Текст книги "Космос. Иллюстрированная история астрономии и космологии"

Немалое количество историй сложено и о Большой Медведице, но они, как и загадочные обстоятельства того, что многие их элементы абсолютно схожи с легендами, массово распространенными в евразийском регионе, представляют интерес скорее для антропологов, чем для историков.

ИНКИ

Апогей центрально– и южноамериканского искусства объединения разрозненных племен в царства и империи был достигнут в инкской культуре Перу. Золото, известное им со II в. до н. э., стало у них символическим атрибутом богов, царей и Солнца, которое они считали своим первопредком. Жадная тяга испанцев к золоту ускорила падение этой выдающейся цивилизации, хотя началось оно в результате внутренних перипетий – после восстания, поднятого Атауальпой. Тем не менее ко времени, когда прибыли испанцы, правление могущественной империи инков на территории широкого региона Анд длилось уже в течение более чем ста лет. Центром империи был андийский город Куско, заложенный по тщательно продуманному плану, с дорогами, ведущими к ее отдаленным пределам от каждого из четырех углов центральной площади. Результатом такого территориального деления являлось ранжирование по социальному признаку и самих обитателей империи. По этому же принципу выстраивались связи между религией, обществом и космографией, и, как и в большинстве соседних культур, астрономия играла в этом роль связующей силы.

Город обладал структурой, напоминающей колесо, в его сердцевине находился Кориканча, центр поклонения предкам, над которым сегодня надстроена церковь Санто-Доминго. Вдоль спиц колеса, растянувшихся по ландшафту, располагались цепочки уака, общим числом 328. Они рассматривались как священные места, позволяющие приблизиться к телу Матери Земли, где люди имели возможность приобщиться к своим божествам. Существовали памятники – например, упорядоченные группы колон, – указывающие на особые астрономические события на горизонте, связанные с солнечными, лунными, звездными и планетными явлениями (снова – венерианскими). Огромное значение имел восход звездного скопления Плеяды, использовавшийся для регулирования инкского года. (Если большинство людей во всем мире могло разглядеть в Плеядах только шесть или семь звезд, то прозрачная высокогорная атмосфера позволяла наиболее зорким жителям Куско различать там двенадцать или тринадцать звезд.) Среди множества небесных направлений, задаваемых цепочками уака, имеются такие, которые указывают на звезды α и β Кентавра – «Глаза Ламы». Космология инков отличалась большей прагматичностью, чем у большинства других обитателей Америки, она плотно координировалась с сельскохозяйственной практикой. На социальном уровне небо помогало устанавливать коды, посредством которых люди регулировали свою жизнь, структурировали городское пространство, ландшафты за его пределами и иерархию родственных связей. В том, что касается сельского хозяйства, оно также служило инструментом управления богатой андийской экономикой.

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА

В Северной Америке не было цивилизаций, сравнимых с существовавшими в Центральной и Южной Америке, хотя там обнаруживается много общих (достаточно примитивных) астрономических ритуалов, связанных с наблюдением восходов и заходов. У них отсутствовала собственная письменность, и записи, высеченные на скалах, время от времени находимые археологами, слишком рудиментарны для их расшифровки с достаточной степенью определенности. Излюбленным символом считался лунный месяц – иногда с находившейся поблизости звездой, особенно в южной части Северной Америки. (Согласно одной из смелых гипотез, это символическое изображение уже упоминаемой нами сверхновой 1054 г. в Тельце, впервые, как полагают, замеченной в то время, когда поблизости находилась Луна.) В XIX в. некая представительница народа Оджибва из Канады рассказывала, что ее отец вел счет дней по Луне, делая зарубки на палке, длина которой давала ему представление о продолжительности года. Хотя это и нельзя назвать астрономией в ее высшем проявлении, но все же напоминало зарубки на костях времен палеолита, и Александр Маршак убедительно использовал данный пример для доказательства существования счета лунных дней по костям, о чем упоминалось в начале главы 1.

В качестве связующего звена между финалом этой главы и достижениями народов Северной Америки до Колумба мы должны упомянуть об их обычае создавать земляные курганы. Некоторые из них имели не более пары метров в поперечнике, а другие занимали многие гектары. Это результат работы главным образом трех различных культур. Культура Адена, существовавшая около 1000 г. до н. э., изготовила отдельные курганы в виде животных. Примером может служить Большой Змеиный Курган в графстве Адамс, штат Огайо. Хопвельская культура следовала этой традиции, но предпочитала правильные геометрические формы. Миссисипская культура, существовавшая около 1000 г. н. э., построила большие курганы на платформах, часто имеющих пирамидальную форму, где стояли строения определенного вида. Они продолжали использоваться вплоть до XVI в., когда европейцы впервые вошли в долину реки Миссисипи. Есть основания полагать, что ориентация этих памятников указывала не только на солнцестояния, но и на крайние положения восхода и захода Луны.

Хопи, обитавшие на северо-востоке Аризоны (самая западная группа индейцев Пуэбло), наблюдали солнцестояния, делая искусственную разметку горизонта в случае, если не могли найти какого-либо подходящего естественного указателя. Они называли солнцестояния «домами», и некоторые из их маркеров на горизонте представляли собой небольшие молельни, возведенные их жрецами. Встречались храмы с проемами, позволявшими свету проникать внутрь в нужные сезоны. В эти молельни помещались молитвенные палочки, приносимые туда Жрецом Солнца. В его обязанности входило следить за календарем, встречать Солнце и помогать ему на его пути. Для этого устанавливалась центральная точка наблюдения, из которой сидящий жрец мог следить за движением Солнца по горизонту и предугадывать солнцестояния. Предполагалось, что он должен был уметь предупреждать об их наступлении за четверо суток, и в случае ошибки он подвергался осуждению. После таких подготовительных мероприятий по общему сбору обычных людей начинался девятидневный праздник в честь солнцестояния.

По некоторым предположениям, звезды также могли быть предметом ритуальных наблюдений. Магическое колесо Биг-Хорн в штате Вайоминг, упоминаемое в главе 1, и Магическое колесо в Саскачеване (Канада) имеют определенное сходство в расстановке окружающих их сооружений из камней. Они, похоже, были ориентированы на восход Солнца в день летнего солнцестояния и восходы трех ярких звезд, доступных для наблюдения летом низко над горизонтом. Здесь мы имеем дело с гораздо большей неопределенностью, чем при изучении аналогичных памятников Центральной Америки, поскольку североамериканские сооружения не столь монументальны и построены довольно грубо. Еще одна проблема заключается в следующем: во всех литературных источниках, зафиксировавших общение с коренными американцами, продолжавшими использовать некоторые из этих центров ритуально-обрядовой деятельности, не сохранилось почти ничего из того, что могло бы свидетельствовать об их раннем астрономическом предназначении.

В любом случае утверждать сегодня, будто обитатели Северной Америки сумели развить астрономию, выходящую за пределы едва наметившихся теоретических элементов, было бы не более чем актом интеллектуальной благотворительности. С другой стороны, в Центральной Америке мы обнаруживаем народы, которые, не имея никаких контактов со своими современниками в других частях света, открыли, что (повторяя слова Галилея) «книга природы написана на языке математики». Использование математики удваивает привлекательность практикуемой ими астрономии, но не стоит переоценивать их интеллектуальную проницательность. Математика обитателей Северной Америки являлась математикой целых чисел и простейших геометрических построений. Что касается представлений о горизонтально-ярусном строении верхнего мира, то оно мотивировалось нуждами наблюдателя и сильно контрастировало с греческим представлением о космосе как о самодовлеющей целостности, независимой от отдельных человеческих существ.

7
Астрономия в Индии и Персии

ВЕДИЧЕСКАЯ АСТРОНОМИЯ

Как и все люди древности, обитатели Индийского субконтинента связывали свои представления о божественных и сверхъестественных силах с тем, что они наблюдали на небесах. Ведическая религия (провозвестник современного индуизма) представляет огромный интерес для историков, поскольку она принадлежит к числу наиболее ранних религий, изложенных в литературной форме – в данном случае на санскрите – и, таким образом, прямо демонстрирует отношения, существовавшие между космическим и божественным.

Есть все основания полагать, что наиболее древнее ведическое сочинение «Ригведа» составлялось в течение пяти или шести столетий и было завершено не позднее XI в. до н. э., но впоследствии неоднократно редактировалось. Оно содержит несколько представлений о сотворении мира; согласно основной версии мир создан богами в виде деревянного здания, где небо и земля каким-то образом поддерживались опорами. Затем было высказано предположение, что мир сотворен из тела первозданного великана. Последняя идея дала начало концепции (изложенной в поздней ведической литературе), будто мир пронизан Мировой Душой. За этим последовали многие другие космогонии, в которых предпочтение зачастую отдавалось сотворению океана и особое место отводилось созданию Солнца и Луны. Всему этому сообщалась определенная взаимообусловленность, поскольку Небо и Земля обычно рассматривались как родители всех богов вообще, а иногда в число прародителей включалась вода.

От тех времен осталось большое количество мифов об астральных богах, например о Солнце – муже Утренней Зари, изображаемом сидящим в повозке, запряженной семью лошадьми. Кроме того, существовали несложные правила вычисления времени проведения ведических ритуалов, сложившиеся не позднее XII в. до н. э. Ведическая литература не содержит никаких прямых указаний на то, что до наступления V в. до н. э. в Индии обсуждались какие-либо математические приемы описания движения небесных тел. Однако существуют очень ранние свидетельства существования контактов с Месопотамией неоассирийского периода, например в области предсказаний. Некоторые утверждения, изложенные в ведических текстах, могут быть увязаны с более ранними утверждениями, содержащимися в МУЛ.АПИН. В итоге влияние, оказываемое этим регионом, стало решающим в формировании отличительных черт индийской астрономии.

В ведических текстах широко использовались временные периоды различной длительности, так называемые юга, содержавшие по два, три, четыре, пять и шесть лет; периоды из двенадцати тридцатидневных месяцев; периоды, равные половине месяца, каждый из которых содержал по четырнадцать или пятнадцать дней. Нет никаких очевидных свидетельств их применения для построения хорошо продуманных календарных схем, но как минимум один отлично проработанный аспект лунных наблюдений, проводившихся в течение двух столетий до начала нашей эры, можно найти в схеме накшатра. Это 27 выделенных звезд (иногда 28 звезд, а зачастую – групп звезд), отмечавших прохождение Луны по небу в течение месяца. Каждой из них ставилось в соответствие какое-либо божество. Эта система (или, точнее сказать, пара систем) имела долгую, захватывающую историю и в Средние века достигла европейских пределов, где она сумела стать полноправной частью астрологии и геомантии. Мы уже обращали внимание на некоторые варианты этой доктрины в главе, посвященной китайской астрономии.

ВЛИЯНИЕ НА ИНДИЮ МЕСОПОТАМИИ И ГРЕЦИИ

Месопотамская астрономия достигла Индии в конце V в. до н. э. после захвата северо-западной Индии Ахеменидами. (Эта династия правила в Персии с 558 по 330 г. до н. э.) Подтверждение тому – употребление автором Лагадха месопотамских, греческих, египетских и иранских календарных техник, например «период-зависимость» 5 лет = 1860 титхи (санскритское слово для обозначения месопотамской единицы, о ней мы говорили выше на с. 106); или в другом случае: 25 лет = 310 синодическим месяцам. (Египтяне, использовавшие другой год, приравнивали 25 лет к 309 месяцам.) Кроме того, Лагадха освоил вавилонскую теорию, касающуюся расчета продолжительности светлого времени суток, применяя не только арифметический прием «зигзагообразной функции», но также водяные часы, позволявшие измерять время ночью.

Другим заимствованным индийцами месопотамским инструментом был гномон – вертикальная колонна, указывавшая дневное время посредством отбрасываемой тени. Как правило, шкала гномона делилась на двенадцать частей; этот обычай оказался удивительно устойчивым и даже был унаследован западной астрономией, где использовались таблицы, впервые появившиеся именно в этой части мира. Таблицы, устанавливающие соответствие между временем дня и длиной тени, безусловно, зависят от географической широты – фактор, который не всегда принимался во внимание как в Индии, так и в остальных частях света.

В последующие столетия в Индию, безусловно, проникали незначительные астрономические сведения из других мест, однако очередным сравнимым по важности этапом был селевкидский период, когда модифицированные греками вавилонские методы проторили себе дорогу на восток. Этому движению в огромной степени поспособствовал возросший уровень торговых отношений между Индией и Римской империей. В 149–150 гг. н. э. на санскритский язык перевели объемный греческий астрологический трактат, часть которого была посвящена математической астрономии. В 269–270 гг. н. э., после переработки Спхуджидхваджей, это сочинение получило название «Явана-джатака». Продолжительность солнечного (тропического) года в нем оказалась в точности такой же, как у Гиппарха и Птолемея.

Спхуджидхваджа, устремления которого были отчетливо астрологическими, использовал прием «линейного зигзага» для солнечных и лунных положений и метод вавилонской Системы А для моментов восхода зодиакальных знаков, известных в том числе по греческим текстам. Двенадцатичастный гномон уже был принят им в качестве нормы, но в данном конкретном случае, а также в случае процедур, вводимых для определения планетных положений, Спхуджидхваджа приводил методы, несомненно являвшиеся греческой версией вавилонских методов.

Есть и другие аналогичные примеры, демонстрирующие ту же тенденцию, когда промежуточный греческий текст представлялся как следствие, полученное из негреческих процедур, которые надлежало подтвердить. В сочинении можно найти множество временных периодов движения планет, идентичных обнаруживаемым в гораздо более ранних клинописных текстах. Наличие очевидно ошибочных сопроводительных процедур убедительно свидетельствует о том, что приводимые параметры не были получены независимым образом.

С появлением в III или IV в. «римской» «Сиддханты» («Ромака-сиддханта»), вводится в общее употребление понятие прецессии, и здесь снова приводится продолжительность тропического года, равная использованной Гиппархом. В той же работе имеется материал по расчету солнечных затмений, где используются греческие геометрические модели, хотя в данном случае имеется множество признаков незначительной адаптации как самих моделей, так и используемых в них параметров. То же самое можно сказать о другом тексте греческого происхождения, появившемся примерно в это же время, – «Паулиса-сиддханта», хотя в нем используется продолжительность солнечного года, впервые возникшая, по словам более позднего арабского автора (ал-Баттани), у «египтян и вавилонян». Мы знаем об этом тексте благодаря весьма посредственному резюме, внесенному в работу под названием «Панча-сиддхантика». В нее знаменитый автор VI в. астролог Варахамихира включил некоторый дополнительный материал.

Значение этих работ трудно переоценить, поскольку они позволяют лучше понять греческую астрономию в период до Птолемея – период, от которого осталось лишь несколько оригинальных текстов. Индийские авторы дерзко атаковали проблемы сферической тригонометрии, используя для этого греческие методы, включая методы проецирования на плоскость (сравните с тем, что мы писали об астролябиях). Вместо греческой функции хорд они ввели функцию синуса, и их таблицы, составленные для тени гномона, в известном смысле, можно считать таблицами тангенциальной функции. Они проявляли серьезный интерес к проблемам, связанным с предсказанием солнечных и лунных затмений, и в некоторых их работах можно обнаружить следы вавилонских сочинений о предсказаниях. Их сочинения нередко обременены разного рода искажениями, но это было ожидаемо, поскольку они находились на пересечении слишком многих культурных барьеров. И все же представляется совершенно очевидным, что в этот период индийская астрономия, несмотря на все свои недостатки, являлась далеко не только движущейся по инерции наукой. В качестве примера того, какого профессионального уровня достигли индийские астрономы, можно привести утверждение из «Панча-сиддхантики», касающееся разницы времен между Александрией (они называли ее Яванапура) и двумя индийскими городами – Удджайн и Варанаси. Чтобы установить разницу долгот на Земле (Солнце, как известно, покрывает 360° земной долготы за 24 часа), было произведено сравнение местных времен, в которые наблюдалось одно и то же лунное затмение. Это предполагало проведение работы по установлению довольно прочных интеллектуальных контактов. Они были достигнуты, и полученные результаты оказались весьма хороши. Если перевести полученную ими разницу долгот в градусы, то в двух случаях она составляла 44° для одного места и 54° – для другого, в то время как истинные современные значения составляют 45;50° и 53;07° соответственно. Это отнюдь нельзя назвать работой дилетантов.

Необходимо отметить, что в упомянутых случаях сравнение долгот производилось по отношению к городу Удджайн (его также называли Узайн). Он снискал определенную известность и даже был упомянут в «Географии» Птолемея под именем Озен. В средневековой латинской литературе, в результате многократных ошибочных прочтений, его обычно упоминали как Арин. Удджайн с давних времен считался священным местом индуистов, но его важность для астрономии заключается в том обстоятельстве, что он стал пунктом, через который проходил главный индийский меридиан. Этот факт упоминается во многих работах, просочившихся впоследствии (в Средние века) в западную культуру, где этот город иногда обозначается как «центр мира». Он, как считалось, располагался на экваторе и находился на расстоянии 90° как от восточных, так и от западных пределов обитаемого мира. (Использование его в качестве пункта главного меридиана вызывает ассоциации с тем, как многие христиане пытались придать такой же статус Иерусалиму, впрочем, весьма безуспешно.) После бурных исторических событий, уже в XVIII в., Удджайн стал управляться от имени императора Мухаммад Шаха, который построил в нем примерно в 1730 г. одну из своих пяти обсерваторий, и это в какой-то степени возродило его прежнюю репутацию.

В течение многих столетий астрономия в Индии являлась предметом активного и целенаправленного интереса. Индийский субконтинент был естественным местом сосредоточения множества разнообразных культурных влияний, что замечательно иллюстрируют сохранившиеся звездные карты. В 1825 г. подполковник Джон Уоррен опубликовал обстоятельное исследование, посвященное календарям и астрономии Южной Индии. Он поведал о составителе календаря из Пондишери. Тот показал ему, как рассчитать затмение, используя лежащие на земле ракушки (служившие ему счетами) и таблицы, которые он запомнил с помощью особых слов и звуков. Его тамильский информант, ничего не знавший об индуистских астрономических теориях, был способен рассчитать таким образом лунное затмение 1825 г. с точностью до +4 минуты для его начала, –23 минуты для середины и –52 минуты для окончания. Этот человек действовал в соответствии с традицией, восходившей к «Панча-сиддхантике» и, помимо этого, к селевкидской вавилонской астрономии, то есть она насчитывала более двух тысячелетий.

Нельзя забывать о том, насколько сильно древнее знание зависело от механического запоминания: стихотворная таблица символов уравнений планетного движения (составленная Харидаттой) – только наиболее яркий пример общей тенденции, когда человек использовался как эквивалент электронных средств хранения информации. В Европе подобными средствами достигалась гораздо более простая задача по запоминанию пасхалий всеми служителями церкви и учащимися университетов.

Другая мелкая деталь, на которую, возможно, следует обратить еще большее внимание, – это время от времени встречающаяся в Индии манера деления радиуса обычной окружности на 57;18 частей, принятая потому, что это позволяло сделать ее охват состоящим из 360 частей. Здесь очевидна аналогия с нашим измерением углов в радианах. (Когда мы, как это принято, выбираем радиус в качестве единицы, то центральный угол, противолежащий дуге с длиной, равной радиусу, называется радианом и имеет величину около 57;18°.) Хотя Птолемей использовал стандартное деление радиуса на 60 частей, некоторые индийские астрономы предпочитали использовать деление на 150 частей. Оба этих обычая перешли в западную традицию и, наконец, были отвергнуты в пользу десятичной системы, возникшей в период Ренессанса и раннего Нового времени.