Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1"

Тот ответил:

– Что вы, мисс… Наоборот – такая очаровательная девочка! Как можно подумать…

– Одри… – начал выходить из себя Бенжамин. – Одри, сейчас же выйди из зала!..

Та, демонстративно не замечая реплики отца, вновь обратилась к седовласому:

– Вы знаете, господин норвежец, у меня такое несчастье, такое несчастье…

Тот поспешил изобразить на лице сочувствие.

– Что-то случилось?..

– Да, – кивнула девушка. – Да, мистер норвежец, произошло большое несчастье…

– Что у вас произошло?..

– У нас такой паршивый городок…

Бенжамин, прекрасно понимая, что сейчас может произойти нечто ужасное, заметно побледнел.

– Одри… Одри, я очень прошу тебя, я тебя умоляю – пройди ко мне в кабинет… Этим господам совершенно неинтересны твои глупости…

Норвежцы, измученные хроническим похмельем, рассказами Хорна о ландшафтных и климатических достоинствах местности, куда им предстояло вложить деньги, и отсутствием настоящей культурной программы поняли, что сейчас может произойти что-то очень интересное. Никто уже не обращал внимания на Бенжамина – все внимание было обращено к его дочери.

– Почему же, – произнес седовласый норвежец, обращаясь, видимо, к Бенжамину, но, тем не менее, не сводя глаз с его дочери, – почему же, нам очень интересно, что собирается рассказать эта леди… Может быть, у нее действительно какое-то несчастье… Может быть, мы чем-то сможем помочь ей…

– Да, господа норвежцы, этот Твин Пикс – такой засраный городишко…

Бенжамину Хорну от этих слов едва не сделалось дурно.

Одри, переминаясь с ноги на ногу, продолжала:

– На редкость засраный городишко…

Седовласый бизнесмен сдержанно улыбнулся.

– Ну, и чем же он… – Не владея в достаточной степени местным жаргоном, он произнес: – чем же этот город не нравится вам, леди?..

– Понимаете, тут происходят совершенно непонятные вещи… На днях какой-то подонок – видимо, сексуальный маньяк – зверски убил мою подругу Лору…

При этих словах норвежцы насторожились. Седовласый, наклонившись к сидящему рядом товарищу, принялся что-то объяснять тому на своем языке.

– Да, в городе свирепствует настоящий Джек-Потрошитель… В тот самый день, когда на берегу океана – недалеко, кстати, от того места, где мой папочка собирается построить на ваши деньги свой оздоровительный комплекс, – так вот, как раз в нескольких милях оттуда, где обнаружили труп моей подруги Лоры, этот же, видимо, мерзавец, зверски трахнул еще одну маленькую

девочку – Роннету Пуласки… Вы не можете себе представить, что пережили ее бедные родители… Насильник лишил ее девственности – а Ронни была из семьи очень набожных католиков из Польши… Представьте себе, господа норвежцы, если бы вы привезли в Твин Пикс своих девственных дочерей, а какой-то мерзавец и негодяй поломал им целку…

Приоткрыв рот, Бенжамин принялся судорожно глотать воздух.

– Да, господа норвежцы, – как ни в чем не бывало, продолжала Одри, – вот такой у нас город, этот Твин Пикс… Вы спрашивали, какие у меня неприятности?.. Я честно и откровенно рассказала…

После этих слов Одри, провожаемая недоуменными взглядами норвежцев, удалилась.

Бенжамин, взяв себя в руки, откашлялся:

– Итак, господа, мы несколько отвлеклись… – Он постучал карандашом по трибуне, чтобы привлечь внимание, – итак, господа, продолжу…

Совершенно неожиданно для Бенжамина Хорна со своего места поднялся тот самый седовласый, который только что так участливо расспрашивал его дочь.

– Позвольте, – начал он, путая от волнения английские и норвежские слова, – позвольте, мистер Хорн, мы достаточно наслышаны о Твин Пиксе, и теперь сами хотели бы высказать по этому поводу кое-какие соображения…

Видимо, седовласый был в компании норвежских бизнесменов за главного – об этом можно было догадаться по одобрительному шепоту, пронесшемуся по рядам сразу же после того, как он взял слово.

Бенжамин, пытаясь спасти положение, улыбнулся – улыбка получилась скорее похожей на гримасу.

– Да, мистер Нильсон… Я внимательно выслушаю все, что вы скажете…

Мистер Нильсон, откашлявшись в кулак, продолжил, спокойно и твердо глядя Бенжамину Хорну прямо в глаза:

– Мистер Хорн! Когда вы рассказывали о Твин Пиксе, вы не раз акцентировали наше внимание на том, что это – один из самых благополучных в криминогенном отношении городов во всех Соединенных Штатах. Вы

наверняка знаете, что нам не раз предлагали вкладывать деньги в курорты Флориды и Калифорнии, но мы, зная, сколь опасна жизнь в этих штатах, решительно отклоняли подобные предложения, какие бы видимые выгоды

они нам не сулили… Мы не новички в подобных делах и прекрасно понимаем, что ни один здравомыслящий человек никогда не отправится отдыхать туда, где его могут ограбить, убить или изнасиловать… А тем более – не будет вкладывать туда свои деньги… Знаете, почему богатые люди предпочитают отдыхать на альпийских курортах Швейцарии и на наших норвежских фьордах? – Нильсон сделал выжидательную паузу, – Да потому, что там обыкновенная карманная кража – из ряда вон выходящее событие… – Ответил он сам себе. – Вот почему,

– Мистер Хорн. А у вас в Твин Пиксе, в котором вы хотите строить фешенебельный курорт, наподобие Лазур-побережья, свирепствует маньяк-убийца.

– Но, господа, – начал было Хорн, – вы не совсем правильно поняли… Вы недостаточно разбираетесь в местном фольклоре, господа…

Норвежцы, не слушая Хорна, повставали со своих мест, оставив Бенжамина стоять на возвышении перед подиумом. Когда последний человек покинул помещение, Хорн, опустившись в кресло, подумал: «Ну, доченька, ибо… Ничего не скажешь, удружила…»

На Бенжамина нашел приступ совершенно необузданной ярости – поднявшись с кресла, он быстро прошел в кабинет, но Одри уже не было – видимо, она, зная, чем обычно заканчиваются подобные вещи, посчитала за лучшее уехать домой.

Мистер Хорн, подойдя к шкафчику, вытащил из-за стекла большую литровую бутыль «Джонни Уокера» и, налив себе полный стакан, залпом осушил его.

«Ну, доченька, – с ненавистью подумал он, – лучше бы твоя мама послушалась меня и сделала аборт… Лучше бы ты и не появлялась на свет…»

Актовый зал городской мэрии был заполнен до отказа – такого не случалось даже во время годового отчета мэра Дуайна Милтона о проделанной работе. Люди сидели на стульях по двое, даже по трое, толпились в дверях и проходах. Все с нетерпением ожидали появления на трибуне мэра города – несколько часов назад по городскому радио сообщалось, что Милтон просит собраться в актовом зале всех жителей Твин Пикса, у которых есть несовершеннолетние дети, чтобы сказать им что-то очень и очень важное.

Наконец, боковые двери справа от сцены раскрылись, и мэр – шестидесятилетний полный мужчина с обширными залысинами, напоминающий скорее, докера, чем главу администрации города, – взошел на трибуну. Шум в зале мгновенно стих.

– Дорогие сограждане, – начал мэр, – дорогие друзья!.. Вы все прекрасно знаете о кошмарных событиях, произошедших в Твин Пиксе за последние два дня. Мне нет нужды напоминать вам, какая сложная и опасная обстановка сложилась в нашем родном городе. Правоохранительные органы, – Милтон коротко кивнул в сторону сидящих в первом ряду Трумена и Купера, – занимаются поисками убийцы. Я ни на секунду не сомневаюсь, что все вы в случае необходимости поможете им. Не подлежит сомнению и то, что убийца наверняка будет пойман и что он получит за совершенное злодеяние по заслугам… Однако теперь я собрал вас в этом зале по другой причине: вверенной мне властью я объявляю о комендантском часе для всех лиц, не достигших двадцати одного года, то есть полного совершеннолетия. После девяти часов вечера им запрещается покидать дома без сопровождения родителей или лиц, их заменяющих… Да, господа, эта мера очень решительна, кое-кому она, может быть, даже покажется и чрезмерной, но, думаю, все вы согласитесь, что она оправдана… Я не хочу, чтобы список жертв множился… – Милтон сделал небольшую паузу и, обведя взглядом собравшихся, попытался понять, какую реакцию произвели на них его слова, – Я консультировался с юристами, в том числе, – голос мэра понизился до соболезнующего, – в том числе и с отцом убитой, всеми нами уважаемым Лиландом Палмером, который, несмотря на постигшее его горе, нашел в себе достаточно мужества дать мне необходимые юридические консультации на этот счет… Подобное решение целиком обоснованно и не противоречит закону. – Вынув из нагрудного кармана большой клетчатый платок, Милтон утер со лба пот. – На этом все, господа…

Глава 5

Дэйл Купер продолжает вести звуковой дневник. – Некоторые соображения Купера по поводу Лоры Палмер. – Донна Хайвер, подслушав разговор родителей, узнает о половинке золотого сердечка, найденного на предполагаемом месте преступления. – Ее сестра Гариет Хайвер, сочинительница эротической прозы. – Бобби и его друг Майкл пытаются разыскать Донну. – Бегство через окно. – Семья Бенжамина Хорна.

Распрощавшись с шерифом до вечера – Гарри попросил в случае чего позвонить – Купер отправился и гостиницу, номер в которой был любезно забронирован для него Трумэном.

Только придя в номер, Дэйл позволил себе несколько расслабиться после впечатлений, полученных в городке за это короткое время – он, аккуратно повесив на спинку стула пиджак, несколько расслабил узел галстука. Дэйл посмотрел на часы – было что-то около половины восьмого. Вытащив из кармана висящего на спинке стула пиджака диктофон, он нажал кнопку «запись».

– Даяна, Даяна, – принялся Купер за очередной аудио-эпистолярий, – Даяна, сейчас девятнадцать часов двадцать девять минут. Таким образом, я нахожусь в Твин Пиксе что-то около девяти часов, а если быть точным – девять часов пятнадцать минут… Если ты помнишь я въехал в центр города в десять часов двенадцать минут… Сразу же после приезда я приступил к расследованию. Прежде всего, я попытался установить личность и характер убитой. Эта Лора Палмер всю свою жизнь изображала из себя ангела, невинность, которую трудно еще где-нибудь отыскать… На самом деле она была настоящей курвой, фотомоделью в порнографическом журнале стиля «хард-порно»… Об этом не знала ни одна живая душа – кроме, возможно, Донны Хайвер, ее лучшей подруги… Может быть, еще кто-нибудь, мне предстоит это установить… Вообще, в этой связи мне пришла на память одна история: когда я только-только закончил Академию ФБР в Филадельфии, я сразу же поехал к дальним родственникам в Нью-Йорк – так, приличия ради, отметиться, как говорят… Однажды вечером в вагоне сабвея ко мне прицепилась одна школьница – она предложила мне свои услуги всего только за пятьдесят долларов. Эта девочка – на вид ей было не больше четырнадцати-пятнадцати лет – уверяла, что умеет классно исполнять минет… Даяна, извини, что я вынужден рассказывать тебе такие подробности, но в данном случае это просто необходимо, потому что напрашивается прямая аналогия с этой Лорой Палмер… Так вот, эта девочка предложила мне свои услуги минетчицы… Даяна, еще раз извини, постараюсь быть точным и беспристрастным. Скуки ради я поинтересовался, почему именно минет, а не что-нибудь более интересное… Тогда девочка ответила мне, что она бережет свою девственность для будущего мужа, которого, наверняка, будет очень любить и которому до смерти будет верна, а минет она исполняет только оттого, что ей нужны деньги для покупки нового скейта… Так вот, по-моему, эта Лора Палмер – из таких… Вообще, в таких городках иногда случаются самые невероятные вещи… Я не удивлюсь, если как-нибудь узнаю, что эта Лора употребляла наркотики… Кстати, я обнаружил, что у нее было ровно десять тысяч долларов. Неплохо сэкономила за свою жизнь, а? Сперва я подумал, что эти деньги, возможно – гонорар из порнографического журнала «Суперплоть», в котором она запечатлена, но потом, внимательно посмотрел на ее выражение лица в журнале, почему-то решил, что в «Суперплоти» она снималась не ради денег. Во всяком случае, не только ради них, но еще и для собственного удовольствия. Впрочем, Даяна, я, может быть, и ошибаюсь… В Твин Пиксе я только немногим более девяти часов, и поэтому не хочу делать скоропалительных выводов. Шериф Трумен – кстати, отличный парень, как выяснилось на самом деле, хотя несколько туповатый и несообразительный – так вот, шериф предполагает, что эти десять тысяч долларов Лора Палмер незадолго до смерти получила от кого-нибудь из знакомых на сохранение… Может быть, он и прав, этот шериф… Теперь – видеокассета. Снимал ее какой-то мотоциклист, насколько я мог заметить… Не думаю, что этот парень имеет какое-то отношение к смерти Лоры Палмер… Правда, подруга покойной, Донна Хайвер, категорически отказалась назвать его имя, но это не столь трудно выяснить… Даяна, Даяна, мне кажется, Донна не назвала его только по той причине, что этот мотоциклист что-то знает о закулисной жизни дочери Лиланда… Несомненно, в этом замешана и Донна, и в данном случае она выгораживает не покойную Лору, а себя, стараясь сохранить репутацию… А возможно – это просто какая-то любовная история. Окончательных выводов делать не берусь… С половинкой золотого сердечка, найденной на месте предполагаемого преступления все, вроде бы, понятно – вне всякого сомнения, другая половинка находится у какого-то юноши – или у Бобби Таундеша, или у того, мотоциклиста… Совершенно не понимаю значения слов, выведенных кровью на носовом платке убитой «Огонь, пойдем со мной». Даяна, Даяна, думаю, что вскоре прояснится и это. Ну, все, на этом заканчиваю… Мне кажется, что основные события еще впереди…

Доктор Уильям Хайвер, придя из мэрии домой, был очень возбужден. Небрежно бросив на диван пальто, он я к камину и, протянув к нему ноги, обернулся на вошедшую жену.

– Просто ужас какой-то… Никогда бы не подумал, что в нашем городе возможны такие страшные вещи…

Эйлин аккуратно повесив пальто, подсела рядом.

– Не говори, – поддержала она Уильяма, – действительно, сколько живу в Твин Пиксе… – она сделала короткую паузу. – Ну, что там в мэрии?

Вильям махнул рукой.

– Наш мэр не нашел ничего лучшего, как объявить комендантский час для всех, кто не достиг полного совершеннолетия, то есть двадцати одного года… Не знаю, может быть, он и прав…

– А что полиция?..

Уильям скривился.

– Что полиция? Ну, как всегда – «примет необходимые меры», «передаст преступника в руки правосудия», – принялся передразнивать он интонации Милтона, – что она может, эта полиция?..

Миссис Хайвер посмотрела на темную лестницу, ведущую на второй этаж – там находились комнаты детей, семнадцатилетней Донны и четырнадцатилетней Гарриет.

– Я думаю…

Уильям прекрасно понял, что хочет сказать его жена – за девятнадцать лет совместной жизни они научились понимать друг друга с полуслова.

– Да, – медленно ответил Уильям, – да, я понимаю… – закатав манжетку, он посмотрел на часы, – уже восемь вечера. Надеюсь, дети дома?..

Та кивнула.

– Дома… Где им еще быть?

– Да, – согласился Уильям, – действительно… Мне кажется, они так напуганы…

Миссис Хайвер согласно закивала головой.

– Еще бы… Я сама напугана. Да, ты ничего не знаешь о том, как проходит следствие?..

В это время Уильяму послышался скрип ступенек на лестнице.

– Кто там? – Окрикнул он. – Ты, Донна?..

– Это тебе показалось, – произнесла его жена, – там никого нет. Месяц назад ты распорядился поменять некоторые половицы, наиболее стертые… Дерево сырое, рассыхается…

Что ты спросила?..

Миссис Хайвер наклонилась к мужу.

– Я говорю – тебе ничего не известно о том, как проходит следствие?..

Уильям закивал.

– По дороге домой подвез секретаршу шерифа Люси, она рассказала мне о половинке какого-то золотого сердечка-медальона, найденного этим всезнайкой, агентом Федерального Бюро Расследований Дэйлом Купером где-то в старом пакгаузе.

Ступеньки лестницы вновь заскрипели, но Уильям не обратил на это никакого внимания.

– Да?

– Люси считает, что вторая половинка сейчас непременно находится у убийцы. – Уильям ухмыльнулся. – Тоже мне, великий следователь… Люси говорит, что это – главное вещественное доказательство…

Поднявшись, миссис Хайвер прошла на кухню ставить чайник. Спустя несколько минут оттуда послышался ее голос:

– Вилли, тебе какой чай – с молоком или обыкновенный?..

Донна, стараясь не шуметь, осторожно поднялась по лестнице в свою комнату – стоя на темной лестнице, она прекрасно слышала разговор родителей.

Несмотря на то, что коттедж, занимаемый семьей Хайверов, был достаточно просторный, Донна продолжала жить в одной комнате со своей младшей сестрой Гарриет. Сестры, как и положено среди близких людей, довольно часто ругались по всяким пустякам, но очень быстро мирились.

Донну более всего раздражало в Гарриет, что та, ничего толком не зная о сексе, пыталась писать эротическую прозу. В тот вечер Гарри, полулежа в постели, тоже писала, то и дело шевеля губами, словно подыскивая нужные выражения…

Войдя в комнату, Донна осторожно закрыла за собой двери. Гарриет подняла голову.

– Послушай, – произнесла она и просительно посмотрела на Донну.

– Ну, чего тебе… Опять хочешь получить консультацию?..

Та кивнула.

– Да…

Донна присела на краешек кровати и, посмотрев на часы – было около девяти вечера, произнесла:

– Ну ладно…

Усевшись поудобнее и подложив под голову подушку, Гарриет спросила:

– Как лучше: «При виде моих обнаженных бедер у него привстал», или: «При виде моих обнаженных бедер у него приподнялся»?

Донна подняла на сестру глаза.

– Это о чем?..

Та непонимающе заморгала.

– Неужели не понимаешь?.. О члене…

Донна заулыбалась.

– О члене надо писать не так. Лучше – «У него стоял, как телеграфный столб», или что-то вроде того… И вообще, Гарриет, я как-то вычитала у одного автора, что писать следует только о том, в чем хорошо разбираешься… То, что пережил сам.

Гарриет ловко парировала:

– Но ведь некоторые пишут исторические романы… Антоний и Клеопатра, Каллигула, Тиберий Гракх… Неужели писатели переживали их эмоции?..

Донна запнулась – она не ожидала, что ее сестра так ловко ответит.

– И все-таки, Гарри, писать следует только о том, что хорошо знаешь… Ты ведь никогда не жила с мужчиной, правда?..

Гарриет вздохнула.

–Увы, пока нет…

Донна поспешила успокоить ее:

– Ты еще молодая, не то, что я… Не бойся, у тебя все еще впереди… – Сделав небольшую паузу, она продолжила: – Так вот, если автор пишет о том, чего не знает, и тем более… – Донна несколько секунд подбирала нужное слово, – м-м-м… так, как бы это выразиться поточнее… безответственно, это называется графоманией… Понятно?..

Гарриет слегка обиженно ответила.

– Понятно… Хорошо, Дон, но если я записываю твои рассказы, то, что чувствовала и переживала ты – это как называется?..

Донна наклонилась к сестре, пытаясь заглянуть в ее тетрадку.

– А что ты там написала?..

Гарриет положила тетрадь себе на колени.

– «Я никогда не испытывала ничего, более божественного, чем это…»

Донна внимательно посмотрела на Гарриет.

– О чем это ты?..

Гарриет, ничего не ответив, продолжала чтение:

– «Он медленно прикоснулся к моим грудям… Я задрожала от страсти и желания… Взяв в рот мой сосок, он принялся ласкать его языком…»

Глаза у Гарриет блестели.

– Ну, как? – она обернулась к Донне.

Та, изобразив на лице неопределенность, ответила:

– Так, ничего… – посмотрев на часы, она тут же спохватилась: – Ну, мне пора…

– Куда это?.. – Не поняла Гарриет. – Ты что, не знаешь, что в Твин Пиксе объявлен комендантский час для всех, кому не исполнилось двадцати одного года?.. Донна отмахнулась.

– Знаю, знаю… Но мне сегодня необходимо встретиться с одним человеком…

Обшарпанный белый «сеат» остановился у коттеджа Хайверов. Дверцы машины открылись, из нее вышел Майкл. Сидящий за рулем Бобби крикнул ему:

– Скажи, что это очень важно… Можешь намекнуть, что мне кое-что известно об этом любителе «Харлей-Дэвидсона», и вообще, в случае чего – я всегда смогу набить ему морду…

Майкл махнул рукой.

– Хорошо, хорошо…

Поднявшись на крыльцо, Чарлтон позвонил в двери.

– Кто там? – послышалось из-за дверей.

– Это я, Майкл Чарлтон…

Двери открылись.

– Майкл? – Лицо Уильяма Харвея выражало удивление. – В такое время? Ты что, не знаешь о комендантском часе для тех, кому не исполнилось двадцати

одного года?..

Майкл, стараясь не дышать в сторону отца Донны – он с Бобби выпил на двоих галлон виски перед этой автомобильной прогулкой – ответил:

– Знаю, док… Просто мне необходимо…

Уильям перебил его:

– Ты что, пьян?..

Чарлтон опустил глаза.

– Да, док, мы с… с приятелем немножко вмазали сегодня вечером… Такое ужасное убийство… – добавил он в качестве оправдания, – такое невероятное… Страшное… Словом, я решил, что необходимо расслабиться…

Уильям посмотрел за спину Чарлтона – рядом с коттеджем стоял его разбитый «сеат».

– Майкл, – произнес доктор укоризненно, – как можно пить за рулем?.. От тебя несет, как из винной бочки… Езжай лучше домой…

– Извините, – прервал его Чарлтон, – извините, но мне необходимо поговорить с Донной…

Уильям удивленно поднял брови.

– С Донной? Для чего?..

Майкл принялся нести какую-то чушь.

– Вот что, – строго прервал его Уильям, – отправляйся спать.

– А как же Донна?..

– Отправляйся домой, Майкл, – Уильям насупил брови, – и, пожалуйста, будь осторожен… Алкоголь только первое время действует возбуждающе и успокоительно… Затем может наступить депрессия… Это я говорю тебе, как врач… Всего хорошего, Майкл… – с этими словами Уильям захлопнул двери.

Чарлтон, вернувшись к «сеату», плюхнулся на переднее сидение.

– Ну, что? – Вопросительно посмотрел на него Таундеш.

Тот махнул рукой.

– Этот ее папаша прочел мне лекцию о вреде алкоголя и приказал отправляться домой. – Майкл громко хлопнул дверкой. – Ну, что будем делать?..

Таундеш на мгновение задумался.

– Мне кажется, нам следует отправиться в «Дом у дороги», – произнес он, – возможно, Донна сегодня будет именно там…

Через несколько секунд «сеат», описав небольшой полукруг, развернулся и на полной скорости направился в сторону единственного увеселительного заведения Твин Пикса…

Донна вновь нервно посмотрела на часы.

– Послушай, Гарриет, – обратилась она к сестре, – послушай, тут такое дело…

Гарриет внимательно посмотрела на Донну, прекрасно понимая, что сейчас с ее стороны последует какая-то просьба; младшая в семье Хайверов со свойственной ей расчетливостью принялась соображать, какие выгоды она сможет извлечь, согласившись помочь Донне.

– Дело в том, – продолжала Донна, – что мне необходимо встретиться с одним человеком… Это очень и очень важно…

Гарриет заулыбалась.

– Ну, а чем я смогу тебе в этом помочь?..

– Я вылезу через окно – тут не очень высоко… Мне надо через полчаса быть в «Доме у дороги»…

– Да…

– Так вот – могу ли я взять твой велосипед…

– Хорошо, – ответила та, – хорошо… Только… – Гарриет принялась соображать, о чем бы попросить Донну, – только… Донна, тогда подкачай мне заднее колесо – мне кажется, оно чуть-чуть приспущено…

– Сделаю, – ответила Донна. – И еще: ничего не говори родителям…

Спустя пять минут фигурка велосипедистки растворилась в ночной темноте…

Как и во многих семьях Твин Пикса, в доме Харвеев было заведено: каждый вечер отец, заходя к детям, целовал их на ночь, желая спокойной ночи.

Двери детской раскрылись.

– Гарриет?..

Та подняла глаза на папу и поспешно спрятала под подушку свои записи.

– Да…

– Я пришел пожелать тебе спокойной ночи…

– Спасибо, па… Тебе того же…

Уильям внимательно осмотрел комнату.

– А где Донна?..

Гарриет осеклась, размышляя, сказать отцу про ее побег через окно или же нет. Уильям повторил вопрос:

– Я спрашиваю тебя – где Донна?

Гарриет приподнялась с кровати и, поправив съехавшую из-под подушки тетрадь, произнесла:

– Папа, я ничего не хочу тебе сказать… Вот это окно, – она коротко указала в сторону окна, – а вот кровать Донны… Делай выводы сам.

Уильям подался вперед.

– То есть как?..

Гарриет покачала головой.

– Папа, Донна не велела тебе ничего говорить… Она просила, чтобы я не выдавала ее… Но ведь я не хочу ничего сказать, не правда ли?.. Еще раз: вот это, – она кивнула в сторону койки, – кровать, Донны, а вот это, -

кивок в сторону окна, – сам видишь…

Держась за сердце, Уильям спустился вниз. Добравшись до полочки с телефоном, он быстро набрал нужный номер и прокричал:

– Алло, шериф Трумен?..

С того конца провода послышалось:

– Да…

– С вами говорит Уильям Харвей… Только что исчезла моя дочь Донна…

Бенжамин вернулся домой в мрачном расположении духа. После скандальной выходки Одри он выпил полбутылки «Джонни Уокера»; в результате ярость сменилась отупением и каким-то полным безразличием ко всему.

Усевшись на диване, он машинально включил телевизор – не потому, что хотел что-нибудь посмотреть, а, видимо, из-за желания как-то отвлечься…

В комнату неслышными шагами вошла Одри.

– Папочка?..

Тот устало поднял на дочь глаза.

– Да… Ну, что ты еще хочешь?..

Усевшись рядом с Бенжамином, Одри нежно приобняла его.

– Па…

Тот скривился.

– Чего тебе…

– Ты что, очень обиделся на меня?..

Бенжамин поймал себя на мысли, что ему очень хочется грязно выругаться, но в самый последний момент усилием воли подавил в себе это желание.

– Еще бы… Эти скандинавские алкоголики сидели у меня на шее несколько недель, пили и ели за мой счет… А ты… Ты, просто так, для собственного удовольствия нас… взяла и все испортила…

– Папочка… Ничего, выпишешь себе других норвежцев…

Бенжамин резко обернулся.

– А ты знаешь, каких денег это будет стоить?..

Одри заулыбалась.

– Ничего, папочка, ничего страшного, ведь ты -

самый богатый человек в Твин Пиксе!

Одри достаточно хорошо изучила своего отца – она прекрасно знала, как льстило его самолюбию напоминание о богатстве…

– Ну, и что с того?.. Да, мы действительно не бедствуем… Но если бы не твоя идиотская выходка, мы могли бы стать еще богаче… Через несколько лет…

Внезапно откуда-то сверху послышался истошный крик:

– Индейцы!.. Индейцы!..

Одри улыбнулась, глядя отцу в глаза.

– Это Джонни, как ты догадался… Он тоже радуется твоему богатству, па… И еще как радуется!.. – вспомнив что-то смешное, Одри заулыбалась, – папочка, – сказала она после небольшой паузы, – папочка, скажи, а когда ты будешь богат, как Национальный Банк, ты купишь Джонни настоящий головной убор вождя краснокожих?

Бенжамин тяжело вздохнул.

Идиот-сын, дочь, которая, как последнее время казалось ему, ненавидит и отца, и мать Джулию…

«И для кого я работаю? – с горечью подумалось Бенжамину, – кому я оставлю все эти сбережения?»

Сверху послышались мощные удары, время от времени прерываемые истошным воем:

– Индейцы!.. Индейцы!..

Видимо, Джонни изображал налет племени, вождем которого был, на форт бледнолицых. Бенжамин твердо посмотрел на Одри. Послушай, – произнес он.

– Да…

– Я давно хотел поговорить с тобой, Одри…

Дочь изобразила на лице внимание.

– Говори…

Бенжамин выпрямился.

– Одри, скажи мне – за что ты так ненавидишь нас с мамой? Неужели мы заслужили…

Одри замахала руками.

– Мамочка, ну зачем же так думать… Неужели мы с Джонни ненавидим вас…

Выключив телевизор, Бенжамин направился на кухню и открыв холодильник, он взял небольшую бутыль виски и там же, откупорив ее, сделал несколько глотков прямо из горлышка…