Текст книги "Сэру Филиппу, с любовью"

Филипп перевел взгляд на Грегори. Тот тоже стоял в воинственной позе, скрестив руки на груди и едва сдерживаясь, чтобы не заскрежетать зубами. Трудно было, однако, сказать, на кого направлена его злость – на Филиппа или на братьев, считавших его зеленым юнцом.

Филипп снова посмотрел на Колина. Тот как ни в чем не бывало трудился над едой, умудряясь в то же время строить глазки молоденькой служанке, принесшей ему тарелку супа.

– Я. Скучаю. По жене, – отрывисто пробурчал он с набитым ртом и, глядя на Филиппа, ткнул себя кулаком в грудь.

– Черт побери, – взорвался наконец Филипп, – если вы собираетесь меня убить, джентльмены, может быть, не стоит тянуть время?!

Глава 10

… ты просто не можешь представить себе, Пенелопа, как тебе не повезло – ведь у тебя одни сестры! С братьями куда веселее!

Из письма Элоизы Бриджертон своей подруге Пенелопе Физерингтон, написанного после ночной верховой прогулки в Гайд-парке с тремя старшими братьями.

Энтони сидел за столом в кабинете Филиппа с таким видом, словно хозяином здесь был он.

– Выбор у тебя невелик, сестренка! – медленно процедил он. – Выйдешь замуж за него либо через неделю, либо через две.

– Энтони! – Глаза Элоизы округлились от возмущения.

– У тебя есть другие варианты? – невозмутимо усмехнулся тот. – Поделись, я приму их во внимание!

Элоиза терпеть не могла, когда брат разговаривал с ней в таком тоне, словно он – умудренный, знающий жизнь человек, а она – упрямый, неразумный ребенок. Уж лучше бы он кричал и брызгал слюной – по крайней мере это означало бы, что Энтони признает, что и он – обычный человек с присущими ему человеческими страстями.

– Я не понимаю, – прищурился Энтони, – в чем здесь, собственно, проблема? Не для того ли ты и ехала сюда, чтобы выйти за него замуж?

– Нет. Я ехала сюда для того, чтобы посмотреть, годится ли он мне в мужья.

– Надеюсь, ты пришла к такому выводу?

– Я пробыла здесь всего два дня. Согласись, это слишком короткий срок, чтобы как следует узнать человека!

– Этого достаточно для того, – Энтони со скучающим видом рассматривал ногти, – чтобы твоя репутация была погублена!

– Это почему же? – фыркнула она. – Разве кто-нибудь еще, кроме членов семьи, знает, что я здесь?

– Пока еще нет. Но как говорится, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Сама знаешь, как быстро распространяются сплетни…

– Вообще-то сэр Филипп пригласил для меня компаньонку, – вспомнила Элоиза.

– Она здесь? – поинтересовался Энтони таким тоном, словно речь шла о чем-то самом обычном – скажем, о том, что будет на ужин, или о том, поедут ли они завтра охотиться.

– Она скоро должна приехать.

– Ну что ж, – усмехнулся Энтони, – считай, что тебе не повезло – мы приехали первыми.

– Да уж, не повезло, так не повезло! – проворчала себе под нос Элоиза.

– Что? – переспросил Энтони, делая вид, будто не расслышал, но Элоиза знала, что он слышал каждое ее слово.

– Энтони! – взмолилась Элоиза, хотя не могла бы сказать, чего, собственно, она от него хочет.

Энтони посмотрел на нее. Глаза его гневно сверкнули, и Элоиза пожалела, что осмелилась спорить с ним. Уж лучше бы он продолжал разглядывать свои ногти.

Она инстинктивно отступила на шаг. Элоиза слишком хорошо знала своего брата: когда Энтони в подобном состоянии, от него можно ожидать чего угодно.

Тем не менее когда Энтони заговорил, голос его, как ни странно, звучал довольно спокойно:

– Разговор будет короток, Элоиза: никто не просил тебя заваривать эту кашу. Так что сама теперь и будь любезна ее расхлебывать!

– Ты требуешь, чтобы я вышла замуж за человека, которого почти не знаю? – в отчаянии прошептала она.

– Ой ли? – прищурился Энтони. – Судя по тому, как ты его только что защищала, ты уже неплохо успела его узнать!

Энтони загонял ее в угол, не давая отвертеться, и это больше всего бесило Элоизу.

– Не стану скрывать, за то время, что я здесь, я действительно кое-что о нем узнала. Но этого недостаточно, чтобы так сразу выходить замуж!

Однако Энтони был не из тех, кто быстро сдается:

– Хорошо, скажи, сколько тебе надо? Неделю? Две?

– Прекрати! – поморщилась Элоиза. – Когда ты на меня так орешь, я просто не в состоянии ничего соображать.

– Да соображать ты вообще никогда не умела – будь в твоей голове хоть немного мозгов, ты не сбежала бы к этому типу!

Элоиза, сложив руки на груди, словно это могло ее защитить, смотрела невидящими глазами куда-то в пространство, мимо Энтони. Она не могла ничего возразить брату, и это убивало ее.

– Хорошо. – Тон Энтони немного смягчился. – Тогда скажи мне, что ты собираешься делать в сложившейся ситуации?

– Не знаю, – упавшим голосом, словно зомби, проговорила Элоиза, понимая, как нелепо она выглядит со стороны, и злясь на себя за это.

– Ты отдаешь себе отчет, – снова посуровел Энтони, – в какое положение ты поставила нас всех? Что, скажи на милость, прикажешь нам теперь делать?

– Ты задаешь одни вопросы! – фыркнула Элоиза. – Если ты такой умный и знаешь, что делать, так скажи, а если не знаешь, не обвиняй в этом меня!

– По-моему, я уже сказал, что тебе надо делать – выйти за него замуж! Иного выхода я не вижу!

– Это насилие, Энтони! Мне не нравится, что ты разговариваешь со мной в таком тоне!

– А ты ожидала, что мы будем тебя по головке гладить? – усмехнулся он. – Ты убежала посреди ночи, никого не предупредив…

– Я оставила записку! – перебила его Элоиза.

Энтони недоверчиво посмотрел на нее.

– Вы ее не нашли? – удивилась она. – Я точно помню, что оставила ее на столике в коридоре, рядом с китайской вазой…

– И о чем же говорилось в этой таинственной записке?

– Чтобы вы не волновались и что я свяжусь с вами в течение месяца…

– И больше ничего? И ты считаешь, что после этого мы не должны были волноваться?

– Я не знаю, – пожала плечами Элоиза, – почему вы не нашли ее!

Может быть, она смешалась с другими бумагами?

– Мы решили, что тебя похитили, – заявил Энтони.

Элоиза опешила. Она представить себе не могла, что ее семья подумает такое, как и то, что ее записку не найдут.

– Ты знаешь, – Энтони грозно сдвинул брови, – как подействовало твое исчезновение на маму?

Элоиза похолодела. Не в силах что-либо произнести, она лишь помотала головой.

– Сначала ее чуть не хватил удар. А потом она пошла в банк – догадываешься, зачем?

– Нет, – едва слышно прошептала она.

– Чтобы проверить, – Энтони с грозным видом подошел вплотную к сестре, – в каком состоянии находятся ее счета – на тот случай, если тебя действительно похитили и нам понадобятся деньги для выкупа.

Элоиза невольно попятилась – в голосе брата звучала такая ярость, какой она в нем просто не предполагала. Ей хотелось снова сказать: «Я оставила записку!» – но это ее не спасло бы. Элоиза чувствовала себя виноватой и понимала, что, убежав, она поступила по-детски. Оправдываться перед Энтони означало бы выставить себя в еще более глупом виде. Сейчас ей меньше всего хотелось выглядеть взбалмошной, упрямой девицей.

– Сказать по правде, – продолжал Энтони, – первой, кто понял, что же произошло на самом деле, была Пенелопа. Мы попросили ее осмотреть твою комнату – она там ориентируется гораздо лучше, чем любой из нас.

Элоиза кивнула. Пенелопа раньше была ее лучшей подругой – собственно, она оставалась ею и сейчас, после того как вышла замуж за Колина. Прежде подруги проводили бесчисленные часы в комнате Элоизы, болтая обо всем на свете. Переписка с сэром Филиппом была единственным секретом, которым Элоиза не поделилась даже с лучшей подругой.

– А где она нашла письмо? – полюбопытствовала Элоиза, хотя теперь эти подробности уже не имели значения.

– Оно валялось у тебя под столом. В нем еще был засушенный цветок…

– Цветок ничего не значит, – поспешила объяснить Элоиза. – Просто сэр Филипп – ботаник…

– Что? – не расслышал Энтони.

– Сэр Филипп – ботаник, – повторила она. – Учился в Кембридже. Может быть, даже стал бы академиком, если бы его брат не погиб при Ватерлоо…

Энтони кивнул, обдумывая услышанное и отметив про себя, что Элоиза знает о гибели брата Филиппа.

– Элоиза, – произнес он, – если бы ты сказала мне, что сэр Филипп жестокий человек, который способен тебя ударить, унизить, уверяю, я бы не стал настаивать, чтобы ты дала согласие на брак. Но как я понял, это не так. А других причин быть не должно. И прежде чем ты ответишь что-нибудь, подумай над тем, что я сейчас скажу. Элоиза, ты – из Бриджертонов. И за кого бы ты ни вышла замуж, какую бы фамилию ни носила в браке, ты сама знаешь, что все равно останешься одной из Бриджертонов. А мы, Бриджертоны, всегда и во всем руководствовались лишь соображениями чести и достоинства не потому, что этого от нас требует свет, а потому, что мы сами такие.

Элоиза кивнула, с трудом сдерживая слезы, наворачивающиеся на глаза.

– Спрашиваю в последний раз, – брови Энтони грозно сошлись на переносице, – если есть какая-то причина, не позволяющая тебе стать женой Филиппа Крейна, назови ее. Есть такая причина?

– Нет, – прошептала Элоиза. Она была не готова к тому, что все так повернется, что ей уже сейчас придется отвечать на этот вопрос – не только Энтони, но и самой себе, – но, раз уж так случилось, Элоиза ответила, не колеблясь: – Такой причины нет.

– Я так и думал, – облегченно вздохнул брат.

Элоиза стояла молча, не зная, что еще сказать. Она отвернулась от Энтони – он все равно знал, что она плачет, но Элоизе не хотелось, чтобы брат видел ее слезы.

– Я выйду за него, – проговорила она, всхлипывая. – Но мне хотелось… хотелось бы…

Энтони помолчал, ожидая продолжения: он понимал, что сестре в ее состоянии сейчас трудно разговаривать. Но Элоиза продолжала молчать, и Энтони спросил:

– Так чего бы тебе хотелось, Элоиза?

– Хотелось бы, чтобы это был брак по любви, – прошептала она так тихо, что сама едва слышала себя.

Энтони тем не менее отлично расслышал ее слова – он всегда славился своим удивительным слухом.

– Я понимаю тебя, – сухо произнес он, кивнув. – Но что теперь делать – раньше надо было думать!

В эту минуту Элоиза готова была возненавидеть брата.

– Ты должен знать, о чем я говорю, – попыталась объяснить она. – Ты сам в свое время вступал в брак по любви!

– Да будет тебе известно, – тон Энтони давал понять, что ему не очень нравится, что разговор перешел на его персону, – что я женился на Кейт потому, что нас с ней застукали в весьма щекотливой ситуации, а человек, который нас заметил, едва ли не самый большой сплетник во всей Англии.

Элоиза закусила губу. Со дня свадьбы Энтони прошло так много времени, что она уже и не помнила, при каких обстоятельствах был заключен этот брак.

– Я не любил тогда свою жену, – заявил Энтони. – А если и любил… – голос его стал мягче, в нем появились ностальгические нотки, – если и любил, то еще не осознавал этого.

– Как бы то ни было, – заключила Элоиза, – можно сказать, что тебе все-таки повезло в браке, Энтони.

«Как знать, может быть, и мне с сэром Филиппом в конце концов так же повезет!» – подумалось ей.

– Ты права, – улыбнулся вдруг Энтони, словно вовсе и не сердился на нее только что.

– Я, должно быть, ужасная эгоистка! – проговорила Элоиза. – Когда Пенелопа вышла замуж, мне было очень одиноко… я думала только о себе… Боже мой, какая же я эгоистка, Энтони!

– Все нормально, Элоиза. – В улыбке Энтони сквозила какая-то светлая грусть. – Ты не эгоистка. И ты знаешь это.

Девушка посмотрела на брата, пораженная внезапной переменой, произошедшей в нем. И перемена эта пришлась как нельзя более кстати: если бы Энтони снова начал кричать на нее, произнес еще хотя бы слово повышенным тоном, Элоиза не выдержала бы и сорвалась на него. А это могло бы испортить отношения между сестрой и братом раз и навсегда.

– Конечно, – поспешила заверить она Энтони, – я была рада за Колина и Пенелопу… то есть и была, и сейчас рада…

– Я это знаю, – кивнул он.

– Но я и завидовала их счастью. А я не должна была им завидовать!

– Это, может быть, и правда не очень хорошо, Элоиза, но это естественно. Все люди грешны…

– После этой свадьбы Пенелопа стала мне, по сути дела, сестрой… Я не должна была им завидовать!

– Ты же уже сказала, что радовалась за нее!

– Да. Сказала. Сказала – и действительно радуюсь.

Энтони улыбнулся, терпеливо выжидая, чтобы она продолжала.

– Но после их свадьбы я вдруг почувствовала себя очень одинокой… и старой. – Элоиза посмотрела на брата, пытаясь определить, действительно ли он понимает ее. – Я никогда раньше не боялась остаться старой девой, а тут вдруг…

– Господи, откуда такие мысли, Элоиза? Молодая, красивая…

– Я, конечно, допускала такой вариант – я могу остаться старой девой, – но раньше почему-то это не особенно пугало меня. Должно быть, я успокаивала себя тем, что Пенелопа тоже останется старой девой и всегда будет рядом со мной. Конечно, это не очень хорошо, когда у тебя какие-то проблемы, утешаться тем, что у другого такие же…

– Я думаю, – усмехнулся Энтони, – Пенелопа сама не ожидала, что когда-нибудь выйдет замуж! Честно говоря, я и представить себе не мог, что они с Колином поженятся. Вроде бы знали друг друга много лет, и, хотя и дружили, никакой особой любви между ними не было, а потом вдруг вспыхнула… Но, как говорится, неисповедимы пути Господни!

Элоиза кивнула, задумавшись, способна ли она сама к внезапно вспыхнувшей любви. Пожалуй, вряд ли – она всегда жила рассудком, а не эмоциями.

– Я рада, что они поженились, – в сотый раз повторила Элоиза.

– Я это знаю, – снова кивнул Энтони.

– Мы с сэром Филиппом, – Элоиза кивнула на дверь, хотя Филипп скорее всего находился сейчас этажом ниже, в столовой, – переписывались почти год. Затем он вдруг заговорил обо мне как о своей возможной жене. Поначалу эта идея показалась мне безумной. Жениться на женщине, которую даже ни разу не видел – кто на это способен? И я ничего не ответила ему.

Помолчав, Элоиза продолжала:

– Но все вдруг изменилось, когда Колин и Пенелопа внезапно поженились. После этого я уже стала смотреть на предложение сэра Филиппа другими глазами. Я еще раз перечитала его письмо… Теперь оно уже не казалось мне письмом сумасброда, способного вдруг загореться идеей жениться на почти незнакомой ему женщине. Та форма, в которой было выражено его предложение, показалась мне взвешенной и тактичной. Это даже не было собственно предложение руки и сердца – Филипп просто предлагал мне погостить у него и познакомиться поближе, а там видно будет… И я все чаще стала ловить себя на том, что склоняюсь к мысли: а чем черт не шутит? Я убрала его письма подальше в стол, словно желая спрятать их от самой себя, но мне стало казаться, что они прожигают стол изнутри…

Энтони слушал молча и лишь держал сестру за руку, словно давая ей почувствовать, что он все отлично понимает.

– Я должна была что-то сделать, совершить наконец поступок… Мне надоело ждать, когда же судьба соизволит улыбнуться и мне!

– Элоиза, – голос Энтони звучал напряженно, – меньше всего я боюсь того, что…

– Энтони!

– Нет, дай мне договорить! – Энтони сильнее сжал ее руку. – За тебя я могу не беспокоиться – ты меньше всего похожа на тех, кто пассивно ждет милостей от судьбы, Элоиза. Ты всегда была человеком действия. Мне ты все-таки можешь верить: как-никак я – не люблю хвастаться, но это действительно так! – вырастил тебя, был для тебя, можно сказать, вторым отцом, хотя порой и сам был не рад, что мне досталась эта ноша.

Элоиза почувствовала, как у нее защемило сердце. Энтони был прав: после смерти отца он, по сути дела, стал им для своих сестер и братьев и многие годы безропотно нес нелегкую ношу. Лишь сейчас Элоиза осознала это в полной мере и в порыве чувств сжала руку Энтони.

– Ты всегда берешь быка за рога, Элоиза, – произнес он. – И всегда отлично знаешь, чего хочешь от жизни. Тебе самой может казаться, что это не так, но поверь – мне со стороны видно лучше.

Закрыв на минуту глаза, Элоиза покачала головой:

– Во всяком случае, идея сэра Филиппа показалась мне не лишенной смысла. И вот я здесь…

– Что ж, – задумчиво проговорил Энтони, – идея, пожалуй, и впрямь неплохая. Твой Филипп, кажется, человек порядочный…

Элоиза усмехнулась, хотя, казалось бы, сейчас ей должно было быть не до смеха:

– Когда это ты успел сделать такой вывод? В тот момент, когда душил его?

Энтони посмотрел на нее с видом превосходства:

– Зря смеешься, сестренка! Во время драки можно многое узнать о своем сопернике. Твой Филипп боролся по-честному!

– Зато вы не по-честному. Четверо на одного!

– А я и не говорю, – хмыкнул он, – что мы боролись по-честному!

– Энтони, ты неисправим!

– И это говоришь ты, после того как заварила такую кашу?

Элоиза почувствовала, что краснеет.

– Хорошо. – Деловой тон Энтони свидетельствовал о том, что он собирается резко сменить тему. – Поступим, я думаю, следующим образом. Ты собираешь вещички, и мы все едем в Май-Коттедж, побудем там с недельку…

Май-Коттедж – так называлось поместье Бенедикта в Уилтшире – находился недалеко от Ромни-Холла. Бенедикт проводил там большую часть года с женой и тремя очаровательными сыновьями. Уютный дом был хотя и не очень большим, но вполне мог, помимо хозяев, вместить еще с полдюжины Бриджертонов.

– Твой Филипп может навещать тебя там каждый день. – Фраза Энтони была произнесена, однако, таким тоном, словно Филипп не просто может, а категорически обязан являться каждый день в Май-Коттедж.

Элоиза кивнула.

– Если к концу недели, – продолжал Энтони, – я решу, что он подходящий муж для тебя, вы поженитесь.

– Ты уверен, – прищурилась она, – что за неделю сможешь как следует узнать человека?

– Как правило, недели для этого достаточно, – ничуть не сомневаясь, изрек Энтони. – В крайнем случае двух.

– А если сэр Филипп сам не захочет жениться на мне? – предприняла Элоиза последнюю попытку.

– У него нет выбора, если только ему дорого его доброе имя.

Элоиза молчала.

– Надеюсь, – Энтони пристально посмотрел на нее, – мы поняли друг друга, сестренка?

Элоиза кивнула. План Энтони показался ей довольно разумным – по крайней мере разумнее, чем то, что могли бы предложить остальные братья. В конце концов, за неделю многое может произойти, и если она все-таки решит не выходить замуж за Филиппа, то за это время она успеет что-нибудь придумать, чтобы избежать этой свадьбы.

Да, за неделю многое может произойти – вспомнить хотя бы, как все изменилось для Элоизы за прошедшую…

– Может быть, – улыбнулся Энтони, – стоит вернуться в столовую? Ты же так и не поужинала, а если мы не поторопимся, Колин съест не только то, что на столе, но и весь дом с хозяином в придачу! Впрочем, что касается хозяина, по мне, лучше бы он его и вправду съел – не тратиться на свадьбу…

– Энтони!

– Шутка, Элоиза, шутка! Поторопись, если хочешь убедиться, что твой Филипп все еще в числе живых!

– Уверяю вас, ребята, – говорил Бенедикт в тот момент, когда Элоиза и Энтони входили в столовую, – эту девицу из таверны надо было видеть! Я еще ни у одной бабы не видел таких больших…

– Бенедикт! – строго прервала его Элоиза.

Он резко обернулся к ней.

– Извини, сестренка! – Бенедикт покорно вытянул по швам руки, которые только что демонстрировали немыслимые размеры интересных частей тела девицы из таверны. – Я не знал, что ты здесь.

– Ты ведь, насколько мне известно, женат! – с сарказмом напомнила ему Элоиза.

– Что же мне теперь, – фыркнул он, – вообще не смотреть на женщин? Может, прикажешь и глаза завязать?

– Конечно, если не умеешь смотреть на них без вожделения!

– Элоиза, – важно заметил Грегори, – есть вещи, которые, если ты мужчина, просто невозможно не замечать – это происходит против твоей воли.

– Подтверждаю, – вставил Энтони. – Я тоже там бывал и видел собственными глазами – такое и впрямь невозможно не заметить!

Элоиза переводила взгляд с одного брата на другого, тщетно пытаясь отыскать в этом бедламе хоть какой-нибудь признак здравого смысла. Взгляд ее упал на Филиппа, и Элоиза не без удивления отметила, что, пока она препиралась в его кабинете с Энтони, сам Филипп уже успел не только найти общий язык с остальными ее братьями и перейти с ними на ты, но и изрядно приложиться с ними.

– Сэр Филипп! – попыталась привлечь его внимание Элоиза.

Филипп в ответ лишь пьяно ухмыльнулся:

– Я знаю, о ком они говорят. Сам не раз бывал в этой таверне. Да, Люси действительно славится на всю округу своими формами!

– Известно, – усмехнулся Бенедикт. – Я – вы же знаете, ребята! – живу здесь неподалеку, в часе езды верхом, а если будешь погонять как следует, выйдет и того меньше.

Грегори запанибратски подмигнул Филиппу:

– Признайся, Филипп, а сам ты когда-нибудь с этой Люси… того?

Элоиза поморщилась. Это уже выходило за всякие рамки.

– Грегори!!! – во весь голос крикнула она, перекрывая пьяный шум. Меньше всего ей хотелось бы знать, имел ли дело сэр Филипп с какой-то девицей с огромными грудями. Не говоря уже о том, что мужчинам вообще не следует обсуждать подобные вопросы в присутствии дамы.

Филипп тем не менее помотал головой:

– Эта Люси замужем, в конце концов! Да и я до недавнего времени был женат.

– Мне кажется, – прошептал Энтони на ухо сестре, – этот парень тебе подходит. Во всяком случае, в том, что он будет тебе верен, можешь не сомневаться.

– Я рада, что ты так думаешь, – негромко ответила она.

– Я видел Люси, – заявил Энтони. – Нужно действительно быть очень стойким мужчиной, чтобы суметь устоять перед ее чарами. Если сэр Филипп действительно сумел, это делает ему честь.

– А ты разве не устоял? – напрямую спросила Элоиза, глядя брату в глаза.

– Да ты что! – скривился он, как от боли. – Моя Кейт, если бы узнала, спустила бы с меня семь шкур!

– Я спрашиваю не о том, что сделала бы с тобой Кейт, если б узнала – об этом нетрудно догадаться, – а о том, устоял ли ты перед чарами этой Люси.

– Честно говоря, – прищурился он, – было у меня с ней пару раз… Но сказать по правде, я пошел на это только ради того, чтобы дружки не говорили, что я под каблуком у жены. Надеюсь, Кейт ты об этом не скажешь?

– Ну, Энтони, признаться, не ожидала я от тебя! – покачала головой Элоиза. – Ладно, не скажу…

– Правильно, – кивнул он. – Зачем огорчать бедняжку – она меня любит без памяти…

– Ты лучше скажи, – вздохнула Элоиза, – что нам делать с этими красавчиками?

Филипп, Бенедикт и Грегори, судя по их виду, были уже сильно пьяны. Колин выглядел потрезвее, но это потому, что больше налегал на еду, чем на вино.

Энтони усмехнулся:

– Не знаю, что ты собираешься делать, я же собираюсь присоединиться к ним!

Элоиза так и осталась стоять в дверях, глядя, как Энтони садится за стол и наливает себе бокал вина. Тема Люси и ее огромного бюста была, должно быть, наконец исчерпана, ибо разговор сейчас шел о боксе. Филипп объяснял Грегори какой-то прием – и вдруг резко ударил его в лицо.

– Извини, приятель! – Филипп дружески похлопал его по спине. – Уверяю тебя, это скоро пройдет. В конце концов, вы меня отдубасили еще похлеще!

– Ничего страшного, старик! – пробормотал Грегори, потирая челюсть.

– Сэр Филипп! – громко провозгласила Элоиза. – Можно вас на минутку?

– Разумеется. – Филипп встал, хотя, по большому счету, и он, и остальные должны были встать сразу же, как только в комнату вошла дама.

– В чем дело, Элоиза? – Филипп подошел к ней.

– Я боялась, что они вас покалечат! – призналась она.

– Как видите, нет! – Было ясно, что Филипп выпил уже не менее трех бокалов вина.

– Вижу, – покачала она головой. – Непонятно только, почему!

Вместо ответа Филипп указал жестом на стол. Энтони доедал то немногое, что еще оставалось после Колина – оставалось только потому, что не было замечено им. Бенедикт раскачивался на своем стуле, пытаясь балансировать на двух его задних ножках. Грегори сидел с закрытыми глазами, бормоча себе под нос какую-то мелодию и думая, очевидно, все о тех же безразмерных прелестях Люси.

Филипп, снова повернувшись к Элоизе, красноречиво пожал плечами.

– Когда это вы успели подружиться? – фыркнула она.

– Сам не знаю, как это вышло. Помню только, что я сказал им: «Если вы собираетесь убивать меня, джентльмены, может быть, не будем терять время?» Это, очевидно, и растопило лед между нами.

Элоиза удивленно уставилась на него. Нет, она, должно быть, никогда не научится разбираться в мужской психологии! Если женщин Элоиза за свои двадцать восемь лет все-таки научилась хоть как-то понимать, то мужчины едва ли не каждый день удивляли ее все новыми сюрпризами.

Элоиза пристально смотрела на Филиппа, Филипп – на нее. Так они стояли молча в течение нескольких минут, пока наконец не заметили, что все это время за ними пристально наблюдал Энтони. Это, должно быть, немного протрезвило Филиппа, ибо он произнес:

– Элоиза, нам с вами придется пожениться.

– Я знаю, – тихо проговорила она.

– Если мы этого не сделаем, ваши братья шутить не будут – они меня действительно убьют!

– Ну, положим, вы преувеличиваете, хотя и не так уж сильно. Но поймите меня правильно, сэр, мне все-таки не хотелось бы, чтобы вы женились на мне исключительно ради того, чтобы остаться в живых, хотя, видит Бог, вашей смерти я, разумеется, не желаю.

Филипп в ответ лишь пробормотал что-то неразборчивое.

– Сколько же вы выпили? – спросила Элоиза, чтобы переменить тему.

– Да вообще-то не так уж и много, – рассеянно пробормотал Филипп. – Всего-то три, от силы четыре…

– Три или четыре чего? Бокала или бутылки?

Филипп смотрел на нее так, словно сам не знал ответа на этот вопрос.

Элоиза окинула взглядом стол и насчитала на нем четыре винных бутылки. Три из них были совсем пусты, четвертая – наполовину.

– Когда это вы успели? – удивилась Элоиза. – Мы с Энтони, кажется, отсутствовали не так уж и долго!

– Не судите меня строго, Элоиза, – потупился Филипп. – Мне пришлось выпить с вашими братьями, иначе бы они и впрямь убили меня.

Элоиза вдруг почувствовала себя безумно уставшей – от пьяных мужчин, от разговоров о замужестве, от всего и от себя в том числе. Силы ее были на исходе. Еще минута – и она взорвется…

– Энтони! – громко проговорила она. – Если уж мы решили ехать в Май-Коттедж, то я не вижу смысла тянуть с этим!

Энтони даже не поднял на сестру глаз, продолжая жевать.

– Угу! – было единственной его реакцией.

– Энтони! – сердито повторила Элоиза. – Ты, должно быть, не понял: я еду сейчас же!

Сердитые нотки в голосе сестры подействовали наконец на Энтони. Он поднялся из-за стола:

– Хорошо, Элоиза.

Никогда еще Элоиза не испытывала такого желания поскорее сесть в экипаж. Впрочем, через пару минут она уже сидела в нем.