Текст книги "Тень Башни"

– Хозяин, – мужчина поднял голову. Он хотел сказать, что Сигу нельзя рисковать, что он должен всё доверить ему. Но не смог. Глаза его хозяина сияли. Странным, тёмным, опасным огнём. Словами его не остановить. Его ничем уже не остановить. Он прекрасен. Йохан склонил голову, – конечно.

Бьёрн открыл перед Харальдом дверь в кабинет и пропустил внутрь. Рядом с Сигом на коленях стоял начальник охраны, Йохан. Пахло вином и кровью. Сиг казался бледным, но его глаза сияли. Харальд уже видел у него однажды такой взгляд. Мрачная решимость, холодный огонь. Он знает. И уже принял решение.

– Харальд, – губы Сиг растянулись в улыбке, – поставь коробку на стол.

Йохан поднялся с колен. Напряжённый, нервно сжимающий рукоять пистолета.

Ты просто не знаешь своего хозяина. Не видел его тьму. Сиг открыл коробку. Судорожно вздохнул.

– Ты мне не враг, – Сиг упёрся руками в стол, – какой бы не была причина, сделавший это умрёт. Если бы я не помог тебе, он был бы жив. Если бы в своё время ты не помог мне, я был бы мёртв. Помоги найти убийцу, отдай его мне, и мы квиты. Он только исполнитель. Тебе он не нужен. Он нужен мне. Заказчика можешь отдать своим хозяевам. Или убьёшь сам. Но он тоже должен быть мёртв.

Как мерзко. Жестоко. Привычно. В памяти всплыло лицо. Красивое, с необычными серо-голубыми глазами. Краски стекали со стен, окрашивая мир в чёрный и белый.

– Сиг, я обещаю. Я найду его. Нет, мы сделаем это вместе, – Харальд кожей чувствовал напряжение, угрозу, ненависть, – пусть твои люди найдут тело. И место, где его убили. Мой враг не стал бы марать руки. Не стал бы оставлять следов. Террористы были его орудием. Но их больше нет. Значит, есть ещё кто-то. Чем быстрее мы лишим его оружия, тем быстрее найдём его самого.

– Да, мы найдём его, Харальд, – губы растянулись в жестокой улыбке, – Бьёрн, забери коробку. Отнеси в комнату Штерна. Йохан, нужно найти место, где он был убит. И тело, если ещё возможно.

– Когда я получил эту посылку, он был мёртв не более часа. Скорее всего, искать надо недалеко от того места, где его видели последний раз.

– Ясно, – Сиг кивнул Харальду, – Йохан, ты слышал? Начнёшь с маршрута, по которому они шли, и того места, где нашли твоего охранника. Харальд, я сообщу тебе, как только что-то найду.

– Буду ждать, – Харальд направился к двери, – спасибо. Что понял, – добавил он тихо.

Темно. Красноватый свет проникает через тяжёлые шторы. Сиг медленно провёл салфеткой по губам. Алый цвет, цвет страсти, цвет жизни. Сейчас не время. На белой ткани остался след от помады. Мир, лишённый красок, жесток. И чист. Только чёрное. И белое. Ненависть. И боль. Баночка открылась легко. Сиг обмакнул кисточку. Чёрный. Цвет ненависти, цвет мести. Провёл по губам. Время скорби ещё не пришло. Сиг знал, какой она будет. Боль. Помнил. Отчётливо, резко. Она белая. Ослепительно белая. Как вспышка. Обволакивающе-белая. Как безумие, забвение, пустота. Её время придёт потом. Сейчас – чёрный. Кисточка коснулась губ. Кинжал на столе матово блеснул. Узкое длинное лезвие, удобная рукоять. Я отомщу. Я больше ничего не отдам. Я больше не буду терпеть. Незачем.

Алиса чиркнула спичкой. Сигарета вспыхнула алым огоньком. Человек, сидевший напротив, нервно дёрнулся. Вот дурак. Не он первый, не он последний. После операций военных ей часто приходилось выслушивать жалобные истории и помогать таким вот трусам. Других армейцы не отпускали. Кого-то удавалось пристроить в другие группировки, кого-то отправить за границу, если у них были деньги. Кто-то менял личность, но большинство шло на органы. Биосырьё. Всегда нужное и здесь, и за пределами Империи. Ткани, генный материал. Нелегальные химеры, нелегальные операции – огромная индустрия, поглощавшая немыслимое количество ресурсов. Здесь она совсем не развита. Алиса была лишь посредником. В основном она поставляла материал за пределы Империи. Здесь люди слишком боялись мутаций. Даже направленных и контролируемых. Тряслись над чистотой своей крови. Некоторые даже не соглашались на пересадку органов, боясь получить примесь. Чистокровные, чтоб их… Алиса прикрыла глаза и затянулась. Но именно Империя была лидером в генетических исследованиях. Именно здесь были созданы лучшие химеры. Ни одна другая страна не смогла произвести на свет ничего лучше того, что здесь зовётся вторым поколением. А по городу ходят представители седьмого. Просто поразительно.

– Госпожа Алиса, – Карл нервно сцепил руки на коленях, – я не могу уехать из Империи. Я нужен здесь. Пока ещё нужен. Люди должны узнать правду. Но я не должен погибнуть, понимаете, не должен!

– Понимаю, – женщина выпустила струйку горького дыма. Что за несносный идиот. Много их таких, избранных, – тебе нужен доступ к системе вещания или хотя бы время и возможность распустить слух.

– Да, именно. Слух. Люди должны знать. О том, что я сделал. Обязаны, – Карл кивнул. Ему стоило огромных трудов добраться сюда. Он узнал про этот клуб недавно и не до конца верил в его существование. Слишком невероятно, невозможно. Это был его последний шанс. Сделать хоть что-то.

– Я смогу устроить тебе встречу с несколькими людьми, которых это может заинтересовать. Но что я с этого получу? – Алиса откинула на спину тяжёлую волну медно-золотистых волос. Его подвиг. Мальчик не лишён тщеславия. Вернее, оно им управляет. Кто-то не прогадал, поставив на него. Даже на волосок от смерти он будет думать о том, как прославиться. Говори что хочешь, потом пойдёшь на мясо.

– Получите? Но ведь это долг. Каждого. Ради людей, ради Империи. Что же вы? Если всё получится, вы станете героем! – Карл старался быть убедительным. Неужели она не понимает, какое это имеет значение?

– Если. Мне безразлична Империя. Просто у меня здесь клуб. Больше ничего. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, – Алиса встала и пошла к стойке. Её так раздражали эти дети, мечтающие всё изменить. Она сама когда-то была такой. Мечтала сделать мир лучше. Потом – хотя бы справедливей. Когда-то она считала Империю злом. Потом поняла, что в ней тоже можно жить. Если нужно. Алиса улыбнулась своему отражению в стекле. Ничего. Нельзя. Изменить. И пусть пытаются. Ничего не выйдет. На улице темнело. Скоро людей станет больше. Это было то, во что она верила. Деньги, люди, работа. Простое, очевидное, и не слишком законное. Плевать на законы. Алиса свернула к маленькой неприметной двери. Надо было принести ещё пару ящиков. Выпивка всегда идёт нарасхват, особенно по такой погоде. Шорох. Алиса провела ключ-картой, открывая дверь в подвал. Пахнуло холодом и запахом копчёного мяса. Зажёгся неяркий свет. Вдоль одной из стен стояли ящики с бутылками. Когда-то это было бомбоубежище. Алиса переделала его под погреб. Толстые стены, звукоизоляция, дверь с кодовым замком и двумя аварийными системами, отдельный воздуховод с несколькими уровнями очистки. Волосы на затылке шевельнуло горячее дыхание.

– Ты как раз вовремя, Кай, – Алиса улыбнулась, – поможешь вынести ящики.

Помощник, друг. Химера. Всего лишь третье поколение. Звериные черты, агрессия, но зато полностью сохранён разум. Отбракованный образец, сбежавший из лаборатории. По всем расчётам он уже давно должен был умереть. Сильная рука, когтистая, большая, обвила талию. Вторая легла на грудь, чуть сдавила. Шершавый язык коснулся шеи. Алиса выдохнула через сжатые зубы. Не только друг, совсем не только. Острые, длинные клыки так близко от горла. Женщина закинула левую руку назад, вплела пальцы в жёсткие волосы. Даже третье поколение не всегда могло противиться своей жажде крови. Их часто утилизировали, когда они выходили из-под контроля.

– Надо. Наверх. К клиентам. Там. Только. Шен, – Алиса забыла, как дышать. Там, за границами Империи, мысль о подобном вызвала бы у неё только отвращение, ужас. Здесь подобное сочли бы противоестественным, грязным. Но по-другому было просто нельзя.

– Спррравится, – ладонь химеры скользнула вниз. Эта женщина спасла ему жизнь. Подобрала на улице, отмыла, пригрела. Брезгливый интерес, привычка, одиночество, страх потерять себя. Она прошла все этапы. Подпустила хищника недопустимо близко. Теперь она уже его не оставит. Не отдаст живодёрам. А они так просили. Они не умеют делать таких химер. Хотели расчленить и узнать, как всё устроено. Обойдётесь. Эта женщина моя, всё для меня сделает.

Жар такого близкого тела сводил с ума. Как же она могла подпустить его к себе? Подобрала из жалости. Империя, этот город, словно высасывают жизнь. Она начала пить, всё начало терять смысл, рассыпать. Но однажды он забрал у неё бутылку, на руках отнёс в постель. Согрел. Наполнил жизнью, теплом, смыслом. Плевать, зачем ему это. Он нужен. Мне. Сейчас.

– Кай, пожалуйста, – едва слышно прошептала Алиса. Кай тихо зарычал, склонив голову к её плечу. Два шага по ступеням. Холодный бетонный пол. Горячий. Сильный. Алиса вцепилась в широкие плечи химеры. Она была так счастлива. Здесь, сейчас, с ним. Счастлива настолько, насколько вообще можно быть счастливым в городе, где всегда идёт дождь. Или она просто сошла с ума. Уже не важно.

Отто постучал в дверь. Ветер усилился, холодный, пронизывающий, влажный. Он трепал полы серого плаща, высасывал из тела остатки тепла. Колючие чёрные снежинки царапали лицо. Тёплый свет хлынул под ноги. Сделать шаг, закрыть дверь. Отто обнял свою Солнышко, зарылся лицом в мягкие волосы. Дома. Как же хорошо.

– Отто, – тихо сказала девушка, прижимаясь, – как же я рада, что ты вернулся. Я так рада. Так рада.

– Ну, чего ты, – Отто чуть отстранился, снял перчатку, вытер слёзы со щеки Солнышко, – что случилось? Успокойся. Ну, что не так?

– Отто! – Вильгельм бросился к брату, – ты дома! Наконец-то!

– Да что с вами такое? – Отто недоумённо смотрел на Вильгельма и Солнышко.

– Второе предупреждение, – Дэнель вышел из комнаты, – было второе предупреждение.

– Кто? – только и смог сказать Отто. То, о чём предупреждал Харальд. И этот юноша, Дэнель.

– Мальчик. Человек информатора Харальда. Очень важного и влиятельного информатора, – Дэнель стоял, обхватив себя руками за плечи, – Харальд отправился к нему. Под дверь положили коробку. В ней было несколько внутренних органов и глаз.

– Я так испугалась, – Солнышко всхлипнула, – тебя ещё дома не было. Вдруг это был ты? Я же…

Девушка расплакалась, уткнувшись лицом в плечо Отто. Предупреждение? Удар не по самому Харальду, а по его информатору. Не только напугать, лишить возможности вести расследование. Значит, за ним следили. Не Рейнер, кто-то другой. Продолжил слежку? Подумали, что это мог быть я. Мог быть. Если бы не Хельга.

– Отто, – Вильгельм немного смущённо улыбнулся, – я нашёл кое-что. Понимаю, сейчас не время. Я узнал про один подпольный клуб. Там вполне может объявиться сбежавший террорист. Он там один, да и хозяева вряд ли захотят поднимать шум. Я хочу пойти туда с Харальдом. Там же будут Серебряные. Я буду под присмотром. Можно?

– Знаешь, – Отто задумался. Отпускать брата в такое место. Но там он будет в большей безопасности, чем здесь. Да и предупреждение уже передано, убийца будет ждать реакции. На некоторое время можно расслабиться. – Можешь идти. Но ни на шаг от Харальда или тех, кому он доверяет.

– Спасибо, – Вильгельм улыбнулся брату. Он обещал Юргену не ходить без него, но, с другой стороны, он ведь делает это не ради удовольствия.

Холодало. Чёрный мелкий снег, крупой сыпавшийся с неба, сменился серыми хлопьями. Ветер трепал волосы, раздувал полы плаща. Харальд толкнул дверь антикварного магазина. Сухо звякнул колокольчик. Тихо. Пыль кружилась в свете лампы на столе. В углу стояли напольные часы, старинные, потемневшие. Их мерное тиканье наполняло золотистый полумрак особой, тайной, не видимой для глаз жизнью. Харальду нравилось бывать здесь. В тишине, наполненной прошлым. Хозяин не появится, пока гость не выберет то, что ему нужно. Гобелен на стене, бронзовые статуэтки, старинное оружие. Осколки исчезнувшего мира. Потерянная память. На прилавке стояла корзинка. В ней лежали кольца, браслеты, маленькие фигурки из кости. Массивный медальон с чьим-то портретом, причудливо свитая серебряная цепочка. Харальд потянул за неё. Часы, карманные, со сложным орнаментом на крышке. Тихое тиканье, как маленькое сердце в ладони. Палец нашёл округлую выпуклость. Крышка откинулась, сухо щёлкнув. Мелодия, такая простая, смутно знакомая. Словно слышал уже, давно, в детстве. Колыбельная, которую пела ему мать. Харальд её почти не помнил. Скрипнула дверь. Хозяин. Значит, он уже выбрал.

– Доброго дня, – тихий, шелестящий голос, – или сейчас уже вечер? Никак не пойму с этой погодой.

Хозяин магазина был стар, как и всё, что его окружало. Морщинистое лицо, седые волосы, шаркающая походка. Только глаза, удивительные, яркие, лучистые. Вечно хитро прищуренные. Как будто всё знает. Харальд протянул ему часы.

– Эти? Они давно уже здесь лежат. Видимо, ждали, пока ты их выберешь. А раньше ведь не замечал. Значит, время пришло только сейчас, – старик достал из-под прилавка лист обёрточной бумаги, – вещи выбирают людей. И некоторые могут веками ждать того, единственного.

– Я выбрал их как подарок, – Харальд достал из корзинки медальон, повертел в руках. Ему не хотелось встречаться взглядом со стариком. Он знает.

– Хочешь сказать, что они ждали не тебя? Почему нет? – старик протянул Харальду покупку, – заходи ещё.

– Обязательно, – Харальд положил свёрток в карман плаща. Он придёт. Эта тишина, это остановившееся время манили, звали его. Золотистый полумрак, так непохожий на холодный, серый город. Маленькое бегство, маленькая ложь самому себе.

Дверь закрылась, отрезая тепло. Снег превратился в метель. Ветер кидал в лицо серые, липкие комья. Мимо прошёл какой-то человек, шарахнулся, исчез, затерялся в круговерти снега. Харальд заслонил ладонью глаза. Ничего не видно. Сплошная серая муть. Харальд усмехнулся. Серая слепящая пелена так подходит этому городу.

Дверь непривычно отозвалась металлом. В его квартире было дерево. Но тепло было тем же. И его мальчик, как и раньше, ждал его. Ждал всегда. Ничего не могло этого изменить. Холодные губы с горьким привкусом снега коснулись тёплых. Дэнель ответил на поцелуй, провёл рукой по волосам Харальда. Отстранился.

– Отто вернулся? – Харальд расстегнул плащ и переложил свёрток в карман штанов.

– Да, не так давно. А у тебя что? – Дэнель помог ему раздеться.

– Он хочет отомстить, и, знаешь, я, пожалуй, помогу ему в этом.

Отто вышел из ванной в пушистом белом халате. С волос капала вода. Он протёр очки. Вернулся, наконец. Вильгельм на кухне заканчивал с ужином. Потом надо будет поговорить.

– Наконец-то, Харальд, я уже почти начал беспокоиться, – Отто улыбнулся другу, – давай переодевайся и ужинать. Потом устроим вечерний совет.

Харальд закрыл дверь комнаты. Всё-таки он слишком привык жить только с Дэнелем. Большая пустая квартира, тишина, книги. Он ведь ещё не настолько стар. Но он привык. А в квартире Отто сейчас так много людей. Но Харальду иногда казалось – это и есть его семья. Это не раздражало. Почти. Пальцы вплелись в волосы. Кто первый, не понять. Жадный поцелуй. Нечем дышать. Я тоже скучал. Тьма. Этого убийства. Затягивает. Медленнее. Губы касаются шеи. Чем глубже. Тем сильнее. Мне хочется. Целуешь меня сам, нетерпеливо, настойчиво. Снова. Тебя. Увидеть. Разрываю поцелуй. Не сейчас.

– Нэль, – Харальд достал свёрток, – посмотри.

Дэнель развернул бумагу. Тяжёлый металл на ладони. Юноша провёл пальцами по крышке. Эти часы были сделаны до Последней Войны. Так давно. Они работали. Отсчитывали бесконечное время. Тот, кто сделал их, давно мёртв. Тот, кто владел ими раньше, сгорел в страшном огне. Так чётко. Так ясно. Ни пепел, ни пыль. Ничего не изменилось. Часы идут, отсчитывая время. Дэнель нажал на кнопку сбоку от крышки. Музыка. Это называется музыкой. Простая, знакомая. Почему такая знакомая?

Лицо, склонённое, в обрамлении светлых волос. Мягких, густых. Улыбка на лице, которое не вспомнить. Руки, тёплые, сильные. Обнимают, защищают. Тепло.

Дэнель вздрогнул. Воспоминания, расплывчатые и неясные. Откуда они взялись? Кем была та женщина? Зачем? Тепло. Харальд подошёл сзади, обнял за плечи.

– Тебе нравится? – дыхание щекочет ухо.

– Да, – на выдохе, – очень. Мне кажется. Я вспомнил. Что-то хорошее.

– Я тоже, – руки сжимаются чуть сильнее, – возьми.

Солнышко поставила тарелку на стол. Последняя. Ничего не разбила. Как хорошо. Она такая рассеянная. Как только хозяин Отто это терпит? Вильгельм поставил дымящуюся супницу на подставку. Солнышко ужасно смущалась, когда он помогал ей накрывать на стол. Но разве можно заставлять девушку носить тяжёлые, горячие супницы? Особенно ту, которая вечно всё роняет. Вильгельм улыбнулся девушке. Какая же она милая. Семейный ужин. Тихий и спокойный. Говорили о погоде, общих знакомых. Странно. Они – семья? Общее дело, общая опасность, то, что объединило. Тепло, уют, еда, которую они с Солнышко готовили. То, что кто-то здесь всегда ждёт. Это сделало их ближе. Общая тайна. Имена. Семья, друзья, соучастники. И они сделают всё, чтобы сохранить это. Каждый из них. Все вместе.

Солнышко убрала тарелки, налила чай. Она чувствовала напряжение. В позах, в лицах, в молчании. Ей это не нравилось, но так надо. Она привыкла, к тому, что так надо.

– Я начну, – Харальд взял чашку у Солнышко, – утром ходил в Последнее Управление. Ничего нового они не выяснили. Фанатики с промытыми мозгами. Искренне верят в своё предназначение. Радуются, что Карл сбежал. Ничего не знают, все переговоры проходили тайно. Нам надо найти Карла.

– Тогда я продолжу, – Вильгельм сжал кружку, – я ходил к другу. Он учится в Медицинской Академии. Взял у него пару статей по ксеномедицине. Он рассказал мне про подпольный клуб, он всё время пересказывает разные слухи. Дал адрес. Там бывают террористы, нелегалы, торговцы органами и лицами. И одиночки, потерявшие свои группы. Они либо прибиваются к другим, либо пытаются сбежать из Империи. Идеальное место для этого Карла. Там и слухи распространять легче. Юрген сказал, что хозяйка родом не из Империи.

– Шпионка, – усмехнулся Харальд, – нанесём ей дружеский визит. Может, удастся решить дело миром.

– Я ходил к своему информатору. На меня напали по дороге. Обычные отморозки, только в тех местах такие обычно не ходят. Это к сведению. Мне помогли. Убийца – точно химера. Трансформер. Вероятнее всего, седьмое поколение. Это сильно сужает круг поисков. Химера седьмого поколения, работает на Башню, недавно проходил процедуру самомодификации. Записей об этом, скорее всего, нет, но могут быть какие-то признаки.

– Когда я вернулся, – подхватил Харальд, – Дэнель был уже дома. Почти сразу в дверь позвонили. На пороге стояла коробка, на улице никого не было. Там были внутренние органы и глаз. Человек моего информатора. Второе предупреждение, надо полагать. Пришлось идти к нему. С одной стороны, дополнительные проблемы. Я обещал отдать ему убийцу мальчика. С другой – у нас есть ценный союзник. На некоторое время. И это может дать нам новую зацепку. Убийца очень осторожен. Почти не оставляет следов. Вероятно, здесь он тоже кого-то использовал. Нам надо узнать, кого. Террористы нам ничего не дали. Может, смогут его нынешние орудия.

– Может и так, – Отто поднял кружку, – что планируешь на завтра?

– Собрать сведения о том клубе. Сходить туда, поговорить. Дождаться итогов расследования моего информатора. Он сейчас ищет место, где был убит тот мальчик.

Харальд первым встал из-за стола. За ним молча последовал Дэнель, оставив недопитый чай. Солнышко занялась уборкой. Вильгельму не хотелось уходить. Звякнула тарелка, брызнули осколки. Отто вскочил, оттащил девушку подальше. Надо было перевязать порезанную ладонь. Вильгельм бесшумно выскользнул из кухни.

Дэнель вошёл в комнату вслед за Харальдом, запер дверь. Подошёл сзади, обнял, уткнулся лицом в плечо. Как хорошо. Просто стоять так. Они стали ближе. Без тебя мне некуда стремиться. Незачем жить. Так было и до нашей встречи.

– Нэль, – Харальд стоял посреди комнаты, наслаждаясь теплом прижавшегося к нему тела, – в твоих глазах был огонь, когда мы встретились. Ты погасил его ради меня. Сейчас он снова разгорается.

– Это тоже ради тебя.

– Но почему?

– А почему ты протянул руку?

– Не хотелось умирать.

– Ты не был похож на смертельно больного.

– Одиночество – это смерть. Безразличие – это смерть. Бессмысленность. Этот город стирает, делает серым, безликим. Это – смерть.

– Ты цепляешься за меня, пытаясь не утонуть?

– Да. Ты ждал меня. Это заставляло меня жить.

– А теперь?

– Ты всё равно ждёшь. Ты рядом. Не даёшь мне захлебнуться в серой мути. Мне страшно. Терять себя.

– Хорошо. Я буду держать тебя.

– А зачем ты сжал мою руку?

– По той же причине. Мне просто хотелось жить. И я увидел огонь. В твоих глазах, – Дэнель чуть отстранился, развернул к себе Харальда. Поцеловал. Мы нужны друг другу. Мы не можем друг без друга. Мы – части одного целого. Мы нашли друг друга. В огромном городе. Где так легко просто пройти мимо. Не заметить. Потерять. Мы нашли. И не отпустим. Никогда.

Лестница. Быстрее. Вверх. Бежать. Кровь. Липкая, на стене. Боль. Резкая. Быстрее. Паутина. На лице. Крик. Обжигает горло. Лестница. Смех. Безумный. Жуткий. Беги. Нет конца. Скорее. Смех. Спотыкаешься. Нет. Колени в кровь. Сзади. Чёрное. Холодное. Не обернуться. Страшно. Нет!

Харальд проснулся, тяжело дыша. Опять. Странный кошмар. Бесконечная лестница. Дэнель что-то сонно пробормотал, обнял. Не отпускай, Нэль. Всё хорошо. Дыхание выровнялось. Совсем немного, от тебя пахнет цветами. Сестра однажды попросила помочь ей выбрать духи. Так давно. Она говорила, это запах цветов. Наверное, какой-то шампунь. Харальд улыбнулся.

Крыша. Прыжок. Скользнуть, прыжок. Хрупкая детская фигурка взметнулась над крышей. Замерла на миг. Мотнулись уши уродливого плюшевого зайца. Тот, кто отмечен, не уйдёт. Где-то внизу закричала женщина. Она только что проснулась. Она только что родила мёртвого ребёнка. Тени забрали то, что им причиталось. Девочка обернулась. Там спал он. Девочка уткнулась лицом в зайца. Тихо хихикнула. Очень тихо.

Убийца рывком раскрыл дверцу шкафчика. Этот человек. Опять не понял. Он не позволит ему закончить. Что ж, ты сам этого хотел. Я дал тебе шанс, возможность остановиться. Придётся уничтожить. Гедерберг сам подсказал способ. Надо только подождать. Ты сам захлопнешь капкан. Мужчина плеснул в стакан шнапса.

Снег падал, окрашивая город в серое. Трое мужчин шли по улице. Им надо было найти место, где убили мальчика, Штерна. Пока снег на стёр кровь с мостовой. Едкий, тяжёлый, после него не оставалось ни пыли, ни грязи, ни следов. Они уже несколько часов прочёсывали все переулки, подворотни, пустые дома. Луч фонарика скользнул по бакам с мусором. Ещё один тупик. Матово блеснуло. Мужчина, державший фонарик, резко остановился. Двое других зашли в тупик. Пахло отбросами. И кровью. Тяжёлый, густой запах. Луч фонарика выхватил из темноты маленькие пятнышки чего-то, кажущегося чёрным. Лужа, почти засыпанная снегом. Покрытые этим же чёрным ноги. Мужчина резко перевёл луч фонарика туда, где должна была быть голова. Рука дрогнула. Мужчина закрыл рот рукой. Лицо, знакомое, всегда с улыбкой, красивое, невинное. Изуродованное, искажённое болью и страхом, покрытое кровью. Один глаз вырван. Штерн. Какой… Кто мог сделать такое? Двое мужчин укрыли тело и лужу крови покрывалом из прорезиненной ткани. Пока трогать нельзя. Но и потерять улики тоже. Один из мужчин положил второму руку на плечо. Надо искать следы. Хоть что-то. Всё, что может привести к убийце. Хозяин же говорил, время для скорби ещё не пришло. Оно настанет потом, когда отомстим.