Текст книги "Закоренелый преступник"

Глава XXIII
Неожиданная встреча

На следующий вечер капитан Билли Байрн выехал из ущелья, в котором был расположен отряд Пезиты. Он сидел на небольшом полудиком пони, озиравшемся своими злобными глазами и нервно подергивавшем ушами.

На аркане позади следовал пони Бразос, потому что Билли, пренебрегая увещеваниями Бриджа, все-таки решил пробраться в Эль-Оробо-Ранчо, чтобы вернуть украденную лошадь ее прекрасной хозяйке.

В момент отъезда Пезита попросил Билли по дороге заехать к Хозе и передать ему важное поручение.

От лагеря Пезиты до грязной лачуги индейца – путь неблизкий, в особенности для того, кто ведет за собой лишнюю лошадь. Поэтому темнота наступила раньше, чем Билли подъехал к хижине. На некотором расстоянии от нее Билли слез с коня и стал осторожно подкрадываться к хижине. Мир полон опасностей для тех, кто вне закона, а потому осторожность никогда не мешает.

Огонек, светивший через небольшое окошечко, указывал направление. Неподалеку от хижины Хозе находилось другое, полуразрушенное строение, обитатели которого бежали от гнева Пезиты. Дом был темный и казался пустым. В действительности в момент приближения Билли пара внимательных глаз смотрела через открытую дверь.

Обладатель этих глаз повернулся и шепотом сказал другому человеку, находившемуся за ним:

– К Хозе идет еще один посетитель. Возможно, что он не так безобиден, как тот, который сидит у него в хижине. Этот крадется, как вор. Нужно разнюхать.

Трое других встали с одеял, разостланных на полу, и подошли к говорившему. Все они были вооружены и носили странную форму вилластанцев. Когда они выползли из хижины, в которой собирались провести ночь, Билли стоял к ним спиной и их не заметил.

Он заглядывал в это время через маленькое окошечко во внутренность лачуги старого индейца. Там стоял рослый американец, занятый серьезным разговором с Хозе. Кто бы это мог быть? Билли его не знал. Хозе вскоре ответил на этот вопрос:

– Будет сделано, как вы желаете, сеньор Грэйсон. "Ага! – подумал Билли. – Это управляющий Эль-Оробо.

Хотел бы я знать, какие у него могут быть делишки со старым негодяем, да еще ночью!"

Размышления Билли на эту тему были грубо прерваны энергичной атакой четырех джентльменов, которые одновременно набросились на него сзади и повалили на землю. Билли не издал ни единого звука, но упорно боролся за свою свободу, боролся всеми приемами Большой авеню, которые, быть может, не очень красивы, но зато действенны.

Однако один против четверых, когда все преимущества на стороне этих четверых, – борьба слишком неравная, а когда Грэйсон и Хозе выбежали узнать причину шума, причем управляющий присоединился к четверым вилластанцам, Билли был окончательно побежден!

Разоружив пленника и скрутив ему руки за спиной, они подняли его на ноги и осмотрели.

– Кто вы? – спросил взбешенный Грэйсон. – Что вы за мной шпионите, а?

– Кто я – не твое дело, – ответил Билли. – А насчет шпионства, так я не шпионил, хотя по твоим глазам вижу, что не мешало бы за тобой последить!

В эту минуту невдалеке от хижины заржал пони. – Это его лошадь, – сказал один из вилластанцев и вскоре вернулся, ведя за собой дикого пони и Бразоса.

Как только Грэйсон увидел Бразоса, он издал радостное восклицание:

– Ага! Теперь я знаю, кто он! Вы подцепили славную рыбку! Это тот самый тип, который ограбил банк в Куиваке. Я знаю его по описанию наших ковбоев, а что с ним этот Бразос, этим подтверждается мое подозрение. Поздравляю, сержант! Можете рассчитывать на повышение по службе.

– Само собой, – вмешался Билли насмешливо. – Тебя Вилла за это сразу в адмиралы произведет… Но вы меня еще не доставили к нему, голубчики! Для этого потребуется больше четырех мексиканцев!

– Будешь доставлен в лучшем виде, не беспокойся! – уверил его Грэйсон. – А теперь вперед!

Они привязали Билли к его собственному седлу, и вскоре маленький отряд двинулся к югу, вдоль реки, по направлению к Эль-Оробо-Ранчо. Было решено провести остаток ночи на мызе, где пленник мог находиться под хорошей охраной.

Когда они отъезжали от разрушенной хижины индейца, фигура старика обрисовалась в открытых дверях, освещенная тусклым светом очага. Он кулаком погрозил вслед уезжавшему управляющему.

– Свинья! – прошамкал он и вернулся в свою хижину.

***

В Эль-Оробо-Ранчо Барбара ходила взад и вперед перед домом. В освещенном окне виднелся ее отец, который сидел за столом и читал. Из помещения служащих доносились звуки гитары; иногда раздавались взрывы громкого хохота: Эдди Шортер занимал товарищей своими знаменитыми рассказами из жизни фермеров Канзаса.

Барбара собиралась уже вернуться домой, когда ее внимание было привлечено приближением нескольких всадников. Они въехали во двор мызы и спешились перед зданием конторы. Удивившись немного их позднему приезду, Барбара вошла в дом и рассказала об этом отцу.

Хозяин мызы, который постоянно опасался нападения, встал, чтобы разузнать, в чем дело, когда Грэйсон подъехал к веранде и спрыгнул с лошади.

– Хорошие вести! – воскликнул он, подымаясь по ступенькам. – Я поймал грабителя банка, а также Бразоса. Поймал негодяя у… у реки. – Он чуть было не сказал "у хижины Хозе", но вовремя одумался. – Кто-то перерезал проволоку на северном выгоне, я и поехал посмотреть, не смогу ли поймать кого-нибудь на месте, – объяснил он.

– Он американец? – спросил хозяин.

– Похоже на то, но подлость в нем самая мексиканская, – ответил Грэйсон. – Со мной приехало несколько вилластанцев. Они его завтра отвезут в Куиваку.

Ни Барбара, ни ее отец не выказали особого энтузиазма.

– Ведь он офицер Пезиты, – воскликнул Грэйсон, заметив впечатление, произведенное его словами. – Подумайте, Пезита поклялся убивать каждого американца, который попадется ему в руки, а этот негодяй служит у него и помогает ему!

– Все же он – американец, – настаивала Барбара. – Я, например, ни за что не способствовала бы его смерти от рук мексиканцев; а отвезти его в Куиваку – это ведь значит послать его на смерть.

– Ладно, мисс, – ответил Грэйсон, – вы и не будете в ответе за это. Всю ответственность я беру на себя, и с радостью. Я только думал, что вам будет интересно знать, что мы изловили преступника, – прибавил он, обращаясь к хозяину.

Тот молча кивнул головой, и Грэйсон вышел из комнаты. На дворе он насмешливо засмеялся и вскочил в седло.

Подъехав к помещению служащих, он натянул поводья и позвал Эдди. Шортер показался в дверях.

– Берите револьвер и винтовку и ступайте в контору. Вы мне нужны, – сказал ему управляющий.

Эдди исполнил приказ. Когда он вошел в контору, то увидел четырех мексиканцев, попыхивавших пахитосами, и Грэйсона, стоявшего перед стулом, на котором сидел какой-то мужчина со скрученными за спиной руками. Грэйсон обратился к Эдди, указывая на пленника.

– Это ловкач, который ограбил банк и удрал на нашем Бразосе, которого ему дал наш мерзавец-бухгалтер. Сержант отвезет его утром в Куиваку. Вы должны его сторожить до полуночи. Тогда вас сменят. Солдаты пока заснут, а я пойду ужинать. Только не делайте глупостей, Эдди, – наставительно сказал Грэйсон.

Он собрался уже выйти из конторы, когда новая мысль пришла ему в голову.

– Послушайте, Шортер, – сказал он, – из той маленькой комнаты другого выхода нет, как только через эту. Окна там слишком малы, и крупный человек через них не пролезет. Вот что я вам скажу: мы запрем его в той комнате, и тогда ни у вас, ни у нас не будет никаких забот. Вы сможете спокойно разостлать одеяло у двери и лечь. Не нужно будет вас сменять ночью.

– Ладно, – ответил Эдди. – Положитесь на меня: уж я его устерегу!

Удостоверившись, что пленник надежно заперт, вилластанцы и Грэйсон вышли из конторы.

Когда управляющий назвал имя Эдди Шортера, Билли пристально посмотрел на молодого американского ковбоя. Это имя вызвало в его памяти представление о чем-то страшно знакомом. Однако он никоим образом не мог связать их ни с кем из тех, кого знал в прошлом, да и лицо молодого человека ничего не напоминало ему.

Сидя в темноте, Билли от нечего делать стал ломать голову: где он слышал это имя? Он прямо не мог ни о чем другом думать. Даже грозившая ему судьба казалась ничем по сравнению с важным вопросом: где он раньше слышал имя Эдди Шортера?

В то время как он сидел, тщетно напрягая память, что-то шевельнулось на полу у его ног. Оказалось, что крыса начала грызть сапог на его ноге.

"Ну и местечко, нечего сказать! – подумал Билли. – Тут крысы могут сожрать человека живьем".

– Эй! – он повернулся к двери. – Эй, Эдди! Иди-ка сюда!

Эдди подошел к двери и прислушался.

– Что вам нужно? – спросил он. – Только бросьте ваши штуки, слышите? Я из Шоуни, в Канзасе, а там люди хитры, как нигде на свете. Вам меня не перехитрить!

Шоуни, Канзас! Эдди Шортер! Вся загадка в одну минуту стала ясной.

– Ты Эдди Шортер из Шоуни в Канзасе? – воскликнул Билли. – Ну, так я знаю твою мать, Эдди, и если бы у меня была такая мать, как твоя, я не терял бы времени, работая на буржуя вместе с проклятыми мексиканцами. Но я тебя не из-за этого окликнул. Мне сюда нужен огонь. Проклятые крысы уже начали поедать мои ноги, а когда они покончат с ними, они слопают меня целиком. Старикашка Вилла с досады, пожалуй, повесится!

– Вы знаете мою мать? – спросил Эдди, и в голосе его прозвучала грустная нотка. – Ах, черт побери, все-то вы врете! Это просто одна из ваших хитрых штук. Вы хотите меня завлечь, а затем как-нибудь провести, чтобы я помог вам бежать. Шалишь, я сам, брат, хитер!

– Эдди, честное слово, я знаю твою мать, – уверял Билли. – Я был у вас всего несколько недель тому назад. Помнишь небольшой диванчик между окнами? Помнишь библию на маленьком мраморном столе? А? А тигра? Тигр, бедняга, сдох, но мать и отец живы и очень хотят, чтобы их мальчик вернулся. Мне все едино – веришь ты мне или нет, но мать твоя была очень добра ко мне, и ты должен обещать, что напишешь ей вскорости, а затем вернешься домой. Не у каждого такая славная мать, как твоя; уж раз такую имеешь, свинство не быть с ней хорошим!

Эдди стоял перед закрытой дверью, и челюсть его начала дрожать. Его память так живо воскресила в нем сладкие воспоминания о материнском плече, о которое он имел обыкновение тереться головой, и о широкой мягкой руке, которая ласково гладила его непокорные рыжие волосы! Эдди проглотил слезы.

– Вы надо мной не смеетесь? – спросил он недоверчиво.

Билли Байрн уловил в его голосе дрожь.

– За кого ты меня принимаешь? – спросил он. – За мексикашку, что ли? И ты и я, мы оба – американцы, и я никогда не позволю себе подшутить над земляком в этой проклятой стране.

Раздался звон ключа, и минуту спустя дверь осторожно приоткрылась. Эдди стоял на пороге, прикрываясь револьвером и винтовкой.

– Правильно! Ай да Эдди! – расхохотался Билли. – Не зевай, малый, какие бы известия я тебе ни передал, потому что я тебе напрямик говорю: я удеру, удеру, как только представится малейшая возможность. Но пока тебе бояться нечего: мои лапищи связаны, а ты надо мной стоишь с целой артиллерией. Давай-ка сюда огонька, Эдди! Это никому не повредит и, может быть, спугнет крыс.

Эдди попятился задом в контору, где на столе стояла небольшая лампа. Не спуская глаз со своего пленника, он зажег ее и отнес в заднюю комнату, где поставил на комод.

– Вы вправду видели мать? – спросил он, стараясь говорить спокойно. – Она ничего? Здорова?

– Выглядела здоровой, когда я ее видел, – сказал Билли, – но она очень скучает без своего сына. Думаю, что она будет чувствовать себя еще лучше, если вы к ней вернетесь.

– Обязательно вернусь, – закричал Эдди. – Вот только получу жалованье и тотчас распрощусь с мызой. Скажите мне ваше имя. Когда я приеду домой, я спрошу мать, помнит ли она вас. Ух, как бы я хотел быть теперь дома!

– Имени моего она не знает, – сказал Билли, – но скажи ей, что ты видел того парня, что отдубасил бродяг, которые пытались ее укокошить мясным ножом. Думаю, что эту историю она не забыла. Я с товарищем помешал им, но шпики гнались за мной по пятам. Она нас еще спрятала и дала потом денег, чтобы мы могли удрать.

В это время в наружную дверь конторы постучали. Эдди быстро отскочил в другую комнату и запер пленника на ключ. В контору вошла Барбара.

– Эдди, – спросила она, – могу я видеть пленника? Мне необходимо с ним переговорить.

– Вы хотите говорить с грабителем? – воскликнул он. – Да вы с ума сошли, мисс Барбара!

– Нет, я не сошла с ума, но я хочу с ним поговорить одна, всего одну минуту. Пожалуйста, Эдди!

Эдди колебался. Он знал, что Грэйсон рассердится, если узнает, что он пустил дочь хозяина одну к разбойнику и грабителю и что хозяин тоже, вероятно, захочет прогнать его за это, но отказать в чем-либо мисс Барбаре было так трудно!

– Где он? – спросила девушка повелительно.

Эдди пальцем указал на заднюю дверь. Ключ еще был в замке.

– Ступайте к окну и полюбуйтесь месяцем, – предложила Барбара, обворожительно смеясь. – Сегодня роскошная ночь! Ну, пожалуйста, Эдди, миленький! – прибавила она, видя, что он колеблется.

Эдди покачал головой и медленно отошел к окну.

– Никто не может вам отказать, мисс, – сказал он, – особенно если вы смотрите такими глазами.

– Вы просто прелесть, Эдди! – нежно проговорила девушка и быстро направилась к запертой двери.

В то время как она поворачивала ключ в замке, она почувствовала, как по ее телу пробежала легкая дрожь нервного возбуждения. Какое чудовище увидит она перед собой? Этот пленник – закоренелый преступник и грабитель, ренегат-американец, связавший свою судьбу с врагами своего народа.

Только желание Барбары узнать о судьбе Бриджа могло заставить ее решиться на такой шаг. Она не посмела попросить кого-нибудь другого спросить разбойника о том, что ее интересовало. Если бы ее соучастие в бегстве Бриджа сделалось известным Вилле, то этим был бы подписан смертный приговор всем американцам на мызе.

Она повернула ручку и медленно открыла дверь. В середине комнаты на стуле сидел мужчина. Он сидел к ней спиной. Он был огромного роста. Его широкие плечи возвышались над высокой спинкой стула. Всклокоченные черные волосы покрывали красивую голову. Услышав скрип открывающейся двери, он повернул к ней лицо. Две пары глаз встретились и широко раскрылись от изумления.

– Билли!

– Барбара! Вы?

Билли метнулся со стула, стараясь освободить связанные руки.

Девушка закрыла дверь за собой и подошла к нему.

– Билли! Вы ограбили банк? – спросила она. – И это после того, как вы мне обещали жить всегда честно ради меня?

Ее голос дрожал от волнения. Билли видел, что она страдала, но и он страдал не меньше.

– Вы ведь теперь замужем, – с трудом выговорил он. – Я прочел это в газетах. Какое вам теперь дело до меня, Барбара? Я ничего не значу для вас.

– Я не замужем, Билли! – закричала она. – Я не могла выйти замуж за мистера Мэллори, и я долго старалась себя убедить, что люблю его, но поняла, что я его никогда не любила. Я не хочу выходить замуж за человека, которого не люблю.

Билли уже собрался ответить, что он все время был достоин ее, что его угрюмая и одинокая жизнь осветилась надеждой на победу над ненавистным ему строем, что он решил посвятить этому делу всю свою жизнь и для него совершил экспроприацию в банке, но Барбара продолжала:

– Господи! У меня никогда и в мыслях не было, что вы могли быть здесь, Билли, – продолжала она. – И сейчас я пришла совсем случайно. Я хотела справиться у пленника о мистере Бридже. Я хотела знать, удалось ли спасти или… о, эта ужасная страна!

Тогда Билли осенила мысль. Как она раньше не пришла ему в голову! Ведь это и есть "Пенелопа" Бриджа, это она послала гонца к нему, Билли, чтобы спасти своего возлюбленного!

Теперь она ночью кралась в контору, чтобы поговорить с тем, которого почитала за разбойника и грабителя. Она, очевидно, не могла, найти себе покоя, не зная о судьбе человека, которого любила. Билли так и застыл. Ему был нанесен удар в самое сердце! Но он не винил Бриджа: это была судьба. Он не осуждал Барбару за то, что она полюбила его лучшего друга. Бридж как-никак больше подходил ей, чем он сам. Он был образованный человек, Билли же еле научился писать.

– Бридж спасен, – сказал он. – И знайте, он не принимал никакого участия во взломе сейфа. Это сделал я один. Он не знал даже, что я был тогда в городе. Бридж – самый честный человек на всем свете, Барбара. Он даже преследовал меня в ту ночь и стрелял, думая, что я настоящий грабитель. Он попал в мою лошадь, и когда узнал меня, то заставил взять вашего пони и удрать, потому что солдаты Виллы меня наверняка бы убили, если бы поймали. Вы не можете винить его за это, не правда ли? Мы были с ним хорошими товарищами, и он иначе не мог поступить. Это из-за него я вернул вам Бразоса. Я думаю, он теперь уже в конюшне. Я как раз ехал к вам, чтобы вернуть пони, когда меня поймали. Ну, а теперь ступайте, Барбара. Я так долго не спал, что еле держусь на ногах.

Он говорил холодным тоном. Казалось, ему неприятно было ее общество, хотя все его существо рвалось к ней.

Барбара была уязвлена в самое сердце, Она выпрямилась.

– Мне очень жаль, что я помешала вам, – сказала она ледяным тоном и вышла из комнаты, еле кивнув головой. Но возвращаясь домой, она вся застыла от ужаса, и сердце ее всю дорогу выстукивало: "Завтра его расстреляют! Завтра его расстреляют!"

Глава XXIV
Побег

Целый час Барбара Хардинг ходила взад и вперед по веранде. В ее душе боролись гордость и любовь. Она не могла допустить его смерти, это она знала; но каким образом спасти его?

Звуки гитары и смех, доносившиеся из помещения служащих, смолкли. Ферма спала. Тогда из-за гребня невысокого холма на противоположном берегу реки показался небольшой отряд молчаливых всадников.

У подножия этого холма проходила проволочная изгородь, отмечавшая восточную границу полей, принадлежавших ферме. Достигнув ее, передний всадник слез с коня, перерезал проволоку и отвел ее в сторону, так что лошади могли свободно проехать через получившуюся брешь. Кавалькада спустилась рысью к реке и впотьмах перешла ее вброд с уверенностью, которая ясно доказывала хорошее знакомство всадников с этими местами. Затем всадники проехали мимо ряда ив, пересекли поляну и оказались у строений фермы. Их полное молчание, ночной час – все предвещало нечто зловещее.

Барбара Хардинг внезапно остановилась. Видно было по ее лицу, что она приняла окончательное решение. Минуту она стояла раздумывая о чем-то, а затем быстро спустилась вниз по ступенькам веранды и побежала по направлению к конторе. Здесь она застала Эдди дремлющим на своем посту. Она не будила его, она удовольствовалась тем, что он был один с пленником.

От конторы Барбара прошла к конюшням. Внутри загородки, уныло опустив головы, стояло несколько лошадей. При появлении девушки они подняли морды и подозрительно фыркнули, насторожив уши. Когда Барбара подошла к ним ближе, лошади обошли ее и перешли на противоположную сторону конюшни.

В то время как они проходили мимо, она внимательно их осматривала. Сердце ее упало: Бразоса среди них не было! Вероятно, его выгнали на ночь на пастбище.

Она прошла к заставе, которая прикрывала проход из конюшни на выгон и протиснулась между двумя перекладинами. На верхней перекладине висел недоуздок с веревкой. Она взяла его и пошла по росистой траве на поиски лошади.

Лишь бы только он не перешел реку! Она была уверена, что может найти и поймать Бразоса; он ее знал и охотно шел на зов.

Девушка почти бежала по еле заметной тропинке, ведущей к реке, и зорко оглядывалась в темноте, стараясь разглядеть силуэты лошадей и найти среди них своего милого Бразоса.

Чем ближе она спускалась к реке, тем унылее становилось у нее на душе. Нигде не было видно и признака пасущихся лошадей. Пытаться накинуть недоуздок на одну из диких лошадей в конюшне было бы верхом безумия: только арканом, ловко брошенным рукой сильного мужчины, можно было поймать дикого пони.

Барбара уже почти дошла до ряда ив, растущих у самой реки. Внезапно где-то совсем близко раздался жуткий вой дикой кошки. Девушка остановилась, как вкопанная. Ее натянутые нервы не выдержали. Она почувствовала, как по спине пробежала дрожь и волосы на голове зашевелились от ужаса.

Вернуться? Лошади могли все-таки быть у реки, но разум подсказывал, что они перешли реку. Пересилить свой нервный страх и пойти дальше в зловещую темноту, когда она была убеждена, что поиски ее не приведут ни к чему?

Она решила вернуться. Она должна придумать другой план! Но был ли другой способ спасения Билли? "Завтра его расстреляют! Завтра его расстреляют!" Она вздрогнула, закусила до крови губы, силясь подавить страх, и решительно повернув к реке, вошла в рощицу ив.

Снова завыла кошка, но девушка не остановилась. Через несколько минут она прошла ряды и очутилась в нескольких шагах от реки. Пристально всматривалась она в темноту, но лошадей не было видно.

Тропинка, протоптанная копытами многих животных, прямо спускалась к бурлящей реке. Бразос, должно быть, пасся на той стороне.

Барбара в порыве отчаяния вонзила ногти в ладони. Даже днем она не решилась бы перейти брод, ночью это было безумием.

Она подавила рыдание. Плечи ее опустились. Голова наклонилась вперед. Вся ее фигура выражала отчаяние и разочарование.

– Что мне делать? – простонала она. – Завтра его расстреляют!

Эта мысль, казалось, наэлектризовала ее.

– Они его не расстреляют! – закричала она громко. – Не расстреляют, пока я жива!

Она снова выпрямилась и подняла голову. Обвязав веревку вокруг талии, она глубоко вздохнула, чтобы придать себе уверенность, и смело шагнула в реку. Первые десять шагов не представляли никаких затруднений: брод был широкий и шел прямо. Но на середине реки, осторожно делая каждый шаг, она подошла к месту, где дно сразу обрывалось на значительную глубину. Она попробовала пройти вверх по реке, стараясь установить направление нового поворота брода, но и здесь ей не удалось нащупать дна.

Тогда она повернула вниз по реке. Под ногами было каменистое дно. Так вот где брод! Она храбро шагнула вперед, хотя вода приходилась ей уже выше колен. Она сделала два-три шага. С каждым шагом возрастали в ней уверенность и надежда. Она сделала четвертый шаг – и дна не оказалось! Барбара почувствовала, как ее затягивает вперед, попыталась отступить, но течение было сильнее, и ее внезапно увлекло в самый поток.

Течение понесло ее обратно к тому берегу, с которого она только что спустилась, но желание спасти Билли Байрна было так сильно, что она повернулась лицом к противоположному берегу и поплыла вперед к цели, которую поставила перед собой.

Несколько раз ее захлестывало водой, но она всякий раз снова подымалась на поверхность в отчаянной борьбе за жизнь человека, которого некогда ненавидела и которого потом так полюбила…

Дюйм за дюймом приближалась она к желанному берегу, но с каждым дюймом чувствовала, что силы ее убывают. Победит ли она? Ах, если бы она была мужчиной! И тут она подумала: "Нет! Хорошо, что я женщина. Любовь женщины дала мне силу кинуться в объятия смерти ради него!" Сердце стучало, как молот, борясь против напряжения задыхающихся легких; ноги окоченели. Но она не хотела сдаваться, хотя была убеждена, что ее усилия не приведут ни к чему.

Ее тело найдут в реке. Никто никогда не догадается, что было причиной ее смерти. Даже он не узнает, что она умерла за него! Неожиданно она почувствовала, что сила течения ослабевает; волна мягко вынесла ее к берегу, и ноги коснулись песка.

Тяжело дыша, качаясь из стороны в сторону, она сделала несколько шагов и упала, цепляясь за берег реки. Здесь было мелко. Она полежала так некоторое время, пока к ней не вернулись силы. Затем заставила себя подняться и с трудом вскарабкалась на берег.

Теперь потребовалось всего несколько минут, чтобы найти лошадей. Они стояли, скучившись темной массой, около проволочной ограды в конце пастбища. При ее приближении они начали медленно отходить вдоль ограды.

Она тихонько позвала:

– Бразос! Иди сюда, Бразос!

Из движущейся массы отделилась одна и направилась к ней.

– Мой хороший Бразос! – ласково говорила она. – Славный пони!

Пони дал ей подойти и стал тереться теплой мордой, ожидая угощения. Она накинула узду на нос и уши и облегченно вздохнула. Обняв его шею руками, она прижалась щекой к его мягкой и теплой морде.

– Славный, милый Бразос! – прошептала она. Лошадь стояла смирно, пока девушка взобралась к ней на спину, а затем по ее слову двинулась к броду. Переход через него на этот раз оказался совсем не труден, потому что Барбара опустила поводья и предоставила Бразосу самому находить дорогу.

Тихим шагом, чтобы не вспугнуть обитателей фермы, Проехала она через рощу ив, миновала полянку и въехала через ворота на двор. Здесь она привязала Бразоса к наружной стене конюшни, а сама отправилась за седлом и поводьями. Чье седло она взяла, она не знала, да ей это было все равно. Она почувствовала только, что оно страшно тяжелое; не хватало сил дотащить его до того места, где стоял Бразос.

Три раза пробовала она взвалить седло на спину пони, пока ей это наконец удалось. Ни одна лошадь на мызе не дала бы так себя мучить, кроме Бразоса, но смирный пони терпеливо стоял, пока тяжелое седло не было укреплено у него на спине.

Оседлав, наконец, Бразоса, Барбара повела его окружным путем к задней стороне конторы. Здесь она увидела огонь в комнате, где был заключен Билли. Бросив поводья на землю, она направилась к переднему фасаду конторы и заглянула в окно.

Эдди спал, развалившись в конторском кресле. Он поставил ногу на высокую конторку. На коленях его лежал шестизарядный револьвер, второй револьвер находился за поясом в кобуре.

Барбара на цыпочках подкралась к двери. Затаив дыхание, она тихо повернула ручку. Дверь бесшумно отворилась, и минуту спустя Барбара стояла в комнате. Глаза ее были устремлены на Эдди Шортера. Он не двигался и мерно дышал.

Барбара подошла к нему.

В это время позади главного дома три фигуры крались в темноте, стараясь держаться зарослей. За ними на расстоянии двухсот футов стояли лошади, около которых виднелись еще фигуры мужчин, ожидавших в полном молчании. Главный дом был по строению таков, какие встречаются сотнями по всему Техасу. В нем не было ничего характерно мексиканского. Это был простой двухэтажный сруб, некрасивое серое пятно на фоне живописного мексиканского пейзажа.

Ночные хищники взобрались на крышу веранды и подошли по ней к открытому окну. Это было около спальной комнаты мисс Барбары Хардинг. Они остановились и прислушались; затем двое из них вошли в комнату. Они исчезли лишь на несколько минут. Когда они вышли, то жестами выказали третьему ожидавшему их человеку досаду и разочарование.

Осторожно спустились они тем же путем, каким и пришли, и двинулись обратное группе людей, оставшихся с лошадьми. Здесь последовало таинственное совещание, а пока оно происходило, Барбара Хардинг подошла к Эдди и твердой рукой, несмотря на страх, обуявший ее, взяла револьвер с его колен… Эдди продолжал спать.

Девушка на цыпочках подошла к запертой двери, ведущей в заднюю комнату. Ключ был в замке. Тихонько повернула она его, кидая украдкой взгляд на спавшего сторожа и держа наготове его же собственный револьвер.

Эдди шевельнулся во сне и поднес руку к лицу. Сердце Барбары Хардинг замерло. Она стояла и ждала, что Эдди откроет глаза и увидит ее… Но рука беспомощно упала, и он снова стал мерно дышать.

Ключ мягко повернулся в замке под осторожным нажатием ее пальцев, задвижка без шума отодвинулась, и Барбара полуоткрыла дверь. Билли Байрн быстро повернул голову, и при виде молодой девушки удивление отразилось на его лице; но он не произнес ни слова, потому что девушка поднесла палец к губам, жестом призывая его к молчанию.

Подойдя к нему, она велела встать, и начала развязывать узлы веревок, которыми были связаны его руки. Вдруг ей послышался легкий шум. Она остановилась, подошла к двери, которую при входе оставила открытой, и тщательно ее притворила.

Понадобилось пять бесконечных минут для того, чтобы распутать узлы. Наконец веревка упала на пол. Билли Байрн был свободен.

Он собирался заговорить, поблагодарить ее, побранить, может быть, за смелый поступок; но она снова приказала ему молчать и, тихо шепнув: "Идем!", повернулась к двери.

Она приоткрыла небольшую щелку, чтобы заглянуть в соседнюю комнату, и держала при этом револьвер наготове. Эдди все еще спал в счастливом неведении.

Оба двинулись теперь к наружной двери конторы. Тут только заметила Барбара, что шпоры Билли слегка звенели при ходьбе; она повернулась к нему, чтобы предостеречь. На одну минуту только отвернулись они от Эдди Шортера, и по случайности судьбы как раз в эту минуту Эдди открыл глаза.

То, что он увидел, было так поразительно, что он остолбенел. Он увидел своими глазами Барбару Хардинг с револьвером в руке, помогающую разбойнику бежать. Но в этот же миг Эдди увидел образ матери. Эдди подумал, что этот человек пробудил в нем решение вновь вернуться к своим. Он вспомнил также, что этот разбойник спас его мать от мучений и смерти, – и Эдди быстро закрыл глаза. Мисс Барбара была всегда так ласкова с ним! В своем юношеском сердце он питал к ней нежность. Она, видно, хочет, чтобы разбойник бежал… Эдди почувствовал, что он готов на все для нее, даже если бы ему пришлось за это рисковать своей жизнью.

Молодая девушка и Билли были у самой двери. Она пропустила его вперед, в то время как сама направляла револьвер на Эдди, затем прошла в дверь и прикрыла ее. Эдди Шортер мерно дышал, зажмурив глаза, и мысленно желал Билли Байрну благополучного бегства.

На дворе, позади конторы, Барбара сунула в руку Билли револьвер.

– Он вам понадобится, – сказала она торопливо. – Вот Бразос, возьмите его. Счастливого пути, Билли!

И с этими словами она ушла.

Билли хотел броситься за ней; но вспомнил Бриджа и, тяжело вздохнув, повернулся к терпеливо ожидавшему его пони. Медленно подобрал он поводья, сел на лошадь и, не торопясь, с таким беспечным видом, как будто был почетным гостем, уезжающим при дневном свете, выехал со двора и повернул к северу вдоль реки.