Текст книги "Закоренелый преступник"

Глава XX
Подвиг Барбары

Уже темнело, когда вернулись ковбои, посланные Грэйсоном на северную мызу за партией быков. Они прибыли с пустыми руками и ехали очень медленно, так как один из них поддерживал в седле своего раненого товарища. Они прямо проехали к конторе, где Грэйсон и Бридж были заняты бумагами. Увидя их, Грэйсон нахмурился. С первого же взгляда он догадался, что с ними случилось.

– Кто это сделал? – спросил он, когда ковбои вошли в контору, неся раненого на руках.

– Солдаты Пезиты, – ответил Бенито возбужденно.

– Они и быков захватили? – спросил Грэйсон тревожно.

– Только часть, остальных нам удалось угнать. Мы видели Бразоса.

И Бенито выразительно взглянул из-под густых ресниц на нового бухгалтера.

– Где? – спросил Грэйсон.

– На нем ехал один из офицеров Пезиты, такой высокий американец. Тони и я видели этого же самого молодца в Куиваке в ту самую ночь, когда был ограблен банк, а сегодня он гарцевал на нашем Бразосе.

Темные глаза снова метнулись на Бриджа.

Грэйсон сразу понял значение слов мексиканца. Вот случай избавиться от этого неудобного человека!

Во время этого разговора в контору вошел хозяин. Он слышал, что ковбои вернулись на мызу без быков, и пришел, чтобы разузнать, что случилось. Барбара сопровождала отца.

– Вы слышали, что рассказал Бенито? – спросил Грэйсон, обернувшись к хозяину.

Тот молча кивнул головой. Глаза всех присутствовавших были устремлены на Бриджа.

– Ну-с, – грубо сказал Грэйсон, – что же вы сами на это скажете? Я вас подозревал все время. Я великолепно знал, что этот самый Бразос не мог убежать. Вам и тому другому негодяю из Штатов показалось, что вы все это отлично обмозговали, не правда ли? Ну, мы еще…

– Подождите минутку, подождите, Грэйсон, – прервал хозяин. – Дайте мистеру Бриджу возможность объясниться. Вы выдвигаете против него очень серьезное обвинение, не имея, собственно, никаких доказательств его вины.

– О, – воскликнул Бридж с улыбкой, – я так и знал, что мистер Грэйсон подозревал меня в соучастии ограбления банка, но кто может его осудить за это? Человек, который не умеет ездить верхом, способен на любое преступление!

Грэйсон сердито фыркнул. Барбара шагнула к Бриджу. Час тому назад она сама была готова в нем сомневаться. Теперь, когда все сплотились против него, в ней пробудилось желание его защитить.

– Вы этого не сделали, мистер Бридж? Голос ее был почти умоляющий.

– Если вы говорите об ограблении банка, – ответил Бридж, – то по совести, мисс Барбара, я этого не делал! Я знал о нем не более чем Бенито и Тони, до тех пор, пока оно не совершилось. В тот момент, когда они обнаружили преступление, я еще спал сном праведника в моей комнате над помещением банка.

– Ладно! А откуда же грабитель достал этого пони? – ехидно спросил Грэйсон. – Вот что я желал бы знать!

– Вы должны об этом спросить его самого, мистер Грэйсон, – небрежно ответил Бридж.

– Его спросит Вилла, когда поймает, – буркнул Грэйсон. – Но я полагаю, что первые сведения об этом деле Вилла получит от вас. Завтра его ждут в Куиваке, и завтра же мы вас доставим туда на допрос.

– Вы хотите сказать, что собираетесь выдать меня генералу Вилле? – спросил Бридж. – Собираетесь выдать американца этому мяснику, зная, что его там без суда расстреляют в двадцать четыре часа?

– Расстрел еще слишком хорошая смерть для конокрадов, – ответил Грэйсон.

Барбара взволнованно обернулась к отцу.

– Ты не позволишь мистеру Грэйсону этого сделать? – спросила она.

– Мистер Грэйсон лучше меня знает, как поступать в таких случаях, Барбара, – ответил отец. – Он управляющий мызы, и я поставил себе за правило никогда не вмешиваться в распоряжения выбранных мною людей.

– Ты, значит, допустишь, чтобы мистер Бридж был расстрелян, и ничего не сделаешь, чтобы его спасти? – воскликнула Барбара.

– Мы не знаем еще, будет ли он расстрелян, – ответил отец. – Если он невиновен, то нет причины, чтобы его расстреляли. Если же виновен в соучастии ограбления банка, то по военному положению он заслуживает смерти. Генерал Вилла, как я слышал, смотрит на это как на измену. В банке находились деньги, которые были предназначены правительством на подавление мятежа; они украдены и попали в руки врагов Мексики.

– Кроме того, если мы его не выдадим, мы восстановим Виллу против себя, – вмешался Грэйсон. – Он и то не особенно жалует американцев. Даже если бы Бридж был моим родным братом, я и тогда должен был бы выдать его властям.

– Благодарю небо, – прервал его Бридж насмешливо, – что к чести быть расстрелянным Виллой не прибавляется еще чести быть в родстве с вами! А буду ли расстрелян, это мы еще посмотрим!

С этими словами он опрокинул лампу и бросился к выходу.

Барбара с отцом ближе всех стояли к двери, и когда девушка поняла смелый замысел Бриджа, она оттолкнула отца в сторону и распахнула дверь перед беглецом.

Бридж выбежал, как стрела, бросив на прощанье:

– Спасибо, голубка!

Затем дверь с треском захлопнулась. Барбара быстро повернула ключ, вытащила его из замка и бросила в темную комнату.

Грэйсон и мексиканцы, кинувшиеся вслед за беглецом, нашли путь прегражденным запертой дверью. На дворе Бридж побежал к лошадям, терпеливо ожидавшим возвращения своих хозяев. В один миг вскочил он на одну из них и, погнав хлыстом остальных впереди себя, исчез в ночи.

К тому времени, как Грэйсон и мексиканцы с трудом пролезли через одно из узких окошек конторы, новый бухгалтер уже скрылся из виду.

Управляющий мызой с несколькими из своих людей седлали в конюшне лошадей, чтобы пуститься в погоню за беглецом, когда хозяин вошел и тронул его за рукав.

– Мистер Грэйсон! – сказал он тихо. – Я поставил себе за правило никогда не вмешиваться в ваши распоряжения, но в настоящую минуту я вас прошу не преследовать мистера Бриджа. Я буду рад, если ему удастся спастись. Барбара была права: неприятно, знаете ли, выдавать человека. Ведь его ожидает верная смерть! Кроме того, он мне все-таки кажется совсем безобидным оригиналом.

Грэйсон, ворча, начал расседлывать лошадь.

– Если бы вы видели то, что я здесь видел, – сказал он, – мне думается, вы не стали бы спасать его шкуру!

– О чем вы говорите? – удивленно спросил хозяин.

– О том, что этот прощелыга, этот "оригинал", как вы говорите, ухаживал за вашей дочерью! – ответил управляющий.

Старик только засмеялся.

– Не будьте дураком, Грэйсон, – сказал он и вышел, не торопясь.

Час спустя Барбара гуляла взад и вперед около дома в прохладной тиши мексиканской ночи. Ее мысли были заняты недавними событиями. Ее гордость была безмерно уязвлена той ролью, которую она инстинктивно сыграла во всем этом деле. Не то, чтобы она сожалела о том, что способствовала бегству Бриджа, но ей было неприятно сознавать, что пришлось разыграть такую мелодраматическую героиню перед Грэйсоном и его ковбоями.

Затем она разочаровалась в Бридже. Она смотрела на него, как на человека, которого отвращение к самодовольному и тупому благополучию буржуа толкнуло на свободную и романтическую жизнь бродяги. Теперь же она опасалась, что он просто-напросто преступник…

Но скоро Барбара вспомнила, что с точки зрения закона человек, который сыграл такую роковую роль в ее жизни, ведь тоже был преступником! Однако как она любила его! Она и сейчас с гордостью о нем вспоминала.

– Я горжусь им, кем бы он ни был! – прошептала она. Вряд ли эти слова относились к новому бухгалтеру… Когда ее мысли снова вернулись к Бриджу, она с радостью подумала, что он убежал. Она инстинктивно чувствовала в этом человеке глубокую и честную натуру. Его уход из интеллигентного круга, очевидно, идейный, очень ей импонировал.

– Хорошую же штучку вы с нами сыграли, мисс Барбара! – послышался за ней чей-то голос.

Девушка обернулась и увидела приближающегося Грэйсона. К ее удивлению, он, казалось, не досадовал на нее. Она вежливо ему ответила:

– Ах, милый мистер Грэйсон, не могла же я допустить, чтобы вы выдали человека этому зверю, Вилле, что бы он там ни сделал!

– Мне очень понравилось, как вы за него заступились, мисс, – сказал Грэйсон. – Вы как раз такая девушка, какую я искал всю жизнь: смелая и отважная. Напрасно только вы любили этого бумагомарателя; он и мужчиной-то не был! Я люблю вас, Барбара. И смею сказать, я настоящий мужчина!

Девушка в изумлении отшатнулась.

– Мистер Грэйсон! – воскликнула она. – Вы забываетесь!

– Нет, – грубо закричал он. – Я люблю вас, и вы будете моей!

Он шагнул к ней и схватил за руку, стараясь привлечь ее к себе. Девушка одной рукой оттолкнула его, а другой ударила по лицу.

Грэйсон сразу отпустил ее. Барбара выпрямилась во весь рост и сказала ледяным тоном, глядя ему прямо в глаза:

– Ступайте!.. Я никому ничего не скажу, если только вы сами не попытаетесь возобновить этого.

Грэйсон не ответил. Пощечина временно охладила его пыл. Он понял, что поступил необдуманно. С того момента, как он узнал о разорении Хардингов, он стал серьезно подумывать о мисс Барбаре. Выйди она за него замуж – мыза фактически перешла бы в его руки. Да и девушка очень ему нравилась. Надо же было, чтобы этот бездомный бродяга, скрытый революционер и экспроприатор, ей полюбился! Грэйсон искренно верил в роман Барбары и Бриджа.

"Ничего, – подумал он, – сумею я тебя, голубушка, укротить!" И окинув девушку недобрым взглядом, он отошел.

Барбара торопливо побежала к дому.

* * *

На следующее утро, около десяти часов, Барбара, сидя на веранде дома, увидела своего отца, быстро идущего к ней. Девушка не могла не заметить взволнованного выражения его лица.

– В чем дело, папа? – спросила она, когда он опустился рядом с нею в кресло.

– Твое самопожертвование вчера вечером оказалось напрасным, – ответил он. – Вилластанцы схватили Бриджа!

Глава XXI
Поручение Барбары

После того, как отец сообщил Барбаре поразившую ее новость, она некоторое время сидела молча, уставившись на отца. Она не сразу могла сообразить значение его слов.

– Что? – закричала она наконец. – Это невозможно! Откуда ты это узнал?

– Грэйсону только что сообщили по телефону из Куиваки, – объяснил мистер Хардинг. – Только вчера починили линию, которую перерезали молодцы Пезиты месяц тому назад. Это первое сообщение, которое мы получили. И знаешь, Барбара, мне очень грустно. Я все-таки надеялся, что он удерет!

– Я тоже, – просто сказала девушка.

Отец пристально на нее посмотрел. Но на лице девушки отражалось огорчение не более, чем то, которое он чувствовал сам: понятная тревога за судьбу соотечественника, осужденного на смерть чужестранцами, вдали от родины.

– Ничего нельзя сделать? – спросила она.

– Абсолютно ничего! – ответил он решительно. – Я уже говорил об этом с Грэйсоном. Он уверяет, что попытка вмешательства с нашей стороны может сильно испортить наши отношения с Виллой, а в таком случае мы погибли. Он и то не слишком нас любит, и Грэйсон думает, что он будет рад малейшему предлогу лишить нас права на его защиту; а стоит ему это сделать – мы немедленно станем добычей банд, наводнивших горы. Не только Пезита набросился бы на нас, но и те, которые номинально признают власть Виллы. Нет, дорогая моя, мы, к сожалению, ничего тут не можем сделать. Впрочем, молодой человек сам выбрал себе эту страшную судьбу.

Девушка сидела молча. Немного погодя отец встал и вошел в дом; она последовала за ним, но вскоре вернулась на веранду, одетая для верховой езды, и быстро направилась к конюшням. Здесь она увидела американского ковбоя, сидевшего на опрокинутом ящике и строгавшего ножом палку.

– Эдди! – крикнула она.

Юноша поднял голову и вскочил, как наэлектризованный. Он снял свою широкополую шляпу, и широкая улыбка осветила его веснушчатое лицо.

– Да, мисс, – ответил он. – Чем могу служить?

– Оседлайте мне пони, Эдди, – сказала девушка. – Я хочу немного проехаться.

– Сию минуту, мисс! – весело откликнулся он. – Будет готово моментально!

И он побежал к небольшой группе верховых пони. Минуты через две он вернулся, ведя за собой пони, которого он привязал к перегородке.

– Но я не могу ехать на этом пони! – воскликнула девушка. – Он очень дикий.

– Да, дикий, мисс, – подтвердил Эдди. – На нем поеду я.

– О, вы едете куда-нибудь? – удивилась она.

– Я еду с вами, мисс, – объявил Эдди.

– Но я не просила вас об этом, Эдди, и вы мне не нужны… сегодня, – заявила она.

– Простите, мисс, – бросил он через плечо, уходя за вторым пони, – но таково приказание. Вас не позволено никуда отпускать без провожатого. И это, правда, было бы небезопасно, мисс… – Он говорил почти умоляющим тоном. – Право же, я вам нисколько не буду мешать! Я буду ехать довольно далеко позади, только чтобы в случае необходимости быть при вас.

Он вскоре вернулся с другим пони, очень смирным на вид, с прекрасными грустными глазами, и начал седлать обоих.

– Обещаете ли вы, – спросила Барбара после некоторого молчания, – что вы никому не расскажете, куда я еду и кого увижу?

– Провалиться мне на этом месте, лопни мои глаза, – с жаром воскликнул он.

– Хорошо, Эдди, тогда я позволю вам ехать со мной, и вы можете даже ехать рядом, а не позади.

Они поехали по равнине, следуя за изгибами реки. Вот они сделали уже одну милю, две, пять, десять… Эдди удивлялся про себя, какова могла быть цель этой поездки. Во всяком случае, он был уверен, что дочь хозяина выехала не для увеселительной прогулки.

Было о чем призадуматься! Они уже миновали безопасную местность и находились теперь во владениях Пезиты. Здесь каждая небольшая хижина, – а они были всюду разбросаны по берегу реки, – скрывала фанатичного партизана Пезиты, или же была пуста; на этот счет уж постарался сам Пезита.

Наконец, молодая девушка остановилась перед грязной и разрушенной хибаркой. Эдди раскрыл рот от изумления. Это была хижина Хозе, худшего негодяя округи, которого только преклонный возраст удерживал от разбоя – единственного его призвания. Какое дело могла иметь мисс к Хозе, – к Хозе, который был запанибрата с каждым головорезом в Чигуагуа?

Барбара легко спрыгнула с лошади и передала поводья Эдди.

– Держите ее, – сказала она. – Я через минуту вернусь.

– Не собираетесь ли вы войти одна в хижину к старому Хозе? – испуганно спросил Эдди:

– Почему же нет? Если вы боитесь, оставьте мою лошадь и поезжайте домой.

Эдди покраснел до корней своих рыжих волос и не проронил ни слова. Девушка приблизилась к дверям жалкой лачуги и заглянула внутрь. В одном конце грязной комнаты сидел сгорбленный старик и курил.

– Хозе! – позвала девушка. Старик встал и подошел к ней.

– Что, сеньорита? – прошамкал ой.

– Вы Хозе? – спросила она.

– Да, сеньорита, – ответил старый индеец. – Чем может служить бедный старый Хозе прекрасной сеньорите?

– Вы можете передать поручение одному из офицеров Пезиты, – ответила девушка. – Я много слышала о вас с тех пор, как приехала в Мексику. Я знаю, что в этой части Чигуагуа нет другого человека, который мог бы так легко проникнуть в лагерь Пезиты, как вы.

Индеец собирался уже запротестовать, но она опустила руку в карман своей куртки, вынула горсть серебряных монет и стала, позвякивая, пересыпать их из одной ладони в другую.

– Я желаю, чтобы вы отправились в лагерь Пезиты, – сказала она, – и передали человеку, ограбившему банк в Куиваке, – он американец, – что его друг, сеньор Бридж, захвачен в плен Виллой и содержится до казни в Куиваке. Вы должны отправиться немедленно, чтобы передать это сообщение другу сеньора Бриджа вовремя, тогда еще до рассвета можно было бы освободить сеньора Бриджа. Вы меня поняли?

Индеец кивнул в знак согласия.

– Вот задаток, – сказала девушка. – Когда я узнаю, что вы мое поручение выполнили вовремя, вы получите еще столько же. Вы это сделаете?

– Постараюсь, – ответил индеец и протянул свою костлявую руку за деньгами.

– Хорошо! – воскликнула Барбара. – Отправляйтесь тогда немедленно.

И она высыпала серебряные монеты в подставленную ладонь старика.

Глава XXII
Стратегия капитана Байрна

Были уже сумерки, когда капитана Байрна вызвали в палатку Пезиты. Билли усмехнулся. Что еще нужно от него Пезите? Мнение Билли о генерале как об идейном борце за свободу весьма пошатнулось за последнее время. Несмотря на свою детскую наивность, Билли был наблюдателен. Он не мог не заметить, как тратились деньги, добытые им с таким риском для дела. А шли они целиком на попойки, кутежи и оргии. Вино лилось рекой, в палатке генерала то и дело мелькали красотки; шли даже темные слухи о том, что Пезита купил где-то землю. Сам Билли не воспользовался ни грошом из этих денег и сурово отказывался от всех подарков, которые предлагал ему генерал. Он все чаще подумывал о том, что связался с грязной компанией и что ему следует отсюда убраться. Что еще понадобилось теперь старому шакалу? Билли поклялся, что больше не попадется на удочку и не даст себя одурачить дешевыми фразами об истекающей кровью Мексике. С этими мыслями он вошел в палатку Пезиты.

Здесь он увидел рядом с генералом тощего старого индейца, сидевшего на корточках.

– Хозе, – сказал Пезита, – имеет к вам поручение. Билли Байрн изумленно взглянул на индейца.

– Я послан, сеньор капитан, – пояснил тот, – прекрасной сеньоритой из Эль-Оробо-Ранчо, чтобы сказать вам, что ваш друг, сеньор Бридж, захвачен генералом Виллой и что он содержится сейчас в Куиваке, где, без сомнения, будет расстрелян, если не придет помощь еще до утра.

Теперь Пезита вопросительно посмотрел на Байрна. С тех пор, как американец вернулся с богатой добычей из Куиваки и до последней копейки передал ему все деньги, Пезита смотрел на своего нового капитана, как на феномена.

Ограбить банк одному, в то время как солдаты Виллы охраняли вход, уже само по себе казалось чудесным; но передать всю добычу в неприкосновенности своему начальнику и не попросить для себя из нее хоть что-нибудь – это было уже совсем невероятно!

Пезита не мог понять этого человека, но он восхищался им и боялся его. Такой человек стоил один сотни обыкновенных людей, которые служили под его знаменами. Поэтому Пезита готов был исполнить любую просьбу Байрна, и когда Билли попросил дать ему достаточно сильный отряд, чтобы спасти Бриджа, разбойник сейчас же согласился.

– Я сам пойду на выручку! – воскликнул он. – Мы штурмом возьмем Куиваку. Мы, может быть, захватим в плен самого Виллу! Мы…

– Постой маленько, – прервал его Билли Байрн презрительно, – ты не волнуйся! Мне нужно освободить моего товарища из Куиваки. А кого вы там потом захватите в плен – на это мне наплевать! Мое дело – освободить Бриджа. Для этого мне за глаза достаточно двадцати пяти человек. А затем, если желаете, можете разнести хоть весь город. Дайте мне двадцать пять человек, а сами с остальными засядьте поблизости, пока я своего дела не кончу. Ну, что вы на это скажете?

Пезита был готов согласиться на любое предложение Байрна.

Таким образом, полчаса спустя Билли вел через горы отряд из двадцати пяти отборных головорезов, а в двух милях от него следовал Пезита с остальными людьми.

Наконец, Билли увидел недалеко впереди огни Куиваки. Из открытых окон какого-то танцевального зала ясно долетали охрипшие звуки граммофона; изредка раздавались окрики часовых.

– Оставайтесь здесь, – сказал Билли сержанту, ехавшему рядом с ним, – и ждите, пока не услышите три раза совиного крика со стороны казарм и гауптвахты; тогда мчитесь во весь опор к противоположному концу города, стреляйте из ружей и орите, как оглашенные. Чем больше вы будете шуметь, тем лучше. Вам нужно заманить их к себе. Тогда вы повернетесь и станете медленно отступать, задерживая их как можно дольше. Поняли меня?

Все это было сказано на невообразимой смеси испанского и английского языков с жаргоном Большой авеню; но сержант все же понял намерения своего начальника.

Отдав приказания. Билли Байрн поехал к западу, обогнул Куиваку и приблизился к южному краю городка. Здесь он слез с лошади, спрятал ее за каким-то покинутым строением и осторожно двинулся на разведку.

Он знал, что гарнизон не опасался нападения. Вилла через своих шпионов был осведомлен, где находились главные силы неприятеля. Ни один крупный отряд не мог приблизиться к Куиваке без того, чтобы весть о его приближении не долетела до города задолго до наступления врага. Чтобы Пезита или какой-нибудь другой начальник многочисленных разбойничьих банд осмелился напасть на вооруженный город, генерал ни на одну минуту в расчет не принимал.

Эти причины заставили Билли предположить, что в городе не было сильной охраны. Он помнил, что в ту ночь, которую он провел в Куиваке, он видел часовых только перед банком, гауптвахтой да казармами; кроме того, один караульный охранял еще дом, в котором помещалась штаб-квартира начальника гарнизона. Помимо этого в городе охраны не было.

Теперь условия были такие же. Билли только в двухстах футах от гауптвахты увидел первого часового. Солдат спокойно стоял, облокотившись на ружье, у фасада деревянного строения, стоявшего перед казармой. Остальные три стороны гауптвахты, очевидно, не охранялись.

Билли бросился на землю и медленно пополз вперед, останавливаясь при каждом шорохе. Часовой, казалось, спал. Билли дополз до стены здания, где царила глубокая тень, приблизительно в пятидесяти шагах от солдата. Затем встал на ноги как раз под окном с железной решеткой.

Внутри, за решеткой, Бридж шагал взад и вперед по тесной камере. Он не мог спать. Завтра он будет расстрелян. О, как он не хотел умирать!

В это самое утро генерал Вилла лично его допрашивал. Генерал был необычайно раздражен, он все еще не мог успокоиться после кражи денег из банка, но ни одним словом не намекнул Бриджу, какая судьба его ожидает. Это сделал товарищ по тюрьме, дезертир, который должен был быть расстрелян, по его словам, вместе с Бриджем. Благодаря этому он выиграл лишний день жизни: генерал Вилла не желал быть в Куиваке во время казни американца; при случае он мог, таким образом, свалить с себя ответственность…

Генерал должен был уехать утром. Немного погодя Бриджа и дезертира должны были вывести во внутренний двор и поставить к стенке.

В камере, в которой был заключен Бридж, стояла страшная вонь. Единственной вентиляцией служили два небольших окошка, закрытых решеткой. Бридж и дезертир были единственными заключенными. Дезертир безмятежно спал, как будто наутро его не ожидало ничего необычайного.

Бриджу захотелось его растолкать, чтобы он узнал свою судьбу. Но вместо этого Бридж подошел к окну, расположенному в южной стене, подышал свежим воздухом и взглянул на усеянное звездами южное небо, которое он видел в последний раз.

Тихим голосом начал он отрывок стихотворения, которое они с Билли любили больше всего:

Где-то там меня вы ждете,

Из цветов венок плетете,

Поцелуй мне нежный шлете,

Пенелопа, верный друг!

Перед мысленным взором Бриджа встала веранда белого дома, Он сердито покачал головой.

"Все равно, – подумал он. – Она не для меня!" Что-то шевельнулось на земле под решеткой. Бридж невольно насторожился.

Какая-то тень выросла под окном, и знакомый голос проговорил тихим шепотом:

– В моих волосах нет роз, зато за поясом есть два револьвера. Вот один из них. Сладкие поцелуи можно будет нанести ими врагам! Где дверь этой клетушки?

Говорящий был теперь совсем близко от окна; его лицо находилось всего в нескольких дюймах от Бриджа.

– Билли! – радостно воскликнул осужденный.

– Самый настоящий, но как насчет двери?

– Она закрыта снаружи только тяжелым засовом, – ответил Бридж.

– Везет! – облегченно заявил Билли. – Будьте готовы выскочить, когда, я ее открою. В южной стороне города у меня спрятан пони, который должен увезти сегодня ночью двоих.

– Спасибо! – горячо прошептал Бридж.

– Сидите пока смирно, – сказал Билли и двинулся к задней стороне гауптвахты.

Несколько минут спустя зловещий крик совы прорезал ночной воздух. В течение нескольких секунд он послышался еще дважды. Часовой перед гауптвахтой оглянулся, затем, переступив с одной ноги на другую, снова погрузился в свои размышления.

Билли бесшумно скользил вдоль стены здания, пока не очутился в нескольких футах от ничего не подозревающего часового. Тяжелый револьвер болтался в правой руке Билли. Он держал его за дуло и ждал.

Прошло пять минут. Тишина ночи не нарушалась ничем; затем с востока послышался одиночный выстрел, за которым последовала трескотня ружейных выстрелов и дикие крики.

Билли Байрн усмехнулся. Часовой вздрогнул и уставился вдаль. Из казарм за гауптвахтой донесся резкий голос командира и топот бегущих людей. На противоположной стороне города шум битвы разрастался до зловещих размеров…

Солдаты хлынули из казарм и минуту спустя помчались по улице, выстроившись боевой колонной. Весь этот людской поток мчался к противоположной стороне города. Казарма опустела; остался только одинокий часовой перед гауптвахтой!

Билли выглянул из-за угла здания. Все было так, как он себе представлял. Часовой напряженно смотрел в сторону стрельбы, стоя спиной к дверям гауптвахты и к Билли.

Одним прыжком американец подлетел к несчастному караульному, тяжелый револьвер бесшумно опустился на голову часового, и он без чувств упал на землю.

Повернувшись к двери, Билли отодвинул засов; дверь распахнулась, и Бридж очутился на свободе.

– Живо! – вскричал Билли. – Бегите за мной!

И они пустились со всех ног к южной стороне города. Главное теперь была быстрота.

Они добрались до лошади незамеченными и, минуту спустя, мчались рысью к западу, чтобы обогнуть город и снова выехать на северную дорогу.

С востока доносилась удаляющаяся ружейная перестрелка. Пезита отступал, отвлекая защитников Куиваки от города, согласно плану Байрна.

– Как будто леденец отняли у ребенка, – усмехнулся Билли, когда мигающие огни Куиваки засветились к югу от них, а впереди была свободная дорога, которая вела к месту встречи с Пезитой.

– Да, – согласился Бридж. – Но вот что я хотел бы знать, Билли: как это вы узнали, что я был там?

– Все Пенелопа, – сказал, смеясь, Байрн.

– Пенелопа? – переспросил Бридж. – Я не совсем понимаю вас, Билли.

– Очень просто, – ответил Билли. – Девчонка прислала сказать, где вы были; "прекрасная сеньорита из Эль-Оробо-Ранчо", – так, кажется, назвал ее Хозе. Теперь поняли?

У Бриджа вырвалось восклицание изумления.

– Милая! – сказал он. – Она, она это сделала для меня?

– Самым форменным образом, – уверил его Билли. – И бьюсь об заклад, что она теперь ждет вас с розами в волосах и с поцелуями на устах.

Билли счастливо засмеялся. Он был так рад, что спас Бриджа! Сознание, что его друг влюблен и что ему отвечают взаимностью, – иначе Билли не мог объяснить, почему вдруг эта девушка приняла такое участие в нем, – еще больше увеличивало его радость.

– Она не мексиканка? – спросил он.

– О, нет, – ответил Бридж восторженно. – Она чудесная девушка из Нью-Йорка; но, Билли, она не для меня! То, что она сделала, вызвано просто ее великодушием. Она не может любить меня, Билли. Ее отец был очень богатый человек. Пожелай она выйти замуж, она могла бы выбрать лучшего во всей стране, во многих странах! Зачем ей бродяга, не правда ли, мой друг?

– Ну, этого сказать нельзя, – ответил Билли несколько грустно. – Я тоже знавал когда-то такую чудесную девушку, и она как раз выбрала бы хулигана, если бы он сам только этого захотел. Вы ее любите, дружище?

– Боюсь, что да, Билли, – признался Бридж. – Но что толку? Забудем про это. О, скажите, это та лошадь, которую я вам дал в ту ночь, когда вы ограбили банк?

– Да, – сказал Билли, – та самая. Очень послушный пони. А что?

– Это ее пони, – мрачно проговорил Бридж.

– И она хочет получить его обратно?

– Она не говорила этого, но я бы его ей охотно вернул, – ответил Бридж.

– Вы его сами отведете ей, – предложил Билли.

– Я туда вернуться не могу, – ответил Бридж. – Мне пришлось уехать оттуда из-за управляющего Грэйсона. Он хотел меня арестовать и отправить к Вилле.

– Зачем? – спросил Билли.

– Он не любил меня и хотел от меня отделаться.

Бридж не хотел говорить другу, что все неприятности были вызваны его отношениями с человеком, ограбившим банк.

– Ладно, тогда я сам верну пони и скажу Пенелопе, какой вы честный малый. Заодно можно будет смазать управляющего по роже.

– Нет-нет, вам не следует туда ехать, – вскричал Бридж. – Вас там знают. Третьего дня, когда у вас была перестрелка с ковбоями из-за волов, они вас узнали. Один из них видел вас в Куиваке в ночь грабежа. Они наверняка вас схватят, Билли!

На дороге показались всадники Пезиты, которые медленно ехали по направлению к лагерю. Их преследователи уже давно отказались от погони и вернулись в город, опасаясь, что их могут заманить в место расположения больших неприятельских сил.

Было уже почти утро, когда Бридж и Билли, истомленные бессонной ночью и длинным переездом, улеглись на одеяло в палатке Байрна.

– Ну вот, – прошептал Билли, засыпая, – дружище Бридж нашел-таки свою Пенелопу!