Текст книги "История книги от ее появления до наших дней. История книги на Руси (сборник)"

Ваш моей госпожи прилежный слуга N. N».

Другой пример.

Утешительное писание от приятеля к приятелю, который злую жену имеет.

«Мне дрожаиший приятелю.

Поведают о Сократе, премудрейшем греческом учителе, что он от гневу жены своея токмо смехом отходил, и хотя такой дар учтивства и терпения не многим мужьям дан есть, однако ж подает утешение, егда увидишь, что и в иных местах такое ж тяжелое иго бывает. Кто вельми печалится о смертности (?). Егда телеса королей и князей увидит носимых, всякое несчастие легче бывает, егда на общих плечах лежит, кроме того, что иногда нам ложками, иным же ковшом смеряется. Кто терпением вооружается, тот имеет совершенную победу в руках, понеже оная побеждает непобедимое женское жестоковыйство»…

«Приклады» переведены по приказанию Петра. Ими он хотел дать образцы писем и деловых бумаг, общепринятых в Западной Европе. В то время русские вельможи и писали, и говорили всем на «ты», любили употреблять разные уничижительные имена; в «Прикладах» ничего подобного нет, и кроме того, впервые введена вежливая форма на «вы». Для примера приведём образчик письма, по форме своей, по стилю соответствующего допетровской Руси. Письмо писано князем Куракиным князю Василию Голицину.

«Государю моему брату князю Василию Васильевичу братишко твой Ивашко Куракин челом бьет: Государь, прикажи ко мне писать о своем многолетнем здоровье, как тебя, Государя моего, Бог милует. А пожалуешь про нас изволить спросить; и Государи мои батюшко Князь Григорий Семенович, и матушка Княгиня Ульяна Ивановна, и Аз з женишкою, и з детишками, при государской милости царя и Великого Князя Федора Алексеевича, всея великие и малыя России самодержца, – Июля по 23 день живы, а впреди Бог волен. Сын твой Государь князь Алексей Васильевич в походы за великим Государем ездит. Буди, Государь братец, тебе ведомо: Июля в 20 день женишку мою Бог простил: родила сына, а имя нарекли Бориском; а по сем тебе Государю своему много челом бью».

А вот начало письма жены князя В. Голицына к своему мужу:

«Государю моему Князю Василию Васильевичу женишка твоя Дунька челом бьет до лица земного…» и т. п.

Пётр Великий при помощи «Прикладов» и внешние письменные выражения общественных отношений хотел втиснуть в известные, строго определённые рамки.

В 1711 году в Петербурге основана первая типография, с одним печатным станком, для печатания царских указов. Типографию эту называли «государевою письмопечатнею».

Первая отпечатанная в Петербурге книга была: «Книга Марсова, или воинских дел от войск Царского Величества Российских совершенных. С. П. 1713 г.», с искусно гравированными рисунками и портретом Петра I. Корректурный экземпляр этой книги доныне хранится в библиотеке Московской духовной типографии. В этом экземпляре не только буквы, но и во многих местах слова и речения поправлены собственноручно Петром I, например, на странице 17, в надписи: «Осада города Юрьева, бывшая в лето от Хр. 1704» – зачеркнуто слово осада и написано белагр; вместо Юрьева поставлено Дерпт. Там же, вместо нарочитый флот написано эскадра; на странице 26 вместо кавалеров – офицеров и т. д. На гравированных рисунках при книге попадаются также замечания и поправки рукой царя.

При Петре Великом в России процветала преимущественно переводная литература: великий преобразователь России усердно старался насаждать западноевропейскую науку на девственной русской почве. Переводы книг были лучшим средством к тому, чтобы познакомить русских с теми результатами, каких достигли в Европе наука, искусство и промышленность. Хотя изучение новых языков не входило в программу древнего образования, но в Посольском приказе, для переводов и вообще для ведения посольских дел существовали толмачи из обрусевших иностранцев, преимущественно поляков и немцев.

После толмачей Посольского приказа главными переводчиками были духовные лица, воспитанники Киевской и Московской академии. Ни в Киеве, ни в Москве не изучали европейских языков, но там изучали язык латинский, который был в то время главным учёным языком в Европе, так что на нём писали и немецкие, и французские ученые, и часто переводили на него книги, написанные на других языках; поэтому, зная латинский язык, московские и киевские учёные могли переводить разные книги. Например, Гавриил Бужинский, не зная немецкого языка, перевёл «Введение в историю европейских государств» немецкого писателя Пуффендорфа, с латинского перевода Крамера. В Москве занимались переводом книг братья Лихуды и ученики их Фёдор Поликарпов и Алексей Барсов.

По учреждении Синода, Пётр стал посылать книги для перевода в Синод. «Посылаю при сём, – писал он в 1721 году, – книгу Пуффендорфа, в которой два тракта, первый – о должности человека гражданина (de officiis hominis et civis), другой – о вере христианской; но требую, чтобы первый токмо переведен был, понеже в другом не чаю к пользе нужде быть, и прошу, дабы не по конец рук переведена была, но дабы внятно и хорошим штилем».

Сознавая всю важность переводов книг с иностранных языков, Пётр Великий сам руководил этим делом, сам выбирал книги и следил за их переводом, некоторые переводы сам, просматривал и поверял, и в то же время издавал правила, как следует переводить. В 1713 году он отдал Мусину-Пушкину историю о Кромвеле для отсылки в Москву, для перевода на русский язык. Узнав, что о древних языческих религиях есть хорошее сочинение Аполлодора, он поручил Синоду перевести его «Библиотеку о богах». Когда назначенные книги не переводили, он сердился и делал выговоры через того же Мусина-Пушкина, через которого отдавал книги для перевода. Так, в 1718 году Мусин-Пушкин писал к переводчику Поликарпову: «Да для чего, спрашивал Государь, по сию пору не переведена книга Виргиния Урбина о начале всяких изобретений, книга небольшая, а так мешкаете. Отпиши о том Лопатинскому» (Феофилакту Лопатинскому, который тогда был ректором московской Академии). В другом письме к нему же он писал: «Отцу Лопатинскому скажи, чтоб перевёл книги, которые к нему посланы. А великий Государь часто изволит напоминать, для чего долго не присылаются, и чтобы не навел гневу». В третьем письме сказало: «Писал я к тебе многажды о переводе книг и чтоб говорил ты отцу Лопатинскому, дабы скорее переводил; а ныне Великий Государь приказал, ежели не переведут книг, лексикона и прочих, до того времени жалованья не выдавать, пока не переведут». Когда в 1723 г. Петру представлены были в переводе некоторые статьи из назначенной им для перевода книги Georgia curiosa, oder das adeliche Land und Feld Leben Вольфганга Гелмгарда Гохберга, то он принялся сам за исправление и сокращение статей, и потом, возвращая исправленное, дал переводчикам собственной рукой написанное наставление: «Понеже немцы обыкли многими рассказами негодными книги свои наполнять только для того, чтобы велики казалися, чего кроме самого дела и краткого пред всякой вещию разговора, переводить не надлежит; но и вышереченный разговор, чтобы не праздной ради красоты и для вразумления и наставления о том чтущему было, чего ради о хлебопашестве трактат выправил (вычерня негодное) и для примера посылаю, дабы по сему книги переложены были без излишних рассказов, которые время только тратят и чтущим охоту отъемлют». Впрочем, в некоторых случаях Пётр требовал полного и точного перевода, если книга была согласна с его взглядами и целями.

Известно, как он рассердился на Бужинского, когда тот в переводе «Введение в историю Европейских Государств» Пуффендорфа выпустил одно место, где Пуффендорф слишком грубо и обидно отзывается о характере русского народа: «Глупец, что я тебе приказал сделать с этою книгою? – спросил царь Бужинского. – Перевести, – отвечал тот. – Разве это переведено? – возразил Пётр, указывая на пропущенное место. – Тотчас поди и сделай, что я тебе приказал, и переведи книгу везде так, как она в подлиннике есть». В последний год своего царствования, т. е. в 1724 году, Пётр издал следующий указ касательно перевода книг: «Для перевода книг зело нужны переводчики, а особливо для художественных (научных), понеже никакой переводчик, не умея того художества, о котором переводит, перевесть то не может; того ради заранее сие делать надобно таким образом: которые умеют языки, а художеств не умеют, тех отдать учиться художествам; а которые умеют художества, а языку не умеют, тех послать учиться языком, и чтоб (были) все из русских или иноземцев, кои или здесь родились, или зело малы приехали и наш язык, как природный, знают, понеже на свой язык всегда легче переводить, нежели с своего на чужой. Художества же следующие: математическое, хотя до сферических триангулов, механическое, хирургическое, архитектур-цивилис, анатомическое, ботаническое, милитарис и прочия тому подобный». Заметим, что при переводе книг предписывалось держаться более простого слога и русского языка – перед славянским. Возвращая Поликарпову переведённую им Географию Варения, Мусин-Пушкин писал ему, что она «переведена гораздо плохо» и прибавил: «того ради исправь хорошенько, не высокими словами словенскими, но простым русским языком, тако ж и лексиконы. Со всем усердием явися и высоких слов словесных класть ненадобет, но посольского приказу употреби слова».

Кроме правительства, о переводе книг и о составлении библиотек заботились и некоторые частные люди.

Одним из ревностнейших сотрудников Петра Великого по распространению наук в России был знаменитый граф Брюс (р. 1670, ум. 1735 г.). «Будучи из младых лет при Петре Великом, – говорит о нём Татищев, – многия к знанию нужныя и пользе государя и государства – с английского и немецкого на российский язык книги переводил, и собственно для употребления его величества Геометрию со изрядными украшениями сочинил». Библиотеку свою, состоявшую из 1500 книг и свой кабинет инструментов и редкостей Брюс завещал в Академию Наук. Татищев тоже любил собирать книги и составил библиотеку в 1000 книг.

Небезынтересно привести несколько примеров о вознаграждении переводчиков за учёные труды в начале XVIII столетия.

Мусин-Пушкин выхлопотал у царя Поликарпову за его «Историю» и перевод «Лексикона» 200 рублей.

В 1725 году Алексей Барсов ходатайствовал о награждении его за перевод книги Аполлодора о богах (см. выше), а также по переводам с русского на греческий язык присяги архиерея смоленского, архимандрита венецианского Фоки, и с греческого на русский – грамот, присылаемых из Греции. Синод признал справедливым это ходатайство и полагал выдать Барсову, сверх жалования справщика, до 100 рублей. Хотя об этом доставлен был доклад Екатерине II, утверждение его последовало только в 1730 г.

В 1727 году Иван Каргопольский просил вознаграждения за перевод половины сочинения Феодорита «о промысле Божии». При этом переводчик объяснял, что данный ему перевод «укоснел», за невыдачей ему кормовых денег жалования за учение в школах и по неимению в распоряжении своем писцов. По такому ходатайству Каргопольскому определено было выдать в награду 5 рублей,

Какие книги переводились при Петре Великом на русский язык?

Их можно подразделить на три отдела:

1) Книги, имевшие целью познакомить русское общество с теориями устройства государства, а также – по части истории, права и законодательства; таковы, например, были самые новые и либеральные в то время сочинения: Гуго Гроция – «О законах брани и мира», Самуила Пуффендорфа – «О законах семейства народов», «О должностях человека и гражданина»; Иоста Липсия – «Увещания и приклады (примеры) политические», Иоанна Слейдена – «О четырёх великих монархиях»; Барония – «Деяния церковные и гражданские»; Мавра Орбини – «О славянах»; по географии: Гюгенса: – «Книга мирозрения», замечательная тем, что в ней в первый раз принята система Коперника; Гюбнера – «Краткие вопросы из новой географии» и проч.

2) Ко второму отделу относятся книги общеобразовательные, наприм., «Притчи Эзопа», «Библиотека о богах», «Зрелище жития человеческого, в нём же изъяснены суть дивные беседы животных с истинными к тому приличными повестьми»; «История о разорении града Трои», «О изобретателях вещей», «Метаморфозы Овидия», «Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов». Затем следуют правила, как держать себя в обществе, соблюдать разные светские приличия. «Зерцало», переведённое с немецкого, должно было при Петре Великом заменить наш русский «Домострой». В этом «Зерцале» между прочим предписывается следующее правило: «Молодые отроки всегда должны между собою говорить иностранными языки, дабы тем навыкнуть могли, а особливо, когда им что тайное говорить случится, чтоб слуги и служанки дознаться не могли, и чтоб можно от других не знающих болванов распознать». О «Прикладах, како писати комплементы», мы уже упоминали выше.

3) Наконец, к третьему отделу относятся учебники, изданные по поручению Петра для просвещения русского юношества Тессингом и Копиевичем, например: «Введение краткое в историю», напечатано в Амстердаме в 1699 г.; «Славянская и латинская грамматика и вокабулы»; «Руковедение в арифметику», напечатанное в Амстердаме в 1699 г.; «География или краткое земного круга описание», 1710 г. и пр.

Во время Петра Великого круг читателей был так незначителен, потребность в чтении так ничтожна, что даже немногие печатавшиеся тогда книги не находили почти сбыта. Ещё в 1703 году один голландский купец, торговавший русскими книгами, печатанными по воле царя в Амстердаме, писал к Петру Великому, что он в убытке от этой торговли: «понеже купцов и охотников в землях вашего царского величества зело мало».

В 1752 г. в конторе московской синодальной типографии накопилось разных петровских изданий такое множество, что синодальное начальство признало необходимым или продавать их на бумажные фабрики, или же употреблять на обертки вновь выходящих книг: последняя мера приводилась в исполнение в 1752,1769 и 1779 годах. Употреблено было на обертки и 000 экземпляров «Ведомостей» разных годов, указов 8 000 экземпляров, календарей 4572 экз.

В половине XVIII столетия особенный спрос был на следующие книги: «Табель о рангах», «Военный устав с процессами», «Ерусалимская история», «Пуффендорфовы книги о должности человека-гражданина», Квинта Курция «История о Александре Великом», «Троянская война», «Эзоповы притчи» и др. Академия Наук, представляя Сенату, что все эти книги распроданы до последнего экземпляра, а между тем «народ с охотою купить их желают, а Академия Наук, по силе полученных указов, без апробации Сената, вновь печатать не смеет», просила о разрешении напечатать их и «в продажу производить». Зато много хлопот было с другими книгами, накопившимися в академической книжной лавке: на русские книги только изредка находились покупатели, а иностранных почти никто не покупал. Не зная, чем помочь беде, придумали весьма оригинальное средство – просили «учинить милостивое учреждение», состоящее в том, чтобы:

1) Все таможни и судебные места обязательно покупали не только уложение и тарифы, но и художественные, исторические, нравоучительные и все без исключения книги, изданные на русском языке, как оригинальные, так и переводные.

2) Губернаторам, вице-губернаторам, советникам, асессорам, генералам, штаб-офицерам и т. д. вменить в обязанность, чтобы из каждой сотни получаемого ими жалованья они непременно употребляли пять или шесть рублей на покупку книг «для собственного чтения и полезного наставления детям своим».

3) Купцам вменить в обязанность покупать из Академии книги «по препорции своего торгу», и такая мера тем удобнее, что русское купечество очень любит читать исторические и нравоучительные книги.

4) Что же касается до огромного количества лежащих в академической лавке книг на латинском, немецком, французском, итальянском и на других европейских языках, то постановить, чтобы Рига, Ревель, Дерпт и другие города покупали эти книги для тамошних школ, дворянства и духовенства.

Общее расстройство экономических и финансовых дел отразилось самым ярким образом на судьбе Академии. Члены Академии терпели крайнюю нужду: им по целым годам не давали жалованья, вследствие чего они должны были делать долги и платить проценты. Жалованье выдавалось большей частью не деньгами, а книгами. Студент Протасов, будущий академик, просил при наступлении зимы о выдаче ему жалованья за прошлый год, чтобы сшить себе тёплое платье, ему выдали «Описание триумфальных ворот» и ещё несколько книг из академической книжной лавки. Лица, служившие при Академии, «брали в зачет заслуженного жалованья книгами по указанной цене, а продавали оные книги с великим уроном, а именно: от каждого рубля по двадцати и по тридцати копеек с накладом. И для ежедневного пропитания брали у разных купцов муку до выдачи жалованья, с наддачею на каждый куль по тридцати и по сорока копеек».

Книги, печатанные гражданским шрифтом в эпоху великого преобразователя России, все вообще причисляются к библиографическим редкостям. Императорская Публичная Библиотека успела собрать их до 1854 г. сто одиннадцать названий. Кроме «Геометрии» и «Прикладов» любопытны: «Книга о способах, творящих водохождение рек свободное»; а также: «Поверенные воинские правила, како неприятельские крепости силою брати… изображены чрез Эриста Фридриха барона фон Боргсдорфа, 1709 г.»

При Петре Великом возникла в России газета.

Мысль об издании печатных политических ведомостей для публики принадлежит Петру Великому, который и считается основателем русской газеты. Он же был и первым редактором «Ведомостей». Доказательством этому служит то, что он сам назначал карандашом для перевода и помещения в них места из голландских газет, даже сам занимался чтением корректуры. Как драгоценный памятник, в Синодальной библиотеке хранится несколько №№ с корректурными заметками державной его руки.

16 декабря 1702 Император Пётр Великий указал «по ведомостям о воинских и о всяких делах, которые подлежат для объявления Московского и окрестных Государств людям, печатать куранты, и для печатных курантов ведомости, в которых Приказах о чем ныне какие есть и впредь будут, присылать из тех Приказов в Монастырский приказ, без мотчанья, а из Монастырского приказа те ведомости отсылать на печатный двор».

Номер «Ведомостей»

Желание Петра Великого не замедлило исполниться: 2 января 1703 года явился в Москве первый лист печатных русских ведомостей – первая русская газета, напечатанная церковнославянским шрифтом. Она выходила под таким заглавием: «Ведомости о военных и иных делах, достойных значения и памяти, случившихся в Московском Государстве и в иных окрестных странах». В течение года явилось 39 номеров, выходивших в неопределённые сроки, объёмом от 2 до 7 листов, в 8°, каждый номер с отдельной нумерацией, а иногда и вовсе без нумерации.

Чтобы ознакомиться с характером содержания петровских «Ведомостей», мы приведём в сокращении первый их номер.

«Ведомости московские»

«На Москве вновь ныне пушек медных, гоубиц и мартиров вылито 400. Те пушки ядром по 24, по 18 и по 12 фунтов; гоубицы бомбом пудовые и полупудовые; мартиры бомбом девяти, трёх и двупудовые и меньше. И ещё много форм готовых, великих и средних к литью пушек, гоубиц и мартиров. А меди ныне на пушечном дворе, которая приготовлена к новому литью, более 40 000 пуд лежит.

Повелением его величества московские школы умножаются, и 45 человек слушают философию и уже диалектику окончили.

В математической штурманской школе более 300 человек учится и добре науку приемлют.

В Москве, ноября с 24 числа по 24 декабря родилось мужескаго и женскаго полу 386 человек.

Из Персии пишут: индийский царь послал в дарах великому государю нашему слона и иных вещей не мало. Из града Шемахи отпущен он в Астрахань сухим путем.

Из Казани пишут: на реке Соку нашли много нефти и медной руды; из той руды медь выплавили изрядну, отчего чают не малую быть прибыль московскому государству.

Из Сибири пишут: в Китайском государстве иезуитов весьма не стали любить за их лукавство, а иные из них и смертию казнены.

Из Олонца пишут: города Олонца поп Иван Окулов, собрав охотников пеших с тысячу человек, ходил за рубеж в свейскую границу и разбил свейские – ругозенскую и гиппонскую, и сумерскую, и керисурскую заставы. А на тех заставах шведов побил многое число… и соловскую мызу сжег, и около соловской многие другие мызы и деревни, дворов с тысячу, пожег же…

Из Львова пишут декабря в 14 день: силы казацкие под полковником Самусем ежедневно умножаются; вырубя в Немирове каменданта, с своими ратными людьми город овладели, и уже намерене есть Белую церковь добывать, и чают, что и тем городком овладеет, как Палей с ним соединится с своими войски…

Крепость Орешек – высокая, кругом глубокою водою объята в 40 верстах отселе, крепко от московских войск осаждена и уже более 4000 выстрелов из пушек, вдруг по 20 выстрелов было и уже более 1500 бомб выбросано, но по сие время не великий убыток учинили, и ещё много трудов имети будут, покамест ту крепость овладеют…

От Архангельского города пишут, сентября в 20 день, что как его царское величество войска свои в различных кораблях на Белое море запровадил, оттоле далее пошел и корабли паки назад к Архангельскому городу прислал, и обретаются тамо 15 000 человек солдат, и на новой крепости, на Двинке нареченной, ежедневно 600 человек работают.

На Москве 1703 г. января во 2 день».

Как видно из вышеприведённого образца, в то время газета печаталась без всякой системы: не было подразделения содержания газеты по рубрикам; не было ни «передовых статей», ни «фельетонов» и т. д. Факты записывались в газете без всякой связи, им не была сделана надлежащая оценка по значению. Крупный факт или событие из государственной жизни помещался рядом с какой-нибудь мелкой заметкой.

Печатались ведомости в числе 1000 экземпляров; после 1703 г. вводились в них постепенно разные изменения. С 1705 начали внизу первой страницы номеров помещать цифру, обозначающую порядок выхода в свет; в 1710 году впервые появился номер «Ведомостей», напечатанный гражданским шрифтом; с этого года до 1717 года «Ведомости» печатались то церковнославянским, то гражданским шрифтом; а с 1717 года исключительно одним гражданским шрифтом, кроме, однако, экстраординарных прибавлений, содержавших в себе реляции военных действий, которые набирались ещё церковнославянскими буквами.

11 мая 1711 года появился отпечатанный в Петербурге первый листок «Петербургских ведомостей». С того времени №№ «Ведомостей» выходили иногда в Петербурге, иногда в Москве.

В 1727 году издание «Ведомостей» прекратилась; редакция их поступила в заведование Академии Наук, которая 2 января 1728 года и выпустила первый номер «С.-Петербургских ведомостей». Издание же особых ведомостей в Москве возобновилось с 1756 года.

Все номера первых «Ведомостей» представляют теперь величайшую библиографическую редкость: их сохранилось в России только 2 полных экземпляра, и оба принадлежат Императорской Публичной Библиотеке. В 1855 году начальство Императорской Публичной Библиотеки перепечатало их не только страница в страницу, но и строчка в строчку.

Эта перепечатка с предисловием, где изложена первоначальная история «Ведомостей», издана под заглавием: «Первые русские ведомости, печатавшиеся в Москве 1703 году. Новое тиснение по двум экземплярам, хранящимся в Императорской Публичной Библиотеке». Издание это, посвящённое Императорскому Московскому университету, в день празднования столетия со времени его основания 12 января 1855 года, напечатано было в количестве 600 экземпляров, которые в течение 2 месяцев были все распроданы, так что в наше время само это издание стало библиографической редкостью.

Первоначальную редакцию Петербургских академических ведомостей (издаваемых при Академии наук) принял на себя адъюнкт Миллер, и первый № доселе существующих «Ведомостей» был выпущен 2 января 1728 года, в 4 долю листа на 4 страницах.

В конце № помещено известие:

«Сии ведомости будут в пред дважды в неделе, а именно: во вторник и в пятницу, на почтовом дворе и в новой Библиотеке выданы; которые охоту имеют оные держать, и за оные половину денег на перед платить, тем будут оные порядочно присланы».

Они имели заглавный лист:

«С.-Петербургския ведомости. (Далее следует герб, двуглавый орёл с раскрытыми крыльями, над орлом большая корона, орёл окружён Андреевской цепью). № 1. Во вторник 2 дня Генваря 1728 года. Печатаны в Типографии Академии наук».

Полный экземпляр «Петербургских ведомостей» состоит из 105 №№ 424 страниц in-quarto.

В 1703 году вышла знаменитая «Арифметика» Магницкого, это – первая печатная арифметика в России.

Известно, что уже в течение XVII века на некоторых гравюрах, помещавшихся при издании Киевской и Львовской типографиях, годы, в которые резались изображения, означены арабскими цифрами. В напечатанном в Москве 1647-49 г. «Учении и хитростях ратного строения» во многих чертежах являются арабские цифры.

Таким образом, арабские цифры появились у нас прежде всего введёнными на гравюрах, резанных на меди или на дереве.

Еще в 1676 г., во время следствии и суда над Артамоном Матвеевым, его допрашивали о книге лечебнике, «в котором лечебнике многие статьи писаны цифирью». Боярин отвечал, что такой книги у него нет, а есть «тетрадка славянского письма, а в той тетрадке писаны приемы от всяких болезней, и подмечены те статьи словами цифирными для приискания лекарств». Однако следователи не удовольствовались таким отзывом: осматривали весь дом Матвеева, но «книги непотребные и противные Закону Божию не нашли».

Даже когда Матвеев находился в ссылке, то и тогда его не оставляли в покое. В своей первой челобитной из Пустозёрского острога в Москву, в 1677 г., на имя царя Матвеев пишет:

«Царю, Государю и Великому Князю Федору Алексеевичу, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, – не имеющие помощи и заступления, разве всесильного и милостивого Бога и Тебя, помазанника Его, Великого Государя, бьют челом холопы твои бедные и до конца разорённые Артемошка Матвеев с убогим червем, сынишком своим Андрюшкой. В прошлом, Великий Государь, 1676 г., зависти и ненависти ради, принесено на меня, холопа твоего, чего в уме моем не бывало, и дондеже дышу, того не будет; и безо всякия моея вины отлучен премногия твоея Государския милости и послан в Сибирь на Верхотурье, и в 1677 годе оставлен в Лаишиве. И ноября в 25 день, по твоему Великого Государя указу приезжал Полу-голова Московских стрельцов Алексей Лужин и спрашивал у меня, холопа твоего, книги лечебника, в котором лечебнике многие статьи писаны цифирью, и тот лечебник и людишек моих – Ивашка Еврея и Карла Захарка велено у меня взять. И я, холоп твой, ему Алексию сказал, что у меня лечебника такого, что многие статьи писаны цифирью, нет, а людишек Ивашка и Захарка ему отдал, и говорил ему, Алексию, с великим прошением, чтобы он в домишке моем, где я поставлен, в рухлядишке моей обыскал, и к человеку моему на дворишко обыскать пошел…» Однако «непотребные книги» не нашли.

Арабские цифры, известные во всей Европе, вошли во всеобщее употребление в России со времени Петра Великого.

В конце XVI в. появилось первое руководство к «Арифметике», написанное весьма неясно и, вероятно, переводное, под заглавием: «Книга рекома по гречески Арифметика, а по немецки альгоризма, а по русски цифирная счетная мудрость».

По свидетельству иностранца, Россия в XV и XVI столетиях не имела вовсе математических наук. Пётр Великий впервые внес в сферу народного образования и математику.

Феофан Прокопович в «Слове на похвалу Петра Великого», произнесённом 29 июня 1725 г., говорит:

«Что ни видим цветущее, а прежде сего нам и неведомое, не все ли то его заводы? Естьли на самое малейшее нечто, честное же и нужное посмотрим, на чиннейшее, глаголю, одеяние, и в дружестве обхождение, на трапезы и пирования, и прочие благоприятные обычаи, не исповемы ли, что и сего Петр нам научил? И чем мы прежде хвалилися, того ныне стыдимся. Что же рещи об Арифметике, Геометрии, и прочих математических искусствах, которым ныне дети Российстии с охотою учатся, с радостию навыкают, и полученная показуют с похвалою: тая прежде были ли? Не ведаю, во всем государстве был ли хотя один циркуль, а прочего орудия и имен не слыхано: а есть ли бы где некое явилося арифметическое или геометрическое действие, то тогда волшебством нарицано».

В 1700 году открыта была в Сухаревой башне в Москве математическая навигаторская школа, которую Пётр назвал Адмиралтейской. Так как Россия в то время была бедна людьми, способными занять учительские должности, особенно для преподавания математики и мореплавания, то для этой цели приглашены были иностранцы. Но математику с самого начала существования школы преподавал русский. Учитель этот был Леонтий Филиппович Магницкий. Пётр Великий, беседуя с ним многократно о математических науках, был так восхищён глубокими познаниями его в этих науках, что называл его магнитом, и приказал писаться Магницким. Государь оказал ему много милостей, пожаловал деревнями во Владимирской и Тамбовской губерниях и приказал ему выстроить дом на Лубянке.

Пётр с любовью следил за успехами учеников навигаторского училища. В «Ведомостях», изданных в 1703 г. в Москве, сказано: «2 января. Повелением Его Величества московския школы умножаются, и 45 человек слушают философию и уже диалектику окончили.

В математической Штурманской школе более 300 человек учатся и добре науку приемлют».

В 1703 г. Магницкий выпустил в свет первую печатную арифметику в России, под следующим заглавием:

«Арифметика, сиречь наука числительная. С разных диалектов на славянский язык преведенная, и воедино собрана и на две книги разделена. Ныне же повелением благочестивейшего Великого Государя нашего, царя и Великого Князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца: при благороднейшем Великом Государе нашем царевиче и Великом князе Алексее Петровиче, в богоспасаемом царствующем великом граде Москве, типографским тиснением – ради обучения мудролюбивых российских отроков и всякого чина и возраста людей на свет произведена». Магницкий напечатал имя своё при самом обрезе книги, мелкими буквами: «сочинена сия книга чрез труды Леонтия Магницкого». Любопытно, что автор в награду за составление книги получал «кормовые деньги» с 2 февраля 1701 г. по 1 января 1702 г., по 5 алтын на день, что составляло всего 49 руб. 31 алтын и 4 деньги.

«Арифметика» Магницкого долгое время служила для русских единственным руководством по математике. В настоящее время эта книга представляет библиографическую редкость. Небезынтересно ознакомиться хотя бы вкратце с её содержанием.