Текст книги "Златник Владимира"

Глава 2

Рассвет Виктор Леонидович встретил у входа в туннель, в полудреме, свернувшись калачиком и укрывшись с головой своей курткой. Как только со стороны тропинки послышались шаги и голоса людей, он поднял голову, протер глаза и поднялся, разминая затекшие мышцы. Зевнул.

Солнце еще только-только выглянуло над водой и не было таким жгучим, а внизу в заливе, освещенном первыми лучами светила, он увидел чужой белый катер. Маленькой светлой точкой тот качался на волнах, поблескивая начищенными деталями обшивки. Над катером развивался пиратский флаг, а на носу лежала девушка, загорающая топлес.

«Вот и пираты!» – усмехнулся про себя Владимир Леонидович и бросил взгляд в туннель. Солнце только в полдень должно было добраться до того места, откуда его лучи могли коснуться знака Рюрика. Сейчас он оставался в тени. Камень был задвинут и совершенно не виден. «Очень хорошо!».

Из-под кургана, со стороны залива, цепляясь руками за сухие кустики, вылезли две мужские фигуры. На шее одного из них болтался мощный фотоаппарат, и весь внешний вид выдавал в нем журналиста. Маленький, коротконогий, толстенький, с всклокоченными волосами. Второй был среднего роста, крепкий, с короткой стрижкой. На нем была надета смешная капитанская фуражка с золотым якорьком, розовая майка «Lacoste», часы из разряда дорогих или очень дорогих (Владимир в них не разбирался), белые брюки и кожаные мокасины. «Скорее всего, хозяин катера!» – решил Владимир и про себя стал называть его «капитаном».

– Доброе утро! – крикнул уже на подходе тот, кто был с фотоаппаратом, и потянулся к Владимиру с раскрытой ладонью.

– Доброе, – щурясь, ответил ему Владимир, прикрывая лицо одной рукой, а другой отвечая на рукопожатие.

– Мы из газеты, – продолжил журналист. – Меня зовут Глеб. Я случайно узнал, что здесь экспедиция, хотел бы вас немного пофотографировать и, если позволите, сделать материл. Можно?

Владимир пожал руку Глебу и его напарнику. Тот пробурчал свое имя нечленораздельно, явно стараясь, чтобы было непонятно. И Владимир не стал переспрашивать. Он еще раз осмотрел их. Второй парень прикидывался, что его здесь ничего не интересует. И со скучающим видом жевал резинку. Однако от Владимира не ускользнуло, что глаза второго парня несколько раз стрельнули по сторонам и цепко осмотрели место, причем оба раза его взгляд четко фиксировал центральный проход в туннель.

«Э, батенька, ты шакал, однозначно, а журналист здесь только для прикрытия. Оперативно сработали, – Владимир усмехнулся. – И кто же нас сдал? Впрочем, теперь понятно, что концов не найдешь. Это могли быть и наши, и из управления культуры. У них ведь тоже свои интересы и знакомые».

Но вслух он распространяться на эту тему не стал и ответил, что лично ничего не имеет против того, чтобы россияне узнавали больше нового об истории своей страны, но лучше всего спросить разрешения у начальника экспедиции. Все-таки это – исторический памятник, который охраняется государством. Его шутку оценили легким смешком и понимающим взглядом. Журналист продолжил расспрос:

– А где начальник?

– Сколько сейчас времени? – вопросом на вопрос ответил Владимир.

Второй парень посмотрел на часы и буркнул:

– Половина шестого.

Владимир присвистнул.

– Ничего себе. Во сколько же вы встали, чтобы сюда в такую рань прискакать?

Журналист засмеялся:

– А мы и не ложились.

– Понял, – мотнул головой Владимир, – первая группа с базы сейчас должна подойти. Мы начинаем работать с восходом, пока солнце еще не так сильно печет. Но если вам не терпится, то можете обойти курган, пойти им навстречу. Лагерь с другой стороны, начальника зовут Виктор Павлович.

Журналист посмотрел на своего напарника, тот еле заметно отрицательно мотнул головой. Для Владимира тут же стало понятно, кто среди них главный.

– Мы лучше здесь подождем, если не возражаете? – ответил за обоих журналист и, подняв фотоаппарат, сделал несколько снимков.

– Подождите пока снимать, – одернул его Владимир и, закрывая собой вход в курган, предупреждающе поднял руку, – это археологический объект, возможно, снимать и не разрешат.

Глеб виновато улыбнулся:

– Я всего лишь пару раз. Для себя.

Владимир развел руками: «Кто же против, если для себя!». Второй парень, вытянув шею, первый раз проявил интерес к объекту, заглянул через плечи Владимира.

– А там у вас что? Нашли что-нибудь?

Владимир не стал отрицать. И так было понятно, что все же кто-то успел просигналить из лагеря.

– Нашли, но все вопросы к начальнику экспедиции.

– Хорошо, хорошо, – не стали спорить мужики, – мы это поняли. А вы здесь вроде сторожа?

– Да.

– А если мы вам денег дадим, вы разрешите нам одним глазком посмотреть? Для эксклюзива, а?

Владимир усмехнулся: «Даже не спросили, что нашли. Оперативно работают».

– Не, ребята, я человек маленький. Меня уволят, а это моя единственная работа. Подождите, сейчас начальство прибудет.

– Ну нельзя так нельзя.

Журналист повернулся спиной к Владимиру, навел фотоаппарат на катер, на котором они прибыли, и при помощи увеличительной оптики приблизил изображение девушки, которая лежала на палубе.

– Иван, посмотри, какой вид.

Хохотнув, он повернул видоискатель таким образом, чтобы и Владимиру было видно. «Ах, значит, тебя зовут Иван!» – понял Владимир и не удержался, чтобы не полюбоваться на полуголую красотку, которая совершенно открыто демонстрировала все свои прелести.

– Да, Снежанна, класс! – осклабился Иван-капитан и зыркнул оценивающим взглядом на Владимира. Как тот среагирует на одну из трех мужских слабостей?

– И катер у вас тоже соответствующий, – отбил Владимир этот заход, как шарик от пинг-понга. – Узлов 20 дает?

Капитан перекатил жвачку с одной щеки на другую и ответил, явно стараясь скатиться на женскую тему:

– Дает. Кому надо, тому дает.

Он хохотнул, отметив, что Владимир никак не отреагировал на его заход, и почесал пузо пальцами.

– Глеб, а ты пожрать ничего не захватил? А то чего-то желудок свело.

– Обижаешь, – Глеб опустил фотоаппарат и открыл кейс, который висел у него на боку. Сумка была довольно вместительной, там нашлось место и для плоской фляжки, и для нескольких бутербродов, аккуратно завернутых в пергамент.

Владимир искренне восхитился подготовленностью братков, и его желудок урчанием выказал солидарность с Иваном. Тем более что, просчитав ситуацию, он понял: если сейчас откажется от коньяка, то следующим вариантом воздействия на него будет силовой метод по принципу: «Ты что, нас не уважаешь?», – а драться сейчас совершенно не хотелось. Ему надо было только продержаться до прихода своих. Правда, они явно запаздывали, но Владимир списал это на вчерашний праздник по случаю находки.

Через минуту они уже удобно расположились походным бивуаком в позах охотников со знаменитой картины «Завтрак на траве», и Владимир, благодарно жуя бутерброд, делился с журналистом «эксклюзивом». Вернее, вешал парням на уши лапшу, лихорадочно соображая, что же такое произошло в лагере, почему оттуда до сих пор никто не пришел.

* * *

Ответ на этот вопрос нашелся сам собой, когда из-за поворота наконец показалась голова Палыча или начальника археологической экспедиции на объекте «Восьмой километр» Виктора Павловича Крупина. С ним был незнакомый человек, в котором Владимир безошибочно узнал крупного чиновника из Министерства культуры. Они шли быстрым шагом.

О том, что это чиновник, говорили светло-серый костюм, галстук. А о крупном чине можно было догадаться по классическому министерскому портфелю в левой руке. Но это стало понятно, когда они подошли уже достаточно близко. Вид чиновника явно диссонировал с атмосферой «казачьей» вольности, которая царила всегда в экспедиции. Владимир увидел также кого-то в полицейской форме, а затем из-за поворота потянулись и остальные ребята.

Когда они подошли к раскопу вплотную, Владимиру стало понятно, что чиновник уже успел вспотеть, его лицо покраснело и покрылось мелким бисером пота. Он стирал его большим белым платком. Мужчина был сильно раздражен и не скрывал этого.

– Вы поймите меня, Генрих Олегович, – донеслись до Владимира слова начальника экспедиции, и он удивленно приподнял брови: «Надо же, сам Унгер пожаловал!». Генрих Олегович Унгер был заместителем министра культуры и курировал вопросы археологии в их регионе. – Наша экспедиция состоит в основном из волонтеров. Георадар мы смогли получить всего лишь на один день, поэтому удалось обследовать лишь малую часть кургана, но результаты…

– Спасибо, я это уже в третий раз слышу, – недовольно перебил его Унгер. – Вы конкретно опишите ценность находки. Конкретно. Цену.

Унгер обернулся за поддержкой к полицейскому:

– Мы же должны понимать, для чего вы требуете здесь круглосуточную охрану?

Полицейский кивнул головой в знак согласия, и у него смешно дернулась фуражка, которую пришлось даже придержать.

Владимир увидел, что Палыч ищет глазами его, и поднялся со своего места.

– Я здесь, Палыч, все под контролем, – пошутил Владимир и поднял вверх руку, в которой был бутерброд. Стакан с коньяком он благоразумно не стал поднимать с разложенной на земле салфетки и даже прикрыл его своим телом. – Вот, нарушителей допрашиваю.

– Каких еще нарушителей? – развернулся в его сторону Унгер, явно стараясь показать, что именно он здесь хозяин.

– Спокойствие, – ответил ему в тон Владимир, – говорят, что журналисты из местной газеты.

Унгер тут же переключил свое внимание на Глеба.

– Какие еще журналисты? – почти слово в слово повторил предыдущую фразу Унгер, взяв на полтона выше и выкатывая глаза. – Их еще нам не хватало!

Но Глеб быстро достал из кармана штанов красную корочку и семенящим шагом подошел к Унгеру.

– Вот мое удостоверение.

Тот отстранился от него, как от чего-то грязного и липкого, и кивком головы показал, что удостоверение надо предъявлять полицейскому. Тот взял его, немного подержал для проформы и вернул хозяину.

– Вы не возражаете, если я буду освещать событие? – переспросил Глеб.

– Какое событие? – нахмурился Унгер, – ничего необычного еще не произошло. Простые рабочие будни.

– Не прибедняйтесь, Генрих Олегович, – перехватил инициативу Глеб. – Все, что связано с работой археологов в нашем крае, уже тянет на сенсацию.

– Ах, в этом смысле, – Унгер наконец сообразил, как надо вести себя с неожиданно появившимся представителем прессы и принял привычную позу благодетеля, – но о сенсации вам лучше расскажет Виктор Павлович Крупин. Он у нас большой специалист в этой области.

Владимир краем глаза заметил, что Иван все это время сидел спиной к подошедшим – так, чтобы его лица не было видно. Он потягивал коньяк из горла фляги и делал вид, что его не волнует ни появление высокого начальства, ни объяснения начальника экспедиции, который тут же пустился рассказывать о том, что было найдено в кургане под названием «Лысый».

После того, как все сосредоточили свое внимание на знаке Рюрика, Иван поднялся с земли, отряхнул свои штаны и протянул фляжку Владимиру:

– На, будешь еще? А то мы так и не успели нормально выпить!

Владимир одобрительно мотнул головой:

– Только глоток, а то пахнуть будет изо рта, а Палыч не любит этого дела на раскопе.

Иван дал ему отхлебнуть, забрал флягу и старательно завинтил. Убирая ее в задний карман брюк, он как бы невзначай наклонился к самому уху Владимира и уже на правах собутыльника доверительно прошептал:

– Слышь, Володь, а ты-то небось ночью туда залезал, – подтолкнул его локтем в бок, – наверняка успел пошарить? А? Есть там чего ценное?

Владимир покосился на Ивана. Странный малый, что ни вопрос, то пристрелка! Но виду не подал.

– Не, Вань, не был. Камень слишком тяжелый. Одному не отодвинуть, – соврал, не моргнув глазом, Владимир и даже показал для убедительности, как он пытался плечом его сдвинуть. При этом сам удивился, как легко у него это получилось. В сущности, это был первый раз в жизни, когда ему понадобилось соврать. Стараясь подыграть тону Ивана, он провел большим пальцем по горлу: – Но ценного там дофига, бля буду! Видишь, какое начальство приперлось, аж из самого Краснодара. Замминистра!

– Ах, вон оно что! Ладно, пока.

Иван покровительственно похлопал его по плечу.

«Пока», – ответил ему Владимир и хотел было хлопнуть в ответ, но его ладонь повисла в воздухе. Иван резко отошел в сторону, пристроился за спинами волонтеров, поближе к рассказчику и замминистра, потеряв к Владимиру всякий интерес.

Солнце за это время успело подняться еще выше, кузнечики и саранча затянули свою привычную песню. Долгий знойный степной день вступил в свои права. Чтобы не сжечь себе плечи, Владимир надел свою куртку, которую все это время не выпускал из рук, и засучил рукава. Куртка была мятой, пыльной. Щеки Владимира Леонидовича покрылись однодневной щетиной, и он имел бомжеватый и довольно убогий вид. Но ему было приятно, что удалось так легко сыграть роль придурка-сторожа, на которого больше никто не обращает внимания.

Постояв еще немного для проформы, он понял, что свою функцию уже выполнил, и сейчас самое время свалить отсюда по-тихому. Обойдя рассказчика со стороны, он показался своему начальнику на глаза и пальцами обозначил, что идет в лагерь спать. Получив одобрение в виде кивка головы, он пошел в сторону лагеря, надеясь, что удастся выспаться до обеда.

Только отойдя на приличное расстояние от раскопа, он наконец сунул пальцы в карман куртки, чтобы проверить его содержимое.

Мысли о том, что делать дальше, Владимир решил оставить на потом. Сейчас главное – выспаться. Он не сомневался, что теперь будет проведено полноценное обследование могилы и археологи найдут то, что нужно. Когда же начнется анализ найденных артефактов, ему хотелось быть где-то рядом – чтобы убедиться в том, что ход мыслей археологов направлен по нужному пути.

Сердце его бешено колотилось. Невероятно, но факт! Начинало получаться задуманное! Однако чем может окончиться эта авантюра, он даже и представить себе не мог.

Глава 3

О том, что Владимир соврал, Ивану даже не нужно было догадываться. Где соврал и как соврал, это было делом десятым. Просто он четко знал: не бывает так, чтобы тот, кто хотя бы час провел в одиночестве возле «клада», не сунул бы туда своего носа и не попытался что-то прихватить с поляны в обход общака. Сторож же провел здесь целую ночь, и наивно полагать, что он святой.

На женщину бомжара не среагировал, а вот коньяк весьма сильно повлиял на его болтливость. Значит, расколется, когда к нему будет применен тот или иной метод дознания с пристрастием.

Не стал Иван задумываться и о том, почему сторож соврал. Ведь если тот по наивности решил украсть что-то из кургана, то все равно украденное рано или поздно вылезет наружу и попадет к нему.

Сейчас на его айфоне, который лежал в заднем кармане штанов, висело несколько фотографий, где было четко видно, что камень, закрывающий вход в могилу, открывали. Теперь же он был весьма плотно прикрыт. Кто это сделал? Выводы напрашивались сами собой. Были у Ивана и изображения того, что нашли внутри. Правда, нечеткие, но их было достаточно, чтобы понять, что находка, если к ней приложить соответствующее сопровождение, может стоить весьма серьезных денег. Причем в валютном эквиваленте. Историческая и научная ценность находки Ивана не интересовала, потому что по складу ума и по способу зарабатывания «на хлеб насущный» он был тем самым «черным археологом», о которых много говорят, но которых мало видят и еще реже ловят.

В определенных кругах его знали как Ивана Калиту. Свое прозвище он получил по той причине, что всегда играл в одни ворота или, вернее, в одну калитку. Не пропускал мимо себя ни одной мелочи, ни одной мало-мальски ценной информации и умудрялся делать деньги практически на всех артефактах, поднятых из-под земли или со дна морского в пределах Краснодарского края.

У Калиты были свои информаторы не только во всех экспедициях, организованных археологами, но и среди тех, кто приезжал на берег моря, чтобы походить вдоль кромки воды с металлоискателем, и среди тех, кто нырял с аквалангом, и среди поисковиков, специализирующихся на Отечественной войне. Он отслеживал все самое ценное, что появлялось в обороте для последующей перекупки. В случае же, если «кладоискатель» проявлял излишнюю жадность или самостоятельность, Калита не брезговал кражами, вымогательствами, подлогом и подкупом должностных лиц.

Вот и сейчас, глядя со стороны на суету возле входа в склеп, он не сомневался, что все рано или поздно здесь будет организовано таким образом, что самое ценное из находок бесследно исчезнет, а археологам останутся только кости, несколько кремниевых наконечников от стрел, да груда битых черепков. И, пожалуй, вот эта мраморная плита с общипанной курицей, которую полоумные «ботаники» гордо кличут «соколом Рюрика». Впрочем, нет, сокола тоже заберу! На него найдется покупатель. В Европе сейчас любят ставить такие древности в особняках.

Еще с вечера получив от своего человека информацию о находке, он связался с нужными людьми в МВД и договорился о том, что при любых обстоятельствах пост полиции на раскопках будет выставлен максимум дня через три или неделю. А за это время он сможет организовать утечку раритетов, и поможет ему в этом как раз тот самый Генрих Олегович Унгер, как было уже не раз и не два. Система работала безупречно, и ничего не предвещало сбоев в отлаженном механизме.

Правда, сам Унгер еще не знал о своей роли, но это было делом десятым. Для начала достаточно продемонстрировать ему свое присутствие. С этими мыслями Калита обошел группу археологов со стороны и встал так, чтобы Унгер его увидел.

* * *

Когда Унгер узнал лицо Калиты, которое тот старательно показывал ему из-за спин молодых ребят-археологов, он сначала не поверил своим глазам. Однако, убедившись, что перед ним именно Калита, понял, что дело тут нешуточное и пахнет большими деньгами, очень большими. Просто так сам Калита никуда бы не поехал.

Несколько месяцев назад их познакомили на закрытом приеме у губернатора. Там его представили как частного коллекционера и специалиста по антиквариату, просили привлекать для независимых экспертиз. Просили очень уважаемые люди, которым Генрих Олегович не мог отказать.

И после этого Унгер действительно пару раз привлекал Калиту, в миру – Ивана Викторовича Шебалаева, к оценке предметов, которые планировалось закупать для Краснодарского музея у частных лиц. Оба раза послушав совета независимого эксперта, закупочная комиссия отказывалась от сделки с весьма обтекаемой формулировкой, что данные предметы «не достаточно ценны для музея». Потом эти предметы становились собственностью Калиты (вернее, поставных лиц, за которыми он стоял) и со справкой: «Не являются ценным предметом», – уходили на запад.

Впрочем, куда девались предметы, Унгер точно не знал. Возможно, они оставались в России. Унгера это уже мало волновало, свой процент от такой операции он получал исправно и вовремя.

Вот и сейчас, справившись с волнением, Унгер принялся обдумывать, чего конкретно хочет этот старый прохиндей, и как бы при этом не продешевить.

У него был резон так думать, потому что подозревал: Калита мог сильно занизить сумму гонорара, если видел перед собой некомпетентного человека, а Унгер как раз таковым и был, так как попал в кресло замминистра с должности начальника политотдела воинской части и по очень большой протекции.

Именно поэтому он пытался добиться хоть какой-то цифры от начальника археологической экспедиции, чтобы потом в разговоре с Калитой плясать от этой суммы. Но археолог говорил о чем угодно, только не о деньгах, и это вызывало у Унгера досаду.

Когда же рабочие отодвинули плиту и Виктор Павлович пригласил Унгера пролезть внутрь, то стало понятно, что он в своем костюме совершенно не способен этого сделать без риска вывозиться в песке. Этот факт окончательно добил Унгера, и он совершенно не к месту вспылил:

– Вашу мать, – ругнулся Унгер, чем вызвал несколько улыбок на лицах молодых ребят, но совершенно не заметил этого. – Как же я туда пролезу, мне еще назад в город возвращаться! Вывожусь весь как черт.

Неловкую заминку разрешил студент-археолог с переносным ноутбуком в руках.

– Если у кого-то есть айфон, то можно наладить беспроводную связь. Внутрь с камерой залезет только Виктор Павлович, а изображение выведем прямо на экран.

Калита не мог упустить такой возможности. Он тут же пихнул в бок Глеба и подсунул ему в руки свой айфон. Тот, быстро сообразив, крикнул: «Есть, есть айфон. Вот!», – и протянул его в руки студента. Тот быстро зашевелил пальцами, как будто всегда пользовался такими гаджетами, настроил камеру фотоаппарата на передачу изображения и звука в режиме Wi-Fi и, показав Виктору Павловичу, как пользоваться аппаратом, сообщил, что все будет записываться на жесткий диск ноутбука.

Еще кто-то из студентов сунул в руки начальнику экспедиции фонарь, который забыл Владимир. Наигранно перекрестившись, Виктор Павлович пролез в открытое отверстие раскопа.

– Ну, с Богом! Черный археолог, помоги!

Все засмеялись и столпились вокруг экрана ноутбука. Калита же, как хозяин айфона, протиснулся к экрану ближе всех и стал практически щека к щеке с Унгером.

Когда он убедился, что на них никто не обращает внимания, он еле слышно прогундосил чиновнику в ухо:

– Ваша ставка как обычно.

Унгер также поднес кулак ко рту:

– А если находки особо ценные?

Калита покачал головой.

– Вряд ли. Разве вы не видите – обычный хлам, археологам просто нужна сенсация.

Именно в этот момент все увидели, как археолог склонился над черепом воина и воскликнул от удивления:

– Не может быть!

Эта фраза рефреном прокатилась по степи. Все кругом загалдели: «Что? Что там?».

И тогда с экрана монитора на всех глянул череп старого воина и его безжизненные глазницы. Они заглянули в самый центр экрана, настолько резко, что все в буквальном смысле отпрянули от него, как будто почувствовали холод смерти. Глаза будто выскочили за пределы экрана. Виктор Павлович поднес глазок видеокамеры айфона к глазнице черепа таким образом, чтобы она максимально приблизилась к тому, что лежало на его дне. В другую глазницу археолог направил свет от фонаря, и все увидели на экране золотую монету, слегка припорошенную вековой пылью.

Все, кто стоял возле кургана, были подкованы в области археологии, поэтому практически сразу монету опознали.

– Невероятно, это же златник! Ага, златник, златник Владимира! – прокатилось эхом по Краснодарской степи. – Вау, круто! Один или еще есть?

Видеокамера дрогнула и медленно поползла вдоль тела. В динамике раздался хрипловатый, слегка искаженный голос Виктора Павловича:

– Тело лежит на монетах, их много. Дно саркофага буквально усыпано ими. Они, вероятно, проваливались вниз, когда плоть сгнила, – и тут же он осторожно добавил: – Но не стоит спешить с выводами, все надо обрисовать и задокументировать, а это работа не одного дня.

Калита и Унгер переглянулись и тут же опустили вниз глаза. Им было о чем подумать.