Текст книги "Златник Владимира"

Глава 6

Все произошло как-то буднично, естественно. Как и должно происходить. Они расстелили покрывало, Серафима достала из машины корзину с закуской, вынула с самого дна бутылочку, стаканчики, разлила по ним по пятьдесят граммов. И они потянулись друг к другу.

…Уже ночью, проснувшись, Владимир долго лежал и смотрел на звездное небо. Рядом лежала и мирно посапывала удовлетворенная женщина. Владимир прислушивался к ее дыханию и с удовольствием вспоминал, как она стонала в его объятиях. Он же позволил себе полностью контролировать процесс и доводил ее до полной истомы не раз и не два, что, конечно, льстило ему как самцу и мужчине, возраст которого давно считался не юным.

Повинуясь собственным мыслям, Владимир провел ладонью по ее волосам. Серафима заворочалась.

– Спи, спи, – шепотом успокоил ее Владимир. – Это я просто так!

Серафима подняла голову, посмотрела по сторонам и ткнулась ему в подмышку, полежала так немного, а потом вдруг резко села, мотнула головой.

– Так, хватит спать. Надо ехать.

– Куда? – удивился Владимир. – Ночь же!

– Вот именно, сейчас прохладно. По холодку поедем, машина не будет перегреваться.

– Тоже верно, – согласился Владимир, – только давай еще немного тогда полежим. Побалдеем!

Владимир вспомнил слово, которым обозначала такое состояние его дочь, когда не хотела идти в школу, и с удовольствием отметил, что воспоминания о ней больше не вызывают у него сильного томления. Он подумал о Рите с приятной улыбкой и с такой же улыбкой встретил ответ женщины.

– Давай, – ответила Серафима и снова обдала его своим жаром, прижавшись обнаженной грудью.

И у них снова все закрутилось, как в первый раз. Когда же, наконец, небо перестало качаться и замерло, демонстрируя на горизонте первые зачатки лучей нового дня, они все же нашли в себе силы остановиться и подняться.

На этот раз инициатором был уже Владимир.

– Нет, надо ехать. Все-таки там отец! Может быть, я как-то могу ему помочь!

Они завели машину, которая вела себя до неприличия аккуратно, и, освещая свой путь фарами дальнего света, покатили по ночной степи в сторону станицы.

После близости разговор затянулся сам собой, и казалось, между ними уже не должно быть каких-то тайн. По крайней мере, Серафима, как всякая женщина, рассчитывала именно на это. Но Владимир уже не мог позволить себе рассказать ей всего, что с ним было.

* * *

Их машина остановилась у околицы аккурат в половине девятого утра. Не выключая двигателя, Владимир выскочил из кабины и зашел в сени хаты.

– Мама, – крикнул он. – Мама, где отец?

На крик с кухни прибежала мать, сухонькая старушка в белом платочке. Руки у нее были по локоть в белой муке. Она стряпала пироги.

– Володя, ты? – она всплеснула руками, но не полезла к нему целоваться, а оперлась плечом о дверной косяк, с укоризной осмотрела его с ног до головы. – Наконец-то приехал. Не дождались тебя. Увезли в райцентр. Но ты не волнуйся, врачи сказали, что поправится.

Владимир облегченно опустился на скамейку, которая скрипнула под его весом.

– Уф, а Серафима наговорила, – он покосился на вошедшую вслед за ним женщину, – почти полночи гнали. В какую, говоришь, больницу его повезли?

– В город, – спокойно ответила мать, – только тебе туда нельзя. Ищут тебя.

Владимир удивленно округлил глаза.

– Кто ищет? – не понял он.

– Как кто? Милиция! Ты чего там у себя в экспедиции натворил-то, непутевый мой?

Мать посмотрела на своего сына, и ее маленькие сухие руки с синими прожилками задрожали.

– Зачем же ты милиционера убил?

– Какого милиционера, мама? О чем ты?

Мать всплеснула руками.

– В утренних новостях показали, телевизор об этом только и говорит. Вооруженное нападение на лагерь археологов, похищены какие-то сокровища, и карточку твою кажут во весь экран. Думаю, что тебе и здесь-то находиться нельзя, будут искать, обязательно к нам придут.

Старая женщина посмотрела на образа и широко перекрестилась.

– Боже ж ты мой, и за что мне такое наказание, за какие грехи-то? Сразу двух мужиков забрали в казенный дом.

– Подожди, ма, – остановил ее Владимир, – не причитай. Никого я не убивал. Это какое-то недоразумение. Вон Сима все может подтвердить.

Серафима кивнула головой:

– Да, баба Валя, ерунда все это, по телевизору что-то перепутали. Мы всю ночь в дороге были.

Мать недоверчиво покачала головой:

– По телеку брешут, получается? Ой, темните вы что-то.

Владимир решительно поднялся:

– Ерунда, разберемся. Дайте хоть посмотреть, что там про меня говорят.

Он прошел в комнату, где работал телевизор, и начал щелкать каналы в поисках местных новостей.

* * *

«Дерзкое нападение было совершено сегодня ночью на лагерь археологов. Два человека, один из которых сотрудник полиции, убиты. Двое ранены. Похищена ценная археологическая находка. В совершении преступления подозревается…».

Владимир смотрел, не отрываясь, на экран телевизора. Но перед глазами стояла лишь черная пульсирующая пелена. При этом он чувствовал, как его душа пытается отделиться от тела, чтобы улететь куда-то далеко-далеко отсюда, от этого сумасшедшего дома. Страх сковал все его тело, заставляя работать мозг и память. «Как быть? Что делать? Почему это происходит со мной? Почему я? Ведь это не я! Но кто мне поверит? Ведь в телевизоре уже назначили меня виновным!».

Говорят, что перед смертью человек видит всю свою жизнь в обратном порядке. Вот и у него было похожее состояние. Сначала он судорожно искал руками опору, хватался за все, что было рядом. И почему-то это была маленькая, но крепкая грудь Серафимы, которую он с таким наслаждением мял еще пару часов назад. Потом были еще какие-то кадры, от которых бросало то в жар, то в холод. За мгновение он вернулся к воспоминаниям двадцатилетней давности, снова к тому моменту, когда ему пришлось встать на одно колено и нажать на спусковой крючок, спасая жизнь свою и тех, кто был рядом.

И вот на этом эпизоде весь его мир вдруг перестал падать и нашел твердую опору. Лицо Владимира приобрело розовый оттенок, и он шумно задышал ноздрями, сводя брови домиком.

– Какого хрена! – вырвался у него вопль. – Меня вообще там не было.

В этот момент он увидел на экране лицо чиновника Министерства культуры. Владимир никак не мог вспомнить его имя, но титры внизу экрана подсказали, что это был Генрих Унгер, руководитель отдела археологических исследований Краснодарского края. Мужчина сидел на деревянной скамейке с перевязанной рукой, он был бледен, но при этом глаза его пылали праведным гневом. Рядом с ним стоял корреспондент – тот самый, который утром пытал его возле могилы.

– Скажите, почему вы считаете, что именно этот человек мог совершить такое дерзкое преступление?

– Он был единственным, кто покинул наш лагерь накануне вечером, хотя это строжайше запрещено с целью скрыть на какое-то время информацию о находке. Он отлично знал о ней, и сегодня была последняя ночь, когда лагерь охранялся лишь одним сотрудником полиции. Утром в лагерь должен был прибыть отряд ОМОНа, чтобы доставить находку в музей Краснодара. Однако ночью он вернулся. Мужчина был один, вооружен и в маске, но отлично ориентировался в лагере и смог незаметно проникнуть в палатку, где лежали сокровища. Хладнокровно зарезал начальника экспедиции, а потом застрелил полицейского, похитив все, что было найдено.

– А какова ценность похищенного?

Дальше Владимир уже не слушал. Он отошел к окну и мысленно прогонял в своем сознании услышанную информацию. Его размышления прервал шум машины, остановившейся возле дома его родителей. Из большого черного джипа вышел незнакомый Владимиру крепкий мужчина средних лет с залысиной, в темных очках. Несмотря на жаркую погоду, он почему-то был в пиджаке. Под ним явно угадывалась заплечная кобура. Он обошел вокруг их «батона» и потрогал капот, проверяя теплоту двигателя. Посмотрел на дверь хаты, потом на окна. Владимир спрятался за занавеску, и парень его не увидел. Осмотревшись, он поправил пиджак, заодно проверив содержимое кобуры, и пошел по двору.

– Здравствуйте, – крикнул он с порога. – Есть кто дома?

– Есть, есть, – услышал Владимир голос матери. – Вам кого?

– Я из полиции, ищу Владимира Леонидовича Найденова.

– И зачем он вам понадобился?

– Скажите, это его машина стоит?

– Нет, соседки моей, Серафимы. Так вы не ответили, зачем вам мой сын?

– Так вы его мать? Мне нужно задать ему несколько вопросов. Вот мое удостоверение.

Владимир решил, что убегать и прятаться было бы совсем глупо, и направился в горницу. Серафима как тень пошла за ним.

– Ну я Владимир Найденов, – он увидел, как его мать, подслеповато щурясь, пытается прочитать надписи на удостоверении. – С кем имею честь?

– Оперуполномоченный, капитан Васильев, – представился мужчина. – Мне нужно доставить вас в следственный комитет для допроса. Вот ордер.

Он показал какую-то бумажку, которую достал из кармана. Владимир потянулся за ней, но его прервала Серафима.

– Я его никуда не пущу одного, – вдруг резко выступила вперед она, – я свидетель, что он ничего не совершал. Мы с ним были вместе со вчерашнего вечера.

Мужчина перевел взгляд на женщину и, убирая ордер в карман, пожал плечами.

– Ну что же, вы можете проехать вместе с ним. Пусть следователь и с вами побеседует. Я не возражаю.

Серафима обняла Владимира.

– Вот видишь! Я поеду с тобой, все расскажу, и с тебя снимут все обвинения.

Она заискивающе посмотрела на капитана Васильева.

– Ведь правда?

Васильев скривил рот, как будто проглотил кислую пилюлю, но потом, стараясь не нагнетать, ответил:

– Конечно, не волнуйтесь, следствие во всем разберется. Прошу.

Он сделал шаг в сторону, пропуская Владимира и Серафиму. Проходя мимо, Серафима улыбнулась капитану и спросила:

– А можно я на своей машине поеду? Обратно ведь вы нас не повезете?

– Почему не повезу? Повезу, если прикажут. Но если вы поедете на своей машине, будет удобней.

Но тут всплеснула руками мать:

– Куда это вы собрались? Не успели приехать и снова уезжаете, даже не позавтракав. Ну-ка, давайте, вертайтесь в хату! Я сырников наделала.

– Какие сырники, ма! Человек при исполнении, ему некогда.

– Ничего, ничего, подождет ваше исполнение, проходите за стол, поешьте. А я пока соберу передачу: на обратном пути заедешь к отцу в больницу.

Владимир посмотрел на Васильева.

– Вы не против?

Тот сурово махнул головой.

– Не положено, могу разрешить вам только собрать с собой, но только быстро.

Затем он посмотрел на Владимира:

– А вы документы с собой захватите. Паспорт, водительское удостоверение, если есть. И вообще все, что вы забрали с собой из археологического лагеря. Следователь особо об этом просил.

* * *

Когда джип Васильева выехал с асфальтированной центральной улицы станицы и запылил по проселочной дороге в сторону города, у Владимира как будто сошла пелена с глаз, и он начал задавать себе вполне осмысленные вопросы с зерном рационального сомнения.

«Следователь просил взять с собой все из археологического лагеря? Откуда он знает, что я оттуда что-то унес?».

Он еще раз пригляделся к сотруднику полиции, который старательно держался за руль.

«Кого-то он мне с самого начала напомнил…».

Владимир попытался сообразить – кого, и очень скоро решил, что «киношного» полицейского. Вроде тех крутых парней, которые работают в одиночку, без напарника.

«Конечно!» – эта мысль пронзила Владимира буквально насквозь.

Даже в самых дешевых боевиках у такого «полицейского» в конце концов появляется напарник. Сотрудники внутренних органов никогда не выезжают на задание поодиночке. Им не положено! Мало ли что? А вдруг я оказал бы сопротивление. Тогда кто же он?

Владимир посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что Серафима едет по дороге за ними – на таком расстоянии, чтобы пыль, поднятая с дороги, успевала перед ней снова осесть; но едет, не отстает.

«Получается, что у меня есть напарник, а у него нет. С другой стороны, у него есть оружие, а мы два ценных свидетеля, на которых, если с нами что-то случится, можно легко повесить: во-первых – убийство полицейского, а во-вторых – ограбление. А что с нами может случиться?».

Васильев начал сбавлять ход. Владимир посмотрел вперед. Дорога приближалась к мосту.

«К примеру, авария на мосту».

Владимир начал просчитывать варианты возможных событий как какая-то сверхмощная вычислительная машина и совершенно отчетливо увидел горящий остов «батона» на дне оврага и в нем – два сгоревших дотла трупа.

«А почему сгорели? Пытались бежать. А где же драгоценности из могилы? Успели спрятать».

Как же все просто! Все концы в воду или, вернее, в огонь.

«Блин, кто же смог все просчитать? – неожиданно для себя восхитился Владимир, – и так быстро вычислить их поведение: что они, не задумываясь, сядут в незнакомую машину. Ну конечно, разве нормальные полицейские ездят на крутых джипах? Максимум, уазик или «Волга».

Но это уже была побочная мысль, которая мгновенно ушла на задворки сознания. Джип остановился возле моста, и Васильев посмотрел в зеркало заднего вида, дожидаясь, когда подъедет Серафима и остановится рядом.

«Что делать? Подождать, когда товарищ окончательно проявит себя или…».

К заплечной кобуре они потянулись одновременно. У Васильева было преимущество в расстоянии. Все же кобура висела у него под мышкой, а у Владимира было преимущество в неожиданности. Все-таки Васильев настолько уверился в том, что перед ним сидит обычный «терпила» или «бычок на заклании», что даже не удосужился посмотреть в его сторону, когда потянулся за пистолетом.

В результате, когда рука Васильева очутилась на прикладе пистолета, сверху легла кисть Владимира. Васильев дернул пистолет на себя, но… рука Владимира оказалась крепче.

* * *

Серафима скорее не увидела, а почувствовала, что мужчины борются. Это она поняла по тому, что черный джип с выключенным двигателем качнулся несколько раз, а потом в кабине раздался выстрел. И джип замер, как умер, и даже как будто немного просел в колесах. Серафима всплеснула руками, посмотрела по сторонам дороги. Никого!

…Она побежала к машине, каким-то внутренним женским чутьем понимая, что там увидит. Серафима дернула ручку двери на себя.

– Что тут у вас происходит? – она увидела, что Владимир, держит в окровавленной руке белый лист бумаги и читает его.

– О боже! – Серафима зажала рот руками. – Ты ранен?

– Не я, – Владимир мотнул головой. – Он.

Серафима посмотрела через Владимира и увидела бледное лицо Васильева. Он лежал щекой на руле. Мужчина был еще жив. Он стонал, но было видно, что минуты его сочтены. На губах рос огромный розовый пузырь, как будто мужчина надувал жвачку. Когда пузырь лопнул, Серафима прочитала по губам то, что говорил Васильев:

– Вам все равно пиздец!

Рука Васильева скользнула вниз с руля и повисла безжизненной веткой. Владимир посмотрел на него, потом на Серафиму.

– На, посмотри! Не было никакого ордера. Да и к следователю повесткой вызывают.

Серафима прочитала то, что было написано на листке бумаги, который Васильев показывал, когда вошел в дом к матери Найденова. Да, это был документ на бланке прокуратуры, но он не имел никакого отношения к ним. Серафима кивнула головой на герб в левом углу листка.

– А бумага-то все равно казенная!

– Вижу, – Найденов бесцеремонно залез еще раз в карман теперь уже трупа и достал оттуда удостоверение. Не оперуполномоченного, а… помощника прокурора.

– Блядь, – сорвалось с губ Владимира. – Что за херня творится!

Он с силой махнул кулаком по торпеде автомобиля.

– Ничего не понимаю!

Потом посмотрел на Серафиму:

– Ты понимаешь, что он хотел нас просто убить? Грохнуть, как…

Владимир затрясся, не в силах подобрать сравнения.

– Ты хоть это понимаешь? Я просто защищался.

Он обхватил голову руками и застонал.

– Черт, что теперь делать?

Впрочем, в растерянности мужчина был недолго. Еще во время борьбы с Васильевым в его мозгу начал складываться план дальнейших действий. Сейчас он сложился окончательно.

«Назвался груздем, полезай в кузов. Ты знал, на что шел, когда затевал все это. И ты отлично знаешь, почему тебя ищут и хотят убить. Борись, тряпка».

Владимир стер с лица морок.

– Какая теперь разница! Он хотел нас убить, а я защищался. Но теперь нам надо найти заказчика убийцы и остановить его. В противном случае это будет продолжаться до тех пор, пока нас все-таки не убьют.

При этом он особенно нажал на слово «нас», стараясь внушить Серафиме то, что они теперь надолго вместе, что было для нее как бальзам на душу. Для бабьего сердца это слово – как марш Мендельсона.

– Да где же его теперь найдешь? – спросила Серафима, невольно любуясь Найденовым.

Для нее по большому счету было все равно, по какой причине Найденов нажал на курок. Она понимала, что Владимиру без нее теперь не обойтись, и значит, она будет рядом с ним, а дальше… Да, господи, какая разница, что будет дальше. Лишь бы милый был рядом!

– Что будем делать с ним? – Серафима кивнула головой на труп.

– В полицию заявлять будем?

– Нет, никуда заявлять мы не будем. Машину надо сбросить в овраг и поджечь – имитация аварии.

Владимир вылез из машины и обошел ее вокруг. Открыл багажник, осмотрел бардачок. Увидел внутри сотовый телефон. Машинально взял его и посмотрел последние звонки. Странно, но в телефоне был всего один номер. Еще не понимая, что бы это могло значить, Владимир сунул его себе в задний карман брюк и снял машину с ручного тормоза.

– Помоги, толкай сзади.

Серафима уперлась в бампер машины, Владимир вывернул руль и надавил на отрытую дверь рядом с водителем. Джип медленно тронулся с места и покатился под откос.

Когда они вылезли из оврага, вымазанные в грязи, на дороге появился грузовик – «передвижная торговая лавка». Увидев черный столб дыма, поднимающийся из балки, водитель машины остановился и спросил, что случилось.

– Ехали в город, смотрим: машина в овраге горит, пытались достать водителя, но куда там. Такой жар.

Водитель «молоковоза», седой сухонький казак, с прищуром посмотрел на Владимира, почесал в затылке:

– Н-да, видать, мимо моста проскочил. Пьяный, небось, был. Полицию надо вызывать.

Он достал свой телефон и посмотрел на шкалу приема сигнала.

– Связь на нуле. Может, 112 попробовать?

Владимир перебил его:

– Послушайте, мы в город спешим, нам к отцу надо в больницу. Он при смерти.

Водитель покачал головой:

– Да и мне особо прохлаждаться не резон. Ладно, я со станицы позвоню, а вы в городе можете прямо в участок заехать.

Владимир согласно кивнул головой:

– Точно, так и сделаем.

Он посмотрел на Серафиму:

– Поехали скорее.

Когда они уехали, седой казак с укоризной посмотрел им вслед, потом спустился в балку, но так и не смог подойти к пылающему костру. Вылез, поискал что-то на земле, покрутив в руке свой телефон, с удивлением отметил, что на дисплее выскочило более чем три полоски. Нажав кнопки экстренного вызова, он услышал проходящий гудок и прижал трубку к уху:

– Алло, диспетчерская, здесь авария! Кажется, человек погиб!

* * *

…И снова пыльная дорога бежит перед лобовым стеклом автомобиля, проглатывается им и со смаком выплевывается в зеркало заднего вида. В бурьяне догорает автомобиль с трупом, и черный дым от него сливается с серой лентой дороги, уводит ее прямо в небо. Адреналин уже впрыснут в кровь и начал свою разрушительную работу.

«Когда первые капли этого вещества попали туда? Когда я нажал на курок? Или когда ночью вошел в могилу и заглянул в мертвые глаза древнего воина, чтобы…? Или еще раньше, когда, сидя на унитазе, вдруг решил, что способен обмануть время? А может, когда отбил чужую женщину? Да, давно пора признать, что она была чужая. Или когда встал на одно колено и выпустил целый рожок патронов в голову убежавшего зека?».

Владимир Леонидович тщательно пытался увести поток своих мыслей в сторону, чтобы найти опору и оправдание своим поступкам. Он попытался определить отправную точку всей цепочки, но не смог. Ее не было, этой точки. Он уже давно с грохотом и практически без остановки катился в тартарары.

Ну и что? Может, так и надо? Просто катиться! С ветерком, не обращая внимания на знаки и дорожные указатели. Будь что будет!

«Черт возьми! Куда же я гоню, может, уже пора остановиться? Отец! Ах да, я же хотел навестить отца. Да, очень хочется увидеть батю, поговорить с ним. Может, отец подскажет, как быть дальше. Блин, мне уже не нужна никакая помощь. Я давно со всеми проблемами справляюсь сам, а вот отец тяжело болен. Надо узнать, как его здоровье, чем помочь. Может, ему нужны дорогие лекарства или его надо показать каким-то докторам».

С такими мыслями, постепенно вытесняя на задворки своего сознания недавние события, не замечая сидящую рядом с ним женщину, Владимир Леонидович доехал до городской больницы и остановился возле полосатого шлагбаума и металлической будки, в которой сидел охранник в черной униформе.

И только когда нажал на тормоз, понял, что совершил полнейшую глупость, потому что совершенно забыл, что на самом деле его ищут. Ищет не только полиция, но и кто-то еще, кому он не нужен живым.

Заметив его, охранник вдруг резко встал и начал искать что-то у себя за спиной, потом потянулся к мобильному телефону. Владимир бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида и понял, что путь назад отрезан. За ним пристроилась какая-то иномарка. Он переглянулся с Серафимой, чтобы попрощаться с ней, но в этот момент вдруг услышал:

– Володька, старый хрыч, ты ли это?

За спиной раздался резкий автомобильный гудок, но охранник, вышедший из своей будки, махнул рукой: мол, замолчи, сейчас открою. Шлагбаум поднялся, и Владимир, подчиняясь ритму движения, был вынужден проехать еще вперед. Уже проезжая мимо охранника, он услышал:

– Володь, подожди, ты что, не узнаешь меня?

Что-то забытое из детства мелькнуло у Владимира Найденова в голове, и он тут же вспомнил.

– Колька, блин. Не может быть!

Включив правый поворотник, он проехал шлагбаум и прижался к обочине, пропуская стоящие сзади машины.