Текст книги "Дикие розы"

Корри была так напугана встречей с доктором Санти, что торопливо последовала за барменом – в другой ситуации она бы остереглась и предпочла обойтись без провожатых. Позади стойки была маленькая дверца, ведущая в коридор, в конце которого и помещался театр – небольшой зал, пахнущий свежей стружкой, и сцена с голубым бархатным занавесом, отделанным по низу кистями.

– Зрительских мест еще нет, но к четвергу будут. Как тебе здесь нравится? По-моему, неплохо. Бьюсь об заклад, что мы отлично сыграем премьеру, если, конечно, Ли Хуа возьмет тебя на работу. Ты танцуешь или поешь?

– Пою, – храбро солгала Корри.

– За сценой есть комнатка, там и подождешь. А может, подождем вместе?

Гримерная оказалась каморкой с туалетным столиком, шатким стулом и зеркалом, висящим на стене. Пол был усеян свежими стружками.

– Нет, спасибо, я подожду одна.

– А что так? Чем я тебе не мужчина? Мы могли бы отлично скоротать время.

Он просунул руку под накидку и схватил Корри за грудь. Она яростно оттолкнула его.

– Оставьте меня в покое! Я пришла на прослушивание, и только за этим!

– Да? Что ж, очень жаль.

Тем не менее он отошел на шаг и, не сводя с Корри сладострастного взгляда, дружелюбно добавил:

– Удачи тебе. И держи ухо востро, чтобы эта сука Ли Хуа не надула тебя. Она только с виду такая кроткая. А на самом деле – палец в рот не клади.

Как только он ушел, Корри без сил опустилась на стул, всем телом дрожа от страха неизвестности.

Глава 36

Следующие два дня Корри провела в маленькой гримерной. Ли Хуа велела Джиму втащить туда матрас, а сама принесла подруге нитки и полотно: чтобы убить время, Корри принялась вышивать натюрморт с цветами и фруктами. Ли Хуа легко удалось выпроводить доктора Санти, так что Корри чувствовала себя почти в безопасности.

Ли Хуа рассказывала о своей помолвке с Уиллом Себастьяном, и Корри не могла скрыть искренней радости.

– О Ли Хуа, как же это прекрасно! Я так счастлива за тебя!

– Я тоже счастлива.

Карие глаза китаянки светились теплой улыбкой, их взгляд снова стал добрым и мягким, как прежде, в безоблачные времена юности.

– Он знает про меня все, Корри, и любит такую, какая я есть.

– Вы собираетесь вместе вернуться в Сан-Франциско?

– Нет, Корри. Наши сердца принадлежат Северу. Даже когда «золотая лихорадка» закончится, в Доусоне останутся люди, которым будет необходима помощь Уилла. И он никуда отсюда не уедет. А я буду рядом с ним. По крайней мере, здесь я чувствую себя свободной.

Корри крепко обняла подругу, ее глаза стали влажными.

– Ты всегда была свободной, Ли Хуа; знаешь ты об этом? Возможно, именно ты научила быть свободной и меня.

Долгие часы, когда Ли Хуа была занята в дансинге и салоне, Корри посвящала писанию длинных, полных отчаяния писем к Куайду. Она отправляла их в самые разные города и поселения, какие только приходили ей в голову, – в Секл Сити, Танану, Дайю, Игл. Даже если Куайд не погиб, у него было немного шансов получить хоть одно из этих писем – Корри ведь не знала адреса и писала до востребования. Она чувствовала, что не может сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего. Надо было действовать! Корри отправила Джима на пристань, чтобы он купил ей билет на пароход до Сороковой Мили. Она поедет туда и сама все разузнает. В любом случае это лучше, чем пребывать в бесконечной неизвестности.

На утро третьего дня Корри проснулась рано, ей не спалось от волнения, голова была переполнена планами. Около полудня отходил пароход «Дж. П.Лайт», а ей нужно было еще помыться и собраться.

Она скатала матрас и засунула его под туалетный столик, чтобы иметь хоть какое-то пространство для передвижения. В дансинге за стеной было тихо, в этот час девушки спали в своих комнатах, восстанавливая силы после бесконечных ночных вальсов. Пианино молчало, улица еще не наполнилась обычным дневным шумом, так что были слышны лишь рассветные птичьи трели.

Корри попыталась привести в порядок свою синюю юбку, изрядно помятую и испачканную во время стремительного бега по задворкам дансингов и кабаков. Если бы только у нее был утюг, чтобы погладить одежду! И еще нужна горячая вода: Корри чувствовала себя невыносимо грязной, настолько, что, и помыслить нельзя было о том, чтобы отправиться в путь, не помывшись.

Она потихоньку приоткрыла дверь гримерной и огляделась. Она проберется на кухню и раздобудет кувшин воды. А если совсем повезет, у нее будет возможность подогреть воду на плите…

Корри притворила за собой дверь, поморщившись от неприятного, громкого скрипа, прошла через маленькую сцену и стала спускаться по ступенькам в зал.

– Совсем не роскошно. Я имею в виду помещение. У нас в Сан-Франциско театры в тысячу раз лучше, правда, Корри?

– Дональд!

Корри отшатнулась от испуга и неожиданности. Дональд стоял, непринужденно опершись на рампу. Он был одет в безукоризненно отутюженный черный шевиотовый сюртук и белую рубашку с тугим галстуком. Его внешний вид был настолько цивилизованным, что, казалось, он только что вышел из собственного экипажа на Калифорния-стрит.

– Ты удивлена? Не ожидала увидеть меня, Корри? Напрасно. Наверное, твой приятель Джим рассказывал тебе о том, что мечтает отправиться в Ноум. Для этого ему нужны деньги, провизия и снаряжение. А мне нужна ты. Так что все очень просто.

Корри затравленно оглянулась. Бежать было некуда. За сценой не было другого выхода, а Дональд преграждал ей путь в дансинг. Он подошел и крепко взял ее за локоть.

Когда они проходили через танцевальный зал, то столкнулись с Ли Хуа, которая разбирала какие-то деловые бумаги у стойки бара. При виде Дональда ее глаза расширились от ужаса, и лицо побледнело и стало цвета льняного полотна.

Ли Хуа мгновенно поняла, что нужно делать. Она метнулась к внутренней стороне стойки – там в ящике Джим держал заряженный пистолет.

– Не двигайся с места, узкоглазая шлюха!

Дональд вытащил из-за пояса кольт и угрожающе потряс им в воздухе.

– Корри моя, и я не позволю никакой грязной китайской твари становиться на моем пути!

Ли Хуа оцепенела, на ее щеках выступили красноватые пятна. Глаза девушек встретились, и Корри увидела, как испугана и обескуражена ее подруга. Попытка Ли Хуа спасти ее с треском провалилась. Дональд потащил Корри к выходу, и в этот момент они обе поняли, что, может быть, видятся в последний раз.

– Ли Хуа…

Корри бросилась к подруге.

– Осторожно, Корри…

Прежде чем Корри успела ответить, Дональд грубо толкнул ее к двери и вывел на улицу.

Отчаяние и безысходность навалились на Корри тяжелым грузом, так что она едва передвигала ноги, идя под руку с Дональдом. В гостиничном номере доктор Сайта упаковывал в сундук ее одежду и фотокамеру. На кровати были разложены книги. Когда Корри вошла, доктор бросил на нее обиженно-возмущенный взгляд.

– Значит, маленькая беглянка поймана.

Корри не ответила и обратилась к Дональду:

– Куда мы едем?

– Домой, в Сан-Франциско. Скорее всего в дом твоего отца. Мне всегда нравилось это место. Теперь, когда твоя тетя переехала, нам с тобой будет там уютно. Я подумал, что, наверное, не стоит помещать тебя в лечебницу, ведь с нами едет доктор Санти – он согласился быть твоим лечащим врачом. Я уверен, что он сможет надлежащим образом следить за состоянием твоей психики.

– То есть будет моим надсмотрщиком? Ты это имеешь в виду?

Доктор Санти еще раз обиженно взглянул на Корри и вышел из комнаты. Дональд продолжал говорить, как будто не слышал ее вопроса:

– Когда мы приедем в Сан-Франциско, я куплю тебе другое бриллиантовое кольцо, взамен того, которое ты так опрометчиво выбросила. Я выберу кольцо с самым крупным бриллиантом. Он будет сверкать на твоем пальце, как тысяча солнц. Ты будешь очень гордиться им. Особенно тогда, когда ты совсем перестанешь артачиться и мы с тобой сможем снова войти в общество.

Корри, наученная горьким опытом, знала, к чему приведут все ее протесты, поэтому ничего не ответила. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Обычная толчея людей, лошадей, телег, а над всем этим простиралось чистое голубое небо, такое яркое, что до боли резало глаза. Косяки перелетных птиц растворялись в этой голубизне и казались едва заметными черточками. Аляска! Суровая, необъятная земля, прекрасная и жестокая!

Корри наконец обернулась к Дональду и сказала:

– Не мог бы ты сделать для меня одну вещь, прежде чем мы уедем?

– Какую?

– Не мог бы ты разузнать, что случилось с… моим другом Куайдом Хиллом?

Лицо Дональда исказилось, как будто он получил пощечину, но Корри, запинаясь, продолжала говорить:

– Ты же знаешь, что я собиралась сама отправиться на Сороковую Милю. Я хотела все разузнать об этом пожаре в гостинице. Дональд, пожалуйста, помоги мне. Ты можешь не говорить ему, где я и что со мной. Ты вообще можешь с ним не встречаться. Единственное, что я хочу знать наверняка, – жив он или нет. Если ты выполнишь мою просьбу, я стану тебе хорошей женой, Дональд. Во всех отношениях. Клянусь тебе.

Дональд молча смотрел на нее. На его щеках выступили красные пятна, глаза сверкали холодным, злым огнем.

– Значит, ты так сильно любишь его?

– Да, я люблю его. И буду любить всегда. Тебе этого не понять.

Взгляд Дональда затуманился.

– Я тоже умею любить, Корри. Неужели тебе это никогда не приходило в голову?

– Любить! Ты не любишь меня. Ты просто хочешь владеть мной.

– Может быть, то чувство, которое я испытываю к тебе, не похоже на то, как любишь ты. Но для меня это – любовь… Ты когда-нибудь задумывалась над тем, кто ухаживал за тобой, перестилал постель, подносил судно, пока ты лег жала без сознания в Секле?

Корри чуть не открыла рот от изумления.

– Ты?! Но я думала, доктор Санти…

– Ты думаешь, этот негодяй способен мараться, ухаживая за чужим человеком? Он умеет делать тайные аборты, но дальше этого его человеколюбие не распространяется. И потом, я все равно не позволил бы ему прикасаться к тебе. Ты моя, Корри. Ты принадлежишь мне. Именно поэтому я ухаживал за тобой.

– Я не думала….

Корри находилась в крайнем душевном смятении, она чувствовала, как краска смущения заливает ее щеки и лоб. Она прятала от Дональда глаза и не знала, что сказать.

Представить себе, что Дональд… Только очень близкий и любящий человек способен на такое. Ее потрясение было безграничным, она не могла прийти в себя от такого поворота событий. Как будто оглушительный раскат грома раздался над самой ее головой…

Дональд подошел к ней, обнял за плечи и нежно прижал к своей груди ее хрупкое тело. Корри ощутила прилив жалости к этому человеку – это все, чем она могла ответить на его чувства.

– Дональд, я верю, что ты… любишь меня. И, если это действительно так, ты не откажешь мне в такой малости. Пожалуйста, разузнай о судьбе Куайда Хилла. Обещаю, я никогда ни о чем больше не буду просить тебя. Мне нужно знать, что с ним. Сделай это для моего душевного спокойствия, прошу тебя.

Глаза Дональда сузились и превратились в злые, колючие щелочки.

– Ты не должна любить никого, кроме меня.

– Пожалуйста, я никогда больше не буду вспоминать о нем, если ты это сделаешь.

Лицо Дональда стало похожим на каменную маску. Корри отвернулась и сказала:

– Ну что ж. Я так понимаю, что ты отказываешься выполнить мою просьбу. Глупо было просить тебя об этом.

– Да, это было глупо. Запомни, Корри, если я еще раз услышу от тебя имя этого человека, я за себя не ручаюсь. Ты хорошо меня поняла?

Корри молчала. Дональд мгновенно преобразился и снова стал хладнокровным и деловым. От отдавал приказания Арти, велел доктору Санти пошевеливаться с укладкой вещей. Корри смотрела на эту суету и не могла поверить в то, что несколько минут назад между ними произошла такая трогательная сцена. Это казалось сном.

Дональд любит ее! Может ли убийца любить, пусть даже извращенно? Может ли убийца ухаживать за больной женщиной и подносить ей судно?

Тут ее мысли обратились к Куайду, и горький комок встал поперек горла, поток невыплаканных слез готов был вырваться наружу. Корри стоило больших усилий взять себя в руки. О Господи, Куайд! Неужели я уеду отсюда, так и не узнав, жив ты или мертв!

Дональд купил билеты на пароход «Ханна». Пока они ехали на телеге к реке, Дональд рассказал Корри о том, что это судно – «гордость юконского флота». «Ханна» имеет в длину 225 футов и по комфортабельности может соперничать с лучшими судами Миссисипи. Помимо того, что каюты на ней освещаются электричеством, рубка оснащена мощным прожектором, позволяющим свести к минимуму риск сесть на мель или столкнуться с другим судном в темноте.

Был ясный июньский день. Воздух был хрустально чист, а солнце такое яркое, что каждый лист на дереве, каждый камень на склоне холма выделялся четким силуэтом. Река несла вдаль свои прозрачные воды, приглашая человека отказаться от домашнего уюта и пуститься в странствие. Свежий ветер обдувал лицо, очищал душу, вселял в нее сладкое беспокойство.

Несмотря на подавленное состояние духа, Корри с любопытством оглядывалась вокруг. Побережье Доусона представляло собой грандиозное зрелище: тысячи лодок, баркасов, плоскодонок; тяжелые баржи, груженные лесом, привезенным с низовьев реки на продажу. Сотни людей, кричащих и суетливо бегающих от одного судна к другому, таскающих мешки, тюки, корзины. Разобраться, что к чему в этой кутерьме, было невозможно. Корри заметила, что часть домов на Франт-стрит отстроена заново, а вдоль улицы тянется ряд фонарей, сверкающих на солнце новенькими стеклами. В город пришло электричество!

Корри отметила про себя обилие самодельных лодок, впритирку друг к другу жавшихся к бортам пароходов и барж. Они очень напоминали те детские неуклюжие поделки, которые мальчишки пускают в плавание в весенних лужах и ручьях. Тем удивительнее было видеть, что многие из них до отказа нагружены тюками с провизией и имеют на борту пассажиров. Это зрелище напомнило Корри озеро Беннет. Здесь царила та же атмосфера всеобщего воодушевления, беспокойства, авантюризма и жажды приключений.

Ну конечно! Они все стремятся в Ноум! Поверив в сказку о несметных богатствах, люди ринулись туда в надежде, что на этот раз она станет былью! В воздухе веяло сладким, пленительным ароматом золота.

Корри вдруг почувствовала, как на ее плечи легла свинцовая тяжесть безнадежности. Какое ей теперь дело до всей этой людской кутерьмы?

Теперь она далека от этой жизни. Она возвращается в Сан-Франциско и фактически обречена на пожизненное тюремное заключение. Дональд слегка подтолкнул ее локтем.

– Пошли, Корри. Чего ты так вытаращилась? Ты что, никогда прежде не видела лодок? Вылезай из телеги. Пойдем, я хочу сам проследить за погрузкой наших вещей.

Корри вяло наблюдала, как доктор Санти и Арти возились с багажом. Дональд крепко держал ее под руку. Когда они поднимались по сходням, Корри не могла оторвать взгляда от воды. Вплотную к пароходу стояли утлые самодельные суденышки. Корри не представляла себе, как такая огромная посудина может сняться с якоря, не потопив при этом своего хрупкого окружения.

На середине трапа Корри остановилась. Дональд не слишком галантно подтолкнул ее в спину.

– Ну же, иди. Что ты встала, как вкопанная? Прошу тебя, Корри, пойдем. Что с тобой?

– Я…

На лбу у Корри выступила холодная испарина. Она помедлила мгновение и двинулась дальше.

– Я только смотрела на лодки. Мне показалось, я увидела…

– Толпу дураков, устремившихся в Ноум, больше ничего. Давай, иди вперед.

Корри заметила, как Дональд что-то вполголоса сказал доктору Санти, кивнув в ее сторону. Она догадалась, что он хочет, чтобы доктор снова дал ей дозу наркотика. Доктор Санти выглядел раздраженным.

– Я же говорил тебе, Ирль, что может случиться, если злоупотреблять опием. Она же окончательно свихнется. Если хочешь знать мое мнение, все и так уже слишком далеко зашло. Почему бы нам просто не пришить ее и…

– Попридержи язык, идиот! Сколько раз можно повторять: я не хочу ее терять. Она нужна мне. А немного опия ей не повредит. Тысячи людей принимают его, и ничего.

– Но ведь опий – это…

Они немного отстали, и Корри перестала разбирать слова их разговора. Ей было все равно. Чувство бесконечного отчаяния переполняло ее душу, лишало сил. Ей хотелось упасть на колени и молиться, чтобы Господь избавил ее от страданий, а заодно и от необходимости жить. Корри заставила себя идти вперед. Она окинула взглядом верхнюю палубу, по которой вдоль ряда новых плевательниц, призывающих к поддержанию чистоты, прогуливались пассажиры.

Корри мрачно подумала, что ее сознание начинает играть с ней злые шутки, что разум, не выдержавший наркотической атаки, изменяет ей. Дело в том, что, когда она поднималась по трапу, ей в какой-то момент показалось, что она видела Куайда – или по крайней мере очень похожего на него человека, – садящегося к рулю одной из самодельных лодок. Но Корри очень быстро потеряла лодку из вида: в гавани было настоящее столпотворение, сотни судов курсировали в разных направлениях, где тут было уследить за крохотной лодчонкой! И потом, этот мужчина никак не мог быть Куайдом. Просто Корри так долго и настойчиво думала о нем, что ее воображение наделило чертами Куайда совершенно постороннего человека. Вот и все. Она услышала голос Дональда:

– Ну вот мы и на борту. Теперь остается молить Бога, чтобы кухня была хорошей, а погода – благоприятной.

Мимо них прошла высокая женщина в черном строгом платье, и Корри показалось, что она узнала Евлалию Бенраш. Но тут женщина обернулась, и Корри увидела молодое, одутловатое лицо незнакомки. Ее охватила дрожь. Ну вот, начинаются видения. Как будто со стороны она услышала свой собственный голос:

– Можем мы остаться на палубе и посмотреть, как будет отчаливать пароход? Я очень люблю это зрелище.

– А почему бы и нет? Ты ведь будешь хорошо себя вести, моя дорогая? Не хочу, чтобы ты думала, будто я жестокий, суровый муж. Тиран и деспот. Давай пройдемся по палубе, ты не против?

Они пошли вдоль борта. Дональд вел Корри под руку, нежно прижимая ее локоть к своему телу. Корри чувствовала, что с трудом выносит это прикосновение, но, тем не менее, покорно шла рядом, понимая, что со стороны они выглядят, как счастливые супруги, отправляющиеся в свадебное путешествие.

Дональд велел Арти и доктору Санти спуститься в каюты и проследить, чтобы вещи были аккуратно размещены на своих местах и чтобы все было приготовлено для долгого плавания. Они с Корри сделали круг по палубе. Дональд принялся рассказывать ей о своих планах относительно судоверфей Стюарта. Он собирается полностью переключить их на производство паровых двигателей. Эра парусного флота подходит к концу, будущее за пароходами.

Корри не слушала его. Она смотрела на оживленное движение речных судов, которые порой расходились, едва не сталкиваясь бортами. Где-то выше по течению произошло столкновение или какая-то другая неприятность – оттуда доносились громкие возмущенные крики. Возникла пробка, владельцы лодок грозно потрясали кулаками в адрес виновников задержки.

Одна из лодок привлекла внимание Корри. У нее был квадратный парус, а на корме виднелась надпись «Пан или пропал». Шкипер, юноша лед двадцати, заметил, что Корри смотрит на него, и весело помахал ей рукой.

Корри улыбнулась ему в ответ и часто заморгала, стараясь рассеять влажную пелену, набежавшую на глаза. Этот юноша со светлыми, спутанными волосами был как две капли воды похож на Мэйсона Эдвардса. На того мальчика, который сперва объяснялся ей в любви под сверкающим полярным небом, а потом оказался единственным, кто встретил появление на свет ее несчастного ребенка…

– О чем это ты так печально задумалась? Какое уродливое корыто вон там, посмотри. Черт бы побрал все эти идиотские самоделки. Половина из них вообще не годна для плавания, остальные – едва держатся на воде. Но хуже всего то, что нам придется какое-то время проторчать здесь, если капитан не захочет потопить пару-тройку из них.

Корри не обращала внимания на слова Дональда, она сосредоточила всю свою волю на том, чтобы не заплакать. Она не должна этого делать. Нельзя, чтобы Дональд видел ее слезы. Надо только перестать думать о Куайде, о своем ребенке, о Мэйсоне…

Двигатель «Ханны» глухо зарокотал, гребные колеса заработали на малом ходу. Капитан предпринял попытку маневра, и борт парохода на несколько футов отодвинулся от причала, давая понять соседним лодкам, что пароход собирается отчалить. Экипажи ближайших лодок возмущенно замахали руками и подняли настоящий гвалт. И снова глаза Корри оказались устремленными на человека, беспечно сидящего у руля плоскодонки. Сдвинув мягкую шляпу со лба, он с любопытством наблюдал за происходящим и, похоже, получал удовольствие от поднявшейся кутерьмы. Это был крупный мужчина с широкими плечами, казавшимися еще более мощными в просторной красной рубахе. Корри вгляделась пристальнее, но яркое солнце слепило глаза и мешало как следует рассмотреть черты его лица. Дональд выказывал явное нетерпение:

– Похоже, нам не избежать задержки. Какая наглость – задерживать движение нормального транспорта!

Корри не слушала его. Ее взгляд был прикован к лицу человека в красной рубашке. Она прищурила глаза, чтобы солнце не так сильно било в них. В это время человек обернулся и стал разглядывать палубу парохода, на которой стояла Корри. Ее сердце рванулось из груди.

– Куайд!

Корри закричала и метнулась к белому, свежевыкрашенному поручню.

– Куайд! Это я! Корри! Куайд!

Ее голос эхом разнесся по воде. Корри не замечала, что Дональд старается оттолкнуть ее от поручня, что люди в лодках удивленно поднимают головы и смотрят на нее полными любопытства глазами.

– Куайд! Куайд!

Корри кричала изо всех сил. На какой-то миг их глаза встретились. Он недоуменно смотрел на Корри, отказываясь верить своим глазам. А может, это ей только кажется! Проклятое солнце! Ничего нельзя разглядеть!

– Куайд, это я! Корри! Я здесь!

Никогда в жизни она не кричала так громко и отчаянно. Теперь на нее смотрели не только люди из лодок, но и пассажиры парохода. Мужчина в одной из плоскодонок улыбнулся и весело присвистнул. Корри почувствовала, как стальные пальцы Дональда впиваются в ее руку. Он пытался оторвать ее от поручня, чтобы увести вниз, в каюту, и запереть.

– Нет! Я не хочу! Я никуда не пойду!

Корри вцепилась в поручень мертвой хваткой и изо всех сил уперлась ногами в палубу. Дональд выкрикивал какие-то угрозы и проклятия.

Корри видела, что губы Куайда шевелятся. Наверное, он кричит ей что-то в ответ. Она же не слышала ни звука, потому что люди в других лодках тоже кричали. Они были измотаны и взбудоражены длительной задержкой, так что их внимание с легкостью переключилось на хорошенькую девушку, в смятении чувств пытающуюся докричаться с борта парохода до мужчины в лодке. Кто-то принялся свистеть, кто-то размахивал руками, а один парень, ловко балансируя на краю своей посудины, что есть силы завопил:

– Эй, красотка! Пусть он катится ко всем чертям! Чем я тебе плох?

– Или я! – подхватили с другой стороны.

– А как насчет меня?

Корри отдавала себе отчет в том, что ее несчастье стало поводом для безудержного веселья всех этих людей – грубых, алчных старателей, – но в этот момент ее нисколько не оскорбляли неуместные шутки и смех. Ведь Куайд жив, и он рядом, всего в нескольких сотнях футов!

Пароход тронулся с места, палуба резко качнулась, так что Корри едва удержалась на ногах. Вдруг она почувствовала резкую боль, Дональд бил ее по рукам, вынуждая отпустить поручень.

– Черт побери! Что это ты надумала, Корри?

Голос Дональда стал глухим от ярости. Когда он понял, что справиться с Корри будет не так легко, он решился на совершенно отвратительную, мерзкую выходку: он стал бить Корри по лицу с такой силой, что ее голова моталась из стороны в сторону, а из разбитой губы заструился тоненький кровавый ручеек.

– Нет! Дональд, пожалуйста…

Зрители, наблюдавшие за развитием этой любовной драмы, пришли в негодование оттого, каким образом этот негодяй обращается с женщиной. Теперь Куайд стоял в лодке и махал ей руками.

Корри задыхалась от злобы. На мгновение ей показалось, что она принимает участие в каком-то карнавальном действе, что ее закрутил водоворот безумных событий, которые сменяют друг друга с такой быстротой, что нет времени опомниться и перевести дух. Дональд снова ударил ее. Волна нестерпимой боли захлестнула Корри и она выпустила из рук поручень. Сейчас Дональд схватит ее и утащит вниз, где снова накачает опием и запрет на замок до самого Сан-Франциско. И она никогда больше не увидит Куайда…

Безотчетным движением Корри изо всех сил ударила Дональда локтем в живот. Он издал невольный стон и от неожиданности и боли отступил на несколько шагов назад. Движимая яростью и безудержным порывом к свободе, Корри, не долго думая, подобрала юбки и перекинула ногу через поручень. Потом другую.

На какой-то миг она дрогнула, но тут же, не давая себе времени испугаться и закричать, с силой оттолкнулась от борта и стремглав полетела вниз.

Вся самодельная флотилия, все без исключения старатели-мореходы дружными криками и смехом приветствовали прыжок смелой девушки, не побоявшейся такой высоты. Корри мельком увидела чье-то перекошенное от страха лицо и сразу же почувствовала такой сильный удар, словно все ее мышцы, кости и внутренности мгновенно смешались в одну кашу.

Раздался громкий всплеск, к Корри потянулись чьи-то руки.

– О Господи!

Она открыла глаза и поняла, что, падая, угодила прямо в маленькую лодку, чуть не перевернула ее и только потом свалилась в воду.

– Пожалуйста…

Неужели это ее голос – жалобный и плачущий? Все ее тело разламывалось на куски. Но какое это теперь имеет значение! Корри показывала рукой в направлении лодки Куайда и бормотала:

– Пожалуйста… помогите мне… Я должна попасть к нему.

– К нему? Нет, я не согласен!

Тут только Корри заметила, что ее собеседник – тот самый юный весельчак, который передразнивал ее, когда она пыталась докричаться до Куайда с борта «Ханны».

– Пожалуйста… скорее. Дональд схватит меня, если мы не поспешим.

Лицо парня мгновенно посерьезнело и повзрослело.

– Никто не мог до сих пор сказать обо мне, что я способен бросить женщину в беде. Ладно, мисс, залезайте в лодку, вам, наверное, не очень-то приятно болтаться в воде, а?

– Да… да.

Множество сильных рук ухватили ее и одним рывком вытащили из реки, как тюк с провиантом.