Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1"

В этот момент Джозеф незаметно скосил глаза на сидевшую рядом девушку и заметил, что та слегка побледнела. Действительно, неизвестно было, о чем Лора еще надумает сообщить доктору Джакоби.

Лора продолжала свой монолог:

– Может быть, Донна и права. Пусть называет это как угодно, меня это абсолютно не касается. От определений суть вещей не меняется – не так ли?.. А свою суть я понимаю прекрасно – я просто создана для того, чтобы трахаться, я хочу, хочу, хочу!.. Раньше – кажется, еще несколько месяцев назад – я писала в своем дневнике какую-то романтически-возвышенную чушь… Что-то насчет счастья любви… Кажется, так: «Какая нежность в тебе и сила!.. Когда ты в меня входишь, когда ты в меня вонзаешься, у тебя всегда закрыты глаза, ты весь, до последней клеточки во мне…» Боже, какой наивной дурочкой я была!.. Впрочем, – Лора доверительно понизила голос, – впрочем, Док, тебе я признаюсь честно: я все это списала. Да-да, не удивляйся, я списала это из одного классного порнографического журнала – того самого, который… – Лора запнулась, – в общем, он называется «Суперплоть». Название тебе ни о чем не говорит?.. А знаешь, почему я это списала?.. Нет, доктор Лоуренс Джакоби, ни за что не догадаешься… Короче, где-то год назад этот журнал объявил национальный конкурс среди девочек пятнадцати-семнадцати лет на лучшее сочинение о трахалках, так вот, первое место заняла одна девушка из Миссури, кажется, а может быть, и нет… Впрочем, это к делу не относится. Так вот, она прислала в «Суперплоть» этот текстик, приписав, что всегда пишет такие слова в письмах своим парням… Они просто на месте кончают, когда читают: «Когда ты входишь в меня, твои глаза всегда закрыты… Я распахиваю навстречу тебе свои бедра… Какая боль, какая нестерпимо-сладостная мука… Как я хочу, чтобы ты, мой милый…» Короче, она этим их возбуждает… Хитрая какая, а? В общем, я выписала эти слова в свой дневник – так мне они понравились. Художественно написано, не правда ли?.. Хотя, если честно, у меня есть серьезные подозрения, что этот текстик та девочка – тоже мне девочка – ха-ха-ха!… – засмеялась Лора, – мне кажется, док, что она его тоже откуда-то списала, но иначе… Так может чувствовать только очень опытная женщина… Да, док, секс – это удивительная штука. Удивительная и приятная. Нет, я не то хотела сказать – и хотела сказать, что секс удивительно приятен. Удивительно приятен, приятно удивителен… Тьфу, совсем запуталась… Ну ладно, ты, конечно же, понимаешь, что я имею в виду… Послушай, если я еще не надоела тебе со своей болтовней, еще несколько цитаток из этой идиотской книжки, что подсунула мне мамочка – Джозеф, выразительно посмотрев на Донну, удивленно пожал плечами.

– Никак не могу понять, что заставляло доктора Джакоби хранить именно эту кассету, а не какую-то другую?.. Ничего не понимаю… Бред какой-то… Донна ласково посмотрела на юношу. – Мне кажется, она обязательно что-то скажет… Не думаю, что доктор Джакоби хранил эту запись только по соображениям сентиментальности.

Из динамика продолжал звучать голос Лоры:

– Вот сейчас закрою глаза и загадаю какую-нибудь страницу… Ну, пусть это будет… допустим, сто восемьдесят пятая. Так, ну-ка, ну-ка, что там?.. О, док, очень даже интересно… Глава называется «Рефлекс эякуляции». Насколько я понимаю, эякуляция, это когда мужчина кончает – не так ли, Лоуренс, ты ведь доктор, стало быть, должен подтвердить правильность моих слов. Надеюсь, что у тебя с этим все в полном порядке… «Бытует мнение, что задержка спермы полезна для здоровья мужчины, – начала читать Лора, – при этом рассуждения обычно сводятся к тому, что мужчина, не доводящий половую близость до оргазма, не теряет ценные вещества, а, стало быть, не слабеет. Действительно, существует определенная, хотя и немногочисленная категория мужчин, которые всеми правдами и неправдами избегают семяизвержения, почему-то опасаясь, что это может повредить их здоровью…» Какая глупость, – прокомментировала Лора. – Дураки эти мужчины… Лишают удовольствия и себя, и женщину… Ладно, читаем дальше: «Но нет, они не только пекутся о своем здоровье, они при этом еще и хвастаются собственной силой, ссылаясь на специализированную литературу Древнего Востока…» Док, если честно, я не представляю, как это в былые времена на том же Востоке обладатели гаремов выполняли свои супружеские обязанности… Это же надо было стольких удовлетворить, надо было каждый день доказывать свою любовь сразу же к нескольким десяткам женщин… Да, док, нелегка была участь всех этих Аль Рашидов… Ну-ка, а что там дальше? «В гаремах восточных властителей далеко не все жены имели право на семя своего господина, это было привилегией избранных. За порядком следил особый церемониймейстер, который аккуратно подсчитывал количество половых актов хозяина гарема…» Он что, со свечкой стоял, что ли?.. Ха-ха-ха… – Эти строки очень развеселили Лору Палмер. – «Интересно, что общественный престиж зависел не только от богатства господина и количества его жен, но и от того, как он исполнял свои супружеские обязанности с учетом полного удовлетворения всех обитательниц гарема. Так вот, с точки зрения современной медицины, такая адова работа не под силу ни одному мужчине, если при каждом половом акте происходит семяизвержение…» Еще бы, – вновь прокомментировали Лора, – очень даже понимаю. Мне старик Хилтон – тот самый, о котором все думают, что он уже на том свете – как-то рассказывал, что во времена его молодости ему приходилось трахать одну мулатку из Нью-Гемпшера, которая получала удовлетворение только тогда, когда в нее кончали, а мулатка была просто ненасытна. Так вот, старик Хилтон за несколько суток похудел на двадцать фунтов, он утверждал, что был зеленый, как доллар, может быть, даже, еще зеленей… Впрочем, старику Хилтону я не очень-то верю – он патологически лжив. К тому же, у него есть один маленький комплекс – при случае любит невыносимо трепаться о своих достоинствах… Вообще-то, интересный этот старик Хилтон, хотя периодически и достает своей старческой болтовней… Ладно, в его возрасте это обычное явление… Все такими будем. Ладно, док, продолжаю: «Женщине, как правило, требуется большее время для достижения оргазма, чем мужчинам, и поэтому любой мужчина должен стремиться к тому, чтобы его партнерша достигала высшей степени сладострастного ощущения одновременно с ним или даже раньше его. Готовых рецептов тут нет и быть не может, разве что совета женщинам – научиться содействовать наступлению оргазма сокращением мышц влагалища. Кроме того, следует заметить, чувство удовлетворенности партнеров зависит не только от половой близости, но и от духовного контакта…» Ха-ха-ха, – зло рассмеялась Лора, – представляешь, док, так и написано – «духовного контакта»… Ну-ка, а что там дальше? «Некоторые женщины способны кончить до десятка и более раз за один акт…» Да, док, я знаю одного такого человека… Нет, это не Джо – он, конечно, очаровательный и очень милый юноша, но настолько глуп… Нет, Джозеф в последнее время становится для меня все менее и менее интересным…

Донна посмотрела на Джозефа – тот, слушая запись, едва не заплакал. Нажав на «стоп», Донна подошла к нему и, посмотрев в глаза юноше, произнесла:

– Джозеф, я понимаю, как тебе сейчас тяжело… Но все равно, ты должен был…

– Да, – прервал ее Джозеф, – да, я должен был услышать это… Я должен был узнать все… Я думаю, у

меня хватит мужества выслушать это до конца…

Донна включила магнитофон.

– Так вот, док, я знаю одного человека, под которым я кончаю не десятки а, наверное, сотни раз… Этот человек… Этот че-ло-век… – Лора умышленно растягивала слова, – нет, док, я не скажу вам, кто это такой, хотя

вы его, может быть, и знаете. Не обижайся, док, для твоей же пользы. Если он узнает, что ты знаешь его имя, у тебя могут быть серьезные неприятности… Да, доктор, очень даже серьезные неприятности. Поэтому я лучше помолчу… Может быть, как-нибудь попозже, в другой раз…

На этом запись на кассете обрывалась – спустя несколько секунд сработал «автостоп», и магнитофон отключился.

Эд обернулся к Джозефу.

– Ну, насколько я понял, единственное, что из всего этого можно почерпнуть – это то, что есть какой-то мужчина, который для доктора Джакоби небезопасен, – медленно произнес он, – только никак не могу понять – чем именно…

В комнате зависла долгая пауза – все размышляли над словами Лоры.

– Да, – ответил Джозеф через довольно продолжительное время, – пока что вопросов больше, чем ответов. Во всяком случае, для меня…

– Джо, а что в этой связи ты думаешь о самом докторе Джакоби?..

Хэйвэр покачал головой.

– Мне кажется, он просто хотел ей помочь…

Полицейская машина с выключенными фарами стояла неподалеку от гостиницы «Флауэр» вот уже час – шериф Трумен справедливо посчитал, что лучше прибыть раньше, чем опоздать. Держа в руке радиотелефон, Гарри переговаривался с Люси.

– Послушай, Купер еще не появлялся?..

С того конца послышалось.

– Нет. Он, правда, недавно позвонил мне – сейчас, по всей видимости, Дэйл находится по дороге в Твин Пикс. Едет из этого «Одноглазого Джека»…

– Думаю, к появлению большой рыбы он не успеет, – ответил Трумен, – но, во всяком случае, ему удастся потрогать ее за жабры…

Говоря о «большой рыбе», шериф имел в виду Жака Рено. В последнее время у шерифа Твин Пикса появилась склонность к подобным определениям – он, вспомнив школьный возраст, начал запоем читать Фенимора Купера.

– Значит, так, Люси, – добавил он, – если Дэйл еще раз позвонит, скажи, чтобы к гостинице не ехал, а дожидался меня в кабинете… И не забудь приготовить ему кофе – такой, как он любит, без сливок и всего прочего. Купер любит употреблять продукты в чистом виде…

В трубке послышался сдержанный смешок.

– Чего ты так развеселилась?..

Люси, окончив веселиться, ответила:

– Вспомнила, что Дэйл перед каждым кофепитием тщательно, минут пятнадцать моет руки – ему все время чудится запах рыбы. Это с тех пор, как однажды в гостях у Питера Мартелла, который…

– Знаю, знаю, – оборвал ее шериф, – это самый свежий анекдот в Твин Пиксе. Можешь не пересказывать… Ну, все, значит, договорились…

Положив трубку радиотелефона, Гарри обернулся к Энди Брендону – тот, сидя рядом, внимательно слушал диалог своего шефа с мисс Моран.

– Ну, Энди, как твои дела?

Энди изобразил на лице полнейшую безнадежность.

– Как говорят у нас в полиции, – скорбно произнес он, – совершенно гиблое дело…

Шериф успокоительно улыбнулся.

– О, эти женщины, – произнес он с некоторой патетикой, – о, эти тва… извини, женщины… Сколько мучений от них приходится терпеть… Ничего, Энди, верь мне – у тебя все будет хорошо. Главное – веди себя, как настоящий мужчина… Верь мне – она любит тебя, у вас все образуется…

На глаза Брендона навернулись слезы.

– Люси, – тяжело, едва не всхлипывая, произнес он. – Люси… Она не любит меня… Я никак не могу понять, почему, почему она отвергает мои чувства…

Трумен машинальным движением нащупал в кармане флакончик с валерьянкой.

– Не переживай, Энди, со всеми не переживешь, – попытался пошутить он, – мне кажется, у вас произошло просто какое-то досадное недоразумение… Все образуется, Энди, верь моему слову…

Брендон всхлипнул.

– Люси… Люси…

«Да, видимо, и на этот раз без валерьянки не обойдется, – подумал Гарри Трумен, – очень не вовремя. Сейчас придется брать этого жирного ублюдка, Жака Рено, а Энди так некстати расстроился… Он, конечно же, очень хороший парень, только очень уж чувствительный… С такой нервной системой хорошо быть постановщиком каких-нибудь слезливых телесериалов или работать режиссером-постановщиком мелодрам в бродвейских театрах, но в полиции…»

Брендон продолжал всхлипывать.

– Люси…

В этот момент к зданию гостиницы подъехал автомобиль Жака Рено – шериф, подтолкнув своего заместителя, произнес:

– Энди, все, хватит сантиментов… Забудь о Люси хоть на какое-то время. Ты сейчас на работе…

Энди утер слезу и вопросительно посмотрел на своего начальника.

– Что я должен делать?..

– Сейчас я пойду его брать, – ответил Гарри, – а ты, в случае чего, должен меня прикрыть…

Тот согласно кивнул.

– Хорошо…

Взяв с приборной доски радиотелефон, шериф произнес, обращаясь к другим полицейским, находящимся в своих автомобилях где-то поблизости:

– Всем приготовиться… На счет «три» начинаем…

Рено, заглушив двигатель, вышел из машины и осмотрелся – никого не было видно. Прикрыв дверцу, он вытащил из кармана сигареты и закурил.

Лицо Трумена стало необыкновенно серьезным. Держа перед собой радиотелефон, он начал отсчет:

– Раз… Два…

На счет «три» Энди включил полицейскую сирену – в какие-то считанные секунды автомобиль Жака Рено был окружен полицией. Выскочив из «ниссана», Трумен с пистолетом наперевес направился в сторону ничего не понявшего крупье и, прищурившись, точно герой вестернов Серджо Леоне, произнес:

– Жак Рено, ты арестован за убийство Лоры Палмер и попытку убийства Роннеты Пуласки… Руки вверх!.. И смотри, без глупостей…

Рено стал медленно поднимать руки. К нему, расстегивая на ходу наручники, спешил Томми Хогг.

– Руки!.. – крикнул он.

В этот момент Жак с отчаяньем обреченного человека выхватил из расстегнутой кобуры полицейского револьвер – все произошло так быстро и неожиданно, что никто, даже шериф, не успели среагировать. Казалось, еще мгновение – и произойдет непоправимое. Однако спустя какую-то долю секунды раздался выстрел – Гарри обернулся назад: позади него, судорожно сжимая пистолет, стоял Энди. Жак, схватившись за грудь, упал на землю…

Трумен, отлично знавший своего заместителя, ожидал от него чего угодно, но только не этого. Гарри только и смог, что пораженно прошептать:

– Ну, Энди…

Видимо, Энди сам был ошеломлен собственным геройством; по тому, какой крупной дрожью затряслись его руки, шериф догадался через несколько секунд, что это геройство было для Брендона едва ли не большей неожиданностью, чем для всех остальных.

Подойдя к своему заместителю, шериф по-дружески положил ему руку на плечо и произнес:

– Спасибо, приятель… Энди опустил пистолет.

– Это был мой долг… – выдавил он из себя классическую фразу голливудского положительного героя-полицейского, – это был мой долг…

В то самое время, когда полиция занималась задержанием Жака Рено, в полицейском отделении раздался телефонный звонок. Трубку подняла Люси.

– Алло…

– Это от Лео, – говоривший произнес эту фразу столь зловеще, что девушка невольно вздрогнула.

– А кто говорит?..

В трубке послышался какой-то звук, напомнивший Моран бой курантов.

– Неважно…

Люси спросила голосом, в котором прозвучало нескрываемое беспокойство:

– Кто это? Я не могу разговаривать с человеком, не зная, кто он… – добавила она.

С той стороны послышалось:

– Это неважно…

– Чего же вы хотите?..

– Лео просил меня передать кое-что для шерифа Гарри Трумена…

Люси, наконец, взяла себя в руки.

– Слушаю…

– Шериф наверняка знает некоего Джозефа Хэрвэя, большого любителя мотоциклов марки «Харлей-Дэвидсон»? – с какой-то издевкой, как, во всяком случае, показалось Люси Моран, спросил неизвестный абонент.

– Да…

– Так вот: пусть он на всякий случай проверит, что хранит этот мотоциклист в бензобаке… Там можно найти очень любопытные вещи…

– Что вы имеете в виду?..

– Еще раз повторяю – пусть шериф поинтересуется бензобаком мотоцикла этого Хэрвэя…

– Кто это гово…

Короткие гудки в трубке дали понять, что разговор закончен.

Люси в тот вечер была слишком занята своими переживаниями, чтобы придать значение какому-то звонку; ей почему-то показалось, что это – не более, чем глупый розыгрыш.

«Тоже мне, – подумала она, – тоже мне, идиоты, нашли время для шуток… У меня такие серьезные проблемы, а они там развлекаются…»

На всякий случай Люси записала на отрывном календаре: «Звонили от Лео. Насчет бензобака „Харлей-Дэвидсона“ Джозефа Хэйвэра».

«Нет, вы только подумайте, – от мысли, что ее осмеливаются беспокоить в критические моменты жизни, Люси едва не зарыдала, – они нашли время для розыгрышей…»

Хэнк вот уже несколько дней работал в закусочной своей жены Нормы Дженнингс – в фартуке из искусственной кожи, в брезентовых рукавицах он ничем не отличался от остальных подсобных рабочих, вечно суетившихся на хозяйственном дворе – катал бочки с пивом, носил из фургона ящики, мыл посуду… Норма старалась не замечать его – во всяком случае, она не делала для Хэнка никаких скидок: к немалому удивлению Нормы, Хэнк воспринял подобное отношение к себе достаточно спокойно и без лишних эмоций.

Однажды, когда закусочная уже закрывалась, Хэнк, подтащив ящики с консервированной ветчиной к стойке бара, несколько замешкался – Норма, достаточно неплохо знавшая его, поняла, что тот желает с ней о чем-то поговорить.

– Хэнк?..

Тот обернул голову.

– Слушаю…

Норма улыбнулась, давая тем самым понять ему, что беседа будет носить не служебный, а, скорее, семейный характер.

– Ты хочешь что-то сообщить мне?..

Хэнк, аккуратно поставив ящики, подошел к Норме.

– Да нет… Ничего особенного.

– Так да или нет?..

– Да так, мелочь…

Норма вновь улыбнулась – в ее улыбке угадывалось: «Говори, Хэнк, не бойся… Мы же свои».

– И какая же мелочь?..

– Понимаешь – мне кажется, в подвале завелись какие-то грызуны…

Норма нетерпеливо махнула рукой.

– Послушай, ты мне все-таки муж… Не городи тут всякой ерунды. При чем тут какие-то грызуны?..

– Совершенно ни при чем, – согласно кивнул Хэнк.

– Так для чего же ты говоришь о них?..

Хэнк ухмыльнулся.

– Просто так… Я ведь прекрасно знал, что ты сейчас произнесешь именно эту фразу – «не городи всякой ерунды…»

Норма вновь улыбнулась.

– Так для чего же…

Хэнк тут же перебил ее:

– Для того, чтобы еще раз проверить, насколько хорошо я тебя знаю…

– Ну, и что же?..

– Ну, в общем, достаточно неплохо.

– Короче…

И тут Хэнк, совершенно неожиданно для Нормы спросил:

– Послушай, как ты думаешь, чего мне хотелось в тюрьме больше всего?..

Норма от удивления подняла брови.

– Ну, и чего же?..

Хэнк ухмыльнулся.

– Никогда не догадаешься… Больше всего в тюрьме хочется кого-нибудь трахнуть…

Норма от удивления едва не потеряла дар речи.

– Чего, чего?..

– Да, кого-нибудь трахнуть… Так вот, все это время я хотел только одного – дорваться до женщины, все

равно, до какой – грязной, потной, уродливой… И трахнуть ее.

– И ты…

Хэнк резко прервал ее:

– Не перебивай… Так вот, когда ты лежишь на тощем матраце в своей камере и рассматриваешь разные порно-журналы… Нет, ты даже не понимаешь…

– Порно-журналы?..

Хэнк коротко кивнул.

– Да.

– Не понимаю, для чего их рассматривать, если они так возбуждают, а выхода энергии все равно нету…

Хэнк, подойдя к Норме, неожиданно приобнял ее за талию.

– Я берег ее на будущее…

Та попыталась высвободиться, но железные руки Хэнка крепко держали ее.

– Хэнк…

– Послушай, ты…

– Хэнк, ты собираешься меня насиловать?..

– Нет.

– Но ты…

– Норма, я люблю тебя…

– Но почему…

– Я тебе все потом расскажу… Еще не время, – Хэнк сделал небольшую паузу. – Норма, я люблю тебя. И я тебя хочу. Прямо здесь и прямо сейчас.

«Неужели он меня действительно любит, – подумала Норма, – как-то странно слышать от Хэнка признания подобного рода…»

Хэнк, глядя Норме прямо в глаза, еще раз повторил:

– Да, Норма, я люблю тебя…

Норма вновь попыталась высвободиться, но, поняв, что это ей не удастся, решила: «Будь что будет».

– Норма, ты можешь мне не верить, но все это время, проведенное в тюрьме, я думал только о тебе… – говоря это, Хэнк принялся осторожно увлекать ее в сторону подсобки, – Норма, ты даже не представляешь…

– Но и я…

– Норма, – продолжал Хэнк, горячо дыша ей в ухо, – Норма…

Спустя несколько минут двери подсобки закрылись…

Сидя в кабинете, Купер в очередной раз выслушивал рассказ шерифа о событиях последних часов.

– Этот Жак Рено ранен не очень опасно? – поинтересовался он, когда шериф наконец-то закончил.

Тот махнул рукой.

– Что ты… Я говорил с доктором Уильямом Хайвером – тот утверждает, что этот крупье здоров, как боров. Никуда он не денется, выживет.

Купер откинулся на спинку стула.

– Так, этот Рено, думаю, никуда от нас не уйдет…

Трумен удивленно посмотрел на Дэйла.

– Ты что, не хочешь его сейчас допросить?..

– Нет.

Трумен удивился еще больше.

– Но почему?..

– Он никуда не уйдет от нас… Мне кажется, что теперь гораздо важнее побеседовать с доктором Лоуренсом

Джакоби. Ведь его едва не отправил на тот свет, во всяком случае, не Жак Рено…

Трумен высказал предположение:

– Может быть, Лео?.. Он ведь до сих пор где-то скрывается…

Купер прищурился.

– Вполне может быть… А может быть – и не Лео, а кто-нибудь совсем другой… Во всяком случае, у меня нет стопроцентной уверенности…

Спустя полчаса шериф и специальный агент ФБР стояли перед койкой Джакоби в местной клинике.

– Ему было нанесено восемь проникающих ударов, – пояснил стоявший у кровати доктор Уильям Хайвер, – даже удивляюсь, как Лоуренс умудрился выжить… Другой бы на его месте…

Обернувшись к Уильяму, Купер спросил:

– Как вы думаете, доктор, на Лоуренса было совершено нападение с целью убить его? Или же, просто так, слегка испугать?..

Думаю, что его хотели убить… Однако то ли у нападавшего было слишком мало времени, то ли его что-то испугало, но – на наше счастье – доктор Джакоби несомненно выживет.

Купер покачал головой.

– Хорошо. Доктор, можно я побеседую с ним?

Уильям покачал головой с некоторым сомнением.

– Честно говоря, я бы не рекомендовал… Да, Лоуренс, как мне кажется, пришел в себя, состояние его более-менее стабилизировалось… Однако его нельзя волновать.

Купер, наклонившись к самому уху лежавшего перед ним доктора, произнес:

– Доктор Лоуренс Джакоби…

Тот тихо простонал в ответ.

– Доктор, я очень извиняюсь, но мне необходимо задать вам несколько вопросов… Скажите, для чего вы отправились из дому в столь поздний час?..

Джакоби тихо застонал:

– Лора… Там была Лора Палмер…

Купер вопросительно перевел глаза на доктора Уильяма Хайвера.

– Он бредит?..

Уильям покачал головой.

– Думаю, что нет…

– Она… прислала мне… – продолжал Джакоби, запинаясь почти после каждого слова, – прислала… мне прислала видеокассету… Это была Лора Палмер… Это точно… точно была она…

– Видеокассету? – Не понял Дэйл. – Какую еще видеокассету?..

Джакоби продолжал – каждое произнесенное слово давалось ему с неимоверными усилиями:

– Там… У меня дома есть одна кассета… Там… Лора, она говорит… – произнес Джакоби и тут же потерял сознание.

Купер, наклонившись к его уху, настойчивым голосом произнес:

– Видеокассета?.. Лора Палмер?.. Что она говорила, Лоуренс, умоляю, скажите мне, что она говорила?.. Где лежит эта кассета, и как она к вам попала?..

Уильям Хайвер, тронув Дэйла за плечо, тихо произнес:

– Очень прошу вас – не беспокойте его больше… Во всяком случае, сегодня.

Купер, отойдя от кровати, коротко кивнул.

– Хорошо, док… Я побеседую с ним более подробно, как только он придет в себя…

Когда Трумен и Купер вышли из палаты на коридор, шериф, вопросительно посмотрев на Дэйла, с нескрываемым сомнением в голосе произнес:

– Кассета?.. Лора Палмер?.. Это, конечно же, бред… Не может того быть, чтобы… – но Купер прервал его:

– Не думаю, – сказал он, – ни в чем нельзя быть уверенным до конца…

– Вы хотите сказать, что Лора Палмер…

– Нет, Гарри… Я ничего не хочу сказать. Видимо, Лоуренса кто-то сознательно мистифицировал. Хотел бы я только знать, кто именно и с какой целью…

Для Энди Брендона настал звездный час – первый за всю его службу в полиции. Он чувствовал себя настоящим героем – еще бы, один меткий выстрел, и опасный преступник, обвиняемый в тягчайших преступлениях, обезврежен. Кроме того, спасена жизнь самого шерифа…

И только одно обстоятельство мешало полному счастью Энди – он никак не мог понять, что случилось с его возлюбленной Люси и почему она так резко изменила к нему отношение… И Томми Хогг, и сам шериф сочувствовали своему сослуживцу искренне и бескорыстно; они готовы были сделать все, что в их силах, лишь бы Энди вновь сошелся с Люси.

Стоя в нескольких шагах от письменного стола мисс Моран полицейские нарочито громкими голосами пересказывали друг другу сюжет тех событий, что совсем недавно разворачивались неподалеку от гостиницы, при этом исподтишка поглядывая в сторону, как воспринимает этот рассказ Люси, ради которой, собственно, и был затеян весь этот спектакль.

Томм с необыкновенным воодушевлением говорил, обращаясь то ли к шерифу, то ли к Энди Брендону, то ли к самому себе:

– И когда этот тип выхватил у меня пистолет, я сразу же подумал – все, Гарри каюк… Черный бобер, выйдя из озера, заберет его душу и…

Гарри тут же громко перебил его:

– Да, в этот самый момент я уже было в мыслях распрощался с белым светом… Передо мной прошла вся минувшая жизнь… Я только успел…

Томми замахал на шерифа руками, словно пытаясь дать понять, что пересказ всей его прошлой жизни в настоящий момент вряд ли уместен.

– Гарри, я уже подумал, что…

– …что этот Жак Рено пустит мне пулю в живот, – подхватил Трумен, – что…

Хогг вновь замахал руками.

– …что он сейчас перестреляет всех нас и смоется на своей машине на ту сторону. Но тут я слышу выстрел. Я поднимаю глаза и только успеваю заметить, как наш Энди Брендон, который…

Энди скосил глаза в сторону Люси, чтобы определить, как она реагирует на эту инсценировку, и с удовольствием отметил про себя, что та – вся во внимании. На глазах мисс Моран блестели слезы сочувствия. Это обстоятельство необычайно воодушевило Брендона.

– Я и не думал, – начал он очень громко, стараясь перекричать и Томми Хогга, и шерифа, – я и не думал, что у меня получится такой выстрел… Я каким-то автоматическим движением выхватил из кобуры мой пистолет и, вскинув его в сторону преступника, нажал на курок.

Гарри перебил его восклицанием:

– Это был отличный выстрел, дружище!.. Это был самый лучший выстрел, который мне приходилось видеть в своей жизни, честное слово…

Томм, обернувшись к Гарри, сказал: – Видеть тебе его не пришлось… Ты его только слышал, а видел все это я. Значит, дело было так: этот Жак Рено выхватывает у меня из раскрытой кобуры пистолет и направляет его в сторону…

В этот момент Люси, неожиданно поднявшись со своего места, направилась в сторону небольшой импровизированной кухни за перегородкой, где она обычно стряпала и варила кофе для посетителей Гарри. Шериф, подтолкнув Энди в бок, заговорщицки прошептал ему:

– Энди… Она ушла. Иди к ней и выясни, чего же она хочет… Иди смелей… Не бойся, Энди. Во всяком случае, это гораздо безопасней, чем арест крупье из «Одноглазого Джека». Иди, Энди, и помни, что ты – настоящий мужчина.

Энди направился в сторону кухоньки, по дороге закрыв за собой двери. Подойдя к Люси, он неожиданно для девушки обнял ее и, нежно поцеловав, произнес:

– Люси…

Та всхлипнула.

– Энди…

– Люси… Почему ты…

Моран зашептала:

– Энди, Энди… Ни слова больше, не надо больше слов, Энди, прошу тебя…

Брендон вновь поцеловал ее.

– Люси…

Та всхлипнула.

– Энди…

– Люси, ответь мне, почему ты…

Та, уткнувшись мокрым от слез лицом в небритую щеку Брендона, произнесла:

– Энди… Я ведь тоже люблю тебя…

Брендон, с необычайной нежностью поцеловав ее в мокрый нос, произнес:

– Но и я тоже… Люси, ответь мне, что случилось, почему ты так внезапно…

Мисс Моран не дала ему договорить:

– Энди… Я… я беременна.

Ни слова не сказав, Энди отпустил девушку и, резко открыв двери, деревянной походкой вышел из кухоньки под недоумевающие взгляды коллег…

Внимательно пересчитав деньги, Хэнк аккуратно сложил их в атташе-кейс и, обернувшись к Джози, произнес:

– Это все?..

Та равнодушно кивнула.

– Да.

Это был первый визит Хэнка в «Дом на холме» после его возвращения из тюрьмы. Гибель Эндрю Пэккарда, мужа Джози, была трагической случайностью разве что для суда присяжных, усмотревших в ней все приметы непредумышленного убийства; на самом деле Эндрю Пэккард, сын Пита и Кэтрин, был ликвидирован Хэнком по заказу китаянки. А деньги, полученные Хэнком, были ничем иным, как платой за это убийство…

– Значит, девяносто тысяч? – Хэнк пристально посмотрел на Джози; та выдержала взгляд.

Китаянка кивнула.

– Да.

Хэнк с сомнением покачал головой.

– Маловато будет…

Китаянка принялась грызть ноготь большого пальца правой руки – это был верный признак того, что она сильно волнуется.

– Маловато… – повторил Хэнк.

Китаянка, никак не отреагировав на реплику Хэнка, вытащила пачку сигарет и, взяв одну, размяла ее пальцами и, закурив, отошла к окну, чтобы не выдавать своего волнения Хэнку.

– Это раньше, сидя в этом бетонном мешке, я думал, что девяносто штук баксов – огромные деньги… – Хэнк, вытащив из атташе-кейса одну пачку купюр, подержал в руке, словно пробуя на вес, достаточное ли в этой пачке

количество купюр, – да, это казалось мне сокровищами Шехерезады… А теперь я начинаю понимать, что это – не деньги… Это дерьмовая сумма.

Джози, глубоко затянувшись, выпустила из легких сизую струйку табачного дыма и, резко обернувшись в сторону Хэнка, произнесла:

– У нас был уговор.

Хэнк мрачно ухмыльнулся.

– Это было тогда, Джози… А это – теперь… Тогда, полтора года назад, эта сумма действительно казалась мне значительной, а теперь я понимаю, что этого – явно недостаточно за такую работу.

Джози вновь глубоко затянулась.

– У нас был уговор, – вновь напомнила она Дженнингсу, – уговор…

Положив пачку банкнот в атташе-кейс, Хэнк закрыл его и, щелкнув никелированными замочками, произнес:

– Понимаешь, Джози… Многое переменилось с тех пор… Да. Я многое понял с тех пор.

Джози медленно, глядя в глаза Хэнку, произнесла:

– У нас был уговор…

Хэнк махнул рукой.

– Джози, я не учел главного… Это ведь элементарная арифметика…

Джози затушила сигарету.

– Ну, и чего же ты не учел?..

– Элементарная арифметика… Значит, так. В этой паскудной федеральной тюрьме я провел ровно полтора года, не так ли?..

Китаянка коротко кивнула.

– Да.

Хэнк продолжал:

– Полтора года – это восемнадцать месяцев… Правильно или нет?..

Джози нехотя ответила:

– Ну, правильно…

– Значит, за восемнадцать месяцев я получаю девяносто штук баксов… Это… – Хэнк принялся шевелить губами, производя в уме арифметические подсчеты, – это… это получается ровным счетом пять штук баксов в месяц…

Джози впервые на протяжении всего этого разговора улыбнулась.

– А ведь неплохие деньги…

Хэнк охотно согласился с китаянкой:

– Да… Если твердо знать, что у тебя в запасе есть еще сорок-пятьдесят лет жизни как минимум…

Джози при этих словах невольно вздрогнула. Хэнк продолжал:

– А если жить осталось лет десять? А то и меньше – кто может знать?..

Китаянка молчала, прикидывая в уме, какую приблизительно сумму потребует с нее этот тип.

– Да, Джози… Сейчас такая жизнь, что ни в чем нельзя быть окончательно уверенным… Я хочу сказать, что этих денег мне недостаточно…