Текст книги "Час Пандоры"

* * *

После совещания с экипажем Ли Ланкастер извинился и вернулся к себе в салон первого класса, попросив Рейчел передать капитану, что тот может обратиться к нему, если понадобится его помощь. Рейчел осталась позади первого ряда кресел в верхнем салоне поблизости от кабины пилотов. Она увидела, что Дик Робб отправился в хвостовую часть самолета, и заглянула в дверь – Джеймс Холлэнд сидел в центральном кресле и думал, что он скажет пассажирам.

Когда он закончил свое обращение, Рейчел ждала его, стоя на пороге кабины.

Холлэнд поднял голову и улыбнулся несколько испуганно.

– Рейчел! Входите.

– Спасибо. Мне следует закрыть дверь или сделать что-то еще?

Капитан взглянул мимо нее на дверь, потом в салон. Дика Робба нигде не было видно, в проходе пусто. Но он все-таки кивнул молодой женщине, та нащупала позади себя ручку и аккуратно закрыла дверь.

– Эта кабина немного маловата, но в общем неплоха, – сказал Холлэнд, словно извиняясь. Он наклонился и отодвинул кресло первого пилота назад вправо, жестом предлагая Рейчел сесть лицом к нему.

Она осторожно обошла центральную панель и только потом взглянула на него, тут же утонув в его глазах.

Холлэнд несколько секунд выдерживал ее взгляд, потом отвернулся, неизвестно почему вдруг почувствовав смущение. Снаружи снег пошел еще сильнее, а ветер затихал, но вдруг сильный порыв слегка покачнул лайнер, Холлэнд проследил взглядом ленту огней вдоль взлетной полосы, идущей на восток.

– Я, ну... ценю то, что вы и посол помогаете мне со всем этим, – наконец выговорил он.

– Никаких проблем, – возразила Рейчел с улыбкой. – Я рада, что мы оказались здесь.

Капитан взглянул на нее с удивлением, и она покраснела.

– Ах, да, я хотела сказать, я не рада, что мы оказались в самом центре... этой ситуации, но...

– Понятно, – хмыкнул Холлэнд.

– Я имею в виду... если кто-то должен был быть здесь, я полагаю, что я...

– Вы рады, что это вы?

«Рейчел легко смеется, – заметил он про себя. – Ее улыбка притягивает, и говорить с ней приятно».

– Глупое заявление, верно? – сказала Рейчел. – Я просто рада, что можем помочь, раз мы уж все здесь.

Мгновение они сидели в тишине, прислушиваясь к ветру и гудению электронных сигналов, пробегающих, словно пульс, по приборам кабины.

Холлэнд рукой указал вниз, на салон первого класса.

– У меня есть для вас вопрос. Вы знакомы с этим парнем Уилсоном, Гарсоном Уилсоном?

– Официальным дилером Божьим? – засмеялась она. – Да, я его видела. Ему до смерти хочется выбраться из этого самолета, и его бедный маленький секретарь большую часть времени старается заткнуть своему боссу рот. Это почти смешно, но меня больше заинтриговали другие пассажиры.

– Да?

– У нас там внизу очень сладкая парочка. У них медовый месяц. Им за восемьдесят, одеты аккуратно. Они возвращаются из трехнедельного путешествия по Европе без провожатых. Их фамилия Палмер. Бетти и Билл. Они отлично переварили все это, и мне на самом деле нравится с ними разговаривать. Они так милы друг с другом. Держатся за руки с момента взлета. – Рейчел заметила, что Холлэнд отвлекся, и замолчала.

Капитан смотрел на дверь. Затем он повернулся к своей собеседнице и улыбнулся.

– Я был эгоистом. Я должен спуститься вниз, пройти по салонам и поговорить со всеми. Им нужно видеть человека и за голосом разглядеть личность.

– Эгоистом? – Молодая женщина склонила голову набок.

Джеймс Холлэнд встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Рейчел приняла помощь и позволила ему аккуратно поставить себя на ноги.

– Да, эгоистом. Я бы лучше поболтал тут с вами, чем обсуждать сложившуюся ситуацию.

– Что ж, благодарю вас, сэр. – Рейчел постаралась сохранить на лице спокойную улыбку и не выпустить тот огонь, что зародился в глубинах ее существа и прокладывал себе путь наружу, легкую волну наслаждения, несвоевременную для этого места, с одной стороны, а с другой стороны, странным образом приносящую удовлетворение.

Капитан собрался развернуться, но она удержала его правую руку, и он снова взглянул на Рейчел.

– Джеймс, вы сказали мне... я имею в виду нам... все, правда? Вы на самом деле не думаете, что мы все заболеем?

Он на секунду отвел глаза, и от этого у нее сжался желудок, но очень быстро он снова посмотрел на нее и кивнул.

– Я думаю, что куда большая опасность для нас – запаниковавшие бюрократы, нежели любой вирус, Рейчел. Нет, я не считаю, что мы все заболеем.

Он медленно, неохотно, как ей показалось, отпустил ее руку и повернулся, чтобы открыть дверь. Тут капитан остановился и снова обернулся к ней с тем же самым отсутствующим видом, словно заметил привидение. Она уже наблюдала такое во Франкфурте.

– Я только надеюсь, что они мне говорят все.

Глава тринадцатая

Белый дом – Вашингтон, округ Колумбия —

пятница, 22 декабря – 21.00 (02.00 Z)

Джонатан Рот вылетел из центрального подъезда Белого дома и сел в свой черный «мерседес», оставленный им на центральной аллее. Было девять часов вечера, и улицы столицы практически обезлюдели в этот ставший холодным и пасмурным вечер. Он проехал уже милю вниз по Пенсильвания-авеню, направляясь к Джорджтауну, прежде чем его мысли вернулись к аэродрому в Сахаре, который станет последним прибежищем для пассажиров «боинга».

«Какая трагедия», – подумал он. Двести сорок пять мужчин, женщин, детей, двенадцать членов экипажа обречены на смерть, и, вероятно, их конец будет мучительным.

Президенту потребовалось всего несколько минут, чтобы принять его вариант посадки в Мавритании. Это место оказалось ближе всего к Атлантическому океану, а до первого жилья более пятисот миль. Вот почему однажды, еще до развала СССР, Советы вложили деньги в секретный аэродром в этой местности.

Перед ним предстали эти люди, заболевающие один за другим, задевая его за живое. Это Рота удивило. Он считал себя привычным к подобным вещам. Заместитель директора ЦРУ много повидал раньше, и смерть, и резню, и был в ответе за гибель многих за те годы, когда выполнял миссию секретного агента. Он первым из Управления попал в Джонстаун[12]12
  В 1978 году 911 последователей секты преподобного Джонса совершили массовое самоубийство в Гайане.


[Закрыть]. Вид этих распухших тел был еще ужаснее зловония, Рот до сих пор помнил его с тошнотворной ясностью.

Его мысли снова вернулись к настоящему.

Все эти люди и только что вышедший с завода « Боинг-747» к чертям! Какая потеря!

Рот подумал о тех, кто занимался пассажирскими перевозками компании в Далласе. В телефонном разговоре они были так полны надежды. Президент приказал ему не говорить им правды о подозреваемой сущности вируса или об уровне смертности. Политические протесты и личные огорчения могут навредить более холодным головам, которые пытаются сделать то, что должно быть сделано. Компания «Квантум» и не представляет, что потеряет большую часть пассажиров, если не всех, и авиалайнер в трагедии, которая войдет в историю.

Очень плохо, что самолет попросту не перевернулся и не нырнул в Атлантику. Это было бы coup de grace[13]13
  Удар милосердия, добивающий умирающего (франц.).


[Закрыть]. Секунда, и все кончено. Ни боли, ни страданий и никаких тебе картинок сожжения сотен зараженных трупов, когда телевидение пытается снять все живьем.

Рот машинально вырулил на пустынную Конрейл-роуд в западной части Джорджтауна, направляясь к Чейн-бридж, почти автоматически следуя обычным маршрутом в Лэнгли, повинуясь командам, идущим из глубины его занятого размышлениями мозга.

Президент уже отвлекся от неминуемой потери посла Ли Ланкастера и мучился над тем, когда ему позвонить и говорить ли ему или нет о том, чего другие наверняка не знают – что все на борту умрут через семьдесят два часа.

Рот вздохнул, потом фыркнул. Какая ирония! Он много раз встречался с послом Ланкастером. Блестящий дипломат, но настоящая головная боль для разведслужб. Каждый раз, когда Ланкастер путешествовал, ЦРУ приходилось работать сверхурочно, чтобы помешать последнему заговору террористов, пытающихся его убить. Рот уже потерял счет самолетам, избежавшим участи стать мишенью террористов и их бомб, на борт которых поднимался посол.

Он покачал головой.

Первый раз против Ланкастера нет никакого заговора как раз тогда, когда он нам нужен!

Рот подумал об «Акбахе», самой новой, наиболее смертоносной группе террористов-самоубийц, поддерживаемых Ираном. «Акбах» представлял собой двойную опасность, потому что никогда раньше в этих кругах не встречались технические специалисты. Джонатан помнил об иранском летчике, прошедшем подготовку в Штатах, которого поймали несколько месяцев назад, когда он готовился к самоубийственному полету на малой высоте над Римом на истребителе «МИГ-29». Его целью были Ватикан и Папа. Казалось, что теперь террористам нет нужды захватывать самолеты и корабли, чтобы добраться до намеченной цели и поразить ее. У них были истребители, ракеты и, вероятно, больше чем несколько ядерных боеголовок, большинство из которых они приобрели у жадных до наличности воинских частей в бывшем Советском Союзе. Рот слишком хорошо знал, насколько просто купить отличное вооружение в бывшем Восточном блоке.

Есть ли хоть какая-нибудь возможность того, что «Акбах» причастен к заражению людей этим вирусом? Они достаточно безжалостны.

Он поклялся стереть с лица земли «Акбах», точно так же, как он уничтожил «Черный сентябрь» и нанес урон «Фатаху». Его репутация героя разведки основывалась на этих «блестящих» достижениях. Вся разведывательная служба считала его гением, знающим, что задумывают эти группы еще до того, как они сами узнавали об этом.

Но сейчас все ждали действий Рота против «Акбаха», а до этого времени он ничего не мог противопоставить их операциям. Он не был силен в электронике, его козырем были люди. Рот мог догадаться о том, что они затевают, раньше, чем получал возможность доказать это при помощи спутников.

Вид «кадиллака» последней модели на обочине дороги привлек его внимание. Крышка капота поднята, и кто-то фонариком светит в мотор. У Рота тут же проснулись инстинкты действующего разведчика, и он вдруг понял, что автоматически оценивает и машину и водителя как потенциальную опасность и уже выработал план спасения.

Заместитель директора ЦРУ хмыкнул, и его мысли снова вернулись к организации «Акбах», когда попавшая в беду машина осталась позади.

Согласно первым разведдонесениям из Бейрута в 1994 году, «Акбах» появился на волне войны в Заливе, использовал деньги Саддама Хусейна для создания изощренного арсенала, а потом они надули Хусейна и смылись в Иран. Мир обратил внимание на «Акбах», когда вслед за угрозами на его счету появилась серия взрывов и убийств. Но ЦРУ и другие разведслужбы испытывали отвращение от того, что среди разведчиков росло извращенное чувство восхищения невероятными способностями «Акбаха». Сочетая в себе спаянное управляющее ядро, безумно фанатичных боевиков из мусульман-шиитов и экспертов мирового уровня по космической технологии и вооружению, «Акбах» создавал себе репутацию организации со сверхчеловеческими возможностями – за счет Рота и остального свободного мира.

Джонатан покачал головой и улыбнулся. Только ему было известно, что его собственная хваленая репутация – лишь результат удачи и стечения обстоятельств. Он случайно находил верное решение время от времени, как настоящий инспектор Клузо. Его успехи в большой мере явились следствием везения.

«А знают ли лидеры «Акбаха», что Ли Ланкастер летит рейсом 66?» – подумал Рот. Странно, но верно, пришло ему в голову, что взорвать «боинг» в воздухе было бы актом милосердия, хотя мир это никогда бы так не воспринял.

«Акбах» не стал бы терять бремени, но если бы они попытались, мы бы были обязаны их остановить.

Ланкастер – это очень важная мишень для «Акбаха». Они пообешали иранскому духовенству, что уничтожат его за преступления против ислама, преступления настолько покрытые мраком, что Рот даже не мог вспомнить деталей.

Впереди показался Чейн-бридж, он въехал на мост, перебрался на другую сторону Потомака, в графство Арлингтон, а его мозг продолжал работать над проблемой.

Вдруг все сошлось.

Рот крутанул рулевое колесо вправо и ударил по тормозам, остановив «мерседес» на обочине Джорджтаун-Пайк с действующим на нервы визгом шин. Он посидел так секунду, его мысли мчались галопом, потом протянул руку к заднему сиденью и достал свой дипломат.

Рот положил его рядом и рывком открыл крышку. Вынул маленький компьютер-ноутбук и включил его, прислушиваясь к гудению. Он нетерпеливо ждал, когда появится меню, потом выбрал данные по кадрам и вызвал меню поиска. Наконец свободная линия и мигающий курсор появились на экране. Рот набрал несколько кодовых слов и нажал клавишу «enter», удовлетворенный тем, что информация появилась на экране.

Он внимательно прочитал все, потом выключил компьютер и закрыл крышку.

Рот глубоко задумался, сидя за рулем своей машины, работающей на холостом ходу. Ему понадобится всего несколько часов, чтобы расстроить планы врага. Если «Акбах» действует, ему придется быть еще быстрее, но он может это сделать, используя свою личную сеть. Знание следующего шага противника дает огромную силу, и нет никаких сомнений в том, что стал бы делать «Акбах», получив информацию и средство разрушения, – они бы сами сбили «боинг».

Подобного случая Рот ждал с 1992 года!

Заместитель директора ЦРУ тронул «мерседес» с места и, увеличивая скорость, поехал по дороге, ведущей в Лэнгли.

* * *

Борт рейса 66 – военно-воздушная база Кеблавик, Исландия

Холлэнд находился внизу, в пассажирском салоне, и Дик Робб вернулся в кабину пилотов и надел на голову наушники, когда слева от авиалайнера взвыли турбины, и транспортный самолет ВВС «Локхид С-141 В» стрелой промчался мимо и приземлился на западном конце посадочной полосы рядом с ними. Его огни сияли неземным светом сквозь летящие хлопья снега.

Робб включил внутреннюю связь, гадая, есть ли кто-нибудь еще в передвижном командном пункте.

– Есть там кто-нибудь?

Ответ последовал почти мгновенно:

– Да, сэр.

– Я думал, что аэропорт закрыт. Кто сел?

– Это самолет из Довера, сэр. Бригада патологоанатомов.

Теперь по взлетному полю перемещались разнообразные огни. Машина руководителя полетов направилась к командному пункту, пока огни движущегося «С-141» были видны на расстоянии. Еще чье-то движение заставило Дика посмотреть вправо, но он взглянул слишком поздно, и это что-то уже исчезло под правым крылом.

– Когда они хотят получить тело? – спросил Робб.

– Может быть, через час, сэр. Им необходимо все подготовить. Мы вас вызовем.

* * *

Появление капитана ростом шесть футов три дюйма в главном салоне самолета произвело немедленную сенсацию. Многие пассажиры повскакивали с кресел, чтобы подойти и задать вопросы, другие встали, но держались позади, образуя небольшие группки, то приближающиеся к нему, то удаляющиеся, словно человеческое море, пока Джеймс Холлэнд начал прокладывать себе дорогу по правому проходу к хвосту авиалайнера.

– Капитан, если Нью-Йорк нас не принимает, почему не выбрать какой-нибудь другой штат?

– Мы над этим работаем.

– Капитан, мы болели гриппом незадолго до этого путешествия. Разве это не делает для нас исключения?

– Такая вероятность есть. Но проблема в том, что пока нам никто не сказал, похожа ли эта болезнь на грипп, а вы знаете, как часто грипп приобретает новые формы.

– Капитан, моей дочке только восемь, и она до смерти напугана. Вы не могли бы с ней поговорить?

– Конечно. Где она?

– Капитан, вы ведь не сообщаете нам правды, так?

Холлэнд остановился и взглянул в лицо женщины лет семидесяти, которая ожидала его реакции с неприступно мрачным выражением лица. «Она выглядит, как рассерженная школьная учительница, – пронеслось у него в голове, – или как стереотипная оскорбленная продавщица книжного магазина, с очками на шнурке и в светлом свитере, плотно облегающем шею».

Капитан посмотрел на нее и покачал головой.

– Мадам, я говорю вам все, что знаю.

– Это не болезнь, а Божье проклятье, – выпалила она в ответ. – И если инфекция на борту, а тот, умерший от сердечного приступа, был ее носителем, мы все мертвецы, разве нет? Вы просто пытаетесь нас успокоить.

– Неправда, мадам, я...

– Я слышу это в вашем голосе и вижу в ваших глазах, молодой человек. А вы намного моложе меня.

На это Джеймс улыбнулся.

– Спасибо.

– Это факт, а не комплимент, капитан. Мы в смертельной опасности и можем умереть все вместе, правда?

Холлэнд оглянулся вокруг. Несколько пассажиров подошли поближе, чтобы послушать их разговор, а женщина неотступно сверлила его взглядом, ожидая честного ответа.

– Мадам, вам кажется, что я паникую? – спросил Холлэнд. – Если то, о чем вы говорите, правда, я бы тоже был обречен, а я никак уж не жажду...

– Смерти, если это слово вас шокирует, капитан, – уточнила женщина. – И я еще к ней не готова. Нет, вы не паникуете, но я вам не верю. Знаете, почему?

Джеймс вздохнул и покачал головой.

– Не знаю, мадам. Почему же?

– Потому что вы позволяете так называемым властям устраивать это шоу.

– Мадам, это не мой личный самолет. Я представляю большую авиакомпанию, и все мы граждане огромной страны с ее законами и правилами...

– И официальными лицами с ледяными сердцами, которые и гроша ломаного за нас не дадут. Мы для них проблема, капитан. Я вам не верю, потому что вы не думаете самостоятельно. – Женщина развернулась и пошла назад по проходу, прежде чем Холлэнд успел ей ответить.

На борту оказалось больше детей, чем он ожидал. Справа семья с тремя мальчишками, самому старшему, вероятно, лет восемь. За ними молодая женщина, кормящая грудью младенца. Ее муж сидит рядом с ней и наблюдает. Выглядит лет на шестнадцать, но, может быть, ему уже перевалило за двадцать. И еще группа в центральном ряду кресел. Либо ученики старших классов школы, либо студенты первых курсов колледжа, решил Холлэнд, у всех на свитерах и пуловерах какой-то знак, на некоторых бейсболки, все явно путешествуют вместе – организованная экскурсия. Легион встревоженных родителей дома прильнет к экранам телевизоров, волнуясь за дочерей и сыновей. При этой мысли у капитана в крови повысился уровень адреналина.

Холлэнд посмотрел по сторонам и постарался спокойно улыбнуться всем, чьи встревоженные лица были обращены к нему. Он пилот, а не ответственный по связям с общественностью. Джеймс чувствовал себя глупым любителем, словно его вынудили играть роль умного капитана, когда он всего лишь летчик.

К Холлэнду подошел пожилой мужчина, чья спина согнулась под бременем прожитых лет, но на Джеймса взглянули ясные глаза.

– Капитан, меня зовут Гомер Кнутсен. Я бывший пилот компании «Пан Америкэн», летал тридцать четыре года, начинал на летающих лодках и кончил «Боингом-747». – Он протянул удивительно крупную ладонь для рукопожатия.

Холлэнд почувствовал, что пальцы старика сковывает легкий паралич.

– Я понимаю ваши действия. Я только хотел сказать, что вы должны быть здесь. Я сам побывал в достаточно сложных ситуациях, и все-таки все как-то улаживалось. Вы хорошо сделали, что спустились вниз.

– Спасибо, капитан, – Холлэнд похлопал по руке старика левой ладонью и двинулся вперед, слова той пожилой женщины все еще звучали у него в ушах.

«...Потому что вы не думаете самостоятельно!»

Снова обрушился град вопросов.

– Капитан, у вас возникнут большие проблемы, если мы не попадем домой на Рождество.

– Капитан, ваша стюардесса была чертовски груба со мной, когда я задал ей вопрос, но мне необходимо точно знать, что это за вирус. Я микробиолог и могу помочь объяснить происходящее.

– Капитан, мы до смерти проголодались, а ваша команда отказывается нас кормить.

– Капитан, вы представляете, как несет из туалетов?

– Капитан, лекарство моего мужа в сумке, которую мы сдали в багаж. Оно ему понадобится через несколько часов. Что нам делать?

Холлэнд попросил одну из стюардесс заняться этой женщиной, а сам обсудил с Барб ситуацию с едой.

– Мы готовы подать завтрак, но я собираюсь подождать по крайней мере до шести часов утра. Если хочешь, мы можем начать прямо сейчас, или я могу предложить крекеры, орешки и напитки, а потом притушу свет и постараюсь заставить их заснуть, – сказала старшая стюардесса.

Джеймс кивнул.

– Придержи завтрак, а сейчас дай им немного перекусить. Чем я могу помочь?

– Подогрей немного салон, когда мы будем готовы. Это поможет им уснуть. – Она махнула рукой в сторону комнаты отдыха команды. – Когда мы отправим отсюда тело профессора?

Холлэнд покачал головой и пожал плечами.

– Они дадут нам знать. А что?

Барб взглянула перед собой, проверяя что-то, потом снова посмотрела на командира.

– У нас есть молодой человек в салоне, место у окна, со сломанной ногой в гипсе. Нога отекает, и врач из Швейцарии говорит, что ее надо поднять. Мы подумали, что можем положить его на одну из кроватей, когда... Ну, ты знаешь. Но я не хочу подвергать его опасности... ну, из-за мистера Хелмса.

– Убедись в том, что тело профессора находится на одной из коек и занавески задернуты. И, мне неприятно это говорить, но, может быть, раз уж Бренда и доктор уже контактировали с ним, они смогут использовать пластиковые мешки с кухни, чтобы завернуть его. Если никто не будет прикасаться к телу, я бы не стал беспокоиться о других кроватях.

– Ладно. И, Джеймс... – Барб потянулась и, взяв капитана рукой за подбородок, повернула его голову сначала в одну сторону, потом в другую, осматривая его лицо.

– Да?

– Если так будет продолжаться и дальше, нам придется по очереди спать. К тебе это тоже относится. Ты вымотан. Я могу тебе что-нибудь дать?

– Четвертушку адреналина и сто пятьдесят тысяч фунтов горючего.

– Тебя устроят две таблетки «Экседрина» и диетическая содовая?

Капитан фыркнул и кивнул.

– Пригодится. Мне предстоит пройти сквозь строй обратно в кабину.

Джеймс бросил таблетки в рот, запил их содовой, опустошив банку несколькими быстрыми глотками.

Зазвучал зуммер вызова стюардессы, Барб ответила и немедленно протянула трубку Холлэнду.

– Это твой напарник, звонит из кабины, – сказала она.

– Ах, вот как. – Капитан взял трубку. – Да, Дик? Барб увидела, как изменилось выражение его лица.

Сначала удивление, потом широкая улыбка. Капитан положил трубку и повернулся к ней, но не произнес ни слова.

– Что такое? Что? – спросила Барб своим гнусавым бруклинским голосом.

– Они заправляют нас горючим, – ответил Холлэнд. – Но не объяснили причину. Это, вероятно, означает, что они передумали и собираются выпустить нас. – Капитан повернулся, собираясь уйти.

Руки Барб стремительно взлетели вверх и схватили мужчину за плечи, разворачивая его лицом к ней. Она ловила его взгляд. Выражение ее лица оставалось совершенно серьезным.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «выпустить», Джеймс? Я думала, что наше сидение здесь необязательно. Ты хочешь сказать, что нас вынудили здесь остаться?

– Ну...

– Джеймс, прошу, не ври своему экипажу.

– Я не лгу, Барб. Просто они не собирались дозаправлять нас до получения новых приказаний, которые должны были поступить, когда компания решит, в какое место в Штатах нас отправить. Очевидно теперь это решено.

– Ладно, – отозвалась Барб, которую он так и не убедил, и отпустила его.

Холлэнд развернулся и энергично двинулся вперед.

Робб казался выведенным из себя, когда Холлэнд вернулся в кабину.

– Я смотрел на эти чертовы топливозаправщики, Джеймс, и они как раз начали дозаправлять нас без предупреждения. Сержант оттуда, снизу, говорит, что им просто приказали наполнить наши баки. Никаких других объяснений.

– Ты пытался связаться с Далласом по спутниковой связи? – произнес Холлэнд, садясь в левое кресло.

– Нет еще, – откликнулся Робб.

Капитан восстановил связь с вице-президентом пассажирских перевозок. Тот не был удивлен.

– Было принято решение, Джеймс, перевести вас отсюда в более безопасное место.

– Безопасное? Я не понимаю. Безопасное для кого? Мы здесь в полнейшей безопасности.

Возникла явная пауза.

– Джеймс, вы же помните, что я говорил вам, – все перестраховываются из-за этой угрозы? Исландское правительство обнаружило ваше присутствие и хочет, чтобы вы немедленно убрались с острова, желательно, чтобы это случилось еще вчера.

– Боятся, что мы их заразим, да?

– Да, знаете ли, они оценивают этот вирус как Божье проклятье.

«Опять это слово!» – подумал Холлэнд. Где же он его слышал за последние полчаса? Ах, да. Рассерженная леди внизу. «Божье проклятье», так она назвала это.

– А что точно имеется в виду под «Божьим проклятьем»? – спросил Холлэнд вице-президента.

Снова пауза. На этот раз более длительная.

– Ну, вероятно, просто неподходящее слово, – начал вице-президент. – Только немецкое правительство теперь всех перепугало, сообщив средствам массовой информации о своей убежденности в том, что вирус, который вы несете на борту, может убить половину человечества. Разумеется, это глупо! Они пытаются оправдать свой отказ посадить вас во Франкфурте. Но я предупреждал вас, что если Европа паникует, то же самое случится и с Северной Америкой. А теперь и Исландия туда же.

– Итак, кто же сеет панику в США, и куда мы направляемся?

– Мы не сможем принять вас дома, как нам бы этого хотелось. Белый дом и Министерство обороны нашли для вас аэродром, куда вы сможете спокойно долететь. Один из тех, что находится подальше от протестующих цивилизованных народов и политиков, понятно? Через час они отправят туда отряд транспортных самолетов ВВС с врачами, палатками, едой и всем тем, что вам может понадобиться в самом худшем случае, которого, надеюсь, не будет.

– И все они будут в защитных костюмах, верно?

– Я полагаю, что да, Джеймс, пока они не убедятся, что это ложная тревога.

– Итак, куда же мы отправляется на Рождество? В Аризону? Неваду? Нью-Мексико? – Холлэнд знал, что в его голосе появились недружелюбные нотки, но ему было плевать. Все это становилось глупым.

– В Африку, – ответил вице-президент. – Там есть аэродром с отличной посадочной полосой, когда-то построенный Советами.

– ЧТО!? – Холлэнд едва сообразил, что орет в микрофон.

Робб нагнулся и включил кнопку спутниковой связи с тревогой на лице.

– Что вы имеете в виду, когда говорите об Африке? – спросил Холлэнд. – Это же в противоположном направлении!

– Я знаю, что звучит по-идиотски, Джеймс, но это к лучшему. Диспетчерская передаст вам план полета по спутниковой связи через несколько минут, и вы должны лететь к пункту в Западной Сахаре с координатами двадцать градусов северной широты, восемь градусов западной долготы. Может быть, вы захотите записать это.

Глаза Робба расширились, а Холлэнд понизил голос и постарался говорить спокойно.

– Сэр, я не думаю, что это разумно. Пассажиры и так достаточно расстроены. Если мы полетим не в том направлении, они подумают, что нас списали со счета. С этого момента люди не поверят ни единому моему слову. Почему бы вам не сказать кому нужно, что капитан отказывается? В конце концов, мы не знаем, как быстро мы заболеем.

Робб интенсивно закивал и одобрил Холлэнда, подняв вверх большой палец.

Вице-президент снова заговорил:

– Джеймс, выслушайте меня. Речь не идет о желании, понятно? Создалась большая дипломатическая проблема. Мне сказали, что правительство Исландии грозит разорвать договор и закрыть эту базу, если вы не покинете остров. Мне необходимо ваше понимание. Если у вас нет никаких проблем с безопасностью полета, – а они могут провести независимую проверку, – вам придется подчиниться. И кстати, меня заверили, что вы никак не можете заболеть раньше, чем через сорок часов, ясно? Но у нас нет времени на споры.

– Я просто этому не верю, – произнес Холлэнд, потерев висок.

– Джеймс, послушайте, мне жаль. На нас оказывают огромное давление из Вашингтона. Эти решения принимал сам президент.

Капитан глубоко вздохнул и, закрыв глаза, выпрямился в кресле. Телефонная трубка была плотно прижата к уху. Он услышал свой голос, вернее, слабое подобие собственного голоса, который говорил то, что ни его сердце, ни его первый пилот не хотели слышать.

– Хорошо, сэр, хорошо. Если вы хотите, чтобы мы это сделали, мы полетим на этой птице в Африку.

С правого кресла донесся гневный рев Робба:

– ЧЕРТА С ДВА ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ!

Голова Холлэнда дернулась вправо. Дик Робб сжал челюсти, его глаза горели.

– Скажи ему, что мы не сдвинем с места этот проклятый самолет! – рявкнул Робб.

Холлэнд покачал головой и поднял ладонь свободной руки.

– Дик, это...

– Скажи ему, черт тебя побери!

Холлэнд услышал голос вице-президента в трубке.

– Что там происходит, Джеймс? Кто это?

– Это временное разногласие, сэр. Не обращайте внимания. Давайте, присылайте нам план полета. Я отключаюсь.

Капитан положил трубку, понимая – Робб впал в панику, что и спровоцировало вспышку гнева.

– Ты ему поддался, просто так! Кто тут, черт побери, ответственный? Господи, Джеймс! Невозможно, невозможно, вылететь отсюда, пока все это не кончится.

Холлэнд обеими руками тер виски, крепко зажмурившись. Он почти прошептал вопрос:

– Почему?

– Что? – Казалось, Робб ошеломлен. – Ты спросил, почему? Что – почему?

Капитан опустил руки и, повернувшись к нему, произнес тихим спокойным голосом:

– Почему мы не должны улететь? Здесь они не окажут нам помощи, и тут холодно. Возможно, пустыня окажется более комфортабельной, и мы сможем выйти из самолета.

– Ты будешь выполнять все, что тебе прикажут, так? – Робб опасно приблизился к черте личных оскорблений, его голос временами дрожал.

Холлэнд вздохнул, поняв, что ярость скрывает истерику.

– Это даже не заслуживает ответа, Дик.

– Проклятье, Холлэнд! Я дал тебе максимум возможностей пользоваться властью капитана, и когда становится плохо, ты в лучшем случае можешь только следовать приказам? Мы ожидаем от наших пилотов, что они проявят волю командира, а не станут лебезить перед руководством. Я никогда не видел такой податливости!

– Я просил твоего совета, Дик, а не оскорблений. Я спрашиваю снова. Раз ты, судя по всему, считаешь, что я не справляюсь с командованием, пожалуйста, скажи мне, как бы поступил ты.

После короткого молчания последовал взрыв.

– Для начала проявил бы побольше твердости!

Холлэнд намеренно медленно кивнул.

– Ты хочешь взять командование на себя?

– Черт, нет, я хочу, чтобы это сделал ты! – Робб покачал головой.

– Иными словами, ты хочешь, чтобы я отказал им?

– Да, черт возьми! Мы не собираемся вести этот самолет никуда, кроме дома! Если ты просто скажешь нет, этот дурацкий вице-президент там, в Далласе, позвонит в Белый дом и сообщит: извините, капитан взял на себя чрезвычайные полномочия, и вам отказано.

– Дик, я намного старше тебя... – произнес Холлэнд, уставившись в пол, и покачал головой.

– Да! Только по твоему гребаному поведению и по всему остальному этого не видно! – заорал Робб во всю глотку.

Холлэнд предпочел пропустить это мимо ушей.