Текст книги "Право на поражение"

Не долженствующие находиться в этом мире, но тем не менее бегущие прямо на отряд, с поднятыми мечами и секирами, даже с каким-то оскалом на лицевой части черепов, очень похожим на гнев, злость и ярость. Эмоциями, которые невозможно изобразить, когда нет лица.

Команды не было. Они разрядили оружие все одновременно, и никто не промахнулся. Три стрелы и три арбалетных болта, каждая и каждый нашли свою цель. Больше всего повезло стреле Рема – она воткнулась в деревянный щит, которым размахивал один из скелетов, и была единственной, что оставила хоть какой-то заметный след на волне нападавших.

И вновь это не смутило отряд. Луки и арбалеты были тут же отброшены, и воины взялись за мечи. Рем посмотрел на Брентона, на его двойную гномью секиру, перевел взгляд на набегающую волну скелетов и вытащил вместо меча молот погибшего Грега. Пусть это оружие и было для него непривычным, но сейчас оно казалось значительно лучшим вариантом, чем меч.

Большая часть скелетов двигались относительно медленно. И хотя движения каждого в отдельности были резки, но как-то нескоординированны, неуклюжи. Поэтому Даниэль и Виктор вполне могли бы успеть добежать до своих друзей. Но среди нападавших выделялся один – выше всех остальных, почти в полном доспехе, с металлическим щитом и огромным мечом. На шлеме у него даже развевалось какое-то красное перо, видимо, означающее, что это командир патруля из скелетов. И двигался он значительно быстрее остальных, несмотря на вес железа и стали, что ему приходилось нести.

Он вырвался вперед так сильно, что умудрился почти догнать Даниэля и Виктора. В какой-то момент маг, уловивший слишком близкое движение позади, остановился, позволяя Даниэлю пробежать мимо. Остановился, развернулся к лидеру скелетов и протянул вперед сведенные вместе меч и посох, произнося короткое заклинание. Между деревом и сталью проскочила белая искра, вырвалась искрящимся снопом из острия меча и ударила по скелету.

Даниэль остановился сразу за магом и уже готовился принять удар лидера на себя, в последний момент оттолкнув мага в сторону. Но делать этого не пришлось. Искра сожгла приближающегося врага в одно мгновение. Полностью, без остатка, только серый прах медленно закружился в воздухе, в том месте, где только что на них надвигался скелет, и на землю повалились доспехи и оружие, оставшиеся нетронутыми магией.

Прах долетел до мага и рейнджера, и Даниэль чихнул.

– Теперь назад, – приказал маг и снова побежал.

Они оказались под прикрытием остального отряда через мгновения.

Скелеты, оставшиеся без предводителя, вроде как потеряли инициативу и двигались уже не так уверенно, как раньше. Но они были слишком близко. Видимо, при пробуждении в них была заложена тяга к убийству, действующая всегда, вне зависимости, есть у них команда убивать или нет. Но только лидер обладал чем-то вроде разума, позволяющего ему командовать остальными и принимать решения, как лучше исполнить волю их господина, какой бы она ни была.

Быстрее всего разделываться со скелетами получилось у Брентона и Рема. Грег мог бы использовать свой молот лучше, но он был мертв и лежал совсем недалеко от места схватки, так что Рем старался, как мог. Молот крушил, дробя кости мертвых, разламывал черепа, вминал сухие, совсем непрочные ребра до самого позвоночника. Скелеты были неуклюжи, действовали каждый по отдельности, и главное было не попасть под случайный шальной взмах их оружия.

Отрубленная мечом рука «умирала», но сам скелет продолжал нападать. То же самое было и с ногами. Раздробленная грудная клетка, похоже, слегка замедляла ее обладателя, но он продолжал двигаться. Оставшись без всех конечностей, скелеты превращались в нечто бесполезное, но все еще двигающееся, клацающее челюстями, пугающее.

После того как отряд достаточно быстро передробил почти десяток скелетов на мелкие кости, стал понятен наилучший способ их окончательного упокоения. Разбитый череп или перерубленный позвоночник полностью отправляли то, что управляло скелетами, обратно из этого мира.

Поэтому со вторым десятком справились еще быстрее. Рем в основном крушил черепа. Остальные, не размениваясь на мелочи типа рук и ног, сразу добирались до позвоночника или шеи. Все было кончено через считаные мгновения. Лишь в последний момент, когда Рем занес молот, чтобы добить скелета, у которого не была отрублена одна нога и который все еще пытался на нее встать, Виктор сказал:

– Погоди.

После скорой расправы с лидером маг лишь стоял позади отряда и ждал, когда все закончится. Серьезной опасности скелеты не представляли, по крайней мере, в таком количестве, да и он мало что мог сейчас сделать, слегка ошеломленный импульсивно использованным заклинанием. Наверное, он мог бы скомбинировать его и сам. Постепенно, долго и упорно подбирая компоненты, размышляя на высоте своей башни над увеличением эффективности слабой, случайно проскочившей в ходе экспериментов искры.

Как делал бы любой другой маг. Как всегда делал и он сам.

Виктор был единственным боевым магом, способным действовать в полевых условиях. Все остальные – все, кого он знал или о ком слышал, могли только защищать города, нападать на города или армии, действуя где-то в глубине, под защитой крепостей, воинов, подготавливая заклинания минуты, часы, иногда и недели. Он один мог использовать заклинание практически моментально, хоть и обладал небольшой, по сравнению с уровнем «настоящих» магов, силой.

Но и он, как и все остальные, изучал заклинания годами. Копался в древних фолиантах, чтобы обнаружить что-то новое. Проводил опыты, иногда отнюдь не безопасные, чтобы создать заклинание, нужное для определенных целей.

Лидера скелетов он уничтожил заклинанием, которое создал в один момент. Он не знал его раньше, он никогда не читал о нем в книгах, демон не передал ему знаний об этом заклинании, по крайней мере осмысленных. Тем не менее Виктор среагировал, быстро создав новую комбинацию, идеально подошедшую к текущему моменту, и успешно применив ее в действии.

Поэтому да, он был слегка ошарашен.

– Погоди, – повторил маг, хотя Рем уже и так остановился. – Отрубите ему ногу.

Стоявший рядом с Ремом Брентон коротким движением кисти двинул секирой, и последняя конечность скелета была отделена от тела. Скелет еще двигался, шевелил шеей, барахтаясь на камнях, но представлял собой столь жалкое зрелище, что единственное, чего хотелось всем, – добить его и покончить с проблемой.

Маг подошел поближе и поднес посох к черепу скелета.

– Потерпите, – сказал он остальным. – Скоро все закончится. Без нужных знаний двигаться дальше будет тяжело.

Маг произнес шепотом несколько слов и слегка ударил посохом по черепу. Ничего не произошло. Скелет все так же извивался на камнях, то ли агонизируя, то ли пытаясь хоть как-то добраться до своих врагов.

Виктор нахмурился. Ударил по черепу снова, теперь уже молча. Потом еще раз. Он комбинировал заклинания на ходу, пробуя то одни, то другие, но ничего не происходило.

– Постарайтесь пока избавиться от следов схватки, – попросил он. – Мне нужно еще время. Я могу убить это творение в любой момент, но никак не могу подобраться к той нити, которая держит его в этом мире. Никогда не изучал некромагию, негде было, не на чем, да и не дал бы мне никто.

Они растащили кости, разбросав их по ущелью, кое-где запинав их в щели между камнями, где-то просто прижав к стенам. Так же раскидали мечи и ржавые доспехи. Полностью спрятать кучу скелетов было негде, но они постарались изобразить из костей нечто случайное, как будто бой проходил здесь давным-давно и не имел ничего общего с современностью.

Маг продолжал работать.

Воины присели у стены, в тени, и тихо ждали, когда он закончит. Скелет продолжал извиваться, маг продолжал творить заклинания, по большей части внешне не видимые.

– Все, – в конце концов устало произнес он. – Разобрался. На первое время достаточно.

Маг громко, в этот раз громко, произнес два коротких, ничего не значащих слова, которые напомнили всему отряду того демона, вогнавшего их в ужас в подземельях. И ударил посохом не о череп, а о камень под своими ногами. Белый свет кольцом разошелся от места удара. И как только это кольцо накрыло извивающиеся остатки скелета, подобие жизни окончательно покинуло мертвые кости.

– Пока так, – удовлетворенно произнес Виктор.

– Что? – спросил Мугра.

– Я порвал связь скелета с этой реальностью. Уничтожил то, что заставляло его двигаться и выполнять приказы хозяина. Хотя проще было просто его прибить, и значительно экономнее.

– И что нам это дает? – спросил Мугра, вставая и отряхиваясь.

– Как всегда – знания. Если я могу действовать на поле некроманта, значит, он не так всесилен.

– Отлично, – заключил Мугра.

– Хотя все равно он намного сильнее любого мага, которого я встречал, – тут же успокоил его Виктор. – Раскидайте и эти кости. Пора идти.

Они нашли сухой валежник на окраине леса.

Здесь, на севере, осень уже поглотила лес полностью, сорвав с деревьев почти все листья без остатка, положив их ровным слоем у корней, накрыв быстро сохнущую и тускнеющую траву хоть чем-то ярким, будто пытаясь приукрасить свои деяния, оправдать их, закончить свое правление с помпой.

Листья были сухие, в основном желтые и красные, и отчетливо хрустели под ногами, рассыпаясь в труху. Чувствовалось, что в этих местах давно не было дождей, столь обычных для осени. Поэтому лес был яркий – внизу. И пустой, словно выжженный, вверху, там, где еще недавно росли листья, что рассыпались сейчас под подошвами сапог.

Под этими листьями путники и собирали валежник, даже не заходя в глубь леса. Лес был незнакомый, осенний, просвечивающийся насквозь, не дававший желанного укрытия, поэтому пока они предпочли решить самую важную для себя задачу, прежде чем двигаться дальше.

Осенний голый лес подступал почти вплотную к тому месту, где закончилось ущелье. Они вышли из него неожиданно. Фантом просто остановился и махнул рукой, предлагая остальным присоединиться. Друзья подошли, увидели осенний лес, и на этом та часть пути, которую они прошли под скалами и среди скал, закончилась. Закончились горы. Они по-прежнему возвышались позади, неприступные, огромные, преодоленные отрядом честно, без подвохов, от начала и до конца.

Когда валежника оказалось достаточно, костер был разожжен. На этот раз не было ни церемоний, ни слов. Они просто стояли, все восемь оставшихся в живых, большим – огромным кругом вокруг пылающего огня, в котором горела плоть их товарищей. Губы Кима шевелились, но какую молитву он читал, не было слышно.

Рем положил меч на грудь Лашана и молот – рядом с Грегом. Затем отступил от костра последним, когда огонь уже запылал, поэтому, так же как и Ким, потирал сейчас опаленные брови. Он мог бы отступить раньше, но до последнего смотрел на лица двух своих друзей, пытаясь запомнить их, продлить мгновения, оставить с ними какую-то связь, которая удержала бы их в этом мире.

Двое, что прошли с ними все западные леса, основали Девятую крепость, разбили хутов близ бухты Туманов, теперь сгорали в погребальном костре. Волей-неволей, каждый из оставшихся восьмерых думал о том, как долго Локо позволит играть со смертью остальным.

Но кроме их мыслей оставалась еще работа. Задание короля. Они сильно рисковали, разжигая огромный костер в глубине территории, которую должны были считать вражеской. Поэтому каждый смотрел скорее не на костер, а по сторонам, готовый в любое мгновение дать сигнал тревоги и встретить сталью любого, кто решит примчаться проверить подозрительный дым на горизонте.

Именно поэтому, как только костер достиг апогея и огонь начал медленно успокаиваться, они снялись с места, быстро уходя в глубь леса. Костер еще горел, возможно, он будет тлеть еще не один час, но им нельзя было задерживаться. Потенциальные преследователи не найдут в золе ничего, разве что оплавленный меч и молот. Пусть. Пусть догадываются, понимают, что это было прощание с воинами, делают предположения и выводы. Отряд уже уходил дальше, в глубь редкого, прозрачного, недружелюбного осеннего леса.

В какой-то момент они все остановились, чтобы оглянуться и постараться разглядеть в просвете между деревьями столб дыма, поднимающийся почти вертикально вверх. Каждый подумал о чем-то своем, но все они еще раз попрощались со своими друзьями и, возможно, с тем прошлым, в котором Лашан и Грег были живы.

Наверное, лишь Вику показалось, что столб дыма, прежде чем окончательно растаять в небе, принимает причудливые формы то головы медведя, то оскала рыси. В его голове еще не было полной ясности после пережитого в подземелье, так что почудиться ему могло что угодно.

– Людям Сунары очень не повезло с верованиями. – Виктор говорил в воздух, ни для кого конкретно и одновременно для всех, как будто просто размышляя вслух. – Очень не повезло. Может быть, некромант поэтому и выбрал эту страну. Они закапывают своих умерших – роют могилы, кладут в них мертвых и забрасывают землей, чтобы до них не добрались хищники. Или кладут богатых в каменные гроты, где до них не доберется ни один зверь, и таких мест, где похоронены их предки, очень много по всей стране. Я вспомнил, я читал об этом в книгах. Мелочь, я бы ее и не запомнил, но сейчас она стала очень важна.

– Некромант. – Мугра уже понял. – Он может поднять целую армию скелетов, поколения и поколения, сотни тысяч.

– Сотни тысяч он, конечно, не поднимет, – задумчиво продолжил Виктор. – Кости тоже не вечны. Да и силы колдуна не безмерны. Но материала у него предостаточно, вопрос в том, насколько хватит его умения и мощи.

– Скелеты не так уж и опасны, – заметил Брентон. – Как он смог захватить всю страну с такими слабыми воинами?

– Скелетов может быть очень много, – ответил Виктор. – Да и мне кажется, что скелеты – это так, разменная монета. Думаю, у него припасено кое-что похлеще. Если этот маг умудрился завалить снегом все перевалы на много лет, то, уверен, у него хватит и сил, и умения придумать кое-что посерьезнее кучи едва шевелящихся костей.

Даже в относительно благополучных королевствах крестьянин, нормальный крестьянин, нелюдим и скрытен. Маленькие деревни или хутора – очень мало новых лиц вокруг, ты знаешь всех, с кем видишься ежедневно, и порой месяцами не увидишь ни одного нового лица. Так что крестьяне, попадая в город, становятся замкнутыми, стараются держать свои товары поближе к себе и не вступать в ненужные разговоры. Да и правильно, город для крестьянина – лишь скопище изнеженных дворян и воров.

В деревне – то же самое. Чужаков крестьяне не любят. Кто знает, кто идет по дороге к твоему дому? Сборщик податей, рекрутер эрла или лихой человек, отважившийся на открытый грабеж? От незнакомого можно ждать чего угодно, любых сюрпризов, кроме приятных.

Завидев чужака у своего двора, крестьянин приглядывается, берет посподручней колун или подтягивает стоящие у сарая вилы. Так, на случай. Дров наколоть, сено поправить.

Общаться с хозяином отправили Рема. Такой выбор обсуждался долго, никто из них после подземелий не выглядел достаточно респектабельно, чтобы внушать доверие.

Ким, несмотря на воинское облачение, даже по прошествии стольких лет продолжал выглядеть как вор. А Мугра – как пират. Хотя этот крестьянин вряд ли когда-либо видел пиратов, но бандитская ухмылка Волка ну никак не внушала доверия. Брентона можно было отнести к той же категории. Гном – слишком сильный, слишком низкорослый, издали от него веяло силой, а значит, угрозой. Маг – он и есть маг. Высокородный. Крестьянин замкнется, будет вежлив, но слова лишнего не скажет. И даже глаз от земли не поднимет. Виктор тоже не подходил.

Аль’Шаура подвела слегка иноземная внешность. Все-таки были у него предки из земель, что далеко за Поцероном, точно были. Даже глядя на многорукого издали, можно было сказать, что не из этих он краев. Сунарцы мало чем отличались от акренорцев, разве что были чуть пониже, и Аль’Шаур не был похож ни на тех, ни на других.

Гедон отпал из-за ранения, так что дольше всего обсуждали две кандидатуры – Рема и Фантома. Но Даниэль, как и все рейнджеры, был молчалив, и умение разболтать собеседника явно было не первым в списке его достоинств.

Так что сейчас по дороге к крайнему двору шел Рем.

Его долго настраивали, каждый пытался что-то посоветовать, но от этого ему было только труднее. Он пытался слегка улыбаться («но ни в коем случае не скалиться»), идти неспешно («но не изображать из себя праздного гуляку, работящий люд этого не любит») и одновременно думать о том, что, собственно, он скажет первому живому человеку, которого видит по эту сторону гор.

Получалось все это плохо. Как в совокупности, так и по отдельности. На лице Рема блуждал странный оскал, который иногда переходил в судороги. Шел он то слишком медленно, то, понимая, что почти стоит, начинал чуть ли не бежать.

И ощущал себя при этом последним дикарем, неожиданно оказавшимся в большом городе. При всем при этом он так и не придумал, с чего начать разговор.

Остальные замерли. Половина из них были достаточно близко, чтобы услышать беседу. А Фантом вообще оказался почти за спиной у крестьянина, который уставился на Рема и даже не заметил, что практически окружен еще несколькими воинами.

А вот Рем показался издалека, чтобы не испугать местного. В то время как остальные пробрались почти до самого дома и теперь ждали кульминации.

У этого крестьянина под рукой оказалась мотыга. Не лучшее оружие, особенно против длинного меча в ножнах, которые небрежно придерживал Рем. Но крестьянин все же перехватил ее поудобнее, как ему казалось, незаметно.

– Ты здешний? – Не лучшее начало разговора, глупейший вопрос, глупейший, глупее не придумаешь. Но не молчать же.

Местный молча кивнул и еще больше насторожился.

– Рем меня зовут, – представился мечник и сделал паузу, ожидая услышать имя собеседника.

Но крестьянин молчал, видимо, не слишком желая вступать в разговор.

– Заночевать не пустите? – продолжил Рем, так и не дождавшись ответа. – Хоть в сарае, мне много не надо.

– Занят сарай, – неохотно и коротко буркнул крестьянин, сильно недовольный тем, что его все-таки вынудили открыть рот.

– Ну а вообще как дела? – тут же развил мысль Рем, потому что испугался, что крестьянин успеет снова закрыть рот и сделает это теперь уже надолго.

– Какие? – переспросил крестьянин. – Вы бы, господин, шли бы к старосте, а я бы тогда с огородом засветло успел закончить.

– А где староста живет?

Крестьянин махнул рукой на один из домов в деревне, стоящий чуть в стороне от остальных, и склонился над грядкой, всем своим видом показывая, что у него больше нет ни одного мгновения, чтобы общаться с чужаком.

– Спасибо и на том. – Рем пожал плечами и двинулся к дому старосты.

Он знал, чувствовал, что Фантом движется где-то рядом, даже догадывался, что рейнджер пользуется шаткой, заросшей вьюном изгородью в качестве прикрытия. Мог предположить, что и Ким движется где-то чуть в стороне. Остальные держались в отдалении – прикрыть стрелами отход в случае необходимости или вовремя предупредить о приближающейся опасности. Чужая деревня, незнакомая страна, едва войдя в которую они жестко и навсегда убедились, что предосторожностей никогда не бывает много.

Староста, к облегчению Рема, был дома.

– Наемник? – хмуро поинтересовался он, даже не дожидаясь, пока Рем подойдет поближе.

Хмуро, но без вызова, удерживая ту грань, за которой воин мог бы высказать свое недовольство невежливостью крестьянина.

– Почему сразу наемник? – искренне удивился Рем.

Ему проще было показать дилетантство, чтобы хоть немного сориентироваться, начать узнавать о творящемся в Сунаре.

– Потому что с мечами здесь бывают только наемники или бандиты. Или его слуги. Это если из живых. Но ты не в форме – значит, еще не слуга.

– Может, разбойник? – подсказал Рем.

– Может, и разбойник, – кивнул староста, – но только все разбойники считают себя наемниками, представляются наемниками и, к нашей радости, в деревне ведут себя как наемники. Если спросить меня, то что наемники, что разбойники – разницы нет.

– Патруль из мертвецов встретил, – «плавно» перевел тему Рем. – Недалеко тут.

Староста лишь пожал плечами:

– С тех пор как белозерцы сбежали, они тут всюду шныряют. А ты хорошо прячешься, раз еще живой.

Рем не стал разубеждать крестьянина.

– Издали иду, – туманно намекнул он на готовность послушать подробности.

Староста нарочито медленно оглядел воина с ног до головы.

– Это заметно, – в конце концов заключил он. – Только если ты очень издали, то об этом лучше не трепаться. Иначе очень скоро будешь общаться с его слугами. Живыми. Другие, как знаешь, говорить еще не научились.

– И что мне делать? – невинно спросил Рем. – Не подскажешь? Не хочу лишний раз толковать со стражей. Не люблю, знаешь ли, внимания.

– Кто любит?! – согласился староста. И неожиданно подобрел: – Пить будешь?

Старосте по прозвищу Волчатник что-то было нужно. Можно пропустить поход к гадалке, настолько это очевидно.

Не бывает крестьян в глухих деревнях, столь приветливых к незнакомцам.

Не поят они чужаков самогоном, тем более задарма, да еще и (совсем неслыханно) щедро накладывая закуску.

Но староста был осторожен. Просто подливал и присматривался. Задавал вопросы. Рему никто не давал задание играть простака, поэтому мечник отвечал очень туманно.

– Откуда?

– Не из этих мест.

– Где взял такое хорошее снаряжение?

– Нажил нелегким трудом.

– Куда направляешься дальше?

– Куда дорога выведет.

Но, казалось, что чем туманнее были ответы, тем они больше устраивали Волчатника.

И к делу он приступил только после пятой чарки:

– Сколько вас? – По тому, как был задан вопрос, как староста наклонился вперед и уставился прямо на Рема, становилось очевидно, что он перешел к сути.

– Кого это «нас»? – переспросил Рем, выгадывая время и лихорадочно размышляя, где их могли засечь.

Ничто в деревне не указывало на то, что ее жители обладают какими-то особыми способностями. Своя земля, конечно, иногда помогает, но Рем был уверен, что они были достаточно осторожны на подходах. А Молния мог лежать на чердаке избы вечно. Даже Рем бы его не заметил, если бы в самом начале Ким не подал сигнал.

Мечник угадывал, где может находиться Фантом: глядя в темнеющее окно, это несложно было предположить. Опять же, только предположить, что Фантом захочет держать в поле зрения и старосту, и Рема, но прежде всего старосту как потенциальную цель. Поэтому место было одно, но сколько бы Рем ни смотрел прямо на нужные кусты, не увидел бы ни малейшего движения.

– Брось! – Староста даже приподнялся. – Лихие люди в одиночку не работают.

– Я наемник, – напомнил Рем.

– Ну да. Хорошо, пусть вы наемники, так даже лучше. Наемники, кстати, тоже по одному не ходят, не по этим местам. Хочу вас нанять тогда, но один ты не справишься.

– Нанять? Что может понадобиться честному старосте от наемников? Поубивать жуков на полях?

– Есть у меня дело, – медленно проговорил староста. – Очень важное для меня. Сын у меня умер, двух дней не прошло.

Староста замолчал. Молча налил самогон себе в стакан, на этот раз не подливая мечнику, и махом опрокинул его до дна. Выпрямился и посмотрел Рему прямо в глаза:

– Мне теперь терять нечего, но и подыхать без пользы не хочется. Так поможете?

– Убили его? Хочешь отомстить?

Староста лишь мотнул головой:

– Нет, своей смертью умер. Застудился недавно сильно, и не уберегли. Говорил – женись, а он все выглядывал да высматривал. Жена бы и закутала, и уберегла бы. Так нет, так и промерз – сам не заметил, и на ногах ходил, пока не свалился. Но спрятать его не успел, видишь как.

Рем молчал. Чем дольше говорил староста, тем меньше мечник понимал, что происходит и к чему идет этот разговор.

– И сжечь не успел, видишь. После того как белозерцы исчезли, тут патрулей слишком много стало. Узнали, увидели, или продал кто, не знаю. А при них сжигать уже нельзя стало – за это сейчас сразу повесят… снимут и туда же, вслед за остальными.

– У вас же вроде хоронят? В могилу кладут?

– Хоронили, – кивнул Волчатник. – Я сам старшего схоронил, когда его волк загрыз.

Староста кивнул на голову волка над входной дверью. Судя по всему, зверь был огромный, прежде чем стать чучелом.

– Этот вот и загрыз. Я его на ремни потом порезал. Но толку-то. А теперь вот второй. И так я бобылем стал, а теперь еще и всех детей раньше себя к Лодочнику отправляю. Хоронили, хоронить не запрещают, раскопать могилу легко. Видишь как, в наши времена и до Лодочника еще добраться надо. Вот как стало. Так поможете?

– Смогу если, то помогу. Только все в толк не возьму, какая помощь тебе требуется?

– Тело сына у сборщиков отбить, конечно. Отбить и сжечь. Вчерашним днем увезли, не ушли далеко. Я бы и сам, чего мне терять-то, да только не справлюсь, и себя положу, и сыну не помогу. А если у тебя хотя бы несколько дюжин в ватаге, то вы справитесь. Пошумите, из засады живых положите, ну а мертвых покромсаете.

– А зачем? – брякнул Рем и тут же пожалел о заданном вопросе.

– Ты, видать, совсем издали идешь, чужак. Или у вас там такие традиции, что позволяют родных на вечные муки обрекать. Но мы тут не такие. Мы родным стараемся помочь. Чем можем. Уж до Лодочника-то надо его отвести, как же иначе? А если тело не сжечь, или в земле не упокоить, или, как на севере делали, в кислотных озерах не растворить, то не дойдет он до рубежа, будет здесь скитаться. Мне чихать на Него было, и на Него, и на слуг Его. Но моего сына хотят на вечные скитания обречь, тут я не согласен. Тут меня сначала спросите. Вот так. Так что, беретесь? Все отдам, только помогите сыну.

– А зачем… ему трупы?

Староста вздрогнул, услышал последнее слово, но сдержался.

– Армия, наверное. Для настоящей армии скелеты-то не очень, если ты их видел. Иногда один-другой отобьются, забредут в поля или в деревню, так мы их тут вилами и топорами в два счета. Слабые они, нерасторопные. В них много сил ни один некромант не закачает. Другое дело – свежий труп, чтобы все мышцы на месте. Сколько лет уже, как он на трон сел, собирают всех умерших. Даже не знаю, куда он их посылает, на какую войну, но армия, должно быть, огроменная. Страшная армия. И мертвеца зачарованного подрезать можно, мы тут однажды… – Староста чуть задумался. – Ну ладно, что было, то было. Но сложнее. Поэтому все только что умершие законом объявлены собственностью короля.

– Некромант королем стал?

– Считает себя. Мы – нет. Но кто нас спрашивает? Им только и надо, чтобы повесить. Поговаривают, что в северных провинциях сборщики совсем лютуют. С каждой деревни, где им трупов достаточно не дадут, живых уже требуют. Тут же вешают, снимают и добавляют к податям.

– Это какая ж должна быть армия? – задумчиво проговорил Рем.

– Знаешь, чужак, мне уже все равно. Мне бы только сына освободить, а? Все, что попросите, сделаю, что смогу – отдам.

Рем пожал плечами:

– Подробно все расскажи. Много просить не будем. Нашего тут одного покалечили, у тебя останется. Будешь прятать, прикрывать. Не убережешь от патрулей – я лично вернусь и тебя… на подати покрошу. Они частями берут?

Гедон разомкнул клинки. И снова сомкнул, удерживая в руках симметричный обоюдоострый шест мечника. Уникальным хитрым и неуловимым движением снова разомкнул шест, разделив его на два длинных меча, один из которых остался в правой руке, удерживаемый в ладони прямым обычным хватом, а второй – в левой – обратным.

– Не волнуйся, – еще раз повторил Ким. – Все будет хорошо. Мы все вернемся, я об этом позабочусь.

Гедон кивнул и снова сомкнул клинки.

– Ну не до старости же воевать, – присоединился к утешениям Гном. – Отдохни, подлечи ногу…

Шест крутанулся в воздухе и вновь распался на два меча, которые тоже очертили круги – каждый свой. Выглядело угрожающе, но Гном упрямо продолжил:

– У Хаграла в Вайю наверняка найдется место неподалеку, где вполне можно обустроить неплохой хутор. Все там и соберемся, кто раньше, кто позже.

Мечи сделали еще по два круга, причем двигаясь в разных плоскостях и с разной скоростью. Соединились, и шест закончил движение, вонзившись одним концом в землю у стопы Гедона:

– Идите уже. Пока я тут кое-кого не поранил… на дорогу.

Они прощались на окраине. Волчатника не было. Он так и не увидел весь отряд – познакомился только с Гедоном, которого обещал прятать в амбаре хоть до прихода сыновей Лодочника за задержавшимися.

Гном кивнул и последним обнял Гедона, отвернулся, уходя за остальными, уже исчезающими в лесу.

Они направлялись в лес, теперь всего лишь всемером. Хотя Вику казалось, что где-то между деревьями мелькала тень рыси, да вдалеке, на грани восприятия, глухо взрыкивал медведь.

– Как они довозят мертвецов до столицы? – вновь пробубнил Мугра.

Этот вопрос интересовал его в последнее время больше всего, но Вик упорно отмалчивался. Он вообще молчал в последнее время слишком много, как будто стал настоящим магом – мудрым и недоступным для простых смертных.

Однако Волка этот образ никак не устраивал, поэтому он беспардонно дернул мудреющего мага за плащ и повторил вопрос:

– Как они довозят мертвецов до некроманта? Они же протухнут, а ему нужен свежий материал?

– Скоро увидим, – попытался было отделаться односложным ответом Вик, но неожиданно понял, что на этот раз Мугра так и не отпустил его плащ. Виктор запнулся и, не поворачиваясь, зашипел: – Сейчас превращу в…

Фантом, вновь идущий впереди, поднял руку, и Виктор моментально замолчал. Впрочем, и Мугра так же быстро выпустил временный трофей из рук.

Ким уже уходил вправо, прикрывая фланг, Аль’Шаур – влево, оба быстро расширяли область обзора отряда на случай непредвиденных осложнений.

Виктор, как всегда, пристроился за спиной Даниэля и призвал ветер. Не ветер – легкий ветерок, лишь слегка дующий в спину, огибая и его, и Фантома. Пока слишком легкий, чтобы защитить от стрелы, но достаточный, чтобы моментально превратиться в ураган. Если и не совсем моментально, то все равно быстрее, чем стрела пролетит нужное расстояние.

Они стояли на окраине опушки. Не такой уж большой, но и не настолько маленькой, чтобы можно было ее пересечь, не опасаясь быть замеченными. На другой стороне пространства, у самой кромки леса, разместилась деревушка. Так, скорее даже разросшийся хутор, чем настоящая деревня. Изб было штук пять-шесть, не больше. И, насколько с другого края поля мог судить Виктор, не все из них были сейчас обжиты. На одном доме Виктор точно видел заколоченные окна.

В эту деревушку втягивался караван. То, что это были сборщики, становилось понятно с первого взгляда.

– У них пожар, что ли? – прошептал Виктор, встав за спиной у Фантома.