Текст книги "Осторожно, яд!"

Джорджет Хейер
Осторожно, яд!

© Georgette Rougier, 1935, 1936

© Школа перевода В. Баканова, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

* * *

Доктору Ф.С. Форду с любовью

Глава первая

День обещал быть погожим. Мэри замерла на лестничной площадке с совком для мусора в руках и сквозь высокое окно наблюдала за клубившимся над вересковой рощей белым туманом, верным признаком теплой солнечной погоды, которая даст о себе знать ближе к полудню. Тогда, презрев мрачные предсказания Розы, можно будет нарядиться в синее маркизетовое платье. Всякий раз, когда кому-либо из прислуги выпадает полдня выходных, Роза непременно накликивает дождь. Впрочем, если верить приметам, сегодня дождя не предвидится.

Облокотившись на подоконник, Мэри любовалась туманом и радовалась обильной росе, раскинувшейся жемчужно-серым покрывалом на газоне перед домом.

В такой ранний час в вересковой роще нет ни души, но совсем скоро появятся стайки ребятишек и нянюшки, чинно прогуливающиеся с колясками. На дороге, пролегавшей между опушкой рощи и чугунными воротами «Тополей», тоже не наблюдалось никакого движения. Мэри, вытянув шею, рассматривала в просвете между деревьями соседний дом. Шторы с черного входа еще задернуты. Нет, она не осуждает девушек, работающих прислугой в Холли-Лодж. Почему не сделать себе поблажку, когда хозяева отбывают на отдых к морю? Однако, положа руку на сердце, девушки в Холли-Лодж – сборище бездельниц и нерях. К тому же простушки. Вот Роза говорит, какова хозяйка, таковы и слуги, и нельзя с ней не согласиться. Миссис Рамболд тоже ничего особенного собой не представляет. Шика в ней точно нет.

Мэри повернула голову, переводя взгляд с Холли-Лодж на дом по другую сторону от «Тополей». Он был меньше размером и почти полностью закрыт деревьями. Однако Мэри разглядела, что дверь в гараж открыта, а значит, доктор уехал на ранний вызов. Хватает же у людей совести посылать за доктором в любое время дня и ночи! Причем в большинстве случаев беспокоят по пустякам, вроде обычного несварения желудка. По крайней мере, так говорит мисс Стелла. Да, доктор – настоящий джентльмен! А какой красавец! Неудивительно, что мисс Стелла к нему неравнодушна. Жаль, что хозяин его за что-то невзлюбил. Это известно всей прислуге в доме, как и неприятности с мистером Гаем, которому вдруг понадобились деньги для подозрительного совместного бизнеса с мистером Бруком. Вот хозяин и решил отослать мистера Гая в Южную Америку.

Только дурак не знает, что творится в доме, где служишь. То на хозяина накатывается приступ бешенства, и приходится вызывать врача, так как возникли проблемы с давлением, то мисс Харриет распускает язык и болтает с каждым встречным-поперечным, не гнушаясь даже судомойками. А то миссис Мэтьюс возьмется разговаривать сама с собой, изливая в пространство беспокойство по поводу судьбы бедного мистера Гая, а мистер Гай, в свою очередь, обсуждает наболевшие вопросы с мисс Стеллой, ничуть не заботясь, кто может услышать его речи. Нет, разумеется, «Тополя» умеют хранить драгоценные семейные тайны! Однако слишком уж много людей собралось под одной крышей.

Такие мысли одолевали Мэри, пока она с заслуживающей восхищения энергией подметала оставшиеся шесть лестничных пролетов. Когда две семьи живут в одном доме, это всегда чревато неприятностями. Непременно возникают ссоры и стычки, особенно если среди домочадцев присутствует старая дева вроде мисс Харриет, которая порой ведет себя как последняя глупышка. Но вдруг возьмет да и продемонстрирует острый как игла ум и неимоверную жадность.

Мэри задумалась, не в состоянии придумать достойное сравнение для описания жадности мисс Харриет. Чокнутая скряга – вот самое точное определение. Нельзя смотреть без слез, как она собирает обмылки в ванных комнатах, а потом сама ими моется, будто нищая, у которой нет ни пенни за душой. Ну что тут скажешь, старая барахольщица. А вот миссис Мэтьюс – полная ее противоположность. Надо отдать должное этой даме. Да, она бывает очень досадной. Чего стоят стаканы с горячей водой и бесконечные подносы с едой, которые нужно носить ей в спальню. Но она не станет совать нос в кладовки, и прислуживать ей и даже исполнять любой каприз – одно удовольствие. Потому что миссис Мэтьюс разговаривает с прислугой любезно и всегда ведет себя как настоящая леди. И с мисс Стеллой можно ладить, хоть она и не имеет привычки за собой убирать, а значит, прислуге приходится выполнять работу, которая, уж если на то пошло, вовсе не входит в круг ее обязанностей. С мистером Гаем тоже приятно иметь дело. Красавец – глаз не оторвать! Зато с мисс Харриет и хозяином сплошная нервотрепка. Если не знать, ни за что не скажешь, что они брат и сестра.

Мэри не спеша поднялась по лестнице, чтобы собрать обувь, которую требуется почистить. Действительно, ни капельки не похожи. Вот миссис Лэптон, что живет в Фэрвью на противоположном конце Гринли-Хит, совсем другое дело. Здесь сходство налицо: те же властные манеры, только, в отличие от братца, она не нагоняет на людей страха. Желания хозяина должны неукоснительно выполняться, а иначе быть беде. Когда он разойдется, у окружающих с перепугу коленки подкашиваются. Все в доме его боятся, даже миссис Мэтьюс, а уж если кто и умеет с хозяином договориться, так это она.

Мэри остановилась у дверей хозяйской спальни и взяла выставленные у порога туфли. Потом дошла очередь до обуви миссис Мэтьюс. Изящные дорогие туфельки на высоких каблуках, явно купленные в магазине на Бонд-стрит. Мэри невольно задержала на них восхищенный взгляд. Миссис Мэтьюс тратит на наряды уйму денег, и это лишний раз доказывает ее умение заставить хозяина плясать под свою дудку. Ведь всем известно, что муженек, приходившийся хозяину младшим братом, оставил семью без пенни в кармане. К счастью, миссис Мэтьюс – женщина удивительно красивая и приятная, а иначе хозяин, хоть его и не назовешь скрягой, вряд ли посадил бы себе на шею вдову с двумя детьми. Мисс Харриет их присутствие как нож в сердце. Да еще ведут себя, будто деньги с неба падают, и не стоит задумываться, откуда они берутся.

Мэри засунула под мышку стоптанные клеенчатые туфли на низком ходу, принадлежавшие мисс Харриет. Да, мисс Харриет и миссис Мэтьюс явно недолюбливают друг друга, но надо отдать должное старой скупердяйке – она хорошо относится к мистеру Гаю и мисс Стелле.

У дверей в спальню мистера Гая стояли щегольские замшевые туфли. Красивые, ничего не скажешь, да только чистить – сущее наказание! Мэри решила лично привести их в надлежащий вид. Такое ответственное дело нельзя доверить помощнику садовника: чего доброго намажет по ошибке обувной ваксой.

Спальня мисс Стеллы была в конце коридора, и у дверей были выставлены две пары обуви: простенькие полуботинки на каждый день, которые девушка носила в Гринли-Хит, и синие шевровые туфельки для походов в город.

Мэри сгрузила всю обувь в передник и спустилась по черной лестнице в кладовую. Проходя мимо кухни, она встретилась с поварихой миссис Бичер, и та пригласила ее на чашечку чая. Что и говорить, приятно работать в доме, где у поварихи добрая душа и хороший характер. Мэри заняла место за столом между мужем поварихи Бичером и Розой, которая, положив локти на стол, держала в руках чашку и с жаром повествовала о стычке между хозяином и мисс Стеллой, что произошла прошлым вечером в библиотеке.

– А потом он прямо заявил мисс Стелле, что не позволит доктору Филдингу волочиться за ней в своем доме. Вы бы слышали, какими словами хозяин обзывал доктора! А потом сказал, что он дурак без перспектив на будущее. Я так думаю, именно это и настроило миссис Мэтьюс против доктора. Ведь она его терпеть не может, и никто меня не убедит в обратном.

– Некрасиво подслушивать разговоры, которые не предназначены для твоих ушей, – заметила миссис Бичер.

– Нет, правда, жалко доктора и мисс Стеллу, – вздохнула Мэри. – Такого красивого джентльмена еще поискать надо.

– Все не так просто, – вмешался в разговор Бичер, передавая чашку жене. – Говорят, он не прочь приложиться к бутылке. Правда, сам я его в непотребном виде ни разу не застал, да только нет дыма без огня.

– Ни за что не поверю! – с жаром возразила миссис Бичер. – И как у тебя, Бичер, язык поворачивается нести подобный вздор!

Роза с жадностью ухватилась за скандальную новость:

– Ага, вот почему у миссис Мэтьюс случился нервный припадок! Чему ж тут удивляться? Я сразу поняла…

– И определенно ошиблась, – безапелляционно оборвала ее миссис Бичер. – Никогда не верила и не поверю в нервные расстройства миссис Мэтьюс, а если с ней и случился припадок, в чем я сильно сомневаюсь, то причиной стала вовсе не мисс Стелла. Матери на нее наплевать. Если вас интересует мое мнение, то весь сыр-бор разгорелся из-за намерения хозяина отправить мистера Гая в Бразилию.

– Ой, нет! Хозяин не способен на такую жестокость! – в ужасе воскликнула Мэри.

– Хочется верить, – обронила миссис Бичер, тяжело поднимаясь и направляясь к плите. – Я не любительница совать нос в чужие дела, но в прошлый четверг мисс Харриет сама рассказала эту новость. А сейчас пора подавать утренний чай. Передай мне чайницу, Роза. Вот так, спасибо.

Исполнив просьбу, Роза терпеливо ждала, пока миссис Бичер наполнит три миниатюрных чайника и стеклянный стакан в серебряном подстаканнике.

– Послушай, дорогуша, отнеси вместо меня поднос в комнату мисс Стеллы, – попросила Роза, забирая у миссис Бичер стакан, который поставила на маленький поднос.

Торопливо проглотив оставшийся чай, Мэри встала. У нее полно своей работы, но если ты всего лишь помощница горничной, не стоит ссориться со старшей прислугой. Взяв поднос, предназначавшийся для мисс Стеллы, она послушно поднялась вслед за Розой по черной лестнице. Замыкал шествие Бичер, в ловких руках которого разместились два подноса: один для хозяина, а второй – для мистера Гая.

Мисс Стелла еще не проснулась. Одежда, как всегда, в беспорядке разбросана по полу. Отдернув шторы, Мэри сложила одежду и тихо выскользнула из комнаты. Не дай бог разбудить мисс Стеллу!

Поднос, предназначенный мистеру Гаю, покоился на столике в коридоре, а Роза еще не вышла из спальни миссис Мэтьюс. Из-за закрытой двери до слуха Мэри донесся ее голос с жалобными нотками. Мэри уже собралась уходить, чтобы приступить к своим прямым обязанностям и наполнить канистры горячей водой, когда дверь в спальню хозяина открылась и в коридор поспешно вышел Бичер.

На его лице застыл испуг, и это показалось Мэри странным.

– Что-нибудь случилось? – встревожилась она, не сводя с Бичера изумленного взгляда.

Облизнув пересохшие губы, тот дрожащим голосом пробормотал:

– Случилось. Хозяин умер.

Утратив дар речи, Мэри застыла на месте с открытым ртом. В голове, точно в калейдоскопе, мелькали разные мысли. Какой кошмар! Страшно представить! И в то же время такое событие вызывает трепет и щекочет нервы. Возможно, придется проводить расследование. Нет, Мэри не желает иметь к этому ни малейшего отношения. Ни за какие сокровища в мире.

Из спальни миссис Мэтьюс вышла Роза.

– Так! – возмутилась она. – Можно подумать, в доме не осталось работы! Кого ждете? Где мои канистры с водой?

– Ох, Роза, – с трудом выдохнула Мэри. – Хозяин умер!

– Кто-то должен пойти и сообщить им. – Бичер кивнул в сторону закрытых дверей. – Не знаю, кого лучше послать.

Роза разразилась громкими рыданиями, положив конец его сомнениям. Не то чтобы она испытывала сильную привязанность к хозяину или расстроилась от самой мысли о нагрянувшей в дом смерти. Просто известие застало ее врасплох и сильно напугало. Глядя на бьющуюся в истерике Розу, Мэри тоже расплакалась. Шум в коридоре разбудил мисс Харриет Мэтьюс, и в следующее мгновение на пороге ее спальни появилась фигура в наспех накинутом видавшем виды фланелевом халате, с накрученными на папильотки седыми волосами. Она забыла надеть очки и близоруко щурилась на сгрудившихся в коридоре слуг.

– В чем дело? Это ты, Роза? Какое безобразие! Если разбила что-то из фарфорового сервиза, убыток будет вычтен из жалованья, и нечего реветь. Любой ущерб, причиненный дому…

– Ох, мадам! – выдохнула Мэри. – Ох, с хозяином беда!

Дверь соседней спальни открылась. Стелла, облаченная в шелковую пижаму персикового цвета, с недовольным видом сонно зевала. Короткие взъерошенные волосы пышным ореолом обрамляли лицо.

– Что за галдеж в такую рань? – сердито поинтересовалась она.

– Стелла, немедленно надень халат! – возмутилась тетушка.

– Ладно, и так сойдет. Да заткнись же ты, Роза! Что стряслось?

В ответ обе служанки зарыдали еще сильнее, и у Бичера не осталось выбора.

– Мисс, хозяин умер! – выпалил он.

Мисс Мэтьюс испуганно взвизгнула, а Стелла несколько секунд молча смотрела на Бичера.

– Чушь! Не может быть!

– Нет, мисс, правда. Лежит совсем холодный.

Слова Бичера почему-то показались Стелле забавными, и она сдавленно хихикнула.

– Что здесь смешного? – возмутилась тетушка. – Как можно? Не понимаю я современных девушек, да и желания такого нет. Разумеется, я не верю ни слову из этого бреда. Пойду и сама посмотрю. Где мои очки? Мэри, сейчас же подай очки!

– Лучше я схожу, – возразила Стелла, направляясь вдоль коридора.

– Стелла, не смей разгуливать в пижаме! – завопила вслед мисс Мэтьюс.

Стеллу снова одолел приступ неуместного смеха, и она отчаянно кусала губы, стараясь с ним справиться.

Спальня дяди располагалась в передней части дома, а между ней и спальней матери Стеллы находилась ванная комната. Бичер раздвинул шторы и поставил поднос с утренним чаем на прикроватный столик, но даже Стелле, впервые в жизни столкнувшейся со смертью, было совершенно ясно, что Грегори Мэтьюсу больше не суждено насладиться ранним чаепитием.

Он лежал на спине в неловкой неестественной позе, с раскинутыми в стороны руками и широко раскрытыми глазами. Успевшие закоченеть пальцы словно в предсмертной судороге сжимали край простыни. Стелла молча стояла у кровати, а ее лицо медленно покрывала смертельная бледность. Из коридора слышались недовольный голос тетушки и приближающиеся шаги. Мисс Мэтьюс направлялась к спальне брата.

– Подождите, тетя Харриет! – дрожащим голосом крикнула Стелла. – Не надо сюда заходить! Отвратительное зрелище!

Однако мисс Мэтьюс, не вняв призыву племянницы, дрожащими руками поправила на носу пенсне и, оттолкнув девушку, подошла к кровати.

– Ох, действительно умер! – воскликнула она. – А все давление! Я так и знала, что рано или поздно это произойдет! Не надо было есть утку на ужин, и никто не смеет меня обвинять, потому что я специально для Грегори заказала диетические котлеты. И если он отказался их есть, так при чем здесь я? Господи, какой ужасный вид! Какая страшная смерть! Конечно, между нами возникали разногласия и мы иногда ссорились, но родная кровь берет свое, что и говорить! Ни за что не поверите, но в детстве он был таким славным мальчиком! Ой, что же нам теперь делать!

– Понятия не имею, – откликнулась Стелла и, взяв тетушку за руку, потащила ее к двери. – Уйдем отсюда. Ох, тетя, ради бога, прекратите!

Мисс Мэтьюс, заливаясь слезами, позволила племяннице вывести себя из спальни брата. Стеллу не впечатлил ангельский облик дядюшки в детстве, который ни в коей мере не компенсировал последующие годы жестокой вражды. Девушку раздражало напускное горе тетушки Харриет, и она с радостью передала ее с рук на руки Мэри.

Роза прерывающимся голосом сообщила, что миссис Мэтьюс немедленно требует дочь к себе.

Миссис Мэтьюс, одетая в элегантную пижаму, которая была ей удивительно к лицу, возлежала на подушках. У дамы хватило самообладания стереть с лица остатки ночного крема и припудрить нос и щеки. Стелла зашла в спальню матери, и та, повернув голову, протянула в ее сторону дрожащую руку.

– Ах, дорогое дитя! – тихо прошептала она. – Бедный Грегори! Не могу оправиться от страшного удара. У меня было дурное предчувствие, когда Роза принесла горячую воду.

– Тетя Харриет считает, что он умер из-за утки, которую съел на ужин, – сообщила Стелла, которую по-прежнему душил дурацкий смех.

Миссис Мэтьюс лишь со скорбным видом вздохнула.

– Я как никто другой знаю и высоко ценю многочисленные достоинства дорогой Харриет, только очень грустно, что даже перед лицом таинства смерти ей приходят в голову такие приземленные мысли. Знаешь, милая, когда Роза известила меня о печальном событии, на память тут же пришли прекрасные слова: «Неисповедимы пути Господни…»

– Да-да, знаю, – нетерпеливо перебила Стелла мать. – Только что нам теперь делать? У тети Харриет истерика. Может, позвать Гая?

– Бедняжка Гай! – вздохнула мать. – Все бы отдала на свете, лишь бы не обременять подобными трагедиями молодежь. Может…

– Ну, если на то пошло, так я на три года младше Гая, – возмутилась Стелла. – Вряд ли от него будет много пользы, но все же…

Миссис Мэтьюс с торжественным видом сжала руку дочери:

– Дорогая, будь добра, оставь этот легкомысленный тон. Не забывай, что над домом нависла тень смерти, а Гай – натура куда более чувствительная и тонкая, чем ты.

– Ох, мама, прекрати! – оборвала ее излияния Стелла. – Честно говоря, я не любительница истерик, но если так и дальше пойдет, то точно сорвусь. Лучше скажи, что нам делать?

Миссис Мэтьюс отпустила ее руку.

– О моя практичная доченька! Рядом с Марией Магдалиной всегда находится своя Марта! И все же необходимо посвятить некоторое время осмысливанию постигшей утраты, а уж потом приступить к неприятным обязанностям, которые, если задуматься, вовсе не неприятные, а, наоборот, исполнены печальной красоты.

Стелла едва не задохнулась от очередного приступа неуемного смеха. В этот момент в спальню матери вошел ее брат Гай, взъерошенный со сна и еще до конца не пробудившийся.

– Н-ничего себе, – заикаясь, выдавил он. – Дядя умер! Вам уже сказали? Бичер запер его спальню и пошел звонить Филдингу. Говорит, нет никаких сомнений, дядя мертв.

– Помолчи, дорогой! – попросила сына миссис Мэтьюс. – Стелла, веди себя прилично! Разумеется, в подобной ситуации необходимо послать за врачом, только меня коробит при одной мысли о докторе Филдинге. Ваш дядя его терпеть не мог, и присутствие этого человека в такой момент кажется мне неуместным. Возможно, я не в меру чувствительна, а только…

– Не понимаю, какое это сейчас имеет значение? – пожал плечами Гай. Он стоял у изножья кровати, держась за нее рукой, и смотрел на мать ясным изумленным взглядом. – Не возьму в толк! Дядя взял да и умер так внезапно! Вообще-то все этого в некотором роде ожидали. Так мне кажется. То есть я имею в виду высокое давление. Как думаете, от чего он умер? Может, апоплексия? Я предполагал, что рано или поздно его хватит апоплексический удар. Что скажешь, Стелла? Будет ли проводиться следствие? Не вижу для этого причин. Все знают, что у него слабое сердце, а потому совершенно очевидно: дядя умер от…

– Ты прав, дорогой, только не будем сейчас об этом говорить! – решительно оборвала сына миссис Мэтьюс. – Ты расстроен и не следишь за языком. Постарайся понять, что значит для меня эта смерть. Иногда кажется, бедный Грегори любил меня больше своих сестер. Я всегда стараюсь видеть в людях только хорошее, а Грегори относился ко мне с такой теплотой, что воспоминания о нем наполняют сердце счастьем.

– Черт возьми! – воскликнул Гай.

Миссис Мэтьюс на мгновение недовольно сжала губы, но сдержалась и ответила сыну ровным ласковым тоном:

– Гай, милый, иди и переоденься в темный костюм. Надеюсь, ты понимаешь, что об оранжевом пуловере не может быть и речи. К тебе это тоже относится, Стелла.

– Вообще-то я и не собирался надевать оранжевый пуловер, – с надменным видом заявил Гай. – Но я полностью согласен с Найджелом по поводу траура, который является пережитком варварства, и как он справедливо отмечает…

– Милый, я знаю, ты не хочешь меня обидеть, – печально вздохнула миссис Мэтьюс. – Но когда ты говоришь о святых вещах в подобном тоне…

– Ты должна понять, что я по убеждению агностик, и все разглагольствования относительно святого таинства смерти – для меня пустой звук.

– Ох, замолчи! – вмешалась в разговор Стелла, подталкивая брата к двери. – Твои религиозные убеждения никому не интересны.

– Это не только мои убеждения, – не унимался Гай. – Так сейчас думают все здравомыслящие люди.

– В самом деле? – скептически усмехнулась Стелла, направляясь в свою комнату.

Догадка Мэри по поводу того, что доктор Филдинг уехал на вызов еще до завтрака, подтвердилась. Бичер позвонил доктору домой, но тот еще не вернулся, и появился в «Тополях», когда Стелла и Гай уже успели принять ванну и переодеться. К тому времени мисс Мэтьюс перестала рыдать и умудрилась не только переодеться, но и позвонить старшей сестре Гертруде Лэптон, а также выкроила время для многочисленных распоряжений миссис Бичер по поводу рыбы и яиц, приготовленных к завтраку. По мнению тетушки Харриет, никто из домочадцев о еде и не помышлял. Однако Стелла и Гай безжалостно отменили ее указания, так как страшно проголодались. В разгар перепалки по этому поводу в «Тополя» приехал доктор Филдинг.

Это был высокий мужчина лет тридцати пяти, с широко поставленными серыми глазами и насмешливым ртом. Войдя в прихожую, он обменялся взглядом со Стеллой, которая тут же направилась к нему, чтобы поздороваться.

– Ах, Дерик! Наконец-то вы приехали. Слава богу! – говорила она, пожимая доктору руку.

– Стелла, не забывай, наверху лежит труп твоего дяди! – с рассеянным видом упрекнула мисс Мэтьюс. – Нет, я не против, и уверена, что наш дорогой доктор Филдинг… Только Грегори сказал… Хотя теперь, когда он отошел в мир иной, вряд ли это имеет значение, потому что у него уже иные мысли. По крайней мере, так говорят, хотя мне непонятно почему. Господи, совсем запуталась! И не думала, что будет так тяжело и неприятно. Я-то меньше всех желала смерти Грегори. Это все утка, доктор. Я умоляла Грегори не есть ее, но он не послушался и поступил по-своему, и вот теперь лежит мертвый. А две чудесные котлетки из мяса ягненка пропали зря. Съедены прислугой в кухне! Подумать только, нежнейшая английская ягнятина!

Доктор Филдинг, ответив на рукопожатие Стеллы, прервал скорбный монолог тетушки Харриет и попросил разрешения подняться в спальню Грегори Мэтьюса.

– Да-да, разумеется! – Мисс Мэтьюс взволнованно огляделась по сторонам. – Я сама провожу вас наверх, вот только еще раз заходить в комнату Грегори не хочу. Гай, ты теперь единственный мужчина в доме!

– Нет нужды меня провожать, я не заблужусь, – возразил доктор Филдинг.

Бичер, деликатно кашлянув, сделал шаг по направлению к лестнице, ведущей наверх:

– Если позволите, сэр, я провожу вас в комнату хозяина.

Доктор бросил на него быстрый взгляд:

– Полагаю, это вы обнаружили труп мистера Мэтьюса? Тогда вам непременно надо пройти со мной.

На верхней площадке Филдинг столкнулся с миссис Мэтьюс, одетой в элегантное черное платье. Она поприветствовала доктора подчеркнуто слабым бесцветным голосом. Миссис Мэтьюс не принадлежала к числу пациентов Филдинга, так как не питала доверия к врачам общей практики, но как мужчину находила его весьма привлекательным. И теперь, когда серьезное препятствие в виде Грегори Мэтьюса неожиданным образом устранилось, даже не возражала принять его в качестве зятя. В улыбке, которой она одарила доктора, сквозило сочувственное понимание неприятной миссии, возложенной на его плечи.

– Полагаю, Стелла вам уже рассказала. Мы еще не осознали всего ужаса случившегося. Возможно, и к лучшему. Однако проснувшись сегодня утром, у меня возникло некое предчувствие. Это трудно объяснить. Только думаю, натуры тонкие и ранимые, к которым, боюсь, отношусь и я, проявляют, в отличие от других людей, особую чувствительность к… Как бы точнее выразиться? Да, к сгущающейся вокруг атмосфере.

– Вне всякого сомнения, – вежливо поддакнул доктор, давно изучивший повадки этой дамы.

– Разумеется, причиной смерти стал сердечный приступ, вызванный сильным несварением, – констатировала миссис Мэтьюс. – Мой деверь иногда проявлял неимоверное упрямство. Думаю, вам это известно.

– Да, – согласился доктор, пытаясь протиснуться мимо миссис Мэтьюс к комнате покойного. – Действительно, он бывал не в меру упрям.

Миссис Мэтьюс освободила путь и стала спускаться по лестнице вниз, а Бичер тем временем отпер дверь спальни Грегори Мэтьюса и впустил туда Филдинга.

Доктор Филдинг молча наклонился над распростертым на кровати телом и, нахмурив брови, внимательно его рассматривал. Бичер стоял рядом и следил за каждым его движением, а потом вдруг спросил:

– Полагаю, сэр, он умер естественной смертью?

Доктор Филдинг бросил на него быстрый взгляд:

– А у вас имеются причины думать иначе?

– О нет, сэр! Только выглядит он ужасно. А эти открытые глаза… вот и приходит в голову разное.

– А других оснований нет? Тогда послушайте доброго совета и не вздумайте распространять подобные слухи, если не хотите нажить неприятностей. – Внимание доктора Филдинга вновь переключилось на кровать с трупом. Закончив осмотр, он выпрямился.

Бичер предупредительно открыл перед ним дверь и обиженным тоном сообщил, что когда в восемь утра зашел в спальню, тело уже успело остыть. Доктор лишь кивнул в ответ и, выйдя из спальни, направился к лестнице.

Внизу в холле компанию родственников пополнила прибывшая вместе с мужем миссис Лэптон. Супруги приехали на автомобиле с другого конца Гринли-Хит, где находился их дом. Присутствие Генри Лэптона, маленького человечка с рыжеватыми усами и голубыми глазами, в которых застыло растерянно-удрученное выражение, особого впечатления не произвело, а вот его жена Гертруда, в силу особенностей своего характера, воспринималась как гостья опасная и нежеланная. Это была дама лет пятидесяти пяти, мощного телосложения. Держалась она исключительно прямо, главным образом за счет обилия в своем туалете китового уса, что присутствовал даже в кружевном воротнике, неизменно подпиравшем ее шею. Миссис Лэптон всегда носила широкополые шляпы с очень высокой тульей и пользовалась пудрой розовато-лилового оттенка. Из членов семьи она была ближе всех к Грегори Мэтьюсу по возрасту и больше остальных походила на него характером. Брат и сестра в общении с представителями рода человеческого напоминали действие паровых катков. С той разницей, что Грегори Мэтьюс имел склонность к частым вспышкам необузданного гнева, вселявшего благоговейный ужас в окружающих, тогда как Гертруда ни разу в жизни не утратила непоколебимого спокойствия. По крайней мере, в присутствии свидетелей.

Вот и сейчас миссис Лэптон сохраняла невозмутимость, несмотря на сильные переживания, во власти которых находилась. Она стояла, опершись рукой на складной столик, что находился в холле, и в сильных решительных выражениях высказывала свое мнение относительно происходящего. Задержавшийся на верхней площадке доктор Филдинг слышал, как Гертруда безжалостно пресекла поток неуемного красноречия младшей сестры Харриет, приказав бедняжке держать себя в руках. А потом буквально уничтожила на месте миссис Мэтьюс, которая необдуманно повторила историю о дурном предчувствии.

– Терпеть не могу глупую болтовню подобного толка и должна заметить, что она абсолютно неуместна в устах человека, который вообще не является родственником моему бедному брату. Хочется верить, Зои, что ты откажешься от попыток сделать из себя центральную фигуру в этой трагедии. Хотя, зная тебя столько лет, не могу не отметить присущий тебе талант привлекать всеобщее внимание к своей драгоценной персоне.

Прямолинейность этих слов и, кстати сказать, их справедливость нисколько не смутили миссис Мэтьюс. Доктор Филдинг, спускаясь по лестнице, не мог не отдать должное самообладанию этой дамы. Без малейшего ущерба для своей добродетели она изрекла:

– Ах, дорогая Гертруда, боюсь, сильные духом женщины вроде тебя не способны понять тонкие чувствительные натуры.

– Я прекрасно тебя понимаю и смею утверждать, что так было всегда, – парировала миссис Лэптон не допускающим возражений тоном. Заметив доктора, она тут же переключила внимание и повернулась к нему, намереваясь оказать достойную встречу. – Полагаю, вы – доктор Филдинг. Брат о вас упоминал.

По выражению лица и голосу можно было сразу сообразить, что полученные сведения носили весьма нелестный характер.

– Некоторое время мистер Мэтьюс числился моим пациентом, так что вполне вероятно, вы обо мне слышали, – холодно согласился доктор Филдинг.

Миссис Лэптон смерила его оценивающим взглядом.

– И что же, по вашему мнению, стало причиной смерти моего несчастного брата?

– По моему мнению, – с долей сарказма в голосе сообщил Филдинг, – ваш брат скончался в результате синкопе.

– Это еще что такое? – изумилась Стелла. Услышав голос доктора, она сразу вышла из столовой.

– Буду очень признательна, если вы изволите выразить свою мысль более конкретно, – не обращая внимания на племянницу, потребовала миссис Лэптон.

– Разумеется, – кивнул Филдинг. – Ваш брат, о чем вам безусловно известно, страдал высоким давлением в сочетании с недостаточностью сердечного клапана…

– Я осведомлена, что вы лечили брата от болезни сердца, – перебила миссис Лэптон. – Однако хочу заметить, что если у него и в самом деле было слабое сердце, никто из членов нашей семьи подобным недугом не страдал. Я никогда не верила в болезнь Грегори, так как наш род отличается отменным здоровьем, и ни о каких проблемах с сердцем в семье не может быть и речи.

– Возможно, вы правы, – согласился Филдинг. – Но факт остается фактом. У вашего брата было, как вы сами сказали, слабое сердце. Я неоднократно предупреждал его и предостерегал от перевозбуждения и неразумного режима питания, но так как он упорно пренебрегал моими советами, не сомневаюсь, что причиной смерти является синкопе, вероятнее всего, в результате приступа острого расстройства пищеварения.

– Утка! – воскликнула мисс Мэтьюс. – Я так и знала!

– Верно, дорогая, – с готовностью утешила миссис Мэтьюс. – Я еще тогда подумала, как необдуманно с твоей стороны заказывать на ужин утку. Но я давно взяла за правило не вмешиваться в твои дела. Ах, если бы знать, к чему приведет такая неосмотрительность!

– Что ваш брат ел на ужин вчера вечером? – поинтересовался доктор.

– Жареную утку, – с горестным видом сообщила мисс Мэтьюс. – Утка всегда ему не шла, а в кухне ждали две чудесные котлетки из мяса ягненка, к которым Грегори даже не притронулся. Как только подумаю о них, сердце разрывается.

– Боюсь, вчерашний ужин явно не подходил человеку, имеющему проблемы с пищеварением, – снова вмешалась миссис Мэтьюс, желая привлечь внимание доктора. – Кроме того, была еще закуска из омара…