Текст книги "Тень Башни"

– Ничего существенного, – Берхард нервно сжал кружку, – в основном обычные люди, без серьёзных мутаций. Часть на наркотиках и стимуляторах. С этими труднее. Есть несколько беременных женщин. Если будет принято решение о полной ликвидации, плоды можно будет извлечь и отдать Управлению модификаций. Ещё трое младенцев. Их можно отдать в приют. Нелегальных химер не было. Трупы я тоже проверил.

Берхард поставил кружку на стол. Мартин похлопал его по плечу. Лучший хирург Последнего Управления легко управлялся со сложным медицинским оборудованием, но простые бытовые приборы были для него настоящей проблемой. Они ломались, отказывались работать, творили что-то невообразимое.

– Мартин, я к тебе пойду сегодня, ты не против? – Берхард иногда ночевал у друга, когда в его маленькой квартирке в очередной раз сгорала проводка или прорывало трубу.

– Что на этот раз? – инженер-техник потянулся до хруста в суставах, – опять взорвал что-нибудь? Ладно, не возражаю. Спи у меня, сколько влезет. Можешь вообще ко мне переехать. Я тебе сам кофе варить буду. А то спалишь ещё полквартала, а мой дом рядом.

Мартин всегда ворчал, шутил над Берхардом. Но всегда пускал к себе. Всегда помогал. Потому что Берхард бы его другом. Да, видимо так. Другом. Мартин усмехнулся и закрыл глаза.

Отто крепче сжал рукоять пистолета. Всё равно не успею. Как же так. Неудачно. И зачем он только выбрал такое место. Хельга появилась внезапно. Спрыгнула откуда-то с крыши. Отто развернулся, выхватив пистолет. Тех, пятерых, она возьмёт на себя. Ему остался последний. Высокий, худой мужчина в длинном пальто вскинул арбалет. Сзади кто-то вскрикнул. Отто выстрелил. Тренькнула тетива.

– Недоносок, – Хельга всадила пулю в лоб последнему из пятёрки нападавших, – эй, Отто, ты живой там? Меня Эрих послал за тобой.

– Да, спасибо, что помогла, – Отто зажал неглубокую рану на плече и улыбнулся девушке, – ты как всегда великолепна, Хельга.

– Идиот. Как ты на них нарвался? – Хельга подошла к Отто, убрала его руку и осмотрела рану, – ничего страшного, небольшая царапина. Пойдём, брат её обработает.

– Да, конечно, – Отто судорожно вздохнул, когда Хельга сжала его плечо, – я врач, знаю, что не серьёзно.

– Ты не врач. Ты не лечишь людей, а кромсаешь трупы, – Хельга фыркнула. Вот неудачник. Место было тихое, банды здесь не водились. Эти сюда просто забрели. Откуда только? Стоп. Хельга замерла на месте. Отто же говорил, дело опасное. Да и Эрих потом…

– А не по твою ли душу эти молодцы, Отто, – в голосе Хельги чувствовалась угроза, – здесь тихо, такие отморозки не ходят. Может, они следили за тобой? Кто-то не хочет, чтобы твой друг продолжал расследование? Или мне только кажется?

Хельга развернулась. Армейский нож с широким лезвием замер в паре миллиметров от горла Отто. Если он угроза для её брата… Если Эрих из-за него пострадает… Проше сказать, что она опоздала. Соврать брату? Она не могла.

– Да, возможно, – Отто смотрел Хельге в глаза, словно не замечая ножа у своего горла, – я предупредил, что дело рискованное. Твой брат сам пригласил меня. И он ожидал, что на меня могут напасть, раз попросил тебя встретить. Хельга, пожалуйста, убери нож.

Первое задание, которое Дэнель получил от Харальда – занести рукописи писателю по имени Людвиг. Мелкий чёрный снег падал на мостовую. С линзами было так непривычно. Но необходимо. Это единственная возможность. Новые ботинки немного жали. Дэнель совсем отвык от обуви. Дома он всегда ходил босиком. Дом, его дома больше не было. Он не меньше Харальда хотел, чтобы умерли те, кто сделал это. И тот, кто приказал им. Ведь он всё ещё опасен для Харальда. Дэнель провёл рукой по волосам, стряхивая снег. Дверь натужно скрипнула. Маленький чистый холл, несколько разномастных кресел. Полная женщина за стойкой окинула Дэнеля оценивающим взглядом.

– Что вам угодно? – расплылась она в привычно-угодливой улыбке, одежда на юноше была недорогая, но качественная.

– Я пришёл к вашему постояльцу, Людвигу, – Дэнель переложил папку с рукописью в другую руку, – в каком номере он остановился?

– Да, есть такой, вчера въехал, – женщина разочарованно вздохнула и уставилась в монитор, – номер 12, по лестнице на второй этаж и направо.

– Благодарю вас, – Дэнель направился к лестнице. Ему надо было только отдать папку. Так сказал ему Харальд. Только отдать. Разговаривать не обязательно. Дэнель поднялся на второй этаж. Узкий коридор, потёртые обои, выкрашенные под дерево двери с пластиковыми номерами. Надо ему сказать. Обязательно. Дэнель постучал в дверь с номером 12. Никто не отозвался. Тихо. Он постучал снова. За дверью раздались торопливые шаги. Пискнул электронный замок.

– Да, простите, что пришлось ждать, – Людвиг открыл дверь. Он ожидал увидеть Харальда. Или Марту. Кто ещё мог прийти к нему? Разве что хозяйка. Но на пороге стоял юноша. Светлые волосы до плеч, голубые глаза, красивое, аристократическое лицо. Одежда и фигура мало волновали писателя. Вот только пальцы. У незнакомца были красивые длинные пальцы. И глаза. Глаза затмевали всё. Большие, с необычным, изящным разрезом. Прямой взгляд, проникающий в душу. Сейчас никто почти не смотрит прямо в глаза. Все прячутся, боятся. Этот взгляд, он казался каким-то знакомым. Словно он читал о нём где-то.

– Это вы! Да, да, конечно, это можете быть только вы! – Людвиг сжал в ладонях руку юноши, с трудом веря, что осмелился на такое, – вы спутник Харальда, я прав? Да, только у вас может быть такой взгляд! Только я… Я не ожидал, что они будут такого цвета. Вы так подходите друг другу. Знаете. Я не ожидал. Не думал, что увижу вас. Так часто представлял вас. Думал. Что же за человек может быть рядом с ним. Мне всегда казалось, это не может быть обычный мальчик. Это ведь вы, да?

Людвиг втащил юношу в комнату и закрыл дверь. Да, конечно, Харальд входил к себе через отдельную дверь. Окна комнатки Людвига выходили на ту же сторону дома, что и она. Харальд стучал, и ему открывали. Когда он приходил один. Людвиг давно понял, что там живёт кто-то ещё. Иногда он пытался представить себе этого человека. Но результат превзошёл все его ожидания писателя. Прекрасный юноша с завораживающим взглядом. Он был похож на героя одной из его книг.

– Да, – Дэнелю было неприятно такое внимание незнакомого человека. Ему был неприятен Людвиг, – я принёс вам рукописи. Это ваш роман и черновики рассказа.

Дэнель передал папки Людвигу. Сделал шаг назад. Хотелось сохранить дистанцию. Этот человек… Он как-то странно действовал на Харальда. Нехорошо. Неправильно.

– Вы не должны больше писать, – Дэнель поймал взгляд Людвига, – никогда. Эти книги неправильные. Харальд не давал мне читать их, но они вредят ему. Я вижу, чувствую. Вы не должны писать.

– Но я, я не могу! – Людвигу стало страшно. Этот юноша. От него повеяло смертью. Его смертью. Он сделает для Харальда всё. Даже убьёт. Людвиг кинулся к письменному столу, схватил листы, которые только что написал, – посмотрите! Прочтите! Скажите, разве мог я написать это? Я не знаю, словно кто-то водит моей рукой!

Дэнель взял листы из дрожащих рук писателя. Белая бумага, чёткие строчки. Почерк твёрдый, с завитушками.

Девочка подняла руки и погрузила их внутрь себя. Сердце, синее, как крик птиц, лишённых крыльев, плакало на её ладонях. Слёзы хрустально звенели, алой росой оседая на облаках. Девочка засмеялась и начала танцевать. Она слышала звон радуги в ветвях сгоревших молний, и этот звон был её музыкой. Она смеялась, и смех отражался от раскалённого льда под её рассечёнными временем ступнями. Смех перекатывался разбитым стеклом в глубине её чёрных зрачков. Смех тёк вместе с синей, как солнечное тепло, кровью по обожжённым, разорванным осколками боли запястьям. Девочка смеялась и танцевала на продуваемом всеми штормами холме, что был сложен из птичьих костей. Она держала в руках истекающее синим сердце. Она была счастлива. Так бывают счастливы скалы, о которые разбиваются птицы. Так бывает счастлив огонь, обнимающий хрупкое тело. Так бывает счастлив металл, разрезающий тёплую плоть. Она была счастлива. Она смеялась.

Харальд вернул писателю листы. Он не мог написать это. Просто не мог. Потому что не знал, как звучит радуга и какого цвета крик птиц. Это могли знать только…

– Вы не могли написать этого, – Дэнель обхватил себя руками за плечи, – это мог написать только Индиго.

– Ин… Индиго?! Почему вы решили так? – Людвиг сделал два шага назад, наткнулся на стул и сел. Раньше он думал, что у него слишком бурное воображение. Это его пугало. Но мысль о том, что его рукой управляет чужая воля, приводила его в настоящий ужас. Он никогда не думал, что такое возможно. Индиго. Могут ли они быть на такое способны?

– Вы не знаете, какого цвета тепло солнца. Вы никогда не видели солнца. И радуги. И не слышали. Не знаете, каким бывает раскалённый лёд, как сгорают ветви молний. Вы не можете этого знать. Они могут.

– Откуда? Откуда они могут это знать? Откуда вы это знаете? Вы ведь… Вы ведь человек?

– Да, человек, – Дэнель почувствовал странный озноб и лёгкую тень чьего-то присутствия, – не знаю, откуда мне всё это известно. Не пишите больше. Это чужие, чуждые слова. Они вредят Харальду.

– Да, конечно, я постараюсь, – Людвиг опустил голову, – я и сам не хочу. Я ведь и сам могу писать. У меня есть рассказы. Мои, собственные. Могу дать их вам. Может, они понравятся вам больше. Подождите секунду.

Людвиг кинулся к кровати, вытащил из-под неё коробку. Там, под грудой давно уже не нужных вещей лежало его сокровище. Рассказы, которые он написал сам. Ночью, когда не приходил тот странный голос. Прячась от самого себя. Рассказы, полные надежды. Они не сгорели каким-то чудом. Людвиг до сих пор не понимал, как такое могло произойти, но коробка оказалась не тронутой огнём, только слегка помятой.

– Вот, прошу вас. Эти мои, – Людвиг тяжело дышал. Это не его. Не его книги. Он думал, что сходит с ума. Так странно, но этот юноша дал ему надежду. Юноша, знавший то, что могли знать только Индиго. Юноша, бывший человеком. Принадлежавший тому, единственному, кто от него не отвернулся, – спасибо вам. Спасибо за всё. Вам и Харальду, – слёзы текли по небритым щекам. Он не сходит с ума. И это – не его. Не его.

Дэнель взял перевязанные шнурком листы. Почерк был дёрганым, неровным. Но пара предложений, которые он сумел прочитать, похоже, принадлежали писателю. Он сделал то, что собирался. Этот человек больше не сможет быть слепым проводником, инструментом в руках Индиго. Он выполнил приказ Харальда. Пора было уходить. Писатель проводил его до двери, рассыпаясь в благодарностях и всхлипывая. Женщина за стойкой даже не взглянула. Её не касались дела постояльцев, пока они не мешают жить другим и не ломают её отель. Мелкий чёрный снег хрустел под ногами. Откуда он знает то, что знают Индиго? Дэнель пожал плечами. Он не помнил. Он ничего не помнил до того момента, как встретил Харальда. Смутные образы, обрывки воспоминаний приходили только во сне. Не важно. Что было раньше, сейчас не важно. Сейчас есть он, Харальд. Человек, протянувший ему руку. Человек, в чьих глазах он видел своё отражение. Они словно были частью единого целого. Неразделимые. Немыслимые один без другого. Вся их прежняя жизнь была лишь чередой событий, которые привели их к встрече. С самого рождения они шли навстречу друг другу. А потом они встретились. И мужчина протянул руку юноше. И юноша крепко сжал его ладонь. Дэнель улыбнулся.

Харальд стряхнул с волос чёрный снег. В прихожей было светло. Вильгельм помог ему снять плащ. Он сам только что вернулся, но уже успел переодеться. Отто ещё не было. В дверь постучали, Харальд открыл. На пороге стоял Дэнель. Как же странно и непривычно было видеть его таким. С голубыми газами, в чёрном плаще. Дэнель провёл рукой по волосам. Улыбнулся. Чёрные комочки с шуршанием посыпались на порог.

– С возвращением, Нэль, – улыбнулся в ответ Харальд, – с возвращением домой.

Дэнель зашёл, закрыв за собой дверь. В прихожей стало тесно. Солнышко выглянула из кухни – она так ждала Отто. Вздохнув, девушка вернулась к плите. Мясо в духовке уже подрумянилось.

– Дядя Харальд, – Вильгельм не мог больше ждать, – я, кажется, знаю, где можно найти вашего стрелка. Мой друг – настоящий кладезь слухов и сплетен. Он рассказал мне про подпольный клуб. Говорит, там бывают не только террористы-одиночки, но и ребята, помогающие сменить внешность. А хозяйка клуба вообще не из Империи. Он может попытаться сменить внешность или вообще сбежать из страны. Или прибиться к другой группировке. Это ведь может быть?

– Да, Вильгельм, ты молодец, – Харальд почувствовал, что тугой узел в груди немного ослаб, – я могу проверить эту информацию. Где он находится?

– Район пятого литейного завода, угол Эйсенштрассе и Шёрфенштрассе, дом 11/2. Так сказал мне Юрген, – Вильгельм улыбался. Он смог помочь Харальду. Он действительно узнал что-то важное, – я могу пойти с тобой?

– Вильгельм, ты ведь понимаешь?

– Конечно, это опасно. Я всё понимаю. Но это же не логово террористов! А там будешь ты и Серебряные. Что может мне там угрожать? Я заслужил!

– Ладно, ладно, если Отто разрешит.

– Когда я возвращался, чуть не врезался в военного, из Башни. Такой высокий, – Вильгельм отряхивал снег с плаща Харальда.

– Как он выглядел? – Харальд почувствовал тревогу во взгляде Дэнеля.

– Высокий, чёрные волосы и глаза, – Вильгельм задумался, – от него словно веяло силой. Он сказал, чтобы я был осторожен и проводил до дома. Я подумал, что это кто-то из охраны.

В дверь постучали. Отто? Все, кроме него, уже вернулись. Харальд открыл дверь. Никого не было. Чёрный снег с шуршанием падал на мостовую. На пороге лежал ящик. Обычный, помятый, картонный, из-под каких-то консервов. Харальд аккуратно взял его и внёс внутрь. Странный, металлический запах. Тяжёлый, густой. Дэнель открыл ящик. Он уже знал, догадывался. Завёрнутые в бумагу. Скользкие от крови. Желудок, кусок печени, часть лёгкого. Несколько пальцев. Дэнель достал из коробки маленький свёрток. Глаз. Необычного серо-голубого цвета.

Мальчик подставил ладонь под синие капли. Они собирались небольшими озёрами, стекали между пальцев, падали вниз, на тающий лёд. Мальчик поднял руку. Он оставил янтарно-синие полосы на бледно-снежном шёлке щёк девочки, которая танцевала на костях убитых птиц.

– Зачем ты сделала это? Здесь никто не услышит, как поёт твоё сердце. Не увидит, как красиво падают капли твоей крови. В тебе почти не осталось всполохов. Зачем ты отпустила рассвет?

– Потому что я… – мальчик положил пальцы на губы девочки, оставляя ожоги немыслимых узоров.

– Молчи. Это слово не должно быть произнесено. Никогда.

Мальчик ушёл с холма. Розовый, переливчатый ветер поднял в небо серый как весеннее небо пепел. Девочка больше не танцевала. Она стала словом, которое не должно быть произнесено. Словом, которое должно быть услышано.

Тариэль отложил перо. Получилось неплохо. Индиго встал из-за стола. Кайна подошла и робко улыбнулась. Хорошая, славная девочка. Как удачно, что получилось привить ей способности телепата. Тариэль провёл рукой по длинным мягким волосам. Так забавно играть с этими людьми. Он протянул девочке лист бумаги. Она улыбнулась и кивнула. К сожалению, Кайна могла синхронизироваться лишь с небольшим количеством людей. Но среди них был один писатель. Кайна передавала ему тексты, написанные Тариэлем, заставляла переписывать их, думать, что он их автор. Тариэлю это казалось забавным. Он взял со столика стакан воды. Нет, Атарэль, ты была не права. Ты ошиблась. Потому что устала. Иначе ты никогда не позволила бы себе подобного. Мы просто пытаемся выжить. Мы рассказали им сказку, и они обязательно в неё поверят. Ведь это хорошая сказка. Спасибо, что помогла рассказать её. Тариэль прикоснулся губами к краю стакана. Мы выживем. Как бы они ни стремились нас убить. Мы не будем играть по их правилам, жить по их законам. Мы заставим их жить по нашим. Мы отплатим им за всё. За унижения, за смерть, за боль. За наше одиночество. Тариэль поднял стакан, салютуя своему отражению в стекле. За тебя, Атарэль, моя печальная сестра. За тебя.

11

Сиг провёл пальцем по губам. Алый – цвет жизни. Он заставил себя сосредоточиться на финансовом отчете. Что-то было не так. Мужчина встал из-за стола. Он просидел за компьютером уже три часа. Давно пора найти толкового бухгалтера. Ладонь коснулась мехового ворота безрукавки. Тонкие пальцы скользнули вниз, замерли на поясе. Короткая кожаная юбка, облегающие штаны со шнуровкой по бокам, сапоги до колен на высоком каблуке. Чётко выверенный стиль. Отражение его самого. Сиг подошёл к небольшому бару. Толстый ковёр приглушал звуки. Рубиново-алая жидкость в ледяном хрустале бокала. Кровь на снегу. Когда он ещё был белым. Немного красивей. Сиг взял бокал и вернулся к рабочему столу, нажал кнопку вызова. Изящно очерченные губы коснулись бокала. Как поцелуй. Холодный. Мёртвый. Начальник службы безопасности появился бесшумно, встал за плечом хозяина.

– Йохан, Штерн ещё не вернулся? – Сиг перебирал в памяти всех своих людей. Кто был в клубе, кто за его пределами. Отчёты, сводки, балансы он уже проверил. Ни одной ошибки. Откуда же это смутное беспокойство, странное, неприятное чувство?

– Нет, хозяин. Мальчика ещё нет, – Йохан чуть наклонился вперёд, – ты отправил его с поручением.

– Он должен был вернуться час назад, – Сиг отставил бокал в сторону, – разыщи его, Йохан. Как найдёшь, сразу отправляй ко мне. И проследи, чтобы без нужды никто не покидал клуб.

– Охрана усилена, мои люди следят за всеми окрестными улицами. С мальчиком я отправил одного из своих, – Йохан рефлекторно провёл пальцем по длинному, уродливому шраму на щеке. Коснулся ткани повязки, закрывавшей пустую глазницу, отдёрнул руку.

– Он вернулся? Тот, кого ты послал с Штерном? – Сиг невидящим взглядом смотрел на монитор. Он не может никого потерять. Тугой узел внутри сжался ещё сильнее, сдавил горло.

– Я проверю, – Йохан склонил голову, – и найду мальчика. Положитесь на меня.

– Конечно, – Сиг не обернулся, когда за Йоханом закрылась дверь. Это просто нервы. Он слишком устал. Сиг протянул руку к бокалу, поднёс к губам. Вино успело нагреться, на хрустале появились капельки воды. Пальцы соскользнули, бокал ударился о подлокотник, разлетелся брызгами осколков. Вино, красное, как кровь из порезанных пальцев, пропитало ковёр.

Харальд замер. Этот цвет. Он видел его раньше. Юноша, мальчик в клубе. Он принёс ему футляр с линзами. Мёртв. Из-за него. И Сиг. Он дорожит каждым, кого считает своим. Станет ли он помогать ему теперь? Простит ли? Убийца рассчитывал именно на это? Не только предупредить, напугать. Лишить союзника. В лучшем случае – создать врага. Надо знать наверняка. Нельзя прятаться. Их с Сигом связывают не только деловые отношения. Этого убийца не учёл. И характера Сига тоже. У него есть шанс. Ещё одно предупреждение. Которого он не желает видеть. Харальд, не отрываясь, смотрел на ящик. Этот мальчик. Он был семьёй Сига. Не прощу.

– Харальд, ты знаешь, кто это, – голос Вильгельма дрогнул, – кто это был? Тут так много крови. Я мог бы попробовать. Но, мне кажется, он был ещё жив. Или она. Точно не знаю.

– Это, – Харальд посмотрел на юношу, – только один?

– Не знаю, – Вильгельм чувствовал, как дрожат пальцы. Ему уже приходилось препарировать трупы и присутствовать на операциях, но это… Это казалось каким-то нереальным, невозможным, – я могу определить. Постараюсь.

Вильгельм с трудом оторвал взгляд от коробки. Неужели. Не может быть. Харальд. Ему приходится всё время работать с таким? Нелогичным. Непонятным. Зачем? Кто бы это ни был. Зачем? Расчленять ещё живое тело. А потом вот так подбрасывать под дверь. Вильгельм поднял голову. На пороге кухни стояла Солнышко. Бледная, замершая с полотенцем в руках. Его собственный страх отражался на её лице. Вильгельм заставил себя вспомнить цвет глаз Отто. Это единственная зацепка. Харальд ведь обычно так говорит? Нет, у него чистый голубой цвет. От этого пытался защитить его брат. Об этом предупреждал. Какой же он был дурак. Самонадеянный, глупый ребёнок. Не понимал. Вильгельм зашёл в свою комнату. Зачем? Вопрос пойманной птицей бился в голове. Зачем? Что он сделал? Кто он? Зачем? Инструменты, ещё новые, почти неиспользованные. Вильгельм вернулся в коридор. Было так странно. Думать об этом, как о части человеческого тела. Живого. Раньше. Хватит. Харальд ждёт от него результата. Это. Хороший. Практический. Опыт. Вильгельм резко выдохнул. Именно так.

Дэнель наблюдал за работой Вильгельма. Несколько кусков. Внутренние органы. Харальд понял, чьи. Он уже просчитал последствия. Они серьёзней, чем кажутся. Этот юноша, Вильгельм, и Солнышко. Они просто напуганы. Это предупреждение. Понимают ли они, что это мог быть кто-то из них? Что следующим может быть кто-то из них? Но почему тогда не страшно? Почему мне всё равно? Холодное безразличие. Ни брезгливости, ни ужаса. Просто смерть. Кем же я был раньше? Если это – привычно? Не важно. Я здесь. И сейчас. Дэнель подошёл к Харальду. Единственный, кто важен. Огонь, который может не только обжечь, но и согреть.

– Кто это, Харальд? Ты знал его, – Дэнель положил руку на плечо Харальду, – будут последствия?

– Будут, – Харальд мотнул головой. Хватит, – один из людей моего информатора, Сига. С одной стороны, это может сильно подпортить наши отношения. С другой стороны, он выбрал не ту мишень.

Харальд невесело усмехнулся. Сиг не простит. Это вызов. Им обоим. И они оба его примут.

– Дядя Харальд, – Вильгельм всё ещё был бледным, но руки больше не дрожали. Привычная работа и упрямство помогли справиться со страхом, – это всё принадлежит одному человеку. Подростку или молодому мужчине. Смерть наступила не больше часа назад, с учётом температуры на улице. Органы вырезали, пока он был ещё жив. Хотя, в таких вещах брат разбирается лучше. Я ведь хирург, да ещё и недоученный.

– Ничего, ты молодец, – Харальд надел плащ и закрыл коробку, – мне нужно отнести это Сигу. Дождитесь Отто. Ты тоже, Нэль. Дождись здесь.

– Конечно, – Дэнель смотрел на Харальда. Конечно. Дождусь. Не закрывая глаз. Не отводя взгляд. Пока дверь не захлопнулась за спиной.

Хельга набрала код. Дверь отъехала в сторону нехотя, натужно скрипя. Новый дом Эриха располагался в научной лаборатории при заброшенном заводе. Когда-то здесь делали краски и пластиковые игрушки. Тогда это был край города. Но потом здесь начали селиться рабочие с двух больших заводов – металлургического и машиностроительного. Город разросся. Производство признали вредным, и завод закрылся. Здание так и не снесли. На первом этаже теперь жили бездомные, на втором – какая-то группа отщепенцев, безобидных и тихих. В подвале – одна из множества религиозных групп. Готовились к концу света и пели по ночам. Когда они только перебрались сюда, Хельга первым делом отгородила саму лабораторию и несколько соседних комнат от остального здания: заварила двери и обрушила часть коридора.

Отто стряхнул с волос крупинки снега. Плечо болело. Здание почти целое, коммуникации сохранились. Оборудование брошено, кое-что ещё можно починить. На полках даже остались заплесневевшие образцы. Если бы завод просто закрыли, отсюда бы всё вывезли. Значит, уходили в спешке. Или решили ничего не брать. Авария? На химическом заводе. Почему тогда не опечатали, не провели дезактивацию, не выжгли или не залили бетоном? Не хотели привлекать внимания? Какая разница. Завод пустовал достаточно давно. Всё, что могло, уже должно было разложиться. Эрих бы не выбрал опасное место.

– Отто, наконец, я вас уже заждался, – Эрих открыл покосившийся ящик на стене, – давай, посмотрю твою рану. Так и знал, что тебя припугнуть попытаются. Могли и убить.

– С чего ты взял? – Отто сел на складной стул, – почему ты вообще решил, что меня попытаются убить?

– Я знал, что ты придёшь сегодня. Дело у тебя не шуточное, могли быть проблемы. Хельга поставила сигналки. Я попросил её проследить. Они пристроились к тебе ещё на Кагенштрассе, потом обогнали и зашли спереди, да? Классика. Что-то вроде: они пришли первыми, сам нарвался. Хельга достала неплохие армейские рации, – Эрих откинул прядь волос, демонстрируя крупную чёрную бусину в ухе, – связь хорошая, помехи только, когда идёт снег. Заставила меня таскать эту штуку.

– Теперь я всегда знаю, где ты, – Хельга стояла, прислонившись спиной к закрытой двери, – а из-за этого… военного, – девушка буквально выплюнула последнее слово, – ты теперь в постоянной опасности.

– Ой, да не слушай ты её, Отто, и не шипи, снег надо убрать из раны в первую очередь, – Эрих провёл по плечу Отто ваткой с дезинфицирующим и дезактивирующим раствором, – сестра вообще не хотела, чтобы ты приходил. Но я кое-что нашёл. Тебе интересно будет. А, да, ту химеру помнишь? Тело я продал торговцам органами. Ну, что там пригодного было. А мозг сохранил. Он такой забавный.

Эрих отдал сестре бинт и направился к холодильникам. Хельга привычно бинтовала плечо Отто, пока её брат искал банку с мозгом. Она закрепила повязку, напоследок сильно сдавив рану. Отто зашипел от боли, но промолчал. Потом он достал из кармана и протянул Хельге плитку шоколада. Может, это немного смягчит её?

– Отто, вчера армейцы ликвидировали одну группировку. Наглую. Ты ничего не знаешь? – девушка взяла шоколад. Она смотрела на брата. Лицо спокойное. Как она отреагирует на правду?

– Да, знаю, – Отто решил не лгать, она и так ему не доверяет, – они были замешаны в деле, которое я помогаю расследовать. Их использовали. Один из военных.

Хельга фыркнула. Конечно. Что ещё вы умеете. Использовать. А потом убирать чужими руками. Паразиты. Все военные такие. И этот ничем не лучше. Просто использует брата. Они все. Такие. Сначала отца, теперь Эриха. Не хочу. Снова.

– Отто, пока это дело не закончишь, не смей приходить больше, – Хельга смотрела в стену невидящим взглядом, – ты понял меня? Мы сегодня же уберёмся отсюда. Куда, не скажу. Отдашь мальчишке-разносчику записку, как обычно, когда дело кончится. Не раньше. Тогда сообщу. И попробуй только обмануть.

– Хельга! – возмущённо воскликнул Эрих. Он стоял рядом с холодильником, прижимая к животу большую банку с мутным раствором, в котором плавал мозг химеры. – Так нечестно. Почему ты решаешь за меня?

– Я защищаю тебя, – Хельга упрямо поджала губы.

– Ладно, – Эрих обречённо вздохнул, – значит, пока не закончится… Отто, посмотри, что у него в мозгах. Там такие интересные повреждения! Вот, смотри, микроинсульты в затылочной зоне правого полушария, нарушена связь между полушариями.

Эрих поставил банку на стол, надел перчатки и достал мозг. Небольшие, едва заметные повреждения, сгустки крови. Больше всего рядом с крупными артериями. Сильный выброс адреналина. Страх. Повреждена зона мозга, отвечающая за обработку зрительной информации. Галлюцинации. Видения, вызвавшие чувство опасности. Страх, попытка защититься, убежать.

– Посмотри, зрительные нервы, – Отто наклонился над мозгом, – почернели на некоторых участках.

– Ты заметил, – Эрих аккуратно опустил мозг обратно в банку, – словно выжжены мощным электрическим импульсом. Неплохо да? Милашка, – Эрих улыбнулся и погладил стекло, – ну, ты не за этим пришёл. Кровь Индиго. Человеческая, с некоторыми отличиями. Но тебя заботят только примеси. Как жаль.

Пальцы Эриха выбивали на банке весёлый мотивчик. Ты не хочешь знать об Индиго? Конечно, для тебя есть кое-что более важное. Ты не любопытен. В любом случае, не настолько, чтобы забыть о своей безопасности. Как хорошо, что я могу не думать о своей. У меня же есть Хельга.

– Они все – биологического происхождения. Ни капли синтетики. Сложный коктейль, сгенерированный телом химеры. Судя по составу, химера не ниже пятого поколения. Трансформер, – Эрих запустил пальцы в волосы, – я определил список модификаций, которые могли дать такой эффект. Некоторые в сочетании могут привести к смерти. Они нейтрализуются другими. Просто потрясающе точно выверенный набор. Составить такой ой как не просто. И надо знать последствия всех модификаций и сочетаний. И я бы поставил левое полушарие моего красавчика на то, что это седьмое поколение. Хельга, отдай Отто бумаги. Там все доказательства. Удачи тебе, Отто. Заходи как-нибудь, поболтаем.

– Зайду, – Отто взял распечатки из рук Хельги, – до встречи, Эрих, Хельга. Спасибо.

Отто вышел из лаборатории. Мелкий чёрный снег с шуршанием падал под ноги. Дверь сзади снова открылась.

– Отто, ты должен понять, – Хельга злилась на себя за то, что извинялась, – это ради безопасности Эриха. Он понял, чья это кровь, потому что уже видел такую. Мне всё равно, что вы там не поделили, но я не дам его в обиду. Я не собираюсь больше никого терять.

– Я понимаю, – Отто стоял спиной к девушке, – вы мне очень помогли. Сделали больше, чем я надеялся. Берегите себя.

– Ты тоже, – тихо добавила Хельга. Он её раздражал, он работал на армию. Но она привыкла. Уж лучше этот напряжённый, вечно настороженный военный, чем те отморозки, что порой приходили к брату. Он хотя бы сам по себе безобидный. Она может убить его, когда захочет. Он втянул их в неприятности, так что у неё есть на это право. А вот у той химеры – нет. И у военных тоже, что б им всем сгореть.

Йохан приложил ладонь к сканеру. Дверь отъехала в сторону с тихим шорохом. В кабинете было темно. Он не зажёг свет? Йохан подошёл к креслу. Тёмное пятно на ковре. Осколки. Мужчина напрягся. Рука скользнула вбок, к кобуре. Шаг в сторону. Вперёд. Йохан выдохнул, расслабился. Просто разбился бокал. Сиг сидел неподвижно, глядя на монитор. Что-то не так. Мужчина опустился на колено рядом со своим хозяином. Взял в руки его ладонь.

– Господин, – Йохан чуть коснулся губами изрезанных пальцев, – я не смог найти Штерна. Простите меня. Человека, которого я послал с ним, нашли раненым. Он жив, но без сознания. Это моя ошибка, – Йохан закрыл глаза.

– Нет, – голос Сига был тихим, бесцветным, – я не уберёг человека, который мне доверился. Моя вина. И я смою её. Кровью. Его надо найти.

Мигнул зелёным сигнал вызова. Сиг переключил на приём. Это был канал охранника, стоящего у заднего входа.

– Хозяин, пришёл герр Харальд, настаивает на встрече. Мне пустить?

– Харальд? – Сиг резко выпрямился, – да, немедленно проведи его ко мне.

Тот, кто посмел убил Штерна – это враг Харальда? Возможно. Даже, скорее всего. Двойной удар. Не важно. Он ответит. За всё. Сиг выдвинул ящик стола. Бинт, салфетка, баночки с помадой. То, что нужно.

– Йохан, обработай руку, – Сиг протянул начальнику охраны бинт, – мне она понадобится.