Текст книги "Когда на Лондон нагрянули банды"

Глава 17

Прежний муж миссис Керки Смит, Эдвин Теннер, считал ее поразительной женщиной: она была глупа в такой же мере, как и красива. Когда у него появлялось желание поизощряться, он называл ее Гардум. Что это значило, точно никто не знал, но звучало очень похоже на ругательство.

Будь она поумней, уже поняла бы, что терпение ее мужа вот-вот иссякнет. После ее сотого «Ты собираешься это так и оставить?» он отложил газету, очень аккуратно сложил ее и опустил в корзину для мусора так, словно это была готовая взорваться бомба.

– Слушай, Кора! Я не часто говорю о своих делах, особенно с тобой. Но сейчас ты меня достала. Да, я знаю, в той темной комнате тебе пришлось пережить несколько очень неприятных минут. Хочешь знать, почему ты там оказалась? Слушай. Кто-то послал одно из тех писем Лесли Рейнджер. Ты знаешь, кто она, поскольку говорила с ней; знаешь, кто она, поскольку мы думали, что она станет моим секретарем; а раз ты знаешь, кто она, ни о чем больше не спрашивай, поскольку… поскольку знаешь, кто она!

– А я-то тут причем?

– Скажу. Они решили, что я могу иметь отношение к этому письму. Подержали тебя там, пока кто-то не забрал у Рейнджер письмо и не сказал ей, что это была просто шутка. Не забери тот парень письмо, знаешь, чем бы кончилось? Они собирались отрезать тебе голову.

Кора широко раскрытыми глазами смотрела на мужа.

– Мне?

Керки мрачно кивнул.

– Да, они собирались убить тебя, отрезать голову, детка, и прислать мне в качестве презента.

Кора презрительно улыбнулась.

– И не делай такого личика, детка. Можешь не сомневаться – они бы так и сделали. Ну, теперь ты будешь хорошей девочкой и перестанешь хныкать?

Но миссис Смит была далека от олимпийского спокойствия.

– Все из-за этой проклятой стенографистки! Керки, ты мне не все сказал.

– К этому я больше не возвращаюсь, ангел мой, и ты об этом больше ни слова. Что у тебя на душе, я знаю; а вот что на душе у меня, ты даже не догадываешься: так широко, как ты, рот я не раскрываю. Но можешь быть уверена: им это с рук не сойдет – и раньше, чем ты думаешь! Пока ничего мне в голову не приходит, но придумаю обязательно. Тогда он у меня попляшет!

– Я хочу, чтобы ты разобрался и с этой девкой.

– Все будет в лучшем виде, – мрачно усмехнулся Хозяин.

На следующее утро произошло событие, сразу же попавшее на передовицы всех газет, которое полностью выбросило Лесли Рейнджер из его головы.

Мало кто не слышал о полковнике Карберте Друде. Он прославился на весь мир как великий охотник, путешественник, храбрец и великолепный рассказчик. Его заслуги были отмечены высшей наградой, о которой только может мечтать настоящий герой – крестом Виктории.

Это был высокий мужчина с рыжеватыми волосами, который всю зиму проводил на охоте, а большую часть лета ходил на яхте. Он прекрасно боксировал, в университете был чемпионом по бегу, стрелял из пистолета и был холостяком. Многочисленные восхищенные родственники оставили ему в общей сложности около шести миллионов фунтов стерлингов. И вот такой герой получил сразу два письма, одно, отпечатанное голубой краской, другое – зеленой. Карберт Друд в полицию не побежал. Он фыркнул от удовольствия и позвонил в телеграфное агентство. Его сообщение было кратким, но энергичным.

«Мои сограждане, которые получают письма с угрозами, похоже предпочитают скрытничать. Так вот, не опасаясь последствий, открыто сообщаю вам: я получил такое письмо, и не одно, а сразу два!»

Через несколько минут полковник звонил Терри. Объяснил, что случилось, и добавил, что сообщил в прессу.

– Я понимаю, такое можно и не афишировать. За славой я никогда не гонялся, но обстоятельства требуют медных труб.

В библиотеке дома Карберта Друда Терри застал оживленное общество. В просторной комнате было тесно от собравшихся там крепких загорелых мужчин разного возраста; рядом с каждым стоял огромный фужер с напитком янтарного цвета. Приветствовали инспектора весьма бурно. Все были охотниками, закадычными друзьями великого Карберта.

– Мы зададим этим парням жару, – глухо произнес полковник. – Я себе прямо места не находил: лучшие люди страны получали эти письма, а я нет! Молодого Фертена, кстати, следовало бы выпороть – молча заплатил и удрал. Не поверите, он воевал в самом пекле и таких героев еще поискать.

– Здесь не на войне, здесь нервы надо покрепче иметь, – возразил кто-то из гостей.

– У меня нервы железные, – широко улыбнулся Карберт. – Вы, мои друзья, оказали мне честь поучаствовать в этой увлекательной охоте. Спать будете здесь; всем слугам я велел отправляться к дьяволу. Начнется пальба, мы еще посмотрим, кто кого.

Терри ушел немного обнадеженным. Этот орешек мог оказаться не по зубам ни «голубым», ни «зеленым».

Он узнал интересную подробность: голубое письмо было отправлено на день раньше, но по адресу на Ибаристрит, где у мистера Друда был второй дом, который он сдавал внаем. Письмо было переадресовано и пришло на день позже – одновременно с зеленым.

Для Джигса это новостью не стало.

– Читал, читал, – покивал американец. Любопытная получается ситуация: путает все карты. Раньше мне все было ясно: «голубые» и «зеленые» заключили соглашение. Не знаю, когда, но, видимо, вскоре после убийства старого Декадона. Фешенебельная часть Лондона поделена между ними, и действует что-то вроде джентльменского соглашения, что ни один не должен вторгаться на территорию другого. Но произошла ошибка, путаница, вот почему Друд получил два письма. «Голубые» направили свое на Ибаристрит, полагая, что он живет там, «зеленые» – на Парк-стрит. Меня сейчас больше волнует не то, отстреляются ли мистер Друд и его друзья, а как банды будут делить его между собой. Договориться они вряд ли смогут. Чтобы сейчас подключиться к нужной линии, не пожалел бы никаких денег!

Джигс Аллерман был прав. Линия, о которой он говорил, в эти минуты была занята. Мистер Керки Смит из своего роскошного номера говорил по телефону с Эдди Теннером. Эдди сидел в своем маленьком кабинете, перед ним, откинувшись в креслах и поигрывая на коленях шляпами, – три очень респектабельно выглядевших молодых человека.

– Разумеется, – ответил Эдди. – Читал… Один человек получил по письму с обеих сторон.

– Да, – шелковым голоском произнес Керки. – «Зеленые» хотят пять тысяч. А бедненький рэкетирчик из «голубых» – хоть бы не позорил фирму! – был бы рад и двум. У меня такое впечатление – победит тот, кто посолидней.

Эдди улыбнулся.

– Ты все неправильно понимаешь, Керки. Самый солидный – это вовсе не тот, кто шире всех разевает рот.

Керки Смит нашелся не сразу.

– Во всяком случае, оба могут остаться с носом. Этот парень понюхал пороху на Великой войне, и пушки пугают его не больше, чем зубочистки.

– Это так, – согласился Эдди. – Так, может, эти «голубые» и «зеленые» парни встретятся и договорятся?

– Может, и встретятся, но не думаю, что договорятся. Ты же не думаешь, что серьезные деловые люди опустятся до того, чтобы иметь дело с мелкой сошкой?

– Ты так себе это представляешь, Керки?

– Да, я это представляю себе именно так. – И Керки повесил трубку.

После вчерашнего инцидента с Корой он пребывал в несговорчивом настроении. Жена мучилась от обиды, да и сам он чувствовал унижение, и у него чесались руки.

Окончательно и к удовлетворению обеих сторон этот вопрос территории так и не был решен. Лейтенанты обсудили сферы влияния и пришли к зыбким соглашениям, но Хозяин добро не дал. Весь день он просидел, как сыч, в своем роскошном номере, напряженно размышляя. Помимо разногласий с Эдди у него была еще одна проблема, очень важная проблема, которая требовала срочного разрешения. Чем ответить на вызов Карберта Друда? После того, как полковник на весь мир объявил, что не боится ни «голубых», ни «зеленых», его надо было примерно покарать. И кара вскоре была придумана.

Итогом трудных раздумий стал вывод о том, что двум бандам тесно в одном Лондоне. «Голубые» должны либо подчиниться, либо уйти из дела. Приняв решение, он немедленно приступил к его выполнению.

Перед тем, как уйти, он зашел попрощаться в комнату Коры, и едва сдержал раздражение. Керки терпеть не мог, когда женщины плачут.

– Не можешь успокоиться, детка? Да выбрось ты это из головы!

– Надо мной поиздевались, а тебе наплевать! – всхлипнула Кора. – Эдди мог запросто меня убить. Думаешь, он мягкий? Плохо ты его знаешь, Керки! Ты с такими крутыми еще не сталкивался… Однажды мы с ним немного повздорили, так он схватил меня за горло и держал над окном восемнадцатого этажа… в Нью-Йорке. Как я тогда перепугалась!

Керки не стал дожидаться конца и поспешно вышел, хлопнув на прощанье дверью.

В Сохо была маленькая парикмахерская с отдельным крохотным залом для особых клиентов. Правда, особых клиентов было немного, всего один – Керки Смит. А еще вернее – он и был настоящим хозяином парикмахерской. Это был излюбленный метод Керки. В каком бы городе он ни появлялся, следом приезжал еще кто-то смуглолицый и покупал парикмахерскую, обязательно со внутренней комнатой. Нанимал двух помощников, как правило, своих соотечественников – и явка была готова. На втором этаже непременно размещалась букмекерская контора с дюжиной телефонов и от силы двумя-тремя клерками.

Хозяин вошел, снял пальто. Парикмахер запер за ним дверь, усадил в кресло и принялся орудовать расческой и ножницами. При этом они едва слышно разговаривали, употребляя одним им понятный словесный шифр.

Закончив разговор, Керки осмотрел прическу и вышел из парикмахерской. К бордюру подкатил его лимузин, ожидавший в улочке напротив. Он сел, и машина плавно тронулась. В тот же миг с ней поравнялась другая. Керки Смит нутром учуял опасность, и в мгновенье, оставшееся до треска пулеметной очереди, успел броситься на пол. Он услышал, как разлетелись стекла; несколько осколков упали ему на голову. Водитель обмяк и навалился на руль.

Послышались крики, свистки полицейских; возбужденные прохожие вопили, как полоумные. Подбежал полицейский и помог Керки выбраться. Хозяин был бледен, но не получил даже царапины.

– Похоже, моего водителя убили.

Водителя вытащили на мостовую и позвонили в скорую.

Керки Смит не испугался; просто был чуть больше обычного взволнован. Но в глубине души у него шевельнулось чувство, похожее на уважение к врагу, которого он недооценил.

Газеты откликнулись на очередное происшествие как всегда дружно, но довольно спокойно. Заголовок одной из вечерних газет вещал просто: «Загадочная стрельба в Сохо». Другая делала конкретные выводы: «Бандиты сводят счеты».

– Это ближе к истине, – заметил Джигс, остановившись на углу, чтобы купить газету. – Можно сказать, в точку. Небольшой фейерверк с голубыми огнями – и Керки уже не настолько самоуверен. Теперь, чтобы вернуть к себе уважение этому парню, Терри, надо выкинуть что-то сногсшибательное.

– Я тоже думал об этом. И уже не так спокоен, как днем.

– Вы о Друде?

Терри молча кивнул.

– Кто бы туда ни заявился, прием окажут самый теплый, – небрежно махнул рукой Джигс.

Глава 18

Хотя формально квартира Лесли Рейнджер располагалась на пятом этаже, на самом деле она была на шестом. Цокольный этаж занимали шикарные магазины, и был еще один полуэтаж, который никак не считался.

Девушка прочла о вызове, брошенном мистером Карбертом Друдом, и надолго задумалась. Он был одним из тех национальных героев, которые всегда волнуют души молодых. А кроме того, со своего высокого пятого этажа Лесли видела плоскую крышу дома, который смельчак превратил сейчас в крепость. Дом стоял на другой стороне улицы, и когда по утрам мистер Друд занимался на крыше атлетическими и гимнастическими упражнениями, Лесли могла украдкой наблюдать за ним. Вполне возможно, что она была не одинока, и у него была обширная зрительская аудитория.

На это бесплатное зрелище девушка попала в первое же утро на новом месте, и ее тогда разбирало любопытство, кто же этот гимнаст, единственной одеждой которого являлась пара синих трусов.

На улице темнело, но в небе на западе полыхала багряная заря. Воздух был поразительно чист, и видно было очень далеко. Вытянув шею, Лесли могла даже наблюдать за огнями Хэмпстеда.

Девушка, задумавшись, сидела у окна, глядя на успокаивавшийся город, как вдруг на высокой крыше дома рядом с жилищем Друда заметила фигуру человека. Мужчина осторожно вышел из-за дымовой трубы и снова пропал. Наверно, полицейский, подумала Лесли. Она не сомневалась, что полиция приняла все меры предосторожности и выставила своих людей на всех возможных направлениях нападения. Девушка продолжала наблюдать, но мужчина больше не появился. Затем, поддавшись порыву, она подняла трубку. «Это, – сказала она сама себе, – какой ни есть, но все-таки повод».

Застать Терри на месте оказалось не так-то просто. Он был где-то в управлении, и телефонист попросил ее перезвонить. Десять минут спустя Лесли с легким волнением услышала в трубке голос инспектора.

– Я понимаю, это глупый вопрос, но все же… У дома мистера Друда дежурят ваши люди?

Терри изумился.

– Д-да, пара наших людей должна там быть. А почему это вас интересует?

– Ну, я это вижу из своего окна. Точнее, мне показалось, на крыше соседнего дома я видела мужчину. Сейчас темно, но я не могла ошибиться; вероятно, это полицейский.

Лесли услышала, как Терри кому-то передал ее слова и как этот кто-то помянул черта. Она догадалась: Джигс.

– Вы не будете возражать, если мы к вам сейчас подъедем – капитан Аллерман и я?

– Я не уверена, что это очень серьезно. Возможно, это мои глупые фантазии. А я отрываю вас от важных дел…

– Чепуха! – перебил ее Терри. – Это и есть наше дело. Я сначала поговорю с офицером, которому поручен этот дом, и выясню, не обследовал ли он крышу, о которой вы говорите. Думаю, это он и был.

В дверь позвонили через полчаса. На пороге стояли оба джентльмена.

– Это наверно, был Тетли, – сказал Уэстон. – Он провел здесь весь вечер, и вполне мог попасться вам на глаза.

– Так это он установил огни на крыше?

– Что? – быстро переспросил Джигс. – Какие еще огни?

Лесли подвела их к окну, и массивные фигуры мужчин заполнили весь оконный проем. На плоской крыше дома Карберта Друда виднелись три красных огня, установленных в форме треугольника.

– Во дела! – Джигс покачал головой. – На кой черт они понадобились?

– Может, Тетли хотел дать ориентир своим людям, – предположил Терри. – он говорил мне, что собирается у окон, выходящих на дом Друда, рассадить снайперов.

– Грандиозная идея!

И вдруг американец щелкнул пальцами.

– А кому придет в голову вламываться в этот дом и открывать стрельбу? Только полному идиоту! Там полно пушек. Даже если они и достанут Друда, то своих наверняка потеряют с дюжину. Пошли, Терри.

Без слова прощания Джигс вылетел из комнаты: Терри извинился и бросился следом. Они перебежали дорогу, едва не угодив под колеса такси. Констебль шагнул к ним, чтобы наказать нарушителей порядка, но узнал обоих и отошел в сторону. Через несколько секунд Джигс стучал в двери Карберта Друда. К его удивлению, открылась не дверь, а окошко в ней, и на позднего гостя подозрительно глянуло лицо охранника.

– Что вам нужно? – Окошко по указанию хозяина дома вырезали сегодня днем.

– Полиция. Нам нужно срочно поговорить с мистером Друдом.

– Я не могу вам открыть дверь, джентльмены. Мистер Друд полицию в дом приказал не пускать. С ним его друзья, и он позаботится о себе сам.

– Но это очень важно – вопрос жизни и смерти, черт побери! Мне надо подняться на крышу и…

– Вы не сможете ни подняться на крышу, ни спуститься в подвал.

Окошко со стуком захлопнулось. Джигс изумленно глянул на Терри.

– Чушь какая-то, – пожал плечами инспектор и постучал снова.

Окошко вновь открылось, но на этот раз в лицо Терри глянуло темное дуло.

– Я знаю вас, мистер Уэстон, но таков приказ. До завтрашнего утра вы не войдете. У мистера Друда свой план, и он не хочет, чтобы полиция вмешивалась.

– Вот как! – только и мог сказать Терри, когда они спускались по ступенькам крыльца.

Как ни были они обескуражены нелюбезным приемом, все-таки решили выяснить все до конца. Из ближайшей телефонной будки Уэстон позвонил Тетли:

– Как у вас обстоят дела с охраной Карберта Друда?

– Все нормально, мистер Уэстон. Я позволил мистеру Друду поступать, как ему заблагорассудится.

– Сегодня днем или вечером вы были здесь на крыше?

Последовало молчание.

– Н-нет, не был. А почему вы спросили?

– А приказа установить там огни не отдавали? (Вопрос подсказал Джигс).

Еще одна затянувшаяся пауза.

– Нет, сэр. Может, это идея самого мистера Друда, У него одни выдумки на уме.

Терри повесил трубку и вышел из будки. Американец тронул его за плечо.

– Не возражаете, если я позвоню в Скотленд-Ярд и попрошу прислать мне винтовку? Куда надо звонить?

Недоумевающий инспектор назвал номер телефона.

– Пришлите хорошую снайперскую винтовку – одну из тех, что я видел в оружейной, когда мистер Брук приводил меня туда… да, если есть, с телескопическим прицелом. Куда? На Кавендиш-сквер, дом 174… да, этажей пять-шесть. В квартиру мисс Лесли Рейнджер. Да, там будет инспектор Уэстон… Ну хорошо, хорошо, старший инспектор Уэстон, если это так чертовски важно!

– Что вы задумали, Джигс? – спросил Терри, когда они переходили через площадь к дому Лесли.

– Идея блеск! – Аллерман остановился посреди дороги, и не отдерни его Терри за руку в сторону, быть бы ему под колесами мчавшегося с огромной скоростью лимузина.

– В следующий раз постарайтесь о своих потрясающих идеях рассказывать не посреди дороги!

Вместо ответа Джигс спросил:

– А глушители в управлении есть? Это избавило бы меня от небольших неприятностей.

– Для винтовки? Да какие хотите!

Капитан остановился и окинул пристальным взглядом дом, в котором жила девушка. Он увидел, что крыша очень крутая и покрыта черепицей. Оставалось только окно Лесли.

Она слегка удивилась, снова увидев их, но одновременно ощутила радость. Джигс снова позвонил в Скотленд-Ярд и дополнил свой заказ.

– Так вы скажете, что собираетесь делать?

– Как же я забыл попросить еще бинокль, – в сердцах бросил американец. – Память совсем уже ни к черту…

– У меня есть бинокль, – сказала Лесли.

Она сходила в спальню и вернулась со старым биноклем отца. Аллерман навел его на крышу дома Друда и удовлетворенно хмыкнул.

– Отлично! Вокруг всей крыши парапет. Это мне не нравится. Гляньте, Терри, какие они яркие – а сверху точно раза в два ярче. – Он глянул на часы и нахмурился. – Долго они будут добираться?

Терри рискнул назвать немыслимо короткое время.

– Я бы вдвое быстрее! – незамедлительно отреагировал капитан.

Уэстон улыбнулся.

– Что бы я ни сказал, вы бы все равно вдвое быстрее. Так что это за тайна, Джигс, и что вы собираетесь делать с винтовкой, когда ее получите?

– Что собираюсь делать с винтовкой, скажу, когда получу ее. Ладно. Я неплохой стрелок, точнее, я чертовски хороший стрелок, пусть мисс Рейнджер простит мне некоторую грубоватость речи. И я собираюсь лишить крышу дома на той стороне улицы этих огней.

– Что? – недоверчиво переспросил Терри.

– Да, сэр, именно это и собираюсь сделать. Не по душе мне эти огни. Не попаду, сразу прошусь в отставку.

– Да вы спятили, Джигс! В самом сердце Лондона…

– Если ваш глушитель и впрямь глушитель, сердце Лондона учащенней не забьется.

Винтовку доставили на десять минут раньше, чем рассчитывал Терри. Американец привычным движением нацепил глушитель.

– Снимаю шляпу перед вашей полицией. Патронов не просил, а они прислали целую коробку – есть в Лондоне светлые головы, Терри. Это я вам говорю.

Он зарядил винтовку и, попросив выключить свет, облокотился на подоконник. Раздалось негромкое «Плоп!», и один из красных огней погас. Терри глянул вниз. По улице шли люди, но звука выстрела никто, похоже, не услышал. Джигс снова прицелился. На этот раз «Плоп» прозвучало громче, и было слышно, как просвистела пуля. Погас и второй огонь. Они услышали, как пуля срикошетила и угодила в кирпич.

– Слава Богу, за парапет. Ну, этот полегче.

Джигс переложил винтовку; вспышка, более громкое «Плоп!», – пропал и третий огонь. На этот раз на улице кто-то услышал. Прохожие задрали головы и недоуменно крутили ими в разные стороны. Американец снял глушитель. На его лице расплылась довольная ухмылка.

– Отлично, мисс, можете включать свет. – Вдруг он быстро повернулся. – Стоп! Не надо. Слышите, Терри?

Он высунулся из окна и прислушался. Терри удивленно выдохнул.

– Да… Аэроплан! – Затем он услышал, как Аллерман перезарядил винтовку. – Что это может значить?

Рокот двигателя становился все отчетливей. Машина летела прямо на Кавендиш-сквер. Они посмотрели на ночное небо, но ничего, кроме звезд, не увидели. Затем аппарат вынырнул из темноты совсем рядом – небольшой темный аэроплан, летевший так низко, что колеса почти скользнули по крыше высокого здания магазина. Он нырнул, выровнялся, проскочил площадь, развернулся и полетел назад.

– Ищет огни, – возбужденно прошептал Джигс.

А затем настал подходящий момент процитировать его любимую строчку из Шекспира:

– «Говорите, руки, за меня!»

Глушитель лежал рядом на подоконнике. Звук выстрела оглушил Лесли: она отступила в комнату. Джигс передернул затвор. Еще один выстрел.

Аэроплан был уже почти над центром Кавендиш-сквер, когда вдруг завалился назад. Хвост пошел вниз, и машина с треском рухнула на газон посреди площади. Большое дерево смягчило удар о землю.

– Спекся! – победно воскликнул Джигс.

С улицы донеслись свистки полицейских. Со всех сторон сбегались люди.

– Господи, что вы наделали? – в ужасе проговорил Терри.

– Что наделал? Сбил парня, которому поручили бомбой проверить крепость нашего героя. Если бы он нашел огни, от дома мистера Друда остались бы сейчас одни развалины. Эти парни могут убивать не только из пулеметов!

Среди покореженного железа полиция нашла стонущего мужчину. Нашла и стофунтовую бомбу, начиненную, как впоследствии выяснилось, анилином. Раненого вытащили из-под обломков и «скорой» отправили в ближайший госпиталь – с ним поехали оба джентльмена.

– Живой, – огорченно покачал головой американец. – Жаль! Но выстрел, согласитесь, Терри, был не так уж плох – все-таки он шел сто миль в час. Помню, как-то в Колорадо пошли мы на уток… – Аллерман рассуждал на эту животрепещущую тему до самого госпиталя.

Раненый своего имени не назвал. Говорить что-либо отказался. Одна пуля перебила ему руку, вторая застряла в икре.

– Ради Бога, не говорите, – поднял руки Джигс. – Трюкач Амута, правильно, старина? Помнится, работал на Хими Уэйса, покойного, но никем не оплакиваемого. Ты из Индианы.

Мужчина с ненавистью посмотрел на Джигса, но ничего не сказал.

– Я вот уже десять минут пытаюсь образумить тебя, трюкач, – продолжал американец, – и вот на тебе! Ты попал в скверную историю, парень. Будешь благоразумным, публике понравишься.

– Мне нечего тебе сказать, Джигс, – прохрипел мужчина.

– А ты подумай. Может, и вспомнишь что-нибудь, прежде чем откинешь копыта. И я, может, не макал эти пули в старую чесночницу.

На лице раненого появилось выражение ужаса. Он молча отвернулся к стене.

– Что это за ерунда с чесночницей? – спросил Терри, когда они выходили из госпиталя.

– Это чтобы он не унывал. Эти подонки думают, что если пулю натереть чесноком, она будет отравлена… С Трюкачом я сталкивался. Трюкачом его зовут потому, что он отличный пилот и на аэроплане может выкидывать любые фокусы. Я взял его за тяжкое убийство первой степени. Он застрелил ночного сторожа, но в суд явился с ворохом алиби и адвокатом, который разжалобил всех присяжных до слез. Словом, Трюкача с почестью оправдали. Он пожал руки присяжным; судью, наверно, поблагодарил по-другому. Вот так дела делаются.

Обломки аэроплана уже доставили в Скотленд-Ярд. Бомбой занимались в отделе артиллерииско-технического снабжения. Содержимое карманов пилота лежало на столе главного констебля: южноамериканский паспорт, выданный Томасу Филипо, и билет от Парижа до Кадиса. В саквояже, найденном в кабине, лежали полная смена одежды и бумажник с шестью тысячами франков, тремя тысячами песет и аккредитивом на две тысячи фунтов.

Откуда прилетел аэроплан, установить не удалось. Его номер сообщили в министерство воздушного флота, однако ответ пришел неутешительный. Аэроплан был зарегистрирован на имя некоего Джонса, который уже три года как уехал в колонии.

– Мы ни в чем не будем его обвинять, – сказал Джигсу Терри после краткого обсуждения с главным констеблем. – Что он намеревался бомбить дом, мы доказать не можем. Самое большее, что можно сделать – предъявить обвинение в незаконном владении взрывчатыми веществами. У него были два револьвера – это еще одно правонарушение. Но шеф считает, что сейчас вряд ли стоит поднимать шум – огласка окажет плохое воздействие на «моральное состояние общества». Это его слова.

– Ничего, тюрьма его подождет. Мне больше всего понравилось, что «зеленые» пролетели со своей добычей. Нет, в ближайшие дни попыток больше не будет. Керки узнает, что аэроплан сбили, и заляжет на дно. Ведь это первый из его головорезов, который попал в руки полиции. И, насколько знаю этих парней, Терри, самое правильное – направить в госпиталь полдюжины своих ребят присмотреть за Трюкачом.

– Я уже говорил об этом Уэмбери, но перед ним дилемма. Если не может предъявить этому человеку обвинение, то не может взять и под стражу. Министерство против любых действий, даже отдаленно похожих на незаконные.

Джигс кивнул.

– Керки подождет, что вы будете делать. Если почувствует, что полиция бездействует, вытащит Трюкача из госпиталя, вы и охнуть не успеете.