Текст книги "Осторожно, яд!"

– Получается еще забавнее, чем я предполагал! – рассмеялся Джайлс. – Какой для вас удар, дорогой Ханнасайд!

– Не сказал бы, – возразил суперинтендант, утрамбовывая табак большим пальцем. – По-моему, Глэдис Смит – самое интересное открытие за последнее время. А вы, мистер Каррингтон, показываете себя не с лучшей стороны. Разве не странно, что эта леди никогда не слышала имени человека, в чьем ежедневнике фигурирует ее имя и адрес?

– Возможно, она знает Мэтьюса под другим именем, – предположил Джайлс. – Однако здесь действительно пахнет интригой. Ну и какая связь между покойным и Глэдис Смит?

– Да никакой. Она даже не узнала его на фотографии, – признался Ханнасайд. – И она не притворялась, в этом я уверен.

– Действительно, весьма занятно, – согласился Джайлс. – Однако к делу об убийстве эта информация ничего не добавляет. А куда все-таки привела веревочка, о которой вы упомянули?

– Глэдис Смит пригласила меня в гостиную, маленькую уютную комнатку с множеством подушек и всевозможных безделушек. Впрочем, нечто подобное я и ожидал увидеть. Интересно другое: на каминной полке красовался большой портрет мужчины, которого дама представила как своего мужа.

– Вероятно, так и есть, – милостиво согласился Джайлс.

– А вот мне так не кажется, – бесстрастным голосом возразил Ханнасайд. – На фотографии я узнал мистера Генри Лэптона.

Глава шестая

– Генри Лэптона? – эхом повторил Джайлс. – Неужели зять-подкаблучник? Оказывается, у него есть любовница. Вот уж действительно забавно, кто бы мог подумать!

– Ничего особо забавного тут нет, – отозвался Ханнасайд. – Фотография внушительных размеров. От Глэдис Смит я узнал немного. Сказала, что муж работает коммивояжером и часто бывает в отъезде. Говорила о нем с глубочайшим почтением. Вот бедолага!

– Кто, Генри? Похоже, он нашел утешение.

– Вряд ли счастье будет долговечным, если о его похождениях станет известно супруге.

– Куда вы клоните? Какое отношение любовные шашни Лэптона имеют к смерти Грегори Мэтьюса?

– Может, и никакого. Только не забывайте, мистер Каррингтон, что имя Глэдис Смит упомянуто в ежедневнике покойного девятого мая. А тринадцатого мая у него была назначена встреча с Лэптоном. Вам не кажется, что эти события как-то связаны между собой?

Джайлс нахмурился:

– Полагаю, Мэтьюс узнал о существовании Глэдис Смит и стал угрожать Лэптону разоблачением, если тот не образумится и не бросит любовницу. Ведь вы на это намекаете? А что, покойный был привязан к сестре?

– Похоже, он предпочитал ее всем остальным членам семейства. Кроме того, судя по отзывам близких, мистер Мэтьюс руководствовался принципом «цель оправдывает средства» и не брезговал шантажом.

– Да, он был человеком суровым, если не сказать жестоким, – подтвердил Джайлс. – Что ж, теперь, как сказал бы Кеннет, роль главного подозреваемого отводится Лэптону, что в корне меняет дело. А я-то надеялся порадовать вас занимательной новостью.

– Что за новость? – заинтересовался Ханнасайд.

– Она касается вашего приятеля Рэндола. Вчера вечером он позвонил мне, чтобы расспросить о ваших дальнейших планах. Так мне по крайней мере показалось. Как бы там ни было, сегодня он ждет нас в «Тополях».

– Зачем?

– Ну, он имеет полное право присутствовать при просмотре документов Мэтьюса, так как является одним из душеприказчиков покойного.

– Я и не возражаю против его присутствия, только хотелось бы знать, чем вызвано такое желание.

– Вот сами его и спросите, – предложил Джайлс. – А я не стал вдаваться в подробности.

– И правильно поступили, – одобрил Ханнасайд.

Вскоре Каррингтон и Ханнасайд подъехали к «Тополям», но машины Рэндола поблизости не обнаружили, зато еще на пороге дома их приветствовал командный голос миссис Лэптон. Мужская шляпа и пара коричневых кожаных перчаток на столике в прихожей свидетельствовали о присутствии ее супруга. Ханнасайд мельком глянул на шляпу и поздоровался с мисс Харриет Мэтьюс, которая вышла из библиотеки и направлялась к гостям. Она выглядела возбужденной, не скрывала недовольства и говорила еще более бессвязно, чем обычно:

– А, вот и вы! Уверена, ваш визит не имеет ко мне ни малейшего отношения. Здравствуйте, мистер Каррингтон. Я вас не заметила! Не понимаю, какое дело полиции до личных бумаг Грегори, и считаю подобное поведение весьма назойливым! Хотя кого здесь интересует мое мнение? Не надейтесь, не найдете ничего интересного, так как мне точно известно: искать здесь нечего. А если и обнаружится несколько писем по поводу бразильского дела, это ни о чем не говорит. Что бы там ни наплела моя сестрица. А уж она наверняка постаралась на славу! Кто бы сомневался!

Во время этого монолога на пороге библиотеки в сопровождении супруга появилась миссис Лэптон.

– Ни к чему выставлять себя на посмешище, Харриет, – упрекнула Гертруда сестру в присущей ей величественной манере. – Доброе утро, джентльмены. Полагаю, вы желаете просмотреть бумаги покойного брата?

– А тебя, Гертруда, это и вовсе не касается! – возмутилась мисс Мэтьюс. – Не смей обращаться со мной как с пешкой, да еще в собственном доме! Тебе вообще здесь нечего делать! Вообразила себя самой главной и рвешься командовать! Тебя сюда не звали, так что прикуси язык!

– Доброе утро, мистер Джайлс! – проворковала, спускаясь с лестницы, миссис Мэтьюс. Она одарила милой улыбкой Джайлса, а более официальную приберегла для суперинтенданта. – Какое чудное утро! Ты здесь, дорогая Гертруда, вот сюрприз! И Генри с тобой!

– Что-то ты сегодня рановато, Зои! – Харриет устремила на родственницу негодующий взгляд. – Даже удивительно! Может, расскажешь, в чем дело, а то мы теряемся в догадках!

– Возможно, это не слишком разумно с моей стороны, – вздохнула миссис Мэтьюс. – Однако в такой день все радуются, что пока еще живы. – Она снова улыбнулась Джайлсу. – Подозреваю, мистер Каррингтон, меня здесь представили старой развалиной.

– Зои, если камешек в мой огород, знай: ничего подобного я бы мистеру Каррингтону никогда не сказала, – произнесла миссис Лэптон. – И вообще не намерена обсуждать с ним твою персону. Но если все-таки придется, назову тебя не старой развалиной, а мнимой больной и великой притворщицей. Мистер Каррингтон, полагаю, ключи брата находятся у вас. Прошу пройти за мной.

– Ах, вероятно, предстоит разбирательство во всех отвратительных подробностях! – с содроганием предположила миссис Мэтьюс.

– Боюсь, что так, – любезно подтвердил Джайлс.

– Уж если кто и имеет право на возражения, так это я, а не моя золовка! – вскипела мисс Мэтьюс. – Только не подумайте, что я против. Да и с какой стати?

В этот момент в доме появился Рэндол Мэтьюс. Он пришел как нельзя кстати и, услышав последние слова тетушки, немедленно включился в разговор:

– Верно, ни у кого нет права на возражения. Господи, хотел бы я знать, что привело сюда милую тетушку Гертруду?

– Ты даже не знаешь, что здесь обсуждалось! – рассердилась мисс Мэтьюс.

– Не знаю, но чувствую, что попал в точку, – откликнулся Рэндол, переключая внимание на миссис Лэптон. – Дорогая тетушка, я вовсе не имел в виду, что вы незваная гостья. Только очень уж вас много.

– Я прекрасно поняла, что ты хотел сказать, Рэндол, – гордо заявила миссис Лэптон. – Не сомневаюсь, ты желал бы видеть меня гораздо реже, но я, мягко говоря, потрясена смертью брата не меньше остальных. И если его личная переписка прояснит дело, думаю, мне следует об этом знать.

– Если такое выдающееся событие действительно произойдет, об этом станет известно всему миру, – пообещал Рэндол. – Каррингтон, вы владеете ключами от покоев Синей Бороды, так давайте же, открывайте!

Легкомысленную шутку заглушил гул протестующих голосов. Не обращая внимания на реакцию родственников, Рэндол проводил Ханнасайда и Джайлса до дядиного кабинета и с безразличным видом наблюдал, как Каррингтон возится с замком.

– Сожалею, что приходится расстраивать дам, мистер Мэтьюс, – начал вежливый разговор Ханнасайд. – Любая семья болезненно переживает подобные события.

Рэндол скользнул взглядом по его лицу:

– Никогда не знаешь, что найдешь, верно? В жизни каждого существует немало мелочей, которые хочется похоронить и предать забвению.

– Например, мистер Мэтьюс?

– Я еще не видел дядиной переписки, – с приятной улыбкой откликнулся Рэндол.

Джайлс наконец открыл дверь, и все трое зашли в кабинет, квадратную комнату с турецким ковром и массивной мебелью. Рэндол подошел к окну, открыл его, да так и остался там, прислонившись к стене и засунув руки в карманы. Он не проявлял интереса к находкам Ханнасайда, которые действительно не представляли собой ничего занимательного. Счета, многочисленные квитанции, несколько писем, напечатанных на машинке и касающихся будущего Гая Мэтьюса в Бразилии, а также коротенькая записка от Генри Лэптона, датированная тринадцатым мая. Обнаружив записку, Джайлс молча вручил ее Ханнасайду.

Похоже, ее писали в спешке обрывочными фразами:

«По поводу нашего сегодняшнего разговора. Необходимо снова встретиться. Надеюсь, вы передумали. Предупреждаю, вы горько пожалеете, если вынудите меня прибегнуть к крайним мерам».

Ханнасайд внимательно прочел записку и уже собирался сложить ее, но тут Рэндол отошел от окна и направился к столу.

– Не возражаете, если и я взгляну? – осведомился он, забирая клочок бумаги у Ханнасайда.

– Ничего важного, – резко ответил Ханнасайд.

– Именно поэтому письмецо и вызвало ваш интерес, – с готовностью согласился Рэндол. Его голос звучал особенно сладко. Он пробежал глазами по записке и вернул суперинтенданту. – Сногсшибательный субъект!

– Мистер Мэтьюс, вам известно, о чем идет речь?

– А вам? – улыбнулся Рэндол.

– Полагаю, известно.

– Тогда зачем спрашиваете? – удивился Рэндол, разглядывая ящик стола, который выдвинул Каррингтон. – Какое разочарование! Боюсь, дядюшка уничтожил самую сенсационную переписку.

В ящике находились сваленные в кучу разные предметы. Ханнасайд извлек пачку наклеек и обнаружил под ней солнцезащитные очки в роговой оправе, разбросанные в беспорядке скрепки и тюбик клея. Помимо этого, там лежала гербовая бумага, сургуч, перочинный нож, пузырек красных чернил и рулон клейкой ленты. Суперинтендант вытряхнул содержимое ящика на стол, но больше ничего не нашел.

Рэндол, слегка нахмурившись, рассматривал находки.

– Ничем не примечательный ящик со всякой всячиной, – сообщил Джайлс и стал складывать все обратно.

– Поступайте, как считаете нужным, – любезно согласился Рэндол. – Находки не внушают оптимизма.

В остальных ящиках тоже не оказалось ничего заслуживающего внимания, и когда Джайлс задвинул на место последний, в дверь тихо постучали. В комнату робко заглянул Генри Лэптон.

– Надеюсь, я не помешал? – вежливо осведомился он. – Дело в том, что моя супруга желает знать… Мы ведь заглянули на минутку, просто хотели посмотреть, как продвигается дело, вот и все. И если в нашем присутствии нет необходимости… – Мистер Лэптон не договорил, да так и застыл на месте, переводя взгляд с Ханнасайда на Джайлса.

– Заходите, мистер Лэптон, – пригласил Ханнасайд. – Хочу задать вам пару вопросов.

Генри Лэптон закрыл за собой дверь, но дальше порога проходить не спешил.

– Да-да, разумеется, – торопливо пролепетал он. – Буду рад, если смогу помочь. Только я и сам пребываю в полном неведении и знаю не больше остальных. На удивление загадочная история! Вчера вечером я так и сказал жене. Известие о смерти Грегори стало громом среди ясного неба. В жизни не испытывал такого потрясения!

– Ну-ну, не стоит преувеличивать, – ухмыльнулся Рэндол, извлекая портсигар.

– Мистер Мэтьюс, – обратился к нему Ханнасайд. – Не смею вас больше задерживать.

– А вот мне кажется, я вам еще пригожусь, – с безмятежным видом возразил Рэндол, щелкая зажигалкой. – Возможно, я и ошибаюсь, но только вряд ли. Со мной это редко случается.

Дверь снова открылась, на сей раз без стука, и в комнату вплыла миссис Лэптон собственной персоной.

– Позвольте поинтересоваться, что здесь происходит? – спросила она недовольным тоном. – Генри, тебе прекрасно известно, что утром меня ждет множество дел. По-моему, в твоем распоряжении было более чем достаточно времени передать мою просьбу. – Нахмурившись, она бросила грозный взгляд в сторону Ханнасайда. – Если в моем присутствии нет необходимости, позвольте вас покинуть, – объявила миссис Лэптон.

– Не возражаю, – согласился Ханнасайд. – Однако мне хотелось бы переброситься парой слов с вашим супругом, если вы окажете любезность и оставите нас на несколько минут.

– С моим супругом? – удивилась миссис Лэптон. – Интересно, суперинтендант, что вы собираетесь ему сообщить?

– Видишь ли, дорогая, суперинтендант настаивает на приватной беседе, если позволишь. – Вид у Генри Лэптона был в высшей степени несчастный.

– Вот новости! – возмутилась миссис Лэптон. – Мне кажется, муж и жена – одно целое. Так что не стесняйтесь, говорите при мне, суперинтендант. У нас с мужем нет секретов друг от друга.

– Дело не в секретах, миссис Лэптон. Просто я предпочел бы…

– Если желаете что-то выяснить у мужа, говорите в моем присутствии, – перебила миссис Лэптон. – Вне всякого сомнения, я гораздо лучше осведомлена обо всем, что творится в этом доме.

– Боюсь, вы не понимаете, миссис Лэптон, – вмешался Джайлс. – Суперинтендант Ханнасайд должен придерживаться установленной процедуры. И нет…

– Генри! – воззвала к супругу миссис Лэптон, игнорируя замечание Каррингтона. – Будь любезен, объясни суперинтенданту, что не возражаешь против моего присутствия.

– Ну, дорогая, я, естественно… конечно же, я…

– Теперь нам ясно, что у него имеются возражения, и очень серьезные, – объявил Рэндол. – Поверьте, милая тетушка, вам лучше немедленно удалиться. Чутье подсказывает, что сейчас нам предстоит разоблачить двойную жизнь дяди Генри. Я, со своей стороны, абсолютно убежден, что у него есть любовница и эта связь длится много лет.

Джайлс не удержался и перевел взгляд с красивого насмешливого лица Рэндола на посеревшего от страха Генри Лэптона.

– Ты забываешься, Рэндол! – вспыхнула миссис Лэптон. – И я не намерена терпеть оскорбительные шутки в адрес мужа.

– Ах, я и не думал его оскорблять. И почему бы дядюшке не обзавестись любовницей? Вот я, например, на его месте, имея супругу, подобную вам, дражайшая тетушка Гертруда, давно завел бы сразу несколько пассий.

На мгновение Джайлс встретился взглядом с Ханнасайдом и понял, что Рэндолу наконец удалось сразить суперинтенданта наповал.

Миссис Лэптон, казалось, вот-вот лопнет от злости.

– Рэндол, либо немедленно извинись за возмутительную наглость, либо я буду вынуждена уйти. Никто еще не смел разговаривать со мной в подобном тоне!

– Мое почтение, милая тетушка! – Рэндол послал миссис Лэптон воздушный поцелуй, и та, резко развернувшись, с гордым видом удалилась из комнаты. – Вот видите, я же говорил, что могу понадобиться, а вы не верили, – небрежно бросил Рэндол, направляясь к двери.

– Постой, Рэндол! – с трудом выдавил из себя мистер Лэптон. – Что означает твоя в высшей степени сомнительная шутка?

Рэндол смерил дядю презрительным взглядом.

– Милый дядюшка, из одной передряги я вас выручил, а теперь позаботьтесь о себе сами, – небрежно кивнув, он вышел.

Джайлс намеревался последовать за ним, но Лэптон, щеки которого налились краской, остановил его:

– Прошу, останьтесь, мистер Каррингтон! Сделайте одолжение! Вы как юрист, а я…

– Я не могу взять на себя ответственность и давать вам советы, мистер Лэптон, так как присутствую здесь в качестве адвоката покойного мистера Мэтьюса.

– Понимаю-понимаю. Однако мое положение…

– Я тоже прошу вас остаться, – вмешался Ханнасайд и положил на стол письмо. – Это вы писали, мистер Лэптон?

– Я, – с несчастным видом признался Лэптон. – Да, это мое письмо. У нас с шурином возникли э… незначительные разногласия по поводу одного… личного дела. Понимаете, подобное случается и в самых благополучных семьях. Вот я и решил, что лучше нам встретиться с глазу на глаз и все обсудить. Ничего плохого и в мыслях не было.

– Встреча состоялась? – поинтересовался Ханнасайд.

– Нет! Видите ли, он умер до назначенного времени.

– А мистер Мэтьюс ответил на ваше письмо?

– Только по телефону. Сообщил, что не может со мной встретиться, – с нервным смешком признался Лэптон. – В тот момент я сильно рассердился… у шурина удивительная способность выводить людей из себя. Ну, вы понимаете, о чем речь.

– Послушайте, мистер Лэптон, – размеренным голосом начал Ханнасайд. – Вам следует кое-что понять. Ваша личная жизнь меня не касается до тех пор, пока она не имеет отношения к порученному мне делу. Уверяю, у меня нет желания вносить раздор в вашу семью и докладывать о супружеских изменах. Однако во время просмотра бумаг покойного в его кабинете, где присутствовал и мистер Каррингтон, я обнаружил в записях упоминание о некой даме по имени Глэдис Смит и адрес, по которому она проживает. Думаю, вы понимаете, что я не мог так это оставить. И вот вчера я наведался к миссис Смит домой, и все увиденное и услышанное там наводит на мысль о вашем близком с ней знакомстве.

Генри Лэптон взглянул на Джайлса в поисках поддержки, но, не получив желаемого, с вызовом спросил:

– А если и так, что из этого следует? Какая связь между делом об убийстве и моими отношениями с миссис Смит?

– Именно это я и хочу выяснить, мистер Лэптон. – Ханнасайд выдержал короткую паузу, ожидая ответа, но Лэптон не произнес ни слова, и суперинтендант продолжил: – Встреча с шурином была назначена на тринадцатое мая, так?

Лэптон беспокойно заерзал в кресле.

– Да, именно так. Но послушайте, это же смешно! Чего ради вам понадобилось впутывать сюда миссис Смит?

– Хотите убедить меня, мистер Лэптон, что ваша встреча с покойным не имела отношения к миссис Смит, чье имя и адрес я нашел в ежедневнике мистера Мэтьюса?

Генри Лэптон окончательно растерялся и не знал, что сказать. Потом он упомянул адвоката, с которым намерен связаться, но тут же передумал и, переключив внимание на свое письмо к Грегори Мэтьюсу, взволнованно воскликнул:

– Да не отравлял я его! Ведь именно в этом меня подозревают! Да-да, я же вижу и признаю, что совершил глупость, когда решился написать проклятую записку! Ну хоть это вас убедит? Мне и в голову не приходило, что может случиться такое несчастье.

– Нет у меня никаких подозрений, – успокоил Ханнасайд. – Однако совершенно ясно, что в момент смерти Грегори Мэтьюса вы были с ним в ссоре, и миссис Смит имеет к ней прямое отношение. Поскольку вашего адвоката здесь нет, думаю, мистер Каррингтон посоветует быть со мной предельно откровенным.

Джайлс промолчал, а Генри Лэптон, обхватив голову руками, простонал:

– Разумеется, я не собираюсь чинить препятствия работе полиции и высоко ценю ваше доброе отношение, суперинтендант. Только сам я оказался в двусмысленном положении. Жена ни о чем не подозревает, и нужно подумать о двух дочерях. И моя главная задача…

– Поймите, мистер Лэптон, я приехал сюда не за тем, чтобы заниматься вопросами морали, – холодно пояснил Ханнасайд. – И могу со всей ответственностью утверждать лишь одно: если вы откажетесь откровенно отвечать на вопросы, о вашей связи с миссис Лэптон непременно узнают, чего не произойдет в случае добровольного признания, которое вы должны сейчас сделать.

– Да, понимаю, – горестно прошептал Лэптон. – Все правильно. Вы зададите интересующие вас вопросы, и все уладится. – Он с содроганием поднял голову. – Я знаком с миссис Смит уже несколько лет, – начал Лэптон, отводя взгляд в сторону. – Вероятно, нужно рассказать во всех подробностях. Да, конечно. Моя работа связана с постоянными разъездами по стране, а потому подворачивается множество возможностей, которые ни у кого не вызовут подозрений. Я вел себя очень осмотрительно, не знаю, как шурин узнал о нашей связи. Для меня это остается тайной. Но как бы там ни было, ему стало известно. Он пригласил меня в свой кабинет. Это показалось странным, но мистер Мэтьюс вообще был человеком неординарным, и мне даже в голову не пришло… Ну, я пришел, и тут он меня огорошил. – Лицо Лэптона исказила страдальческая гримаса. Он сжал руками колени и с трудом выдавил: – Мэтьюсу было все известно, даже день нашего последнего свидания с миссис Смит и то, что соседи по дому считают меня коммивояжером. Наверное, он провел тщательное расследование. Отпираться не было смысла. Ума не приложу, как ему удалось до всего докопаться! Мэтьюс не стеснялся в выражениях и вел себя грубо. – Лэптон замолчал и устремил на Джайлса умоляющий взгляд. – Вы же его знаете, Каррингтон. Суперинтенданту объяснять бесполезно. Надо было знать Грегори, чтобы понять.

– Мы не были близко знакомы, – признался Джайлс.

– Но вы прекрасно видели, что это за человек. Власть – ее он любил больше всего на свете! До моей жены Грегори не было дела. По крайней мере он не стал бы угрожать разоблачением, защищая интересы Гертруды. Нет, дело совсем в другом. Жестокость у него в крови, как и у всех Мэтьюсов в большей или меньшей степени. Грегори нравилось дергать за ниточки и наблюдать, как танцуют марионетки, исполняя его волю. Вот я и сказал, что со мной этот номер не пройдет. Да, я часто плясал под его дудку, но тогда речь шла о мелочах, а сейчас ситуация переменилась. Не хочу, чтобы вы сочли мои отношения с миссис Смит недостойной интрижкой. Клянусь, это не так. Миссис Смит – видите ли, она мне как жена, и если бы я мог, то непременно на ней женился. Но вы ведь понимаете, что это невозможно. У меня две дочери и определенное положение в обществе, ну и, конечно, законная жена. А недавно родился и внук. На моем месте вряд ли кто-либо решится на развод. Однако именно это я и имел в виду, когда писал Грегори. – Он указал на письмо, что лежало на столе перед Ханнасайдом.

Ханнасайд взял в руки листок.

– Эта фраза: «Вам придется горько пожалеть, если заставите меня прибегнуть к крайним мерам». Она означает, что вы серьезно обдумывали возможность развода, верно, мистер Лэптон?

– Вероятно, вы правы. Сам не знаю. Я очень расстроился и не видел выхода из этой западни. Вот и написал в надежде припугнуть Грегори. Думал, он не станет рисковать и подталкивать меня к отчаянному шагу, если поймет, что я решил остаться с Глэдис. И пусть все катится к чертям! Ведь ему не нужен громкий скандал в семействе, да и моя связь с миссис Смит нисколько не ущемляет интересы Гертруды.

– Теперь все понятно, – сказал Ханнасайд. – Вы попросили о второй встрече, но мистер Мэтьюс отказал, так?

– Отказал, – кивнул Генри Лэптон, судорожно сглатывая слюну. – Это было утром в день его смерти, тогда и состоялся наш последний телефонный разговор. Грегори звонил из своего кабинета, мы с ним так и не встретились.

– А в котором часу он звонил?

– Довольно рано, не позднее одиннадцати.

– Ясно. А что вы делали потом?

– Ничего. – Лэптон в изумлении уставился на Ханнасайда. – То есть я пошел к себе в кабинет. Понимаете, ведь у меня своя работа. Так что ничего плохого я совершить не мог.

– И вы больше не пытались увидеться с мистером Мэтьюсом, скажем, за ленчем?

– Нет, это все равно ни к чему не привело бы. Я же знаю Грегори. Я пообедал в одиночестве, так как хотел выиграть время и все еще раз обдумать.

– И где вы обедали, мистер Лэптон?

– Как обычно, в маленьком ресторанчике под названием «Виноградная лоза». Там меня знают и, уверен, подтвердят мои слова.

– А чем вы занимались после ленча?

– Разумеется, вернулся на работу. Вообще-то в тот день я ушел из офиса раньше обычного, еще до чая.

– И куда направились?

– На Голдерс-Грин. Хотел повидать миссис Смит.

– Ну да, конечно, – деликатно кашлянул Ханнасайд. – Естественно, вы намеревались обсудить с ней сложившееся положение.

– Нет, я об этом даже не упомянул. Собирался, но не смог. Все еще надеялся найти какой-то выход. И понимаете… мы никогда не затрагивали тему моей семейной жизни. Не хотелось огорчать Глэдис, вот я и промолчал о случившемся.

– Вот оно что! – хмыкнул Ханнасайд. – И в котором часу вы ушли от миссис Смит?

– Точно не скажу, но к ужину я был дома. То есть с Голдерс-Грин я сразу отправился домой.

– А чем занимались после ужина?

– К нам пришли гости, мы играли в бридж. Из дома я в тот день больше не выходил, а на следующий день мы приехали в «Тополя».

– Благодарю. – Ханнасайд с бесстрастным видом что-то быстро записывал в блокнот.

Лэптон поглядывал на него с тревогой:

– Не знаю, могу ли быть еще чем-либо полезен? Если вопросов больше нет, позвольте мне уйти. Жена будет…

– На сегодня все, – сообщил Ханнасайд.

– Тогда?.. – Генри Лэптон робко приподнялся с кресла.

– Разумеется, вы свободны, – подтвердил Ханнасайд.

Маленький человечек покинул комнату, а Джайлс, отойдя от окна, где стоял все это время, обратился к Ханнасайду:

– Вот бедняга! В какую передрягу попал по собственной глупости! Вас не устраивает его рассказ?

– Меня не устраивает его алиби.

– Что именно? Ах, вы о Глэдис Смит! Я думаю, он действительно к ней ходил. Слабая надежда найти утешение. Очень сентиментально.

– Конечно же, миссис Смит подтвердит, что Лэптон был у нее, – заметил Ханнасайд.

– Возможно, только я не совсем понимаю, как он сумел пройти в такой час в дом Мэтьюсов и не встретился ни с кем из членов семьи или прислуги. Ведь вы на это намекаете?

– Ну, ничего сложного здесь нет, – скептически усмехнулся Ханнасайд. – В этот дом, мистер Каррингтон, можно пройти не только через парадный вход. Например, сбоку имеется дверь, которая выходит из гардеробной на тропинку в саду. Всякий, кто хочет проникнуть в дом незаметно, воспользуется именно этим ходом. Нужно только улучить подходящий момент. Семья и прислуга пили в тот час чай, так что путь был свободен, и Лэптон вполне мог предвидеть такую ситуацию.

– Хорошо, только какой в его действиях смысл? – не понял Джайлс. – Грегори Мэтьюс на тот момент отсутствовал, и куда же Лэптон мог в таком случае налить яд?

– Я думаю о флаконе с тонизирующим средством, который так своевременно разбили, – предположил Ханнасайд.

– А разве Лэптон знал, где он хранится? – нахмурился Джайлс. – И каким образом и когда он умудрился разбить флакон?

– Может, и знал. А разбить его не составило труда, когда на следующее утро Лэптон приехал сюда с женой.

– Думаете, Генри Лэптон способен на подобный поступок? – усомнился Джайлс. – Слабый, бесхарактерный человечек!

– Не забывайте, мистер Каррингтон, он впал в отчаяние и сам в этом признался. Осмелюсь утверждать, эта Глэдис Смит занимает главное место в его жизни.

– Ну, полагаю, он предпочел бы убийству развод, – заметил Джайлс.

– Не могу с вами согласиться, – покачал головой Ханнасайд. – Лэптон никогда не пошел бы на такой громкий скандал. Вероятно, он любит дочерей, и если решился совершить убийство, то только в надежде выйти сухим из воды. С разводом так не получится. Вы же видели его супругу. Представляете, какой поднялся бы шум?

– Ну хорошо, но подумайте сами, – возразил Джайлс. – Убив Мэтьюса, Лэптон не мог обеспечить себе безопасность. Ведь Мэтьюс мог рассказать о его связи с миссис Смит кому-нибудь еще. Именно так он и поступил. Этот молодой хлыщ Рэндол не просто попал пальцем в небо, он точно знал, что говорит.

– Разумеется, Рэндолу все известно. Но вы заметили, как это удивило Лэптона? Вероятно, он думал, что Мэтьюс не успел разгласить его тайну. – Ханнасайд взял письмо Лэптона и положил в блокнот, а потом в задумчивости посмотрел на письменный стол и, выдвинув один из ящиков, нахмурился. В ящике находился всякий хлам. – Хотелось бы знать, что интересного нашел мистер Рэндол Мэтьюс среди этого барахла.

– А разве он чем-то заинтересовался? Я и не заметил.

– Думаю, я не ошибся. Только не знаю, нашел ли он то, что хотел, или, наоборот, не обнаружил того, что ожидал увидеть. Если отбросить в сторону обязанности душеприказчика, которыми Рэндол не слишком себя обременяет, с какой стати он вдруг загорелся желанием присутствовать вместе с нами при просмотре дядиных бумаг? Думал, мы что-то найдем? Но что именно?

– Возможно, вот это самое письмо Лэптона.

Ханнасайд на мгновение задумался над словами Джайлса.

– Вполне вероятно, что и так, если старик Мэтьюс доверил ему семейные тайны. Только что из содержимого ящика может вызвать интерес?

– Может быть, вы правы, предположив, что этот предмет на данный момент в ящике отсутствует.

– Да, кто знает. Но я заметил одну странность, которая бросается в глаза: ни в доме, ни в офисе Мэтьюса не сохранилось никакой старой переписки.

– Некоторые люди имеют обыкновение рвать письма, как только на них ответят, – предположил Джайлс. – А вы думаете, кто-то успел покопаться в бумагах Мэтьюса?

– У меня пока нет предположений на этот счет. Однако если Мэтьюс лично уничтожал все письма, это, должно быть, перешло у него в манию.

– Значит, поработала разрушительная рука Рэндола, – весело предположил Джайлс.

Ханнасайд невольно улыбнулся в ответ:

– Понимаю. Вы решили, что я именно его и подозреваю. Должен признаться, нет никаких подтверждений, что Рэндол находился где-то поблизости от «Тополей» между двенадцатым и пятнадцатым мая. Однако вы правы, – добавил он с сожалением, – я действительно подозреваю этого молодого человека, и его алиби не вызывает доверия. Оно такое безупречное, что, похоже, над его созданием потрудились заблаговременно. Только, положа руку на сердце, я, мистер Каррингтон, ума не приложу, каким образом Рэндол мог совершить убийство дяди.

– И вас это, похоже, огорчает, – рассмеялся Джайлс.

– Не совсем так. Но я обеспокоен. Брожу на ощупь в темноте, и все время не покидает неприятное чувство, что сбился со следа. Если бы только установить, посредством чего яд попал в организм покойного! Возможно, его подмешали в стакан с виски с содовой, который подал дяде Гай Мэтьюс. Сам Грегори Мэтьюс мог обработать царапину отравленным лосьоном. Только во всем доме нашелся один нераспечатанный флакон с лосьоном «Понд» в нетронутой упаковке. Возможно, яд добавили в тонизирующее средство и разбили флакон. Все это время я ломаю голову над различными версиями. Может быть, выбрали момент и подмешали отраву за несколько дней до смерти Мэтьюса. Я вот подумал о таблетках аспирина, но покойный не принимал лекарств. Хемингуэй допросил с пристрастием всю прислугу, но оказывается, Мэтьюс ел и пил то же, что и остальные члены семьи, не считая виски с содовой и тонизирующего средства. – Ханнасайд замолчал и поднялся с места. – Что толку сидеть и теряться в догадках, мистер Каррингтон? Меня ждет срочная работа, да и вам, вероятно, не терпится вернуться в город.

– Не то чтобы не терпится, но возвращаться в самом деле пора. – Джайлс посмотрел на часы. – Рад, что Лэптону больше не отводится роль главного подозреваемого, – озорно подмигнул он. – Мне от души жаль беднягу.