а Гарри закрыл ему рот ладонью, заглушая крик. Они молча боролись. Палочка Червехвоста искрилась; серебряная рука вцепилась Гарри в горло.

– Что там, Червехвост? – громко крикнул Люциус Малфой сверху.

– Ничего! – крикнул в ответ Рон, пристойно подражая хриплому голосу Червехвоста. – Все хорошо!

Гарри еле дышал.

– Хочешь меня убить? – просипел он, пытаясь разжать металлические пальцы. – А ведь я спас тебе жизнь! Ты мой должник, Червехвост!

Серебряные пальцы разжались. Гарри этого не ожидал: в изумлении он вырвался, по-прежнему зажимая Червехвосту рот. Водянистые глазки крысоподобного человечка распахнулись от удивления и страха. Казалось, он не меньше Гарри потрясен тем, что сама по себе сделала его рука, этим внезапным, мимолетным актом милосердия, и начал сопротивляться еще энергичнее, словно для того, чтобы перечеркнуть позорный момент слабости.

– Это мы заберем, – шепотом сказал Рон, вытягивая палочку из руки Червехвоста.

Зрачки Петтигрю, беспомощного, обезоруженного, расширились от ужаса; взгляд скользнул с лица Гарри на что-то другое. Его серебряные пальцы неуклонно ползли к его же горлу.

– Нет…

Недолго думая Гарри вцепился в серебряную руку и потянул ее назад, но отвести не смог. Устройство, которое подарил своему самому трусливому слуге Вольдеморт, восстало против безоружного и бесполезного владельца. Петтигрю пал жертвой собственной нерешительности, собственного секундного милосердия и теперь душил сам себя.

– Нет!

Рон тоже отпустил Червехвоста и вместе с Гарри принялся отгибать металлические пальцы, но тщетно. Петтигрю уже посинел.

– Релашио! – выпалил Рон, указывая палочкой на серебряную руку, но ничего не произошло.

Петтигрю упал на колени, и одновременно наверху пронзительно завизжала Гермиона. Глаза Червехвоста на лиловом лице закатились, он в последний раз дернулся и затих.

Гарри и Рон переглянулись, бросили Червехвоста на полу и помчались вверх по лестнице, а затем по темному коридору к гостиной. Они подкрались к приоткрытой двери. Отсюда им хорошо была видна Беллатрикс; она смотрела вниз на Цапкрюка, держащего в длинных пальцах меч Гриффиндора. Гермиона лежала у ее ног и, кажется, не шевелилась.

– Ну? – спросила Беллатрикс. – Подлинный?

Гарри ждал, затаив дыхание, стараясь не замечать боли в шраме.

– Нет, – ответил Цапкрюк. – Подделка.

– Уверен? – задохнулась Беллатрикс. – Точно?

– Да, – ответил гоблин.

Беллатрикс прямо-таки обмякла от облегчения.

– Чудненько, – сказала она и легким взмахом палочки взрезала гоблину лицо. Тот с воплем упал к ее ногам. Беллатрикс отпихнула его прочь. – А теперь, – добавила она победно, – призовем Черного Лорда!

Она отвернула рукав и указательным пальцем коснулась Смертного Знака.

И сразу же голова Гарри точно раскололась. Все вокруг исчезло: он был Вольдемортом, и худосочный колдун беззубо смеялся, глядя ему в глаза. Он был разгневан: какая наглость! Он ведь предупреждал, чтобы его не вызывали, – только когда поймают Поттера! И если тревога ложная…

– Убей меня! – требовал старик. – Тебе не победить, ты не сможешь! Эта волшебная палочка никогда не будет твоей…

Ярость Вольдеморта выплеснулась наружу: тюремная камера озарилась зеленой вспышкой, тело старика взлетело над кроватью и, безжизненное, упало обратно. Вольдеморт, вернувшись к окну, едва мог совладать с гневом… Но они не позвали бы его без причины, иначе им несдобровать…

– А от мугродья, – сказал голос Беллатрикс, – пожалуй, можно избавиться. Уолк! Она твоя, если хочешь.

– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

Рон ворвался в гостиную; Беллатрикс потрясенно оглянулась и перевела палочку на него.

– Экспеллиармус! – взревел Рон, указывая на нее палочкой Червехвоста. Волшебная палочка Беллатрикс взлетела в воздух, и Гарри, вбежав в комнату вслед за Роном, ее поймал. Люциус, Нарцисса, Драко и Уолк развернулись.

Гарри закричал:

– Обомри!

Люциус Малфой отлетел к камину, а в Гарри полетели заклятия Драко, Нарциссы и Уолка. Спасаясь, он бросился на пол и откатился за диван.

– ХВАТИТ – ИЛИ ОНА УМРЕТ!

Гарри, еле переводя дыхание, выглянул из-за дивана. Беллатрикс держала Гермиону – та, кажется, потеряла сознание, – приставив короткий серебряный нож к ее горлу.

– Палочки на пол, – шепотом приказала Беллатрикс. – На пол – или все увидят, насколько грязна ее кровь!

Рон застыл с палочкой Червехвоста в руках. Гарри встал, не выпуская волшебной палочки Беллатрикс.

– Я сказала, на пол! – взвизгнула та и слегка вдавила лезвие в горло Гермионы. Гарри увидел, как на коже выступили капельки крови.

– Хорошо! – крикнул он и уронил палочку под ноги. Рон последовал его примеру. Оба подняли руки.

– Замечательно! – осклабилась Беллатрикс. – Драко, подними! Ну-с, Гарри Поттер, Черный Лорд уже близко! Скоро ты сдохнешь!

Гарри и сам это знал: шрам разрывался. Где-то далеко Вольдеморт скользил по небу над мрачными, бурлящими морскими водами и скоро сможет к ним аппарировать. Спасения нет.

– А теперь, Цисса, – мягко обратилась к сестре Беллатрикс, когда Драко подбежал с палочками, – надо снова связать наших маленьких героев. О мисс Мугродине позаботится Уолк. Я уверена, что после всех его сегодняшних заслуг Черный Лорд возражать не станет.

Не успела она договорить, наверху что-то зазвенело. Все подняли головы и увидели, как хрустальная люстра, зловеще заскрипев, сорвалась с потолка и начала падать. Беллатрикс стояла прямо под ней; бросив Гермиону, она с воплем отскочила. Люстра, сверкая цепями и хрусталем, упала на Гермиону и гоблина, который по-прежнему сжимал в руке меч Гриффиндора. Во все стороны брызнули блестящие осколки. Драко согнулся, закрывая руками окровавленное лицо.

Рон бросился вытаскивать Гермиону, а Гарри решил рискнуть: перепрыгнул через кресло, вырвал из руки Драко три волшебные палочки, нацелил их на Уолка и закричал:

– Обомри!

Оборотня подкинуло в воздух тройным заклятием, он взлетел к потолку и грохнулся на пол.

Пока Нарцисса оттаскивала Драко, чтобы тот не поранился сильнее, растрепанная Беллатрикс вскочила, размахивая серебряным ножом, но тут Нарцисса направила палочку на дверной проем.

– Добби! – вскричала она так, что даже Беллатрикс застыла на месте. – Ты! Ты обрушил люстру?..

Маленький эльф вбежал в комнату, тыча дрожащим пальцем в бывшую хозяйку.

– Нельзя причинять вред Гарри Поттеру, – пискнул он.

– Убей гаденыша, Цисса! – заорала Беллатрикс, но тут опять раздался треск, палочка Нарциссы тоже взлетела в воздух и приземлилась в дальнем углу.

– Ах ты, дрянная макака! – завопила Беллатрикс. – Как ты смеешь коснуться колдовской палочки? Как смеешь идти против хозяев?

– У Добби нет хозяев! Добби – свободный эльф! Добби пришел спасти Гарри Поттера и его друзей! – завизжал тот.

Боль в шраме ослепляла Гарри. Он смутно понимал, что до появления Вольдеморта остаются считаные секунды.

– Рон, лови – и УХОДИМ! – крикнул он, бросая волшебную палочку другу; затем нагнулся и вытащил из-под люстры стонущего Цапкрюка, упорно цепляющегося за меч. Перекинув гоблина через плечо, Гарри схватил за руку Добби и крутанулся на месте, чтобы дезаппарировать.

Проваливаясь в темноту, он мельком увидел бледных, застывших Нарциссу и Драко, и рыжие полосы – вероятней всего, волосы Рона, – и тусклое серебро ножа Беллатрикс, летящего к ним через гостиную…

Билл и Флёр… Коттедж «Ракушка»… Билл и Флёр…

Он пропал в неизвестности и лишь повторял название коттеджа в надежде, что это поможет туда добраться. Боль в шраме убивала; гоблин тянул его вниз; лезвие меча било по спине; пальцы Добби в его руке дернулись. Может, эльф хочет перенести их сам, лучше знает, куда нужно попасть? Гарри сжал его руку – мол, хорошо, я согласен…

Они приземлились на твердую землю и почуяли море. Гарри упал на колени, отпустил руку Добби и уложил Цапкрюка на землю.

– Как вы? – спросил он, но гоблин едва пошевелился и только застонал в ответ.

Гарри вгляделся в темноту под необъятным звездным небом. Кажется, до дома недалеко и снаружи кто-то ходит.

– Добби, это «Ракушка»? – шепотом спросил Гарри, крепко сжимая две волшебные палочки, захваченные у Малфоев, готовый отразить нападение. – Мы там, где надо? Добби?

Он оглянулся. Маленький эльф стоял совсем рядом.

– ДОББИ!

Тот дрожал, пошатываясь, и звезды отражались в его блестящих глазищах.

Они оба посмотрели на серебряную рукоять ножа, торчавшую из судорожно вздымавшейся груди эльфа.

– Добби… нет… ПОМОГИТЕ! – завопил Гарри, поворачиваясь к дому, к людям. – ПОМОГИТЕ!

Он не знал, да его и не волновало, кто они, колдуны или муглы, друзья или враги; его волновало одно – темное пятно, растекающееся по груди Добби, руки эльфа, протянутые к нему в мольбе о помощи. Гарри подхватил его и уложил на бок в прохладную траву.

– Добби, не умирай, не умирай…

Взгляд эльфа нашел его, и губы задрожали: Добби пытался что-то сказать.

– Гарри… Поттер…

Эльф содрогнулся и затих. Его большие глаза стеклянно мерцали, спрыснутые светом звезд, но видеть их уже не могли.

Глава двадцать четвертая
Изготовитель волшебных палочек

Гарри словно попал в свой ночной кошмар – на миг ему показалось, что он опять стоит на коленях возле мертвого Думбльдора у подножия самой высокой башни «Хогварца», хотя в реальности перед ним на траве лежало, съежившись, щуплое тельце, пронзенное серебряным ножом Беллатрикс. Голос Гарри еще повторял: «Добби… Добби…» – но он уже знал, что эльф там, откуда нет возврата.

Примерно через минуту он понял, что они все-таки прибыли куда нужно – Билл, Флёр, Дин и Луна подошли и встали вокруг.

– А Гермиона? – вскинулся Гарри. – Где она?

– Рон увел ее в дом, – ответил Билл, – с ней все будет хорошо.

Гарри перевел взгляд на Добби. Протянул руку, вытащил из груди эльфа клинок, снял с себя куртку и накрыл ею умершего, как одеялом.

Где-то неподалеку морские волны били о скалы. Гарри слушал их рокот, пока остальные обсуждали что-то совершенно ему неинтересное, распоряжались, принимали решения. Дин отнес раненого Цапкрюка в дом, Флёр поспешила за ними. Билл говорил о том, как лучше похоронить эльфа; Гарри соглашался, толком не понимая, о чем речь. Он неотрывно смотрел на худенькое тельце, и в шраме покалывало, жгло. Мысленно, но где-то в отдалении, будто через телескоп с обратной стороны, он видел, как Вольдеморт наказывает тех, кто остался в особняке Малфоев. Вольдеморт неистовствовал, но боль из-за смерти Добби умаляла его гнев, превращала в отголосок шторма, что докатился с бескрайних, безмолвных океанских просторов.

– Я хочу сделать все как положено. – Это было первое, что Гарри сказал осознанно. – Без колдовства. Есть лопата?

Билл показал ему место в конце сада, меж кустов, и Гарри принялся рыть могилу, один. В ярости он копал и копал, наслаждаясь работой, ее обыденностью, неволшебностью, и каждая капля пота, каждая мозоль были данью благодарности эльфу, спасшему их от гибели.

Шрам пылал, но Гарри управлял болью и чувствовал ее будто бы извне. Он наконец освоил то, чему Думбльдор так долго заставлял его учиться у Злея: он контролировал доступ к своему сознанию и мог закрывать его от Вольдеморта. Как и во время траура по Сириусу, боль утраты защищала Гарри от непрошеного вторжения. Похоже, скорбь отпугивала Вольдеморта… хотя Думбльдор, конечно, сказал бы, что не скорбь, а любовь.

Гарри копал, глубже и глубже вгрызаясь в твердую мерзлую землю, топя свое горе в поту и упорно не замечая жжения в шраме. И в темноте, под плеск волн и собственное прерывистое дыхание, он вспоминал все, что произошло у Малфоев, анализировал все, что слышал, – и постепенно начинал понимать.

Четкий ритм движения лопаты отмерял время в такт мыслям. Дары… окаянты… Дары… окаянты… Страстное, безумное желание найти Дары больше не сжигало его изнутри. Гибель Добби и страх это перечеркнули. Гарри словно разбудили пощечиной от глубокого сна.

Могила становилась все глубже. Гарри знал, где был Вольдеморт сегодня вечером, кого убил в темнице на вершине Нурменгарда и почему…

Гарри думал о Червехвосте, которого погубила одна-единственная бездумная секунда милосердия. Думбльдор это предвидел… Что еще было ему известно?

Гарри потерял счет времени. И лишь когда подошли Рон и Дин, он заметил, что ночная тьма слегка рассеялась.

– Что там Гермиона?

– Получше, – ответил Рон. – Флёр за ней присматривает.

Гарри ждал вопроса, почему он не захотел вырыть могилу взмахом палочки, и подготовил резкий ответ, но тот не понадобился: Рон и Дин запрыгнули в яму со своими лопатами, и вместе молча они копали, пока яма не стала достаточно глубока.

Гарри плотнее обернул эльфа своей курткой. Рон сел на краю могилы, снял носки и ботинки и надел их на босые ноги эльфа. Дин протянул шерстяную шапочку, и Гарри аккуратно нацепил ее на голову Добби, спрятав под нее огромные уши.

– Нужно закрыть ему глаза.

Гарри не заметил, как из темноты приблизились остальные. Билл был в дорожном плаще, Флёр – в большом белом фартуке, из кармана которого виднелся пузырек: Гарри узнал «СкелеРост». Гермиона в чужом халате, очень бледная, еле держалась на ногах. Она подошла к Рону, и тот ее обнял. Луна в пальто Флёр села на корточки и нежно, кончиками пальцев, опустила эльфу веки.

– Теперь хорошо, – тихо произнесла она. – Как будто он спит.

Гарри перенес Добби в могилу, покойно уложил его руки и ноги, вылез и в последний раз посмотрел на худенькое тельце. Он вспомнил похороны Думбльдора – ряды золотых стульев, министра магии в первом ряду, торжественные речи, величие белой мраморной гробницы – и лишь огромным усилием воли не разрыдался. Добби заслуживает не менее пышных похорон, а лежит в какой-то яме средь кустов…

– Надо что-то сказать, – заметила Луна. – Я начну, ладно?

И когда все посмотрели на нее, заговорила, обращаясь к мертвому эльфу:

– Спасибо тебе, Добби, за то, что спас меня из подвала. Несправедливо, что ты, такой хороший и смелый, умер. Я всегда буду помнить, что ты сделал для нас. И я очень надеюсь, что ты теперь счастлив.

Она повернулась и выжидающе посмотрела на Рона. Тот откашлялся и сипло произнес:

– Да… спасибо тебе, Добби.

– Спасибо, – пробормотал Дин.

Гарри сглотнул.

– Прощай, Добби. – Только на это его и хватило, но Луна все уже сказала за него.

Билл взмахнул волшебной палочкой; горка вырытой земли поднялась в воздух и мягко опустилась в могилу, образовав красноватый холмик.

– Вы не против, если я ненадолго задержусь? – спросил Гарри.

Они что-то пробормотали в ответ; он не разобрал. Похлопали его по спине и побрели в дом, оставив Гарри наедине с эльфом.

Он огляделся – клумбы рядом были окаймлены белыми камнями, гладко отшлифованными морем. Он взял самый крупный и положил над головой Добби, на манер подушки. Затем полез в карман за волшебной палочкой.

Их там оказалось две. Он забыл, откуда они, чьи, и никак не мог вспомнить. У кого-то он их отобрал… Он взял ту, что покороче, что ладнее легла в руку, и нацелил ее на камень.

Медленно, вслед за его указаниями шепотом, на камне стали появляться слова. Гермиона, конечно, высекла бы их аккуратней и, возможно, быстрей, но Гарри хотел сделать это сам, как и вырыть могилу. Когда он закончил и встал, надпись на камне гласила:

Здесь покоится Добби, свободный эльф.

Гарри еще несколько секунд разглядывал свою работу, а потом ушел. Шрам покалывало, а в голове роились мысли, пришедшие, пока он копал, сформировавшиеся в темноте, – мысли завораживающие и ужасные.

Он вошел в дом, в маленькую прихожую. Все сидели в гостиной и слушали Билла. Комната была светлая, симпатичная, в камине ярко горел плáвник. Гарри остановился в дверях, чтобы не испачкать ковер, и тоже стал слушать.

– …удача, что Джинни на каникулах. Будь она в «Хогварце», ее бы схватили, мы бы не успели ее забрать. А так она в безопасности.

Билл обернулся и увидел Гарри.

– Я постепенно забрал всех из «Гнезда», – объяснил он. – Перевез к Мюриэль. Упивающиеся Смертью уже знают, что Рон с тобой и наша семья под прицелом… Не извиняйся, – прибавил он, заметив, как изменилось лицо Гарри. – Это был только вопрос времени, папа давно предупреждал. Мы – главные предатели крови в стране.

– Какая у них защита? – спросил Гарри.

– Заклятие Верности. Отец – Хранитель Тайны. И в «Ракушке» так же, но здесь Хранитель Тайны я. Никому, правда, нельзя ходить на работу, но сейчас это не главное. Как только Олливандер и Цапкрюк немного придут в себя, мы переправим их к Мюриэль, к остальным. У нас тесновато, а у нее места предостаточно. Ноги у Цапкрюка заживают. Флёр дала ему «СкелеРост», возможно, уже через час-два их обоих получится…

– Нет, – перебил Гарри. Билл посмотрел на него удивленно. – Они оба нужны мне здесь. Я хочу с ними поговорить. Это важно.

Его голос звучал властно, уверенно; Гарри стал таким, пока рыл могилу. Все озадаченно повернулись к нему.

– Пойду умоюсь, – сказал он Биллу, поглядев на свои руки – в земле и крови Добби. – А потом мне сразу надо их видеть.

Он прошел в маленькую кухню, к раковине под окном с видом на море. Из-за горизонта вставало солнце, окрашивая небо розовато-золотистым. Гарри мыл руки, вновь обдумывая то, что пришло ему в голову в саду…

Добби уже не расскажет, кто прислал его к ним в подвал, но Гарри прекрасно помнил, как все было. Голубой глаз пронзительно глянул на него из осколка зеркала – а затем пришла помощь. В стенах «Хогварца» те, кто просит о помощи, всегда ее получат…

Гарри вытер руки, не обращая внимания на красоту за окном и голоса в гостиной. Он смотрел на океан и чувствовал, что близок к разгадке как никогда.

Шрам покалывало: значит, и Вольдеморт к разгадке близок. Гарри понимал все – и не понимал. Чутье говорило одно, разум – абсолютно другое. Думбльдор в голове Гарри улыбался, наблюдая за ним поверх кончиков пальцев, сложенных будто в молитве.

Вы оставили Рону мракёр… Вы понимали его… Дали ему возможность вернуться…

И вы понимали Червехвоста… знали, что где-то в глубине его души теплится раскаяние…

Вы понимали их… но что вы знали обо мне?

Моя судьба – догадаться, но не искать? Представляли вы, как тяжело мне это будет? И потому все так усложнили? Чтобы мне хватило времени разобраться?

Гарри остекленело глядел туда, где из-за горизонта только что показался краешек ослепительно-золотого солнечного диска. Затем посмотрел на свои чистые руки и мимолетно удивился, откуда у него полотенце. Положил его, вышел в прихожую. И тотчас шрам запульсировал, а в голове, словно отражение стрекозы в водной глади, мелькнули очертания хорошо знакомого здания.

Билл и Флёр стояли у подножия лестницы.

– Я должен поговорить с Цапкрюком и Олливандером, – сказал Гарри.

– Нет, – ответила Флёр, – пгидется подождать, ‘Арри. Им обоим нужно отдохнуть.

– Мне жаль, – возразил Гарри очень спокойно, – но медлить нельзя. Придется поговорить сейчас. Наедине и по отдельности. И срочно.

– Гарри, да что происходит? – осведомился Билл. – Ты являешься с мертвым эльфом и едва живым гоблином, Гермиону, похоже, вообще пытали, и Рон наотрез отказывается рассказать…

– Мы не можем рассказать, чем занимаемся, – сухо ответил Гарри. – Ты же сам в Ордене, Билл, ты знаешь, что Думбльдор оставил нам задание. Секретное.

Флёр раздраженно фыркнула, но Билл даже не взглянул на нее; он не отрывал глаз от Гарри. Его лицо в глубоких шрамах было непроницаемо. Наконец он произнес:

– Хорошо. С кем будешь говорить первым?

Гарри замялся. Он знал: от его слова зависит все. Времени почти не осталось, пора решить: окаянты или Дары?

– С Цапкрюком, – сказал Гарри. – Сначала с Цапкрюком.

Сердце стучало так, будто он бежал спринтерскую дистанцию и только что преодолел очень сложный барьер.

– Сюда, наверх, – показал Билл.

Гарри поднялся на несколько ступенек, затем остановился и посмотрел вниз.

– Вы оба мне тоже нужны! – крикнул он Рону и Гермионе, которые выглядывали из-за двери гостиной. Они вышли на свет, словно бы с облегчением.

– Как ты? – спросил Гарри Гермиону. – Ты молодчина – сочинила такую историю, под пыткой…

Рон приобнял ее за плечи, и Гермиона слабо улыбнулась.

– Что надо делать, Гарри? – спросил Рон.

– Увидите. Пойдем.

Гарри, Рон и Гермиона проследовали за Биллом наверх, где с маленькой лестничной площадки открывалось три двери.

– Сюда. – Билл открыл дверь в их с Флёр спальню.

Окно здесь тоже выходило на море, золотившееся в рассветных лучах. Гарри прошел к окну, повернулся спиной к прекрасному виду и, сложив руки на груди, стал ждать. Шрам покалывало. Гермиона села в кресло у туалетного столика; Рон пристроился на подлокотник.

Билл появился с маленьким гоблином на руках и бережно усадил его на кровать. Цапкрюк пробормотал: «Спасибо», и Билл ушел, закрыв за собой дверь.

– Простите, что вытащил из постели, – сказал Гарри. – Как ваши ноги?

– Болят, – ответил гоблин, – но уже меньше.

Он по-прежнему сжимал в руках меч Гриффиндора и смотрел странно: воинственно и в то же время заинтересованно. Гарри отметил про себя его желтоватую кожу, длинные тонкие пальцы, черные глаза и – Флёр сняла с Цапкрюка ботинки – длинные грязные ступни. Гоблин был крупнее домового эльфа, но ненамного; куполообразная голова существенно больше человеческой.

– Вы, должно быть, не помните… – начал Гарри.

– …что я показал тебе твой сейф, когда ты в первый раз пришел в «Гринготтс»? – осведомился Цапкрюк. – Помню прекрасно, Гарри Поттер. Ты знаменит и среди гоблинов.

Гарри и гоблин оценивающе посмотрели друг на друга. Шрам саднило. Гарри хотел закончить разговор как можно скорее, но боялся допустить ошибку. Пока он решал, как лучше высказать свою просьбу, гоблин прервал молчание.

– Ты похоронил эльфа, – бросил он неожиданно враждебно. – Я видел из окна спальни.

– Да, – подтвердил Гарри.

Цапкрюк уперся в него раскосыми черными глазами:

– Ты необычный колдун, Гарри Поттер.

– В смысле? – Гарри рассеянно потер шрам.

– Ты вырыл могилу.

– И?

Цапкрюк не ответил. Видимо, гоблин насмехался, потому что Гарри действовал как мугл, но на это вообще-то наплевать. Гарри собрался с духом.

– Цапкрюк, я хочу спросить…

– А еще ты спас гоблина.

– Что?

– Взял меня сюда. Спас.

– Вы, надеюсь, не жалеете? – чуть нетерпеливо спросил Гарри.

– Нет, Гарри Поттер. – Цапкрюк намотал на палец узкую черную бородку. – Но ты очень странный колдун.

– Как скажете, – ответил Гарри. – Мне нужна помощь, а вы, Цапкрюк, можете мне помочь.

Гоблин не выказал ни тени энтузиазма и продолжал хмуро рассматривать Гарри, словно какую-то диковину.

– Мне нужно попасть в хранилище «Гринготтса».

Гарри не собирался рубить с плеча: слова выскочили сами, из-за боли. Шрам ожгло, и перед глазами опять промелькнули очертания «Хогварца». Гарри наглухо закрыл сознание. Сначала Цапкрюк. Рон и Гермиона таращились на Гарри, будто он спятил.

– Гарри… – начала Гермиона, но Цапкрюк ее перебил.

– В хранилище «Гринготтса»? – повторил он и, морщась, поерзал на кровати. – Невозможно!

– Нет, возможно, – возразил Рон. – И кое-кому удавалось.

– Да, – сказал Гарри. – В день нашего знакомства, Цапкрюк. В мой день рождения семь лет назад.

– Сейф, о котором идет речь, тогда был пуст, – отрезал гоблин. Гарри понял, что, хоть Цапкрюк и покинул «Гринготтс», самая мысль о взломе банка его оскорбляет. – Его и не охраняли толком.

– А тот, что нужен нам, – далеко не пуст, и охраняют его, я думаю, будь здоров как, – ответил Гарри. – Он принадлежит Лестранжам.

Рон и Гермиона изумленно переглянулись, но Гарри решил, что объяснить можно и потом, а пока пусть Цапкрюк ответит.

– Нереально, – категорически объявил тот. – Ни единого шанса. Сокровище, что в подземелье мирно спит, тебе, запомни, не принадлежит…

– Вор, трепещи – да, знаю, знаю, помню, – кивнул Гарри. – Но я не хочу завладеть сокровищем и вообще ничего не хочу для себя. Верите?

Гоблин покосился на Гарри. Шрам запульсировал, но Гарри не обратил внимания: он отказывался замечать эту боль, этот зов.

– Если есть на свете колдун, кого трудно заподозрить в стяжательстве, – помолчав, ответил Цапкрюк, – так это ты, Гарри Поттер. Носители волшебных палочек редко выказывают гоблинам и эльфам уважение, подобное тому, какое ты проявил сегодня.

– Носители волшебных палочек, – повторил Гарри. Выражение показалось ему очень странным, но шрам болел, Вольдеморт устремлялся мыслью к северу, а Гарри не терпелось поговорить с Олливандером.

– Колдуны и гоблины долго спорили о праве носить волшебную палочку, – тихо сказал гоблин.

– Но гоблины умеют колдовать и без палочек, – вмешался Рон.

– Не важно! Колдуны не пожелали делиться секретами владения волшебной палочкой, они отказали в этом другим колдовским народам, ограничили нас в развитии магических способностей!..

– Положим, гоблины тоже ни с кем не делятся секретами, – парировал Рон. – Вы же не рассказываете, как куете мечи и доспехи. Гоблины творят с металлом такое, что никакому колдуну и не…

– Не в том суть, – поспешно перебил Гарри, заметив, как вспыхнуло лицо Цапкрюка. – Речь вовсе не о том, что колдуны против гоблинов или еще кого…

Цапкрюк неприятно хмыкнул.

– Очень даже о том! Если Черный Лорд вновь обретет могущество, ваша раса еще выше вознесется над моей. «Гринготтс» подчинят колдунам, домовых эльфов истребят – но кто из носителей палочек выступит против?

– Мы! – пылко воскликнула Гермиона. Она села прямо, глаза ее заблистали. – Мы выступим! И меня преследуют, как гоблина или эльфа, Цапкрюк! Я мугродье.

– Не называй себя так, – пробормотал Рон.

– А почему нет? – с вызовом спросила она. – Я мугродье, чем и горжусь. При новом порядке у меня не больше прав, чем у вас, Цапкрюк. И у Малфоев пытали меня.

Гермиона отвернула воротник и показала тонкий алый порез на горле.

– Вы знаете, что это Гарри освободил Добби? – поинтересовалась она. – Что мы который год выступаем за освобождение эльфов? – (Рон заерзал на подлокотнике ее кресла.) – И мы не меньше вашего мечтаем о свержении Сами-Знаете-Кого.

Гоблин смотрел на Гермиону с тем же любопытством, что и на Гарри.

– Что вам нужно в сейфе Лестранжей? – внезапно спросил он. – Меч там – подделка. Вот настоящий. – Он окинул всех троих пристальным взглядом. – Вы, надо думать, и сами знаете. Вы же и попросили меня солгать.

– Но поддельный меч – не единственная ценность, правда? – спросил Гарри. – Может, вы видели, что еще там хранится?

Его сердце билось как сумасшедшее. Шрам горел; Гарри изо всех сил старался этого не замечать.

Гоблин снова накрутил бородку на палец.

– Наш кодекс запрещает раскрывать тайны «Гринготтса». Мы храним дивные сокровища, отчасти созданные нашими же руками. Беречь эти сокровища – наш долг.

Гоблин поднял меч, и его темные глаза скользнули к Гарри, Гермионе, Рону, снова к Гарри.

– Такие молодые, – произнес он после раздумья, – против стольких врагов…

– Вы поможете? – спросил Гарри. – Без вас нам туда не пробраться. Вы – наша единственная надежда.

– Я… подумаю, – с возмутительным спокойствием отозвался Цапкрюк.

– Но… – рассердился было Рон, однако Гермиона пихнула его локтем.

– Спасибо, – сказал Гарри.

Гоблин в ответ наклонил большую голову и согнул короткие ножки.

– Кажется, – произнес он, демонстративно устраиваясь на кровати Билла и Флёр, – «СкелеРост» подействовал. И я наконец могу уснуть. Прошу извинить…

– Да-да, конечно. – Но, прежде чем выйти, Гарри наклонился и взял с кровати меч Гриффиндора. Цапкрюк не возразил, и все же, закрывая дверь, Гарри, кажется, уловил в глазах гоблина негодование.

– Мерзкий плюгавец, – тихо ругнулся Рон. – Нарочно время тянет.

– Гарри, – зашептала Гермиона, вытаскивая их обоих на середину темной лестничной площадки, подальше от двери, – я правильно поняла? Ты считаешь, в сейфе Лестранжей… окаянт?

– Да, – ответил Гарри. – Беллатрикс пришла в ужас, когда подумала, что мы там побывали, она была вне себя. Почему? Что мы там могли увидеть или забрать? То, чего очень не хотел бы лишиться Сами-Знаете-Кто.

– Но я думал, мы ищем места, где Сами-Знаете-Кто бывал или что-нибудь совершил… – растерялся Рон. – Неужто он был в сейфе Лестранжей?

– Не уверен, что он вообще заходил в «Гринготтс», – сказал Гарри. – В молодости у него денег не водилось, наследства ему никто не оставлял. Но он наверняка видел банк снаружи, когда впервые попал на Диагон-аллею.

Шрам саднил; Гарри упорно игнорировал боль. Он хотел объяснить Рону и Гермионе свою мысль до разговора с Олливандером.