Текст книги "История книги от ее появления до наших дней. История книги на Руси (сборник)"

В «Арифметике» Магницкого, кроме арифметики, содержатся ещё начальные основания алгебры и геометрии. «Арифметика» издана in folio: напечатана она славянским шрифтом, цифры в задачах употреблены арабские, но счёт страниц обозначен буквами славянской азбуки. Арифметика украшена картинкой, на которой изображены Архимед и Пифагор; над этими двумя фигурами развевается государственный герб – двуглавый орёл; под картинкой следующее четверостишие:

 
«Арифметика политика,
Сих и других логистика,
И многих иных издателей
В равные времена списателей».
 

На обороте заглавного листа изображён круг, наверху которого сидят двое юношей с цветами в руках; в круге изображён растущий цветок, а вокруг надпись: «Человек яко цвет сельный, тако оцветет».

На виньетке, украшающей первый лист «Арифметики», изображена арифметика в образе венценосной жены, сидящей на престоле; под ней написано еврейскими буквами имя Божие; на ступенях, ведущих к престолу, начертано: «деление, умножение, вычисление, сложение, счисление».

Магницкий начинает свою книгу вопросом: что есть арифметика?

И определяет эту науку так:

«Арифметика или числительница есть художество честное, независтное и всем удобопонятное, многополезнейшее и многохвальнейшее, от древнейших же и новейших, в разные времена являшихся изряднейших арифметиков изобретенное и изложенное».

Далее он продолжает:

«Колико-губа есть арифметика практика?

Есть сугуба:

1. Арифметика политика или гражданская.

2. Арифметика логистика, не ко гражданству токмо, но к движению небесных кругов принадлежащая».

Разделив всё сочинение на две книги, Магницкий каждую книгу, в свою очередь, подразделяет на несколько частей.

В первой книге излагаются: правила нумерации, четыре правила арифметических действий над целыми числами, дробными числами, тройные правила, правила товарищества, смешения, способы определения учета векселей и процентов. Эта часть снабжена множеством практических задач, имеющих ближайшее приложение к жизни или, говоря словами автора, «гражданству потребных». Далее объясняются прогрессии, квадратные и кубичные корни.

Вторую книгу автор начинает предисловием, в котором объясняет значение арифметики логистики, названной так потому, что «она не имеет подлежащих вещей наручных и в гражданстве обносимых, но словом только объясняет искомая, паче же ко движению небес принадлежащая». Затем объясняется фигура земного шара, законы тяготения планет, горизонт, экватор и т. п. В заключение сообщаются сведения, необходимые для мореплавания. Чтобы иметь понятие о методе Магницкого, приведём следующий пример, именно о вычитании целых чисел:

Пример задачи на вычитание:

«Некоторый человек обеща нищим раздати 5604 копейки и остатки в церковь отдати: и несколько раздав, обрете остатков 2981 к. и восхотев видати, колико раздал нищим.

Вичитал сице:

Учебник испещрён силлабическими стихами, которыми автор хотел придать живость в изложении предмета. Тяжела была для уразумения арифметика Магницкого, но наши предки всё-таки выучивались по ней. По ней учился и Ломоносов.

Говоря о первой печатной «Арифметике» в России, следует упомянуть и о первой русской азбуке, по которой обучалось юношество в допетровскую Русь. Как мы видели, первая печатная «Арифметика» появилась в России в 1703 г.; самой первой по времени издании может считаться азбука, изданная в 1634 году Василием Бурцевым, и переделанная им из грамматики, изданной в 1621 году в городе Вильне.

В предисловии эта азбука названа «Лествицею к изучению часослова, псалтыри и прочих божественных книг». В предисловии издания 1637 года говорится:

«Рустии сынове, младыя дети, первии починают учитися по сей составней словенстей азбуце, по ряду, словам, и потом узнав письмена и слоги и изучив сию малую книжицу азбуку, начинают учити чаровник и псалтырю и прочая книги. И прежде тии самии младыя младенцы быша и от матерен сосец млеко ссаху и питахуся. По возращении же телеси к твердей дебелей пищи прикасахуся и насыщевахуся. Тако же и ныне начинающе учитися грамоте, первее простым словесем и слогам учатся, потом же, яко же и выше рехом, яко по лествице к преждереченным тем книгам и к прочим божественным догматам касаются, на учение и на чтение простираются».

Предисловие азбуки заканчивается стихотворным обращением к детям:

 
Вы　же младыя отроча слышите и　разумейте и　зрите сего:
Сия зримая малая книжица
По реченному алфавитица.
Напечатана бысть по　царскому велению
Вам младым детям к　научению…
Ты　же благоумное отроча сему внимай,
И от　нижней степени на　высшую возступай,
И не　леностне и　не　нерадиве учися.
И дидаскала (учителя) своего всегда блюдися…
 

После наставления продолжает:

 
Первие начинается вам от　дидаскала сей зримый аз,
Потом и　на　прочая пойдет вам указ.
 

Азбука Бурцева

Азбука Бурцева начинается изображением «училища», где один из учеников стоит на коленях перед строгим дидаскалом, который готовится наказать его розгами.

Затем следуют буквы, склады, числа до 10 до 1000, знаки препинания, глаголы и имена, сходные по начертанию и различные по смыслу, склонения имён. Потом идёт азбука толковая, т. е. изречения, относящиеся к учению и жизни Христа Спасителя, расположенные по алфавиту. Так, например, буква:

А начинается текстом: «Аз есть всему миру свет»,

В – «Вижу всю тайну человеческую»,

Г – «Глаголю же вам, сыном человеческим»,

Д – «Добре есть верующим во имя Мое», и т. п.

На 28 и 29 страницах помещено по алфавиту 26 слов, разный смысл которых зависит от перемещения ударения: буди – буди, варите – варите, говорите – говорите, держите – держите и т. п.

Над этой статьёй имеется следующее заглавие: «По просодии. А еже дващи в единых лежащее, се есть повелительная и сказательная».

По азбуке Бурцева учился грамоте и Пётр Великий.

Азбука Бурцева

Прилагаемый рисунок взят из азбуки Бурцева. На нём два человека, согнувшись, представляют собою очертание буквы О; далее идёт свыше двадцати различных начертаний буквы О; затем помещены рисунки нескольких животных и обыденных предметов, коих имена начинаются со звука О: овод, оса, овца, орёл, око, окунь, околяры (очки), осёл, овощник, орало, органы и, наконец – текст, подобранный таким образом, что фраза начинается с буквы О.

Лист окружён изящной рамкой в старинном стиле.

В 1723 году, по повелению Петра Великого составлена Федором Максимовым грамматика для Новгородской Греко-Славянской школы и издана в Петербурге.

В 1721 году издана грамматика Мелетия Смотрицкого.

Несколько слов о внешности книг.

Внешний вид книг, переплёт, бумага, печать и т. п. чрезвычайно разнообразны.

Особой роскошью переплётов отличаются богослужебные книги, которые русский вкус любит делать тяжеловесными. Так, например, в Хутынском и Соловецком монастырях находится: в первом – огромное евангелие в серебряном окладе, весящее более двух пудов, а во втором – есть евангелие даже в два с половиной пуда – в нём одного серебра 34 фунта и 25 золотников; оно приобретено на средства монастыря в 1801 г. за 2 435 руб. 30 коп.

Эти книги не употребляются при богослужении; их показывают посетителям только ради «благолепия». Меньшим весом, но большей ценностью отличаются евангелия: 1) в Московской лавре два евангелия в золотых окладах, с драгоценными каменьями – подарки великих князей Василия Дмитриевича и царя Михаила Фёдоровича; 2) в Киевской лавре одно большое в 17773 руб., а другое – маленькое, стоит до 30 000 руб.

VII. Новиков – первый русский журналист и издатель книг

Начало журнальной деятельности Новикова. – Недостаток в　сотрудниках. – Аренда университетской типографии. – Дружеское учёное общество. – Количество и　качество книг, изданных Новиковым　– Участие Новикова в　масонском обществе. – Заточение Новикова в　Шлиссельбургскую крепость. – Отзыв Карамзина о　просвещённой деятельности Новикова. – Новиков организует книжную торговлю в　провинциальных городах и　основывает детский журнал. – Опыт исторического словаря о　российских писателях. – Мнение Болотова о　Новикове.

Век Екатерины II, несмотря на громкие победы «Екатерининских орлов», несмотря на то, что в то время у нас переводили французских энциклопедистов, отличался, однако, низким уровнем образованности, начиная от царедворцев и кончая помещиками с их крестьянами. По словам Грибовского, статс-секретаря Императрицы Екатерины И, в последние годы её царствования из всех современных ему вельмож только двое знали русское правописание: это были князь Потёмкин и граф Безбородко. Фонвизин говорит о «знаменитых невеждах» (екатерининских времён), что «умы их суть умы жалованные, а не родовые, и что по спискам всегда справиться можно, кто из них и в какой торжественный день пожалован в умные люди».

Образование духовенства тоже стояло на низкой ступени. Державин рассказывает, что в бытность его губернатором в Петрозаводске, пришлось ему «за неимением ученых духовных» сочинить речь на случай открытия больницы, – эту речь и произнёс священник собора Иоанн.

То же самое случилось с ним и в Тамбове, при открытии в 1787 году народного училища: однодворец Захаров говорил речь, сочинённую Державиным, потому что «преосвященный был тогда человек не ученый, и при нем таковых людей не было, кто бы мог сочинить на тот случай приличную проповедь».

Как относилось русское общество конца XVIII века к книгам и писателям – об этом имеем драгоценное свидетельство современника. Селивановский, сын известного типографщика екатерининских времён, говоря о появлении в свет «Путешествия» Радищева, прибавляет: «цензуры тогда не было: книги рассматривались при Управе или обер-полицмейстером, т. е. предъявлялись, но не читались. В ту пору книга была нечто пустое, не важное и ещё не думали, что она может быть вредна».

Сами писатели не сознавали ещё своего важного значения. Известно, например, что Державин более ценил в себе чиновника, чем поэта. Поэзию он считал забавой, и так выражается о ней в своей оде «Фелица»:

 
Поэзия тебе (Фелице) любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад.
 

Автор «Недоросля», Фонвизин смотрел иногда на свой ум, как на средство забавлять людей.

Сохранился анекдот о том, как Ник. Ив. Панин предложил однажды императрице для разогнания скуки и нездоровья послушать Фонвизина, который представляет игру в карты гр. Разумовского, кн. Голицына, кн. Вяземского и Кара, споривших за вистом, и Бецкого, останавливающего их игру рассуждениями о казённых заведениях.

Позднее Грибоедовский Фамусов говорит:

 
…Уж если зло пресечь,
Собрать все книги бы да сжечь.
 

Переводные сочинения Вольтера и энциклопедистов оставили глубокий след в русском обществе.

Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в нашем языке образовалось даже новое слово: вольтерианец. Например, в «Горе от ума» Грибоедова:

 
Я князь Григорию и вам
Фельдфебеля в Вольтеры дам.
 

В «Ревизоре» Гоголя:

Городничий: «Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим Богом устроено, и вольтерьянцы напрасно против этого говорят»!

Вольтер в глазах Павла Петровича был образцом великого писателя. Желая похвалить Ломоносова после только что прослушанной 5-й оды, великий князь выразился: «ужесть как хорошо! Это – наш Вольтер!»

Фонвизин в своей «Челобитной Российской Минерве от Российских писателей», жалуясь на вельмож, что они определили «всех упражняющихся в словесных науках к делам не употреблять», просит Минерву «такое беззаконное и век наш ругающее определение отменить, дабы мы, именованные, – говорит он от лица всех русских писателей, – служа Российским музам на досуге, могли главное жизни нашей время посвятить на дело для службы Вашего Величества».

Фонвизину и в голову не приходило, что

 
Служенье муз не терпит суеты,
 

что писательство – такой же труд на пользу отечества, как и государственная служба, с той, однако же, разницей, что она благотворнее по своим результатам, потому что, благодаря типографскому станку, писатель оказывает влияние на массы, а не на отдельных личностей.

Иначе смотрел на литературу Ник. Ив. Новиков. В своём предисловии к «Трутню» 1769 г., он иронически про себя говорит: «От лености никакой еще и службы по сие время не избрал: ибо всякая служба не сходна с моею склонностию. Военная кажется мне безпокойною и угнетающею человечество: она нужна, и без нея никак не можно обойтись; она почтенна, но она не по моим склонностям. Приказная – хлопотлива… надлежит знать все пронырства, в делах употребляемые… И хотя она и по сие время еще гораздо наживна, но однако же она не по моим склонностям… К чему же потребен я в обществе? Без пользы в свете жить – тягчить лишь только землю, сказал славный российский стихотворец. Сие взяв в рассуждение, долго помышлял, чем бы мог я оказать хотя малейшую услугу моему отечеству… Наконец встало на ум, чтобы хотя изданием чужих трудов принесть пользу моим согражданам. И так вознамерился издавать в сем году еженедельное сочинение под заглавием “Трутня”».

Николай Иванович Новиков родился 27 апр. 1744 года, в Бронницком уезде Московской губернии. Отец его служил в морском ведомстве и был человеком достаточным. О воспитании Новикова, как и о ранней юности его, имеются скудные сведения. Известно, что он, подобно другим современникам, обучался грамоте у дьячка.

Когда в 1755 году учреждён был в Москве университет, вместе с двумя гимназиями, Новиков четыре года находился в московской университетской гимназии. В 1760 году за леность и нехождение в классы он был исключён из университетской гимназии, о чём по современному университетскому обычаю и было пропечатано в «Московских ведомостях» – во всеобщее сведение.

Н. И. Новиков

Поступив в военную службу и приехав в Петербург, Новиков пошёл своей дорогой и не терял времени даром.

Предаваясь чтению, он быстро успел восполнить пробелы своего скудного образования и, по свидетельству одного из его биографов, уже в 1767 г. «начал он быть известен своею склонностью к словесности, наипаче российской и успехами в оной».

В 1767 г. в Москву отправлены были молодые гвардейцы для занятия письмоводством в комиссии депутатов для составления проекта нового уложения; в числе их находился и Новиков, который вёл журналы общего собрания депутатов и «читал при докладах императрице, узнавшей его тогда лично».

Начиная «Трутень», Новиков обратился ко всему русскому обществу с просьбой присылать ему статьи, заметки и переводы.

Как известно, Новиков очень ратовал против французомании, господствовавшей в то время в русском обществе. Он указывал на отвращение «российских господчиков к чтению русских книг» потому только, что они русские, и остроумно советовал печатать их «французскими литерами».

В «Живописце» (1772 г. стр. 63), Новиков прославляет Екатерину за учреждение «собрания старающегося о переводе иностранных книг на российский язык». Это «собрание» учреждено было при С.-Петербургской академии наук.

Императрица приказала ежедневно выдавать по 500 рублей для уплаты переводчикам за труды их; по этому поводу Новиков заметил: это лучше, чем если бы дали переводчикам определённое жалование: где должность, там принуждение, а науки любят свободу и там более распространяются, где свободнее мыслят.

Комиссия время от времени публиковала о своих занятиях, объявляя о книгах, уже изданных, а также и о назначенных к изданию и переводу. Переводились сочинения Гомера, Теофраста, Диодора, Тацита, Теренция, Торквато Тассо, Монтескье, Геллерта и многие другие. Некоторые из русских писали на иностранных языках: бывали даже случаи, что иностранные книги выходили под псевдонимом русских писателей.

Издавая «Вивлиофику», Новиков испросил позволение у Екатерины посвятить ей свой новой труд; она сама вычеркнула из посвящения некоторые выражения: «все то (по словам её), что свету показаться может ласкательством». Императрица подписалась на 10 экземпляров «Вивлиофики» и, кроме того, помогла изданию денежными субсидиями. Императрица «соизволила подкрепить мое издание знатною суммою денег», пишет Новиков при объявлении об издании своей «Вивлиофики».

Гонорара за литературные статьи в то время не существовало. Иногда в выноске, в конце статьи или стихотворения, Новиков выражал «чуствительнейшую благодарность» авторам этих последних.

В 1779 г. Новиков взял на содержание университетскую типографию в Москве. По контракту типография была ему отдана на 10 лет за 4500 рублей в год, причём Новиков обязывался принять на себя издержки по содержанию типографских служителей.

В 1781 году он учредил при университете Собрание университетских питомцев для упражнений в сочинениях и переводах.

По мысли профессора Шварца, Новиков основал в 1781 году Дружеское учёное общество, в которое сделали значительные денежные пожертвования многие знатные фамилии русского родовитого дворянства, например, князья Трубецкие, князь Алексей Александрович Черкаский, князь Андрей Иванович Вяземский и др. С позволения московского главнокомандующего, графа Чернышёва, и с благословения архиепископа московского Платона, Дружеское учёное общество торжественно было открыто 6 ноября 1782 года, в присутствии графа Чернышёва. На открытие его были приглашены все знаменитости Москвы. В печатных приглашениях объяснено, что цель этого общества – печатание учебных книг, что оно уже раздало таких книг по семинариям на 3 000 рублей и что тридцать (!) молодых людей будут содержаться за его счёт в педагогической семинарии.

Член общества Ив. Вл. Лопухин также открыл типографию, на что право предоставлено было указом 1782 г. о вольных типографиях. Лопухин так определяет цель Дружеского учёного общества: «цель сего общества была: издавать книги духовные и наставляющие в нравственности и истине евангельской, переводя глубочайших о сем писателей на иностранных языках, и содействовать хорошему воспитанию, помогая особливо готовившимся на проповедь Слова Божия… Для чего и воспитывались у нас более 50 семинаристов, которые были отданы от самих епархиальных архиереев с великою признательностью».

В упомянутых выше печатных приглашениях, учреждение Дружеского общества мотивировалось так: «1) Один из семи греческих мудрецов на предложенный ему вопрос: что всего труднее? справедливо ответил: то, чтобы уметь расположить праздное время. И вот сие самое побудило нас, учинив выбор друзей, знаменитых своими дарованиями и добродетелями, составить общество; и сим способом подкрепить себя взаимною помощью, дабы тем удобнее труд и упражнение свободного нашего времени обратить в пользу и к сведению многих. 2) Дружеское общество, составленное из разных мужей и юношей, имеет целью сих различествующих друг от друга летами, образом жизни, разностью упражнений и дарами счастья соединить между собою. Взаимный между ними союз, взаимная благосклонность и взаимные добрые качества производят им взаимную пользу, взаимные услуги и взаимные совершенствования. 3) Особливо же внимание Дружеского учёного общества обращено будет к тому, чтобы те части учености, в которых, сравнивая их с прочими не столько упражняются – как, например, греческий и латинский языки, знание древностей, знание качеств и свойств вещей в природе, употребление химии и другие познания, процвели вящте, и могли приносить свои плоды.

4) Печатать своим иждивением различного рода книги, особливо же учебные, и доставлять их в училища. 5) Учреждение Филологической семинарии. Сии семинаристы три года наставляемы будут в предписанных им науках со всяким рачением, дабы по прошествии того времени, возвратясь к своим местам, могли они сами вступить в учительское звание».

Таким образом, цель Дружеского общества, кроме издания книг, была ещё и филантропическая.

В одном из заседаний Новиков говорил речь по случаю бывшего тогда в Москве голода, о неслыханной дороговизне съестных припасов. Бедствия неимущего класса были описаны им столь красноречиво, что всё собрание было тронуто до глубины души. Тогда в толпе слушателей встал человек, подошёл к оратору и прошептал ему что-то на ухо. Это был богач Г. М. Походяшин. Под впечатлением речи Новикова он тут же отдал на помощь бедным все своё состояние, около миллиона. По другим известиям, богатство Походяшина достигало 3 миллионов рублей.

Мало-помалу Дружеское учёное общество расширяло круг свой деятельности изданием книг и распространением их в России.

В 1784 году из этого общества образовалась Типографская компания. К чести Новикова и его друзей следует заметить, что ни одна книга, вышедшая из их типографии, не может быть названа пустой, особенно по своему времени. Типография издавала разные нравственные сочинения для бедных, продавая их по самой низкой цене. Следует заметить, что когда кто-нибудь со стороны приносил Новикову, как к издателю, перевод книги, которую Новиков считал вредной, он покупал рукопись и потом сжигал её.

Из «Росписи книгам, печатавшимся в университетской типографии Новикова» видно, что число названий простиралось до 455.

В 1791 году типографская компания должна была прекратить своё действие вследствие того, что Новиков замечен был в связях с масонским обществом, проникнувшим к нам с Запада.

В 1792 году Новиков был с большими предосторожностями арестован. В подмосковное селение Авдотьино был послан для этого целый эскадрон гусар. Новиков был отвезён в Петербург и заточён в Шлиссельбургской крепости.

Несколько лет провёл Новиков в крепости, скучая бездействием и страдая от болезней. Единственным развлечением для знаменитого русского журналиста были куры, которых он разводил в своём тесном жилье.

Освобождён был Новиков из своего заточения в 1796 году. Сотоварищ его по Дружескому обществу С. Гамалея так описывает приезд Новикова на родину: «Николай Иванович отправился отсюда (из Тихвина, куда Новиков на пути из Шлиссельбурга заехал к своему товарищу Гамалее) в С.-Петербург, получа третьего дня чрез московского главнокомандующего, по письму генерал прокурора Его Императорского Величества, повеление быть в С.-Петербурге. Он прибыл к нам 19 ноября поутру, дряхл, стар, согорбен, в разодранном тулупе и проч. Доктор и слуга его крепче его. Дивны дела милосер даго Господа Бога нашего. Да будет Ему честь, слава и благодарение за вся вечно. Некоторое отсвечивание лучей небесной радости видел я на здешних поселянах, как они обнимали с радостными слезами Николая Ивановича, вспоминая при том, что они в голодный год великую чрез него помощь получили; и то не только здешние жители, но и отдалённых чужих селений. Вы желали знать, как дети встретили Николая Ивановича? Сын в беспамятстве подбежал, старшая дочь в слезах подошла, а меньшая нова, ибо она не помнила его, и ей надобно было сказать, что он – отец ее. Высочайший указ уже воспоследовал об отдаче всего имения Николая Ивановича, сколько оного в казенном ведомстве находится. P. S. По написании сего я получил письмо Н. И-ча, что он 5 декабря представлен был Монарху и весьма милостиво принят, так что описать не может – слава Богу!»

После освобождения своего императором Павлом, Новиков не является уже на литературном поприще; однако в 1805 г. у него снова возникло желание возобновить типографскую деятельность, именно он предложил на торгах за содержание типографии московского университета ежегодную плату и 000 рублей, но дело это не состоялось.

Новиков умер в 1818 году.

Ещё при жизни Новикова, Карамзин писал в 1802 году «о книжной торговле и любви к чтению в России». В своей небольшой, но интересной статье, он воздаёт похвалу просвещённой деятельности Новикова. «За 25 лет перед сим, – пишет он, – были в Москве две книжные лавки, которые не продавали в год на 10 тысяч рублей. Теперь их 20, и все вместе выручают около 200 000 рублей. Сколько же в России прибавилось любителей чтения? Господин Новиков был в Москве главным распространителем книжной торговли: умножил книгопечатание, отдавал переводить книги, завёл лавки в других городах… угадывал общий вкус к чтению… Прежде расходилось московских газет не более 600 экземпляров, г. Новиков сделал их гораздо содержательнее, прибавил к политическим разные другие статьи, выдавал при ведомостях безденежно “Детское чтение”, которое новостью своего предмета и разнообразием материи, несмотря на ученический перевод многих пьес, нравилось публике. Число пренумерантов ежегодно умножалось, и лет через десять дошло до 4000».

При Новикове впервые возникли книжные лавки в провинции, именно он завёл их в следующих городах: в Ярославле, Смоленске, Вологде, Твери, Казани, Туле, Богородске, Глухове, и Киеве; так что Новиков является организатором русской книжной торговли.

«Московские Ведомости», издание которых Новиков принял на себя в 1779 году, с 1780 года увеличили свой формат и установили новое распределение содержания. Политические известия извлекались из гамбургских, ирландских, кёнигсбергских, немецких, французских и лейденских газет. Редакция просила сообщать обо всех замечательных естественных явлениях по всей России, равно и об открытиях в науках и художествах. Обращались с особенной просьбой к архипастырям о сообщении числа новорождённых, умерших и сочетавшихся браком в каждую треть года, что весьма часто и исполнялось.

Наша детская литература, которая теперь разрослась до значительных размеров, многим обязана Новикову: он первый в России основал журнал для детей. В 1785 году, при «Московских Ведомостях» началось издание «Детского чтения для сердца и разума». Цель журнала была чисто педагогическая: доставить детям такое же чтение на русском языке, какое они могут иметь на языках французском и немецком.

«Всякому, кто любит своё отечество, – говорят издатели, обращаясь к детям, – весьма прискорбно видеть многих из вас, которые лучше знают по-французски, нежели по-русски, и которые, вместо того, чтобы, как говорится, с материнским млеком всасывать в себя любовь к отечеству, всасывают, питают, возвращают и укореняют в себе разные предубеждения против всего, что токмо отечественным называется».

Издатели скрывают свои имена от детей, говоря: «Имян наших знать нет вам нужды, а чинов и состояний еще меньше: ни то, ни другое не сделает листов наших ни лучше, ни приятнее. Довольно того, что мы почти все – россияне, ваши собратья, любящие свое отечество и вас, как будущую его опору…»

Карамзин вырабатывал в «Детском чтении» свой слог.

Профессор Шварц, друг и сотрудник Новикова, свидетельствует, что в 1781 году университетская типография приведена была в такое цветущее состояние, что в Европе можно было указать не много подобных ей, и в три года при университете напечатано было Новиковым книг более, нежели за все 24 года существования университета.

В 455 сочинениях и переводах, напечатанных в типографиях Новикова и продававшихся в его книжной лавке, пересмотренных в 1787 году по Высочайшему поведению преосвященным Платоном, найдено было только 6 книг, которые подвергнуты были запрещению.

Преосвященный Платон о книгах, изданных Новиковым, доносил императрице Екатерине II так:

«Что же касается до книг, напечатанных в типографии Новикова, и мною рассмотренных, я разделяю их на 3 разряда.

В первом находятся книги собственно литературные, и как литература наша доселе крайне ещё скудна в произведениях, то весьма желательно, чтобы книги в этом роде были более и более распространяемы и содействовали бы к образованию.

Во втором я полагаю книги мистические, которых не понимаю, а потому не могу судить о них.

Наконец, в третьем разряде суть книги самые зловредные, развращающие добрые нравы и ухищряющие подкапывать твердыни святой нашей веры…»

Вот названия шести книг, продажа которых не была разрешена.

1) Апология, или защищение В. К. (Вольных каменщиков).

2) Братские увещания к некоторым братьям В. К. (Вольным каменщикам).

3) Карманная книжка для Вольных каменщиков и для тех, которые не принадлежали к числу оных.

4) О заблуждениях и истине.

5) Химическая псалтырь или философия правила о камне мудрых, соч. Парацельса.

6) Хризомандер, аллегорическая и сатирическая повесть.

Издательская деятельность Новикова была просто изумительна: в каких-нибудь 12 лет (с 1779 год по 1791 год) он издал 455 сочинений – цифра весьма крупная и в наше время, а сто лет тому назад – колоссальная.

С величайшим интересом рассматриваем мы теперь роспись Новиковских изданий; они обнимают все отрасли человеческого знания: и историю, и классических писателей, и географию, и естествознание, и медицину. Кроме того, есть и много беллетристики – переводной и оригинальной. Две трети всего количества Новиковских изданий посвящены сочинениям общеполезного содержания; и одна треть – сочинениям религиозно-нравственным.

Одним словом, деятельность новиковского Дружеского общества есть деятельность общенародная, просвещённая, по своей интенсивности не имеющая ничего равного себе ни в прошлом, ни в нынешнем столетии.

В 1772 году Новиков издал «Опыт исторического словаря о российских писателях», собранный «из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий». Автор говорит в предисловии: «Не тщеславие получить название сочинителя, но желание оказать услугу моему отечеству к сочинению сей книги меня побудило. Польза, от таковых книг происходящая, всякому просвещенному читателю известна; не может также быть не ведомо и то, что все европейские народы прилагали старание о сохранении памяти своих писателей, а без того погибли бы имена всех, в писаниях прославившихся мужей. Одна Россия по сие время не имела такой книги, и, может быть, сие самое было погибелью многих наших писателей, о которых никакого ныне не имеем мы сведения».

В словаре собраны сведения о трёхстах семнадцати писателях. Особенно подробно говорится о жизни и сочинениях Феофана Прокоповича, Волкова – первого русского актера, Ломоносова, Кантемира и Тредиаковского. Из общего числа писателей большинство относится к XVIII столетию и только часть приходится на долю писателей предшествовавших веков. Несмотря на добросовестность Новикова, он немного нашёл русских писателей на протяжении нескольких веков до XVIII столетия.

Опыт словаря писателей был единственный в то время; надо удивляться только, как Новиков решился предпринять подобное издание: труды собирателя даже печатных материалов усложнялись плохим состоянием книжной торговли. Не было не только каталогов, но и книжных лавок: книги продавались или при типографиях, в которых печатались, или у переплётчиков. Единственный порядочный каталог, с точными заглавиями и с обозначением формата и года издания издан книгопродавцем Миллером. Каталог его был невиданной новостью в России и единственной пригодной книгой для библиографических справок.