Текст книги "Создатели"

Глава 2

Лекс

Там, между холмов, в тени высоких берез, осин и сосен, пряталось заболоченное озеро.

Лекс прятал его тщательно. Он не случайно выбрал это место, эту тень, эти деревья вокруг. Он хотел иметь тайну в тайне – маленькое озеро, скрытое от чужих глаз, показывающее себя только тому, кто сумеет подойти вплотную. Будет знать, куда подойти.

Кувшинки уже отцвели, но круглые листья водных растений плавают так плотно, что под ними невозможно разглядеть дно. Листья не только зеленые, многие из них предпочитают бурые тона, красноватые, иногда почти фиолетовые, словно им не нужен хлорофилл, они вполне готовы от него отказаться ради своего дикого цвета. И это не осенние цвета, Лекс точно знал, что такими листья могли быть и в середине, в самом разгаре лета.

Как ни странно, этот сдержанный тайный разгул красок не кажется ни кричащим, ни аляповатым. Все в самый раз у лесного озера, прячущегося в тени деревьев, между холмов.

Вода прячется под этими листьями, она и так темная из-за постоянной тени, в которой ей приходится существовать, а под круглыми плавающими листьями вода становится совсем черной, непроглядной, неразгаданной. Скрывает все не только в глубине, но даже камушки, тихо лежащие у самого берега, на отмели. Вода делает озеро сродни черному звездному небу. Только в ней нет даже звезд.

Где-то в середине озера разместился омут, глубокий, не по рангу глубокий омут для тихого лесного озера. Этот омут – кузница, ради которой, вопреки мнению холмов, Лекс прячет среди них свою новую работу. Он чувствует, что духи холмов выражают сдержанный скептицизм по поводу этого соседства. Они быстро освоились со своей новой ролью, примерили ее на себя, потренировались и теперь считают, что имеют полное право голоса, как любая женщина в христианской стране, как любой ребенок, получивший водительские права. Может, и не по всем вопросам современности, но уж на тему того, что разместить рядом с ними, прямо под их склонами, они точно хотят высказаться. И даже, возможно, проголосовать.

Но Лексу необходимо где-то поместить свое озеро, поэтому он поступает как диктатор, как ненавистный гражданам сатрап. И единолично, не испрашивая разрешения, продолжает создавать водяное блюдце, разукрашенное тиной.

«Стерпится – слюбится», – бормочет мальчик. И духи холмов неожиданно успокаиваются, начинают нашептывать друг другу, что так даже к лучшему, что только у них, а не у других холмов есть такое чудесное озеро. Они выделяются среди остальных. Если когда-то гости пойдут посмотреть на окрестности, то они точно не пропустят эту достопримечательность. Они – избранные, которым дали возможность охранять озеро, столь важное для создателя. Они советуют добавить рыбы. Побольше.

Омут – самое важное. Омут – обманка. Омут – шлюз. Омут – шкатулка с драгоценностями, запертая на сейфовый замок. И отпереть теперь его может только Лекс. Это не черная дыра, черпать из которой может любой гость, любой вторгшийся в долину. Открыть эту шкатулку дано только Лексу, создателю.

Омут тих и спокоен, старательно сдержан, всем своим существованием подчеркивая, что он именно из тех, в коих водятся черти. Но только даже его создатель не знает, что именно может выйти из этого омута. Ему пока это неважно.

* * *

После праведных трудов Лекс вернулся в замок не сразу, решив сначала подняться на ближайший холм, еще раз осмотреть окрестности да глянуть сверху на озеро – насколько хорошо оно укрыто среди осенних деревьев.

Эта задержка помогла ему в тот момент, когда началось вторжение.

Незнакомец высадился близко от замка и не так уж далеко от Лекса, что свидетельствовало о его силе даже лучше, чем все остальное. Прорисовка деталей мира точнее всего была именно там, у замка. А появиться рядом с хозяином, как уже понял Лекс, действительно было задачей не из легких, решить которую под силу только тому, чьи возможности значительно выше, чем владельца мира.

Было бы еще хуже, если бы Лекс сейчас находился в замке. Но его там не было – наоборот, сейчас он смотрел на незнакомца с высоты холма, с пятачка, с земляного утеса, свободного от деревьев.

Незнакомец замешкался, разглядывая замок, но, очевидно, чувствуя при этом, что хозяин местности находится где-то за спиной. Потом все же повернулся, и, как показалось Лексу, посмотрел прямо ему в глаза. Хотя между ними было больше километра и мальчик точно не способен был разглядеть, куда именно смотрит непрошеный гость.

Но тем не менее Лекс не только заметил это, но и почувствовал гримасу пренебрежения на лице противника, которая словно говорила – «какая легкая добыча».

У мальчика не оставалось ни малейшего сомнения, что это именно противник, никто иной. Один из обитателей, о которых предупреждал Михаил, желающий полакомиться новичком, по-легкому заработать лишние баллы в местной игре.

Незнакомец посмотрел направо-налево, словно подыскивая что-нибудь подходящее, но ничего не нашел. Тогда он протянул руку и сомкнул пальцы, сжимая пустоту. Ближайшее к нему дерево зашаталось, и было вырвано из земли вместе с корнями.

Противник размахнулся и швырнул все дерево целиком в сторону Лекса, которого едва видел.

Но деревья в мире Лекса не летали. Не умели. Вырвать-то его незнакомцу удалось лишь потому, что сила его существенно превосходила все возможности Лекса. Так что дерево пролетело десяток метров, зацепилось за верхушки других деревьев и тут же в них застряло.

Лекс шагнул с холма вперед, навстречу тому, кто вторгся в его мир. Это незнакомец увидел, заметил и еще раз ухмыльнулся, словно радуясь, как легко ему все дается.

Но чего он видеть не мог, так это заболоченного лесного озера, из которого один за другим, неторопливо и бесшумно, выступали воины. В остроконечных шлемах, с одинаковыми каплевидными щитами и короткими пиками в руках. С мечами в ножнах. С луками за спиной и колчанами, полными стрел.

Лекс решил, что на этот раз их будет ровно тридцать три. Никакого дядьки Черномора ему сейчас нужно не было. Только грубая сила, способная защитить этот мир, выгнать захватчика и, возможно, накостылять ему про запас.

На какое-то время Лекс потерял врага из виду, спустившись в ложбину. Вновь он увидел его только тогда, когда вышел из леса в долину и расстояние между ними сократилось метров до трехсот.

За спиной у противника прямо из воздуха возникали бандиты. Именно бандиты – ободранные, грязные, с непонятным оружием в руках, начиная от дубинок, ножей и заканчивая почему-то горлышками разбитых бутылок. Сброд.

Но этого сброда было много и становилось все больше и больше. Михаил, похоже, опоздал на два-три вводных занятия. Или же гость был настолько сильнее Лекса, что ему плевать было на те ограничения, что накладывались на него при присутствии на чужой территории.

А еще над его войском летали вороны. Огромные, раза в три больше настоящих. Способные, наверное, схватить Лекса прямо на лету и поднять высоко в воздух. Принести хозяину или просто сбросить мальчишку вниз с высоты, сбросить его в ту самую долину, что он создал.

О летающих созданиях Лекс не думал раньше вообще. Еще одна ошибка.

Но вороны пока что просто каркали, делая большие круги вокруг своего хозяина. Иногда, чудилось Лексу, исчезая в самой дальней точке своей траектории и тут же появляясь вновь. Как будто гость объединил, сцепил два мира между собой – свой и Лекса, для того чтобы ускорить вторжение. Но сделал это не слишком качественно, и кое-где эта сцепка начинала сбоить.

Трое из богатырей выступили вперед, опустились на одно колено, сомкнув щиты, прикрывая создателя, но оставляя ему при этом возможность смотреть вперед. Лекс машинально отметил, что на шлеме у одного налипла ряска, а у другого на спине повис круглый бурый лист с берега озера. Видимо, выходили первыми.

«Наверное, все озеро взбаламутили… богатыри», – с усмешкой подумал Лекс, хотя вроде бы время для смеха подобралось не совсем удачное.

Три пики карнизом поднялись из-за спины мальчика, каждое острие оказалось чуть выше, чем щит авангарда. Теперь воронам будет сложновато добраться до лакомой добычи.

Богатыри действовали не по командам Лекса. По крайней мере пока. Они вполне самостоятельно выполняли простое общее задание – защищать. И Лекс, еще когда поднимался от озера на вершину холма, еще когда и слыхом не слыхивал о возможном вторжении, придумывал их именно такими. Простыми, незатейливыми, но достаточно самостоятельными, чтобы действовать не только по его указке.

Он посмотрел на врага. Его незваный гость выглядел еще хуже, чем войско, что привел с собой. Только вот не было в нем ничего от средневековых разбойников. Скорее это был простой бомж, каких Лекс видел немало, чаще всего у контейнеров с мусором. Даже шапочка, даже бесформенный свитер и непонятного цвета задрипанные брюки – соответствовало все. Соответствовало настолько, что Лекс даже подумал, не он ли сам представил себе врага именно таким? Оборванцем, деклассированным изгоем общества, выброшенным из потока?

Но вроде бы здесь все работало не так. Да и не мог Лекс, с его слабенькими силенками, представить настоящего игрока иначе, чем тот представлял себя сам.

Бомж что-то хрипло крикнул, и вся его орава кинулась вперед, в атаку. Но первый залп богатыри сделали не по разбойникам, а по воронам, которые так и кружили впереди, готовясь к нападению.

Два десятка ворон упало, разом ополовинив военно-воздушные силы гостей и заставив остальных, громко каркая, удалиться на безопасное расстояние. Они были так же трусливы, как и их создатель.

Богатыри не ждали, не пытались повторить свой успех. Луки тут же оказались отброшены, пики выставлены вперед. Грубая мужская рука, почему-то оказавшаяся похожей на отцовскую, отодвинула Лекса назад, за быстро организовавшийся строй. Два ряда по пятнадцать, и три воина в центре, в нулевом ряду, как будто они купили самые дорогие билеты на представление и теперь требовали оставить их так – втроем, там, где лучше всего будет видно действие. Откуда лучше всего подносить цветы и показывать, что ты тоже чего-то стоишь, что ты не хуже актеров, выступающих на сцене.

Что ты готов умереть первым, если строй будет сломлен.

Но Лекс оказался теперь закрыт полностью. Ему даже не было видно, что происходит впереди.

Он понял, что сброд достиг строя, только по тому, как глухо шевельнулся второй ряд богатырей, амортизируя удар штурмовой волны. Одна пика вылетела, оказавшись выбитой из рук самого молодого из тридцати трех богатырей. Кто-то повис на ней, уже мертвый, с той стороны, но Лекс не разглядел. Он видел только, как тупой конец пики дернулся на полметра назад и древко повалилось на землю, а молодой богатырь, краснея (как будто его щеки и так не были достаточно красны), потянулся за мечом.

Строй шагнул вперед, тесня неприятеля. А Лекс, наоборот, сделал шаг назад, чтобы хоть что-то рассмотреть. Он как-никак был одним из полководцев в этой битве, и его незнание обстановки на поле боя не могло привести ни к чему хорошему.

Увидел он только ворон, по-прежнему кружащих вдалеке, на безопасном расстоянии.

И эти вороны навели Лекса на любопытную, как ему показалось, идею.

Над его замком взмыл дракон. Хорошо иметь крепостные стены, куда не может заглянуть гость. За ними можно творить все, что угодно, и противник никак не сможет этому воспрепятствовать, пока не увидит крепостной двор.

Зеленый дракон, и совсем некрупный. Скорее, даже дрэйк, а не настоящий дракон. Лексу как-то не хотелось сейчас экспериментировать с крупными формами. Он опасался даже не за себя, а за тот самый двор и что с ним станется при взлете тяжелого зверя с размахом крыльев побольше, чем у истребителя.

Дрэйк был раза в два всего больше гостевых ворон, но он нагнал на них ужас одним своим появлением. Вороны кинулись кто куда. Некоторые пытались прятаться в лесу, другие просто метались по долине. Одна долетела до самой реки и сдуру ухнула в нее. Осенняя вода была холодна, и Лекс не думал, что птице удастся из нее выбраться.

А после того как зеленый дрэйк пыхнул небольшим огоньком, нервы, похоже, сдали не только у ворон.

Строй богатырей распался, и отдельные молодцы начали гоняться за разбойниками по полю. Теперь Лекс видел, что происходит впереди.

Бомж был растерян. Сначала он пытался хоть как-то выстроить свое воинство, а когда не получилось, прикрыл глаза. Лекс отлично знал, что сейчас произойдет.

Он прыгнул вслед за своим противником, задержавшись лишь на мгновение. Не дав ему ускользнуть, идя прямо по его следу. Прыгнул, зацепив с собой все, что успел – и богатырей, и даже бандитов из тех, что еще были живы. Тридцать два богатыря переместились вместе с Лексом в мир его врага. Один – остался лежать на пожухлой осенней траве, между нескольких разбойников, с которыми он успел расправиться раньше, чем его убили.

Лекс отнюдь не клокотал от ярости. Он не хотел мстить за нападение. Тем более в этом прыжке не было расчетливого желания добить ослабевшего врага.

Движение вдогонку за напавшим на него скорее было инстинктом. Спонтанным актом, требующим от плотоядного зверя начать погоню за тем, кто вторгся на его охотничьи угодья, получил по носу и теперь улепетывает. Врага нужно гнать хотя бы до границы своих владений, а лучше еще дальше, чтобы он никогда больше не осмелился явиться.

Если бы Лекс действовал разумно, он никогда бы не прыгнул вслед за бомжом.

Но он прыгнул и пожалел об этом с первого мгновения пребывания в новом мире.

Здесь он был чужим, его и так невеликая сила была совсем ничтожна, а его воины оказались в незнакомой обстановке.

Но пожалел он даже раньше, чем все это понял. В этом мире стоял такой запах, что не нужно было думать, чтобы начать жалеть о своем пребывании. Такая вонь, что очень быстро Лекс начал жалеть не только о том, что прыгнул вслед за врагом, но и о том, что его вообще не добили тогда, на улице. По крайней мере, от этой вони он был бы избавлен.

Мир-свалка. С серым низким небом, дополнительно закамуфлированным дымом, поднимающимся из множества мест вокруг. Но огня при этом не было – что-то просто тлело, тлело веками, добавляя к имеющимся ароматам новые.

Хозяина этого мира не было видно за грудами мешков, коробок, кучами скользких отвратительных объедков. Мусор создавал здесь свои горы и свои ущелья. Свои холмы, ложбины и овраги. Кое-где под ногами хлюпало, и эти лужи, тоже заполненные мусором, казались Лексу еще страшнее, чем объедки. Он даже боялся представить себе тех белых медлительных червяков, что копошились на их дне. Но почему-то знал, что они там обязательно присутствуют.

Богатыри приуныли так же, как и хозяин. Там, где они вторглись в этот мир рядом с бандитами, они механически добили врагов. Но дальше не шли, вяло оглядываясь и пытаясь выбрать место посуше и почище, на котором можно бы было остановиться. И какого здесь конечно же не было.

Лучше всего сработал дрэйк, прибывший вместе со всеми. Он спикировал и пыхнул огнем за ближайший холм из мусора. И как только он это сделал, Лекс тут же понял, что враг прячется именно там.

Конечно, это была ловушка. Конечно, бомж наверняка заманил именно так на эту свалку многих бедолаг, так же как и Лекс, бездумно кинувшихся в погоню за убегающим. Зачем тратить лишние силы на чужой территории, когда твоя жертва настолько любезна, что готова помочь их сэкономить. Здесь, за этими горами мусора, поднять армию можно было в любом месте.

Но Лекс не верил, что бомж способен создать каждый элемент этого сложнейшего мира свалки. Скорее, это образ. Поэтому он и понятия не имеет, что лежит внутри хотя бы вот этой картонной коробки…

Коробка на вершине холма, разделяющего игроков, вспухла и разлетелась. В ней оказался рулон жесткого синтетического ковра, того, что стелют на газоны, расширяя место для парковок. Достаточно прочный, чтобы удержать вес автомобиля, но не мешающий при этом расти траве.

Ковер удачно развернулся, раскатался от вершины до самых ног Лекса. Мальчик побежал. Ему совсем не хотелось оставлять молодого, только что родившегося дрэйка наедине с врагом. Еще меньше ему хотелось дать бомжу время опомниться, навытаскивать из загашников всякой дряни и начать полномасштабную войну.

Богатыри, надо отдать им должное, среагировали моментально. Все, кто оказался неподалеку от дорожки, тут же побежали за лидером. Те, кто был подальше, слегка завязли в мусоре, но тоже двигались в нужную сторону.

* * *

Бомж сидел на постаменте из нескольких полых коробок, промятых под его весом, но, как ему казалось, достаточно удобных.

Одна из них дымилась от недавней атаки дрейка, но сам враг не пострадал. Дрэйк делал вираж, заходя на новый круг.

– Отстань! – крикнул бомж. – Уходи. Я оставлю тебя в покое. Все равно ты перезрел. Надо было раньше за тобой приходить. Пожадничал я, промедлил.

Лекс моргнул. Коробка, не та, на которой сидел бомж, но другая, неподалеку, тоже смятая наполовину, но невскрытая, разорвалась, и из нее выехал игрушечный танк. Но покрупнее. Лекс создал его настолько большим, насколько только позволяли естественные ограничения. Стрелять танк не мог, зато с разбегу врезался в коробки, на которых сидел противник, скинув его в кучу мусора. Дал задний ход, готовясь наехать на врага.

Прямо из мусора, из всех щелей, на него ринулась стая крыс. Крупных, как и вороны. В несколько раз крупнее даже самых жирных городских крыс, каких можно встретить у открытых контейнеров с мусором.

– Мой мир! – хрипло каркнул бомж. – Моя свалка. Мои вещи.

Крысы разодрали танк, моментально его перевернув. Несколько из них оказались зажеванными гусеницами, кровь из одной хлестнула фонтаном высоко вверх, добавляя еще частицу грязи и новых запахов в этот мир.

Крысы отвлекли дрэйка, и он потратил очередное пике на них.

Запах жареного мяса и паленой шерсти ударил в ноздри Лексу, и мальчишку вывернуло. Его рвало почти минуту, пока он не заставил себя вспомнить, что здесь нет его тела, нет желудка, что он еще ни разу не ел в этой вселенной. Его спасли только богатыри, окружившие своего командира со всех сторон и защитившие от огромных крыс, которые начали скапливаться вокруг.

Хохот бомжа походил на карканье. Он издевался. Беззлобно, что пугало еще больше. Хозяин этого мира был хладнокровен. Не потому, что научил себя спокойствию, просто его эмоции давно сгорели, и не в этом мире. Лекс не знал, что это было. Горе, водка или наркотики выжгли эту душу, освободили ее от эмоций, но теперь их не было. И это делало врага смертельно опасным.

– Не уходи никуда! Я сохраню твой труп. Закопаю здесь, неподалеку. Никто не найдет. Это легко. Хотя, может быть, я покажу его Мусорщику, если он придет ко мне в гости. Мусорщик любит трупы. Он сам немало закопал таких, как ты, на своей свалке. Спелых, сочных. Теперь ему приходится долго ждать, пока до его стола хоть кто-нибудь дозреет. Но иногда и он дожидается.

Лекс слушал вполуха.

Небольшой холмик неподалеку от бомжа зашевелился, вспух и раздвинулся, открывая неожиданно выросшее металлическое яйцо. По серебристо-стальной поверхности – единственной чистой поверхности в этом мире – быстро проползла трещина, разделяя яйцо надвое. Скорлупа распалась, и вперед ступило механическое чудище. Вместо ног у него были гусеницы, подозрительно похожие на те, что были у танка. Лексу просто не приходило на ум ничего лучшего. Правая рука вместо ладони оканчивалась раструбом пылесоса, а на левой крутилась-вращалась щетка, напоминающая те, что Лекс видел у уборочных машин на улицах.

Чудовище двинулось в сторону его врага, давя по дороге крыс.

Бомж отступил, запнулся, упал, измазавшись в чем-то, словно до этого был недостаточно грязным и вонючим. Поднялся снова и отступил еще, прямо к Лексу.

Лекс тоже шагнул, только вперед, заставляя двинуться и богатырей, отбрасывающих крыс кончиками пик, отбивающих их все учащающиеся прыжки щитами.

Но схватку закончил не Лекс. И не бредовая помесь пылесоса с комбайном. Схватку завершил дрэйк, тихо спикировавший с высоты, появившись прямо из низко стелющегося дыма и пыхнув огненной струей. На этот раз он был точен. Не отвлекся на посторонние цели. Да еще и завис в воздухе, судорожно хлопая крыльями – молодому дрэйку сложно было удержаться на месте – и продолжая изрыгать огонь, пока хватило силы его легких.

Потом он свалился, не удержавшись в воздухе, и беспомощно захлопал крыльями, пытаясь вернуть себе равновесие.

– Помогите дрэйку, – впервые скомандовал Лекс богатырям.

Он оглянулся, чувствуя, как энергия хозяина этого мира переходит к нему. Но от этого свалка не стала выглядеть более привлекательной.

Ему бы не хотелось, чтобы существовал такой мир, пусть и мертвый, пусть и без хозяина. Пусть и настолько безумный, что представить его и, соответственно, в него попасть, сможет лишь совсем извращенное сознание.

И все равно Лексу не хотелось бы даже знать, что где-то рядом с ним существует что-то подобное. Но он плохо понимал, что нужно сделать, чтобы разом покончить с целым миром. Бескрайней свалкой, от горизонта до горизонта.

Лекс рассеянно оглянулся, убедился, что богатыри подняли дрэйка и стоят рядом с ним. Дракон не стал взлетать, лишь помахивал крыльями, удерживая равновесие на не слишком уж твердой поверхности.

Лекс посмотрел на линию горизонта, как он посчитал, на востоке, и моргнул. Где-то там, сквозь дымку и низкие облака, пробилось солнце. Не потому, что небо очистилось и воздух стал чище, но из-за того, что солнце этого мира было очень, смертельно горячим. Этому миру просто не повезло – до этого он не знал восходов. Но пришло и его время. Теперь ему придется увидеть первый восход солнца, первый и последний для всего мусора, что здесь накопился. Потому что солнце принесет с собой огненную бурю, сметающую все. Сжигающую не только картон, но плавящую даже камень. Превращающую воздух в бушующий огонь.

Эта буря уже видна на горизонте, она закрывает, отгораживает от Лекса даже солнце, ее всполохи поднимаются выше, до самых облаков. Эта буря, этот огонь должны принести очищение.

Надо было спешить, потому что Лекс считал, что может очиститься и более щадящими методами. Уже перемещаясь к себе домой вместе с командой богатырей и слегка подраненной воздушной поддержкой, он додумывал плоскую обожженную равнину, состоящую из оплавленных камней, толстого слоя пепла и редких каменных столбов, поднимающихся в небо и словно источенных снизу. И самое главное – никаких крыс.

* * *

Их не раз уже выгоняли из этого коллектора работники ремонтных служб. Вернее, не они сами, а патрульные, которых приводили с собой.

Поэтому бездомные были осторожны. Вели себя тихо и старались ничем не выдавать своего присутствия. Они даже выпивали совсем тихо, беззвучно. Негромкие разговоры ни о чем невозможно было услышать даже в нескольких метрах, не то что снаружи.

Теплые места этой холодной зимой в городе все были наперечет, поэтому коллектор нужно было беречь. Даже когда среди бездомных случались потасовки, что было не так уж и редко, даже тогда они молчали. Никаких криков, шума или чего-то подобного.

Никакого лишнего мусора. Кроме того, что необходим – чтобы что-то съесть, что-то выпить, на чем-то поспать.

Поэтому, когда один из них не проснулся после очередной попойки, они знали, что с ним делать. Это там, в другом мире, он был всемогущим хозяином целой бескрайней свалки. Здесь же – лишь еще одним безымянным обитателем тихого коллектора, спасающего кучку бездомных от холода зимой. Лишь один из нынешних его обитателей помнил предыдущую зиму здесь же. Все остальные были новичками, появившимися кто откуда. Это никого не волновало, никого не интересовало. Новые лица появлялись здесь все время, так же как постоянно исчезали старые.

Алкоголь в хронической стадии употребления тоже мог переносить сознание не хуже наркотиков или ударов по черепу. Но никто из них об этом не помнил, хотя, по крайней мере, еще двое из здешних обитателей время от времени бывали в иной вселенной. И там они бесновались, понимая свое бессилие в этом мире, какими бы всесильными они ни казались в созданных ими самими свалках. Или одиноких островах в лазурном море, с чистым белейшим песком на пляжах и пальмами вдоль берега. Бывало и такое.

Все равно. Рано или поздно они заканчивали одинаково. Иногда мертвому телу давали поваляться несколько дней, лишь потом определяя, что, по всей видимости, сожитель уже провел свою последнюю пьянку. Соседи по коллектору тихо выносили скрюченный, иногда пролежавший несколько дней труп и бросали его где угодно – лишь бы это место никак нельзя было связать с коллектором.

Нынешний мертвец попал в морг быстро. Сутки в коллекторе, сутки у стены давно замороженной стройки. Сторож оказался исполнительным – честно обходил здание по нескольку раз в день.

Полиция трупом не заинтересовалась, а в морге патологоанатом механически записал в эпикриз: «Смерть от алкогольного отравления». И действительно, ни на коже игрока, ни внутри не было ни единого ожога. Хотя в его мире, мире свалки, бомж был поджарен сначала дрэйком, а затем сожжен дотла солнцем, впервые взошедшим над этим местом.

* * *

Несмотря на дикое желание немедленно помыться, Лекс проводил богатырей до самого озера. Шестеро из них несли на своих пиках погибшего, несли печально и торжественно. Они так и ушли в глубину, один за другим, исчезли острые концы их шлемов, наконечники пик, над грудью мертвого богатыря тихо сошлась вода.

Если им придется воевать снова, богатыри воспользуются всем опытом, что получили до этого. Потому что Лекс их такими создал. Пусть и бездушными, но добрыми и способными.

А еще в следующий раз из омута снова выйдут тридцать три богатыря, и потому Лекс готов был полюбить эту вселенную.