Текст книги "Когда на Лондон нагрянули банды"

Глава 13

На предварительное слушание дела сэра Джорджа Джилсанта Терри Уэстон прибыл с инспектором Тетли. По распоряжению министерства внутренних дел слушание из Харфорда перенесли в Лондон.

– Жизнь, – поморщился Тетли, – это просто одно чертово дознание за другим.

Он подкрутил свой маленькие нафабренные усики и в ожидании одобрительной реакции Терри ухмыльнулся.

– Я посмеюсь, Тетли, если скажете и впрямь что-нибудь забавное.

– Вы воспринимаете вещи слишком серьезно. В конце концов, мы не можем помешать этим преступлениям. Главное – не терять головы. Если бы сэр Джордж послушался нашего совета…

– Под «нами» вы имеете в виду комиссара и себя самого?

Тетли кивнул.

– Мы предлагали ему уехать на машине.

– Так вы знали? Старик сказал вам?

– Да, сэр, сказал. – Тетли гордо улыбнулся. – Я единственный, кому он рассказал, что опасность грозит сэру Джорджу.

Терри Уэстон промолчал. Ему стоило немалых усилий, чтобы удержаться и не сказать какую-нибудь гадость в адрес бывшего комиссара Столичной полиции.

Рассуждения Тетли, в сущности, были недалеки от истины. Ужасной цепочке дознаний, следовавших одно за другим, казалось, не будет конца. Еще накануне прошло разбирательство дела о смерти полицейских и Селемена, и было отложено. Коронер[6]6
  Должностное лицо при органах местного самоуправления для ведения следствия в случае насильственной или внезапной смерти при невыясненных обстоятельствах.


[Закрыть], расследовавший последнее дело, также вынужден был согласиться на отсрочку в десять дней, поскольку услышал лишь формальное описание места убийства и опознания трупа.

Терри остался поговорить с ним и договориться относительно будущих заседаний.

– Похоже, инспектор, вам понадобится больше, чем десять дней.

– У меня такое чувство, что нам понадобятся годы, – уныло произнес Терри. – Если только не повезет, даже не знаю, когда придем не с пустыми руками.

Коронер устало потер висок.

– Да, вот еще что. Сегодня утром видел одного знакомого; очень богатый человек, зовут Дженнер. Я просто поразился, в каком он ужасном состоянии. Дрожит, как осиновый листок. Наверняка не обошлось без одного из этих писем.

– Думаете? Я, кажется, знаю, о ком вы. Ноэл Дженнер, углепромышленник?

– Да, он. Возмущался, что Скотленд-Ярд не может защитить людей. Упоминал обращение комиссара.

– Нам это будут еще долго вспоминать, – хмуро отозвался инспектор.

Выйдя из здания, он увидел Тетли; тот оживленно разговаривал с каким-то мужчиной. У незнакомца была очень запоминающаяся внешность: пепельного цвета волосы, длинное лицо и тяжелая челюсть. Мимо них вразвалочку прошел третий, вернулся и что-то сказал обоим. Это был пухлый круглолицый мужчина немного ниже среднего роста, в роговых очках; костюм, естественно, на нем сидел прекрасно. Двое мужчин ушли вместе, а Тетли направился к зданию. При виде Уэстона он явно стушевался.

– Привет, шеф! Поговорил тут с парнями; хотели узнать, как пройти к Хангейту. Похоже, иностранцы. Воспользовался, так сказать, случаем, и расспросил, кто такие.

– Я их даже не заметил, – бросил Терри и отметил про себя, что лицо Тетли посветлело. – Можете вернуться в управление полицейской машиной. Вечером мне надо поговорить с вами.

– Я думал, вы прихватите меня с собой. По дороге все бы и обсудили.

– Делайте, что вам говорят.

Терри увидел, как потемнело от ярости лицо подчиненного.

– Не забывайте, Уэстон, вы разговариваете не с плоскостопым чурбаном в полицейской форме. Задирать нос…

– Обращаясь ко мне, извольте употреблять слово «сэр» и притрагиваться пальчиками к шляпе – зарубите это себе на носу, инспектор Тетли!

Он оставил беднягу настолько рассвирепевшим, что тот, даже придумав подходящий ответ, вряд ли смог бы вымолвить и слово.

Терри вернулся в управление около пяти. Он чувствовал себя разбитым, совершенно не способным заниматься сегодня чем-нибудь еще. Единственное, что пообещал себе сделать, это найти Лесли Рейнджер. Девушка переехала, и ее нового адреса Терри еще не знал.

Вошел Джигс, свежий, словно только что хорошо выспался и день для него только начинался. Терри показал на стул.

– Садитесь и не трогайте меня. Я совсем выдохся.

Джигс прикурил сигару.

– По телеаппарату, или как он там у вас называется, пришел снимок – снимок Лимонки Пулиски. Сейчас принесут. Вы не поверите, Терри, но как он выглядит, не помню, хоть убейте. Хотя и сам взял его. Все время путаю его с кем-то другим… Сколько они запросили у сэра Джорджа?

– Две тысячи? – Терри поднял трубку. – Вы мне напомнили… Главный констебль у себя? Могу я поговорить с ним?

– Он направился к вам, сэр, – сообщил голос секретаря, и тут же в кабинет вошел Уэмбери.

– Что будем делать? – спросил Терри. – Письмо получил некто Дженнер – так, во всяком случае, думает коронер.

Уэмбери угрюмо кивнул и опустился в кресло.

– Об этом я и пришел поговорить. До меня дошло, что еще один человек получил письмо и в полицию не обратился. Что нам делать? Начнем расспросы, вся ответственность, если его убьют, ляжет на нас. Думаю, нам следует действовать осторожно: пока к нам не обратятся, не шевелить и пальцем. Понимаю, это трусость, но что нам делать? Мы должны отвечать за жизнь этих людей, а защитить их не можем… Да, Джигс, парень, которого вы доставили, просит адвоката. И пожаловался участковому сержанту и врачу, что вы били его.

– Я с ним поговорю.

Вошел дежурный с фотоснимком в руке.

– Получено по телеграфу, сэр. Человек, который принес его, ждет за дверью.

– Пригласите его.

Оператор вошел, взял у дежурного еще влажный снимок и осторожно снял с него покрытие.

– Ну точно! – воскликнул американец. – Как же я забыл его! Лимонка Пулиски! Вот он…

Он протянул снимок через стол Терри, и у старшего инспектора удивленно округлились глаза. С фотографии на него смотрел пухлый мужчина, который сегодня утром у суда разговаривал с Тетли!

В Скотленд-Ярде есть особый отдел, о котором мало кто знает. В его функции входит разбирательство весьма сомнительных и щекотливых дел. Само его существование могло бы бросить тень на лучшую в мире полицию. Начальника этого отдела вызвали к главному констеблю.

– Возьмите под жесткое наблюдение инспектора Тетли. Не спускайте с него глаз ни днем, ни ночью. Его кабинет обыщите – так, разумеется, чтобы он не знал. Можете арестовать его без ордера – хватит указания старшего инспектора Уэстона или моего… или капитана Аллермана, – добавил главный констебль.

– Проконтролирую лично.

Терри пригласил к себе двадцать специально отобранных детективов и показал им снимок Лимонки Пулиски. Они внимательно изучили его, мысленно пересняли и вышли.

Незадолго до полуночи в один из наиболее фешенебельных ночных клубов в сопровождении очаровательной девушки вошел приятного вида мужчина и заказал столик. Он был круглолицым, в очках и говорил с легким южным акцентом. Пять минут спустя другой мужчина, вопреки правилам клуба не в вечернем костюме, решительно направился к его столику, выдвинул стул и сел напротив.

– Прошу вас со мной выйти, – негромко произнес он. – Сунете руку в карман, стреляю – у меня такой приказ.

– Кто вы такой? – Вопрос последовал после ошеломленного молчания.

– Я из Скотленд-Ярда.

– Разумеется, я пойду с вами.

Мужчина поднялся, заверил спутницу, что сейчас вернется, и вышел из зала. В вестибюле попросил взять пальто.

– Оно вам не понадобится – на улице чудесная теплая погода.

И тут Лимонка Пулиски заметил, что в вестибюле с полдюжины крепких парней, и ни один из них не смотрит дружелюбно.

На пороге кабинета Пулиски первым увидел Джигса и как вкопанный остановился. Глянул на американца исподлобья и заставил себя сделать два шага.

– Позволь предложить тебе стул, – учтиво начал капитан Аллерман. – Как поживаешь, Пулиски? Давненько тебя не видел.

Пулиски не ответил. Посмотрел на стул, потрогал его и сел.

– Меня зовут Джордж Элдон Грин. Можете посмотреть паспорт. Это какое-то недоразумение.

– Ну, разумеется, разумеется. Джордж Элдон Грин, граф Территаунекий, маркиз Мичиганский, король всей шпаны.

Пулиски немного собрался с духом. Он дерзко взглянул на Джигса, затем повернулся к главному констеблю.

– Кто этот мужчина?

– Три старые ножевые раны под правой лопаткой, – продолжал Аллерман. – Я так подозреваю, от них ты еще не избавился, Лимонка?

Джигс заметил, что констебль нахмурился, и за весь допрос не произнес больше ни слова. Паспорт мистера Грина был в полном порядке. Примечательно, что носил он его в нагрудном кармане смокинга. Оружия у него не нашли. Хотя детектив при аресте следил за всеми его движениями, Пулиски все же удалось незаметно сунуть револьвер в сумочку своей прелестной спутницы. Появлению у здания суда он дал вполне убедительное объяснение. Сделал вид, что вспоминает, как разговаривал с каким-то инспектором, спрашивал дорогу к Хайгейту. А к суду приходил из чистого любопытства – как пропустить слушания по такому нашумевшему делу! Никого в Лондоне не знает, приехал в отпуск, снимает квартиру в Блумсбери.

В приемной ждали носильщик, который занес в купе вещи «пожилой леди», и проводник вагона, в котором ехал несчастный Джордж Джилсант. Ни один из них Пулиски не опознал. Проводник сомневался, но уверен не был. Попросив посторонних выйти в приемную, Уэмбери провел срочное совещание.

– Держать его у нас нет оснований. Пусть он и впрямь преступник – мы не можем обвинить его даже в подделке документов. Это дело федеральных властей, не наше.

Капитан Аллерман стоял с каменным лицом.

– Шеф, – он заговорил медленно, словно взвешивая каждое слово, – в соседней комнате сидит убийца сэра Джорджа. Стрелял ли его сообщник, это другой вопрос. Пулиски – убийца, профессионал. Вы что, собираетесь отпустить его?

Уэмбери покачал головой.

– Я не вижу пути, как выйти из тупика. Наши возможности ограничены.

Джигс с минуту раздумывал.

– Хорошо, пусть идет. Я его провожу. Если сделаю что-нибудь не так, пусть меня арестуют. Что бы ни случилось, Скотленд-Ярд дискредитирован не будет – я ведь посторонний. Но я не собираюсь спокойно смотреть, как убийца с улыбочкой выходит из Скотленд-Ярда!

Главный констебль, поколебавшись, согласился:

– Хорошо, отвезите его домой.

Ввели Пулиски, и Уэмбери объявил ему:

– Мы вас больше не задерживаем, мистер Грин. Капитан Аллерман проводит вас домой.

Мистер Грин побледнел.

– Я не нуждаюсь в сопровождающих. В конце концов, могу до утра остаться и здесь. Только не с этим.

– Ты поедешь со мной, дорогуша, – ласково сказал Джигс и взял Пулиски под руку.

У входа ждала машина Терри Уэстона.

– Водить умеешь, детка?

– Нет, – замотал головой Пулиски.

– А ты попробуй. Когда-то, помню, водил хорошо. Я сяду сзади и буду говорить, куда ехать.

Терри, вышедший следом, видел, как машина свернула на набережную Виктории, но не в сторону Уэст-Энда а к городу. Кроме него еще три человека издали наблюдали за их отъездом от Скотленд-Ярда. Они видели испуганного Пулиски за рулем и заметили довольное выражение на лице Джигса Аллермана у него за спиной. Держась на расстоянии, следом тронулась вторая машина. Ее пассажиры увидели, как минут через пятнадцать идущая впереди машина остановилась в укромном месте на окраине и целый час с почтительного расстояния продолжали наблюдать.

Без четверти три машина развернулась и взяла курс обратно на Лондон. Теперь ее вел Джигс, а Пулиски сидел сзади. Они подъехали к Скотленд-Ярду, и капитан Аллерман провел своего подопечного в кабинет главного констебля. Уэмбери еще не ушел. Он поднял изумленные глаза. Кроме недовольной мины на лице, никаких следов дурного обращения на Пулиски не было.

– Пожалуй, отпустим этого джентльмена, шеф. Я убедился, что с ним у нас вышла промашка.

Вошедший следом Терри в изумлении застыл на пороге.

– Хорошо, – кивнул Уэмбери. – Пусть идет.

Джигс проводил задержанного, который уже перестал что-либо соображать, до набережной и поймал ему такси. Три наблюдателя видели, как Пулиски уехал и как помахал ему вслед Джигс Аллерман. Один из них подошел к телефонной будке и набрал номер.

– Пулиски отпал.

Молчание в трубке, затем голос произнес:

– Хорошо. Отправьте туда, где ему место.

– Что, черт возьми, все это значит? – спросил главный констебль, когда Джигс вернулся.

– Этот парень – убийца. С кем он был, не знаю; видимо, он и сам не знает. Но он не только убил сэра Джорджа Джилсанта – он подложил бомбу ко мне в номер. Это непростительный проступок, сэр.

– Тогда почему вы отпустили его?

– Я не отпустил – я убил его, – ухмыльнулся Джигс. – Всю дорогу за нами следовала машина. Посмотрим, какой из меня знаток психологии.

Джигс оказался прав. Полицейский, ранним утром проходивший по аллее Сент-Джеймского парка, заметил торчавшие из кустов ноги, обутые в дорогие туфли. Раздвинув ветви, он увидел мужчину. Беднягу застрелили в упор, и того, что осталось от головы, оказалось достаточно, чтобы опознать в нем джентльмена, носившего паспорт на имя Грина. Психологический опыт Джигса удался.

– Ясно, как день, – объяснил он на следующее утро свою теорию, – если эта братия видит, что такой парень, как Пулиски, едет со мной за город, долго разговаривает там, возвращается со мной в Скотленд-Ярд, а затем я его отпускаю и даже ловлю для него такси – ясно, они делают вывод, что он раскололся. И вот тогда-то объект моего психологического опыта, их шеф, приказывает: «Пулиски отпал – отправьте его туда, где ему место». Бьюсь об заклад, так он и сказал, почти слово в слово. Они поступили с ним единственным образом, какой считают правильным. Они убили его – лишились лучшей «лимонки», какую когда-либо имел Чикаго!

Глава 14

«Дело дошло до того, – писала в своей передовице „Мегафон“, – что каждый день приносит новую трагедию, а мы уже не удивляемся. Убийство мистера Грина, гибель сэра Джорджа Джилсанта, ужасная трагедия у Триумфальной арки, которая унесла четыре человеческие жизни и потрясла весь цивилизованный мир, – неужели это становится повседневной нормой? Неужели так и будем безропотно наблюдать, как происходят эти чудовищные убийства?..»

Лесли Рейнджер дочитала до конца и со вздохом отложила газету.

В квартире девушки царила неразбериха; мебель занесли накануне вечером, и каждая комната являла собой картину полного беспорядка. Лесли повезло: она очень недорого сняла маленькую квартиру на пятом этаже нового дома с видом на Кавендиш-сквер. Но, какой бы дешевой ни была ее квартира, плата за нее оказалась достаточно высокой, чтобы заставить Лесли постоянно думать о поисках нового места работы.

Было очень странно – вернее, странным это казалось только девушке, – в потере места у мистера Теннера ее больше всего огорчала утрата возможности видеться с Терри Уэстоном. Она убеждала себя, что он просто очень приятный мужчина, из тех друзей, которых любая девушка может заводить безо всякого глупого соблазна влюбиться. Ей нравилась веселость Терри. Однако она понимала, что сейчас ему не до шуток, и уж тем более некогда вспоминать о ней.

Еще одна странность заключалась в том, что Лесли очень редко вспоминала о том опасном приключении, которое она пережила в ночь убийства Илайджи Декадона. Если воспоминание и оживало в ее памяти, девушка тут же отгоняла его прочь, как отгоняют воспоминание о дурном сне. Ей трудно было заставить себя поверить в реальность случившегося, поэтому она и не испытывала страха в душе.

Ей конечно, и в голову не приходило, что она может иметь какое-то, пусть даже слабое, касательство к трагедиям, одна за другой разыгравшимся в последние дни. А между тем в войне, разгоревшейся у нее на глазах, ей была отведена роль, и роль далеко не последняя, которая не исчерпывалась некоторым личным участием в одном из преступлений.

С помощью двух мужчин, присланных из магазина, вторую половину дня Лесли расставляла в новой квартире мебель. Ее жилище было очень маленьким – промах архитектора, и из-за размеров квартиры желающих снять ее долго не находилось. Но для Лесли она была просто дворцом. Из комнатки, чуть побольше чулана, она сделала кабинет, из прихожей – гостиную, а самую большую комнату отвела под спальню. Кабинет мог служить источником доходов: Лесли была сама по себе машинистка и в случае нужды могла подрабатывать печатанием. Но гордостью ее нового жилища был телефон – самого последнего образца, оставленный прежним жильцом. Теперь связаться с ней можно было немыслимо быстро.

Другие квартиры дома занимала состоятельная публика. Многие из них платили в десять раз больше, чем Лесли. Ее новое местожительство имело и другие очевидные преимущества. Днем и ночью на входе дежурил привратник. Прекрасно работало центральное отопление.

Лесли зарегистрировалась в бюро по найму стенографисток, не питая, однако, особых надежд. Больше она полагалась на удачу. Ведь она была идеальным секретарем, из тех, которые ничего не забывают и на которых можно положиться, как на архив.

Девушка возилась на кухне со скромным ужином, когда в дверь позвонили. У Лесли мелькнула мысль, что пришли к прежнему жильцу, не зная, что он съехал, или…

«Нет, – сказала она себе, – у Терри сейчас слишком много дел. Да и нового адреса он не знает». Лесли открыла дверь. На пороге стояла красивая молодая женщина. Девушка раньше ее никогда не видела.

– Мисс Рейнджер?

– Да… Лесли Рейнджер.

– Вы позволите войти?

Девушка в смущении оглянулась на свою квартиру.

– Давайте лучше пройдем на кухню. Это единственное место, где что-то похожее на порядок. Я только что поселилась здесь.

На гостье был необычайно дорогой наряд. Хотя вечер выдался теплым, на плечи было наброшено соболье манто. От бриллиантов которыми были унизаны пальцы, шел ослепительный блеск. Лесли впервые видела близко такую светлую, «платиновую» блондинку.

– Вы не будете возражать, если я присяду? О, не беспокойтесь, меня вполне устроит и это, – гостья придвинула себе жесткий деревянный табурет и села.

Она носила такие тонкие чулки, что различить их можно было только по переливчатому блеску. Туфли, решила Лесли, из Америки. Их украшали пряжки, словно усыпанные бриллиантами, что вполне могло быть на самом деле, настолько красивы были эти камешки. Крупные бриллианты сверкали и в ушах, а на груди, подвешенный на тонкой жемчужной нити, отливал голубизной огромный камень.

– Вы меня, конечно, не знаете, – гостья говорила с иностранным выговором. – Я миссис Смит. Мой муж – джентльмен по имени Альбукерке Смит, поскольку он родом из Альбукерке. Я жила гораздо западней – Лос-Анджеллес. Слышали, может? Это где киностудия.

Лесли кивнула.

– Мой муж, мистер Смит, здесь в отпуске и сейчас оказался без секретаря. Она отправилась с женихом в Бомбей. Я услышала о вас и подумала, может, вы подойдете мистеру Смиту.

Миссис Смит выложила все это на одном дыхании, не размениваясь на передышки, чтобы обозначить, где одно предложение заканчивается и начинается следующее. Речь ее была монотонной и слегка неприятной, и все время, пока говорила, она скользила взглядом по кухне, явно рассматривая кухонную мебель и посуду. Лесли с досадой уловила в этом взгляде легкое пренебрежение.

– Очень любезно с вашей стороны, миссис Смит, – смогла вставить, наконец, Лесли, ведь даже платиновым блондинкам нужна передышка. – Я сейчас как раз ищу место секретаря.

– Вы служили у мистера Теннера. Мы знаем его. Приятный мужчина и настоящий джентльмен. Когда услышала, что вы оставили его, я рассказала Керки, и он сказал: «Послушай, Кора, почему бы тебе не наведаться к мисс… – Ей пришлось на мгновенье прерваться, чтобы вспомнить имя. – …Рейнджер», и я сказала: «Хорошо». Я плохого мнения о девушках, которые нанимаются на работу к мужчинам, если только они не жены или не леди. Девушки сами попадают во всякие неприятности просто потому, что им немного не хватает благоразумия. Такого могу вам порассказать о девушках, которые нанимались к мужчинам – ушам не поверите.

Гостья ненадолго замолчала, затем сообщила:

– Меня зовут Кора, но это мое не настоящее имя.

– С удовольствием зайду завтра к мистеру Смиту.

Молодая женщина открыла сумочку.

– Чудесная, правда? Купила в Париже. Стоит шестьсот баксов – можете себе представить? Но все эти бриллианты настоящие. На днях один потеряла, и даже рассказать не могу, сколько пришлось пережить, чтобы получить страховку. Эти плуты-страховщики хуже всякого зверья.

Она достала из сумочки платиновую коробочку, извлекла из нее и протянула Лесли визитную карточку. Затем выплыла из кухни, оставив за собой экзотический аромат знаменитых духов. Лесли открыла окно. Духи она любила, но предпочитала свои, пусть даже и дешевые, чем дорогие, но чужие.

Она посмотрела на карточку. Посредине была напечатано «Миссис Смит», и ниже, курсивом, «Урожденная Шумахер». Наверху небрежной рукой был вписан адрес. Лесли с трудом разобрала название отеля, которое показалось ей очень знакомым.

Переодеваясь ко сну, Лесли вдруг вспомнила, что миссис Смит приходила не из бюро. Откуда же она могла узнать, что Лесли ищет работу? «Наверно, – решила девушка, – об этом ей сказал Эдди Теннер».

Чтобы запомнить, она повторила имя Альбукерке Смит несколько раз. «Жена называла его Керки, довольно забавное имя, – подумалось ей, – он, должно быть, очень богат, раз может позволить жене такое великолепие». Лесли шла к постели, мечтая о бриллиантах, которые так ослепительно сверкали среди смущающих экзотических запахов.

Она уже выключила свет и скользнула под одеяло, когда снова услышала звонок. Было около полуночи. Чувствуя неладное, она набросила халат и вышла в прихожую.

– Кто там?

– Можно к вам на минутку? Это Теннер, по очень важному делу.

Лесли в изумлении застыла на мгновение.

– Я одна, мистер Теннер. Боюсь, пригласить вас не смогу.

– Пожалуйста! Это очень, очень важно!

Девушка поколебалась, затем выдвинула засов и повернула ручку замка с пружиной. Эдди был в вечернем костюме; таким взволнованным, с раскрасневшимся лицом Лесли его еще не видела.

– Не волнуйтесь, я постою здесь. – Эдди прикрыл дверь и прислонился к ней спиной. – Сегодня приходила женщина, назвавшая себя миссис Смит?

– Да, миссис Альбукерке Смит.

Он кивнул, и Лесли впервые обратила внимание, что у Теннера квадратный подбородок. Пока она смотрела, подбородок, казалось, стал еще квадратней.

– Она не предлагала пойти на службу к этому Смиту?

Лесли кивнула.

– И что вы ответили?

– Сказала, что завтра зайду.

– Это все, что ей было нужно?

Никогда еще речь Эдди Теннера так не выдавала в нем американца. Обычно он говорил обтекаемо и гораздо менее энергично, как истый лондонец.

– Это и все, что я хотел узнать, мисс Рейнджер. Простите, что ворвался среди ночи. Мне кажется, вам лучше к мистеру Смиту не ходить – вам не понравится. Сэлли случайно не рассказала о своих прежних семейных похождениях?

– Простите… – Лесли недоуменно смотрела на него.

– Она представилась, наверно, Корой, но ее зовут Сэлли.

– Вы хорошо ее знаете? – Любопытство взяло свое.

Эдди кивнул и усмехнулся.

– Еще бы не знать! Восемь лет назад мы были мужем и женой.

– Мужем и женой? Да ведь она еще ребенок!

– Для ребенка тридцать восемь многовато. При встрече передайте ей, что я открыл ее секрет – пусть порадуется!

Теннер неотрывно изучающе смотрел на Лесли, и она чувствовала себя, как в луче прожектора.

– На вашем месте, мисс Рейнджер, я ни за что бы не согласился на эту работу. Во всяком случае, вам у них не понравится. Сэлли была одной из самых быстрых стенографисток в Чикаго, пока не поймала на крючок крупную рыбу. – Эдди тут же поспешно исправился. – Простите. У меня дурной слог. Я хотел сказать, прежде чем не познакомилась с более яркой стороной преступного мира.

– Прежде чем вышла замуж за вас? – не удержалась Лесли.

Эдди пристально посмотрел на девушку.

– Правильно. Вам трудно это представить, мисс Рейнджер, но однажды я потратил на Сэлли полмиллиона долларов. В те дни она была брюнеткой и не такой утонченной… Это все, что я хотел узнать, и надеюсь, вы ничего не утаили.

Теннер повернулся, положил руку на ручку замка и замер. Лесли почувствовала, как он весь напрягся, хотя лица его видеть не могла.

– Что-то случилось? – Начала она, но Теннер, не оборачиваясь, предостерегающе поднял руку, и девушка замолчала.

Эдди вдруг резко повернулся и нетерпеливо махнул рукой. Лесли поняла, что ей велят уйти из прихожей. Самое странное, что она беспрекословно подчинилась. Уже из спальни девушка услышала, как щелкнул замок, а затем голос Эдди Теннера произнес:

– Привет, дружок! Что это ты тут вынюхиваешь?

– Да что ты, Эд? Просто зашел к приятелю, он здесь живет… эй, убери пушку!

– Руки на стену, повыше, повыше, вот так!

Несколько мгновений тишины, затем злобный окрик Теннера:

– А это зачем? Проведать приятеля?

– Ну, Эд, – заскулил голос. – В этом городе лишняя предосторожность не помешает. Ты меня знаешь, с пушками я никогда не балую.

– Больше она тебе не понадобится.

– Конечно, Эд, никогда в жизни!

– Вот и договорились. Иди прямо к лифту – я следом. За домом моя машина. Иди прямо к ней, там и поговорим.

Лесли услышала, как тихо хлопнула дверь, затем шум лифта. Она так никогда и не увидела лица человека, который зачем-то пришел в дом к ее двери и теперь должен был расплатиться за свой промах – платить единственную цену, которую знает преступный мир.