Текст книги "Испытание"

Первым в списке стояла фамилия Екатерины Амелиной, дальше читать Вадим не стал. От своих наблюдателей он прекрасно знал о том, что Виктория бывает на Декабристов, но, поскольку среди приглашенных не было мужчин, даже не заинтересовался этим фактом.

– Тебя использовали. Они расправлялись с этими мужчинами твоими руками. Ты понимаешь? Интересно, долго ты собирался… работать на них?

Вадим сидел бледный, как полотно. В душе закипал гнев.

– А теперь я скажу тебе, что нужно делать. В том, что происходило, есть и плюсы. Вы теперь – сообщники. Эта связь держит покрепче любых клятв. С самого начала нужно было всего лишь убрать ее мать. И тогда она никуда бы от тебя не делась. Кстати, теперь это сделать даже проще. Я уже попросил Женю послать ей сегодня вечером традиционный цветок. Я слышал, ее мать отдыхает в «Дюнах»…

Вадим посмотрел на отца. Тот усмехнулся:

– Нет, убивать ее никто не собирается. Так, попугать для начала. А потом пусть убирается куда-нибудь к чертям собачьим. И оставит свою дочку одну. Ну а дальше, думаю, ты и сам справишься…

– И давно ты контролируешь меня? – спросил Вадим.

– Мне бы и в голову не пришло. Просто наши интересы совпали…

– Тебе что-то нужно от Виктории? – не понял Вадим.

– Ну конечно, – усмехнулся отец, – всем что-то нужно от твоей Виктории, правда? Нет. Мне нужна девушка, которая у нее работает. Приведи мне ее. Завтра же.

– Девушка?

Вадим припоминал, что ему докладывали о девушке. Кажется, ее взяли помогать по хозяйству.

– Полина, – отчеканил отец. – Моя дочь. И я хочу, чтобы она тоже была со мной.

– Твоя… кто?

– Дочь. И твоя родная сестра. Здесь адрес. Приведи ее.

Вадим ушел от отца потрясенным. Он вышел из подъезда, когда раздался звонок. Ему сообщили, что Виктория вместе с маленькой блондинкой покинула квартиру и едет сейчас в такси. «Вот и повод посмотреть на сестренку…», – подумал Вадим, садясь в машину.

***

Едва дверь за Вадимом закрылась, из смежной с гостиной комнаты вышла Евгения. Андрей окинул ее придирчивым взглядом.

Сколько лет они уже вместе?

Он помнил ее еще с тех пор, когда в старом доме на Васильевском они были соседями. У него была Марина, у нее – Сенечка: смешной очкарик, бредивший возрождением высокой духовности. Евгения была тогда красивой и недоброй. И отчаянно скучала, пока не встретила Андрея.

Это случается с женщинами страстной натуры, которым некуда себя деть. Им нужен мужчина с плеткой, который заставит уважать себя…

На Алтае, куда он был вынужден поехать вместе со всеми, все между ними и случилось. С тех пор она стала его рабыней. Даже тюрьма не сломила ее преданности. Жаль, не повезло ей с сыном. Она так хотела родить ему сына. Чтобы именно он, а не Вадим, матерью которого была Марина, стал продолжателем его дела. Но мальчик родился неполноценным. О нем даже не стоило сожалеть. Евгения отказалась от ребенка и никогда не интересовалась его судьбой. Свои нерастраченные материнские чувства она отдала Вадиму, заменив ему мать. Он был очень уж похож на Андрея…

Сейчас Евгения казалась Андрею дряхлой старухой: согбенная спина, высохшие руки. Она вызывала у него отвращение. Но он никогда бы не решился выказать ей эту брезгливость. Да и к чему? Она была необыкновенно полезна. Жаль только, что с Ларисой все так вышло. Не поверила девчонка в то, что Евгения – ее мать. Видно, сердцем почуяла…

– Спасибо тебе, – сказал Андрей. – Ты снова помогла мне.

– И помогла бы еще, если бы ты послушал меня, – начала Евгения, но Андрей перебил ее.

– Если ты снова о детях – лучше не начинай. Они нужны мне и они будут со мной.

В тоне его явственно прозвучало раздражение, но Евгения не думала сдаваться.

– У меня нехорошее предчувствие. Когда я говорила с Ларисой, мне казалось, что это твоя жена Марта стоит передо мной. Девушка ведь что-то почувствовала тогда…

– Ты просто плохо сыграла свою роль. Вот что она почувствовала. Я был глуп, послав тебя… Ты этого слишком не хотела. А что ты скажешь о Даниле? Мальчик нашел отца и буквально преобразился. Бросил все и перешел на работу ко мне. Он любит меня.

– Любит, – согласилась Евгения и добавила негромко – пока не узнал о смерти матери…

– Перестань! Галина совсем опустилась в своем кабаке. Толку от нее не было бы никакого.

– Разумеется. Но мне кажется, ты зря тратишь силы. Дети не останутся с тобой. Слишком долго Марта промывала им мозги.

Андрей встал с кресла и прошелся по комнате. Ему не хотелось делиться с Евгенией своими планами. Она знает часть их, играет в них свою роль, и – довольно. Почему бы ей не довольствоваться этим?

Он покосился на Евгению, занятую белым котом и внутренне содрогнулся. Как резко она сдала за последнее время. В считанные недели превратилась в старуху.

Как все-таки коварна природа, лишив женскую красоту совершенства. Она дает женщине возможность привлекать мужчин лишь до того часа, пока та в состоянии родить ребенка. Но вот наступает день, когда запас отпущенного ей времени исчерпан и красота рушится вмиг, словно краска ссыпается с дряхлого холста. То, что еще вчера сочилось жизнью и манило, теряет форму и цвет. Андрей чувствовал себя моложе Евгении лет на десять, не меньше. Мимоходом он заглянул в зеркало: так и есть. Он еще выглядит вполне молодцом, да и сил у него достанет от души осчастливить самую ненасытную красотку.

– О чем ты думаешь? – спросила вдруг Евгения. – У тебя такое лицо, будто ты хочешь кого-нибудь зарезать.

Она смотрела на него без тени улыбки, в глазах вздрагивала и гасла знакомая недобрая искра.

– Ты ведь не любишь этих детей, правда? – ревниво спросила Евгения. – Тебе ведь нужно совсем другое…

– Вот видишь, ты все понимаешь.

– У тебя все есть: деньги, власть. Куда ты нацелился? Неужели решил податься в политику?

– Боже упаси, – он замахал руками и засмеялся. – Там столько неприятных обязанностей. Нет, это не по мне. Мне достаточно Осетрова. Приобрести собственного депутата гораздо менее накладно, чем самому тащить весь этот воз.

– Тогда что?

– Я старый человек, – улыбнулся Андрей. – Я многое видел и у меня действительно есть все, что душе угодно. Но за спиной осталось нечто такое…

Он задумался. Стоит ли говорить ей? Тем более столько лет прошло…

– Помнишь того типа, который шатался в лесу возле нашей коммуны на Алтае? Мы еще устроили на него настоящую охоту…

– Тот самый, который увел твою жену Марту? Ты так усердно искал ее тогда…

– Не ее. Его, – усмехнулся Андрей.

– Неужели?

– Этот человек умел нечто такое… Даже не знаю, как сказать. Он творил чудеса.

– И что? – не поняла Евгения.

За много лет она привыкла к тому, что все желания и притязания Андрея были чисто земными, касались тех благ, которые она звала материально-утробными. А тут вдруг «чудеса» какие-то и взгляд отрешенный.

– Женя, ты не представляешь что это такое. Я не смогу объяснить тебе. Это как перелом в жизни. Ты знаешь, что такого не бывает, не должно быть. А оно берет и… все происходит на твоих глазах. Тогда что-то случается. И этого уже не забыть…

– Ты наслушался историй Марты о том, как он гасил свечу на расстоянии и останавливал ветер? Сходи в цирк. Там и не такое увидишь. Я не понимаю как ты, человек здравомыслящий…

– Ты не все знаешь. Однажды я встретил его.

…Тип, шатающийся вокруг дома, да еще пристающий с разговорами к жене не давал мне покоя. Я пропадал в лесу несколько вечеров. Ружье висело на плече, и рукой я придерживал ствол, чтобы было сподручнее вскинуть в любую минуту. Я звал его «сказочником» и убеждал себя, что он просто морочит голову людям. Как твой бывший, Сенечка. Хотя до такого и Сенечка бы не додумался: Бога он лицезрел, видите ли, и мало того, Господь сподобился оставить ему на бумажке автограф, взглянув на который люди сходят с ума…

– Что-то я не понимаю, какой «автограф»? – перебила Евгения.

– Мистический знак, начертанный на клоке бумаги. Если ты достоин – знак наделяет тебя необыкновенными способностями. Если нет – сводит с ума или убивает…

Евгения вдруг рассмеялась. Хохотала до слез, бормоча извинения, а потом сказала:

– Вот ведь что значит всю жизнь людей дурить! Сам в чудеса верить начинаешь! Прости, но…

– – В тот вечер нас было пятеро, резко перебил ее Андрей мы рассредоточились и прочесывали лес. Наверно он шел за мной по пятам. Или все время был где-то поблизости. Я чувствовал это.

Его подвела ветка. Услышав хруст, я мгновенно вскинул ружье. Мы молча смотрели друг другу в глаза. Мне не понравился его взгляд. Хилый, ободранный, безоружный он смотрел на меня снисходительно, как на слабого. И была в этом взгляде непоколебимая уверенность в том, что он делает это по праву.

Но все это я потом осознал. А тогда лишь усмехнулся: забавный малый. Опустил ружье, схватил его за руку и легко заломил назад.

И вот тут-то и случилось… чудо.

Как сейчас помню это чувство: нереальности происходящего.

Он ничего не говорил, даже не смотрел на меня, а потому какой-то гипноз или внушение сразу же исключаются.

Представляешь себе фотографию – множество точек, да? Если ее увеличивать, расстояние между точками тоже увеличивается. Вот такая штуковина случилась в тот день с пространством вокруг меня. Когда я опомнился, он стоял от меня уже метрах в десяти. Не прятался, не бежал. Просто стоял и смотрел. Ружье, отброшенное на несколько шагов, было переломлено пополам. Я был потрясен, ноги стали ватными. Но все-таки смог дойти до ружья. Патронов в нем не было.

Я не верил тогда в чудеса. Я твердо знал, что любая нечисть гибнет от пули. Я зарядил ружье, прицелился и выстрелил. Выстрелил еще и еще. Но… Он даже не шелохнулся. И все также смотрел…

А потом развернулся, шагнул за дерево и пропал, как в воду канул…

Евгения слушала Андрея затаив дыхание. У того на лбу выступили мелкие капельки пота, и поза выдавала необыкновенное напряжение. – Так дети это только предлог? Тебе нужен он… Хочешь получить автограф Господа? – она поджала губы.

Андрей вздохнул, воспоминание, наконец, схлынуло.

– А я уже настолько стар, что хочу чуда, – развел он руками. – Я найду его. Когда они забрали сына Галины он назвал егосвоим именем. Данила. Наверно мальчик ему дорог. А если так, он придет за ним. Обязательно придет. А пока мы займемся остальными детьми. Я послал Вадима за Полиной…

Евгения вздернула брови:

– Как ты нашел ее?

– Совершенно случайно…

Глава 18

Утром Виктория, наспех позавтракав с Полиной, объявила ей выходной, и стараясь ни чем не выдать своего волнения, выпроводила домой. До матери она добралась лишь к обеду. Дина возвращалась из столовой в сопровождении двух молодых девушек, оживленно болтая. Завидев Викторию, она быстро избавилась от своих попутчиц и направилась к ней.

– Пойдем, – Дина повела ее к лестнице мимо лифта. – Со вчерашнего дня не выношу замкнутого пространства.

Вниз спустились молча, выбрали на улице отдаленную скамейку, и только тогда Дина заговорила, упреждая вопросы дочери.

– Признаю, мы его недооценили, – сказала она. – Здесь все думают, что я истеричка. Тебе еще предстоит поговорить с врачом, сама убедишься. Но я твердо уверена, что вчера меня хотели… В общем, он решил от меня избавиться. – Мать говорила быстро и нервно.

– Мне прислали цветок, – сказала Виктория, сжимая руку матери.

Дина замерла. Закрыла глаза, тяжело вздохнула.

– Значит – он раскусил нас. Веришь ли, я сама начала думать, что мне померещилось. Очень хотелось надеяться, знаешь ли. Но выходит, – ни малейшей надежды нет.

Дина сжала кулак и принялась стучать по колену. Она так увлеклась этим занятием, что Виктории пришлось взять ее за руки и слегка встряхнуть.

– Ты знаешь, – Дину знобило, – очень трудно привыкнуть к мысли, что кто-то подписал тебе смертный приговор. Особенно, когда это такой человек, как Вадим. Нам нужно закончить дела и уехать. Куда-нибудь далеко, лучше всего – за границу… Тебе нельзя оставаться здесь одной. Ты ведь понимаешь?

– Конечно, мама, мы уедем. Нужно бросить все и бежать прямо сегодня. Может быть даже сейчас. Работать я смогу где угодно. Кредитка у тебя с собой. Если ты переоденешься, и мы пойдем прогуляться налегке, без вещей, никто ничего не заподозрит. Возможно, нам удастся беспрепятственно добраться до аэропорта. Уедем в Москву, снимем квартиру, дождемся визы…

Виктория воодушевилась, рисуя картину будущей свободы. Как она устала за два года.

– Да, да, – повторяла Дина задумчиво. – Но есть одно маленькое дельце, – она взглянула на Викторию. – Нужно закончить.

Дина подняла на Вику глаза. Выражение ее лица было жалким, просительным. И Виктория вдруг поняла, почему ей раньше не приходила в голову мысль бежать. Вот он ответ, – перед ней.

Дина ни за что не отпустила бы ее.

Все, что происходило, нужно было, прежде всего, ей. Это ведь она стремилась установить торжество справедливости для обиженных женщин. Сумев помочь одной, она испытала сладкое чувство отмщения, свершенного правосудия. И после уже не могла остановиться. Ей хотелось переживать это чувство снова и снова.

Пусть даже его заложницей оказывалась собственная дочь.

Хотя она искренне считала, что Виктория – в любом случае – заложница своего темперамента. А стало быть, не все ли ей равно с кем…

– Мама, – сказала она, – все зашло слишком далеко. О каких делах ты говоришь?

– Я недавно познакомилась с одной женщиной. Она работает у Кати Амелиной. Ее муж…

– Хватит, – оборвала ее Виктория. – Все эти истории похожи друг на друга как две капли воды. Я тебе сама могу рассказать. В молодости она любили друг друга и переживали трудные времена. Со временем карьера пошла в гору, чувства – на убыль и вот, в тот самый момент, когда зеркало безжалостно отражает ее увядшее лицо, он объявляет, что собирается ее оставить ради какой-нибудь молодой красотки.).. И не просто оставить, а оставить с носом: без привычных средств к существованию. И…

– Как ты можешь? – перебила Дина. – Это ведь не пересказ романа с вымышленными героями. Это – реальная жизнь, где все настоящее: боль, слезы, отчаяние! Зачем ты так?!

– Мама, мы не можем помочь всем! Давай подумаем о том, как помочь себе!

– Вика, я не смогу забыть эту женщину. Ее муж – негодяй, каких мы еще не встречали. Если не хочешь, я не стану пересказывать тебе ее историю. Но поверь, он – что-то типа того маньяка, который преследует тебя. Он пьет, избивает ее…

Виктория поморщилась.

– Ну, прости, не буду. Я просто уверена, что развод не освободит эту бедную женщину от кошмара, в котором она живет. Он найдет ее даже на другом конце света…

– Нас тоже могут найти, мама.

– Я знаю, – проникновенно сказала Дина. – Мне действительно показалось, что ее положение сродни твоему. Давай попробуем помочь ей…

«Попробуем – хорошо сказано», – подумала Виктория.

Помогать придется ей одной.

Она посмотрела на Дину: мать так страстно просила ее за неизвестную женщину, с таким нетерпением ждала ответа… Но мама почему-то совсем не жалела ее. Может быть, следуя ее логике, Викторию не за что было жалеть: она молода, известна, красива, богата и сама себе хозяйка.

Если не считать, что все деньги лежат на мамином счету и Виктория даже не знает сколько их там.

Вика вздохнула:

– Хорошо, мама. Но это – в последний раз. Я займусь этим делом, а твоя задача – подготовиться к отъезду. Я хочу, чтобы мы выехали до того, как получим цветок. Может быть, нам удастся выскользнуть незаметно, пока Вадим будет занят…

– Ты умница, моя девочка, – Дина поцеловала Викторию в щеку. – Я горжусь тобой. Пусть все будет так, как ты сказала. А теперь я, пожалуй, пойду, соберу вещи. Несмотря на то, что меня здесь окружают люди, и со мной вряд ли что может случиться, я волнуюсь за тебя. Ты одна, он может этим воспользоваться… Подожди меня здесь.

С этими словами Дина засеменила по парковой дорожке к своему корпусу.

На губах ее играла легкая улыбка. Все складывалось именно так, как она хотела…

***

Когда Амелин погиб, каким-то шестым чувством Катя догадалась, что Дина имеет отношение к его скоропостижной кончине. При каждой встрече она смотрела на мать Виктории вопросительно, словно ожидая, что та подтвердит ее догадку. Разумеется, ничего конкретного ей Дина тогда не сказала, но и не отказалась от Катиной настойчивой благодарности… в пятьдесят тысяч долларов, – приняв которые, окончательно убедила женщину в том, что имеет непосредственное отношение к переменам в ее судьбе.

Конечно, Катя вряд ли догадывалась о «механизмах», с помощью которых Дина воздействует на судьбу. Поскольку муж по единодушному заключению врачей и следователей скончался в результате несчастного случая, она считала, что Дина владеет оккультными средствами типа черной магии.

***

Десять из восьми женщин уже расплатились с Диной, очевидно наученные своими предшественницами, с которыми подружились во время встреч в клубе на Декабристов.

На очереди были скуповатая жена Марата Алимова и Рита Свешникова, еще не успевшая полностью вступить в права наследства.

Деньги стали для Дины ничуть не меньшим стимулом помогать женщинам, чем чувство, что, своими руками, по собственному выбору и по собственной воле она творит справедливость.

Сотрудница Кати Амелиной, та самая несчастная, о которой она только что рассказывала Виктории, уже приезжала к Дине со слезами на глазах и мольбой о помощи. Она пообещала Дине сто пятьдесят тысяч долларов.

…Дина остановилась, обернулась к Виктории и помахала ей рукой. Бедная девочка, конечно, ей придется несладко. Но это же лишь мгновение. Зато потом к их услугам будет весь мир.

Глава 19

Полина возвращалась домой, пританцовывая по дороге. Вспоминала вчерашний вечер с Викторией и думала о том, что как только переступит порог своей квартиры, возьмет тетрадку и по горячим следам запишет все истории, которые услышала то Вики. Дверь оказалась открытой. Полина толкнула ее, не задумываясь о том, что это очень странно и опомнилась лишь посреди комнаты.

Вещи ее грудой лежали на кровати, шкафы были открыты, ящики комода выдвинуты. Не успела она еще прийти в себя, как услышала в коридоре шаги. Господи, что же это?

Она не успела еще толком испугаться, когда в дверях появился молодой мужчина.

– Здравствуй, – сказал он. – Похоже, именно тебя я и ищу.

– Здравствуйте, – выдавила Полина.

– Полина Колыванова, правильно? Хотя, зачем я спрашиваю? Это и так понятно. Ты очень похожа на отца.

Полина молчала, поглядывая на разбросанные вещи, и никак не могла взять в толк смысл того, что говорит ей незнакомец. Вид у нее был растерянный и мужчина рассмеялся.

– Давай по порядку. Я застал здесь парня, который рылся в твоих вещах. Уж не знаю, знаком ли он тебе… Но на всякий случай я выставил его из квартиры. Это твой приятель?

– У меня нет приятелей, – ответила Полина быстро и тут же вспомнила: Артем.

Что же ему понадобилось у нее? Не очень-то он похож на человека, который способен на такое.

– Тогда значит элементарный вор, – констатировал Вадим. – Проверь, ничего не пропало?

Полина неохотно покопалась в вещах, пряча с глаз долой нижнее белье.

– Да нет, – сказала она. – У меня и брать-то нечего. На кого, вы сказали, я похожа?

– На своего отца, – серьезно ответил мужчина. – Меня зовут Вадим. Я твой брат.

Полина опустилась на кровать. Это было до того неожиданно, что она не знала как себя вести.

– …А мама – спросила она, ради того только, чтобы не молчать. – У меня… то есть у нас… есть мама?

– У нас разные матери, – ответил Вадим. – Но о твоей я кое-что знаю.

Взгляд его светился сожалением.

– Она… умерла? – осторожно спросила Полина.

– Нет, – ответил Вадим. – Она жива. Но я не уверен, что ты захочешь встретиться с нею…

Он посмотрел на часы.

– Я прождал тебя около трех часов, – сказал он. – До четырех мне еще нужно успеть в банк. Давай-ка я отвезу тебя к отцу, и уж там вы с ним обо всем поговорите.

Полина встала и снова села.

– Сейчас, – пообещала она. – Я так волнуюсь, что и не знаю…

– Пойдем, – весело протянул ей руку Вадим. – Кроме отца мы нашли еще одного дорогого для тебя человека.

– Марту? – выпалила Полина.

В голосе ее впервые за время разговора прозвучала неподдельная радость.

– А кто это? – холодно спросил Вадим.

– Она нас вырастила, в детдоме… – пробормотала Полина. – Я думала, может быть…

– Нет, – перебил Вадим. – Это не Марта. Поедем, – он протянул ей руку, помогая подняться. – Не будем заставлять отца ждать. Он и так звонил мне уже тысячу раз…

***

Вадим остановил машину у большого трехэтажного дома.

Он подвел ее к двери, нажал кнопку звонка и оставил одну:

– Боюсь опоздать, – улыбнулся он, подбадривая ее. – Я присоединюсь к вам позже. Отец обещал потрясающий ужин. Пока.

Вадим ушел, а Полина оробела. Уж не шутка ли все это? Роскошный дом, сказочные машины, цветы у крыльца, названия которых она даже не знает. А вдруг это розыгрыш? Сейчас откроется дверь и удивленный хозяин спросит, что ей угодно.

Дверь открыл вовсе не мужчина, а пожилая женщина с белым котом на руках.

– Полина? – улыбнулась она. – Проходи, отец ждет тебя.

Они поднялись на второй этаж. Полина, робко ступая по богатому ковру, подошла к высокому крепкому мужчине. Он взял ее за руки и разглядывал, молча улыбаясь. «У него знакомые глаза», – подумала Полина и тут же поняла, что почти такие глаза она ежедневно видит в зеркале. Последние ее сомнения развеялись, но робость не отступала.

Андрей усадил ее рядом с собой на диване и попросил Евгению принести им по чашечке чая.

– Ты должно быть большая любительница шоколада? По крайней мере, твоя мама его обожала.

Полина расцвела. Вот ведь, никогда не слышала об отце, а сразу понятно, что их многое связывает. Она кивнула. Когда Евгения вышла, Андрей стал рассказывать:

– Я расскажу сначала, как тебе случилось потеряться, ладно? Мне важно, чтобы ты поняла: я не из тех, кто отказывается от своих детей, я искал тебя много лет. Но так уж сложились обстоятельства, что все было против меня…

Двадцать пять лет назад большая компания молодых людей, – к которой принадлежали и я, и твоя мама, – собиралась по вечерам в доме у преподавателя истории и с увлечением слушала его рассказы. Он был сентиментальным философом. Нас завораживали его рассказы о том, что близится время, когда обычное сознание в человеке заменит сознание космическое, люди научатся передавать друг другу свои мысли на расстоянии. Он рассказывал нам о Рерихах. Не то, что написано о них в книгах по истории. Ты ведь представляешь наверно, Полина, те времена? Что все мы знали, кроме марксизма-ленинизма? Он рассказывал об агни-йоге. О волшебном камне. И так увлекательно он все это рассказывал, что нам повсюду мерещилось Беловодье – волшебная страна, жители которой все поголовно счастливы, потому что познали главную тайну бытия. Мы были молоды и страстно желали счастья и мудрости.

Страна, раскинувшаяся через весь континент, казалась нам тогда тесной, потому что не включала Тибет – хранителя тайн вселенной и человечества. Замалчивание преподавателями интереснейших моментов истории казалось умышленным злодеянием, а запрещенная вера – не важно, в какого Бога – единственно возможным выходом.

Евгения принесла чай, накрыла возле них маленький столик.

Андрей продолжал говорить, не замечая ее:

– В конце концов, мы решили уехать на Алтай, чтобы на практике поработать с этой загадочной агни-йогой. Но ты ведь представляешь наверно, чем это грозило в шестидесятые годы? Нас обвинили во всех смертных грехах и – посадили. На долгие годы мы потеряли связь друг с другом. Я любил твою мать, но когда мы расставались, понятия не имел, что она беременна.

Ты родилась в тюремной больнице, а я даже не знал о твоем существовании. Тебя отправили в детский дом…

– Под Приозерск, к Марте, – машинально вставила Полина и тут же вздрогнула: за спиной что-то разбилось.

Евгения выронила чашку и теперь, ругаясь, собирала осколки.

– Женя тоже была с нами тогда, – шепотом сказал Полине Андрей, – и сидела в тюрьме вместе с твоей мамой. А Марта… Когда-то и она была с нами. Но ее миновала наша участь. В то время как мы томились на бесконечных допросах, она спокойно уехала назад в Ленинград.

– Да что уж скрывать, – холодно вставила Евгения. – Девочка должна знать всю правду! Марта предала нас. Думаю, она сдала нас КГБ еще до отъезда!

– Марта?.. – Полина была в замешательстве.

Она хорошо помнила Марту: ее всегда немного отрешенный взгляд, манеру двигаться бесшумно, глаза… И никак не могла представить, что Марта, даже много лет тому назад, когда была совсем молодой, могла бы кого-нибудь предать.

– Не сомневайся, теперь, когда открыли архивы, мы знаем это наверняка. Я потом покажу тебе документы, сама прочтешь… Но это еще не все неприятности, – он вздохнул. – Твоя мама… Не думаю, что мне стоит объяснять тебе, что происходит с женщинами в тюрьме. Как к ним относятся охранники… Твоя мама на свою беду была очень красивой женщиной… Ее сломило то, что с ней сделали. Выйдя на свободу, она стала, – мне очень неприятно тебе об этом говорить, – стала заниматься проституцией.

Полина покраснела до корней волос и тихо, почти шепотом, спросила:

– Так она отказалась от меня?

– Я искал ее после тюрьмы. И нашел. Она нехотя рассказала мне о ребенке, но наотрез отказалась остаться со мной или искать тебя. Пойми Поля, она опустилась настолько, что почти утратила человеческий облик.

Полина надолго застыла на диване с чашечкой чая. Она чувствовала себя так, будто ей отвесили оплеуху. Спрашивать ни о чем больше не хотелось. Хотелось остаться одной, чтобы хоть как-то переварить услышанное.

Но Андрей стал расспрашивать ее о детском доме, задавал вопросы про учителей, воспитателей, про ребят. И она довольно скоро с удовольствием включилась в беседу, вспоминая милые сердцу годы.

Да, рассказывала Полина, у них было два Данилы. Данила-большой и Данила-маленький.. У младшего Данилы были фантастические математические способности. Он не занимался вместе со всеми, потому что быстро обогнал их. У него был учитель, который приезжал из города два раза в неделю и они занимались по пять часов. Данила готов был и больше заниматься, только Марта не позволяла. А Данила-старший, взрослый мужчина, был у них кем-то вроде завхоза. Больше всех он возился с Алексеем. Тот с детства не разговаривал и не играл с другими детьми. Хотя говорить мог, и все, казалось бы, понимал. Какое-то редкое заболевание… Полина не помнила названия. Но Данила в конце концов сделал так, что Леша стал разговаривать с ними. Сначала понемногу, скажет одно или два слова. А к десятому классу его и остановить порой было трудно. Правда, он все-таки был не таким, как все они. Он…

– Недоразвитый? – раздраженно спросила Евгения, не отрываясь слушавшая рассказ Полины.

– Может быть, – Полина опустила глаза. – Только это неважно. Мы его очень любили. Жалко, что…

Она снова расстроилась, но Андрей взял ее за руку и велел продолжать. Ей казалось, что Андрей хочет отвлечь ее от неприятной темы, потому что он засыпал ее пустыми на ее взгляд вопросами: как Даниле-старшему удалось «подлечить» мальчика? Чем он занимался в детском доме? Где жил?

Больше всего Андрея заинтересовали постоянные отлучки Данилы.

– Куда ты говоришь он ездил? – удивленно спросил он.

– Рассказывал, что по всей стране колесил. Где на поезде, где на машине, где и вовсе пешком.

– И зачем же?

– Людям помогал, – просто ответила Полина.

– Как это? Что-то я не понимаю…

– Да я и сама не очень помню. Возвращаясь, он надолго запирался с Мартой у нее в кабинете. Ей наверно и рассказывал о своих поездках. Нам о них говорил вскользь. Например, рассказывал, как нужно правильно гасить костер и добавлял, что там, откуда он вернулся, целая семья едва не сгорела. Хорошо он подоспел…

– Значит, он часто бывал в городе в отличие от остальных?

– Да, часто.

– И где же он останавливался?

– Не знаю, – Полина покачала головой. – Если бы знала, то сразу же нашла бы его. Он ведь как раз уехал, когда начался пожар… и все…

Полина замолчала.

– Ну, будет тебе печалиться о своих близких, – сказал Андрей чуть ли не весело.

Полина посмотрела на него настороженно.

– Не хорони людей раньше времени. Может быть, не все они погибли. Слышишь звонок внизу? Поди-ка, открой дверь.

– Я? – растерялась Полина, но встала и подошла к лестнице. – А я сумею?

– Сумеешь, – ответила Евгения. – Я закрыла на обычную задвижку. Поторопись…

Они смотрели на Полину до того странно, что она поспешила вниз и почти подбежала к двери. Дверь открылась, и в лицо ей брызнул такой яркий солнечный свет, что она зажмурилась.

– Полина! – услышала она знакомый голос, но не спешила открывать глаза, чтобы не спугнуть наваждение. – Поля, да посмотри на меня!

Она не успела открыть глаза, а сильные руки уже оторвали ее от пола и закружили. Полина обалдело повторяла:

– Данила, ты живой! Данила…