Текст книги "Три мои желания"

ГЛАВА 14

Охранники действовали весьма сноровисто, видимо уже не впервые проделывая подобное непотребство. Так что уже буквально через несколько минут я была практически распята на кровати, и привязана за руки к столбикам в изголовье. Мои ноги эти гады тоже надежно прикрутили, пропустив веревки под сгибами коленей и высоко вздернув их вверх, при этом, широко разведя в стороны. Еще и подушку мне под задницу подсунули, твари предусмотрительные! Видимо для того, чтобы их хозяину было более комфортно меня трахать. Матерюсь совершенно нецензурно и очень громко. С некоторым испугом следя за шустро удаляющимися из спальни спинами охранников, которых Валерий Игнатьевич отправил вон небрежным кивком головы, красноречиво указывающим в сторону выхода.

Легкий стук аккуратно закрывшейся за мужиками двери ударил по моей голове с силой набата. Окончательно поняв, что теперь я осталась одна-на-один с явно желающим меня изнасиловать придурком, чуть ли не взвыла от ужаса. Особенно при виде того, как этот самый придурок принялся торопливо стаскивать с себя халат, не отрывая от меня своего абсолютно маньячно сверкающего взгляда. Вот и настал пипец котеночку… Мне, в смысле.

– Что, деточка, уже боишься? – Небрежно сбросив снятый халат на пол и шустро взобравшись на кровать, с ехидным смешком поинтересовался у меня Валерий Игнатьевич. И даже не дожидаясь моего ответа, тут же поучительным тоном добавил: – правильно делаешь, что боишься. Поскольку я излишний гонор у своих любовниц не приветствую.

– Я не ваша любовница! – шиплю возмущенно, одновременно с чем пытаюсь отдернуться в сторону от влажной потной ладони мужика, которой он принялся собственнически поглаживать мою задницу. Только вот его телохранители связали меня весьма качественно, и мои жалкие потуги хоть немного отстраниться от противных прикосновений, так ни к чему не привели. Всего лишь насмешили уже вовсю лапавшего меня урода.

– Моя новая кобылка оказалась с норовом? – я чуть не взвыла, ощутив довольно болезненный шлепок по бедру, последовавший сразу же за этим диким вопросом. – Ну ничего страшного, сейчас мы тебя хорошенько объездим и будешь ты после этого как шелковая. Покорная и ласковая…

НЕ ХОЧУ! Ни быть «покорной и ласковой», ни, тем более, чтобы меня «объезжали» различные стремные дяденьки с явными садистскими наклонностями. Только вот мнение мое этому самому «дяденьке» было абсолютно безразлично. Это я поняла в тот самый момент, когда он, приставив свой член к входу в мое тело, попытался единым махом ворваться внутрь.

Ору. Громко. В основном от боли, хорошо разбавленной страхом повторения того, что совершил со мной Андрей, блядь, Викторович при нашем с ним знакомстве. В панике пытаюсь вырваться из крепко удерживающих меня веревок. Кожу на запястьях я содрала до крови, и приятных впечатлений это не добавляло. А еще у меня началась истерика.

Реву, кричу, дергаюсь как сумасшедшая. Опять же, матерюсь… И просто яростно мечтаю о том, что бы все это безумие закончилось прямо сейчас и я наконец проснулась.

Отрезвляющая боль очередной пощечины, щедро отвешенной мне Валерием Игнатьевичем, быстро заставила меня заткнуться и заторможено уставиться на рассматривающего меня с каким-то крайне растерянным видом мужчину.

– Ты что, припадочная, что ли какая-то? Или на всю голову больная?… – после довольно продолжительного молчания, во время которого меня тщательнейшим образом осмотрели несколько раз с головы до ног, с явным раздраженным возмущением поинтересовался мой почти что насильник. – Не знал, что у Верховского настолько странные предпочтения. Он что, не смог для себя нормальную шлюшку преобрести? На безденежье этот борзый щенок вроде бы не жалуется… Чтобы всякий неликвид подбирать.

– Я не продаюсь и я не шлюха! И с головой у меня все в порядке… В отличие от некоторых!

– А если у тебя все в порядке, то чего тогда выделываешься? Можно подумать, что ты голого мужика впервые в жизни у себя между ног обнаружила. – недовольно заявил мне как раз сидящий между моих ног «мужик». После чего деловито огладил мою грудь и больно сжал один из сосков пальцами. – Давай ты побудешь сейчас хорошей девочкой и перестанешь вести себя как идиотка. Покажешь мне все, на что способна, и чем сумела Верховского так сильно к себе привязать, а я тебя за это щедро вознагражу… Эм?

– Да ничем я к себе этого извращенца не привязывала, а даже наоборот…. Отвязаться от этого урода никак не могу! – Кричу возмущенно и, с ненавистью смотря в ехидно и недоверчиво скалящуюся физиономию сидящего рядом со мной мужчины, злобно цежу сквозь зубы: – просто некоторые уроды считают, что если у них имеется куча бабла, то они могут делать все, что им хочется… Похищать, держать взаперти, насиловать… И это я не только вас имею в виду, но и конкурента вашего любимого-Верховского!

– Да неужели ты и правда не шлюха? И чем же ты тогда все это время занималась в доме Верховского? – недоверчиво хмыкнув, вполне так себе миролюбиво поинтересовался у меня Валерий Игнатьевич. – То, что ты не самая последняя шалава, я уже понял. Дырка у тебя почти совсем не разработанная и это весьма удивительно. Особенно если принять во внимание то, что о ненасытном темпераменте этого щенка чуть ли не легенды ходят. Как и о том, что все его девки после интенсивных с ним кувырканий, чуть ли не в раскорячку ходят, поскольку агрегат у этого щенка совсем не маленький.

А в тебя я даже со смазкой протиснуться не смог, и это странно… Так что я тогда вообще не понимаю, за что именно Верховский с тобой НАСТОЛЬКО щедро расплачивался? – Осторожное поглаживание моего пупка, в который по распоряжению Андрея мне в специализированном салоне вставили пирсинг с крупным блестящим камушком, от созерцания которого у Верховского буквально сносило крышу, заставило меня нервно поежиться.

– Вот у него и поинтересуйтесь, нахрена ему это было нужно. Мне эта гадость уж точно без малейшей надобности. Я вообще была категорически против этого… ГЛАМУРА, но это было никому не интересно. – Недовольно бурчу и тут же громко заявляю, с тоской смотря в потолок: – вокруг меня одни психи!

– Оригинально, однако… – Задумчиво протянул мужчина и взглянул на меня с еще более заинтересованным видом. – Деточке совершенно не интересна ювелирная «гадость» примерной стоимостью около десяти тысяч евро? Если это так на самом деле, тогда ты точно ненормальная…

– Чего?! – оторопело смотрю на все еще сидящего между моих ног «мужика» и перевожу недоверчивый, обалделый взгляд на собственный живот, а точнее на блестевшую на нем фиговину. – Десять штук евриков за эту херню? Он точно ненормальный! Ему что, деньги девать некуда? Так отдал бы в детдом какой-нибудь. Все пользы бы больше было…

– Нда… – Валерий Игнатьевич уставился на меня с примерно таким же видом, с которым я только что смотрела на пирсинг и чуть ли не под нос себе пробормотал: – теперь мне становится более-менее понятным, почему он так за этой деточкой трясется.

– Это вы о чем? – настороженно интересуюсь, с опаской поглядывая на ушедшего в глубокие раздумья мужчину, чем тут же привлекаю к себе его пристальное внимание. Несколько нереально долгих минут напряженной тишины, за время которых мое лицо изучали буквально с рентгеновской тщательностью, особое внимание уделяя глазам. После чего мне было заявлено категоричным тоном: – Это я о том, девочка МОЯ, что о существовании в твоей жизни Верховского я тебе категорично рекомендую забыть раз и навсегда. Не заслуживает этот щенок такого счастья. И еще советую как можно быстрее начинать привыкать к мысли о том, что теперь ты принадлежишь только лишь мне. Одному мне. И, твое мнение на этот счет-не учитывается…

ОБАЛДЕТЬ просто! И охренеть тоже, насколько это было «радостным» для меня заявлением…

***

Да-аа… Дела. Что-то жизнь моя в последнее время с каждым днем становится все более насыщенной различнейшими малоприятными и крайне охренительными событиями, от которых я вскорости волком взвою.

Вот опять я сижу взаперти, под усиленной охраной но, опять же-таки, во вполне комфортных условиях. Уже третий день я нахожусь в вынужденных «гостях» у конкурента Верховского. Но, как ни странно, очередной извращенец свалившийся на мою голову, попыток уложить меня в свою постель более не предпринимал. Это радовало…

Нет, настолько наивной, чтобы верить в то, что этот чересчур озабоченный дяденька будет и дальше держать при себе свои похотливые рученки (и не только), я не была ни разу. Слишком уж жадным взглядом он меня поедал при каждом нашем с ним совместном завтраке-обеде-ужине, на которые меня регулярно доставляла в большую столовую его охрана. Такое ощущение сразу же нехорошее проявлялось, что меня вот-вот прямо там же, на обеденном столе разложат и отымеют по полной программе.

Но, как ни странно, мужик держался, хотя я и абсолютно не понимала почему. Ведь я находилась полностью в его власти, о моем местонахождении совершенно никому не было известно, а Валерий Игнатьевич Чернышевский, судя по моим тщательным наблюдениям, был из той категории людей, которые не привыкли отказывать себе в своих желаниях. А меня он желал, да еще и как! При каждой нашей встрече его моментально образующийся стояк, так и рвался наружу из стабильно узких классических штанов этого морального урода. И невольное созерцание совсем немаленького бугра в штанах Чернышевского доводило меня до состояния тихой паники и желания немедленно бежать в свою комнату и забаррикадироваться в ней изнутри. Но я старалась сдерживаться, не делать глупостей и лишний раз этого мужчину не провоцировать.

Одевалась в самые невзрачные и балахонистые тряпки из тех, что для меня закупили в качестве домашней одежды охранники. Сидела за обеденным столом тише мыши, скромненько, практически не поднимая глаз от своей тарелки. И чуть ли не давилась под задумчивым пристальным взглядом, которым мужчина сверлил меня все время наших совместных трапез. В итоге я все эти три дня нашего знакомства покидала столовую голодной, нервной и о-оочень злой. И сорваться мне не на ком было.

Охранники, видя мое взъерошенное состояние, едва только их хозяин покидал столовую и дом, уезжая по своим многочисленным, явно темным делишкам, торопливо отводили меня в комнату и довольно аккуратно впихнув внутрь, тут же захлопывали за моей спиной дверь. Хорошо, что хоть при этом не запирали ее на ключ, видимо не получив на этот счет прямых указаний своего работодателя.

Кстати, для проживания мне была выделена отдельная комната, которая в отличии от того жуткого бархатисто-золотистого безобразия, где меня попытались изнасиловать в первый же день пребывания в этом доме, выглядела вполне прилично. Просторная, светлая, в бежевых тонах, с окном на всю стену… Правда выходящим во двор и наглухо заделанным наружной решеткой. Нда… И это самое окно ясно давало мне понять, что смыться из этого дома для меня будет гораздо более проблематично, чем из дома Верховского.

Хотя опять всплывает крайне злободневный вопрос на тему того, что если и появится такая возможность, то в какую же сторону мне бежать? Обратно в жаркие объятия Андрея Викторовича? Так я не вижу в этом никакого смысла. Менять одного извращенца на другого, практически точно такого же? На фига? Хотя, Андрей… Как ни дико было это осознавать, но, кажется, я все-таки скучала по этому ненормальному. Совсем немного. По его шикарному телу, горячим наглым рукам, по просто обалденным утренним поцелуям в его исполнении… И не только поцелуям… Вот же сволочь озабоченная! Я, в смысле. И еще совсем недавно доказывала Верховскому, что я совсем даже не шлюха! А у самой между ног все сразу же начинало жарко пульсировать и увлажняться, едва я только об этом чертовом Андрее Викторовиче вспоминала. И происходило все это безобразие с совсем не завидной регулярностью. Видимо, с головой у меня все-таки действительно были большие проблемы, и я совсем не чужое лицо к ней прилепившееся имею в виду…

Как там по психологии? «Стокгольмский синдром» кажется называется? Бррр! Даже думать об этом не хочу. Жуть какая-то, сразу же тошно становится… И еще до чертиков тоскливо. Особенно от осознания того, что самому Верховскому на меня, скорее всего, было просто наплевать, да еще и с самого высокого небоскреба. Иначе я бы здесь, в вынужденных «гостях» у его конкурента, сейчас бы не находилась. Ведь прекрасно осознавая возможности и охренительные связи Андрея– мать его– Викторовича (один его дядюшка-мент чего стоил), я с каждым прожитым в этом доме днем все отчетливее понимала то нехорошее обстоятельство, что обо мне этот брюнетистый красавчик уже, скорее всего, полностью забыл. Ведь с его внешностью и финансами, найти себе очередное и менее проблематичное увлечение, можно было вполне легко, и в крайне сжатые сроки. Осознание этого факта дико бесило, хотя я и понимала, что подобный расклад был бы для меня даже и к лучшему. И если все же мне удастся сбежать отсюда, то одной головной болью в виде разыскивающего меня повсюду брюнетика, сразу станет меньше. Только вот отчего-то понимание этого факта особой радости мне не приносило.

И вообще, я запуталась. Чертовски запуталась в свалившихся на меня многочисленных проблемах, от которых просто сносило крышу. И никакого более-менее приемлемого их решения в мою голову не приходило. А приходило только лишь все более навязчивое желание хорошенько долбануться ей об стену, чтобы хоть ненадолго отрешиться от всех проблем.

Мне немедленно нужно было хоть как-то отвлечься… И я даже знала как.

Ведь при заселении в эту комнату мне даже ноут в личное пользование навороченный и абсолютно новый предоставили, правда без подключения к интернету. Но в него было закачана куча всего интересного, начиная от самых новейших фильмов, до вполне нормальных игрушек и музыки. Только вот особого желания копаться во всем этом богатстве у меня не было, поскольку голова совсем о другом болела.

По дому Валерия Игнатьевича мне было разрешено прогуливаться совершенно беспрепятственно. А вот уже на прогулки во двор меня выводили строго по расписанию и только в сопровождении охраны, состоящей из тех самых качков, с которыми я имела «счастье» познакомиться в первый же день в месте моего теперешнего пребывания. Особой радости совместные прогулки никому из нас не добавляли, но мы стоически терпели общество друг-друга, стараясь общаться только лишь по мере крайней необходимости. А по причине того, что из «своей» комнаты я старалась без особой надобности и не высовываться, то приходилось нам сталкиваться довольно редко.

А вот Юрис просто достал меня своим повышенным вниманием. Этот тип беспардонно мог запереться в мою комнату в любое удобное для себя время и, вольготно развалившись в кресле, сидеть и пристально на меня таращится. Молча. Долго. Что нервировало еще сильнее, чем вся та, крайне неопределенная ситуация, в которой я оказалась. Вот и сейчас. Опять он приперся! Стоило мне со всеми удобствами расположиться с ноутом на кровати, все-таки решившись посмотреть самую разрекламированную из последних вышедших на широкий экран комедий, как ко мне в «гости» тут же заявился этот стремный прибалтийский парень.

Его национальность мне удалось выявить совершенно случайно… Моя охрана в очередном разговоре друг с другом (который я абсолютно беззастенчиво подслушивала) от души крыли этого мутного типа матами. И при этом недоумевали, «какого черта их работодатель этому прибалту такие сумасшедшие бабки отстегивает, если тот вообще ничего полезного не делает, а только лишь целыми днями слюнями на задницу новой хозяйской подстилки исходит»?

А вот эта новость меня совсем не порадовала. Юрис парнем был очень странным и явно опасным. Проскальзывало иногда в его взгляде кое-что такое… Страшное, змеиное, от чего меня просто в ледяной озноб бросало. И в комнате я своей предпочитала отсиживаться в основном из-за того, что бы этому психу лишний раз глаза не мозолить. А теперь еще, как следовало из подслушанного разговора качков, этот ненормальный якобы имел определенные виды на мою персону. Осознание этой ситуации меня совсем не радовало, особенно в свете моего теперешнего, совершенно неопределенного положения. Так что злить мне этого сумасшедшего совершенно не хотелось. Поэтому, сделав вид, что даже не заметила появления в комнате непрошенного гостя, только лишь более пристально уставилась в монитор ноутбука. Но только вот мне это все равно не помогло.

– Наш прелестный ангелочек отдыхать изволит? Деточка переутомилась от полнейшего безделья? – полный ехидства голос неожиданно раздавшийся прямо за спиной, заставил меня нервно дернуться в сторону, при этом чуть не свалив на пол лежащий на коленях ноут. И когда этот гад ползучий успел так быстро ко мне подобраться, да еще и совершенно бесшумно? Шустро оборачиваюсь и сталкиваюсь с напряженно следящим за мной парнем, сидящим на кровати рядом со мной. Очень близко сидящим… Такое соседство конкретно нервировало и я начала медленно и настороженно отодвигаться в другую сторону кровати, как можно дальше от прибалта. Остановили меня быстро, крепко уцепив за лодыжку и резко за нее дернув, из-за чего я чуть не взвыла от боли.

– Пусти, придурок! – Заорала я на этого психа, одновременно с чем пытаясь выдернуть ногу из его буквально железного захвата. Не получилось. Юрис, каким-то неуловимым движением перехватив мою ногу уже под коленом, резко вздернул ее вверх и тут же увалился сверху, всем своим весом прижимая меня к кровати. Обалдело таращусь на самодовольно ухмыляющуюся рожу этого придурка, которая нависала над моим лицом в весьма неприятной близости, и понимаю, что я попала в весьма стремную ситуацию. Об этом мне прямо намекал упирающийся в мое бедро каменный стояк вольготно расположившегося на мне парня, который свободной рукой еще и совершенно беззастенчиво огладил меня по заднице..

– Слезь с меня! – возмущенно зашипела я на этого идиота и задергалась под ехидно ухмыляющимся придурком, безуспешно пытаясь сбросить его с себя.

– Какая же ты все-таки энергичная деточка… – довольно прокомментировал мои трепыхания Юрис и, отпустив ногу, тут же уцепил меня за запястья и вздернул обе руки вверх, заводя их высоко над моей головой.

– Скажу тебе по-секрету, только строго между нами, Валерий Игнатьевич просто обожает таких гонористых девочек объезжать. – Самодовольный шепот Юриса, неожиданно горячим дыханием опаливший мою щеку и его зубы крепко уцепившие меня за мочку уха заставили чуть ли не взвыть от ужаса. А его последующие слова добили меня окончательно: – Вначале осыпает их подарками… Ювелиркой, брендовыми шмоткам, деньгами… А потом заставляет все это отрабатывать. Знаешь, его необычайно заводит смотреть на то, как его новых шлюшек трахают другие… Причем по несколько человек сразу. Парочка дней непрерывного сексмарафона и после все его подстилки становятся просто шелковыми и необычайно послушными. Если умудряются выжить в процессе этой своеобразной дрессировки…

Едва осознаю его последние слова, тут же замираю, прекратив малейшие трепыхания, в ужасе уставившись в напряженно следящие за мной глаза довольно скалящегося психа. Врет?! Пугает? Или все же говорит правду? Если верно последнее, тогда почему же Чернышевский тянет время и даже не делает попыток затащить меня в постель? Подарков не дарит… Да он даже руки себе не позволяет в отношении меня распускать. Единственное, что в щёку с утра, перед тем как по делам уехать, вдумчиво так целует, при этом каждый раз с томлением в голосе заявляя, что я просто совершенство. Противно было до ужаса, но возмущаться по этому поводу я даже и не пыталась, боясь злить Валерия Игнатьевича лишний раз и напрашиваться на еще большие проблемы, чем те, в которые я уже вляпалась.

– Врешь ты все! – Смотрю с вызовом и малодушно молюсь про себя, чтобы я оказалась права. Если бы конкурент Верховского собирался меня отдать кому-либо еще, то с чего ему тогда со мной как с фиялкой нежной носиться? Да он моих охранников уже задолбал просто своими постоянными звонками. По нескольку раз в день требуя у них досконального отчета о моем самочувствии, рационе дня и даже о том, чем меня кормить изволили… Вывод? Вокруг меня одни психи! Хотя это понятно итак, но? На кой черт Юрису тогда меня ТАК пугать? Какая ему от этого выгода?

– Я не вру. – Спокойненько мне так отвечает прибалт, после чего задумчиво хмыкает: – По крайней мере раньше так и было. Валерий Игнатьевич широко известен в определенных весьма узких кругах своими, скажем так, несколько специфическими постельными пристрастиями. Но вот ты… Знаешь, деточка… ТЫ – это нечто особенное.

– В каком это смысле? – настороженно интересуюсь, при этом предприняв еще одну попытку выскользнуть из-под навалившегося сверху тела.

– В самом прямом смысле. – Тяжело вздохнув и сжав мои запястья еще сильнее, отчего я даже зашипела боли, Юрис с некоторой тоскливой маетой в голосе добавил: – Не поверишь, но я и сам ни черта не понимаю… Ведь ты… Ты какая-то совершенно неправильная.

– Че-е-е-го?

Обалдело таращусь на этого психа, в ожидании прояснения его странного заявления, и оно после тяжелого вздоха все же последовало.

– Ты, блядь, как ангелочек, реально! – Отчего-то разозлившись, чуть ли не выплюнул мне в лицо Юрис. – Вся такая из себя чистенькая, светленький, как не от мира сего. И я не о твоей мордахе смазливой говорю… Деньги, дорогие подарки тебя, как я уже понял, вообще не интересуют… На тебя двое реально богатых мужиков конкретно запало, а ты нос воротишь, счастья своего не осознаешь. И пускай в случае с Чернышевским «счастье» тебе досталось весьма сомнительного качества, то вот Верховский… Этот парень действительно для тебя как «джек пот», очень выигрышный вариант, за который нормальная деточка с более-менее мозговитой головой вцепилась бы руками-ногами. И еще скажу тебе по-секрету… Знаешь, что при встрече с тобой первым делом в голову мужикам приходит?

– Что? – настороженно интересуюсь, одновременно с чем пытаясь уложить в своей голове весь тот бред, который только что выдал мне прибалтийский псих.

– Присвоить тебя себе, навсегда. Спрятать как можно надежнее, запереть, чтобы никуда не сбежала, чтобы никто тебя не увидел, не украл. Блядь! Да мне всегда на всех плевать было, мне все абсолютно безразличны были. Родня, друзья… Хотя вру. Последних у меня никогда не было. Я всегда жил только для себя, в свое удовольствие. Но тут появляешься ты, и все с ног на голову переворачиваешь. И морда эта твоя… Которая раньше вообще-то Инге принадлежала… Красивая, не спорю, не зря же я на нее так тратился. Но на ней она как маска была. А ты… Ты такая… Живая. Настоящая… От тебя реально мозг кипеть начинает. Вот и у Чернышевского с Верховским головы от тебя конкретно снесло, и у меня, видимо, тоже…

Точно псих! Еще и озабоченный! Иначе как можно было объяснить то, что этот придурок после последнего заявления тут же жадно впился в мой рот слюнявым до тошноты поцелуем. С силой сжимаю зубы, прикусывая до крови вовсю хозяйничающий в моем рту язык, при этом отчаянно дергаюсь, пытаясь вырваться. Сильный, зараза! Получаю со всей дури ладонью по заднице, после чего меня рывком переворачивают на живот и опять тяжело наваливаются сверху. Ору в ужасе, зовя на помощь охрану, которая вообще не понятно какой ерундой страдает, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, то есть заботой о моем благополучии. Получаю еще один поджопник и ехидное заявление о том, что никакой помощи мне ждать не стоит.

– Не шуми. Парни отдыхают. Двойная доза снотворного в чай и теперь ты полностью в моем распоряжении…

– Валерий Игнатьевич тебя за это по голове не погладит! – В отчаянии привожу последний аргумент в свою защиту. В свете подкрадывающейся паники понимая то, что он, скорее всего не прокатит. Иначе с чего бы это Юрис так спокойненько, практически не торопясь, продолжать стаскивать с меня домашние спортивные штаны да еще и вместе с бельем.

– Ему сейчас несколько не до тебя будет. – Опять перевернув меня на спину и не обращая внимания на отчаянное сопротивление, практически без особый усилий разорвав футболку на моей груди, Юрис с самодовольным смешком заявил: – Я натравил на него Верховского, анонимно позвонив и намекнув, кто именно является заказчиком твоего похищения. Думаю, что прямо сейчас твой бывший ебарь уже ворвался в центральный офис Чернышевского, вместе с собственной охраной и ментами. Так что этой парочке сейчас будет явно не до нас. А пока эти двое будут драться за право на обладание твоей драгоценной тушкой, у нас будет время смыться как можно дальше. Отвезу тебя к себе домой. Рига тебе должна понравиться, это очень красивый город… Правда, некоторое время тебе придется посидеть взаперти, пока я тебя не приручу и пока ты ко мне не привыкнешь. Но ничего, рано или поздно ты смиришься, а я достаточно обеспечен для того, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Все для тебя сделаю, конечно, в пределах разумного…

– Ничего мне не нужно, и я никуда не собираюсь с тобой «смываться!» Я не хочу в Ригу, я Родину люблю! – ору в ужасе от открывающихся перспектив и от осознания того, что именно сейчас со мной будут делать. Прикрученные к изголовью кровати ремнем запястья, мои широко разведенные в стороны ноги и уютно умостившись между ними уже полностью голый придурок, чей стояк демонстративно упирался мне между ног, не оставляли ни малейшего сомнения в том, для чего все это затевалось.

– Хорошая моя, а твое согласие мне и не требуется. – бросив быстрый взгляд на висящие на запястье часы, Юрис довольно мне подмигнул: – Мои люди скоро за нами приедут, но где-то полчаса у нас в запасе имеется. Так что трахнуть я тебя вполне успею. Правда, извини, без особых затей. Удовольствие от этого процесса ты сейчас вряд ли получишь, так что, думаю, нам можно обойтись и без прелюдий. Тем более, что время и правда, поджимает.

Кричу. Громко. Матом. И причина для этого вполне уважительная. Поскольку этот урод принялся запихивать в меня свои, намазанные какой-то скользкой холодной дрянью пальцы.