Текст книги "Осторожно, яд!"

– Ответа я жду от вас, мистер Мэтьюс, и надеюсь на ваше благоразумие.

– Глубокоуважаемый суперинтендант, ни в коем случае не следует запугивать меня путем завуалированных угроз. – В голосе Рэндола слышался мягкий упрек. – Поверьте, в них нет необходимости. Если вам до сих пор неизвестно, где находятся бумаги Хайда, что маловероятно, я поделюсь информацией. Они лежат в банковской ячейке в банке-депозитарии. Ну, что, вы разочарованы? А я заплатил за эти сведения десять фунтов.

– А почему вы сразу не известили меня, мистер Мэтьюс?

– А с какой стати? – вкрадчиво поинтересовался Рэндол. – Судите сами, если я додумался, где искать бумаги Хайда, то вам, мастерам сыскного дела, это должно было прийти в голову гораздо раньше.

– Нам, профессионалам, запрещается прибегать к помощи подкупа! – Ханнасайд не мог скрыть досады.

– Смею заметить, этот досадный факт в значительной степени осложняет вашу работу, – сочувственно кивнул Рэндол.

– А с чего вдруг вы проявили такой живой интерес к Хайду? – с подозрением в голосе спросил Ханнасайд. – Во время нашей последней встречи вы из кожи вон лезли, стараясь убедить меня, что этот человек вам безразличен.

– Ах, суперинтендант, вы заразили меня своим энтузиазмом. – Рэндол отвесил Ханнасайду учтивый поклон.

– Неужели? – Лицо Ханнасайда приобрело угрюмое выражение. – Значит, позаимствованный у меня энтузиазм толкнул вас на поиски места, где хранятся бумаги Хайда?

– По правде сказать, меня волновали не бумаги. Однако как душеприказчик покойного дяди я обязан распорядиться его имуществом, а мистеру Хайду, думаю, нужно разделаться со всем остальным. Вам так не кажется?

– Вам прекрасно известно, мистер Мэтьюс, что именно так я и подумал. Но в таком случае не понимаю, почему вы отказались сотрудничать, когда я приходил к вам в прошлый раз.

Рэндол с вежливым изумлением рассматривал собеседника.

– Уважаемый суперинтендант, если мне не изменяет память, в прошлый визит вы спросили, что мне известно о мистере Джоне Хайде. Я ничего не знал об этом человеке, о чем и сообщил вам. Не припомню, чтобы вы предлагали сотрудничество.

– Вы понимали, что для меня Хайд представляет важность. Так почему отправились к Брауну, не предупредив меня?

– По той же причине я вчера посетил парикмахера и постригся, не поставив в известность вас, – лениво растягивая слова, произнес Рэндол. – И потом… разве была такая необходимость? Уверен, приставленный ко мне на Гэдсби-роу страж порядка доложил о моем визите.

– Да, но он при всем желании не мог сообщить, что вам удалось выяснить, и вы сами не потрудились со мной связаться. Как прикажете расценивать ваши действия?

– Как пожелаете, – пожал плечами Рэндол. – Хочу только напомнить, что не состою на службе в Скотленд-Ярде и не обязан оказывать содействие полиции в сборе информации. И если вы вообразили, что я имею обыкновение безвозмездно помогать полицейским или кому-то еще, у вас сложилось ложное представление о моей личности.

– Послушайте, мистер Мэтьюс, – начал терять терпение Ханнасайд. – Хочу предупредить: выбранный вами стиль поведения не доведет до добра. У меня возникло подозрение, что по каким-то одному вам известным причинам вы не хотите, чтобы полиция вышла на след убийцы Грегори Мэтьюса.

Выразительные брови Рэндола поползли в изумлении вверх.

– Не следует давать волю чувствам, суперинтендант, и судить пристрастно. Вы обвиняете меня в сокрытии важных улик? Однако позвольте заметить, что, как только вы спросили, известно ли мне, где находятся бумаги Хайда, я с готовностью поделился полученными сведениями.

– Только готовность была запоздалой и не принесла никакой пользы! – с горечью воскликнул Ханнасайд.

– Теперь вы говорите загадками, – вздохнул Рэндол. – Если хотите, чтобы я понял смысл ваших слов, выражайтесь яснее.

– Сегодня рано утром все документы Хайда были изъяты из сейфа. Вас это не удивляет?

Рэндол едва заметно нахмурился.

– Нисколько, – ответил он после недолгого размышления. – Вероятно, Хайду стало известно об интересе полиции к его персоне.

Ханнасайд извлек из кармана сложенную газету и вручил Рэндолу.

– Взгляните на некрологи, мистер Мэтьюс!

Рэндол мельком глянул на указанную колонку.

– Ай-ай-ай! Как печально! А это правда?

– Есть веские основания считать, что некролог ложный. Но он послужил сигналом некоему джентльмену, назвавшемуся братом Джона Хайда, который посетил банк-депозитарий и забрал из сейфа все документы.

– Неудивительно, что у вас дурное настроение, – посочувствовал Рэндол. – А разве нельзя установить личность этого человека? Хотите сказать, что банковские служащие вот так просто взяли и взломали сейф или открыли, воспользовавшись отмычкой? Все это выглядит весьма странно.

– Отмычка не потребовалась, – буркнул Ханнасайд. – У так называемого братца имелся принадлежавший Хайду ключ.

Рэндол отложил газету в сторону.

– Неужели? В таком случае могу поделиться полезной информацией. Браун сказал, что Хайд всегда носил ключ от сейфа на цепочке от часов.

В комнате повисла тяжелая пауза. Ханнасайд смотрел на Рэндола из-под насупленных бровей.

– Это правда? – нарушил он молчание.

– Да, – кивнул Рэндол, достал из портсигара сигарету и стал рыться в карманах в поисках зажигалки. Не обнаружив ее на привычном месте, он огляделся по сторонам и увидел искомый предмет на письменном столе. – И если подумать – хотя, признаюсь, я не намерен ломать над этим голову, – напрашиваются два вывода: либо Джон Хайд действительно мертв, либо человек, назвавшийся его братом, и есть сам Джон Хайд. – Он закурил сигарету и положил зажигалку в карман. – Разумеется, не исключены и другие версии.

– Например? – поинтересовался Ханнасайд.

– Например, кто-то неизвестный мог похитить у Хайда ключ и даже убить владельца, – размышлял Рэндол, выдыхая из носа колечки дыма. – Я бы на вашем месте поинтересовался неопознанными трупами. А если эта версия не подтвердится, можно выяснить, кто послал некролог в газету.

– Обязательно этим займусь, – пообещал Ханнасайд. – А вы посещаете клуб «Кэвелри», мистер Мэтьюс? – неожиданно спросил он.

– Часто, – спокойно признался Рэндол. – А в чем дело?

– Позвольте поинтересоваться, когда вы там были в последний раз?

– Обедал пару дней назад, – не задумываясь, сообщил Рэндол. – У вас имеются возражения?

– Нет, что вы, мистер Мэтьюс. Скажите, вы имеете обыкновение использовать для писем фирменную писчую бумагу клуба?

– Разумеется, нет! – высокомерно фыркнул Рэндол. – Я не являюсь членом клуба. Чем еще могу быть полезен?

– У меня к вам множество вопросов, мистер Мэтьюс, но на сегодня хватит. Не стану вас дольше задерживать. – Ханнасайд взял со стола газету и положил в карман.

– Создается впечатление, – тонко улыбнулся Рэндол, – что вы по загадочным причинам связываете с моей особой исчезновение Хайда или его бумаг. А возможно, и того и другого. Хотите обыскать мою квартиру?

Слова Рэндола застигли суперинтенданта врасплох.

– Нет, мистер Мэтьюс, не имею права. У меня нет ордера на обыск, а если бы и был, вряд ли я найду у вас что-либо интересное для дела. Желаю вам приятного дня.

Рэндол открыл перед гостем дверь и проводил в прихожую.

– До свидания, уважаемый суперинтендант. – Рука Рэндола легла на дверную ручку. – Или, может, прощайте? Будете в наших краях, заходите. Всегда рад вас видеть.

– Всего хорошего, мистер Мэтьюс, вы очень любезны.

Ханнасайд столкнулся на лестничной клетке со Стеллой Мэтьюс.

– Кого я вижу! Любимая кузина Стелла! – изумился Рэндол. – Глазам не верю, неужели решила осчастливить меня визитом, а может, просто перепутала дом?

Стелла пробормотала слова приветствия, адресованные суперинтенданту, и дождалась, когда тот спустится вниз.

– Нет, я пришла по делу, – сообщила она. – Сначала зашла в контору мистера Каррингтона, но его не оказалось на месте. Вот я и решила заглянуть к тебе и поговорить. – Стелла зашла в прихожую цвета голубиного крыла и окинула ее критическим взглядом. – Что за причудливое помещение! – удивилась она. – Напоминает изыски Гая.

– Боже мой! – упавшим голосом воскликнул Рэндол. – Бедное невежественное дитя! Неужели не замечаешь разницы?

– Не выношу эпатажа в комнатах, – призналась Стелла. – Вот как здесь.

– Хочешь знать мое мнение о шляпке, что украшает сегодня твою головку? – ласково поинтересовался Рэндол.

– Сама знаю, что выбор не из лучших, – честно признала Стелла. – А потому не трудись упражняться в остроумии. Где мы можем поговорить?

– Вот здесь. – Рэндол провел гостью в библиотеку. – Ну же, не стесняйся, скажи, что думаешь об этой комнате. Твое мнение значения не имеет, но зачем держать в себе?

– Нормальная комната, – пожала плечами Стелла. – Слишком помпезная, на мой взгляд, но это уж тебе решать. – Она подошла к камину и стала рассматривать бронзовую статуэтку на полке. – Послушай, ты, наверное, удивлен моим приходом, – сказала она, запинаясь.

– Ничуточки! – возразил Рэндол и потянул за шнур звонка. – Ты пришла, потому что чего-то от меня хочешь. Я не тешу себя иллюзиями, моя прелесть.

– Нет, не за этим. То есть не совсем. Лучше я все объясню.

– Прибереги объяснения на потом. А сейчас сними эту ужасную шляпку и припудри носик.

– И не подумаю ее снимать. Я забежала на минутку.

– Не важно, на минутку или на часок. В любом случае я не желаю созерцать подобное уродство. Я не приглашал тебя в гости, и если не хочешь привести себя в пристойный вид, можешь уходить, – ледяным тоном заметил Рэндол.

Стелла вспыхнула, но ставшую причиной конфликта шляпку сняла и отшвырнула в сторону.

– Ладно, ты ведь не упустишь случая обидеть.

– Моя прелесть, всего лишь стараюсь соответствовать твоим представлениям обо мне. – В этот момент в комнату зашел Бенсон. – Принеси хереса, Бенсон. Или ты предпочитаешь коктейль, Стелла?

– Благодарю, ничего не надо.

– Херес, Бенсон, и прибор для мисс Мэтьюс.

– Я не собираюсь обедать! – заторопилась Стелла.

– Прибор для мисс Мэтьюс, – повторил Рэндол и, взяв портсигар, предложил сигарету кузине. – Так и будешь противиться любому моему предложению? Или опасаешься отравы?

– Замолчи! – рассердилась Стелла. – Хватит об этом! Ох, лучше бы я не приходила!

– Зачем же пришла?

Стелла вдруг заметно погрустнела.

– Не знаю, – нерешительно пролепетала она. – Хотела поговорить с тобой или с мистером Каррингтоном. О деньгах, что оставил мне дядя.

– К которым ты не прикоснешься, даже если будешь умирать с голода, – дополнил Рэндол. – А мне что предлагаешь с ними сделать. Открыть приют для бездомных кошек?

– Да, я сказала, что не дотронусь до этих денег, но потом передумала.

– Ну, до двадцати пяти лет у тебя уйма времени, чтобы еще несколько раз поменять решение, – успокоил Рэндол.

– В том-то и дело. – Стелла замолчала, так как в этот момент вернулся Бенсон и принес херес. Поставив поднос на стол, он удалился, а Стелла, сжав в руках сумочку, стала объяснять: – Я хочу знать… Если подпишу обязательство не выходить замуж за Дерика Филдинга, можно получить деньги прямо сейчас?

Рука Рэндола с графином хереса застыла в воздухе.

– Уж не хочешь ли сказать, что рассорилась с дружком?

– Нет, мы не ссорились. Просто передумала выходить за него замуж, вот и все, – отрывисто бросила Стелла.

Рэндол разлил херес по рюмкам.

– Полагаю, о причине разрыва лучше не спрашивать? Нельзя получить все сразу, моя радость. Что толкнуло тебя к принятию судьбоносного решения?

– Причины разные. Во-первых, я обнаружила, что не люблю его.

– А во-вторых, оказалось, что он тебя не любит. Знаешь, моя прелесть, радостно наблюдать у тебя проблески интеллекта.

– Ты абсолютно прав. – Стелла старалась говорить уверенно. – Он думал, я унаследую кучу денег, а когда выяснилось, что это не так, сразу охладел. Можешь посмеяться, я не возражаю. Сама нахожу ситуацию забавной. Как бы там ни было, рыдать о разбитом сердце не собираюсь.

– Да и с какой стати? – Рэндол взял со стола рюмку. – Ждешь от меня сочувствия?

– Нет. Я пришла не для того, чтобы обсуждать Дерика. Просто хотела сообщить о разрыве помолвки и спросить, могу ли получить дядины деньги.

– Когда тебе исполнится двадцать пять лет, несомненно, получишь.

– Дело в том, что они нужны мне немедленно, – призналась Стелла.

– Почему вдруг возникла такая необходимость?

– Потому что я оказалась в крайне затруднительном положении и хочу снять квартиру вместе с бывшей одноклассницей и найти работу. Только сначала надо научиться стенографии или еще какому-нибудь ремеслу. Если не сумею на себя заработать, не знаю, на что жить дальше. Мама говорит, что не может увеличить сумму, предназначенную на карманные расходы, да и вообще не хочет слышать о моих планах. Ну, в любом случае своих денег у меня нет, кроме тех, что оставил дядя. Да, я знаю, в завещании сказано, что получу их по достижении двадцати пяти лет. Но я подумала, что могу подписать документ, в котором обещаю не выходить замуж за Дерика Филдинга, и вы с мистером Каррингтоном меня поддержите. Ведь если оба опекуна дают согласие, можно найти какой-нибудь обходной путь.

– Во всяком случае, мне он неизвестен. Согласия на подобную авантюру я, разумеется, не дам. Об этом не может быть и речи.

– Но почему? – растерялась Стелла. – Если я подпишу нужную бумагу, то какая тогда разница? Я не собираюсь растранжирить капитал, только хочу получать с него проценты.

– Ничего ты, моя прелесть, не получишь.

Стелла поставила рюмку и встала из-за стола.

– Премного благодарна! Глупая идея обратиться к тебе за помощью. Надо было сразу сообразить, что ты не упустишь случая вставить мне палки в колеса. Только получив в наследство целое состояние, мог бы отдать мне несчастные две тысячи!

– Милая кузина, до официального утверждения завещания я не являюсь владельцем наследства. Но как только его утвердят, я отдам все деньги первой попавшейся на глаза благотворительной организации.

Слова Рэндола поразили Стеллу, и она на время утратила дар речи и только во все глаза смотрела на кузена.

– Чушь! Не верю! – воскликнула она наконец.

– Я на это и не рассчитывал, моя радость, – рассмеялся Рэндол.

– Но зачем? – недоумевала Стелла. – Какой в этом смысл?

– Ну, у меня достаточно средств на мои, так сказать, скромные нужды, – пожал плечами Рэндол.

– Либо ты окончательно спятил, либо снова плетешь какие-то интриги, – уверенно заявила она. – Где это слыхано, чтобы отдать на благотворительные цели все состояние?

– Вот и я вижу в этом поступке ласкающую душу оригинальность, – согласился Рэндол. – Налить еще хереса?

– Нет, спасибо, – покачала головой Стелла. – Даже ты не способен на подобное безумство ради красивого жеста. Или хочешь заткнуть рты тем, кто подозревает тебя в убийстве дяди по причине финансовых трудностей?

– А разве среди посторонних людей ходят и такие слухи? – удивился Рэндол. – Я-то думал, эта версия не выходит за рамки узкого круга любящей семьи. Кроме того, я не испытываю финансовых затруднений.

– Подозреваю, тебе известно о дядиной смерти больше, чем нам. – Стелла устремила на кузена внимательный взгляд.

– Если сим двусмысленным замечанием ты намекаешь на мою причастность к убийству дяди, то позволь напомнить, моя прелесть, что мы виделись с ним в последний раз в воскресенье 12 мая.

– Знаю. И ничего такого я не имела в виду. И вообще не представляю, каким образом ты мог совершить подобное преступление. А что думает суперинтендант?

– Он, как и ты, мое сокровище, не представляет, каким боком я мог стать убийцей. Боюсь, его это сильно огорчает.

– Рэндол, а найдут ли вообще дядиного убийцу?

– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – ответил вопросом на вопрос Рэндол.

– Потому что тебе определенно что-то известно. И не отпирайся. Дядю ты убить никак не мог, но уверена, ты скрываешь какие-то важные факты или улики. В общем, то, что не должно попасть в чужие руки. Я помню, как ты выходил из дядиной комнаты в тот день. Наверняка что-то искал.

– Искал, – с невозмутимым видом признался Рэндол. – Но не нашел.

– И что же это?

– Не знаю.

– Не знаешь? – не поверила Стелла.

– Пока не знаю. Я искал предмет, в котором мог содержаться яд. Должен признаться, надежда его найти была ничтожной.

– Я тебе не верю, – заявила Стелла.

– Ты не оригинальна, – равнодушно заметил Рэндол. – Может, для разнообразия поговорим на другую тему? Бесконечные дискуссии и пустые домыслы по поводу дядюшкиной смерти начинают утомлять.

– Мистер Рамболд считает, что дело рассыплется за отсутствием улик.

– Возможно, он прав. Мистер Рамболд по-прежнему утешает убитых горем тетушек в самые тягостные моменты?

– Он каким-то образом умудряется их утихомирить, – улыбнулась Стелла. – И не надо над ним насмехаться, Рэндол. Ведь мистер Рамболд всегда вел себя по отношению к нашей семье в высшей степени порядочно.

– Я отношусь к нему с глубоким уважением, – заверил Рэндол.

– Раз ты так говоришь, значит, на самом деле все наоборот.

– Разумеется, ты думаешь, я не способен испытывать к людям подобные чувства, – устало кивнул Рэндол.

– Когда ты говоришь о человеке что-то хорошее, всегда получается наоборот.

– Ну, это распространяется только на любимых родственников или других лиц с ущербным интеллектом, – возразил Рэндол. – А острый ум я всегда ценю очень высоко.

– Вот спасибо! – обиделась Стелла. – Значит, и меня ты причисляешь к разряду кретинов?

– Ну, не совсем так, – утешил Рэндол. – Несколько раз я замечал, как ты сначала думаешь, а уж потом высказываешь свою мысль. Иногда даже демонстрируешь определенный уровень сообразительности. Должен признаться, в подростковом возрасте я вообще считал тебя безнадежной, но с тех пор, мое сокровище, ситуация заметно улучшилась.

– Рада слышать, – усмехнулась Стелла. – Разумеется, ты проявлял огромный интерес к моему развитию. Жаль, я раньше этого не знала. Вероятно, частые визиты в «Тополя» весь прошлый год также объясняются желанием встретиться со мной.

– Надеюсь, ты не заподозрила меня в желании как можно чаще видеться с твоей милой матушкой?

Стелла, растерянно моргая, смотрела на кузена:

– Ты приезжал к дяде!

– О господи! – вздохнул Рэндол, беря ее под руку и провожая к двери. – Сегодня, мое счастье, твой интеллект явно не в лучшей форме. Идем обедать.

Глава одиннадцатая

По дороге в Гринли-Хит Стелла размышляла над загадочными словами Рэндола, которые повергли девушку в изумление и одновременно вызвали подозрения. В конце концов она решила держаться с кузеном настороже и не откровенничать. Рэндол не стал настаивать на продолжении разговора и отвел Стеллу в столовую, где угостил лангустом и великолепным шабли. Со дня дядиной смерти Стелла питалась только в «Тополях» и после скудного рациона, утвержденного тетушкой Харриет, с удовольствием пообедала, забыв на время об обрушившихся на семью несчастьях. Подали кофе, и слова Рэндола снова всплыли в памяти. Лицо омрачило облачко грусти, и Стелла с тяжким вздохом посетовала, как страшно иметь убийцу среди членов семьи. Будто над домом сгустились черные тучи.

– Все друг друга подозревают, – жаловалась она. – Да, дядя был очень жесток в обращении с людьми, да только после его смерти лучше не стало. Взять, к примеру, хоть меня. Дядя постарался, чтобы брак с Дериком стал невозможным при его жизни, и это было ужасно. Но вот он умер, и я могла бы выйти замуж за Дерика, но все снова пошло наперекосяк.

– Давай обойдемся без тошнотворной жалости к собственной персоне, – миролюбиво предложил Рэндол. – За обедом ты показала себя приятной собеседницей и выбросила из головы бывшего ухажера. Твое сердце не разбито, так что не надо вынуждать меня произносить утешительные речи. В этом вопросе я нисколько тебе не сочувствую.

– Я ела твои хлеб-соль, а потому не могу высказать все, что хотелось бы, – с достоинством заявила Стелла.

– Не сдерживай идущие от души порывы, моя радость. Я съел достаточно хлеба-соли в «Тополях» – остальные яства были представлены в гораздо более скудном количестве, – однако сей факт не лишил меня способности высказывать свое мнение.

Стелла наблюдала, как кузен заваривает кофе.

– Если хочешь знать, я и не думала себя жалеть. И все-таки тяжело, когда человек, на которого полностью полагаешься, вдруг оказывается колоссом на глиняных ногах.

Рэндол убрал спиртовку из-под кофеварки и задумчиво взглянул на Стеллу.

– Неужели ты и правда верила, что эгоистичный влюбчивый доктор станет надежной опорой в минуту невзгоды? Ах, как же вы, девушки, доверчивы!

– Беда в том, что нам не к кому обратиться, – снова пожаловалась Стелла. – От дяди Генри толку мало, а Гай слишком молод. Да и вообще, он человек другого типа. Мистер Рамболд очень любезен, но он не член семьи, а Оуэн считает все происходящее неприличным и не желает, чтобы его впутывали.

– А Рэндол – затаившаяся в траве змея, готовая в любой момент ужалить, – в тон ей продолжил Рэндол, помешивая кофе.

– Так и есть. – Стелла в изумлении смотрела на кузена. – Но о тебе я как-то не подумала.

– И совершила очередную ошибку, моя радость. Как раз обо мне и следовало подумать в первую очередь. Ведь главой семьи теперь являюсь я.

– И что из этого следует?

– Очень многое, – улыбнулся Рэндол. – И как глава семьи предлагаю рассмотреть вопрос.

– Как мило с твоей стороны! Твое участие спасет нас всех. Если полиция надумает арестовать кого-нибудь из семьи, ты сыграешь роль доброй крестной из известной сказки и развеешь черные тучи над нашими головами.

– Если арестуют тетушку Гертруду, я этого делать не стану, а вот ты – другое дело. – Рэндол разлил кофе по чашкам и подал одну Стелле. – Для тебя я бы, возможно, и постарался.

– Признался бы в убийстве? – скептически усмехнулась Стелла.

– Как знать? Однако, моя прелесть, причин для тревоги нет. Выдавать себя за убийцу мне не придется и спасать членов семьи тоже. Дело останется нераскрытым.

– Я хочу, чтобы убийцу нашли! – воскликнула Стелла.

– Верю. А вот я не хочу.

Рэндол отказался развивать тему убийства, и Стелла около двух часов дня покинула квартиру кузена, ломая голову над его словами. Рассказывать родственникам о цели своей поездки в город она не стала. Мисс Мэтьюс, сгорая от любопытства, приступила к ней с расспросами, но Стелла, не моргнув глазом, солгала, будто обедала со школьной подругой. Харриет тут же заявила, что племянница могла бы воздержаться от развлечений в день похорон дяди.

Присутствие миссис Лэптон оживило ужин. Муж Гертруды задержался в городе, и она выразила желание приехать в «Тополя». Миссис Лэптон появилась без четверти восемь, одетая в черное платье из хрустящего шелка, и немедленно подвергла суровой критике все поданные к столу блюда. Справедливости ради следует отметить, что у нее имелись на то веские основания. Теперь, когда над головой мисс Мэтьюс больше не висел дамокловым мечом гнев брата, она развернула кампанию жесточайшей экономии.

– Позволь заметить, Харриет, – вещала миссис Лэптон, – если хочешь меня обмануть, обильно залив блюдо соусом, не обольщайся! Эта рыба не что иное, как треска!

– Стоит вспомнить, как разборчив был дорогой Грегори в еде, – с грустным вздохом отметила миссис Мэтьюс.

– Вместо того чтобы предаваться воспоминаниям о вкусах Грегори, ты, Зои, лучше бы взяла на себя часть обязанностей по дому, – перебила Гертруда. – Харриет за всю жизнь не организовала ни одной приличной трапезы!

Миссис Мэтьюс принялась жаловаться на слабое здоровье, не позволяющее взвалить на хрупкие плечи столь тяжкую ношу, а мисс Харриет Мэтьюс во всеуслышание заявила, что нет такой силы, которая заставит ее передать бразды правления в руки золовки. В этот момент подали следующее блюдо, ногу ягненка, которую миссис Лэптон тут же уличила в чужеземном происхождении. Сладкое разгромной критике не подвергалось, а вот сардины на тостах, поданные в качестве закуски, вызвали серьезные нарекания. Едва притронувшись к блюду, Гертруда отодвинула в сторону тарелку, объявив, что на покупке дешевых сортов сардин не сэкономишь. Увидев, что остальные члены семейства также отвергли предложенный деликатес, Харриет принялась рьяно его уплетать, приговаривая, что давно не ела таких изумительных сардин.

После ужина три пожилые леди организовали в гостиной подобие партизанской войны, Гай удалился в библиотеку, а Стелла отправилась в спальню, чтобы пораньше лечь спать. Девушку терзали сомнения, хватит ли вырученных от продажи машины денег на самостоятельную жизнь за пределами «Тополей».

На следующее утро за завтраком Гай, впервые после дядиной смерти, был бодр и весел и, к огромной радости сестры, заявил о своем намерении вновь приступить к работе в понедельник.

– Совершенно ясно, ничего примечательного больше ждать не стоит. Дело само собой сойдет на нет, – предрек он.

– Ума не приложу, чем занимается полиция, – размышляла вслух Стелла. – За домом больше не следят. Думаешь, они все бросили и оставили как есть?

– Ничего удивительного, – откликнулся Гай. – И я их не виню.

– Только мне кажется, дело на этом не закончится. Одно обстоятельство меня сильно тревожит и пугает. Рэндолу что-то известно.

– Что именно? – Гай оторвался от газеты.

– Он не сказал. Но… по-моему, за ним следит полиция, – выпалила Стелла.

– С чего ты взяла? Кто-нибудь сказал?

– Никто, но я точно знаю. – В коридоре послышались шаги тетушки, и Стелла сделала предостерегающий знак Гаю, который уже собрался задать очередной вопрос. – Потом-потом! Сюда идет тетя Харриет.

Мисс Мэтью с порога принялась жаловаться на злоумышленника, забывшего открыть окно в ванной комнате, которая насквозь пропиталась духами.

– Простите, это моя новая соль для ванной, – призналась Стелла.

– Желаю тебе найти состоятельного мужа, – с кислым видом вздохнула мисс Мэтьюс. – Могла бы найти более достойное применение карманным деньгам, а не проматывать их в заботах о внешности. Хотя все считают, что я не права. Я и не жду, что кто-нибудь прислушается к моим словам.

– Хотите грейпфрут? – предложила Стелла, подходя к приставному столику.

– Только чашечку чая и гренок. Сегодня мне с утра нездоровится, немного подташнивает. Хотя чему тут удивляться? Страшно представить, что мне пришлось пережить за последнее время. А тут еще Гай каждый день остается обедать дома! Нет, я не возражаю, но это прибавляет работы. И с какой стати ваша тетя Гертруда является на ужин с одной целью: наговорить гадостей о блюдах, которые я распорядилась подать к столу.

– Может быть, тебя тошнит из-за сардин? – предположил Гай.

Коварное замечание племянника так возмутило Харриет, что она некоторое время молча испепеляла его взглядом, а затем, желая наглядно продемонстрировать непричастность сардин к ее плохому самочувствию, подошла к столу и мужественно съела ломтик бекона.

Этот поступок был явно неразумным и повлек за собой печальные последствия. Спустя полчаса Стелла поднялась наверх, где застала мать – облаченная в сиреневый капот, она выходила из комнаты мисс Мэтьюс с пустым мерным стаканчиком для приема лекарств. На лице Зои застыло выражение благочестивой отрешенности.

– Привет! – воскликнула Стелла. – Тете Харриет стало хуже?

Миссис Мэтьюс, которая считала право на болезнь своей единоличной прерогативой, с тяжким вздохом сообщила:

– Не понимаю, что ты подразумеваешь под словом «хуже»? Обычное разлитие желчи, только и всего.

– Тетя Харриет жаловалась на тошноту за завтраком. Гай предположил, что ей не пошли сардины и случилось несварение. Ты дала ей лекарство?

– Да, изумительное лекарство, которое мне прописал доктор Мартин, – объяснила миссис Мэтьюс. – Не думаю, что в нем есть необходимость, но бедняжка Харриет всегда поднимает шум из-за пустякового недомогания. Интересно, что бы она делала, будь у нее столько серьезных болезней, как у меня? Я уложила ее в кровать, принесла бутыль с горячей водой. Только лучше бы она выбрала для своих причуд другое время. Напряжение последних дней окончательно расшатало мне нервы, и я чувствую себя отвратительно. Думаю, дорогая, тебе самой придется ехать за покупками. Я не в состоянии.

– Хорошо, – любезно согласилась Стелла. – Сходить переговорить с миссис Бичер?

– Да, дорогая. И скажи, чтобы приготовила на обед что-нибудь очень легкое! Например, камбалу, а потом суфле.

– Наверняка тетя Харриет собиралась обречь нас на холодную баранину, – хихикнула Стелла.

– Не сомневаюсь, дорогая. Только если ее тошнит, гораздо благоразумнее отказаться от мяса, – выразила озабоченность здоровьем родственницы миссис Мэтьюс.

– Ты права, – с серьезным видом согласилась Стелла. – Отнести стакан вниз?

– Нет, это мой личный мерный стакан, и я всегда мою его сама. Скажи миссис Бичер, что Харриет прилегла и просила не беспокоить. И попроси приготовить цыпленка на ужин. Одним словом, пусть подадут что-нибудь съедобное.

– Тетя Харриет упадет в обморок, когда узнает о наших проделках, – улыбнулась Стелла.

Стелла нашла миссис Бичер на кухне. Она встретила девушку снисходительной улыбкой, поахала, услышав о недомогании хозяйки, и сказала, что такое развитие событий было вполне предсказуемым.

– Вчерашний окорок невозможно есть, – сообщила она. – А что до рыбы, так мне было стыдно подавать ее к столу! Покойный хозяин, должно быть, в гробу перевернулся. Я так Бичеру и сказала. Значит, сегодня заказываете блюда вы, мисс? Хорошая практика, очень пригодится, когда вы обзаведетесь собственным домом.

Стелла сразу поняла, что с помощью этой реплики миссис Бичер хочет узнать, состоится ли свадьба с доктором Филдингом. Но девушка не поддалась на уловку и, любезно улыбнувшись, перевела разговор на блюда из домашней птицы.

Стелла съездила за покупками, вернулась незадолго до полудня и, поднявшись наверх, столкнулась с матерью, которая выходила из своей спальни.

– Ну, как себя чувствует больная? – поинтересовалась Стелла.

– Спит, – сообщила миссис Мэтьюс. – Только что к ней заглядывала, но она не проснулась, и я не стала беспокоить.

Мисс Мэтьюс не спустилась к обеду, и тогда Зои, которая с каждым часом, проведенным родственницей в постели, приобретала все большее сходство со святой великомученицей, слабым голосом попросила Стеллу подняться наверх.

– Спроси свою тетю, собирается ли она встать, или принести ей поднос с едой в комнату. Должна отметить большой эгоизм со стороны Харриет. Надумала болеть, когда прекрасно знает, что я еле ноги переставляю, а тут еще мне на плечи свалились все ее обязанности.

Стелла хорошо изучила ход мыслей матери, а потому не стала тратить попусту силы и доказывать, что вовсе не миссис Мэтьюс, а она исполняла все обязанности тетушки Харриет. Девушка подмигнула брату и отправилась наверх, проведать тетю.

На тихий стук в дверь ответа не последовало, и Стелла, выждав время, тихо повернула дверную ручку и зашла в спальню.