Текст книги "Златник Владимира"

Ну а Елену и так все время ждал у ворот ее личный водитель – Петюня. Крепкий широкоплечий парень с простым русским лицом и голубыми глазами. Преданный своей хозяйке как самая породистая овчарка, и потому совершенно не рассматриваемый как объект желания. Хотя, если уж совсем ничего не будет!

Петюня подхватил свою хозяйку и буквально на руках вынес ее из-за стола. Хлопнула дверь.

И сразу в доме наступила тишина. Звенящая, пугающая, неестественная.

Поспешив избавиться от нее, Юля тут же включила телевизор, прибавила звук и стала набирать номер телефона Витеньки. Абонент был в зоне недоступности. Такое часто бывало. Это означало, что Витя выключил свой телефон, потому что был рядом со своей «грымзой». Юля никогда не видела жену Виктора, но почему-то была уверена, что она именно такая.

Но как только он его включит, на телефоне Юлии тут же отразится сообщение и, она в этом нисколько не сомневалась, еще через пару минут он либо перезвонит, либо пришлет смс-ку.

На всякий случай Юлия послала ему еще сообщение, что она уже одна и ждет его. По телевизору показывали какую-то ерунду. Ее мозг отказывался это воспринимать, поэтому она, плеснув себе в бокал еще немного коньяка, пошла вместе с ним к себе в спальню на второй этаж, где у нее был также письменный стол и ноутбук, подключенный к выделенной Интернет-линии.

Ноутбук находился в спящем режиме. Пробудить его было делом одной секунды. На голубом экране горела заставка поисковой системы Яндекс. И Юлия абсолютно непроизвольно, не задумываясь, что же она такое делает, вдруг быстро набрала в поисковике: «златник Владимира», – и уже через секунду увидела ту же страницу энциклопедии, что была на экране монитора в музее сегодня утром.

Описание монетного типа

Аверс: грудной портрет князя Владимира в шапке с подвесками, увенчанной крестом. Внизу схематично изображены согнутые ноги. Правой рукой князь держит крест, левая рука на груди. Над левым плечом показан характерный трезубец, родовой знак Рюриковичей. Вокруг по кругу надпись кириллицей: ВЛАДИМИРЪ НА СТОЛЬ (то есть Владимир на престоле). На двух монетах из известных 11 надпись другая: ВЛАДИМИРЪ А СЕ ЕГО ЗЛАТО.

Реверс: лик Христа. По кругу надпись: ІСУСЪ ХРИСТОСЪ.

Диаметр монет 19–24 мм, вес 4.0–4.4 г

* * *

«Златник Владимира?!».

Почему именно эта фраза пришла ей в голову откуда-то из недр замутненного алкоголем сознания? Этого объяснить себе Юля не смогла.

Она осилила только два первых абзаца. Потом буквы перед глазами начали двоиться и скакать, будто канатоходцы на представлении. Но даже из того, что она осилила, Юлия смогла понять, что речь в статье идет о чем-то очень странном. Вроде о деньгах. Но о каких-то «левых» деньгах. У них не было никакого номинала, это были не доллары, не евро, не рубли, зато у них был владелец. Ведь так и написано, что златник этот не чей-нибудь, а именно… Владимира. «Интересно, что бы это могло значить?».

Ее мозг отказывался думать, и она была вынуждена констатировать, что ни хрена в статье не поняла, поэтому является «полной дурой», а, следовательно, никак не может быть интересна тому музейщику.

Сразу после этой мысли ей стало невыносимо жаль себя, и она даже приготовилась всплакнуть, но не успела, потому что в ее пьяном мозгу появилась новая тема для размышления, более приземленная.

«Итак. Если «златник», то значит из золота. Уже здорово! Причем у монеты есть владелец. Хм, странно, музейщика тоже, кажется, звали Владимир. Ну да, Владимир Леонидович – так к нему обращался охранник. Может быть, это его монета? А он на самом деле не интеллигент занюханный, а тайный миллионер, который чеканит собственные деньги».

Ей стало смешно, и она прыснула в кулак. «Не, ну надо же! Тайный миллионер, который чеканит собственные деньги! И я ему совершенно неинтересна! Конечно, он ведь даже не попросил у меня номер телефона. А кстати, почему? Не понравилась или он женат? Какая мне разница! Ну ничего, у меня-то есть его телефон. Кстати, где он? В сумочке!».

Неизвестно, куда бы еще могли увести ее пьяные мысли, но именно в этот момент хлопнула входная дверь, и она услышала слащавый голос Виктора.

«Хотя почему слащавый? Раньше он мне вполне нравился!».

– Дорогая, смотри, кто к тебе приехал! Дорогая, ты где? Я иду к тебе.

Она вдруг почувствовала, что ее щеки покрылись пунцовой краской, как будто ее застали за чем-то неприличным. «Блин, ну почему он не позвонил, прежде чем приехать. Я же послала ему смс-ку». И она сама не заметила нелогичности своих мыслей, ведь раньше Виктор тоже не раз и не два приезжал к ней без предупреждения, и ее это никогда не смущало.

– Я здесь! Поднимайся наверх, в спальню, – ответила ему Юлия. Она услышала скрип половиц. Виктор начал подниматься по лестнице, и тут Юля почему-то почувствовала, что у нее запершило в горле.

– Нет, стой, – остановила она Виктора, – сходи на кухню, возьми там что-нибудь попить.

И добавила так, чтобы он слышал:

– Не выпить, а попить. В горле пересохло.

Виктор развернулся и пошел на кухню, а она крикнула ему вслед:

– И посмотри там где-то мою сумочку. Ее тоже захвати! Возвращайся скорее. Я жду тебя!

«Или уже не жду?». Она снова покраснела и резко захлопнула экран ноутбука, как будто испугалась, что ее любовник тоже прочитает эту заумную статью и поймет, что сейчас происходит у нее в голове.

Глава 5

Как только Юлия Михайловна вышла из музея, Владимир Леонидович тут же забыл о ее существовании.

Отдав необходимые распоряжения по ремонту испорченного оборудования (надо было заказать и вставить новое стекло в витрину), а затем по восстановлению экспозиции (распечатал на листке бумаги объявление: «Экспозиция находится на реставрации» – и отдал его смотрителю), он распорядился, чтобы его не беспокоили, и углубился в изучение информации по златнику, пытаясь проникнуть в тайну технологического процесса, написанную между строк.

«…Все известные златники отчеканены сопряжёнными штемпелями – вероятнее всего, щипцами, в которых жёстко крепились монетные штемпели. Каждому известному штемпелю аверса монеты соответствует единственный штемпель реверса…».

«Вероятнее всего», «щипцами», «штемпели», «аверс», «реверс»… Вроде бы все просто. Но как? Как сделать этот штемпель сейчас? Конечно, можно было бы обратиться к реставраторам, которые легко решили бы эту проблему с использованием современных технологий. Все-таки, как-никак, «космические корабли уже давно бороздят просторы океанов». Но… тогда это была бы просто копия, а не точная копия, как ему хотелось изначально.

Да и тогда слишком много людей узнали бы про то, что он задумал. Конечно, потом он всем сам расскажет о том, как восстановил древнюю технологию, до мельчайших подробностей, но пока об этом говорить рано. Поэтому пока лучше обойтись собственными силами.

Следовательно, нужна еще информация. По технологиям изготовления печати, по свойствам и литью металла, по истории монетного дела, по химии. Да, по химии. Ведь златник Владимира сделан из золота 999‑й пробы, то есть из чистого золота, а такое сейчас не используют. Его еще нужно каким-то образом добыть. Каким? Он тут же начал набрасывать на клочке бумаги список вопросов, которые ему нужно было прояснить.

Откуда-то из глубины сознания выплыло слово «аффинаж». Он вспомнил, что слышал это слово в одной из научно-популярных телепередач еще в детстве. Так называли технологию очищения золота от примесей. Владимир Леонидович тут же загнал это слово в поисковик, и умная машина выдала ему 92 тысячи ответов на запрос.

Он начал открывать их один за другим, и поток обрушившейся на него информации настолько захватил сознание, что он даже не заметил, как к нему снова подошла Ираида Абрамовна. Она держала в руке толстую папку-скоросшиватель.

– Вы сильно заняты, Владимир Леонидович? – спросила она невинным голосом.

– Да, – буркнул он в ответ. – Я же просил…

– Понимаю, – извинилась Ираида Абрамовна, – но тут такой необычный случай. Мне надо посоветоваться.

Владимир Леонидович оторвался от экрана и посмотрел на часы, а потом в окно. На улице уже смеркалось. Он даже не заметил, как пролетело время. Рабочий день закончился два часа назад. Музей по субботам работал только до обеда, а Ираида Абрамовна все еще была тут – значит, действительно что-то неординарное.

Он кивнул головой:

– Хорошо, я вас слушаю.

Она положила на стол папку.

– Вот, посмотрите.

– Что это?

– Архив семьи Осиповых. Помните, на прошлой неделе муниципалитет вызывал меня для осмотра их квартиры? Я хотела с вами посоветоваться, что с ним делать? В какой фонд его брать: основной или вспомогательный?

Владимир Леонидович протер покрасневшие глаза и с трудом переключился на окружавшую его реальность.

– А что вас смущает?

– Да там сплошные «свидетельства на открытия»: может быть, это что-то ценное, а я ничего не понимаю в этих химических названиях.

– Думаете, я в этом разбираюсь? – удивленно спросил Владимир Леонидович, – я химию только в школе изучал, и то на тройку.

– Я подумала… Может.

– Может, – перебил ее Владимир Леонидович и засмеялся. – Владимир Леонидович все может!

Он махнул рукой.

– Ладно, оставьте все на столе, я посмотрю.

Ираида Абрамовна расцвела как майская роза.

– Ой, правда? Спасибо.

– Но только завтра, – Владимир Леонидович снова уткнулся в экран. – Сегодня и так был насыщенный день. Да и мне, если честно, некогда.

– Конечно, конечно, это не к спеху!

* * *

Ираида Абрамовна неловко пристроила папку на край стола и, стараясь больше не мешаться, растворилась в дверном проеме. Причем сделала это так тихо, что Владимир Леонидович понял, что снова остался в своем закутке один, только когда услышал звук закрывающейся двери кабинета главного хранителя и удаляющийся стук ее каблуков по коридору.

«Наверное, и мне пора домой, – подумал он, – засиделся я что-то сегодня!».

Однако так же быстро уйти с работы у него не получилось.

Сначала он сложил в отдельный файл изученные им страницы, затем сохранил все ссылки на сайты, которые еще не успел посмотреть. На это у него ушло еще минут тридцать или даже сорок, так как время от времени он все же увлекался какой-то новой информацией.

Наконец, выключив компьютер, он поднялся из-за стола, однако не рассчитал того, что у него затекла нога. Уже встав в полный рост, мужчина сделал шаг в сторону, пошатнулся, неловко оперся руками о крышку стола и зацепил бедром папку, оставленную главным хранителем. Все бумаги мгновенно выпорхнули из-под руки Владимира Леонидовича и выпали в осадок, засыпав ровным слоем пол и создав на нем коллаж из черно-белых фотографий, ярко-красных похвальных грамот, конвертов, поздравительных открыток со всеми государственным праздниками, включая Новый год, и сине-серых авторских свидетельств.

– Этого мне еще не хватало! – ругнулся Владимир Леонидович, хватаясь за голову, – да что же за день такой сегодня? Все не слава Богу!

Перешагнуть через коллаж, чтобы оставить все как есть до завтра, не получалось. Наступить на рассыпанные документы ему не позволила совесть, поэтому он бухнулся на колени и, мысленно проклиная Абрамовну, семью Осиповых, свою жизнь и вообще всех, начал собирать разлетевшиеся по полу бумаги и складывать их назад в папку. Он старался не вчитываться в документы, а просто хватал первое, что попадалось в руки, и убирал под обложку, не читая. Владимир подспудно понимал – если зацепится глазами хоть за что-то, то застрянет здесь еще на час, а то и на два.

И ему практически удалось так поступить. Очистив для себя проход, он с облегчением поднялся с колен, вернул собранную папку назад на стол и с чувством выполненного долга направился к шкафу, где висела его одинокая куртка. Уже надев ее на свои плечи, мужчина окинул взглядом пол: не забыл ли он чего поднять, – и практически сразу увидел уголок синей бумаги, торчащий из-под шифоньера.

Поднимая ее с пола, он уже не мог не прочитать написанного на ней. Это было свидетельство на дачный участок в кооперативе «Носово». Свидетельство принадлежало Антонине Васильевне Осиповой, было выдано в 1991 году и давало ей право на владение садовым домиком и шестью сотками земли на берегу реки Северки, в соседнем от города районе. «Это приблизительно в 30 минутах езды на машине, – прикинул в уме Владимир Леонидович, машинально засовывая свидетельство себе в карман. – Н-да, жили же люди! И кому теперь это все достанется?». Двигаясь по коридору в сторону пульта охраны, закрывая за собой все замки и выключая свет, он вспомнил историю семьи Осиповых…

По крайней мере, ту ее часть, которую ему успели рассказать на неделе его сотрудники. Вкратце она выглядела так. Виталий Игоревич Осипов служил в местной воинской части, в должности начальника химзащиты. Приехал сюда из другого города с женой. Детей у них не было. Жил тихо, как вышел на пенсию – занялся научной деятельностью. Его жена трудилась медсестрой в местной поликлинике. Она умерла в прошлом году. В этом году, пережив супругу всего на полгода, умер он сам. Все его имущество, в том числе квартира в центре города, перешло во владение муниципалитета. Когда вскрыли квартиру, то пригласили сотрудников музея, чтобы какие-то вещи можно было передать на хранение. Но в квартире ничего интересного, кроме вот этой папки с документами, не было. Да и какие это документы: грамоты, свидетельства авторские, письма и поздравительные открытки от однополчан.

В общем, никто толком эти документы не смотрел, а значит, того, что Виталий Осипов после смерти жены стал владельцем дачного участка и домика, тоже никто не знал.

«Вот и получается, что домик этот не достанется никому, – с грустью подытожил Владимир Леонидович, сдавая ключи от кабинета охраннику. – Жаль. Хотя почему «никому»? Государству. Завтра же сообщу о найденном документе в милицию. Или как ее… полицию. Пусть там разбираются! Наверняка есть какие-то процедуры, которые положены в таких случаях. Впрочем, это уже будет не мое дело…».

И, приняв решение, он постарался выбросить его из головы.

* * *

Выйдя на улицу, он тут же начал настраивать себя на встречу с семьей, вспоминая то, что успел пообещать жене и дочери сегодня сделать, и, как обычно, забыл. Он устал, хотел есть и ничего, кроме обещания принести дочери коллекцию монет, вспомнить не смог. Но поскольку коллекция могла понадобиться дочери не раньше понедельника, то посчитал, что может обождать с выполнением своего обещания.

Однако это чувство чего-то не сделанного или недоделанного, какой-то неосознанной вины, недовольства собой росло у него где-то под ложечкой всю дорогу к дому и мешало наслаждаться неожиданно приятной вечерней погодой.

Дождь, ливший весь предыдущий день, закончился еще в обед. К вечеру успело подсохнуть, и листва под ногами не хлюпала, а местами приятно шелестела.

С мыслями о подкатывающей депрессии он даже не заметил, как оказался на автостоянке возле своего дома.

Первое, что он увидел, была его машина, притулившаяся у самого края. Она выглядела брошенной. Колеса были вывернуты и стояли неровно. Будто жена очень спешила и не ломала голову по поводу того, как лучше поставить машину. «Это в ее репертуаре, – подумал Владимир Леонидович, – надо взять сейчас ключи и переставить машину как следует, а то завтра будет невозможно выехать!». Он положил руку на капот. Мотор был еще теплый. «Значит, Алевтина приехала недавно. Наверное, возила куда-то Ритку!». Поднял голову, посмотрел на окна своей квартиры, ожидая увидеть свет либо на кухне, либо в большой комнате, но окна были темными.

«Странно! Куда они все подевались?». В голову сразу полезли различные оправдательные версии. «Наверное, Аля пошла к соседкам, а Ритка – на дискотеку».

Владимир Леонидович полез в карман, чтобы достать мобильный телефон. Поймал себя на мысли, что за целый день он никому не звонил и о нем тоже сегодня никто не вспомнил. Набрал номер жены. «Абонент временно недоступен». Набрал номер дочери. Через несколько длинных гудков в трубке он услышал голос Риты на фоне громких звуков.

– Да, пап, что ты хотел?

– Ты где, доча?

– Я с друзьями отдыхаю, а че? Суббота же, – ответила дочь со свойственным ей вызовом.

– Ах да, а мама где, не знаешь?

– Не знаю, наверное, к Рае пошла, как обычно. Ты мне принес, что обещал?

– Нет, не принес. В понедельник.

– Ну вот, пап, – Владимир Леонидович услышал недовольный голос дочери. – Вечно ты так. Только обещаешь. Пока, мне некогда!

Рита резко отключилась. Владимир Леонидович поднял голову, посмотрел на окна квартиры соседки Раи. Окна излучали ровный приветливый свет. «Конечно, она у Раи! – он улыбнулся. – Как я мог не догадаться?! А телефон, наверное, разрядился».

* * *

Однако ни у Раи, ни дома Алевтины не оказалось. Ключи от машины были брошены на тумбочке в прихожей. Владимир Леонидович снова набрал номер телефона жены и снова прослушал сообщение, что абонент находится вне зоны обслуживания.

Не зная, что и думать, Владимир Леонидович даже не стал раздеваться, а машинально взял ключи и снова вышел на улицу. Сначала он хотел просто переставить получше машину, но когда сел за руль и завел двигатель, его мысль заработала в другом направлении. «Что дома-то делать? Сидеть и ждать?». Владимир Леонидович прислушался к собственному организму. Есть пока вроде бы тоже не хотелось. «Значит, можно сделать по городу несколько кругов, подвезти пару-тройку пассажиров! А там, глядишь, и Аля позвонит! Где ее только носит?».

И снова в его голову полезли мысли о том, что у Алевтины кто-то есть. Думать об этом ему было неприятно. В груди становилось тесно, руки начинали дрожать, накатывало чувство собственной неудовлетворенности, вины. «Неужели это правда? И если да, то что делать тогда? И вообще, хочу ли я знать эту правду? Может, лучше закрыть глаза? Сделать вид, что все хорошо, ничего не происходит. Ведь…».

Он тяжело вздохнул и не заметил, как произнес последнюю фразу вслух:

– Нет, надо что-то делать!

Но что?

* * *

Уже выезжая со двора, он поймал своего первого пассажира. Это был пожилой сухонький мужичок в резиновых сапогах и с рыболовным баулом за плечами. Он попросил отвезти его к коллектору на окраине города.

Несколько лет назад возле города проложили трубы очистных сооружений, которые сливались в реку. Теперь в этом месте была круглый год теплая вода, рыба ходила косяками, и именно поэтому здесь собиралось рыболовное общество города.

Мужик оказался разговорчивым и всю дорогу рассказывал о том, какая рыба и на что сегодня клюет. При этом для того, чтобы чувствовать себя услышанным, ему вполне хватало нескольких кивков головы и нечленораздельных звуков из уст водителя.

– Карась сегодня пошел.

– Угу.

– На червя, на манку берет.

Владимир Леонидович кивнул головой в знак солидарности.

– Что, мил человек, такой неразговорчивый?

Владимир пожал плечами.

– Устал, наверное? Понимаю, а я вот на пенсии. Моя померла, дети выросли. Теперь только и делаю, что на рыбалку езжу. Хорошо. С вечера удочки закинешь, костерок разожжешь. Тишина. Благодать.

Владимир Леонидович снова кивнул.

– А с утреца по зорьке над речкой туман стелется. Сыро, конечно. Кости ныть начинают. Но это хорошо. Раз болят – значит, живой. Встану, похожу по берегу, разомнусь. Снова сяду. Снасть проверю. Хорошо. Глядишь, окунек сидит, а то и лещик. Наловил, засолил, воблу на рынок отнес. Продал хачам по дешевке, а не хочешь по дешевке – на площади возле почты сяду. Там можно уже хорошую цену взять. Воблу к пиву все любят. Так и жив… Да.

– А пенсия? – Владимир Леонидович уловил нить рассказа и попытался его поддержать. Старик охотно подхватил и эту тему.

– Пенсия у меня хорошая, на жизнь хватает, но ведь так скучно жить-то. Азарта нет. Понимаешь? Без азарта какой ты мужик, так – колода возле телевизора. Рухлядь. А когда с уловом возвращаешься, да еще и рубль лихой на карман упадет, можно и к соседке зайти на огонек. Соседка у меня знаешь какая?

Владимир покачал головой и усмехнулся.

– Нет, не знаю. Откуда же мне знать?

– Вот. А она у меня огонь-баба! Двух мужей схоронила, теперь мы с ней меряемся, кто кого раньше за Можай загонит!

Старик весело засмеялся и, показывая руками, как они меряются, подмигнул Владимиру Леонидовичу:

– Так что не грусти, мил человек, и помни, – старик поучительно поднял палец вверх, – дум спиро сперо, что по латыни означает: пока живу – надеюсь!

И тут же он начал рукой показывать, как лучше проехать.

– Вот в этой луже ямы нет. По ней езжай прямо, а ту с правой стороны объезжай. Там посуше.

* * *

Так, за неспешными разговорами, они выехали на трассу и покатили по ней в сторону песчаной косы, за которой как раз и находился коллектор.

Остановившись напротив него, Владимир Леонидович высадил рыбака, пожелал ему «ни пуха ни пера, ни чешуи ни хвостов» и уже было собрался разворачиваться, чтобы возвращаться домой. Но неожиданно вспомнил о документе Осипова – свидетельстве на участок, находившемся у него в кармане.

Несмотря на то, что Владимир особенно не вчитывался в написанное, он почему-то отлично запомнил адрес дома, указанный на оборотной стороне свидетельства карандашом. Деревня Носово, владение 254.

Вспомнил он об этой записи, когда они остановились как раз напротив дорожного указателя, на котором было написано: «Носово – 5 км».

Вечер за городом наступает позже. Солнце до последнего момента слепит глаза, окрашивая горизонт в яркие тона.

Телефон Алевтины по-прежнему молчал. Несмотря на то, что под ложечкой уже стало ощущаться чувство легкого голода, Владимир Леонидович вдруг решился доехать до этого самого Носова и посмотреть на дом, где жил начальник химзащиты и обладатель десятка авторских свидетельств.

Что подтолкнуло его к такому нелогичному поступку? Потом он очень часто задавал себе этот вопрос, но так и не находил ответа: может быть, старик зажег его своей неуемной энергией и азартом, а может, ему просто не хотелось ехать в город, где он мог случайно встретить Алевтину с тем, с кем ему не хотелось бы ее увидеть.

* * *

В общем, он выехал на трассу и за несколько минут проскочил еще пять километров. Деревня Носово, как и все деревни средней полосы России, располагалась по правую и левую сторону от шоссе. На автобусной остановке у въезда в Носово на лавочках сидела местная молодежь.

Остановившись возле них, Владимир Леонидович опустил окно и громко крикнул:

– Ребята, не подскажете, где здесь владение 254?

Сначала показалось, что на его крик никто не отреагировал. Пацаны как пили пиво, так и продолжали пить. Девчонки курили. Увидев, что машина не отъезжает, они стали игриво хихикать, рассматривая водителя. Одна из девчонок была очень похожа на Риту.

Владимир Леонидович выбрался из машины и, опираясь на открытую дверь, снова поинтересовался, где здесь могло быть это владение. Один из парней с хмурым видом поднялся со скамейки и, подойдя к автомобилю, попросил закурить.

Владимир протянул ему пачку сигарет, которая валялась в бардачке – осталась после одного из пассажиров. Парень взял сигарету и вернул пачку. Владимир Леонидович махнул рукой:

– Бери всю.

Парень удивился, но отказываться не стал.

– Спасибо, – он улыбнулся и ткнул рукой в сторону деревни. – Прямо езжайте, потом поворот направо и по колее до шлагбаума. За ним начинаются садовые участки. У сторожа спросите. Он должен быть в сторожке. Если сторожа нет, то там висит большой стенд, если его еще не сбили.

Он засмеялся, и ребята на остановке его поддержали.

– На нем все участки отмечены. Разберетесь.

* * *

Сторожа на месте не оказалось. Шлагбаум был поднят, стенд сбит и валялся в луже, перевернутый рисунком вниз. Сверху на пластике отчетливо виднелся след сапога. Видимо, кто-то использовал стенд в качестве понтона для переправы через водную преграду.

Владимир Леонидович поднял его. Мутная жижа размазалась по плану, мешая его рассмотреть. Подсвечивая фонариком мобильного телефона, Владимир попытался изучить схему расположения участков.

Нужный ему прямоугольник он нашел в самом углу схемы. Участок располагался на второй линии домов, на самом отшибе – у опушки леса. Заперев машину на ключ, Владимир Леонидович отправился туда.

* * *

Идти было невероятно тяжело. Дорогу развезло. На подошвы налипло по кому грязи, брюки сразу намокли почти до колен, но Владимира Леонидовича захватил азарт, сродни охотничьему. Он и понятия не имел, что мог бы увидеть на этой чужой даче, но, поставив перед собой задачу дойти до нее, перестал тревожиться и забыл о домашних делах и заботах.

Дача Осипова была огорожена высоким металлическим забором. Ворота – закрыты изнутри на крепкий запор. В стремительно надвигающейся темноте Владимир Леонидович смог разглядеть в узкую щелочку в заборе небольшой садовый домик в глубине ухоженного сада и деревянную постройку. Через эту же щелку он рассмотрел, что тыльная часть забора со стороны леса представляла собой обыкновенную сетку-рабицу, в которую была вмонтирована калитка.

Воспользовавшись еще раз фонариком в мобильном телефоне, Владимир Леонидович обнаружил узкую тропинку, которая уходила за угол забора и вела прямо к той самой двери.

Дверь была закрыта на обычный шпингалет, который оказался лишь слегка задвинут. Владимир легко сдвинул его в сторону, и калитка бесшумно открылась. Петли явно были смазаны. Дверь на пружинах мягко подтолкнула его внутрь и почти без стука закрылась.

На уши сразу надавила необычная звенящая и весьма тревожная тишина, а зрачки расширились до размеров маленьких блюдец. Минуты через две глаза привыкли к уровню света, и Владимир Леонидович смог рассмотреть это место.

Если бы он был пылким «вьюношей», обладающим тонкой впечатлительной натурой, то в этот момент мог бы сказать, что по мановению волшебной палочки его тело перенеслось в какой-то заколдованный сад, населенный троллями и гномами.

Но Владимиру шел уже пятый десяток, и он не являлся фанатом творчества Толкиена. За его плечами – армия, бандитские 90‑е и годы работы на строго охраняемом предприятии. Ведь музей был весь опутан сигнализациями, которые срабатывали каждый раз, когда кто-то забывал порядок их отключения или нарушал режим.

Поэтому сейчас он стоял у входа на участок и не решался снова зажечь фонарь. У него в голове проносились совершенно другие ассоциации, которые укладывались в одну короткую, но вполне конкретную фразу: «Я вор!».

И это была странная мысль, ведь он ничего не украл. Сюда его привело обыкновенное любопытство.

«Я только посмотреть! Не более того!».

Именно эта фраза в конечном итоге победила все его страхи. Владимир Леонидович наконец решился и сделал еще несколько шагов вперед. Какая-то ветка царапнула его по щеке, он пригнулся, подныривая под нее, нога наступила на что-то твердое и круглое. Это круглое хрумкнуло и раздавилось. Владимир Леонидович поскользнулся и инстинктивно схватился за землю. В руки ему попало еще что-то круглое. Он поднес это что-то к лицу, и ему в нос ударил сочный запах яблока.

«Яблоки! На земле полно яблок! – догадался он и почему-то обрадовался. – Если яблоки лежат на земле, значит, они сами опали с деревьев, никто их не убирал! Получается, здесь никого нет и уже давно не было!».

Эта простая и логичная мысль окончательно успокоила его и сделала смелым настолько, что он выпрямился во весь рост, решительно вытер яблоко о полу своей куртки и смачно откусил от него. Оно оказалось сладким.

Пережевывая яблоко и нарочито громко работая челюстями, он отодвинул мешавшие ему ветки в сторону и, уже ничего не опасаясь, снова зажег фонарик. Подсвечивая себе дорогу, Владимир Леонидович направился к дому, который темной массой выделялся на общем фоне в конце аллеи.

Подойдя к входу, он понял, что это был обычный садовый домик с мансардой и крышей, переделанной под второй этаж. Домик был утеплен и в нем, скорее всего, можно было зимовать. Об этом красноречиво говорила труба, торчащая из крыши.

Владимир Леонидович попытался заглянуть в окна, но они были занавешены. Понять, что находится в доме, не представлялось возможным. Подергал дверь. Добротная, металлическая. Закрыта. Искать ключ в полной темноте – нереально.

Недолго думая, он прошел к деревянной постройке, которая стояла в одном ряду с домом. Осмотр ее был более продуктивным. Дверь постройки оказалась также запертой, но небольшое окно в ней не было занавешено, и Владимиру Леонидовичу удалось посветить внутри помещения. Внутренности сарая напоминали небольшой производственный цех – нечто среднее между столярным цехом, кузницей и… химической лабораторией.

На подоконнике стояли колбы, реторты и прочие химические приборы, вдалеке он отлично смог разглядеть горн с ручными мехами и столярный станок. На стене висели инструменты, а из крыши сарая торчала вытяжка.

Все это настолько озадачило Владимира Леонидовича, что он даже присвистнул от удивления. И рука потянулась к затылку, чтобы почесать то самое место, которое обычно чешет Иванушка-дурачок из народных сказок.

«Надо же было такому случиться!». В голове сразу проскочил целый ворох разных мыслей. Что бы это могло значить? Неужели Бог решил помочь ему в его сумасшедшей идее? Ведь здесь есть практически все для воплощения его мыслей в реальность! Разве не фантастика?

«А что вообще ты ожидал увидеть в сарае бывшего майора, начальника химзащиты, черт побери? Что? Удочки, плетеные корзины и старые велосипеды? Как и положено военному пенсионеру?».

Впрочем, велосипед, удочки и корзины он также скоро обнаружил. Они висели на наружной стене, прямо над штакетником из дров и не струганных досок.

Все это время мобильный телефон в его руке молчал, поэтому его основная функция – связь с внешним миром – как-то выпала из сознания Владимира Леонидовича, ушла на второй план. Когда же он услышал сигнал смс-сообщения, то сильно испугался: ему показалось, что в руках появилось что-то живое и вибрирующее. Пальцы сами собой разжались и откинули это нечто в сторону.

Телефон юркнул, словно кусок мыла, в щель между досок и уже оттуда затрезвонил настолько громко, что Владимиру Леонидовичу показалось – сейчас на этот сигнал сбежится вся округа.

Сунув руку в щель, он нащупал телефон, сжал кулак и дернул на себя. Естественно, произошел эффект обезьяны. Узкая ладонь пролезла в щель, а кулак на возвратном движении застрял. Владимир Леонидович оказался в западне. Чтобы выпустить руку, он должен был либо разжать кулак и снова уронить телефон, который как назло не переставал орать благим матом, либо… выдернуть его, ободрав кожу.

Владимир предпочел второе, но все равно не успел ответить на звонок.

Значок неотвеченного вызова оповестил, что звонила Алевтина. Перезванивать из чужого места показалось неудобным, поэтому он спешным шагом, почему-то постоянно оглядываясь через плечо, будто за ним мог кто-то идти, направился к калитке.