Текст книги "Итальянская любовь Максима Горького"

Глава 12
Билет без права передачи

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их.

(Евангилее от Матфея, гл. 7)

Москва. Наши дни

– Ну что, все с сборе? – обвел Вася Курочкин присутствующих победным взглядом. – Или кого-то не хватает?

Анна посмотрела на присутствующих. Здесь были Вера Шевардина, Варвара Епифанова, она, Курочкин, Данила, прилетевший в самый последний момент. А еще сидевшие особняком Даниэла Орбини и Витторио Колонни. Они сидели, держась за руки, и было видно – как они влюблены!

Они с удивлением встретились с Варварой Епифановой и признали в ней девушку, которая была на открытии выставки Виктора Зардари в Париже. Они обменялись приветствиями и поняли, что судьба, бывает, самым причудливым образом сталкивает людей, которые близко соприкасаются с одним и тем же делом.

– Все! – ответила Анна и села рядом с Васей.

– Тогда начнем!

Вася, похоже, упивался звуками собственного голоса. Он выглядел довольным и бодрым. Он сегодня нарядился в свой самый лучший костюм, в котором обычно выступал на международных конференциях. Вася жутко волновался, когда узнал, что прилетят из Италии Даниэла и Витторио.

– Я не мог себе даже представить, что буду общаться с теми, чьи предки знали титанов Возрождения. В одну из рода Колонни был влюблен сам Микеланджело!

– Вася! Ты не волнуйся, – успокаивала его Анна. – Мы тоже не лыком шиты.

– У тебя что, предок пировал с Иваном Грозным?

– Я не в этом смысле, Вася, – с отчаянием сказала Анна. – Ты – все равно – лучший.

– А вот за это спасибо, – серьезно ответил Курочкин. – Искренне. – Он сжал ей руку. – Мерси, коллега.

И вот теперь Вася все равно отчаянно волновался. Как актер в момент своего бенефиса.

– Я даже и не знаю, с чего начать, – протянул он. – Наверное, с того, что много-много лет назад великий русский писатель Алексей Максимович Горький оказался на итальянском острове Капри после разгрома первой русской революции.

На Капри его отправили товарищи, чтобы сберечь от преследования царских властей. Это одна сторона дела, а вторая состояла в том, что на Капри нужно было организовать школу рабочих, боевую школу РСДРП. Так сказать, кузницу кадров… Это было важно. И было еще одно обстоятельство. Дом Горького на Капри был местом, где пересекались самые разные люди: революционеры, масоны, разведчики, иностранные шпионы… Здесь кипела жизнь, разрабатывались идеи, завязывались знакомства, обсуждались планы…

Так случилось, что Максим Горький и наследница древнего итальянского рода Даниэла Орбини познакомились и полюбили друг друга. Горький вообще был человеком влюбчивым. Но что нашла в нем Даниэла Орбини – загадка. Хотя любовь вообще – чувство иррациональное…

Вера переводила слова Васи на итальянский Даниэле и Витторио. Те слушали внимательно, а при словах о любви улыбнулись и еще крепче сцепили руки.

– Даниэла еще не знала, что это чувство пройдет через всю ее жизнь и станет судьбой. Ей выпала уникальная возможность наблюдать за Горьким, за его жизнью и ближайшим окружением. Когда Горький вернулся в Россию, Даниэла последовала за ним. В качестве журналистки итальянского издания. Она моталась между Москвой и Италией, понимая, что не в силах что-либо изменить… А когда Даниэла поняла, что беременна, – решила рожать. Она родила девочку, назвала ее Марией и оставила в Италии на попечение родных, понимая, что не может дать девочке надлежащее воспитание из-за своей кочевой жизни. Даниэла была рядом с Горьким в Москве, в Берлине, в Сорренто. Но встречи становились все реже и реже. Максима Горького охватила большая страсть. Его новую и самую большую любовь жизни звали Марией Закревской. Или Мурой Будберг. Но и в жизни Даниэлы происходили перемены, она вышла замуж за русского инженера, родила дочь и навсегда осталась в Москве. Она по-прежнему иногда встречалась с Горьким. В одну из встреч он признался старой подруге, что его скоро убьют и что Даниэла знает – кто…

Васю все слушали, затаив дыхание.

– Даниэла всю жизнь писала письма, но не отправляла их. Боялась, что письма перехватят. И эти письма остались у нее, как своеобразный дневник… В конце концов она спрятала их в потайном ящике трюмо. В ее записях не только отражается ее жизнь, но также Даниэла размышляет: кто убил Максима Горького. Но она ни с кем не делилась своими подозрениями и вообще старалась быть как можно незаметней. Даниэла Орбини стала Дарьей Андреевной Шевардиной и тщательно скрывала ото всех свое итальянское прошлое и свое происхождение. Времена не располагали хвастаться древним родом. И даже своим близким она выдавала легенду, что происходит из Литвы, что в ней много смешано кровей… Правды она не говорит никому. Правда находится в спрятанных письмах, которые в конце концов обнаруживает ее правнучка Вера Шевардина.

Все обернулись на Веру, она даже покраснела от такого внимания. А Вася продолжал:

– Правнучка Даниэлы Орбини отправляет запрос в генеалогическое общество, и ей приходит ответ, который повергает ее в ступор. Черным по белому в документе написано, что она является прямым потомком древнего итальянского рода. Как это получилось? Дело в том, что полгода назад в генеалогический центр поступили рассекреченные документы двадцатых-тридцатых годов. В том числе те, где было зафиксировано происхождение Даниэлы Орбини, ставшей Дарьей Андреевной Шевардиной. Это были документы НКВД.

Таким образом, Вере Шевардиной выдали эту справку. Но сотрудник, обработавший данные, квалифицированный историк, пошел еще дальше. По документам НКВД он установил, что Даниэла Орбини – давняя знакомая Максима Горького. А несколькими днями ранее он нашел в газете сообщение, что на аукционе Сотбис будут проданы несколько документов из так называемого секретного архива Горького. Чернышев был человеком сообразительным, дважды два сложил и решил продать свою информацию Виктору Зардари, который и выставил документы на продажу. Зардари собирал архив Горького и время от времени то, что ему было не нужно, продавал на аукционах.

Каким-то образом Чернышев вышел с ним на связь. Что произошло между ним и Зардари достоверно не известно, но историка убрали, а Вера и представители рода Орбини с того момента стали под подозрением и наблюдением Виктора Зардари. Он давно охотился за архивом Горького и наверняка решил, что они могут знать, где ценные бумаги.

– А Вера Шевардина, решив проверить данные, обращается к нам, – продолжила Анна. – В наш центр «Клио». Мы отправляем запрос в «Фамильное древо».

Чтобы свернуть Верину активность, Чернышев написал, что вышла ошибка, и уволился с работы. Почему он так сделал?

Возможно, он поступил так по указанию Зардари. Или у Чернышева был какой-то свой расчет – теперь понять трудно. Можно допустить что он хотел сам поехать в Италию и «продать» информацию о наличии русских родственников клану Орбини? Во всяком случае, он решил пуститься в самостоятельное плаванье и уволился, чтобы развязать себе руки.

А спустя непродолжительное время его находят убитым в собственной квартире. При этом создается имитация, что к нему забрались воры, хотя человек он был небогатый.

– Вера Шевардина желает установить истину и самостоятельно летит в Италию, – недовольно глянув на помощницу, что вмешалась в его «минуту славы», вновь заговорил Вася. – Там она пытается встретиться с Орбини, но сразу ей это не удается. Но на помощь приходит его Величество Случай… В одном из флорентийских кафе, куда Вера случайно попадает, она знакомится с юристом Паоло Фосканери, который досконально знает именитых жителей Флоренции. Она рассказывает ему свою историю, и Паоло понимает, что у него в руках – часть запутанной головоломки…

Но здесь нужно немного отступить назад. Самую малость. И рассказать о другой дочке Даниэлы – Марии, которую усыновили родственники из рода Орбини и прибавили к имени Марии – имя Роза. Так получилась Мари-Роз. Имя не совсем типичное для Италии… – Вася кашлянул. Анна поняла, что у него пересохло в горле, и протянула шефу стакан воды. Он поблагодарил ее кивком головы.

– Когда железный занавес окончательно опустился и Даниэла, то есть Дарья Андреевна Шевардина, перестала получать какие-либо известия о своей дочке, ее давняя подруга Бьянка, которая ушла в монастырь под именем сестра Лючия, стала писать письма дочке Даниэлы – Мари-Роз, чтобы, когда та выросла, смогла восстановить собственную историю.

Случайно юная Даниэла, правнучка Мари-Роз, обнаружила письмо, написанное Лючией. Мари-Роз время от времени перечитывала эти письма. И однажды, читая, задремала. Даниэла, которая нагрянула к ней в гости, нашла это письмо, сфотографировала его и прочитала. Письмо оставило много вопросов, которые девушка и задала при встрече бабушке. Я правильно излагаю? – обратился Вася к Даниэле.

Та кивнула и всхлипнула при упоминании бабушки.

– Тогда пойдем дальше… Бабушка наотрез отказалась разговаривать на эту тему. Даниэла обратилась за помощью к матери. Та тоже – не поощрила ее попыток разобраться. Тогда Даниэла решила расследовать семейную историю самостоятельно. Но ей требовался помощник, и она находит его.

Молодые итальянцы улыбнулись друг другу.

– Это был Витторио Колонни из рода не менее древнего и знатного, чем род Орбини. Молодые люди взялись за дело, но Мари-Роз умирает. Вскоре после смерти бабушки Даниэла находит письма в ее старинном бюро. На другой день раздается звонок Паоло Фосканери, адвокат приглашает Даниэлу на встречу с Верой.

Когда Вера изложила свою историю, Даниэла ей не поверила.

– Да! – воскликнула Даниэла. – Я сейчас раскаиваюсь в этом…

– Ничего, всяко бывает, ваше недоверие понятно, – благодушно проговорил Вася и продолжил.

Но когда Вера рассказала о письме прабабушки, то Витторио посоветовал ей поискать потайные ящики трюмо. Даниэла делала это трюмо на заказ и позаботилась о том, чтобы было укромное место.

Вера, вернувшись из Италии, нашла остальные письма прабабушки и привезла их нам.

– Тем временем наши итальянские товарищи… – кивнул Василий в сторону Даниэлы и Витторио, – продолжили свои исследования. В одном из писем они нашли упоминание о девочке, дочери Даниэлы, которую та оставила на Капри.

Обратившись к родственникам, жившим на Капри, Даниэла и Витторио обнаружили снимки Даниэлы с дочкой Марией. И юная Даниэла поняла, что на фото ее бабушка Мари-Роз. Но кто же такая Лючия, которая писала Мари-Роз письма, они поняли не сразу. Ведь на фотографиях рядом с Даниэлой и ее дочерью была Бьянка. Но выяснилось, что Бьянка ушла в монастырь. Витторио решается поехать в тот монастырь и узнать что-либо о судьбе женщины. И здесь, – Вася сделал драматическую паузу, – события принимают непредсказуемый поворот.

В то время как Витторио узнал, что при поступлении Бьянка приняла имя Лючия, на Даниэлу нападают, хватают и запирают в подвале. Витторио, который звонит ей натыкается на автоответчик. Он спешит на виллу и попадает прямиком в лапы бандитов. Но все заканчивается благополучно, так как… – Вася широко улыбнулся.

– Мама все время меня контролирует, – со вздохом сказала Даниэла.

Вера перевела присутствующим ее слова.

– И мама, которая контролирует, установила в мобильном телефоне дочери новейшую систему слежения, и когда обнаружилось, что девушка находится у бандитов, мама спешит на помощь. Так что все заканчивается хорошо…

В этой истории много разных сюжетных переплетений. Как зеркальное повторение. И Вера, и Даниэла почти одновременно начинают раскапывать историю своей семьи, находят письма… Но сейчас я передаю слово моей родственнице. Варваре Епифановой.

Варвара обвела всех присутствующих взглядом и начала свой рассказ:

– С именем Максима Горького связана одна из секретных страниц истории – так называемый «Архив Горького», за которым давно велась охота и о котором толком никто не знал и не знает до сих пор. – Вася одобрительно кивнул.

– И вот, когда в одно заведение, где я работаю, поступил сигнал, что всплыли документы из архива Горького и в скором времени они будут проданы на аукционе Сотбис, мне поручили задание – познакомиться поближе с владельцем этих документов – известным коллекционером Виктором Зардари. Он давно вел охоту за архивом писателя, и время от времени документы из его коллекции всплывали на рынке. Но всплывали незначительные. Главные он оставлял при себе. Откуда он их брал? Мне и предстояло это выяснить.

В результате проделанного исследования удалось узнать, что часть документов досталась Зардари от Муры Будберг. Часть этого архива писателя хранилась у нее, это было в какой-то степени гарантом ее личной безопасности. Если хотите, охранной грамотой… Но что касается другой части архива, то я передаю слово опять Василию.

– Архив Максима Горького – вещь легендарная, – торжественно проговорил Вася. – И прежде всего стоит ответить на другой вопрос. А что в нем таилось ценного? И настолько, что фактически все разведки мира вели за ним охоту? И здесь нужно вернуться к фигуре самого писателя. К его связям и контактам.

Как я уже говорил, и на Капри, и в Москве Горький был окружен самыми разными людьми, от которых шли ниточки в разные стороны. К масонам, разведчикам, революционерам и так далее.

Считалось, что этот архив Мура забрала с собой, когда Горький умер. Так ли это? И здесь не обойтись без рассмотрения личности баронессы Будберг. Роковая женщина, авантюристка, агент нескольких разведок… Какими только эпитетами ее не награждали! И почему баронесса уцелела в результате всех катаклизмов судьбы и вихрей революций и войн?

Думаю, что ответ – прост. Баронесса не являлась разведчицей трех или десяти разведок. Баронесса являлась связной, она осуществляла связь между ключевыми фигурами власти и разведок. Через нее шла важная информация, которая поступала на самый верх. Поэтому она и уцелела. Убирать ее никакого смысла не было. Баронесса курсировала между Москвой и Лондоном – и была важным транслятором, через который шла информация. Также одной из важнейших функций баронессы было участие в работе по реализации национализированных ценностей, к которой также была подключена еще одна женщина Горького – Мария Андреева. Поэтому никогда и не будут открыты до конца все контакты и связи Муры Будберг – слишком хорошо поработали над сокрытием следов. Вася сделал драматическую паузу, убедился, что все с нетерпением ожидают продолжения, и вновь заговорил:

– В крупных исторических делах важно понимать одно – правда, как правило, скрыта от посторонних глаз, а на поверхность выплывает та версия, которая служит ширмой для прикрытия истинного положения дел. Поэтому и живут мифы, которые не имеют ничего общего с правдой…

Что же могло таиться в архиве Горького? То, что вскрывает правду о большевиках и их контактах, то, что развеет миф о том, что они являются выразителями народных масс и революция произошла спонтанно. Все было тщательно спланировано, и дом Горького был местом сосредоточения самых разных сил, которые шли на контакты с большевиками и преследовали свои интересы. Все знают байку о связях большевиков с Германией, о прибытии Ленина в пломбированном вагоне. О других связях – известно меньше. Например, о связях большевиков с Англией. О том, что Англия тоже принимала участие в подготовке русской революции. А еще в этом деле не обошлось без масонов. И другой очень важный момент. Одним из близких друзей Горького был Александр Богданов – фигура по-своему примечательная. Ученый. Писатель-фантаст, экономист. Он проводил интересные опыты, связанные с кровью. Обратите внимание, что большевики активно помогали и поддерживали все работы, связанные с исследованиями и расширением функций человеческого организма. Здесь можно говорить о Бехтереве, Павлове, интереснейших работах Барченко, который являлся родоначальником, как бы сейчас сказали, нейролингвистического программирования. И вот все эти люди постепенно уходят, их убирают, и это тоже любопытный знак. А их исследования и разработки берутся под строгий государственный контроль, сосредотачиваются в секретных лабораториях НКВД. Обратите внимание, с тех пор вся эта наука уходит с поверхности, и люди, занимающиеся передовыми технологиями, не светятся. Считается, что Горького убрали потому, что он мешал Сталину проводить свою политику… Думаю, что это ошибочное мнение. Да, Максим Горький ворчал, да, высказывал недовольство, но это был крупнейший авторитет на мировой арене, он очень помогал Сталину укреплять имидж страны. Поэтому данное мнение – тоже миф. Горького убрали скорее всего потому, что он не мешал, а слишком много знал… Он мог случайно выдать эту информацию или передать по определенным каналам. Вы можете спросить: кому он мог передать, если был плотно окружен соглядатаями и информаторами Сталина? Значит, все-таки у него имелись кое-какие выходы. Все-таки Горький столько лет был знаком с большевиками и, видимо, кое-какие методы в области конспирологии знал. Горький был опасен как источник слишком многих знаний и информации… Почему Мура Будберг прилетела в Москву к уже больному Горькому? Думаю, что ответ прост – никто до конца не знал: где же все-таки Горький хранит свой архив? Да, часть бумаг была у Муры, но не все… Поэтому Мура и прибыла, чтобы узнать, где остальные. И если допустить, что приказ об уничтожении Горького отдавал Сталин, то нужно признать, что это было сделано с полной договоренностью с английской стороной. Слишком многим Горький был опасен, он был ходячей взрывной бомбой информации.

Но, вероятно, весь архив Максима Горького так и не нашли. Кому он его передал? Никто не знает. И, возможно, именно там находятся документы и письма, которые способны перевернуть наши знания о многих исторических событиях.

Вася окинул взглядом своих притихших слушателей. Они были само внимание.

Вася выдохнул:

– Вот и все, что я хотел вам сказать.

– О! – воскликнула Даниэла. – Большое спасибо. Это все так… – Она запнулась. – Так волнующе! – Девушка посмотрела на Витторио. – Мы приглашаем вас всех через месяц к нам в особняк на озере Комо. Там будет объявлено о нашей помолвке. Билеты мы вам оплатим. Приезжайте!

Нестройный гул голосов выразил согласие посетить помолвку, а также озеро Комо.

– А теперь, – сказал Вася, – маленький фуршет и дискуссия.

Когда все разошлись, Вася, оставшись с Анной наедине, спросил:

– Ну как? Устала?

– Немного.

– Куда ты Данилу отослала?

– Он уехал за подарком мне.

– Балует!

– Иногда, – улыбнулась Анна.

– Поздравляю!

– С чем?

– С окончанием нашего дела. Можно со временем написать интересную научную монографию о Максиме Горьком или художественный роман. Фигура-то замечательная, знаковая. Столько здесь еще всего можно накопать.

– Флаг тебе в руки, Васенька!

– Что-то ты подозрительно ласковая. С чего бы это?

– А я у тебя хотела отпуск попросить. Хоть две недели.

– Две недели – можно. Отпускаю.

– Спасибо, – обрадовалась Анна. Раздался звонок ее мобильного.

– Данила. Ну я пойду? – посмотрела она вопросительно на шефа.

– Иди!

– А ты?

– А я еще поработаю. Нужно одну статью сдавать в научный сборник.

– Счастливо поработать.

– А тебе хорошо отдохнуть.

Выйдя на улицу, Анна подумала, что хоть лето уже и прошло, и было оно серое, дождливое. Но впереди две недели счастья, и это – главное.

* * *

– Мама! Послушай меня! – проговорила Вера. Она зашла к матери в комнату, несмотря на то, что привычного «входи», не прозвучало.

Мать сидела около зеркала и вытирала платком глаза.

– Ты плачешь?

– Да, плачу! – с вызовом сказала мать. – Только подумать, в самый последний момент они отказались.

– Кто «они» и от чего?

– Они – это руководство нового театра. Отказались от моего сольного концерта и от моих предложений. И вообще от сотрудничества.

Между материнскими причитаниями Вера восстановила картину событий, о которых она уже забыла, захваченная другими заботами. В одном из подмосковных городов построили театр, и старая приятельница матери посодействовала ее знакомству с руководством. Те вначале благосклонно отнеслись к проектам, предложенным матерью. И осенью должен был состояться ее концерт. Воображение матери уже представляло себе «Тоску», «Норму» или «Лючию ди Ламмермур». Триумфальное возвращение на сцену! Она лелеяла эти планы. И вот – обрыв! Все! Ей дали окончательный отказ.

– Мама! – обняла ее Вера. – У меня есть лучший план для тебя. И вообще все скоро изменится.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросила мать. – У нас перемены обычно только в худшую сторону.

– Нет, нет и нет! На этот раз все по-другому. Я честно не знаю, как тебе все и сказать. Боюсь, ты не поверишь!

– Режь уж сразу, по живому, – махнула рукой мать. – Я ко всему привычная.

– Мамочка! – рассмеялась Вера. – Ты даже не представляешь, что ждет всех нас!

– Очень даже представляю, – ответила мать, поджимая губы. – Осенью, как всегда, – повышение цен, рост коммунальных услуг, холодная зима, политические склоки…

– Насчет этого не знаю, но главное – нас ждет Италия, у нас там объявились родственники.

– Вера! Ты опять отнесла последние деньги в фонд мошенников и жуликов? Когда же ты у меня станешь хотя бы чуточку практичнее?

– На этот раз все было практично. Практичней не бывает. Я ездила в Италию, я тебе говорила об этом, и все разузнала из первых рук.

Вера рассказала матери обо всем, та слушала ее сначала недоверчиво. А потом с возрастающим вниманием, под конец она, кажется, перестала даже дышать.

– Мама, теперь ты понимаешь – в кого у тебя такой чудный голос, почему я стала учить итальянский, а наша бабушка рисовала и стала архитектором. Это все наши итальянские гены.

– Вера! – почему-то шепотом проговорила мать. – Так это все – правда?

Вера энергично закивала.

– Вера! Но это же – невероятно. Это – чудо!

– Видишь, мама, как ни странно, чудеса иногда сбываются.

– И какая ты у меня молодец, Вера! Прости, что я тебя частенько шпыняла, была невнимательной и черствой эгоисткой. Но у меня такая тяжелая жизнь…

Вера сжала ей руки. Какое-то время они обе плакали.

– Мама, давай прошлое оставим в прошлом. Теперь нам нужно собираться в Италию.

– Ты будешь бронировать гостиницу? Где мы будем жить?

– Какую гостиницу, мама? – рассмеялась Вера. – Мы будем жить во дворце во Флоренции у наших родных, но сначала поедем отдыхать на остров Комо.

– И я там что-нибудь спою перед всеми…

– Я думаю, это будет замечательный концерт.

– А Паша? – заволновалась мать. – Мы возьмем туда нашего детеныша?

– Ну конечно! Только нужно ему это все сказать при встрече. Эти новости не для скайпа и не для телефонного разговора.

– Да уж! Не нужно пугать мальчика. Когда у него заканчивается смена?

– Скоро. Но я не стану этого дожидаться. Поеду и заберу его прямо сейчас.

– А как же паспорт, визы?

– Начинай делать загранпаспорт в ускоренном режиме. А с визами проблем не будет. Мне сказали, что я могу обратиться в посольство, дали телефон. Если что – могу и посла задействовать. Это на случай, если возникнут осложнения, но будем надеяться, что все пройдет благополучно и в сроки.

– Верочка, – мать прижалась к ней. – Давай с Пашей сейчас поговорим. Как это называется… По скайпу! Я по нему соскучилась.

Через десять минут они уселись у компьютера, и перед ними возник сияющий загорелый Паша.

– Вы чего? – сказал он, смотря на маму и бабушку. – Плакали? Что случилось-то? Нельзя вас одних оставлять! Сразу раскисаете, – проговорил он неожиданным басом. – Надо радоваться жизни, ведь каждый день происходит что-то классное…

* * *

Они летели домой переполненные впечатлениями, усталые и довольные.

– Как это все трогательно! – вздохнула Даниэла, кладя голову на плечо Витторио.

– Более чем, – сказал он, отводя локон с ее лица.

– И где этот архив, интересно?

– Я, кажется, знаю где, – сказал Витторио шепотом.

Даниэла отпрянула от него, ее глаза расширились.

– И?

– Помнишь картину «Морской пейзаж с печальной девой»? В библиотеке твоей тети Клаудии?

Она кивнула.

– Такая же картина – копия была. Эта картина осталась среди вещей монахини Лючии. Почему? Или точнее – зачем? Помнишь одно место в письме Даниэлы, когда она говорит, что там прятали самое дорогое. А потом упоминает в письме – я тебе доверила так многое… Я думаю, что архив, или, точнее, часть архива спрятана где-то там. Горький доверял Даниэле, она была ему близким человеком, и он мог отдать бумаги ей. Эта картина была как пароль-напоминание и Даниэле и Лючии о том, что спрятано в том самом гроте. Эта картина не дала бы забыть о тайне.

Даниэла некоторое время молчала, обдумывая, а потом спросила:

– Но если мы действительно найдем в картине этот архив, что мы будем с ним делать?

Витторио задумался.

– Посмотрим. Может быть, лучше некоторые вещи оставить как есть. Для спокойствия. А может, посоветуемся с нашим новым знакомым Василием Курочкиным. Он – человек порядочный и грамотный историк.

– Да, ты прав, – согласилась Даниэла, снова положив голову ему на плечо.