Текст книги "Нойды. Красный браслет"

Глава 7
Смертельная ошибка

Ребятам и в голову не могло прийти, что тот, кому они пытались дозвониться, находится совсем близко, сидит на желтом пластиковом стуле в приемном отделении больницы и не сводит потрясенных глаз с девочки на соседнем сиденье, не выпускает ее ладонь из своих рук. И спрашивает, спрашивает без конца одно и то же:

– Доченька, с тобой хорошо обращались? Не били, не мучили? Где ты жила все это время?

– Пап, не волнуйся, мне было хорошо, – твердила в ответ Виктория, уже немного утомленная вопросами. – Когда меня похитили, я почему-то все забыла, ну совсем, напрочь.

– От потрясения и смены обстановки могло случиться такое.

– Ну, наверное. Я считала своим отцом совсем другого человека. Про мать он говорил, что она умерла после моего рождения, даже какую-то фотку показывал. Да я и не спрашивала особо, – со вздохом призналась Вика.

Павлу она по пути в больницу сбросила сообщение:

«Я в порядке, со своим настоящим отцом».

В ответ пришло:

«Ну-ну».

– Он не обижал тебя, родная?

– Нет, что ты. Наоборот, заботился, возил по разным странам, все покупал. Он очень богатый, если честно.

– Почему он заботился о тебе? – собрав лоб гармошкой, задал Фомин не такой уж простой вопрос.

Виктория попыталась разобраться в тех обрывочных сведениях, которые недавно на нее обрушились.

– Ну, моя сестра… другая Вика… она ведь не совсем обычная девочка, ты в курсе?

Отец кивнул, и объясняться стало проще.

– И это не само собой случилось. Ее сделали такой в одном Институте. А тот человек, который называл себя моим отцом, с этим Институтом связан. Меня потому и забрали, чтобы раньше времени не поднялся шум. Ну, вы бы сделали анализ и поняли, что мы – близнецы, хотя у мамы родилась только одна дочь. Вы бы поняли, что кто-то воспользовался этим, ну, генетическим материалом. Пап, а где сейчас моя мама?

– Милая, она…

Не договорив, Фомин слетел со стула, бросился со всех ног к сутулому человеку в белом халате, вцепился в его локоть.

– Петр Александрович, ну как там моя?

Врач тем временем заметил Викторию, захлопал изумленно белесыми ресницами. Потом заговорил что-то на специфическом языке, понятном только выпускникам медицинских институтов. Весь его унылый вид его не сулил ничего хорошего, это даже Вика поняла. Оттарабанив свою речь, вырвался и убежал, оставив Анатолия Ивановича понуро стоять посреди приемного покоя.

– Пап, ну что? – подошла и заглянула ему в лицо Виктория.

Он обхватил ее плечи, как спасательный круг.

– Пока непонятно, милая. У твоей сестры не грипп и не ангина, как я думал. А она слабеет, подозревают даже аутоиммунное.

– Это опасно?

Мужчина сокрушенно покачал смешной, похожей на тыкву головой.

– Посидим тут еще немного, ладно? Или ты устала и проголодалась?

Виктория прислушалась к своему состоянию. Нет, она не устала и не хотела есть. Она вообще ощущала себя какой-то обновленной, словно с прежней вялой, истеричной и пугливой девчонкой было покончено. Ее тело заняла другая личность, полная идей и смелых решений.

– Нет, папа, все в порядке, – сказала она. – Вот только мне нужно…

– Это в конец коридора, – подсказал Фомин, больницу он досконально помнил еще с тех лет, как работал в ней.

Запершись в предбаннике просторного туалета, Виктория набрала Павла. Он сбросил – похоже, был занят. А может, просто уже выкинул ее из головы, пристроил бывшую дочь в хорошие руки, и до свидания. Она набрала еще и еще раз, на четвертый услышала его раздраженный полушепот:

– Вика, я очень занят, поговорим позднее.

– Нет, сейчас! – крикнула она. – Это важно! Вам с Прайдом ведь нужны старшие первенцы?

– Ты о чем говоришь? – насторожился Павел.

– Моя сестра очень больна. Она в больнице, но даже здесь ей не могут помочь. А ты знаешь, если она умрет…

– Адрес больницы! – рявкнул мужчина.

– Не знаю, она в этом же городе, не очень далеко от дома, где…

– Все понял, отбой!

Виктория вернулась к отцу, устроилась с ногами на неудобном сиденье. Еще вчера она не поверила бы, что на таком можно сидеть и что вообще можно выжить больше двух минут в затхлом химическом воздухе больницы. Но теперь ей почему-то было все равно.

Всего через полчаса два санитара ворвались в приемный покой, толкая носилки на колесиках, легкие и сияющие. Им навстречу вышел тот самый сутулый доктор, кратко переговорил, кому-то махнул рукой. Потом они появились снова, только теперь везли на носилках укутанную в одеяло девочку, при виде которой Фомин вскочил, издал какой-то высокий горловой звук, который оформился в вопрос:

– Куда ее, почему?!

– Толя, все в порядке, не сходи с ума! – растопырив руки, шагнул к нему врач. – Твою дочь отвезут в другое лечебное учреждение, очень продвинутое. Я думал, это ты подсуетился, нет?

– Нет! – Фомин висел на его левой руке, как на перекладине, рвался следом за ускользающими санитарами. – Да пусти, Петька, я должен ехать с дочкой!

– Нет, Толь, ничего не выйдет, – увещевал его приятель. – Там закрытая территория, никто так с улицы тебя не пропустит. Тем более после вчерашних событий.

– Но я должен знать!

– Узнаешь. Связь будем через меня держать, позвоню, как будут новости. А ты езжай домой, позаботься о второй дочке, хорошо? А то на ней уже лица нет.

Он через плечо Анатолия Ивановича выразительно глянул на Вику, она поняла, прижала ладонь ко лбу и тихонько застонала. Фомин ринулся к ней:

– Что, милая?

– Голова ужасно разболелась.

– Сейчас принесу таблеточку, – посулил доктор. – Кстати, не знал или забыл, что у тебя близнецы, сколько лет-то прошло.

Анатолий Иванович, уже не обращая на него внимания, бережно вел новообретенную дочь к выходу.

Звонок повторился, но Элла не сдвинулась с места, застыла, как зверек в минуту опасности, и даже дышала через раз. Кинебомба глянул вопросительно:

– Может, ребята вернулись?

– Они должны были позвонить на подступах к дому, мы так договаривались.

– Так пойди и спроси, кто там пожаловал, – проинструктировал Антон. – Если что, я мигом своих людей подтяну, они рядом.

– Ладно.

Котенок на цыпочках приблизилась к хлипкой даже на вид двери, спросила, стараясь изгнать дрожь из голоса:

– Кто там?

– Тот, кого ты меньше всего желаешь видеть, – глумливо произнес искаженный голос, похоже, его обладатель вжимался губами в щель. – Но очень советую тебе все же открыть, намек поняла?

Элла вся передернулась от отвращения, обернулась к выглядывающему Антону, прошептала:

– Это человек из Института, прежде работал по их заданию в гимназии, был моим начальником.

– Если из Института, то стоит впустить, – рассудил Кинебомба.

– Не знаю… непредсказуемый тип.

– Я тоже, – хмыкнул выразительно Антон. – Открой и спроси, что ему нужно. Я буду в комнате.

Элла, сделав несколько глубоких вдохов, все же отворила дверь. Торонов ввинтился в прихожую стремительно, почти снеся своим телом девушку, довольно осклабился, когда она ойкнула.

– Что так долго? Прятала что-то очень ценное? Или кого-то, а?

– Что тебе надо? – спросила Элла.

– Да вот, пришел тебя проведать, заодно уяснить кое-что. Поначалу убедился, что твой дружок на месте, сживается с новым глазиком и нам не помешает.

– Что именно уяснить?

– Неужели и в комнату не пригласишь?

Котенок передернула плечами:

– Иди. Тут не заблудишься.

– Нет уж, хозяйка вперед, – скривил Олег тонкие губы. – В этой квартирке чего угодно можно ожидать.

– Тогда идем на кухню, – распорядилась Элла.

Краем глаза заметила: идущий за ней по пятам Торонов делает вид, что потирает лоб, а на деле ладонь держит над глазами, смотрит только на собственные носки. Неужели знает, что девочка здесь? Пока она наполняла чайник, он устроился на табурете спиной к дверному проему. Дверь не закрыл, хотел слышать, что происходит в квартире. Это хорошо, потому что и Антону будет слышен их разговор.

Пока закипал чайник, Элла молчала, делала вид, что очень занята приготовлением горячего бутерброда. Про себя решила, что выкинет потом всю посуду, к которой прикасался Торонов, такое отвращение он ей внушал.

Подавая чашку с чаем, она повторила свой вопрос:

– Так что ты тут хотел уяснить?

– На чьей ты стороне, Элла Котенок? – напыщенно спросил Торонов. – Нет, спрошу иначе: кому ты служишь? Потому что твоя сторона никого не колышет. У меня такое чувство, что в последнее время ты сменила много хозяев, девочка. Кто сейчас в приоритете? «Апофеты»? Институт? «Комитет»? Другой вариант?

– Я, как и прежде, работаю на Институт, – ровным голосом ответила девушка.

Она торопливо поставила на столешницу тарелку с горячим бутербродом, отдернула руку, к которой Олег уже протянул свою красноватую клешню.

– Ответ верный, но недальновидный. Да будет тебе известно, что со вчерашнего дня Институт официально завершил работу над проектом «Первенцы», объявив его неперспективным и опасным. Имеющиеся в живых экземпляры в количестве десяти штук поступают в распоряжение совсем другого лица.

Элла, выслушав, пожала плечами:

– А мне что до того? Если проект закрыт, Институт даст другое поручение. Если нет, попрошусь туда на работу санитаркой или медсестрой, чтобы быть поближе к сестре.

– Правильная позиция, – одобрил Торонов. – Значит, у нас с тобой не будет никаких сложностей.

– В смысле?

– Последний первенец у тебя? – Он рывком вскочил на ноги.

– Давай поищи, – ничуть не смутившись, усмехнулась девушка.

Мужчина плюхнулся обратно, брезгливо отодвинул расплескавшуюся чашку. Растянул губы в улыбке.

– Ну, я себе не враг, чтобы разыскивать наиболее опасный экземпляр из сбежавших монстров. Прихватил бы с собой парочку бук, они бы живо ее отыскали. Но я желаю тебе добра, Эллочка, хочу, чтобы ты сама преподнесла девчонку ее новому хозяину. Я ведь даже не сомневаюсь, что она тут, и понимаю, по какой причине, – я же их всех видел. Понимаю, что, помимо родственных чувств Татьяны Милич, есть еще и некий план: создать шумиху и разоблачить неэтичные опыты Института. Но теперь в этом нет нужды, Институт первенцами больше не занимается. Да и тягаться с ним все равно не получилось бы.

– Чего же ты хочешь? – устало спросила Котенок.

– Я непонятно выразился? Чтобы ты по доброй воле сдала девчонку новому хозяину, Прайду. Получишь определенные бонусы, и я уговорю Хозяина взять тебя в штат. Будем, как прежде, работать вместе. Скучаю я по тем временам, ведь люблю же тебя, дуру упертую.

– Во имя этой любви ты хотел сжечь меня вместе с гимназией?

Олег отвратительно подергал мясистым носом, что, видимо, у него означало игривое смущение.

– Ну, в жизни мужчины бывают тяжелые моменты, когда он особенно вожделеет недоступный ему объект. А нет человека – нет соблазна. Но сейчас я снова бодр и полон надежды добиться твоей благосклонности, киса. А работа на Хозяина откроет перед нами такие невероятные перспективы, что ты и думать забудешь о тех, кто останется за бортом, о твоем бывшем одноглазике, к примеру.

– Все ясно, – сказала Элла. – Я благодарна за столь щедрое предложение, конечно. Только о пятом первенце я знать ничего не знаю, так что работа на нового хозяина откладывается. Мне хватает моих обязанностей. У тебя всё?

Торонов неспешно поднялся на ноги, потянулся, как сытый кот, почти коснулся руками потолка. По лицу нельзя было сказать, разочарован он или, напротив, добился своего. Вдруг шагнул в комнату, Элла бросилась за ним. По его насмешливой улыбке поняла, что все же выдала себя.

– Так она тут, милая девчушка с убивающими глазками? Значит, я могу вызвать подкрепление и продолжить пить чаек. А шанс почти упущен, Эллочка. Или дать тебе еще полчасика и погулять вокруг дома? Звонишь мне – засчитывается добровольная сдача. Не звонишь – ничего не выгадываешь, зато следует наказание.

– Какое… наказание?

Котенок отпрянула и вжалась в стену, потому что мужчина стремительно наступил на нее, навалился так, что она с трудом подняла руки, уперла их ему в грудь, немного отодвинула его.

– То наказание, ради которого я все еще торчу в Институте, хотя у меня давно имеется работенка получше. Догадываешься, о чем я? Твою сестренку особо не охраняют, зачем? Чужие там не ходят. Так я прямо сегодня и навещу ее. Всего-то один укольчик, и никакая операция ей уже не понадобится.

Оцепенев, Элла смотрела в его злобно-веселые глаза и даже не заметила стремительного приближения сзади, увидела только руку, захлестнувшую горло самозабвенного говоруна. Вскрикнув от ужаса, Торонов завалился на спину. Хотел вскочить, уже приподнялся, но тут же добровольно лег обратно и раскинул руки – Кинебомба направил на него пистолет.

– Полагаю, больше ты в Институте не работаешь, – ровным голосом сообщил Антон лежащему. – Все равно уволят за прогулы.

Пепельно-голубые от ужаса губы Олега вздрогнули, он хотел, но не посмел спросить о своей судьбе. Вместо него этот вопрос задала Элла:

– Тоха, что ты с ним собираешься делать? Ты же не?.. – Она опасливо глянула на пистолет.

– Элка, это теперь не твоя забота. У «Комитета» всяких схоронок много, людей тоже хватает. Посидит под присмотром столько времени, сколько потребуется.

– Не посмеете, – разом осмелел Торонов, смекнув, что убивать его незнакомец не планирует. – Меня будут искать, я служу большим людям.

– Ну, значит, поищут, – невозмутимо ответствовал Кинебомба.

Он полез свободной рукой в карман за телефоном, глаз (и ствола пистолета) при этом не спускал с Торонова.

– Антон, пообещай мне, что он будет в изоляции, пока Инну не поставят на ноги, – попросила Элла.

– Об этом могла бы даже не просить, – с необычной для него теплотой отозвался приятель.

Он глянул на девушку – этим моментом и воспользовался Торонов, чтобы ногой выбить у него пистолет, затем молниеносно вскочил и бросился к выходу.

Антон в два счета подхватил оружие, рванул следом – и вдруг замер на месте. Потому что мгновением раньше и он, и Элла услышали короткий вопль, а следом – стук рухнувшего тела. Элла, отстранив Кинебомбу, первая высунулась в прихожую. Она увидела открытую дверь в ванную комнату, ноги, перегородившие коридор.

Торонов перепутал двери.

Прикрывая рукой глаза, она перепрыгнула через тело, ворвалась в ванную и подхватила на руки хнычущую девочку. Прижала лицом к своему халату, слегка зафиксировала голову, чтобы малышка не могла оглянуться, и только потом выбежала с криком:

– Антон, скорее! помоги ему! Эдик говорил, что иногда можно спасти.

Кинебомба без особой спешки опустился на корточки.

Элла унесла Сонечку за ширмы, уложила на кровать. Девочка была вялой, похоже, только проснулась. Сразу свернулась калачиком, и девушка решилась оставить ее одну. Бегом вернулась в прихожую.

Антон молча стоял над телом, не предпринимая ничего похожего на искусственное дыхание или другие меры спасения.

– Ну что же ты?! Эдик говорил, можно растереть.

Кинебомба лишь покачал головой:

– Да к нему и прикоснуться нельзя, такой горячий. Сердце просто сварилось одномоментно. Не могу сказать, Элка, что загибаюсь от горя. Инне теперь точно ничего не грозит.

Элла потрясенно покачала головой. Ее больше огорчило, что на счету малышки теперь еще одна смерть.

– Ладно, сейчас вызвоню ребят, постараемся по-тихому уволочь его отсюда. Не знаю, кто наблюдает за твоим домом, но хорошо бы не попасться ему на глаза. Чердак тут сплошной?

Котенок машинально кивнула.

* * *

– Как рука, полегче? – обратилась Злата к Володе.

Столько робкой нежности было в ее голосе, что Таня на миг перестала волноваться за похищенную врагиню, с восторженным интересом оглядела брата и подругу, словно мысленно уже соединила их в пару и примерила на них свадебные наряды.

– Всё нормально, – прозвучал мужественный ответ. – От этого точно не умирают. Руль держать смогу. Вот только вопрос: куда теперь ехать? Есть предложения?

– Я знаю, что делать! – после небольшой паузы заявил Маго. – Нужно звякнуть Павлу, рассказать, что мы узнали, и спросить, приглядывал ли кто-то за Киром в тот день. И пусть велит отпустить эту дуру Зимину, все равно больше нас из нее никто ничего не вытянет.

При молчаливом согласии друзей он выхватил телефон, отошел в сторонку – как раз в этот миг мимо распахнутого шлагбаума шумно пронеслась машина скорой помощи, но какая-то необычная, слишком обтекаемая, слишком белоснежная. Ребята на нее даже не посмотрели. Угушев, коротко переговорив, вернулся с сообщением:

– В общем, так: тот парень из охраны Прайда, и он действительно приглядывал за Киром. Дашка про него уже все рассказала. Их даже несколько было, охранников, но они тоже пропали.

– Когда они Дашу отпустят? – с тревогой спросила Таня.

– Наверное, скоро, что с нее взять, – отчитался мальчик.

Тут его телефон снова зазвонил, Маго глянул на табло, вздохнул.

– Ответь! – велела Злата, и он опять отошел.

Вернулся с видом довольно кислым:

– Мать названивает. Бабушка так и не вернулась. Мать просит, чтобы я шел домой, но я сказал: только когда бабулю отыщу.

– Так, все в машину! – сердито распорядился Милич.

– Куда едем? – спросила Таня, когда выехали на проспект и помчались к центру.

– А вот завезем этого юного наглеца домой, – зыркнул Владимир на Маго, – чтобы его мать хотя бы дух перевести смогла.

– Что?! Меня?! – завопил Угушев.

Он попробовал открыть дверцу машины, но Злата сзади крепко схватила его за плечи.

– Ага, тебя. Посидишь остаток дня дома, – вовсю командовал Володя. – А мы пока снова навестим того владельца бара, который видел Кира и бабушку Маго. Поищем других свидетелей, завсегдатаев бара.

– Без меня?!

– А без тебя даже лучше получится, – постарался внушить возмущенному мальчику Милич. – Одно дело показывать тебя, что-то там объяснять про брата-близнеца. А так коротко и ясно: пропали пацан и его бабушка, вот фотографии. Народ сразу проникнется. А после все по домам, хватит на сегодня.

Машина затормозила у арки, за которой стоял дом Угушевых.

– Провожать надо или проявишь сознательность? – уточнила Злата.

– Проявлю, – буркнул Маго. – Но только до завтрашнего утра. И чтобы отзвонились.

– Если что-то важное узнаем, обязательно позвоним, – пообещала Таня.

На этом расстались. Огорченный Магомет нога за ногу поплелся к своему подъезду.

* * *

– Ого, вы не сдаетесь! – поприветствовал ребят бармен, который вспомнил бабушку Маго. – По-прежнему ищете?

– Ищем, – подтвердил Володя.

Народу в баре приумножилось, впрочем, как и на улице. Кажется, к вечеру люди наконец решили, что ужасы минувшего дня остались позади.

– Чем же я еще могу?..

– Скажите, вчера мальчика с бабушкой мог видеть кто-то еще из тех, кого вы знаете? Какой-нибудь постоянный посетитель?

Бармен добросовестно задумался, покусывая губу, с ожесточением почесал в затылке. Глаза его, внимательные, глубоко посаженные, непрерывно перебегали с одного посетителя на другого. Наконец он уверенно ткнул пальцем в того, кто забился в дальний угол, но сидел лицом к стойке. Человек с длинным скучным лицом и блестящими залысинами почти прилег на столик, острый подборок упер в сложенные руки и поглядывал на беззвучный экран телевизора поверх пивной кружки. Выражение лица у него было сердитое и упрямое, словно он сам с собой вел нескончаемый спор.

– Я его последним вчера спровадил, – шепотом доложил бармен. – Вот чудила, никак его домой не прогнать, хотя семья нормальная. Иногда жена за ним сюда приходит, уговаривает так и сяк, чтобы пошел с ней. Вообще он особо не пьет, может с одной кружкой весь день проторчать.

Бармен оттопыренной губой выказал свое отношение к таким посетителям.

– Возможно, он как раз столкнулся с теми, кого ищете, не знаю. А может, не заметил их, поскольку был, как бы сказать… недостаточно свеж. Но вы попробуйте поговорить.

Он отошел в зал принять заказы от забредшей с улицы компании. Ребята коротко посовещались между собой.

– Тут надо действовать наверняка, – решила Злата. – Так что я пойду первой.

Девушка направилась в сторону мужчины, изящно огибая почти впритык стоящие круглые столики. Брат с сестрой через пару секунд последовали за ней. Злата подошла к угловому столу, улыбнулась и села напротив завсегдатая. Тот вышел из своего апатичного состояния, дернулся и заозирался, подозревая подвох. Что-то спросил, девушка улыбнулась еще лучезарнее. Поскольку зрительный контакт уже состоялся, поспешили подойти и ребята.

– И вы сюда? – помрачнел мужчина. – Столика другого не нашли? Эй, а ты не слишком молода для подобных мест? – прищурился он на Таню.

Однако было заметно, что он чувствовал себя не в своей тарелке, то и дело прикасался к горлу, оттягивал ворот несвежей футболки под расстегнутой курткой.

– Мы все вместе, – пояснил Володя.

– Вот оно как. А так хорошо все начиналось, – скис мужчина и, начав неуклюже привставать, угодил ладонью в лужу на столе.

– Подождите, у нас к вам вопрос. – Владимир не слушком бережно дернул мужчину за рукав, тут рухнул обратно на стул, возмущенно заерзал.

– Парень, мне домой нужно. С женой поговорить… – Он уже панически дергал свой ворот.

– Это быстро. Вы видели вчера вот этого парнишку? – спросил Володя, а Таня подсунула мужчине под самый нос фотографию своего друга в смартфоне.

Тот глянул неохотно, но ответил:

– Да, видел парня вчера, прямо у порога этой забегаловки. Всё, я пойду?

Напуганный своим состоянием, он сделался необыкновенно сговорчив, не пытался больше встать, но поглядывал на Володю с доверчивой надеждой.

– А что он делал? – спросила Таня. – Вы просто расскажите от начала и до конца, ладно? И пойдете к жене.

– Ну да, вчера вышел отсюда в неурочное время, после всей этой мутотени по телику. Увидел пацана, он мимо как раз шел. Весь потный, дрожит, озирается. Хотел ему сказать, что все это бред, о чем болтают, так он и от меня шарахнулся. Вот ведь молодежь растет зашуганная, будущий защитник отечества, блин!

– Дальше, – мягко попросила Злата.

– А дальше там бабка параллельным курсом плелась. Увидела его, вскрикнула, вроде как слово или имя, только не наше, басурманское.

– Магомет? – подсказала Таня.

– Ну точно! А он к ней подскочил, за руку схватил, сам снова по сторонам глазенками ширк-ширк. Тут старушке вроде поплохело, едва не упала. Я лично ее поддержал, вот так прямо шагнул к ней и поддержал, – похвалился мужчина. – А она сюда поплелась, и парень не отстает, аж повис на ней. Ну, я поглядел из интереса, пустят их или нет, и пошел себе… в другое место, где не такие паникеры работают. Ох!

Он уже открыто обеими руками ощупывал горло, взгляд его испуганно оцепенел.

– Что-то мне плохо. Умираю вроде. Парень, звони в скорую, может, успеют откачать.

– Вы лучше пойдите домой, – дал ему совет Володя Милич. – Поговорите с женой, вам станет легче.

Мужчина впился в него глазами:

– Думаешь, поможет? Или что, совсем плохи мои дела? Ладно, пойду я – может, успею еще.

Он вскочил, пробежал рысцой между круглыми столиками, ухитрившись сдвинуть с места каждый, выкатился из дверей. Злата слегка покраснела.

– Так он быстрее все рассказал, а то начал бы выпендриваться.

Володя взял ее руки в свои:

– Ты все правильно сделала. Нам надо спешить.

– Это нам что-то дало? – спросила Таня.

– Ну, теперь мы точно знаем, как они оказались в одной компании, бабушка Маго и этот типчик. Кир был напуган.

– Чем? Он же должен был узнать человека из охраны отца?

– Ну, возможно, по какой-то причине охрана его к тому времени потеряла. Он понимал, что в городе творится что-то странное, вот и перепугался до смерти. Телефон еще раньше посеял, или вытащили, пацан-то к реальному миру не особо привычен. Вдруг незнакомая женщина окликнула его. Скорее всего, он даже не сразу сообразил, за кого его приняли, но бросился к ней, как ребенок бросается к взрослому, ища защиты. Бабушка Маго уже в следующий миг сообразила, что это не ее внук, от волнения ей стало нехорошо. Но поняла она и то, что видит перед собой близнеца когда-то усыновленного ее семьей ребенка, и уж точно не могла оставить его без защиты и помощи. Осталось понять, что было дальше, почему она не повела его, скажем, к себе домой.

– Простите. – У стола возник бармен. – Выяснили, что хотели?

Все дружно кивнули.

– Дело такое, – развел руками мужчина. – Девчатам тут не по возрасту, а у меня народ.

– Да, мы уже уходим, – отозвался Володя. Энергично вскочил на ноги, протянул руки обеим девушкам.

Еще некоторое время они толклись на пятачке, заглядывали в супермаркет, выходящий одним крылом на бар, опрашивали киоскершу и продавщицу питьевой воды. Однако никто больше не видел или не запомнил перепуганного пацана и пожилую женщину. В конце концов Владимир, окончательно освоившийся с ролью старшего в компании, распорядился идти по домам и отдыхать. Но Таня, морща лоб и кусая губы, возразила брату:

– Нет, Еж, сперва надо выяснить, почему не отвечает Викин папа. И что с нашей Викой. У меня какое-то дурное предчувствие.

Глянув на сестру, Володя потемнел лицом и принялся снова терзать телефон.