Электронная библиотека » Э. Эггер » » онлайн чтение - страница 23


  • Текст добавлен: 11 марта 2014, 15:04


Автор книги: Э. Эггер


Жанр: Литература 19 века, Классика


Возрастные ограничения: +6

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В связи с этим замечанием Бенкендорфа написан и отзыв государя. На рукописи Пушкина государь, по свидетельству П. А. Плетнёва, отметил несколько сцен красным карандашом. На «замечаниях» Бенкендорфа государь написал: «Я считаю, что цель г. Пушкина была бы выполнена, если бы с нужным очищением переделал комедию свою в историческую повесть или роман наподобие Вальтер Скотта».

Об этом отзыве государя Бенкендорф уведомил Пушкина 14 декабря 1826 г.

При этом Бенкендорф писал:

«Уведомляя вас о Высочайшем отзыве и возвращая при сем сочинение ваше, долгом считаю присовокупить, что места, обратившие на себя внимание Его Величества и требующие некоторого очищения, отмечены в самой рукописи и заключаются также в прилагаемой у сего выписке».

Пушкин отвечал Бенкендорфу 3 января 1827 года: «С чувством глубочайшей благодарности получил я письмо вашего превосходительства, уведомляющее меня о Всемилостивейшем отзыве Его Величества касательно моей драматической поэмы. Согласен, что она более сбивается на исторический роман, нежели на трагедию, как Государь Император изволил заметить. Жалею, что я не в силах уже переделать однажды мною написанное».

В 1829 г. снова подымается вопрос о драме Пушкина. Сделав «нужные очищения», Пушкин передал своё произведение В. А. Жуковскому – на свежий взгляд.

Исправленная рукопись была передана государю при докладе следующего содержания: «по Высочайшему Вашего Императорского Величества повелению, представляется драматическое стихотворение Пушкина о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве».

На докладе написано: «Высочайшего соизволения не воспоследовало, 10 октября 1829 г.». На этом же докладе Бенкендорф приписал карандашом: «возвратить Пушкину с тем, чтобы переменил бы некоторые места, слишком тривиальные, и тогда я опять доложу Государю».

В 1830 году Пушкин через Бенкендорфа пишет к государю: «В настоящее время, вынуждаемый обстоятельствами, я умоляю Его Величество развязать мне руки и позволить мне напечатать мою трагедию в том виде, как она есть».

Наконец Пушкин получил желаемое разрешение. В письме 28 апреля 1830 года Бенкендорф уведомил Пушкина, что государь разрешает напечатать трагедию «под собственною ответственностью» автора.

Печатный экземпляр «Бориса Годунова» был представлен государю.

О впечатлении, произведённом на государя драмой Пушкина, появившейся в печати, Бенкендорф уведомил автора письмом 9 января 1831 года следующим образом: «Его Величество Государь Император поручить мне изволил уведомить вас, что сочинение ваше "Борис Годунов" изволил читать с особым удовольствием».

Пушкин отвечал Бенкендорфу письмом из Москвы: «С чувством глубочайшей благодарности удостоился я получить благосклонный отзыв Государя Императора о моей исторической драме. Писанный в минувшее царствование "Борис Годунов" обязан своим появлением не только частному покровительству, которым удостоил меня Государь, но и свободе, смело дарованной монархом писателям русским в такое время и в таких обстоятельствах, когда всякое другое правительство старалось бы стеснить и оковать книгопечатание».

Период 1828–1850 годов замечателен установлением специальных цензур для разных ведомств; возникает мало-помалу множественность цензур. В 1836 году учреждена особая цензура для еврейских книг; в 1837 году – для книг на восточных языках; в 1831,1843, и 1850 гг. – для министерства Императорского двора. В 1841 году была учреждена цензура для проповедей в церквях; музыкальные сочинения, исполняемые в церквях, подвергнуты цензуре директора певческой капеллы.

В 1845 г. по докладу министра путей сообщения Клейнмихеля, под предлогом, чтобы не встречалось «несообразностей и ошибок» в описаниях русских путей сообщения, решено было подвергать статьи по этим вопросам на усмотрение главного управляющего путями сообщения.

Министр финансов, в свою очередь, исхлопотал для себя особые цензурные льготы. В № 4 «Экономического указателя», (26 января 1857 года) была напечатана статья Е. Ламанского: «Китайские ассигнации». Говоря о том, что Китай раньше Европы был знаком с ассигнациями, Ламанский рассказывает вкратце историю китайских ассигнаций, и при этом высказывает несколько элементарных финансовых истин о том, какой вред приносит чрезмерный выпуск ассигнаций, роняя кредит государства, производя падение курса, общую дороговизну и проч. Министру финансов эта статья показалась подозрительной. Напрасно князь Щербатов (ярый противник множественности цензур), со своей стороны, обратился с представлением в главное управление цензуры, что «если мнение цензурного комитета не будет признано достойным уважения, и если оценка статей не будет основана на чисто научных соображениях, а на толкованиях, подлежащих личному взгляду того или другого ведомства, то цензурный комитет будет находиться в крайнем затруднении». Министр финансов граф Канкрин вошёл с докладом о статье Ламанского, и 28 Марта 1857 года последовало решение: «не допускать к печати статей, подобных статье Е. Ламанского».

Следует отметить факт, что случалось, что одно цензурное ведомство вступало в пререкание с другим о благонамеренности той или другой одобренной или неодобренной рукописи.

Из многочисленных примеров возьмём следующий. В 1856 году брошюра под заглавием: «Современные идеи и православие» не была пропущена светской цензурой. Автор её, по поводу фельетона «С.-Петербургских Ведомостей» ( 217, 1856 года), развивал мысль, что идеи современной цивилизации, прививающиеся и на русской почве, очень трудно согласить с православно-религиозными верованиями русского народа.

Светская цензура увидела в этом укор себе, будто она потворствует распространению путём печати вредных идей. Тогда автор представил свою книжку в духовную цензуру, которая беспрепятственно одобрила её в печать. Министр народного просвещения поставил это на вид духовной цензуре и просил Святейший Синод, чтобы духовной цензуре запрещено было одобрять сочинения, которые вовсе ей не принадлежат, тем более такие, в которых делаются обвинения светской цензуре в потворстве направлению, не согласному с православными верованиями.

Но Святейший Синод взглянул на это дело со своей точки зрения. «Нельзя, – говорил он, – утверждать, будто бы светская цензура одна имела право судить о названном сочинении; напротив того, судить о сочинениях, касающихся веры православной, есть неотъемлемое, законное и исключительное право церкви. Не одобрив это сочинение, светская цензура оградила только себя, но не оградила православия, оскорблённого статьями такой газеты, которая расходится по городам всей России и читается людьми всякого сословия».

Спустя два года после этого «недоразумения» между светской и духовной цензурой, 1858 год ознаменовался несколькими протестами со стороны духовного ведомства. И в этом случае, как и в столкновении светской цензуры с духовной, цель была одна и та же: защита основ православной веры. Из области теории вопрос перенесён на практическую почву.

В то время приехал в Петербург иностранец Роде со своими туманными геологическими картинами, изображавшими постепенное образование земного шара. Картины свои он показывал сначала в некоторых высших учебных заведениях, а потом и публике, в здании цирка (теперешний Мариинский театр). С.-Петербургский митрополит, преосв. Григорий, был возмущён этими представлениями Роде, и обратился к обер-прокурору Св. Синода со следующим отношением.

«Неоднократно доходили до меня слухи, что некто иностранец Роде, здесь, в Петербурге, в разных высших учебных заведениях, разными картинками, не упоминая ни слова о Боге-создателе, показывает, что образование нашей земли, со всеми ее растениями и животными, не исключая и людей, произошло только от действия естественных сил какой-то первобытной материи, в продолжение не простых шести дней, а шести более или менее длинных периодов.

В настоящее время, как сказывают, этот Роде уже делает свои представления публично, близ Большого театра, в цирке, и для большого привлечения народа – с торжественною музыкою.

Такое представление, явно колеблющее основание христианства и истребляющее в народе всеми христианскими народами благоговейно признаваемую и чтимую истину в создании нашей земли от Всемогущего, Премудрого и Всеблагого Творца Бога, весьма вредно для народной веры и нравственности.

Посему покорнейше прошу ваше сиятельство, чтобы означенное даваемое в цирке представление было прекращено».

Затем, в тот же год, преосв. Григорий возмутился модной картинкой в «Сыне Отечества», и обратился к С.-Петербургскому генерал-губернатору Игнатьеву с следующим отношением:

«Ваше высокопревосходительство, м. г., при последнем, 19-м номере издаваемого здесь журнала под названием «Сын Отечества», разослана к подписчикам картинка парижских мод, в которой одна женская фигура представлена в платье, украшенном, вместо обыкновенных женских уборов, крестами, подобно тому, как изображаются они на церковных священных облачениях.

Находя такое злоупотребление священного знамени креста крайне неприличным, оттого долгом считаю препроводить доставленную мне картинку вашему превосходительству с тем, не признаете ли нужным воспретить в здешних мастерских устройство означенных платьев и принять другие, по усмотрению вашему, меры, чтобы платья эти не были в употреблении».

Генерал-губернатор отвечал на это следующее:

«Ваше высокопреосвященство, милостивый архипастырь, получив возвращаемую при сем картинку, принадлежащую к № 19 периодического издания «Сын Отечества», долгом поставляю доложить вам, высокоуважаемый архипастырь, что воспрещение изготовления в здешних мастерских подобных женских убранств оказывается неудобным, ибо многие таковые бывают привозимы из-за границы, или по иностранным рисункам заготовляются в домашнем быту. При том воспрещение сие дало бы повод к неуместной оговорке, что изображение уподобляется не церковному облачению, а математическому знаку умножения.

Тем не менее сообщил я министру народного просвещения, что замечание ваше надлежало бы предписать к руководству цензуре, при пропуске рисунков всякого рода».

Вследствие вышеупомянутого сообщения генерал-губернатора министру народного просвещения, последний 28 мая 1858 г. послал в цензурные комитеты следующий циркуляр.

«Обратить строгое внимание на то, чтобы в картинках или изображениях, не подлежащих отсылке в духовную цензуру, и одобряемых, по существующим постановлениям, светскою цензурою, не было допускаемо неприличного смешения предметов религиозных со светскими».

Как мы видели выше, при Александре I цензурная реформа была чуть ли не первым делом правительства при самом вступлении на престол молодого императора, напротив, при Александре II иные более важные и существенные реформы поглотили всё внимание правительства; печать же долгое время, почти целое десятилетие, с 1855 по 1865 г., оставалась при тех же тягостных законах, которые существовали в царствование Николая.

Однако никогда пресса не была так либеральна и смела, как именно в это достопамятное десятилетие.

Когда после Крымской войны в русском обществе последовал взрыв реформенного энтузиазма, пресса воспользовалась этим случаем как нельзя лучше: общее движение, увлекшее за собою прессу, вместе с тем увлекло и самих цензоров. Журнал Каткова «Русский Вестник» появился с «иностранным отделом», чего прежде не бывало; в этом году (1855 г.) возник славянофильский журнал «Русская Беседа». Оба эти журнала, дорожа удобной минутой, с рвением заговорили об общественных и государственных вопросах, о дипломатических сношениях России с другими державами и высказывали суждения, несогласные иногда с видами правительства. Дошло до того, что князь Горчаков в 1859 году объявил в «Journal de St. Petersbourg», органе министерства иностранных дел, что «журналы русские, или считающиеся таковыми, издающиеся в России или в других странах, представляют не более, как свои собственные мнения, что правительство не берет на себя ни одобрять эти мнения, ни порицать их, и что еще менее может оно принять на себя ответственность за них, в каком бы то ни было отношении».

В шестидесятых годах в русской прессе господствовала обличительная литература. В особенности на этом поприще отличались два сатирических журнала: «Искра» и «Развлечение». Выражение «попасть в “Искру”» сделалось таким же обычным термином, как впоследствии «сесть на скамью подсудимых». В начале 1860 года для решения вопроса о печатной гласности и обуздания обличительной литературы был даже составлен особый комитет из министров юстиции, народного просвещения, внутренних дел и шефа жандармов. Результатом совещаний комиссии явился циркуляр 8 марта 1860 года, подтверждающий по цензурному ведомству, «чтобы не были допускаемы в печать сочинения и журнальные статьи, а равно изображения и карикатуры: а) в которых возбуждается неприязнь и ненависть одного сословия в государстве к другому; б) в которых заключаются оскорбительные насмешки над целыми сословиями и должностями гражданской и военной службы, над военным мундиром и занятиями по фронтовой части в мирное время и т. п.; в) в которых, вопреки § 3 устава ценз., хотя не прямо с названием фамилии, а большей частью под таким прозрачным замаскированием, что легко узнать можно, о ком и о чем идет дело, оглашаются обстоятельства, относящиеся до нравственности и частной жизни разного звания лиц, до преступления их родителей, до происхождения или дурного поведения членов семейств и т. д. А как в цензурном уставе нет особенной статьи, которая бы положительно воспрещала распространение известий неосновательных и по существу своему неприличных к разглашению о жизни и правительственных действиях Августейших Особ Царствующего дома, уже скончавшихся и принадлежащих истории, то, с одной стороны, чтобы подобные известия не могли приносить вреда, а с другой, дабы не стеснить отечественную историю в её развитии, периодом, до которого не должны доходить подобные известия, принять конец царствования Петра Великого. После сего времени воспрещать оглашение сведений, могущих быть поводом к распространению неблагоприятных мнений о скончавшихся Августейших лицах Царствующего дома, как в журнальных статьях, так и в отдельных мемуарах и книгах».

С 1860 года начинаются отдельные преобразования цензуры, которые закончились реформой 6 апреля 1865 года: отменой предупредительной цензуры и заменой её карательной цензурой.

В указе 6 апреля 1865 г. сказано:

«Желая дать отечественной печати возможные облегчения и удобства, Мы признали за благо сделать в действующих цензурных постановлениях, при настоящем переходном положении судебной у нас части и впредь до дальнейших указаний опыта, нижеследующие перемены и дополнения: освободить от предварительной цензуры:

а) В обеих столицах:

1) Все повременные издания.

2) Оригинальные сочинения объемом не менее 10-ти печатных листов.

3) Переводы объемом не менее 20-ти печатных листов.

б) Повсеместно:

1) Издания правительственные.

2) Академические, университетские и ученых обществ.

3) На древних языках.

4) Чертежи и планы».

Таким образом, по новому закону, книги свыше 10 печатных листов – оригинальные, и свыше 20 печатных листов – переводные, освобождены от предварительной цензуры.

Эта льгота для «солидных» книг дана в тех видах, что они не так быстро обращаются в публике, как книги средние и мелкие; напротив, эти последние, будучи и по цене своей более доступными, всегда могут иметь более многочисленный круг читателей, нежели солидные книги. Дорогую солидную книгу мы привыкли видеть в кабинете учёного, мелкие дешевые книги ходят по рукам читателей.

По правилам 6 апреля, центральная власть по делам печати вверена министерству Внутренних Дел, и открыто Главное Управление по делам печати. Этому управлению вверены три рода дел: 1) наблюдение за произведениями печати, выходящими без предварительной цензуры; 2) наблюдение за типографиями, литографиями и книжными лавками; и 3) администрация по делам правительственной цензуры.

Осталось прежнее деление цензуры на светскую, духовную и иностранную. Самая главная административная кара по закону 1865 г. есть временное закрытие периодического издания. Книги, напечатанные без предварительной цензуры, за семь дней до выпуска в свет должны быть в 10 экземплярах представляемы в цензурный комитет.

Собственно говоря, в настоящее время действует цензурный устав 1828 года, с разными дополнениями и изменениями, так что закон о печати 1865 года представляет собой некоторые изъятия из общего правила, распространяющиеся на издания как периодические, так и непериодические.

Внутренняя (светская) цензура возложена на цензурные комитеты, которые учреждены в городах: Петербурге, Москве, Варшаве и Тифлисе. Кроме того, отдельные цензоры находятся в городах: Риге, Митаве, Ревеле, Дерпте, Киеве, Волыни, Одессе и Казани. Цензурные комитеты имеют свою канцелярию и печать. Цензурирование частных периодических изданий в губернских городах, в которых нет цензурного учреждения, возлагается на вице-губернатора.

Цензор должен обращать внимание «на дух и направление книг». Не имея права переменить что-либо в рукописи, он тем менее может прибавить какие-либо примечания или толкования. Слова рукописи, противные цензурным правилам, отмечаются красными чернилами. Цензор обязан отличать «благонамеренные суждения и умозрения, основанные на познании Бога, человека и природы, от дерзких и буйственных мудрований, равно противных истинной вере и истинному любомудрию». В своих суждениях цензор принимает за основание «видимую цель и намерение автора, не дозволяя себе произвольного толкования в дурную сторону». Цензор не входит в суждение о том, полезно или бесполезно рассматриваемое сочинение, буде только оно не вредно, и не должен поправлять слога, или замечать ошибки автора в литературном отношении, если явный смысл речи не подлежит запрещению.

Всякая поступающая в цензуру рукопись или книга вносится в общую опись, в которой, по приложенной форме, означается: №, заглавие, число страниц, название места и лица, от кого рукопись доставлена, время получения и время отдачи кому-либо из членов комитета на рассмотрение.


№ рукописи

время поступления

заглавие книги или рукописи

фамилия автора или переводчика

число страниц

от кого представлена

когда отдана в цензуру

время дозволения или недозволения

имя цензора

время обратной выдачи

расписка получателя

когда поступила в цензуру по напечатании, № билета, выданного на выпуск книги в свет


Для набора рукописи издатель получает от цензурного комитета билет следующего содержания: «книгу под заглавием NN предварительно набирать дозволяется, с представлением корректурных листов в цензурный комитет».

Цензурное одобрение означается выражениями: «дозволено цензурою, число, месяц, год и место».

Запрещённая рукопись удерживается в цензурном комитете, а представившему её выдается свидетельство, что «она не дозволяется к печатанию на основании такой-то статьи цензур, устава». Цензурный комитет при выпуске книги обязан требовать от издателя: 2 экземпляра для цензурного учреждения, 2 экземпляра для Императорской Публичной библиотеки, 1 экземпляр для гельсингфоргского Александровского университета и 1 экземпляр для Академии наук.

Итак, из цензуры книга поступает в типографию.

Надзор за типографиями, литографиями и заведениями, продающими принадлежности тиснении, находится под наблюдением главного управления по делам печати: 1) в столицах и городах Вильно, Киеве, Одессе, Риге, Варшаве и Тифлисе – на обязанности особых инспекторов, находящихся при градоначальниках или при губернаторах, 2) в прочих городах – на обязанности чиновников особых поручений, находящихся при губернаторах. Каждая типография обязана иметь шнуровую книгу, куда заносится всякая печатаемая в типографии книга, число экземпляров и фамилия издателя.

По напечатании рукописи, из типографии представляется в цензуру два экземпляра книги. Цензор, сличив представленные экземпляры книги с дозволенным (рукописным), подписывает (по установленной форме) позволительный билет на выпуск книги в продажу. Этот выпускной билет прикрепляется печатью цензуры к одному из вышеупомянутых экземпляров, который затем должен храниться отпечатавшей его типографией в течение года. Другой экземпляр книги остаётся в цензуре, а рукопись возвращается издателю.

Форма билета, выдаваемая на выпуск в свет отпечатанной книги:

Из с. – петербургского цензурного комитета.


N книгу (или лист) под заглавием NN, напечатанную сходно с приложенным у сего экземпляром, в типографии NN, выпустить в свет позволяется. Месяц. Число. Год.

Цензор NN.

Следуемое в цензурный комитет узаконенное число экземпляров получено.

Секретарь NN.


Форма реестра.

Получив из цензуры выпускной билет на выход в свет, типография выдаёт книгу издателю и она поступает в продажу. Заводить книжные магазины, лавки и кабинеты для чтения дозволяется всякому, но с условием обозначить, где находится упомянутое заведение, и кто в них ответственное лицо. Министр указывает местному начальству на те произведения печати, которые не должны быть допускаемы к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях. Если правительство признаёт за нужное запретить напечатанную с дозволения цензуры книгу, то книгопродавец обязывается подпиской через полицию не продавать её, а издатель, на основании 180 статьи цензурного устава, «получает от правительства удовлетворение за понесенный чрез то убыток».

На право торговли книгами вразнос выдаётся свидетельство только благонадёжным лицам. Полиция обязана следить: а) чтобы в продаваемых вразнос книгах было обозначено название их, а также место и год напечатания; б) чтобы в числе разносных книг не было продаваемо никаких рукописей или книг недозволенных;

в) чтобы под видом разносной торговли произведениями печати не скрывалось какого-либо другого промысла.

Что касается до периодических изданий, то разрешение на них выдаётся от главного управления по делам печати, в форме свидетельства, в двух экземплярах. Без предъявления такого свидетельства ни одна типография не вправе приступить к набору и печати периодического издания. Издатели ежедневной газеты, выходящей в свет не менее шести раз в неделю, вносят залог 5 000 рублей; для всех прочих повременных изданий – 2,5 тысячи. От залога освобождаются периодические издания, выходящие с предварительной цензурой, учёные, хозяйственные и технические издания; а также правительственные, академические и разных учёных обществ.

Министру внутренних дел предоставлено право делать предостережения периодическим изданиям, изъятым от предварительной цензуры, с указанием на статьи, подавшие к сему повод. Третье предостережение приостанавливает периодическое издание на срок, который министром внутренних дел будет назначен, но не свыше 6 месяцев. Если в задержанном экземпляре или № периодического издания усматривается преступление, то, независимо от задержания экземпляра, может быть возбуждено и судебное преследование.

Цензура духовных книг, относящихся к православному вероисповеданию, зависит, под наблюдением Св. Синода, от духовных цензурных комитетов в Петербурге и Москве. Киевский духовный комитет рассматривает только книги, подведомственные киевской духовной академии, в том числе и многочисленные «лаврские издания».

Члены с. – петербургского и московского духовного цензурного комитета утверждаются в должности Святейшим Синодом по представлению петербургских и московских митрополитов.

Духовный цензор должен отличать сочинения, в которых под предлогом благонамеренного и основательного исследования вопросов, касающихся православной веры и церкви, приводятся в сомнение важные истины веры: как неблагонамеренные, они не должны быть допускаемы. Если в духовную цензуру будет прислана рукопись, исполненная мыслей и выражений, противных духу христианства, и разрушающая устройство и тишину церкви и государства, то комитет немедленно доносит о таком сочинении Св. Синоду на усмотрение. Система учения какого-нибудь вероисповедания может быть пропущена, если переводчик в примечаниях своих повсюду будет сопровождать такое учение здравой критикой. Переводы не одобряются по недостатку изложения, как-то: темноте, погрешностям и нечистоте языка.

Ведению духовной цензуры принадлежат все вообще духовные сочинения и переводы, а именно: 1) сочинения о церковном служении и жизнеописания святых; 2) переводы священного писания; 3) сочинения о христианской вере и религии вообще; 4) о православной церкви и об основании христианского учения; 5) поучения, слова и духовные рассуждения; 6) церковная история; 7) сочинения о церковном управлении, и, наконец, 8) сочинения и переводы, назначенные для употребления в духовных училищах.

Рассмотрение иностранных книг возлагается на центральный комитет иностранной цензуры в Петербурге, а также и в Риге и Одессе, и на отделения в городах: Москве, Киеве, Вильно и Ревеле. «При рассмотрении книг иностранных более еще, нежели в русских книгах, следует обращать на цель их, на дух и намерения автора. Однако книга не запрещается, если даже в ней приведены предосудительные мнения из другой книги с изъявлением справедливого негодования и с искренним намерением опровергнуть собственными рассуждениями автора».

Присылаемые из-за границы на имя книгопродавцев кипы, тюки, ящики и проч. с иностранными книгами препровождаются из таможни с таможенными пломбами в цензурные учреждения, которые вскрывают их в присутствии книгопродавца.

Книги, разрешаемые к выпуску в продажу, выдаются книгопродавцу беспрепятственно; книги, которые цензурой будут признаны подлежащими безусловному запрещению, запечатываются и отправляются обратно в таможню, о чём извещается книгопродавец, с тем, что он обязуется означенные книги выслать обратно за границу. В некоторых случаях иностранные книги допускаются в обращение с вырезкой нескольких листов.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации