Текст книги "Закоренелый преступник"

Глава VI
Испытание Бриджа

Войдя в зал, Билли, который был впереди, принялся искать свободный столик, но когда он захотел повесить свою кепку и сесть, Бридж дотронулся до его руки.

– Пойдемте в уборную и приведем себя в порядок, – сказал он настолько громко, чтобы быть услышанным ближайшими соседями по столу.

– Да мы ведь только что мылись перед тем, как прийти сюда, – недоумевающе заявил Билли.

– Молчите и следуйте за мной, – прошептал ему на ухо Бридж.

Поведение Бриджа показалось Билли настолько подозрительным, что его рука невольно схватилась за карман, где все еще лежал револьвер помощника шерифа. Живым он не дастся! Он не вернется к пожизненному заключению после того, как вкусил свободу широких пространств, такую свободу, какой не мог дать город!

Бридж уловил его движение.

– Бросьте, – прошептал он, – и идите за мной. Я только что видел шпика на улице. Он, может быть, вас не заметил, хотя очень было похоже на то! Он будет здесь секунды через две. Идемте скорее, мы выберемся через задний ход, я знаю дорогу.

Билли Байрн облегченно вздохнул. Его перестала даже страшить мысль об аресте; он понял в эту минуту, что не так боялся потерять свободу, как веру в своего спутника.

Они спокойной, небрежной походкой прошли вдоль зала и скрылись в проходе, который вел в уборную. Перед ними оказалось открытое окно, выходящее на грязный задний двор. Дом стоял на скате, и в то время как вход в ресторан приходился выше уровня улицы, задние комнаты находились наравне с землей.

Бридж знаком указал Билли на окно, а сам закрыл изнутри дверь, ведущую в общий зал. Затем он перемахнул через подоконник и быстро повел Билли по грязным задворкам. Надвигались сумерки, и не успели они отойти далеко, как наступила темнота.

Они шли, не останавливаясь и не разговаривая, пока не оставили за собой шумную освещенную часть города. Бридж первый прервал молчание.

– Я полагаю, вы удивляетесь, Билли, откуда я узнал, что вы избегаете встреч с агентами уголовной полиции? – спросил Бридж.

– Нет, – ответил Билли. – Я видел клочок газеты в вашем кармане: он упал на пол, когда вы сняли куртку сегодня вечером, чтобы пойти умыться.

– О, – сказал Бридж, – понимаю! Что касается меня, с этим кончено. Мы больше об этом говорить не будем. Надеюсь, мне не нужно уверять вас в том, что я ваш друг.

– Вы это только что доказали, – горячо ответил Билли. Они опять прошли молча несколько улиц; наконец Билли нарушил молчание:

– Мне нужно сказать вам две вещи, Бридж. Во-первых, когда я увидел газетную заметку в вашем кармане, я решил, что вы хотите получить пятьсот долларов, выдав меня полиции. Во-вторых, Шнейдера убил не я. Я в ту ночь даже не был близко от его дома. Вся эта история – вопиющая судебная ошибка.

– Очень рад, что вы сказали мне и то и другое, – ответил Бридж. – Я думаю, мы после этого лучше будем понимать друг друга. В общем, наше положение очень похоже: мы оба удираем от чего-то. Мы будем удирать вместе, не правда ли?

И он, смеясь, протянул свою руку.

Билли горячо пожал ее, но заметил, что Бридж не сказал, от чего удирает сам…

Они вышли из города и пошли к югу. Ночью они пересекли железнодорожную линию, ведущую в Канзас, а наутро очутились в прекрасной холмистой местности. Все дышало сельским покоем. Казалось, что они за тысячи миль от больших городов, от преступлений и от полиции. Билли даже не верилось, что всего несколько часов тому назад чикагский сыщик был в нескольких шагах от него.

Они взобрались на вершину поросшего травой холма. Отягченные росой стебли блестели под роскошными лучами восходящего солнца.

Бридж остановился и лениво потянулся. Он откинул гот лову назад и подставил свое загорелое лицо под теплые лучи солнца.

В моей груди сиянье дня таится,

И вместе с ветром кровь моя поет…

И диких гор сродни мне вереница,

И верным другом лес меня зовет.

Я золотую юность расточаю,

Мое наследство солнечных лучей…

Бродяга я! И буду им – я знаю,

Пока своих не кончу дней…

Он постоял несколько минут, глубоко вдыхая в себя живительный воздух молодого дня. Рядом с ним, на голову выше, стоял Билли Байрн; его широкие плечи были откинуты назад, молодая грудь высоко поднималась.

– Великолепно, не правда ли? – сказал он наконец. – Я никогда не знал, что природа так хороша, и, пожалуй, никогда не узнал бы этого, если бы не слышал ваших стихов! Я всегда считал, что все поэты – тряпки, – продолжал он, – но как могут они быть тряпками, когда они придумывают такие вещи, которые заставляют кровь закипать в жилах?

Прежде мне казалось, что каждый человек, который не груб – мокрая курица. Сам я был здорово грубым парнем и немало этим гордился. Теперь-то я уже далеко не тот! Но до этой перемены я бы сразу возненавидел вас, Бридж! Я ненавидел бы вашу манеру разговаривать, ваши стихи и то, что вы гнушаетесь выпрашивать подаяния. Я бы сам себя стал презирать, если бы подумал, что могу говорить так, как теперь. Да! Тогда я был так груб, что дальше идти было некуда. Одна девушка – очень милая, знаете, девушка – обозвала меня хулиганом и трусом. И – честное слово! – это была правда, хотя у меня и была репутация самого отчаянного парня в западной части Чикаго, и сам я считал себя настоящим мужчиной. Я чуть не дал ей тогда пощечину. Подумайте, Бридж! Да, но все-таки не дал. Потом мне было приятно думать, что, быть может, меня остановило то хорошее, которое всегда жило в моей натуре, но было еще в скрытом виде. С той самой минуты я и начал меняться. Очень медленно, правда. Ведь я и сейчас еще порядочная скотина. И знаете, главным образом мне помогла тогда эта девушка, а теперь очень помогаете вы и ваши стихи. Если какой-нибудь шпик не подцепит меня, то я, пожалуй, еще могу стать человеком.

– Да, – повторил Бридж, – наши взгляды меняются с годами. Знаете, Билли, ведь было время, и совсем не так давно, когда и я ненавидел бы вас так же сильно, как и вы меня! Впрочем, я употребил неверное слово: я не ненавидел, а скорее чувствовал непреодолимое презрение к людям, которые, как мне казалось, не принадлежали к "моему кругу". Ах, как я гордился тогда, что по рождению принадлежу к интеллигенции! На всех людей, которые были вне моего класса, я смотрел как на "неумытых скотов". Мне было их слегка жаль, но в глубине души я совершенно искренне верил, что они все-таки сделаны из "другого теста", чем я и мои близкие, и что если у них и есть души, то, во всяком случае, души второго сорта, вроде как у животных. Я тогда не мог бы увидеть в вас человека, Билли, точно так же, как и вы не сочли бы меня за человека – и были бы тысячу раз правы! С тех пор я многому научился, но все же и теперь держусь моего первоначального мнения, что не все люди одинаково ценны; таких людей, с которыми я мог бы дружить, страшно мало. Зато я совсем отделался от своих интеллигентских замашек: мои друзья – все простые люди. Если бы вы знали, Билли, насколько они часто бывают умнее и лучше, чем чванливые и пустые представители "высшего класса"! Да, теперь я не считаю человека выше только потому, что он перечитал больше книг в своей жизни. Для меня не важно, что вы, Билли, не можете говорить правильно; главное то, что вы понимаете и цените, как и я, Сервиса, Киплинга и Ниббса.

Быть может, мы оба ошибаемся; быть может, Ниббс, Киплинг и Сервис совсем не такие замечательные поэты; но как бы там ни было, их стихи сейчас захватывают и вас и меня одинаково. В этом отношении мы сходимся. Ну, а теперь посмотрим, где можно было бы заснуть.

Билли чувствовал себя слишком разбитым, чтобы работать, но у них еще были деньги – целых полдоллара, на которые они собирались пообедать в ресторане. Они накупили кое-каких припасов на соседней ферме, затем с наслаждением растянулись под тенью дерева, подальше от проезжей дороги, чтобы не привлекать к себе внимания, и крепко заснули до самого полдня.

Глава VII
Опасность

Но их предосторожность не совсем достигла цели. Незадолго до полудня два грязных бородатых бродяги перелезли через частокол у дороги и направились прямо к тому самому дереву, под которым спали Билли и Бридж. Они тоже искали уединенного, тихого места.

Это были те же бродяги, которых жестоко отколотил Билли.

Когда они теперь неожиданно наткнулись на Билли и Бриджа, то не сразу признали их. Они долго стояли и тупо смотрели на спящих, мучительно думая, какую бы выгоду извлечь для себя из этой встречи.

Ничто в одежде Билли или Бриджа не указывало на то, что здесь было богатое поле для наживы, да и атлетическая фигура Байрна отбивала охоту с ним связываться.

Вдруг глаза одного из бродяг злобно сощурились, между тем как глаза его товарища широко раскрылись от изумления.

– Узнаешь, что ль, парней? – спросил первый вполголоса и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Это те самые черти, которые нас оттузили по ту сторону Канзас-Сити. Признаешь?

– Это они? – спросил другой.

– Уж я тебе говорю! Я их из тысячи признал бы. Ну, теперь они получат сдачу!

И он нагнулся, чтобы поднять большой камень.

– Брось! – прошептал вдруг второй бродяга. – Ты не знаешь, кто они такие. Может быть, они нас и оттузили, но этот длинный черт кой-чего стоит! Его ищут в Чикаго и дают за него полтысячи.

– Откуда ты это втемяшил в свою башку? – недоверчиво спросил первый бродяга.

– Я сидел с ним; он укокошил какого-то старикашку. По дороге в исправилку столкнул с чугунки шерифа и дал тягу. А про награду я слышал в городе. Здесь, понимаешь, лежит пять сотенных, если мы умненько поведем дело.

– А что же нам делать?

– Мы оставим этих молодчиков здесь, а сами сбегаем на ближнюю ферму, позвоним по телефону в Канзас и вызовем шпиков – понял?

– Что ж ты думаешь, шпики так нам и отвалят пятьсот? Сами слопают за милую душу!

Второй бродяга почесал затылок.

– Нет, – сказал он после минутного размышления, – всего-то они, правда, нам не дадут, но мы с ними сторгуемся. Может, парочку сотенных пожертвуют. Это-то уж они должны делать!

* * *

Агент чикагской уголовной полиции Фланнагэн меланхолично сидел в конторе начальника сыска в Канзас-Сити. Фланнагэн был в очень подавленном настроении. Его послали в Канзас, чтобы установить личность одного подозреваемого, арестованного местными властями. Ему это не удалось, и он уже собирался вернуться в свой родной город. Но перед ним вдруг мелькнула возможность необычайного счастья, которая тотчас же исчезла. Это было в предыдущий вечер. Он шел по улице, ни о чем особенно не думая. Но по привычке был настороже, как полагается хорошему полицейскому служаке.

На противоположной стороне улицы он заметил двух мужчин, шедших в его сторону. В походке исполинской фигуры одного из них ему почудилось что-то знакомое. Верный своим привычкам, Фланнагэн машинально укрылся в тени подъезда, дожидаясь, чтобы замеченные им люди подошли ближе.

Они прошли мимо него, и он узнал в исполине Билли Байрна и вспомнил о пятисотенной награде.

В эту минуту Байрн и его спутник остановились и сошли по лестнице, которая вела в подвальный ресторан. Фланнагэн заметил, как спутник Байрна оглянулся как раз в ту минуту, когда он, Фланнагэн, выступил из тени подъезда, чтобы пойти за ними.

Больше Фланнагэн не видел ни Билли, ни его спутника. След обрывался у открытого окна уборной в задней части ресторана, и, несмотря на все старания агента, он не мог их выследить дальше.

Никто в Канзас-Сити не видел в ту ночь двух мужчин, отвечающих описанию, которое мог дать Фланнагэн, во всяком случае, никто, с кем ему пришлось говорить. Он был вынужден обратиться за содействием к начальнику розыска в Канзас-Сити. Тот отрядил дюжину полисменов для обысков в районах города, где всего вероятнее мог укрыться бежавший убийца.

Фланнагэну только что заявили, что при обходах задержаны три подозрительные личности, и он с нетерпением ждал их появления.

Когда дверь открылась и троих арестованных ввели в комнату, где сидел Фланнагэн, он только фыркнул. Он хотел таким образом выразить свое мнение о догадливости и уме полицейских чинов Канзас-Сити. Из трех арестованных один оказался тощим юношей с землистым лицом, который, очевидно, находился еще под влиянием кокаина; второй был старым бородатым бродягой, а третий – китайцем.

Даже профессиональная вежливость не смогла удержать Фланнагэна от горького сарказма. Он собирался высказать все, что думал об уголовной полиции Канзас-Сити, когда раздался резкий звонок телефона на столе начальника.

Начальник внимательно слушал какое-то длинное сообщение, взволнованно задал несколько вопросов, а затем, положив трубку на стол, повернулся к Фланнагэну.

– Ну-с, – сказал он, – думаю, что я вам достал-таки вашего молодца. Какой-то человек сообщил по телефону, что он только что видел Байрна около Шауни. Он желает знать, разделите ли вы с ним награду. Фланнагэн небрежно зевнул.

– Могу себе представить, – сказал он иронически, – какого он подцепил типа.

И он насмешливо взглянул на стоявших перед ним людей.

– Не думаю, – ответил начальник. – Он говорит, что хорошо знает Байрна. Что же мне сказать?

– Скажите, что я не обижу его, – ответил Фланнагэн. – Где находится Шауни?

– Это ферма, недалеко за железнодорожной линией. Я пошлю с вами двух моих людей. Можно вернуться так, что никто и не узнает, если вы его накроете.

– Хорошо, – сказал Фланнагэн, и в душе его снова заблистали мечты о пятистах долларах.

Было немного позже половины второго. По дороге к югу от Канзаса катил автомобиль; на переднем сиденье, рядом с шофером, сидел с трепещущим сердцем агент Фланнагэн. Сзади расположились два дюжих представителя канзасской полиции.

А под яблоней все еще спали мирным сном Байрн и Бридж…

Глава VIII
Осведомители

Когда к ферме, на которой несколько часов тому назад Билли купил съестные припасы, приблизились двое бродяг, жена фермера позвала собаку, спавшую в кухне, и сняла ружье со стены.

Долгий опыт научил ее быстро разбираться в людях, а в наружности этих бродяг не было ничего, что могло внушить ей хотя бы каплю доверия. Вот тот парень, который заходил рано утром и – чудо из чудес! – добровольно заплатил за проданные ему продукты, был совсем другого склада. Он, правда, походил на бродягу, но в лице его было что-то подкупающее.

Зато к этим бродягам она сразу отнеслась недоверчиво. Когда они попросили разрешения воспользоваться телефоном, она отказала, считая, что это только предлог, чтобы забраться в дом. Но они объяснили, что нашли сбежавшего убийцу, который скрывается вблизи – на ее собственном лугу, и что они желают только вызвать, полицию Канзас-Сити.

Наконец она согласилась, но все-таки не отпустила собаку и продолжала держать ружье наготове, пока бродяги не вошли в комнату и не подошли к телефону, висевшему на противоположной стене.

Из разговора, услышанного ею, фермерша заключила, что, в конце концов, она ошиблась не только насчет этих двоих, но и насчет того молодого человека, который заходил рано утром. Описание беглеца, которое дали бродяги, в точности совпадало с наружностью молодого человека.

Такой честный на вид человек оказался убийцей! Фермерша была потрясена, в особенности при мысли, что она была одна в доме, когда он приходил, и что если бы захотел, он мог легко убить ее.

– Надеюсь, что его изловят, – сказала она, когда бродяга кончил свой разговор с Канзас-Сити. – Ведь как можно ошибаться! Он показался мне таким милым молодым человеком. И он мне заплатил за все, что я ему дала.

Собака, которой надоело бездействие, вернулась в летнее помещение кухни и продолжала свой прерванный сон. Один из бродяг стоял, прислонившись к стене, и разговаривал с фермершей. Другой с остервенением чесал правую лодыжку остатком каблука своего левого сапога. Он опирался на небольшой столик, на котором лежала семейная библия.

Вдруг бродяга потерял равновесие; стол опрокинулся – и в одну минуту стол, человек и старая библия оказались на полу.

Фермерша с воплем бросилась поднимать библию. Она так растерялась, что забыла о ружье, оставив его прислоненным к спинке стула.

Почти одновременно оба бродяги увидели настоящую причину ее тревоги. Большая книга раскрылась при падении, и их изумленным глазам представилось то, что было спрятано между ее листами.

Банкноты Соединенных Штатов ценностью в пять, десять и двадцать долларов перемежались со страницами текста! Бродяга, растянувшийся на полу и от удивления не сделавший еще попытки подняться, вдруг перекатился по полу до книги и прикрыл ее своим телом и руками, растопырив локти как бы для защиты бесценной вещи.

При первом же возгласе женщины собака с глухим ворчанием прыгнула в комнату. Бродяга, стоявший у стены, увидел ощетинившегося зверя.

Ружье находилось почти на расстоянии его руки: один шаг – и оно очутилось у него в руках. Как будто чуя его намерение, собака отвернулась от бродяги, лежавшего на полу, и храбро бросилась на него.

На полпути ее встретило дуло ружья. Раздался оглушительный выстрел, и бедный пес повалился на пол с простреленной грудью. Фермерша отчаянно звала на помощь, но оба негодяя в одну минуту набросились на нее и принудили к молчанию.

Один из них побежал на кухню и минуту спустя вернулся с куском веревки, в то время как другой, сев верхом на свою жертву, крепко сжимал ей горло. Ей удалось на минуту высвободиться и закричать, но вскоре ее связали и заткнули рот тряпкой. Тогда оба негодяя начали шарить в библии.

Больше тысячи долларов – все сбережения долгой трудовой жизни – были спрятаны здесь. Фермерша и ее муж, как отсталые старые люди, не верили банкам. Когда фермерша пришла в себя; она с глубоким отчаянием увидела, что последние банкноты ее маленького клада переселились в карманы бродяг. Обчистив библию, они спросили фермершу, где она хранит остальные деньги, и вынули кляп, чтобы она могла им ответить.

Старуха клялась, что у нее ничего не осталось, и умоляла не отнимать скудные сбережения.

– Брось врать! – проворчал один из бродяг. – У тебя, наверное, еще кое-что припрятано. Отдавай-ка лучше по-хорошему денежки, а не то мы с тобой иначе поговорим!

Но она упорно повторяла, что у нее больше ничего нет. Бродяга прошел в кухню. В плите горел огонь. На подоконнике лежали щипцы. Он захватил ими с плиты раскаленную конфорку и вернулся в комнату.

– Думаю, что теперь она припомнит, где лежит у нее старый чулок, – сказал он, ухмыляясь. – Сними-ка ей сапоги, Динк!

– Дурак ты, Кром, – проворчал тот. – Ведь шпики с минуты на минуту могут нагрянуть. Лучше забрать, что мы нашли, и убираться поздорову.

– Тьфу! – воскликнул его товарищ. – Я о шпиках-то и забыл!

Он с минуту молчал, причем на его злобном лице выражение сменялось от страха до успокоения. Наконец, он с нехорошей усмешкой обернулся к своему товарищу.

– А нам ведь придется укокошить ее, – сказал он. – Другого выхода нет. Ежели они найдут ее живой, она разболтает все, и тогда они уж наверняка нас сцапают.

Бродяга, которого звали Динком, вздрогнул.

– Брось! – слезливо хныкал он. – Ведь знаешь, чем это пахнет?

И он сделал выразительный жест пальцем вокруг шеи.

– Ничего подобного, – ответил его товарищ. – Я все обдумал. Времени у нас еще много. Мы придушим бабу, а потом пойдем по дороге навстречу шпикам, понял?

Другой в ужасе посмотрел на него.

– Ты, кажется, белены объелся? – спросил он.

– И не думал. Постой, я тебе растолкую! Мы встретим шпиков как ни в чем не бывало, но сперва закопаем деньги в лесу. Шпикам мы скажем, что мы шли им навстречу, чтобы повести к этому черту Байрну, а когда мы вернемся с ними на ферму и увидим, что здесь случилось, также выпучим глаза от удивления, как и они.

– Вот ерунда! – сердито воскликнул Динк. – Что ты думаешь, так легко втереть очки этим шпикам? Что они подумают о том, кто убил бабу и пса? Они подумают, может быть, что те сами себя убили?

– Они подумают, что их убил Байрн и его товарищ, дурак ты набитый, – презрительно ответил Кром.

Динк от изумления открыл рот и почесал голову. Когда его тупой ум сообразил возможность подобного плана, широкая усмешка расплылась по его лицу и обнажила его желтые зубы.

– Вот так голова! – воскликнул он с восхищением. – Но кто же это сделает?

– Я сделаю, – сказал Кром. – И чем скорее, тем лучше. Поищи на кухне нож или топор; от ружья слишком много шуму.

Глава IX
Миссис Шортер

Что-то вдруг разбудило Билли. В его сознании слабо звучал еще отголосок какого-то громкого шума. Он присел и оглянулся.

"Что бы это могло быть? – подумал он. – Будто выстрел!"

Бридж проснулся одновременно с ним и, лениво повернувшись, приподнялся на локте. Он улыбнулся Байрну.

– С добрым утром, – сказал он.

Билли поднялся на ноги, и в это время слабо, неясно донесся до них вопль женщины. Звук шел от фермы – от той самой фермы, на которой Билли утром купил продукты.

Не дожидаясь повторения крика, Билли повернулся и бегом бросился по направлению к небольшому строению. Бридж тоже вскочил и последовал за ним, хотя и не мог его догнать.

Динк искал в кухне топор или сечку, но не найдя ни того, ни другого, начал рыться в столе, пока не наткнулся на большой кухонный нож. Он как раз годился для предстоящего дела. Бродяга провел пальцем по его лезвию и понес нож Крому.

Несчастная жертва, лежавшая на полу, была в полином сознании. Ее выпученные глаза выражали дикий страх. Она бешено билась в своих путах и пыталась языком вытолкнуть изо рта кляп, но все усилия были напрасны.

Она ясно слышала каждое слово разговора своих палачей и знала, что они выполнят придуманный ими план. Не было никакой надежды на то, что кто-нибудь помешает им в их страшном деле! Муж уехал еще до восхода солнца на дальнюю ферму и должен был вернуться не раньше вечера, ко времени доения коров. Сыщики из Канзас-Сити тоже, по всей вероятности, приедут на ферму слишком поздно, чтобы ее спасти.

Вот Динк идет из кухни с длинным ножом… Ей вспомнился день, когда она купила этот нож в городе. Сегодня утром она еще резала им ветчину… Как ясно все эти мелочи встают сейчас в ее памяти… А теперь этим же самым ножом собираются перерезать ей горло!

Вот Кром взял нож и ощупал лезвие, проведя по нему пальцем. Он уже нагнулся, схватил ее за подбородок и отогнул ей голову назад, чтобы больше обнажить горло.

Ах, почему не могла она лишиться чувств? К чему эта страшная пытка – следить внимательным взором за всеми ужасными приготовлениями? Почему не могла она даже закрыть глаза?

Кром занес нож как раз над ее обнаженной шеей. Дрожь пробежала по всему телу несчастной; но как раз в этот миг распахнулась дверь, и в комнату вбежал мужчина. Это был Билли Байрн. Одного взгляда, брошенного им в окно, было достаточно, чтобы он понял, что тут происходит.

Он схватил Крома за ворот и отшвырнул его от жертвы. Динк бросился к ружью и прицелился в Билли, но тот стоял слишком близко к нему. Билли успел схватить ружье за ствол и повернуть дуло к потолку в ту секунду, как бродяга спустил курок. Затем он вырвал ружье из рук Динка, размахнулся и ударил его прикладом по голове.

Динк свалился и на время выбыл из строя. Кром, спотыкаясь, побежал к выходу, но наткнулся в дверях на Бриджа, который хотя и запыхался от быстрого бега, но был готов к нападению. Сообразив сразу, что лохматый бродяга собирается удрать, он схватил его за бороду, как и при первой встрече, и начал методично наносить удары в лицо до тех пор, пока Кром не сделался таким же неспособным к борьбе, как и его товарищ.

– Следите за ними, – крикнул Билли, передавая Бриджу ружье, а сам занялся женщиной. Кухонным ножом, который должен был прикончить ее, он перерезал связывавшие ее веревки. Вынул кляп изо рта, поднял и отнес на небольшой диван, стоявший в углу.

Фермерша тяжело дышала и дрожала всем телом. Пережитое потрясение было слишком сильно даже для ее крепких нервов. Через некоторое время она повернулась к Билли.

– Вы славный малый, – с усилием проговорила она. – Господи! Как вы успели… Они забрали все мои деньги… Они попрятали их в карманы.

Внезапно выражение ужаса снова появилось на ее лице. Она на минуту забыла, что она слышала об этом человеке: ведь это был сбежавший каторжник, осужденный за убийство! Зачем сказала она ему о деньгах? Теперь он поступит с нею, как те бродяги!

При ее словах Бридж опустился на колени, обыскал обоих негодяев и методично пересчитал деньги.

– Тысяча сто? – спросил он, передавая деньги Билли.

– Да, тысяча сто, – еле слышно проговорила фермерша, смотря на Билли глазами, полными страха.

Она больше не думала о деньгах: пусть их возьмут, лишь бы ее оставили в живых!

В это время Билли повернулся к ней и подал скомканную пачку бумажек.

– Берите, – сказал он. – Зачем вы держите дома такую кучу денег? Ведь вы здесь совсем одни. Вам не следовало бы этого делать.

Старуха дрожащими руками взяла деньги. Она просто не верила своим глазам.

– Но я это знала, – сказала она вдруг твердо.

– Что знали? – спросил Билли.

– Я знала, что вы хороший парень. Они говорили, что вы – убийца.

Билли нахмурил брови, и страдание отразилось на его лице.

– Когда же они успели вам это сообщить? – спросил он.

– Я слышала, как они звонили по телефону в полицию Канзас-Сити, – ответила она, а затем привскочила. – Сыщики едут сюда! – в ужасе закричала она. – Пусть вы даже убийца, мне теперь все равно! Не хочу я, чтобы вас поймали после того, что вы для меня сделали! Да я и не верю, что вы убийца! Вы хороший малый. Мой мальчик должен быть ваших лет и вашего роста теперь, если он жив. Он убежал много времени тому назад. Может быть, вы встречались с ним? Его зовут Эдди – Эдди Шортер. Много лет уж я о нем ничего не слыхала.

– Нет, – продолжала она, – я не верю им: у вас слишком хорошее лицо. Бегите отсюда раньше, чем нагрянет полиция. Я направлю ее по ложному следу.

– Но эти негодяи? – сказал Билли. – Не можем же мы их оставить здесь!

– Свяжите их и дайте мне ружье, – сказала старуха. – Бьюсь об заклад, что они мне больше ничего не сделают.

Она снова овладела собой.

Билли и Бридж крепко связали обоих бродяг. Затем они отнесли их вниз в погреб, и когда вышли, миссис Шортер закрыла дверь в погреб.

– Не думаю, чтобы они легко выбрались отсюда, – сказала она. – А теперь бегите скорее. Есть у вас деньги?

И, не дожидаясь ответа, она отсчитала двадцать пять долларов из пачки и передала Билли.

– Спасибо, не нужно, – сказал он.

– Вы должны взять, – настаивала она. – Я буду думать, что даю это своему мальчику Эдди; пожалуйста, возьмите!

Слезы, выступившие у нее на глазах, оказались действеннее ее слов.

– Ладно, – ответил Билли, – я возьму деньги и передам их вашему Эдди, когда встречусь с ним.

– Ну, а теперь спешите, пожалуйста, – заторопила она. – Я не хочу, чтобы вас поймали, даже если вы и правда убийца. Но я бы очень хотела, чтобы это было неправдой!

– Я не убийца! – сказал Билли. – Но полиция действительно меня обвиняет в убийстве и ищет меня.

Крикнув последнее приветствие фермерше, он повернулся с Бриджем к дверям, но, выйдя на веранду, увидел на повороте дороги столбы пыли, поднятой быстро мчавшимся автомобилем.

– Поздно! – сказал он, повернувшись к Бриджу. – Вот они.

Фермерша бросилась на веранду и взглянула на дорогу.

– Ах! – воскликнула она. – Это наверняка они. Господи! Что же нам делать?

– Я удеру через задний ход – вот что я сделаю! – заявил Билли.

– Это вам нисколько не поможет, – сказала миссис Шортер, качая головой. – Они оповестят все фермы на двадцать миль в округе, и вас наверное поймают. Постойте! Я кое-что придумала. Идите за мной!

Она быстро пробежала через небольшую гостиную и провела их в помещение, которое было наполовину прихожей, наполовину кладовой. Здесь находилась лестница на верхний этаж. Она приказала молодым людям следовать за ней и побежала наверх так быстро, как только позволяли ей старые ноги.

В задней комнате в потолке был люк.

– Придвиньте комод под люк, – сказала она. – Вскарабкайтесь на чердак и закройте люк за собой. Им никогда вас здесь не найти.

Билли придвинул старинный комод под отверстие, и через минуту оба друга очутились в душной атмосфере непроветриваемого чердака. Им было слышно, как миссис Шортер отодвинула комод на обычное место и засеменила по лестнице.

Почти немедленно вслед за этим до них донесся гудок автомобиля, а затем в домике раздались мужские голоса. Почти около часа ждали они, задыхаясь в спертом воздухе чулана, затем снова услышали шум мотора, который постепенно удалялся.

Вскоре после этого снизу раздался голос миссис Шортер:

– Можете выходить. Уехали!

Когда они спустились с чердака, она повела их на кухню.

– Я приготовила вам обед, пока они тут толкались, – объяснила она. – Когда вы поедите, вы можете спрятаться на гумне, пока не стемнеет, а потом мой старик довезет вас до Додсона; это узловая станция. Оттуда вы можете легко уехать на поезде. Я им сказала, что вы отправились в Олас, это совсем в другой стороне. Они туда и поехали с обоими бродягами.

– Но бог ты мой, нелегко мне пришлось! Я не мастерица врать, и за всю свою жизнь не рассказала так много всяких историй, как сегодня. Я им сказала, что вас было двое и что высокий был рыжий, а маленький весь изрыт оспой. Тогда они заявили, что это, верно, были совсем не те, которых они искали. И, бог ты мой, как они проклинали обоих бродяг, которые их напрасно сюда вызвали. Но они все же отправились в Олас и останутся с носом!

И она нервно засмеялась.

Мистер Шортер вернулся уже в сумерки. Когда жена рассказала ему все, что случилось, он заявил, что сам повезет "обоих мальчиков" до самой Мексики, если не будет иного выхода.

– Додсон тоже достаточно далеко отсюда, – уверял его Бридж.

Поздно ночью благодарный фермер высадил их у станции.

Час спустя они мчались к югу по тихоокеанской железнодорожной линии.

Бридж с наслаждением развалился на красном плюшевом сиденье курительного вагона и сладко потянулся.

– Правда, шикарно? – сказал Билли.