Текст книги "Архитектор Гармонии"

«Некоторые отважные историки гордо и смело заявляют, что Сильные Мира сего обманывают Паству! Что ж, весьма вероятно! Но, в таком случае, по какой причине эти же отчаянные правдолюбцы свято верят той версии, которая была изобретена, гениально воплощена в академические труды и получила всеобщее признание ещё тогда, – за много веков до наших дней? Ведь эти «силы» во все века и являлись единственными могущественными авторами и создателями… Истории.

В своей пламенной критике научное сообщество, не задумываясь, черпает «неопровержимые» аргументы в пользу своей точки зрения из одних и тех же литературно-сакральных доктрин, которые сами же и опровергают. Но, в таком случае, «научные оппоненты» изначально приговорены к вечному скитанию друг за другом по одному и тому же порочному замкнутому Кругу или. Ленте Мёбиуса?!»

(Из записной книжки Профессора Сергеича)

А в это же самое время, пока «хитроумный идальго» Профессор Сергеич и его верный товарищ Санчо Панса в образе Егора Алексеевича сидели, укрывшись под апрельским цветом «татарского хрена», поэт Ваня Бессонов и Журналист Георгий бороздили скромное малометражное пространство квартиры Профессора и силились понять, что приключилось с коллегами-историками, и куда они вдруг внезапно исчезли, не дождавшись рабочего перерыва на обед.

* * *

Внеплановое собрание «А.М. Лиги» началось с бурных дебатов Журналиста и Профессора. При этом Александр Сергеевич потрясал в воздухе пачкой рисунков эпохи Раннего Ренессанса, а Георгий отмахивался от доводов Профессора такой же кипой ксерокопированных иллюстраций из древних Псалтырей и даже раннего варианта Библии.

– Ну, вот же, Александр Сергеевич, – жарко восклицал Журналист, указывая на рисунок и на нарисованного человечка в восточной чалме. – Обсуждая этот персонаж, мы не можем сами слишком вольно толковать образ данного героя.

– А Вы, батенька, взгляните повнимательнее на то, кому швыряет под ноги россыпь «кровавых» серебряных монет вот этот «очень отрицательный» литературный персонаж! – И Профессор ткнул пальцем в несимпатичного «исторического персонажа» из своей колоды рисунков. – Ваш ход, сеньор!

– Я не собираюсь с Вами пикироваться, дорогой Профессор. Просто…

– Ты, Жорик, попридержи-ка свою философическую упряжку! Соблюдай, допустим, историческую выдержку и устав нашего коллектива, – смело подключился к спору друзей Егор Алексеевич. – А Сергеич-то и впрямь дело толкует!

Ванюше-поэту показалось, что слова Егорши возымели действие на неофита Жору. Георгий сделал глубокий выдох и более спокойным тоном произнёс:

– Хорошо, друзья, я допускаю даже такой оборот событий! Но… тогда всё о чём мы тут написали в наших сборниках, – это всё не соответствует Истине?!

Профессор, как старый и опытный участник всевозможных научных и околонаучных ристалищ, давно предполагал такой расклад событий. Рано или поздно, но любой ревностный ученик, хоть раз в жизни, но попытается нанести укол клинком новых знаний в заботливое и беспокойное сердце Учителя.

– Знаешь, грамотей, ты… того! – поднялся из-за стола Егорша и почти вплотную приблизился к оробевшему Журналисту.

– Не трудитесь вставать на мою защиту, верный оруженосец! – весело почти пропел Александр Сергеевич. – Дорогие мои коллеги! Вы думаете, что я ни разу в жизни не задавал себе самому эти вопросы?! Да, сотни раз! – И Профессор так непринуждённо рассмеялся, что коллектив единомышленников почему-то в одночасье дружно закатился от смеха.

– Прошу внимания, господа! – Александр Сергеевич постучал массивным мельхиоровым столовым ножом по раритетному гранёному стакану. – Допустим, что Вы, дорогой Георгий, – Вы начинающий студент…

– А ты, Сергеич, – начинающий профессор-академик, так что ли? – включился в весёлый, как ему показалось, разговор Егорша. Ответом шутнику была тишина, – как в солидной академической аудитории.

– Итак, что может спросить у преподавателя студент; в данном случае, как я понимаю, – студент исторического факультета? – Обратился к Журналисту Александр Сергеевич. – Для чего Вы собственно находитесь в стенах данного высшего образовательного учреждения, милейший? Задавайте Ваш главный вопрос!

– Давай, студент, сыпь – не робей!

– Егорша, помолчи! – не выдержал Ваня-поэт.

Не обращая внимания на дурашливые выкрики Егорши, Журналист Георгий внутренне собрался, ещё раз взглянул на старинные иллюстрации и сделал первую попытку.

– Я, уважаемый Преподаватель-Академик или Профессор, с таким трудом оказавшись в этом храме науки, хочу Вас спросить: существуют ли объективные факты Истории? И если таковые имеются, то я хочу знать о них всё!

Ваня, Профессор и Егорша дружно похлопали докладчику. Георгий сделал нарочито неловкий реверанс. Все ожидали ответного хода Сергеича. Гул на улице куда-то исчез, тиканье настенных часов прекратилось, на лбу у профессора Александра Сергеевича проступили капли пота.

И в этот момент Александр Сергеевич к своему ужасу почувствовал, что не может сформулировать свой ответ. Мысли, как стаи птиц, кружились и кружились в голове. Затем часть стаи полетела на юг, а оставшаяся – приземлилась прямо у ворот его дачного участка. Время незримо утекало, флажок на воображаемых шахматных часах Профессора вот-вот готов был упасть и ознаменовать проигрышный конец партии. Профессор понял, что нужно было выиграть время и сделать упреждающий ход.

– Дорогой студент Георгий, – изобразив театральную гримасу на лице, произнёс Профессор. – Судя по огромной пачке иллюстраций в Ваших руках, Вас должны интересовать «факты», относящиеся к конкретному периоду тех резких изменений в Мире, приведших, по сути, к созданию того положения вещей, которое мы и называем… нашей Цивилизацией?

– Это, безусловно, так и есть, Александр Сергеевич! – не смутившись, ответил Георгий.

– Слава богу, а ведь я боялся, что Вас заинтересуют все факты без исключения, вплоть до наших дней.

– Нет, дорогой профессор! Про чудесное возникновение различных островов «пламенной свободы» и про всяческие разные современные сказки нам уже известно довольно многое. – Георгий почувствовал, что Александр Сергеевич попросту тянет время.

– Ну, раз так, – воспрянул духом Профессор. – То на Ваш вопрос я отвечу следующим образом. Дорогой студент и вы, мои друзья! Я открою вам страшную-престрашную тайну. Всё дело в том, что Историческая академическая Наука, как бы она ни силилась представить всё в выигрышном для себя свете, – не владеет фактами!

Все научное собрание в лице членов Лиги было явно разочаровано словами Профессора.

– Увы, коллеги, но это и есть самый неоспоримый, единственно достоверный «факт»! – ещё раз подтвердил Александр Сергеевич. – Георгий, Вас удовлетворил мой ответ?

– Я несколько растерян, – признался Журналист. – В таком случае, Профессор, как же относиться к сложнейшей судьбе и поступкам этих легендарных героев Истории? – Георгий протянул вперёд, почти к лицу Профессора, иллюстрации старинных книг. – Мы изучаем их биографии, историю взаимоотношений; спорные, но великие деяния, наконец! И что в результате? Всё это мы делали и делаем зря?

Но Профессора было не просто припереть к стенке таким незамысловатым логическим ухватом. Александру Сергеевичу были памятны ситуации и посложнее.

– А Вы попытайтесь заменить выражение «герои Истории» на. «герои литературных исторических романов». Да, друзья мои, так и создаётся История, – Её Величество Волшебная тень! Если нельзя изменить природу Человека, – главного действующего лица Цивилизации, то приходится создавать своеобразный «Театр Теней», писать сценарий, распределять роли и сроки появления персонажей на сцене театра. И в дальнейшем, опираясь на «богатый опыт» этих… теней, сеять разумное, доброе, вечное… чтобы в дальнейшем.

– Это верно, сценарист ты наш! Как говаривал один англичанин: «Весь мир – театр» и типа все… актёры, – проявил свою недюжинную осведомлённость Егорша.

– Речь в данном случае, Егор Алексеевич, идёт не только о современном Мире, но и о богатом на события, Мире Прошлого! Играть свои сценарные роли способны не только реальные актёры, но и литературные вымышленные персонажи. Простите, коллеги, но это уже давно усвоенный нами материал, если я не ошибаюсь.

Следить за логическими упражнениями Профессора становилось слишком сложно. Журналист решился прервать этот бег по замкнутому кругу.

– Тогда ответьте нам прямо, Александр Сергеевич, что мы хотим и пытаемся обнаружить в Истории, которая не способна оперировать реальными историческими фактами?

– А я вам сейчас расскажу, и может быть, даже. – Профессор на секунду замолк, о чём-то догадавшись, а потом продолжил. – И даже по-ка-жу! Мы пытаемся разложить в верном логическом порядке древние литературные… сценарии, литературные версии. Определить реальные сроки их создания, убрать с нашей дороги более поздние подделки, ловко обосновавшиеся на одной библиотечной полке рядом с первоначальными вариантами. Друзья, – воскликнул Александр Сергеевич. – А вы осознаёте, что мы уже сейчас готовы представить Миру самых настоящих, подлинных персонажей народных верований, героев ранних сказаний и.

– Не утомляй, Гамлет Сергеич! Ты сам-то, смотри не переигрывай. Тут тебе чай не сцена, – закончил прения сторон Егорша. – Ты для начала загримируйся, маску надень да валидолом запасись.

Александр Сергеевич быстро согласился с другом, но слова о «гриме и маске» заставили его крепко задуматься. План дальнейших действий уже окончательно созрел в голове Профессора.

Георгий, почувствовав поддержку со стороны коллеги Егорши, всё-таки захотел подытожить диспут какой-нибудь значимой фразой с претензией на бесспорную аксиому.

– Да друзья! Но… фарш, извините, никак невозможно прокрутить обратно! И это факт! – авторитетно заявил он, глядя в глаза Профессору.

– Я так понимаю, Георгий, что в данный момент Вы сильно проголодались и представили себе пару домашних паровых котлет, – бодро произнёс Александр Сергеевич. – Ну же, не смущайтесь Вы так! Я с вами полностью согласен, коллега. С мясным фаршем дело обстоит ровно таким образом, как Вы и описали. А вот… литературный хаос, который подобно фаршу мешает нам разобраться со смыслами Истории, то… – эти литературно-театральные сцены мы, слава богу, способны разобрать по ролям, датам и местам их написания. А рассуждать о них, толковать или расшифровывать суть этих высокохудожественных произведений мы можем только в контексте времени их создания. Не раньше и не позже. Увы, но это и есть аксиома и наш секретный инструмент в деле постижения. Истины! Да-с, мы обречены на то, чтобы следовать этими тайными тропами, вооружившись собственной методикой и нашим волшебным «Золотым Ключиком»! Ведь редакционные правки в цивилизационном «сценарии» случались каждые 20–30 лет, господа! И даже, – Профессор внимательно посмотрел на Егоршу, – и даже на тех же страницах и под теми же рисунками! Вот так, уважаемый византолог Егор Алексеевич.

Произнеся эту пафосную тираду, Профессор неожиданно скромно обратился к собравшимся членам Лиги:

– Мне несколько неудобно, друзья, но я просто вынужден вас ненадолго покинуть и сделать необходимые покупки в магазине. – Профессор взглянул на часы. – Обеденный перерыв! Нам необходимо основательно подкрепиться. День, скорее всего, будет долгим.

Произнеся это, Профессор быстро собрался, резким движением руки схватил со стола какие-то рисунки и бумаги вместе с потёртым портмоне, накинул куртку и исчез за дверью. Всё произошло так быстро, что никто толком не успел ничего понять.

– Это куда он ускакал? В магазин нешто? – удивился Егорша.

– Ну, да… – неуверенно проговорил Ваня.

– Всё это очень и очень странно… – развёл руками Журналист.

– Сдался Профессор, не выдержал мозгового штурма, вильнул наш Шекспир! – подвёл «красную линию» оруженосец Егор Алексеевич.

Профессор захлопнул за собой входную дверь, спустился на лифте вниз и пулей устремился к небольшому магазинчику в нижнем этаже дома. Сделав необходимые покупки в «минимаркете», Александр Сергеевич вновь вошёл в подъезд, и тут он со всей безжалостной ясностью понял, что зря поторопил события, к которым не был готов никоим образом!

«Я ничего не забыл? – неуверенно спрашивал Профессор сам себя. – Где копии иллюстраций?» Александр Сергеевич суетливо запустил руку во внутренний карман куртки, тайком надеясь, что все рисунки на месте. Он захватил трясущимися пальцами всё бумажное содержимое кармана, включая кошелёк, и извлёк на свет. Свет перед лифтом был довольно тусклым. Бумаги вместе с кожаным кошельком выскользнули из рук Профессора и посыпались на кафельный пол. Это были… рецепты на лекарства, записка супруги и руководство по правильной засолке огурцов!

«Не может быть! – мысленно воскликнул Александр Сергеевич! – Я оставил рисунки на столе?!»

Осуществить задуманный Профессором опасный научный эксперимент с помощью одних только новейших способов зимней засолки огурцов не представлялось возможным даже в волшебном сне! Александр Сергеевич нагнулся, сложившись пополам, чтобы подобрать выпавшие записи, и в этот момент он явственно услышал знакомое шуршание листа бумаги в опустевшем кармане куртки. Сохраняя остатки надежды, он отважился вновь попытать счастья. Бережно и не спеша, чтобы не уронить драгоценную находку, Профессор вытащил из кармана лишь один единственный листок с цветной золотистой иллюстрацией. Остальные рисунки так и остались лежать на заваленном разными документами столе в квартире Профессора.

Александр Сергеевич отошёл к лестнице за шахтой лифта, аккуратно развернул лист ксерокопии и невольно залюбовался удивительной сценой, запечатлённой рукой неизвестного средневекового художника. Солнечный свет из окон над лестничной площадкой ярко осветил золотое поле рисунка.

– «Царь, царевич, король, королевич… – прошептал счастливый Историк.

Он какое-то время созерцал древний, иллюминированный золотом, сюжет на странице бесценной старинной книги, внимательно вглядываясь в лица персонажей; затем закинул голову вверх и в состоянии научного блаженства закрыл глаза. Последнее, что почувствовал эстет Сергеич – было лёгкое головокружение.

Долгое отсутствие Профессора показалось коллегам подозрительным. Егорша предложил друзьям сбегать вниз в магазин на всякий пожарный случай.

– Ну-ко, Реинкарнант, ты же у нас в бригаде самый молодой? Давай, живо-два слетай вниз! Проверь так сказать обстановку, а то… как бы чего с нашим таблетошником не приключилось. Пенсионер всё-таки! – обеспокоенно посоветовал заместитель Председателя Лиги.

Ванюша-поэт не возмутился приказным тоном друга и тут же поспешил выбежать из квартиры на поиски Профессора. Первое, что увидел поэт-реинкарнант, открыв двери лифта на первом этаже, – это валявшиеся на полу у самых дверей: старый кошелёк и разметавшиеся от сквозняка старые аптечные рецепты.

«Иисус сказал: «Пусть тот, кто ищет, не перестаёт искать до тех пор, пока не найдёт. И когда он найдёт, он будет потрясён, и если он потрясён, он будет удивлён, и он будет царствовать над всем.

Но царствие внутри вас и вне вас.»

(Из ранних апокрифов)

«В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идёт,

Бочка по морю плывёт».

* * *

«И среди своей столицы,

С разрешения царицы,

В тот же день стал княжить он

И нарёкся: князь Гвидон».

(«Сказка о царе Салтане», А. С. Пушкин)

Егорша и Профессор уже устали прятаться за расцветшим кустом пустыни, и забыв о конспирации, стали обсуждать создавшуюся ситуацию, в которую они угодили.

– Давай-ка «от печки», Азраил Сергеич! Как ты сюда автостопом добрался – я понимаю, чай не впервой! Но ты ответь, езуит, каким манером ты меня из ванной извлёк?!

– Всё просто, коллега, – спокойно отвечал Профессор. – За многолетнее знакомство во время нашего пребывания в больнице у главврача, психиатра Липкина-Хайтовича, мы с Вами стали одинаково смотреть на многие вещи и на Мир в целом. Поэтому мне не составило особого труда силами телепатии заставить Ваше сознание переместиться сюда ко мне, в Туманный Альбион, дружище…

Егор Алексеевич почесал затылок, вытер носовым платком влагу у своего искусственного стеклянного глаза и резонно заметил:

– А если бы я во время твоих экспериментов находился, допустим, не в ванной, а в уборной?! Это, что же выходит, Сергеич? Ванюша с Жориком стали бы терпеть до нашего возвращения, коль приспичит?! – Сказав это, Егорша вдруг не на шутку спохватился. – Слышь-ко, фокусник, а кран с водой я успел закрыть? Ой, мама дорогая, ведь соседей затопим!? А платить тебе придётся, – факт!

– Не волнуйтесь Вы так, беспокойное сердце Егор Алексеевич! Я как раз успел прочистить все трубы в квартире и полностью удалить засоры, включая туалет.

Эти заверения друга успокоили Егоршу.

Понимая, что затаившись в кустах, друзья могут наблюдать за передвижением войск и обозов ещё не одну неделю, Профессор решился форсировать события.

– Егор Алексеевич, – обратился к коллеге Александр Сергеевич. – У нас слишком мало времени, Вы понимаете меня? А по сему…

– Короче, Сергеич, – ускоряемся, так что ли?

Не мешкая и не тратя на объяснения лишних слов, Профессор приказал Егорше сосредоточиться и выбросить из головы всякие навязчивые мысли о симпатичных восточных красавицах. Егор Алексеевич с готовностью мотнул лысеющей головой и попытался сделать серьёзное выражение лица.

– Мы же с тобой теперь разведчики! И тут, как говорится, шутки в сторону! – здраво рассудил верный Оруженосец.

Профессор достал из кармана уже довольно помятую копию старинной иллюстрации и попытался насытиться духом Истории, глядя на изображение немигающим взором.

* * *

Ждать пришлось не долго.

Оказалось, что путешественники во времени сумели мысленно переместиться в самое начало иллюстрации. Егорша, не находя слов, только «ойкал» и тихо матерился, глядя на тех, кто возглавлял движение колонн.

– Сергеич, вразуми! А где Атилла-булан?! Куда его черти унесли?

– Егор Алексеевич, успокойтесь! Вы, как я догадываюсь, вспомнили Ваше первое путешествие, – научный эксперимент-телепортация в эпоху Атиллы, где Вам пришлось вброд добираться до Крымских берегов?

– Мне эта «коса Чушка» с чижиками-тростниками до сих пор по ночам снится! – просипел Егорша, не отрывая взора от грандиозной процессии.

Профессор понимающе посмотрел на всклокоченного друга, который при этом указывал пальцем на странных незнакомых персонажей в трёхстах метрах от историков-лазутчиков.

– Да, коллега, это всё те же «буланиды», только в более поздней литературно-изобразительной версии. И не смотрите Вы так на знакомый всему Миру головной убор на Первосвященнике или… Халифе! Мы уже обсуждали эту тему ранее…

– А как не смотреть, Сергеич?! Это же, ну как её…? А где рога?!

– Голубчик Егор Алексеевич, постарайтесь мысленно развернуть эту «митру» на. 90 градусов. А лучше отползите вон к тем строкам на странице и взгляните на «объект» сбоку. Бинокль, бинокль возьмите!

Егорша, прихватив средство наблюдения, устремился выполнять приказ Профессора.

У Александра Сергеевича оставалось не так много времени, чтобы созерцать это торжественное зрелище.

Колонну возглавлял молодой царь или царевич, который гордо держал в руках сакральную хоругвь; небеса трубили в трубы, прославляя праведников; за царевичем следовал высший духовный лидер в белой папской митре и аристократическая знать в восточных воинских касках со шпилем. «Большие шишки», – почему-то вспомнилось Профессору. Перед внутренним взором пронеслись кадры из старых фильмов о Первой Мировой с генералами германской армии в похожих шлемах.

Профессор на миг засомневался в целесообразности такого опасного эксперимента. Ведь все недостающие детали для подтверждения своей версии давних событий он сумел обрести сразу же после приземления на ветхие страницы Книги. Стоило ли ради этого телепортировать коллегу Егоршу и подвергать друга такому риску? Отвечая самому себе на этот и другие вопросы, Профессор несколько обмяк, расслабился и даже не заметил, что литературная процессия ушла уже далеко вперёд.

Кто-то внезапно с силой похлопал Александра Сергеевича по плечу и Профессор очнулся.

– Вот ты даёшь, Масон Сергеич! Меня в разведку, – а сам храповицкого?! Некрасиво получается, профессура! Ладно, не обижайся! Короче, докладываю: всё, как ты сказывал, – так и есть! Глянул я на тот головной прибор сбоку – ан глядь, и обнаружились… рога! Точно: буланиды они и есть буланиды! Наверное, от батюшки Царя Атиллы отстали.

– …веков на семь! – со смехом подхватил версию друга Александр Сергеевич и постарался посвятить коллегу во все подробности увиденного им непонятного зрелища. Полчаса незатейливой походной лекции Профессора пронеслись почти мгновенно.

Егорша внимательно слушал Александра Сергеевича и не перебивал его. И только в самом конце монолога растерянно произнёс:

– Так вот, мил друг Сергеич, я этого понять никак не могу! Этого же не может быть!

– Что Вас смутило? – спросил Профессор.

– Ну, коль нарисовано – одно, а подписано… – другое?!

Надо отметить то, что и сам Профессор часто пытался осмыслить для себя этот удивительный казус в Литературной Истории Мира. На ум приходили целые абзацы из книг по философии, цитаты великих писателей и даже психоаналитиков, но нужные и ясные доводы терялись в безбрежных густых туманах не формулируемых догадок.

И всё же, Александр Сергеевич отважился на рискованный эксперимент!

– Послушайте, коллега! – обратился он к Егорше. – Давайте проведём некий эксперимент!

– Нет уж, Сергеич! Я никуда боле не полечу. Хватит, – налетался!

– А лететь никуда и не потребуется, дружище! Вы будете тем, кем Вы и хотели стать всегда, – Писателем!

– Ну, допустим, я сказки для детишек люблю писать, – несколько смущённо произнёс Литератор.

– А мы попробуем сделать Вас писателем беллетристом!

– Типа Льва Николаича, так что ли?

– «Типа», почти так, – подражая визави, ответил Профессор. – Вот, кстати, Вам и задание в духе романа «Война и Мир»! Итак, Ваша задача заключается в том, чтобы внешне описать персонажи оригинальной, исправленной, версии великого романа. Итак, новые вводные! Слушайте внимательно.

Друзья возлежали, укрывшись от проходящих невдалеке от них несметных восточных полчищ. Егорша, сильно напрягая воспалённые извилины мозга, силился нарисовать условные иллюстрации к новой версии романа, согласно указанию Сергеича. Профессор слушал Егоршу, не перебивая. Затем он не выдержал и, приподнявшись на колени, выпалил в сердцах:

– Вот же! Вот, что Вы тут мне пытаетесь описать?! – театрально возмутился сценарист Александр Сергеевич, включившись в интересную, как ему казалось, игру. – Согласно условиям нашего литературного эксперимента, наш Герой Бонапарт со своей армией высаживается в Андалузе-Испании в 8-м веке от Рождества Христова, и спасается бегством на юг от армии Халифата. А вы тут, простите, что мне описываете? Какие такие кивера и медвежьи шапки? А ещё вдобавок пушки, кремниевые ружья или нарезные карабины в 8-м веке, батенька?! «Уланы с пёстрыми значками, драгуны с конскими хвостами… – со смехом процитировал Профессор строки из стихотворения Лермонтова «Бородино». – Ну-с, дорогой коллега, что ещё «промелькнуло перед Вами»?

– Так, ты же сам, вроде как… – затянул было свою песню знаток наполеоновских войн Егорша. – Короче, эту задачку – хрен, кто тебе решит!

– Ну, наконец-то, голубчик Егор Алексеевич! И Вы наверняка понимаете: по какой причине? Верно? – Александр Сергеевич с надеждой всматривался в потерявшее очертания лицо друга. Глаза ничего не понимающего «историка», казалось, смотрели в разные стороны, а лицо расплылось в странном недоумении. Такой эффект с физиономией коллеги случался и ранее, – всему виной был искусственный стеклянный глаз напарника. Он по странной причине время от времени менял своё положение. Особенно, когда Егорша нервничал. – Теперь Вы поняли? – не унимался «сумасшедший» Профессор.

– Ну, как бы, я того… типа… понял, – неуверенно произнёс Егорша, хоть вообще уже перестал что-либо соображать.

– Разгадка и предсказуемый результат нашего эксперимента – перед нами, дорогой Егор Алексеевич! – тихо буйствовал Профессор. – Логическое решение задачи невозможно никак из-на-чаль-но! Условия задачи-эксперимента – ложны! А значит и ту картину событий, которую Вы собирались представить научной комиссии, если такая вообще могла бы существовать, – фикция, нонсенс… химера! Ну, разумеется, если такое «высокое собрание» само не выступило бы заказчиком, и не было страстно заинтересовано в таковой Вашей художественно-изобразительной версии событий далёкого восьмого века нашей эры. Я прав?

– Прав, прав! Давай не тормози, – изъясняй, допустим, свою научную позицию дале, Сергеич! – уже более адекватно произнёс ученик Профессора.

– Наш человеческий мозг автоматически способен отличить правду от вымысла – это раз! Мы прекрасно оперируем данными, о которых мы знаем не понаслышке; черпаем информацию из собственного опыта, из опыта наших предков; их рассказов. Вы слушаете меня? – спросил Профессор и продолжил. – Так вот, касательно всей истории с этим условным «наполеоном», – у нас есть возможность взглянуть на источник, на трофеи; прочитать свидетельства очевидцев, наконец! Изменить наши представления об относительно недавних временах представляется довольно трудным делом, почти невозможным. И при попытке поменять наше восприятие прошлого, это «прошлое», независимо от усилий сценаристов и вопреки их целям, начинает наполняться прежним, уже доподлинно известным нам содержанием, от которого невозможно освободиться за век или два. Вот так и возникают удивительные стальные каски на головах «примитивных» варваров или митры с крестом у восточных халифов-первосвященников, а также средневековые латы и великолепно изготовленные кольчуги воинов – покорителей Востока, «канувших в лету» несколько тысяч лет назад! Я всё сказал.

– Ну, ты прямо, как в фильмах с Гойко Митричем-индейцем: «Хау, я всё сказал!» – прыснул Егорша. – Слышь-ко, Чингачгук Сергеич, а чего тут под рисунками писано? В какую сторону народ ломанулся, – на Запад, так ведь? Мы ведь с батюшкой царём Атиллой в тот раз на Крым шли?

– Увы, Егор Алексеевич, тут на арамейском «писано», что «народы ломанулись» совсем в другом направлении, – уныло ответствовал Александр Сергеевич.

– Вот тебе, как говорится, и весь твой. «степной хрен» до копейки! – перехватил инициативу воодушевившийся искатель приключений Егор Алексеевич. – И всё-таки, выходит так, что Наполеон-сатана из Марокко прямо на Испанию обрушился тышшу лет назад; там его побили, и он горемычный в снежную метель отступил обратно через Смоленский тракт! Не то, что ли, сказываю?

– Теперь, когда Вы вновь обрели способность шутить, я полностью уверен в том, что Вы поняли цель нашего эксперимента, уважаемый «живописатель» Егор Алексеевич. А может быть всё же… граф Лев Николаевич?

– Абстрактно рассуждаешь, Сергеич! – И Егорша лихо прищурил свой единственный здоровый глаз.

– Как сказать… как сказать, коллега… – загадочно произнёс Профессор, и соратники продолжили созерцать действие событий, укрывшись за невысокими холмами арамейского текста.