Текст книги "Архитектор Гармонии"

Часть 2. И протрубят Ангелы…

Уже давно отшумели споры по оценке неоднозначных итогов искусствоведческих экспедиций. Улеглись страсти, и даже упрёки вечно метущегося Егора Алексеевича остались где-то далеко на периферии новых глобальных проектов научно-клинического коллектива А.М. Лиги. Профессор Сергеич здраво рассудил, что настало время вновь вернуться к прежнему разговору и объяснить Журналисту Георгию всю беспочвенность его опасений.

– Ну же, Георгий, перестаньте винить себя и всех нас в том, что наш коллектив двигался по неверному литературоведческому пути, начертанному самим Михаилом Афанасьевичем, – успокаивал Журналиста Профессор.

– Дорогой Александр Сергеевич! – устало повторял Георгий. – Вы поймите: вольно или нет, но мы весьма безответственно предложили читателям несколько иной вариант средневековых событий, который…

– …который в чудесной художественной форме был предложен человечеству писателем Михаилом Булгаковым, – ведь именно это Вы и пытаетесь сейчас сказать, коллега? – Прервал унылый монолог Журналиста Профессор, и продолжил, – в таком случае, позвольте полюбопытствовать: в чём заключена такая «чудовищная ошибка» Писателя и всего нашего малочисленного коллектива адептов романа «Мастер и Маргарита», ну же?

– Послушайте, Профессор! Уж, если нам посчастливилось воочию убедиться в том, что «персонаж-доносчик» бросает плату за предательство к ногам совершенно иного героя древнейшей саги, то наша прежняя оценка взаимоотношений Железного Смотрителя и Каменного Священника… – она ошибочна! – убедительно, как ему казалось, пояснил Георгий-журналист. – И, что в таком случае, прикажете делать нашему коллективу? Неужели давать опровержение в СМИ?!

Профессор ничего не ответил, а затем тихо произнёс:

– А Вы осознаёте тот факт, милейший, что за век до написания обнаруженной нами древнейшей версии, на этой бренной Земле никто из живущих на ней даже не догадывался о появлении в будущем этих литературных… персонажей, – их ещё попросту не существовало! – сказал Профессор. – И если бы писателю Булгакову посчастливилось чудесным образом обнаружить сей редкий фолиант, то поверьте, что суть древней Легенды осталась бы прежней, дорогой коллега Георгий. Вспомните, наконец, события той эпохи!

– «Карфаген должен быть разрушен…?», – неуверенно процитировал известную фразу Журналист и посмотрел в глаза собеседнику.

– Что же, весьма уместная цитата! Но всё же, Вы сами того не замечая, начинаете обсуждение более поздней версии, мой друг! Но стоит только поменять в ней название города, то всё становится понятным! Настало, наконец, время обвинить Метрополию в сговоре и сотрудничестве с грозными восточными соседями с целью подготовки кровавого сценария и в циничной казни невинной Жертвы. Эти нечистоплотные приёмы и есть древнейший инструмент политики дней минувших. – Профессор задумался на секунду. – Да и дня… нынешнего… тоже.

– И всё-таки, «Константинополь рухнет, как прогнившее дерево»? – Журналисту вспомнились строки из рассказа Вани-поэта.

– Подытоживая нашу беседу, мы вполне логично можем предположить, что книжный «предатель» имел все основания в отчаянии кинуть плату за свой бесчестный поступок под ноги… обоим этим персонажам! Тем более, что судя по иллюстрациям, они всегда были неразлучны и раньше… и позже! А что объединяло этих «литературных интриганов» – Вам хорошо известно, мой друг. Писатель Михаил Афанасьевич Булгаков имел полное право на свою художественную версию событий, никак не нарушив самой логики того, что произошло тысячу лет назад. Надеюсь, что наш разговор помог Вам понять позицию коллектива А.М. Лиги и согласиться с личной авторской версией самого Писателя по данному вопросу.

Глава 1. «Во Мгле печальной…»

«Перед ним гора крутая;

Вкруг неё страна пустая;

Под горою тёмный вход.

Он туда скорей идёт.

* * *

Перед ним, во мгле печальной,

Гроб качается хрустальный,

И в хрустальном гробе том

Спит царевна вечным сном».

(А. С. Пушкин «Сказка о Мёртвой Царевне…»)

Возвращение в Москву уставшие пилигримы перенесли вполне легко, – как перелёт на воздушном шаре с Камчатки на мыс Доброй Надежды…

Не хотелось ни есть, ни пить, ни говорить. Единственное, чему обрадовался Александр Сергеевич было то, что его рецепты на лекарства и руководство по засолке огурцов, кипа помятых бумажек, – всё в целости и сохранности лежало на обеденном столе, рядом со старым портмоне.

– Вы всё-таки нашли их, Ванюша? Благодарю Вас, мой спаситель! – обрадованно воскликнул Профессор, но ему никто не ответил. – Ваня, Вы где?

Профессор прошёлся по всем комнатам, но Поэта и след простыл. Александр Сергеевич растерянно почёсывал свою седую густую шевелюру и недоумевал.

– Сергеич, поди-ка сюда! – позвал его Егорша, стоя в прихожей у открытого шкафчика. – Ну-ко, смотри внимательно: чё тут лишнее, а чего не хватает?

Кроссовки Ванюши валялись на полу.

– Ну, не мог же он босиком мимо нас просквозить?! – озабоченно заметил Егорша.

Профессора охватили смутные догадки, он перерыл всё содержимое шкафа, пооткрывал все коробки из-под обуви, даже заглянул в карманы зимнего тулупа.

– Сапоги… сапожки! – возопил Александр Сергеевич, и оторопело посмотрел на коллегу.

– Да и чёрт с ними! Ты жене новые купишь, когда золото продадим.

– Егор Алексеевич, голубчик, вот здесь, прямо на этом месте стояли сапоги-скороходы.

– Да ты что?! Те самые? – у Егора Алексеевича заканчивалось всякое терпение.

– Увы, это так… – горестно согласился Профессор и схватился рукой за сердце.

– Ладно, не всё потеряно, пенсионер! Всё исправим, найдём наши скороходики! – с деланным спокойствием заверил Профессора Егор Алексеевич. – Как я понимаю, ты их тут прятал? Так, так… а это чего тут валяется? Давай-ка, смотри и… думай! Думай, профессура, на то тебе и голова дадена! Жорик, дуй сюда, живо! Надо ситуацию выруливать.

Пока Журналист и Профессор решали, что предпринять, Егор Алексеевич возмущался таким халатным отношением коллеги к хранению особо ценных артефактов.

– Ну, как же ты мог, светлая твоя головушка, Сергеич?! Это же надо было додуматься до такого: хранить, допустим, такой опасный предмет в легкодоступном для дураков месте! Это же, примерно, как крысиный яд или… пара ящиков водки, – оружие массового поражения!

Не обращая внимания на бурчание Егорши, Профессор и Журналист были заняты подготовкой к срочной спасательной экспедиции.

– Вот куда его черти погнали? Чего он надумал? – не унимался востоковед Егор Алексеевич. – Не ровен час, заплутает… без компаса, без хавчика, так сказать.

– Хватит, Егор Алексеевич! Давайте решать, как вызволять нашего коллегу из весьма неоднозначной ситуации, – рассудительно произнёс Профессор. – Итак, судя по рисунку, который почему-то валялся там, где стояли сапоги-скороходы, наш Поэт устремился в Италию…

Такого оборота событий не ожидал никто. В квартире Профессора повисла гнетущая тишина. Журналист посмотрел на Егоршу, а Егорша своим единственным здоровым глазом с недоумением взирал на Александра Сергеевича.

– Ну, что же вы замерли, коллеги?! Медлить нельзя ни секунды! Хотя, проникнуть в тайные архивы Ватикана будет не так-то и просто, друзья. Вы со мной? А значит: и ныне…

– И присно! – отозвался Журналист.

– И во веки веков, Аминь! – завершил последний аккорд Егор Алексеевич и перекрестился. – А теперь, – вперёд! Иншалла, как говаривал Царь Иван, и с Божьей помощью возвернём мамке её блудного Поэта в цельности и сохранности.

Друзья не зря торопились, причин для беспокойства было более, чем достаточно.

* * *

Вечерняя заря широко раскинулась над всей обозримой поверхностью земли, освещая дальние пределы горизонта. Золотой верхний слой древней картины играл светлыми отблесками, то отбрасывая их на величественные крепостные стены, то на скорбное убежище в невысокой островерхой горе, укрывавшей могильный склеп.

Ванюша даже не сразу сообразил, что необходимо срочно где-то спрятаться. Но где?! Быстро оценив обстановку, сняв волшебные сапожки и оставшись в одних носках, Поэт устремился к круглой крепостной башне влево. Чудо-сапоги остались лежать около низкорослого чахлого куста.

Осторожно выглянув из-за укрытия, Иван наблюдал за тем, как воин в шлеме и латах ходил взад и вперёд вдоль стены крепости. Лицо воина было сурово, но взгляд выдавал сильное волнение. Время от времени его взор устремлялся в сторону тёмного грота в скале, где пятеро его соратников молились над телом усопшей женщины в саване. Один из них даже касался рукой савана, как будто надеясь разбудить усопшую. Время шло быстро.

«Это его матушка! – других вариантов у Вани не было. – Переживает.»

И тут он услышал слова молитвы из уст воина; отважный муж молился на незнакомом языке. Поэт попробовал включить внутренний переводчик, как его учил лингвист Егор Алексеевич, но сумел перевести лишь отдельные фразы: «Во имя. Милостивого и Милосердного. Тебе одному мы поклоняемся, и Тебя одного молим о помощи… веди нас.»

О каком чуде мог просить Небеса суровый воин, – для Ивана не было загадкой. Внезапно Ванюша услышал слабый звук сверху; звук нарастал; поднялся такой сильный ветер, что даже плотные ветви сухого кустарника с силой пригнуло к земле. И тут раздался оглушительный шум… крыльев.

Воин перестал молиться и, готовый к бою, выхватил меч из ножен. Ваня сам себе казался в эти секунды легче травы, – его так штормило, что он присел, облокотившись о стены крепости. В шуме железных крыльев и гремя стальными латами, перед воином явился ангел. Лицо молящегося осветилось радостью и надеждой.

– О, хвала Тебе! Ты внял моим молитвам! – тихо прошептал он и рухнул на колени к ногам Царя небесного воинства.

Ваня-поэт всегда был уверен в том, что когда-нибудь он непременно дотронется до Небес, но чтобы быть свидетелем того, как Небо само коснулись Земли… – о таком он не мог и помыслить! Он так разволновался, что чуть было, не обнаружил себя, но вовремя спохватился и мигом ретировался назад за укрытие.

Небесный Властелин милостиво разрешил воину поведать свою просьбу. Не вставая с колен, но подняв голову, воин смиренно прошептал о своём желании, указывая на грот в скале, где покоилось тело усопшей. Ангел с железными крылами медлил с ответом, он даже простил убитому горем сыну его дерзкий взгляд. Воин с надеждой вглядывался в суровое лицо Владыки, который был погружён в неведомые никому из землян мысли. Взор самого грозного Властелина был устремлён на вход в пещеру. Пятеро горестных мужчин стояли на коленях и молились. Люди и сама земля, горы и даже стены старого города замерли и приготовились услышать приговор Небес.

Отважная тройка путешественников в составе Сергеича, Егорши и Журналиста была уже почти рядом.

Постоянный состав А.М. Лиги с разбега рухнул невдалеке от крепостных стен древнего города, до которого было уже рукой подать.

– Братва, нашлись сапожки! – радостно закричал Егорша и стал махать над головой раритетной обувью. – Ищите Ваньку-беглеца! Видать, где-то недалече… ныкается!

Александр Сергеевич облегчённо вздохнул и, вооружившись биноклем, стал обозревать живописный золотой пейзаж картины. Профессор успел в своё время запечатлеть в своей памяти каждую деталь этой редкой иллюстрации, и его сердце наполнялось чувством глубокого творческого удовлетворения. Но Егор Алексеевич не был намерен ждать, пока Профессор насытится положительными эмоциями.

– Всё, насмотрелся! Антракт! – он выхватил бинокль из рук коллеги и стал внимательно изучать каждый миллиметр горизонта.

Ванюши нигде не было видно. «Погиб поэт…» – Егорше невольно вспомнились первые строки из стихотворения Лермонтова, которое он учил в школе, но так и не выучил. И тут следопыт Егор Алексеевич заметил какое-то движение у подножья башни крепости. Увеличительная способность театрального бинокля была крайне мала, но и этого хватило, чтобы понять: Ванюша жив и скрывается у стен города.

– Во-о-он, где наш неслух! – указал он пальцем в сторону крепости. – Сидит не шелохнётся, как на рыбалке, – попытался шутить Егорша.

– Друзья, мы должны срочно увести Ванюшу подальше от крепостных стен! Срочно! – скомандовал старший по группе Александр Сергеевич, и друзья перебежками стали продвигаться в сторону каменного града, обходя его слева.

Взволнованный разворачивающимися перед его взором событиями, Ванюша заворожённо наблюдал за Князем и Грозным Ангелом Небес. Ангел что-то произнёс и вынул из ножен свой огромный меч.

«Сейчас он отрубит ему голову!» – испуганно решил Поэт и зажмурил глаза от страха. И в этот момент в голове Вани возник странный звенящий звук, – от уха до уха. Звук такой высокой частоты мог запросто, как струной, рассечь тело Поэта напополам. Ваня плотно закрыл уши ладонями, но тут же ощутил сильные глухие удары собственного сердца; под тяжестью этих свинцовых ударов кости скелета, казалось, были готовы порвать телесный каркас отважного историка. Ванюша в панике упал на землю, но силился не пропустить ни единой детали страшных событий.

Вдруг Ване почудилось, что каменная кладка крепостной стены пришла в движение; сверху посыпалась сухая глиняная смесь и стена начала рушиться прямо у Вани на глазах; камни, кирпичи и красная черепица устремились вниз. Ванюша вжался в стену всем телом и стал похож на барельеф. Только это и спасало храбреца. Однако представление ещё только-только начиналось…

В воздухе раздался оглушительный рёв громогласных труб, похожий на вселенскую сирену, – как будто тысячи мощнейших динамиков решили донести до всех живущих на этой Планете увертюру из неизвестной никому Небесной оперы. Пятеро мужчин в скале упали на колени и взывали к Небу. Лишь Стальной Владыка, опустив крылья, молча взирал на всё спокойным уверенным взглядом, а у его ног согбенно опустив голову вниз, ожидал участи Храбрый Царь.

В тот момент, когда раздалась новая каменная канонада, и башни крепости уже готовы были взлететь на воздух, Ванюша почувствовал, что какие-то неведомые щупальца пытаются отлепить его от спасительной нижней кладки стены.

– Вано, друг! Жми на газ, уходим! – узнал он голос Егорши.

– Хватайте его под руки и выносите подальше! – кричал Профессор Сергеич, но его команды заглушал воющий стон Небесных Труб.

Уже ничего не соображая, Ванюша сдался на волю провидения и на крепкие плечи верных товарищей искусствоведов. Журналист и Егор Алексеевич упрямо волокли почти безжизненного Поэта, а Александр Сергеевич бодро торил путь по безбрежному пространству старинной иллюстрации. Наконец, дружная четвёрка сумела удалиться на сотни метров от стен разрушавшегося на их глазах города, и Егорша громко скомандовал: «привал». Но он ошибся.

– Ванюша, – торопил Профессор Сергеич, – срочно влезайте в сапоги! – Говоря это, Александр Сергеевич, в отличие от героя Писания, не снимал, а заботливо помогал Поэту попасть в голенище сапогов-скороходов. – Вот так, – приговаривал Профессор. – Но ни в коем случае не шевелитесь, стойте смирно! Егор Алексеевич и Вы, господин Журналист, – крепко хватайте Ваню за руки! Готово?

Сам Профессор ловким почти удушающим приёмом крепко держал Поэта сзади за шею. На Ванюшу было больно смотреть…

– Всем приготовиться к полёту! – командовал Александр Сергеевич и в спешке ещё сильнее сжал тонкую шею Поэта.

– Александр Сергеевич, – еле сумел пропищать Ваня. – Вы же меня задушите!

– Не робей стихотворец, терпи! – вступил в дело опытный авиатор Егорша. – Приготовились, от винта! Мотор… камера… по-е-е-хали!

И тут, наконец, Ваня невероятным усилием воли сделал попытку подпрыгнуть на месте. Раздался знакомый скрип чепрака кожаных каблуков, и странная летательная конструкция из четырёх аэронавтов стремительно преодолела гравитационные объятия нарисованной Земли.

Ни Ангел, ни бесстрашный Князь, предводитель народов Востока, ни пятеро у гроба – никто из них не обратил внимания на внезапно загоревшуюся в небе пылинку, похожую на рассекающую небо с огромной скоростью, предзакатную звезду.

Глава 2. Вперёд, на Босфор!

«А где Золото? – спросил он, и поправил свой фартук Мастера. – Опять игрушки, часики? Снова красивая декорация?»

(А. Толстой и Е. Убаров «Проект Буратино»)

Уставшие от приключений, которые они же сами обрушили на свои головы, «аргонавты» сидели в квартире Профессора и молча пили чай с яблочным повидлом; сил не хватало даже для разговора.

– Хоть бы кусок хлебушка где нашёлся!? – еле вымолвил Егор Алексеевич.

Профессор с укоризной поглядел на своего верного напарника и покачал головой.

– Ага, хлебушка, говорите, захотелось?! – спросил он. – А не Вы ли, милейший, умяли на привале весь батон белого хлеба и тем самым полностью опустошили наши скромные запасы провианта?

После этих слов Профессора Ваня и Журналист захихикали. Смех и шутки на какое-то время смогли отвлечь путешественников от невесёлых исторических дум…

И тут случилось нечто неожиданное, то чего никто из друзей даже не мог ожидать: Егорша подскочил на стуле, затем бросился в прихожую, а после всего этого принялся поднимать половики и раздвигать плотные шторы в комнате.

– Егор Алексеевич, что с Вами? – недоумённо воскликнул Профессор. – Что Вы там пытаетесь обнаружить под ковром?

Егорша оторопело посмотрел бешеным взором на коллег, и почти крикнул:

– Где оно? Где? Ой, мама дорогая!

– Алексеич, уймись и скажи нормально: что приключилось? – не на шутку обеспокоился Журналист.

– Золото! Золотой мой ламинатик! – сокрушался Егор Алексеевич, заламывая руки. – Забыли! Ну, так и есть, – лежит он себе на страничке в этом Лондоне.

Пересказывать от начала всю байку про золотую иллюстрацию Профессор не стал. Он только улыбнулся и тихо посоветовал коллеге:

– Егор Алексеевич, успокойтесь и внимательно проверьте карманы, – произнёс он спокойным голосом.

Егорша засунул обе руки в карманы брюк и оттуда, как из волшебного ларца, стало падать на коврик удивительное содержимое походного костюма искусствоведа: хлебные крошки, листья и цветки татарского хрена и даже крышка от бутылки.

– Нету, Сергеич, нету золотишка нигде! Так и есть, потеряли… – уныло констатировал Егор Алексеевич.

– А я с Вами не согласен, коллега. Посмотрите во-о-он туда! – и Профессор указал на оголившееся тело старинного паркета у ковра.

Все внимательно посмотрели на то место, на которое указал Александр Сергеевич, а Егорша упал на четвереньки и опустил голову чуть ли не до самого пола, касаясь его своим носом. И тут единственный здоровый глаз флибустьера успел заметить золотой отблеск в кучке пыли. Золотая пылинка преспокойно лежала на полу и чего-то ожидала.

– Ну, ну… постой, родимая, не шевелись! Сейчас я тебя… – шептал счастливый Егор Алексеевич, слюнявя указательный палец, чтобы прилепить «беглянку» и окончательно овладеть артефактом.

В это время окно в кабинете Профессора с шумом отворилось от внезапно поднявшегося ветра.

– Дверь! Закройте дверь! – скомандовал ловец золота, ощутив сквозняк.

Но было уже поздно; ветерок подхватил золотую пушинку с пола, увлекая её к балконной двери, и вынес на кафельное пространство балкона.

Егор Алексеевич опрометью на четвереньках, не вставая, бросился вдогонку за ценным артефактом, но опоздал: золотой огонёк уже лежал на самом краю девятиэтажной пропасти. Затем он весело подмигнул Егорше заходящим солнечным лучом и пропал навсегда.

Егорша сидел на полу и возмущался.

– Слышь, Сергеич! Я чё-то не врубаюсь, там ведь, почитай, два метра квадратных того листа было? Куда всё подевалось? – спросил он товарища.

Профессор вооружился логарифмической линейкой и иллюстрацией из старинной книги, и пригласил всех в комнату. Затем он достал портновский мягкий метр, молча проделал в уме нехитрые подсчёты и вывел на листе бумаги какую-то цифру.

– Вот, Егор Алексеевич, сами полюбуйтесь! – сказал он, указывая на картинку. – Здесь мы с Вами приземлились, затем поменяли место дислокации, затем… затем перебрались в район эвакуации. Итак, вот то место, где вы варварски и отчаянно вырвали кусок иллюминированной золотом поверхности книги, милейший.

Весь дружный коллектив разведчиков внимательно смотрел на Александра Сергеевича, который представил высокой комиссии окончательные цифры: размер золотого полотна, украденного коллегой Егором Алексеевичем. Расчётное число состояло практически из одних нулей, включая первую цифру… кроме запятой.

Первым прыснул от смеха Ванюша-поэт, передав эстафету Журналисту, а затем раздался дружный громкий смех.

– Давай, Егорша, лети скорее вниз и ищи в кустах! – не мог остановиться Поэт.

– Мы тебе с балкона фонариком подсветим! – подхватил Журналист.

Егор Алексеевич не обижался на друзей. Он стоял и улыбался.

– Вот дела! И как я сразу-то не догадался?! Вот, допустим, к чему приводит тяга к научным открытиям! – произнёс он.

– И деньгам, коллега, – дополнил монолог Егорши Александр Сергеевич, строго взирая на расхитителя собственности Британской Библиотеки Лондона.

Пора уже было расходиться по домам, но коллектив А.М. Лиги ещё до конца не мог прийти в себя после трудных испытаний. Профессор попросил Журналиста пройти в кабинет, чтобы обсудить кое-какие детали исторического полёта. Когда Журналист хотел было уже прикрыть двери кабинета, Ваня опомнившись спросил:

– Профессор! Александр Сергеевич, а ведь мы так и не увидели, что произошло там, у крепостных стен. Вам ведь наверняка всё было известно заранее? Скажите, Ангелу удалось воскресить матушку князя…? – Ваня напряжённо глядел на Профессора, ожидая ответа.

– Вано, брателло! Наш езуит всё и всегда обо всём знает, а тут перед нами спектакли устраивает! Верно, профессура? – незлобно пошутил Егорша.

Профессор не обратил внимания на шутки коллеги и произнёс:

– Увы, доброе сердце, Ванюша! Он не сделал этого. Этого не может даже Он. Читайте внимательнее богословскую литературу. А вот с городскими стенами крепости возле пролива. – Профессор взял паузу и внимательно посмотрел на коллег, – …пролива Дарданеллы всё обстояло ещё значительно хуже, город был разрушен до основания, как сообщает весьма «информированный» популярный источник. В общем-то, самая первая древняя сага как раз и повествовала о главном: о материнской любви и сыновьем… горе. Вот так, Иван! И прошу Вас: не принимайте всё так близко к сердцу. Кстати, а Вы не собираетесь к Вашей матушке на участок? Если так, то не откладывайте свой визит, езжайте с богом.

Поэт вытер салфеткой мокрые от слёз глаза, и согласно закивал головой.

– Ну, что с Вами, Иван? Почему Вы так расстроены? Вам жалко Князя, конечно же?

Ванюша какое-то время молча расправлял смятую салфетку, а потом горестно произнёс:

– Да, я очень переживал за него, но… он всё-таки смог увидеть самого Владыку Вселенной!

Профессор ещё целую четверть часа посвящал свою аудиторию в запутанные перипетии тех давно канувших времён. Рассказ о вдове царице и её младшем сыне, который став князем-царём, сумел даже дойти с войском до Босфора и Дарданелл, очень заинтересовал коллег.

– Да, мои дорогие! Умная и мужественная Царица, младшая жена величайшего царя Востока, до своего последнего часа оставалась для сына ценным советчиком в государственных делах, судьёй по многим вопросам политики в Государстве, и… любящей матерью. Народы Мира взирали на храброго воина молодого Царя, как на пророка. – Александр Сергеевич внимательно посмотрел на коллег. – А ведь он и был… младшим сыном Всесвятейшего Праведного Патриарха, одного из самых почитаемых пророков Ойкумены в течение многих веков. Ну, вот… пожалуй, и всё, господа. А ещё, друзья, я со всей ответственностью могу заверить всех вас, что нам – гражданам нашего богохранимого Отечества, посчастливилось не только созерцать символ Отца Небесного, но и всегда с честью носить его при себе! – Произнеся эту странную фразу, Профессор, к удивлению собравшихся, с благоговением извлёк из внутреннего кармана куртки… паспорт, на котором красовался Двуглавый Орёл.

– Ну-ко, дай взглянуть! – заинтересовался Егорша. – Так… ага, две головы, одна корона, а ещё волшебная палочка и… глобус?

– Скипетр и держава, Егор Алексеевич! Целая Вселенная! Ну, всё! Хватит, отдавайте мой документ!

– Александр Сергеевич, поясните, пожалуйста, ваше весьма необычное заключение! – почти потребовал Георгий.

– Я уверен, коллеги, что вы и сами способны аргументированно принять и понять этот, по сути, простой… и единственный вывод!

– Короче, домашнее задание для коллектива, Сергеич, так что ли?

Ванюша поднял руку, как дисциплинированный ученик и посмотрел на Александра Сергеевича, желая задать вопрос.

– Да, Иван. Вы хотели ещё о чём-то спросить?

– Друзья! А кто те пятеро мужчин у гроба царицы? – неуверенно спросил Ваня.

– Спасибо за Ваш вопрос, дорогой Ванюша! – Профессор внимательно посмотрел на коллег. – Ну-с, кто-нибудь сможет ответить нашему Поэту? Если нет, то будем считать это ещё одним новым персональным домашним заданием, господа историки. А я со своей стороны готов предложить небольшую подсказку! Попробуйте преобразовать числительное в… существительное, не забывая о языке оригинала. Кто же они, эта «пятёрка» верных соратников Царя?! Да-с… – загадочно и несколько театрально воскликнул Александр Сергеевич и умолк.

Журналист силился понять туманную речь Профессора, морщил лоб, часто заглядывал в свои конспекты и переспросил:

– Простите, Александр Сергеевич, но как я понимаю, разговор в данном случае идёт о. «пушкинском князе Гвидоне» или…

– Да, уважаемый Георгий, и о «пушкинском» в том числе! – Профессор оглядел свою аудиторию и пояснил. – Народам Ойкумены этот Герой известен не только под именем Гвидон, коллеги. И если я сейчас назову вам его второе имя, то всё сразу станет на свои места, и два образа сольются в единое целое. Ну же, господин Литератор, помогайте же мне, в конце концов! – обратился Александр Сергеевич к Георгию. – На Востоке его чествовали, как.

– Да, Профессор, я догадался! – с жаром откликнулся Журналист. – Это же известный всему Миру персонаж древнейших сказаний по имени…

– Ох, и догадлив ты стал, Жоржик, как я на тебя посмотрю! – Егорша заговорщически подмигнул Ване. – Верно, Вано?

– Думаю, что Ваша догадка всё же нуждается в некотором пояснении и расшифровке тюрко-арабских терминов, – глубокомысленно изрёк Профессор и вкратце аргументировал свою мысль. – Ну-с, уважаемые искусствоведы-историки, теперь вы представляете себе всё величие этого Персонажа – настоящего Воина, Героя и. Предводителя многих народов, а также его верных. «пятерых соратников», достойных продолжателей праведных свершений своего Царя! Итак, господа, я полагаю, что наша историческая миссия на данном этапе расследования выполнена полностью! Завершая тему, я вынужден, к сожалению, заявить, что уже больше никогда и нигде в живописи мы не обнаружим «печального гроба» с усопшей царицей и пятерых безутешных мужей. Осталась лишь легенда о Герое-воине, Небесном Ангеле, крепостных стенах древнего града и… не совсем понятная до конца история о «громогласных трубах».

Аудитория некоторое время безмолвствовала, а затем дружно зааплодировала ни сколько не смутившемуся докладчику.

– А всё-таки, Сергеич, жаль мне, что нету у нас золотишка! – почему-то опять принялся за своё флибустьер исторических морей Егорша. – Вот бы махнуть всем нашим творческим, допустим, коллективом куда-нибудь в научно-историческое настоящее.

– А в «прошлое» уже не тянет, Алексеич? – хмыкнул Журналист.

– Устал я, братцы от этих теледепортаций так, что никаких слов уже нет! А вот, допустим, были бы у нас денюжки, так мы бы мигом, живо-два, в Париж там, или… допустим в Мадрид, или на худой конец.

– Полно Вам, Егор Алексеевич! Мне кажется, коллеги, – очень серьёзно перебил красноречивую речь Егорши Профессор, – что мы, члены А.М. Лиги, просто обязаны отдать дань памяти Великому Воину, Царю – сыну Пророка! Легендарному Герою народов Мира. Это моё твёрдое убеждение, господа историки-искусствоведы! – воскликнул Профессор.

– Наш путь на Босфор, друзья! – и Ваня-поэт встал рядом с Александром Сергеевичем, обняв его за плечо.

Журналист и Егорша переглянулись и единодушно присоединились к коллегам.

– А коли так, то решено! И ныне… – затянул Егорша орденское заклинание бывших пациентов «горбольницы на Прудах».

– И присно! – подхватили друзья.

– И во веки веков! – срывая некрепкий голос, прокричал Ваня.

– Аминь! – подытожил Егор Алексеевич и добавил. – А теперича, – все марш по домам, живо-два!

Профессору так и не удалось в этот вечер переговорить с Георгием наедине. Уже проводив друзей и оставшись один в квартире, Александр Сергеевич рискнул набрать номер телефона Журналиста. Несмотря на поздний звонок, Георгий поднял трубку.

Беседа была совсем недолгой, и прощаясь, Александр Сергеевич спросил:

– Как-то давным-давно мы с Вами попытались определить центр зарождения Новой Легенды, которая со временем полностью изменила наш Мир. Признайтесь, Георгий, теперь Вы можете сами назвать сии пределы? Не многие места на карте Планеты условно говоря. – Профессор замолчал, а потом произнёс известную фразу по-французски.

– Конечно! Названия улиц и бульваров не оставляют больше никаких сомнений! Я долго колебался, Александр Сергеевич, признаюсь честно. Но после Ваших логических доводов.

– И Ваших личных заслуг в области языкознания… – с юмором добавил Профессор.

– …всё встало на свои места! Я, как и Вы, раньше мог только догадываться, но доказательно обосновать свою точку зрения… – нет, не мог, – заканчивая разговор, произнёс Журналист.

– И ещё, коллега. – Профессор сделал паузу. – Вы слушаете меня, Георгий?

– Да, Александр Сергеевич! – отозвался на том конце провода Журналист.

– Помните нашу сегодняшнюю театральную сценку про «Академика и Студента»? Вы спрашивали меня о фактах. Сегодня Вы владеете этими «литературными фактами» Истории, поздравляю Вас от всей души! Теперь, двигаясь в правильном направлении, с помощью нашего «ключа» Вы сможете так же ясно понять причины появления всех более поздних версий на «заданную тему». Спокойной ночи, коллега! Постараемся встретить Ангела Зари в добром здравии! – сказав это, Профессор повесил трубку и направился на кухню.

Наука наукой, но Профессор не мог терять ни минуты драгоценного времени. Ведь огурцы, привезённые с участка, могли испортиться.

Всю первую половину ночи Александр Сергеевич воевал с банками, кипятил рассол и закатывал крышки. Уже падая от усталости, Профессор еле-еле добрался до кровати и упал на неё, как подкошенный.

«Да, я сумел, я сделал это, – засыпая, подумал Профессор. – Я… я, всё-таки, наконец-то… засолил их!»

Александр Сергеевич свернулся калачиком, подложив правую руку под голову и уснул.