Текст книги "Опасные пассажиры поезда 123"

Окружной инспектор

В 15.09 броневик, перевозивший деньги, сообщил, что на Хоустон-стрит произошла авария. Избегая столкновения с пешеходом, решившим перебежать улицу прямо перед кортежем, два головных мотоциклиста врезались друг в друга. Обоих вышибло из седел, и они еще кувыркались по мостовой, а Риччи уже связался со штабом. Какие будут инструкции? Штаб приказал двум мотоциклистам остаться на месте аварии и оказать помощь раненым, а остальным как можно быстрее двигаться дальше. Время на исходе, осталось девяносто секунд.

Люди у штаба на парковке стояли, понурив головы. Капитан Миднайт изо всех сил саданул кулаком по крылу патрульной машины. На глазах у него были слезы бессилия.

Внезапно толпа заволновалась. Полицейские, стоявшие в оцеплении, изо всех сил пытались сдержать напор зевак. Окружной инспектор увидел мэра, его честь был без шляпы, но укутан в плед. Он приветливо улыбался и кивал головой. В ответ раздалось улюлюканье. Рядом с мэром шел комиссар полиции. Десяток патрульных прокладывали им путь через толпу.

Окружной инспектор взглянул на часы: 15.10. Почти тут же он снова посмотрел на них. Все еще 15.10, но секундная стрелка несется с какой-то прямо невероятной скоростью.

– Не успеют, – пробормотал он.

Кто-то хлопнул его по плечу. Начальник обернулся – перед ним стоял Мюррей Лассаль, а рядом – улыбающийся, но бледный как снег изможденный мэр. Его поддерживал комиссар полиции.

– Господин мэр спустится в туннель и лично обратится к террористам, – сказал Лассаль.

– Ни в коем случае, – покачал головой окружной инспектор.

– Я вашего разрешения не спрашиваю, – отрезал Лассаль. – Прошу вас немедленно все подготовить.

Окружной инспектор вопросительно поглядел на комиссара полиции, но тот невозмутимо молчал. Поняв, что начальство предпочитает не вмешиваться, окружной инспектор обратился к мэру:

– Сэр, я высоко ценю вашу озабоченность, но об этом не может быть и речи. Дело не только в вашей собственной безопасности – дело в безопасности заложников.

Краем глаза он отметил, что комиссар еле заметно кивнул. Мэр тоже вроде бы кивнул. Или просто клюнул носом от слабости? Понять было трудно.

Лассаль свирепо взглянул на окружного инспектора, затем резко повернулся к комиссару полиции:

– Господин комиссар, прикажите вашему офицеру подчиниться.

– Нет, – сказал мэр внезапно окрепшим голосом, – офицер прав. Все это – полный бред. Это только обострит ситуацию, и вдобавок меня запросто могут пристрелить.

– Сэм, предупреждаю вас… – голосом, не предвещающим ничего хорошего, начал Лассаль.

– Я еду домой, Мюррей, – отрезал мэр. Сунув руку в карман, он выудил оттуда красную лыжную шапочку и натянул ее по самые уши.

– Господи, – не выдержал Лассаль, – да вы, никак, спятили!

Мэр направился к машине, Лассаль бросился за ним.

– Сэм, ради всего святого! – взывал он. – С каких это пор мэр Нью-Йорка на глазах у сотни горожан разгуливает в спортивной шапке?!

Комиссар тихо сказал:

– Так держать, Чарли. Я от них сейчас окончательно избавлюсь и вернусь. Вы тут по-прежнему главный.

Окружной инспектор молча кивнул. Положим, они избавились от Лассаля благодаря самому мэру, а вовсе не комиссару полиции. Возможно, комиссар бы тоже сказал свое веское слово, не опереди его мэр. Честно говоря, окружному инспектору было бы куда спокойнее, если бы комиссар соображал быстрее.

Он снова посмотрел на часы: 15.12. Тот лейтенант, что на связи с преступниками, – вот он действительно соображает. Он повернулся к полицейскому с рацией:

– Вызывай Дэниэлса. Пусть его парень свяжется с поездом и передаст – деньги привезли.

Глава XIV

Райдер

Райдер включил в кабине свет и взглянул на часы: 15.12. Через шестьдесят секунд придется убить заложника.

Том Берри

Том Берри чувствовал, что начинает закипать – клокотавшая в нем ярость отчаянно требовала выхода, кровь стучала в висках. В какой-то миг он уже был готов вскочить на ноги, а из груди его рвался вырваться древний, дикий, воинственный клич. Но еще более древний инстинкт, инстинкт самосохранения, удержал его на месте. Том постарался успокоиться. Дрожа всем телом, он нервно расчесывал пальцами длинные светлые волосы. Похоже, инстинкт самосохранения взбунтовался вовремя и только что помешал ему совершить самоубийство. В одиночку ему не справиться.

Но как говорится, в единстве – сила. Остальные пассажиры помогут ему. Моментально составив в уме план, он тщательно продумал, какая роль в нем отводится каждому, и попытался мысленно транслировать его остальным. И заодно предупредил, чтобы они ждали его сигнала.

Том Берри не верил в телепатию. Но сейчас, глядя исподлобья на дуло автомата в трех футах от своего лица, он усилием мысли подавал сигналы соседям по вагону. И кажется, чудо свершилось. Один за другим все они подтвердили, что готовы.

Готовы? Резким движением он опустил руку – сигнал к началу операции.

Сначала – отвлекающий маневр: сидевшая с краю пьянчужка мешком свалилась в проход, старик довольно убедительно начал изображать сердечный приступ, а девица с распутным личиком тем временем незаметно стащила с себя трусики. Мамаша и оба парнишки бросились поднимать пьяницу, заблокировав линию огня, а та, выудив из необъятных складок своего балахона финку, незаметно сунула ее в руку мамаше. Чернокожая толстуха, вскочив со своего места, взяла старика за руку и принялась щупать его пульс – ее тучное тело надежно перегородило проход, и бандиты в хвосте вагона уже не могли видеть, что делается в голове. Девица, вызывающе выставив напоказ свои прелести, призывно качнула бедрами, привлекая внимание бандита в центре вагона.

Через секунду после того, как она, швырнув ему в лицо свои трусики, вырубила оторопевшего террориста жестким приемом карате, в дело вступил возглавляемый чернокожим бунтарем штурмовой отряд. Трое повалили преступника, стоявшего в центре вагона, после чего театральный критик обрушился на него сверху, накрепко прижав к полу. Остальные ринулись по проходу к верзиле у задней двери. Преступник не успел вскинуть автомат: заботливая мамаша, издав воинственный клич, метнула в него финку. Со свистом пролетев через весь вагон, лезвие с ужасающей точностью вонзилось в правую руку громилы. Еще через секунду и сам он исчез под грудой разгоряченных тел.

Сам Берри ждал своего часа: он хотел схватиться с главарем. Едва тот вышел из кабины, Том ловко сделал ему подножку, и бандит, шлепнувшись на пол, выронил автомат. Потянулся за оружием, но старик оказался проворнее. Схватив автомат, он приставил его к груди главаря.

– Не стреляйте, – спокойно сказал Берри, – он мой.

Сжав кулаки, главарь одним прыжком вскочил на ноги и ринулся на него, словно разъяренный бык. Берри, хладнокровно примерившись, выбросил кулак и резким хуком справа сшиб его с ног. Главарь, отлетев назад, рухнул как подкошенный, пару раз судорожно дернулся и затих. Ликующие пассажиры, вскинув Берри на плечи, торжествующе понесли его по проходу…

От этой картины у него на мгновение захватило дух. Удивительная все-таки штука – мечты, подумал Берри, хватая воздух пересохшими губами. Даже когда ты фантазируешь, инстинкт самосохранения все равно начеку. Человек – он всегда человек, разве нет? И вовсе необязательно дать себя убить, чтобы это доказать.

Клайв Прескотт

– «Пэлем Сто двадцать три», отвечайте! «Пэлем Сто двадцать три»! – голос Прескотта дрожал от волнения.

– «Пэлем Сто двадцать три», слушаю вас. – Голос главаря бандитов, как всегда, был ровен и невозмутим.

– Деньги прибыли, – сказал Прескотт. – Повторяю: деньги прибыли.

– Хорошо. – Пауза. – Вы уложились вовремя.

Простая констатация факта. Никаких эмоций. Прескотт был в ярости – он вдруг вспомнил, как сорвался голос у шефа полиции, когда тот объяснял им ситуацию, как сам он не раз сегодня ловил себя на том, что его трясет. А этот бандит, похоже, вообще не способен на какие-то чувства. Да что у него вместо крови – ледяная водица, что ли?! Отморозок какой-то, негодовал Прескотт. Точно – самый настоящий отморозок!

– А что бы вы сделали, если бы мы опоздали? – не выдержал он. – Убили бы кого-нибудь из этих ни в чем не повинных людей?

– Да.

– Из-за какой-то пары минут?! Вы считаете, что жизнь человека не стоит пары минут?!

– Сейчас я дам вам инструкции по передаче денег. Вы должны неукоснительно следовать им. Как поняли?

– Продолжайте.

– Двое полицейских должны спуститься на пути. Один понесет мешок с деньгами, другой – зажженный фонарь. Как поняли?

– Вас понял. Двое полицейских, один несет деньги, у другого в руках фонарь.

– Тот, у кого в руках будет фонарь, пусть водит им из стороны в сторону. Задняя дверь вагона будет открыта. Тот, у кого будут деньги, пусть забросит мешок в вагон. После этого оба немедленно поворачиваются и возвращаются на станцию. Как поняли?

– Водят фонарем по кругу. Дверь вагона будет открыта. Мешок с деньгами – в вагон, затем оба полицейских должны уйти обратно на станцию. Все ясно.

– И зарубите себе на носу: все условия остаются в силе. Малейшая провокация со стороны полиции – и мы убьем заложника.

– Да, – сказал Прескотт. – В этом я не сомневаюсь.

– На доставку денег вам дается десять минут. Если к этому времени их не будет, то…

– Ясно, – сказал Прескотт, – вы убьете заложника. Вы повторяетесь. Но нам нужно больше времени. Они не успеют дойти.

– Десять минут.

– Дайте нам пятнадцать, – сказал Прескотт. – По шпалам трудно идти, да еще с тяжелым мешком. Дайте пятнадцать.

– Десять. Когда деньги будут у нас, я свяжусь с вами идам заключительные инструкции.

– Какие еще? Ах да, о том, как вам смыться. Ну это вам не удастся.

– Сверим часы, лейтенант. На моих 15.14. До 15.24 деньги должны быть у нас. Конец связи.

– Конец связи, – проговорил Прескотт и выключил микрофон. – И тебе тоже конец, проклятый ублюдок!

Патрульный Уэнтворт

В 15 часов 15 минут 30 секунд патрульный Уэнтворт, до отказа вжав в пол педаль газа, пролетел Юнион-сквер и, не сбавляя скорости, въехал на Двадцать восьмую улицу. Не отрывая пальца от кнопки сирены, он под опасным углом пересек проезжую часть, и броневик, ударившись левым колесом о бордюр, резко затормозил у самой парковки.

В человеке, тяжелой рысью кинувшемся к машине, Уэнтворт узнал окружного инспектора.

– Ого, как несется! Чует мое сердце, ждет нас внеочередное повышение.

Окружной инспектор, еле дыша, рванул на себя дверь кабины и заорал:

– Где он?

Риччи сбросил мешок прямо ему на руки. Начальник пошатнулся, но устоял. Поймав равновесие, он передал мешок двум копам, сопровождавшим его.

– Шевелитесь! – рявкнул окружной инспектор. – У вас восемь минут. Марш!

Копы ринулись ко входу на станцию. Окружной инспектор проводил их взглядом и вновь обернулся к Уэнтворту и Риччи:

– Катитесь. Тут и без вас народу хватает. Доложитесь диспетчеру и мотайте на дежурство.

Уэнтворт завел мотор и тронулся с места.

– Сама вежливость, – буркнул он. – Умеет же поблагодарить человека, верно?

– Начальство, чего ты хочешь, – бросил Риччи. – Радуйся, что еще легко отделался.

Свернув на юг, Уэнтворт выехал на Парк-авеню.

– Ну и скажи теперь – разве не стоило бы свернуть со всеми денежками налево?

– Стоило, – мрачно буркнул Риччи и потянулся к микрофону.

– Будь я проклят – ни тебе «хорошая работа, парни!», ни просто «спасибо»! – разорялся Уэнтворт. – Готов поспорить, что никто бы и не почесался, если бы мы выудили из этого мешка пару-тройку пачек. Согласен?

– Ну, думаю, преступники заметили бы, – возразил Риччи. – И сообщили бы, что денег не хватает. А тогда уж нам бы точно надрали задницу.

Уэнтворт молчал. Риччи доложил диспетчеру, что задание выполнено.

– Жаль все же, не перехватили пару пачек, – сказал Уэнтворт, как только Риччи выключил микрофон. – Честное слово, иногда хочется стать преступником. По крайней мере, тебя все уважают.

Сержант Мисковски

За одиннадцать лет службы сержанту Транспортной полиции Мисковски только раз довелось спуститься на полотно – он погнался за парочкой алкашей, которым вздумалось прогуляться по туннелю. Он до сих пор помнил, что до смерти боялся споткнуться и упасть на контактный рельс. Сейчас все было иначе. Во тьме туннеля светились изумрудные огни светофоров. Он почему-то думал, что в туннеле полная тишина – и ошибался: тихонько шелестел ветер, и вдобавок ему все время слышались какие-то странные шорохи, но что это было такое, он не знал. Когда они проходили мимо девяти пустых вагонов, сержант уже знал, что туннель битком набит копами. Возле колонн шевелились неясные тени, несколько раз он слышал совсем рядом чье-то дыхание. Проклятье, подумал он, шастают тут, как привидения! Впрочем, не похоже было, чтобы второго копа, которого приставили ему в напарники, это волновало. Не оглядываясь, он размашистой походкой шагал вперед – тяжелый мешок с деньгами, который он тащил на плече, казалось, ничего не весит.

Фонарь, которым сержант мерно качал из стороны в сторону, выхватывал из мрака то рельсы, то кабели на стенах. Они шли в хорошем темпе; Мисковски уже начал сопеть, а напарнику хоть бы хны: железный парень, даже с мешком на плечах дышит как младенец.

– Вот они, – сказал напарник.

Мисковски увидел в глубине туннеля слабый свет и покрылся испариной.

– Ломимся прямиком на четыре автомата.

– Ой как страшно, – подхватил напарник. – Сейчас от страха в штаны наложу, ей-богу! – Он подмигнул Мисковски.

– Вообще-то не думаю, что опасность так уж велика. Нам и нужно-то всего только деньги передать, верно?

– Да вроде да, – проговорил напарник и поправил мешок на плече. – А знаешь, в нем кило десять-двенадцать всего. Не так уж много для миллиона.

– Я тоже думаю об этих чертовых бумажках, – нервно хохотнул Мисковски. – Представь на минутку, что нас ограбили. Понимаешь, о чем я? Предположим, парочка грабителей… – начал он. И тут же осекся. Мысль, не дававшая ему покоя, вдруг показалась ему слишком дерзкой. Лучше оставить ее при себе, а то еще выставишь себя в дураках.

– Это вовсе не смешно, – сказал напарник. – Одного моего знакомого офицера на прошлой неделе ограбили – правда, он тогда был не на службе. Выскочили откуда-то, набросились сзади и ударили по голове стальным прутом, завернутым в газету. А потом забрали бумажник со всеми кредитками, да еще и табельное оружие в придачу. А пропажа служебной пушки – это, знаешь ли, не шутка. За такое по головке не погладят.

– Ну так он наверняка был в штатском – а мы-то в форме. Не думаю, что кому-то придет в голову нападать на копов в форме.

– Пока вроде не особо нападают. Но этот день не за горами.

– Кто-то стоит в дверях вагона, – прервал его напарник. – Видишь?

– Боже! – сказал Мисковски. – Надеюсь, он знает, кто мы такие, и не начнет палить.

– Если и начнет, то не сразу, – бросил напарник.

– Проклятье… Что ты хочешь этим сказать? Как это «не сразу»?

– Я имею в виду – пока не увидит белки наших глаз. – Напарник покосился на Мисковски и тихонько Рассмеялся.

Артис Джеймс

Артис Джеймс совершенно окоченел. Ему казалось, что он просидел в туннеле всю свою жизнь и останется в нем навек. Туннель стал его средой обитания, как вода для рыбы – подземный океан, темный, сырой, наполненный шорохами.

Даже захваченный вагон выглядел более уютным – все же в нем были люди. Он чуть-чуть высунул голову из-за опоры. В освещенном прямоугольнике задней двери мелькнул силуэт – полголовы, правое плечо. Секунд десять человек был виден на светлом фоне, затем исчез. Через минуту-другую видение вновь появилось, и Артис понял, что это наблюдатель: ствол его автомата, словно антенна, ощупывал туннель.

Когда силуэт появился снова, Артис вдруг подумал, что бандит представляет собой идеальную мишень. Правда, из револьвера на таком расстоянии вряд ли стоит рассчитывать на попадание… разве что речь идет об очень уж метком стрелке. Как он сам, например. Не спеша, аккуратно прицелиться, для уверенности положив руку на выступ опоры, и снять преступника одним точным выстрелом. Артис знал, что у него получится.

Он попытался вспомнить, какие распоряжения дал ему сержант. Что-то вроде «затаиться и ничего не предпринимать». Но если он снимет одного из террористов, кто рискнет обвинить его в нарушении приказа? И когда неясный силуэт вновь возник в проеме двери, револьвер как будто сам собой прыгнул в руку Артису. Положив ствол на левую руку, чтобы револьвер не дрожал, он медленно поднял его на уровень глаз – и тут фигура скрылась из виду. Артис убрал револьвер в кобуру. Но тут же снова выхватил его и встал в стойку. Когда маячившая фигура вновь появилась в дверном проеме, Артис прицелился и нажал на курок.

Если бы он не забыл снять оружие с предохранителя, то сейчас мы имели бы одного убитого преступника. Когда силуэт вновь исчез, Артис Джеймс от досады пару раз щелкнул предохранителем, потом снова спрятал револьвер в кобуру. И тут же вытащил – ему показалось, что он не поставил револьвер на предохранитель. Нет, конечно нет – он слишком опытный коп, чтобы допустить подобную оплошность. Сжав револьвер в руке, он дожидался, когда в проеме двери вновь появится силуэт бандита. И как только расплывчатая фигура вновь возникла в дверном проеме, он прицелился, сделал глубокий вдох, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.

Выстрел прогремел в туннеле, словно взрыв бомбы.

Он услышал звон разбитого стекла. Фигура в дверном проеме надломилась и рухнула. Попал!

И сразу же туннель превратился в форменный ад. Ослепительно засверкали вспышки автоматных очередей, пули с визгом рикошетили от стен. Артис вжался в опору, мечтая раствориться в ней. Господи боже! Если даже преступники в него не попадут, то ответный огонь полиции уж точно его угробит!

Глава XV

Сержант Мисковски

Едва грохнул выстрел, сержант Мисковски с воплем «ложись!» бросился на путевое полотно и потянул за собой напарника. Над ними пронесся шквал свинца. Мисковски закрыл голову руками, и тут же над ними просвистела вторая волна автоматных пуль.

Напарник выставил перед собой мешок.

– Нет, миллионом не прикроешься, – шептал он.

Огонь прекратился так же внезапно, как и начался, но Мисковски выждал еще не меньше минуты, прежде чем осторожно поднять голову. Напарник осторожно выглянул из-за мешка.

– Что будем делать? – прошептал Мисковски. – Пойдем к вагону?

– Нет уж, к черту, – прошептал в ответ напарник. – Не понимаю, что происходит. Проклятье, от этого дерьма вовеки форму не отстираешь.

Туннель теперь казался вдвое темнее, чем раньше, а тишина просто-таки давила на уши. Мисковски, скорчившись за мешком с деньгами, мысленно поблагодарил Бога и за то, и за другое.

Райдер

Райдер шел по проходу, и пассажиры провожали его застывшими от ужаса глазами. Казалось, они даже не дышали. Уэлком стоял спиной к Райдеру, наполовину высунувшись наружу через заднюю дверь. Стекло двери было разбито, под ногами Уэлкома хрустели осколки. Ствол его автомата шевелился, ощупывая туннель, словно усики какого-то диковинного насекомого. На лице Стивера, сидевшего на скамейке рядом с Уэлкомом, при виде Райдера отразилось облегчение, но Райдер видел, что Стивер ранен. На правом рукаве его плаща, чуть ниже плеча, быстро расплывалось влажное темное пятно.

Райдер встал над Стивером и вопросительно взглянул на него.

– Ничего, – пробормотал Стивер. – Думаю, прошло навылет.

– Сколько пуль?

– Одна. Я мог бы приложить его, – он похлопал по лежавшему на коленях автомату, – но там ни черта не видать. Это он дал очередь, – Стивер кивнул на Уэлкома.

Райдер кивнул и выглянул в туннель через плечо Уэлкома. Туннель выглядел совсем безжизненным, сумрачные опоры превращали его в колдовской подземный лес. Конечно, там где-то прятались люди, много людей, но ни одного было не видно.

Он отодвинулся от окна. Уэлком возбужденно дышал.

– Ты без разрешения бросил пост, – сказал Райдер. – Вернись на место, в центр вагона.

– Иди ты… – огрызнулся Уэлком.

– Вернись на свое место.

Уэлком резко повернулся, его автомат коснулся груди Райдера, и тот через плащ ощутил пустоту автоматного дула. Райдер смотрел сквозь прорези маски прямо в глаза Уэлкому.

– Возвращайся на место, – медленно сказал он.

– Пошел ты со своими приказами! – буркнул Уэлком, но Райдер уже понял, что тот подчинится. Уэлком опустил автомат. На этот раз схватки не будет. Пока не будет.

Протиснувшись мимо Райдера, Уэлком вразвалку прошел в центр вагона. Райдер подождал, пока он снова занял свой пост, откуда мог видеть всех пассажиров, потом опять окинул взглядом туннель. Никакого движения. Он подсел к Стиверу.

– Ты уверен, что был только один выстрел?

Стивер кивнул.

– Потом Уэлком дал две очереди. В ответ были выстрелы?

– Нет, был только один выстрел, и все.

– У кого-то сдали нервы. Или мозги, – сказал Райдер. – Сможешь управиться с автоматом?

– Да я вроде и управляюсь, разве нет? Больно немного, но это чепуха.

– Не думаю, что это повторится, но мы обязаны сдержать слово. В конце концов, на этом ведь все и держится – они должны знать, что мы выполняем свои угрозы, понимаешь?

– Понимаю, конечно, я не идиот, – сказал Стивер.

– А кто говорит, что ты идиот?

– Считаешь, надо пристрелить одного из заложников? – спросил Стивер.

– Естественно. Можешь выбрать сам, если хочешь. Стивер пожал плечами:

– Да мне все равно.

Райдер наклонился к ране Стивера. Кровь продолжала сочиться сквозь дырку в рукаве плаща.

– А потом я займусь твоим плечом. Справишься?

– Конечно.

Райдер пошел к центру вагона. Кто? Старик? Алкоголичка? Вероятно, это были бы минимальные потери для человечества… Нет. Выносить моральные суждения не входит в его боевое задание.

– Вы. – Он наугад ткнул пальцем. – Встаньте.

– Я? – Голос дрожит.

– Да, – сказал Райдер, – вы.