Текст книги "Осторожно, яд!"

– Это маловероятно, – согласился Рэндол.

– Вот забавно. – Мистер Браун почесал подбородок. – Но как только вы зашли в магазин, у меня возникло чувство, что мы уже где-то виделись.

Рука Рэндола, протянутая за лежавшей на прилавке тростью из ротанга, на мгновение задержалась в воздухе. Он повернулся лицом к собеседнику:

– Смотрите внимательно, – любезно предложил он. – А теперь скажите, видели ли вы меня прежде.

Под ясным пристальным взглядом гостя мистер Браун опустил глаза.

– Не знаю, что и сказать, – неуверенно пробормотал он. – Не уверен. Что-то в вашем лице показалось знакомым, вот и все. Только без обид!

– Ничего страшного, – успокоил Рэндол продавца, забирая с прилавка трость. – Уверяю вас, мистер Браун, вы никогда прежде меня не видели и вряд ли увидите снова.

Браун одарил его понимающей ухмылкой.

– Не беспокойтесь, я умею держать язык за зубами! – пообещал он.

Губы Рэндола скривились в улыбке, и она понравилась Брауну еще меньше, чем неприятное выражение лица, которое он наблюдал у гостя несколько минут назад.

– Я не стану беспокоиться, не сомневайтесь, – заверил Рэндол на прощание и покинул магазин, демонстрируя полную изящества уверенную походку.

Детектив Пил, следивший за Рэндолом с противоположной стороны улицы, решил пройтись за ним следом, соблюдая почтительную дистанцию.

Отчет, который он представил Ханнасайду в конце дня, очень заинтересовал суперинтенданта.

– Мистер Рэндол Мэтьюс, – задумчиво повторил он. – Да, вы поступили правильно, решив пойти следом. Сколько времени он провел в магазине?

– Около двадцати пяти минут. Идет себе как ни в чем не бывало, будто наплевать на весь мир.

– Да, похоже на мистера Мэтьюса, – заметил Ханнасайд. – Возможно, он не заметил, что за магазином ведется наблюдение. – Он постучал по столу карандашом. – За мистером Мэтьюсом нужно установить слежку. Вы, конечно, не слышали, о чем шел разговор в магазине?

– К сожалению, нет, суперинтендант. Нелегко толкаться у входа, когда вокруг столько людей, – посетовал Пил извиняющимся тоном.

– Понятно, – кивнул Ханнасайд. – Да это и не важно. Но меня интересуют дальнейшие действия мистера Рэндола Мэтьюса.

Однако дальнейшие действия Рэндола Мэтьюса не вызвали никаких нареканий. На следующий день он прибыл в Гринли-Хит на похороны дяди в нанятом по этому случаю лимузине. Он был одет в строгую элегантную визитку, а на голове красовался лихо сдвинутый набекрень глянцевый цилиндр, соперничающий блеском с напомаженными черными волосами.

Отпевание, на котором присутствовало совсем мало народа, проходило в приходской церкви. Помимо родственников покойного пришли только супруги Рамболд, доктор Филдинг и партнер Гая по бизнесу Найджел Брук. Найджел Брук, высокий молодой человек с золотистыми волосами, имел обыкновение демонстрировать миру свой профиль, так как однажды кто-то по неосмотрительности ввел юношу в заблуждение, сказав, что он похож на греческую статую. В данный момент Брук доверительным тоном объяснял доктору Филдингу, что пришел на похороны ради соблюдения приличий.

– С моей точки зрения, – разглагольствовал Найджел, – церемония похорон представляет собой пережиток варварства. Смею надеяться, вы испытываете те же чувства.

– Никогда не считал нужным задумываться над этим вопросом, – заметил Филдинг.

Его ответ не вдохновлял на продолжение разговора, однако мистер Брук не унимался:

– Лично я склоняюсь к мысли, что такое отношение к похоронам является характерной чертой эпохи. Так сказать, в полном соответствии с духом времени.

– Ничего удивительного, – без энтузиазма откликнулся Филдинг.

– И кажется, старина Гай придерживается на сей счет того же мнения, – ухватился за новую тему Брук.

– И здесь нечему удивляться.

Мистер Брук склонил голову набок:

– Это можно скорее приписать врожденному артистическому темпераменту, а не чувству глубокой скорби по поводу кончины дядюшки.

– Ну, в общем-то так.

– В конце концов, старик Мэтьюс был довольно-таки мерзким типом, ведь верно? – заявил Брук, мгновенно отбросив в сторону жеманные манеры.

Доктор промолчал, и после недолгой паузы Найджел разразился очередной тирадой:

– Здесь присутствует одна женщина, вся обстановка в доме которой должна быть выполнена из конского волоса и трубчатой стали.

– Что?

– А, я так и думал, вы находите это решение слишком дерзким. – Мистер Брук наградил собеседника улыбкой превосходства. – Никогда не нужно бояться контрастов. Я усвоил этот урок на заре своей карьеры, и поверьте, часто использовал самые невероятные анахронизмы и получал на удивление удачные результаты.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – недоумевал доктор Филдинг.

Мистер Брук устремил мечтательный взгляд в сторону миссис Лэптон, которая как раз собиралась сесть в машину.

– Эта женщина. Неужели вы не чувствуете? Трудно удержаться от соблазна использовать красный бархат. Да, несомненно, именно красный бархат.

Доктор смерил его неприязненным взглядом и отошел в сторону. Члены семейства Мэтьюс покидали кладбище и направлялись к своим машинам. Оуэн Крю изо всех сил старался с помощью выразительных гримас намекнуть жене, что не имеет желания сопровождать ее в родительский дом на чайную церемонию.

К несчастью, Агнесс не воспринимала посылы, передаваемые подобным образом, и вместо того чтобы выразить горячее желание немедленно вернуться в город, приняла приглашение миссис Лэптон. Да еще заявила, что Оуэн будет счастлив навестить родственников.

Угрюмый вид Оуэна в ответ на превратное толкование его желаний не мог остаться незамеченным, даже будь его супруга слепой.

– Ты ведь не против, дорогой? – защебетала Агнесс. – Сам же сказал, что хочешь сегодня отдохнуть и не работать, правда?

– Хочу поскорее снять эту одежду, – раздраженно заявил Оуэн с видом человека, которого силой приволокли на маскарад.

– Но тебе так идет этот костюм! – проникновенным голосом пропела жена.

– Не путай меня со своим женоподобным кузеном Рэндолом. В этом облачении я чувствую себя полным дураком! – возмутился Оуэн Крю.

Рэндол к тому времени успел вывести из себя и миссис Лэптон, и мисс Мэтьюс. Подойдя к тетушке Зои, он с чувством пожал ей руку и с тревогой в голосе выразил опасение, что печальное событие, коим являются похороны, может пагубно отразиться на ее слабых нервах. После чего направился к чете Рамболд, поджидающей машину.

– Приветствую вас. Впечатляющее зрелище, не правда ли?

– Что вы имеете в виду? – осведомился мистер Рамболд, который высоко ценил острый ум молодого человека, и приготовился выслушать очередную шутку.

– Вид дорогих родственников, которые изо всех сил стараются придать своим лицам выражение благопристойного горя, – пояснил Рэндол.

– Какие ужасные вещи вы говорите, мистер Мэтьюс! Не сомневаюсь, они действительно горюют, и это вполне естественно. Верно, Нед? – встала на защиту семейства Мэтьюс миссис Рамболд.

– Да, по-моему, несправедливо обвинять этих людей в черствости, – поддержал супругу Рамболд.

– Как давно вы знакомы с моей очаровательной родней? – поинтересовался Рэндол, удивленно подняв брови.

– Три года, – рассмеялся Рамболд.

– И до сих пор сохранили простодушную веру! Думаю, повергну вас в шок, если осмелюсь спросить, кто из дядюшкиных любящих родственников, по вашему компетентному мнению, является наиболее вероятным кандидатом в убийцы?

– Действительно, я потрясен, – строгим голосом ответил Рамболд. – Думаю, такой вопрос не следует задавать даже себе самому.

Миссис Рамболд, испугавшись, что Рэндол может обидеться, поспешила на выручку мужу:

– А я думаю, можно простить желание узнать правду. Особенно если учесть, что все члены семьи были на ножах между собой. Понимаю, о мертвых говорить плохо не положено, но мистер Мэтьюс был просто невыносим! Такой грубый и вздорный! Мог любого довести до белого каления!

– Дорогая, у тебя нет оснований делать подобные заявления.

– У меня – нет. Но я наблюдала, как он обращается с членами семьи, и должна сказать, что если человек может вести себя прилично с посторонними, то дома и подавно нужно сдерживать свой нрав. Хотя и с посторонними он был далеко не всегда любезен. Всем известно, как грубо он обошелся с приходским священником, не говоря уже о безобразном отношении к доктору Филдингу. А то, что он испытывал симпатию к тебе, не меняет дела. Ведь тебя любят все без исключения.

– Ерунда! – смутился мистер Рамболд. – Я его устраивал как партнер по шахматам. – В его глазах мелькнули насмешливые искорки. – А еще он верил, что всегда может у меня выиграть.

– Да, я всегда считал, что вы проявляете чудеса тактичности в общении с дядюшкой, – меланхолично заметил Рэндол. – Впрочем, как и я. Это спасло от многих неприятностей.

– Ох, мистер Мэтьюс! – воскликнул со смешком Рамболд. – Хоть раз в жизни взяли на себя труд проявить такт!

– Вероятно, здесь требуется объяснение: тактичное отношение племянника к дяде выражается в том, чтобы не просить денег.

– Да, как говорится, добродетель – сама себе награда, – сделала вывод миссис Рамболд. – Хорошо бы кто-нибудь оставил мне в наследство состояние за проявление так называемой тактичности.

– Здесь имеются свои недостатки, – скучающим голосом произнес Рэндол. – В головах полицейских зарождаются странные мысли, поначалу это забавляет, но вскоре начинает надоедать.

– Уверена, беспокоиться не о чем, – покраснела миссис Рамболд. – Никто и не думает, что вы имеете отношение к убийству дяди. Правда, Нед?

– Иными словами, – вежливо поправил Рэндол, – все страшно расстроены, что я при всем желании не мог его совершить.

Миссис Рамболд окончательно растерялась и не знала, что ответить на такое заявление. Супруг пришел ей на помощь:

– Судя по вашим же замечаниям, не следует обижаться на родственников за то, что они строят предположения относительно вашей непричастности к преступлению.

– Я и не обижаюсь! – с присущей ему любезностью подхватил Рэндол. – Расцениваю их отношение как награду. – В этот момент он обнаружил пылинку на рукаве и осторожно смахнул ее перчаткой, что держал в руке. – Кстати, к разговору о родственниках. Совсем вылетело из головы. Надо непременно поздравить нашу умницу тетушку Зои с блестящим выступлением, которым она осчастливила мир, прибегнув к помощи прессы. Нужно немедленно наведаться в «Тополя».

Рамболд не мог сдержать улыбку, но вслух с упреком сказал:

– А стоит ли?

– Никогда не упускаю случая оказать любезность, – признался Рэндол.

Миссис Рамболд, наблюдая, как Рэндол вальяжной походкой идет к машине, предупредила мужа, что в общении с этим человеком нужно соблюдать осторожность.

– Странный юноша, – заметил Рамболд, глядя Рэндолу вслед. – Не пойму, что он собой представляет на самом деле. То ли все время рисуется и хочет убедить окружающих в своих пороках, то ли действительно в нем живет неистовая злоба.

У родственников Рэндола сомнений по этому поводу не возникало. Его приезд в «Тополя» вызвал энтузиазм лишь у одного члена семейства, которым, как ни странно, оказалась Стелла. Увидев из окна библиотеки выходящего из машины кузена, она радостно воскликнула:

– Вот хорошо! Рэндол приехал!

Возглас дочери грубейшим образом прервал в самом интересном месте прочувствованную лекцию миссис Мэтьюс на тему смерти и хрупкости человеческой жизни. Зои делилась мыслями, которые посетили ее во время отпевания, и в ответ на выходку Стеллы лишь горестно вздохнула и посетовала, что собственная дочь проявляет так мало интереса к серьезным вещам. И это печально вдвойне. Мисс Мэтьюс, сморкаясь в мокрый носовой платок, заметила, что ничего иного не следовало и ожидать. И в любом случае пусть Зои объяснит, какое она имеет отношение к смерти несчастного Грегори. Гай с изумлением уставился на сестру.

– Что же тут хорошего?! – возмутился он. – Совсем спятила?

– И не думала, – огрызнулась Стелла. – Уж лучше терпеть язвительность Рэндола, чем задыхаться в атмосфере фальшивых эмоций! По крайней мере он ведет себя как нормальный человек и не притворяется. А ты с мамой и тетей Харриет похожи на персонажей из русской пьесы!

– Полагаю, Стелла, ты сильно переутомилась и перенервничала, – дрожащим от гнева голосом заметила миссис Мэтьюс. – Только это может служить тебе извинением. Ты несказанно меня огорчаешь.

Рэндол появился в библиотеке в начале тетушкиной речи и застыл на пороге, устремив на Зои полный тревоги взгляд.

– Нет-нет, глазам не верю! – произнес он ласково нараспев. – Вы, вероятно, на мгновение утратили способность самовыражения, но не сомневаюсь, дражайшая тетушка, скоро отыщутся нужные слова. Дайте срок! Ведь не было случая, чтобы вы потерпели фиаско и не подыскали правильных слов для любой ситуации.

Стелла, кусая губы, торопливо отвернулась к окну. И даже мисс Мэтьюс прекратила шмыгать носом и изобразила подобие кислой улыбки. Миссис Мэтьюс тут же принялась увещевать племянника, напоминая, что он находится в доме, где воцарилась скорбь.

– Милая тетушка! Разве вы не прочтете нам утешительную проповедь, наполненную возвышенными мыслями, которая поможет нам перенести тяготы этого печального дня?

– Неужели, Рэндол, для тебя нет ничего святого?! – трагическим голосом воскликнула миссис Мэтьюс.

– Разумеется, есть. Мой внешний вид. О, это святое! Своим вопросом вы меня шокировали. Ведь вы давно поняли, что совершенство, коим я, несомненно, являюсь, не могло быть достигнуто без торжественной молитвы.

Стелла раскрыла рот от изумления.

– Ох, Рэндол! – выдохнула она сдавленным голосом.

– Вот придурок! – возмутился Гай.

– Ты ко мне несправедлив, малютка-кузен. Милая тетушка Зои, ради бога, не гневайтесь! Я специально приехал, чтобы выразить восхищение по поводу вашего обращения к общественности. С ним может соперничать лишь заявление обворожительной синеглазой Розы Дэвентри. – Насмешливый взгляд Рэндола задержался на мисс Мэтьюс. – Тетушка Харриет, предупреждаю, сегодня я намерен остаться на чай. Знаю, что торта на всех не хватит, но полагаю, в такой день ни вы, ни тетушка Зои не способны вкушать пищу. Сейчас я поднимусь наверх вымыть руки, и у вас будет достаточно времени, чтобы подготовить сокрушительную ответную речь. – С этими словами Рэндол открыл дверь и, одарив ободряющей улыбкой обеих тетушек, покинул библиотеку.

После его ухода в комнате повисла тягостная атмосфера враждебности. Тетушки принялись в унисон клеймить манеры племянника, его моральный облик и полное отсутствие каких-либо чувств. Гай заявил, что ненавидит кривляния кузена, а Стелла, нахмурившись, вперила взгляд в закрытую дверь. Заметив это, Гай поинтересовался:

– Признавайся, что тебя гложет, сестричка? Я-то думал, ты обрадовалась этому лучу света.

– Ничего не имею против Рэндола, – раздраженно заметила Стелла. – И даже благодарна ему, что внес некоторое разнообразие. Только чего вдруг ему понадобилось мыть руки?

– Куда ты клонишь, черт возьми? – удивился Гай.

Глянув мельком на брата, Стелла отрывисто бросила:

– Да никуда! – И торопливо покинув библиотеку, побежала вверх по лестнице.

Она еще не успела добраться до лестничной площадки, а Рэндол уже спускался вниз. Стелла остановилась и, держась рукой за перила, смотрела на кузена.

Рэндол с улыбкой пробежал мимо, небрежно погладив ее пальцем по щеке.

– Подозрительная малышка! – нежно проворковал он. – Хочешь знать, моя прелесть, чем я занимался наверху, так?

– Хочу, – с расстановкой произнесла Стелла.

– Просто мыл руки, только и всего!

Час спустя Рэндол звонил из своей квартиры суперинтенданту Ханнасайду.

– О, это вы, суперинтендант! Простите за беспокойство. Должен вам кое-что сообщить. Рад, что застал вас на месте.

– В чем дело? – поинтересовался заинтригованный таким вступлением Ханнасайд.

– Детектив, что шел за мной следом, – грустно начал Рэндол. – Передайте ему, чтобы впредь не надевал коричневые ботинки и синий костюм. Надеюсь, вас это не затруднит?

Глава десятая

– Ну, будь я проклят! – воскликнул сержант Хемингуэй.

– Да уж, – хмыкнул Ханнасайд, взял в руки газету и в очередной раз прочел напечатанный на первой странице некролог.

«ХАЙД. 22 мая 1935 года в частной лечебнице на пятидесятом году жизни скоропостижно скончался ДЖОН ХАЙД, проживавший по адресу Гэдсби-роу, 17. Просьба цветов не приносить».

Сержант в задумчивости почесал нос.

– А ведь не исключено, шеф, что это правда. Как там сказано? Скоропостижно? Вот и разгадка. Пока я гонялся за Хайдом по всей округе, бедолага лежал в больнице с приступом аппендицита. Ничего удивительного, что мы никак не могли его отыскать! Ну и ну! И какие наши дальнейшие шаги?

– Иди в редакцию газеты и выясни, кто прислал объявление, – с нескрываемым раздражением распорядился Ханнасайд. – И постарайся не давать воли своей дьявольской фантазии!

– Да, я предвидел, что это дело вымотает нам все нервы, – печально покачал головой сержант и, не дав начальнику опомниться, вышел из кабинета.

После недолгого отсутствия он вернулся с докладом:

– Ну а сейчас хочу вас удивить, шеф. Некролог прислал сэр Монтегю Хайд, генерал. Грейли-Корт, Хартфордшир.

– Как-как? – изумился Ханнасайд.

– Мы и представить не могли, что у него такие именитые родственники, верно? – приободрил шефа сержант.

– Кто такой генерал Монтегю Хайд? – требовательным тоном спросил Ханнасайд.

Сержант глянул на зажатый в руке клочок бумаги.

– Родился в 1871 году, старший сын сэра Монтегю Хайда, пятый баронет, обучался в Итоне и Сэнд…

– Мне плевать, где он обучался. Англо-бурскую и Первую мировую войны, а также награды, если таковые имеются, можешь тоже не упоминать! – рассердился Ханнасайд. – Членом каких клубов он является, по какому адресу проживает?

– Грин-стрит, Мейфэр, – отрапортовал Хемингуэй. – Клубы «Будлз» и «Кэвелри».

Ханнасайд посмотрел на часы.

– Если генерал в городе, можно сейчас застать его дома. – Он встал с места и взял шляпу и экземпляр газеты.

Сэр Монтегю действительно находился в городе, но суровый дворецкий, смотревший на суперинтенданта сверху вниз, ледяным тоном сообщил, что генерал еще не закончил завтрак. Ханнасайд выразил желание подождать и передал свою визитную карточку. Через некоторое время его проводили в комнату, находившуюся в задней части дома, при этом дворецкий сообщил, что сэр Монтегю может уделить посетителю лишь несколько минут.

Через четверть часа в мрачную комнату зашел генерал, красивый старик с благородной сединой и орлиным носом. Кивнув Ханнасайду, он мельком глянул на визитную карточку, что держал в руке, и командным голосом полководца, под началом которого сражались целые армии, спросил:

– Итак, суперинтендант, в чем дело?

– Извините за вторжение в столь ранний час, сэр, – начал свою речь Ханнасайд. – Но мое внимание привлекло некое объявление, точнее, некролог, появившийся в сегодняшней газете, автором которого, как я понимаю, являетесь вы.

Генерал смерил Ханнасайда стеклянным взглядом.

– Что за чертовщина, приятель? Какое объявление, в какой еще газете?

Ханнасайд извлек газету и указал на роковой некролог. Генерал снова глянул на суперинтенданта, теперь уже с подозрением. Достав очки, он водрузил их на орлиный нос и стал изучать объявление о смерти Джона Хайда. После чего выразил желание узнать, какое отношение имеет к нему этот тип, кем бы он ни был.

– Мне сообщили, сэр, что объявление поступило от вас, – объяснил суперинтендант.

– Вам сообщили! – вскипел генерал. – А позвольте узнать, кто именно?

– В редакции упомянутой газеты, – оторопел Ханнасайд.

– В таком случае, суперинтендант, должен сообщить, что вас дезинформировали! – продолжал возмущаться генерал. – Говорите, Джон Хайд? В жизни не слышал об этом типе!

Суперинтенданту Ханнасайду стало ясно, что генерал разгневан. Пожилой джентльмен потребовал немедленно объяснить, чего добивается Скотленд-Ярд, Ханнасайд вкратце рассказал, но сэр Монтегю заявил, что не интересуется деятельностью Скотленд-Ярда и не желает о ней слышать. Затем он захотел узнать, как зовут дерзкого мерзавца, посмевшего воспользоваться генеральским именем. Выяснив, что у Ханнасайда нет ответа на этот вопрос, пятый баронет чертыхнулся и заявил, что в Скотленд-Ярде работают бездельники, занимающиеся непонятно чем. Он недвусмысленно дал суперинтенданту понять, что тот должен немедленно найти наглеца, виновного в оскорбительном розыгрыше. И в заключение пообещал лично довести дело до конца и докопаться до сути.

Двадцать минут спустя Ханнасайд покинул генеральский дом и жаждущего мести хозяина, сочувствуя несчастному редактору газеты, которому старик в скором времени нанесет визит. Сам Ханнасайд тоже заглянул в редакцию, но ничего полезного не узнал. Некролог, а также имя и адрес сэра Монтегю Хайда были напечатаны на пишущей машинке и вложены в свернутый пополам лист фирменной бумаги кавалерийского клуба «Кэвелри».

– Значит, это не проделки Брауна, – сделал вывод сержант. – Тип, конечно, наглый, но не настолько, чтобы явиться в «Кэвелри» и попросить листок фирменной бумаги. Я бы тоже не осмелился! Судите сами, человек, который на это решился, должен быть нахальным, как носорог.

– Верно, – с улыбкой согласился Ханнасайд. – А еще с хорошим чувством юмора. Кстати, я отозвал детектива Фергюсона!

– Правда? – удивился сержант. – Вероятно, у него нет черных ботинок.

Ханнасайд оставил без внимания саркастическую реплику Хемингуэя.

– Что проку следить за Мэтьюсом, если ему об этом известно? Он трижды умудрился сбежать от Фергюсона.

– Если хотите знать мое мнение, – сурово заметил сержант, – он упомянул коричневые ботинки специально, чтобы вы убрали Фергюсона.

– Нет, он просто хотел меня позлить. Ведь он мог в любое время улизнуть от детектива. Если знаешь, что за тобой установлена слежка, затеряться в Лондоне пара пустяков. Сам ведь знаешь. – Ханнасайд на минуту задумался. – А если это Мэтьюс дал объявление в газету, то какую цель преследовал?

– Просто хотел подшутить, – предположил сержант.

– Бумаги Хайда, – нахмурился Ханнасайд. – Кто-то стремится ими завладеть.

– Мы и сами не прочь на них взглянуть, – согласился сержант. – Но если юный Мэтьюс выудил у Брауна имя адвоката Хайда, значит, он оказался умней меня. Вот все, что я могу сказать. Если только Рэндол не знал его с самого начала, в чем я сомневаюсь.

– Нет, не адвоката, – возразил Ханнасайд. – Мэтьюс никак не мог добраться до бумаг с помощью пресловутого некролога. А если так… Боже правый, как я раньше не догадался! Сейфовая ячейка в банке-депозитарии, сержант! Узнай названия всех банков-депозитариев в Лондоне. Их не так много. И если поторопимся, остановим всякого, кто попытается завладеть бумагами.

Однако их опередили. В первом же банке-депозитарии, куда позвонил Ханнасайд, сообщили, что документы мистера Хайда были изъяты час назад его братом, мистером Сэмюэлом Хайдом, который и дал расписку в получении. Ханнасайд, с трудом подавляя желание грязно выругаться, отправился в Сити, где предстал перед служащими банка-депозитария. Расписка в получении содержимого сейфа Джона Хайда была подписана наклонным ученическим почерком. Служащий, к которому обратился Ханнасайд, сообщил, что мистер Сэмюэл Хайд предъявил свидетельство о скоропостижной смерти брата и копию его завещания, где он сам фигурировал в качестве единственного душеприказчика. У мистера Сэмюэла Хайда имелись ключи от банковской ячейки брата, так что придраться было не к чему.

– А как он выглядел? – поинтересовался Ханнасайд. – Молодой человек, одетый по последнему слову моды?

– Вовсе нет, – удивился служащий. – Я его не рассматривал, но седые волосы заметил. И еще желтоватый цвет лица, будто он приехал с Востока. Модной одежды не припомню. На нем было пальто, довольно потрепанное и старое. В общем, он очень похож на брата. Очень.

– Если это тот человек, которого я подозреваю, вы не могли не заметить одной особенности: удивительно яркие синие глаза с длинными ресницами.

– Ну, к сожалению, ничем не могу помочь, – пожал плечами банковский служащий. – Понимаете, на нем были очки с дымчатыми линзами.

– О господи! – вырвалось у сержанта. Через несколько минут, когда они вышли из здания банка, Хемингуэй заявил: – Это и есть Хайд, шеф. Браун каким-то образом умудрился его предупредить. И если вас интересует мое мнение, то смею заверить, когда мы сцапаем вечно ускользающего мистера Хайда, убийца Грегори Мэтьюса будет найден. Подумайте как следует. Во-первых…

– Благодарю за наставление, я уже думаю. И прихожу к выводу, что если Хайд намеревался сбежать, именно он прислал в газету объявление о собственной смерти. И ему ничего не стоило составить завещание, назначив душеприказчиком несуществующего человека. Одного не возьму в толк: зачем понадобилось надевать темные очки, закрывать лицо и кем-то прикидываться, чтобы получить собственные бумаги. Если у тебя имеется ответ, сообщи мне!

– Ответ простой, – недолго думая, выдал сержант. – Объявление о смерти предназначалось не служителям банка-депозитария, а нам. Хайд хотел, чтобы мы поверили в его смерть, но в таком случае ему нельзя вот так просто явиться в банк и самому забрать документы, правильно? Голова у этого типа хорошо варит, вот что я скажу. Когда вы попросили служащих банка-депозитария описать внешность Джона Хайда, они ни словом не обмолвились о солнцезащитных очках, будто он носит их только на Гэдсби-роу. Сказали только, что это человек средних лет непримечательной наружности. А теперь послушайте мое мнение: на случай если вы догадаетесь, что он хранит бумаги в банке-депозитарии, Хайд решил ввести вас в заблуждение. Пусть, мол, думает, что забирать документы из сейфа пришел совсем другой человек. Не могу сказать, что ребята из банка отличаются наблюдательностью, однако вполне логично предположить, если они видели Джона Хайда, то, естественно, знают, как он выглядит. Мошенник позаботился и об этом. Надел темные очки, придал коже желтый оттенок и назвался братом Джона Хайда. Чистая работа, ничего не скажешь.

Некоторое время Ханнасайд молчал и только хмурил брови.

– Возможно, ты прав, – признал он наконец. – Но все равно не могу сообразить, что делать дальше. Слушай, Хемингуэй, наведайся-ка опять к Брауну и припугни как следует. Пусть выкладывает, что понадобилось Рэндолу Мэтьюсу у него в магазине в тот день. А я в это время навещу Рэндола.

– Брауна напугать нетрудно, – засомневался сержант. – А вот насчет юного Рэндола не уверен. Даже представить не могу, чего он может испугаться. Разве пустить на него стадо диких слонов. Кроме того, не возьму в толк, чего он хочет от Хайда и зачем гоняется за его чертовыми бумагами. Что-то здесь не сходится, шеф, а мы пытаемся совместить несовместимое. Вот что я думаю.

– Если хочешь сказать, что мы окончательно запутались, так я и сам вижу, – с горечью проворчал Ханнасайд.

– Путаница возникла с самого начала, – продолжил свою мысль сержант. – Беда в том, что чем глубже нас засасывает это дело, тем непонятнее становится. Полная неразбериха. Однако считаю, что если Хайд тот человек, за которым мы, по неизвестным на данный момент причинам, гоняемся, то Рэндол тут ни при чем. Если же убийство организовал Рэндол, то Хайд не имеет к нему никакого отношения.

– И тем не менее между ними существует связь, – возразил Ханнасайд. – Непременно существует. Не стану делать вид, что понимаю суть дела. Это еще предстоит расследовать.

Сержант в задумчивости почесал нос.

– Должен признаться, никакой связи я не вижу. Рэндол мог прикончить дядюшку по вполне понятным мотивам. Это и дураку ясно. Чего не скажешь о мотивах Хайда. И с какой стати он вдруг решил помочь Рэндолу завладеть дядиным состоянием? Полная бессмыслица, шеф!

– Да-да, ты прав, но я должен отработать все версии. Рэндол не хотел, чтобы я занимался Хайдом, пытался убедить в бесполезности этой затеи и делал вид, что Хайд его не интересует. А сам тут же наведался к Брауну и провел в магазинчике почти час.

– Вот именно, – согласился сержант. – И я нисколько не удивлюсь, если выяснится, что он водит знакомство с членами клуба «Кэвелри».

– Вполне вероятно. Надо хорошенько его разозлить.

– Он сам кого хочешь выведет из себя, – мрачно заметил Хемингуэй. – Самое змееподобное существо из всех, что я видел за пределами зоопарка.

На этом шеф и подчиненный расстались. Сержант сел на омнибус, направляющийся в сторону банка, а Ханнасайд поехал в западную часть города на Сент-Джеймс-стрит.

Суперинтендант застал Рэндола дома. Бенсон проводил Ханнасайда в комнату, где Рэндол сидел за столом и писал письма.

– Проходите, уважаемый суперинтендант, устраивайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома, – поприветствовал гостя Рэндол, не отрываясь от своего занятия. – Чувствую, мы с вами скоро станем добрыми приятелями. Сигареты на столе возле дивана. Простите, я должен закончить письмо.

– Не торопитесь, заканчивайте, мистер Мэтьюс, ибо я намерен полностью завладеть вашим драгоценным вниманием.

– К вашим услугам. – Рэндол подписался в конце письма, положил его в конверт и заклеил. Затем он снял с рычага телефонную трубку, набрал номер и в ожидании ответа написал на конверте адрес. Взяв в руки газету, Рэндол открыл страницу со сведениями о скачках и заговорил в трубку. Договорившись с букмекером о трех ставках, он положил трубку на место и встал из-за стола. – Ну вот, самые неотложные и трудные дела на сегодня завершены, и теперь я полностью в вашем распоряжении, – сообщил он. – Кстати, хочу поблагодарить, что убрали с моих глаз джентльмена в коричневых ботинках. Очень любезно с вашей стороны. И все же подарите ему пару черных туфель. Уверяю, я лично ничего против него не имею. У этого человека такое приятное, доброе лицо.

– Он, несомненно, был бы весьма польщен таким комплиментом. Простите, если его присутствие вас стеснило. Поверьте, это в мои планы не входило.

– Верю-верю, – любезно согласился Рэндол.

– Вероятно, вы догадались, зачем я к вам пришел, мистер Мэтьюс. – Ханнасайд посмотрел Рэндолу в глаза.

– Нет, даже представить не могу, – удивился Рэндол. – Разве только хотите спросить, что я узнал у малопривлекательного джентльмена с Гэдсби-роу?

Ханнасайда охватило непреодолимое желание схватить Рэндола за глотку и придушить. Однако он сдержался и спокойно подтвердил:

– Да, мистер Мэтьюс, я пришел именно за этим.

– Очень приятно, – проворковал Рэндол. – Но боюсь, мне нечем вас порадовать. Ничего представляющего интерес он не сообщил.

– По моим сведениям, вы спрашивали Брауна, известно ли ему, где Хайд хранит свои бумаги.

Это был неожиданно дерзкий ход, но смутить с его помощью Рэндола не удалось.

– А ваш источник сообщает, какой ответ дал Браун? – вежливо осведомился Рэндол.