Текст книги "Звезда Черноморья"

– Ту-154-й пошёл. Тяжело идёт. Гружёный…

Слегка ошалевший, прохожий остановился, с интересом посмотрел на старика.

– И ты хочешь сказать, что рассмотрел его? – удивился он. – Там же ничего не видно. Точка. Ма-а-ленькая точка…

– Вот чудак-человек! – воскликнул Чугунов. – Видишь, по улице «ГАЗон» едет. Я же не говорю, что это «ЗИЛок».

Так он, король эпатажа, поставил на место не очень вежливого, на его взгляд, прохожего.

Алексей Чамчев

Чамурян с улицы Микояна

Хутор Кушинка, что в Апшеронском районе, по праву можно считать эталоном понятия глубинка. Мало того, что он надёжно сокрыт горными хребтами, да дремучими кавказскими лесами, в него-то и дороги автомобильной нет. Добраться сюда можно лишь по узкоколейке. Причём, если другие селения в этом направлении буквально нанизаны на УЖД, то специально для Кушинки на сороковом километре от райцентра сделали ответвление дороги, так как хутор расположился в живописной долине речки Куша в стороне от железной магистрали.

Основали селение амшенские армяне. Но в 80-х годах прошлого века, когда мне посчастливилось работать здесь, в Кушинке проживали в мире-дружбе и сами армяне, и русские, и украинцы, и люди других национальностей. Хутор маленький, хуторяне знают друг друга в лицо. Оттого и не заморачивались с присвоением названий улицам и номеров дворам. Адреса здесь звучат просто и понятно: «Твердохлебовы, что возле бани»; «Даниленко, чей дом третий после висячего моста»; «Артын Чамурян, у которого мельница»… Так и ориентировались.

А тут, в одно из посещений хутора мне в глаза бросилась табличка, прибитая к стволу огромной шелковицы во дворе у того самого «Артына Чамуряна, у которого мельница». Ну, как бросилась? Боковым зрением я её сразу заметил. Но не придал никакого значения. А сделав несколько шагов, призадумался, даже остановился. Только сейчас до меня дошло, что на табличке был написан адрес. В смысле?! Это ведь не свойственно хутору. Вернулся. Действительно, корявым почерком чёрным по куску фанеры было выведено: «Ул. Микояна 24». Опа! Значит, в Кушинке у улиц всё же есть имена. И дворы пронумерованы… Но почему только у этого висит табличка?

Артын Чамурян на хуторе был уважаемым человеком. К нему на мельницу, которую он сам построил на ручье возле дома, несли зерно – кукурузу, пшеницу – чтобы перемолоть в муку. Артын был малограмотным, но его отличали смекалка и чувство юмора.

При первом же подвернувшемся случае в разговоре с Чамуряном я затронул тему адресов в хуторе.

– Оказывается, в Кушинке у улиц есть имена. Вы, вот, на Микояна живёте…

– Нет, до-о? Никаких названий тут у улиц нет.

– Но ведь у вас во дворе висит табличка: «Ул. Микояна 24».

Артын прищурился, хитро улыбнувшись, промолвил:

– Это я сам придумал.

– Как? Зачем?

И тут собеседник поведал мне просто анекдотическую историю.

Поехал он как-то в райцентр – пришло время пенсию оформлять. В собесе дали ему заполнить нужный бланк. Наш герой всё сделал, подаёт заполненную бумагу в окошко. А женщина, которая там работала, говорит: «Вы не указали адрес». Артын ей отвечает: «Вот же, хутор Кушинка, до-о?» Она: «Нужно ещё улицу и номер дома указать». Чамурян пытается объяснить, что нет у них ни улиц, ни номеров. А та стоит на своём: «Видите незаполненные строчки? Впишите адрес. А то, куда ж вам пенсию носить будут?»

Артын подрастерялся. И спорить некогда – «кукушка» (пассажирский поезд) скоро отправляется. Если на него опоздаешь – домой сегодня не попадёшь, а по-другому не добраться в Кушинку. Но волнение, тревога, большое желание ночевать дома и мозговой штурм дали результат. Чамурян быстро заполнил пустующие строчки.

Говорите, нужен адрес? Он слышал, что в Москве в правительстве СССР был каким-то большим начальником армянин по фамилии Микоян. А значит, все вопросы по названию улицы отпадают. Чамурян в пустующую строчку так и вписал: «Улица Микояна». С номером не заморачивался – первым на ум почему-то пришло число «24». При том, что на улице той дворов – не больше десятка. (Но это только дотошный и очень внимательный человек заметит).

На «кукушку» Артын Чамурян успел. А врнувшись домой, сразу же прикрепил к стволу дерева во дворе табличку, на которой собственноручно написал: «Ул. Микояна 24»

– Пусть теперь скажут, что я набрехал, – улыбаясь, подытожил Артын. – Да и пенсию мимо не пронесут.

Хотели праздник – сделали праздник

Было это в конце девяностых прошлого века. Мне позвонил активист Кушинки Агоп Чамурян. Пригласил на празднование 150-летия хутора. Ранее мне приходилось там работать. И было приятно, что кушинцы не забывают. Конечно же, я с благодарностью принял это приглашение. Тем более, что являюсь газетчиком. Значит, появится информация о событии.

Предвкушая приятное общение со старыми друзьями, обильное застолье с изысками кулинарии амшенских армян, поехал в назначенный день на праздник.

Все мои ожидания оправдались – на юбилее Кушинки было и весело и сыто. Иначе и быть не могло. В маленьком удалённом от райцентра хуторке не так часто случаются подобные праздники. А кушинцы народ хлебосольный – у кого что дома есть, всё на общий стол несут. А потом – музыка, танцы, воспоминания…

После тех праздничных выходных наступили обычные рабочие будни. Всё ещё пребывая под впечатлением от поездки в далёкое горное селение, я время от времени возвращался мысленно на юбилей, вспоминая те или иные приятные моменты…

И только встреча с недавним коллегой по работе – бывшим заведующим идеологическим отделом райкома партии (хотя, бывших идеологов, наверное, не бывает) сменила моё праздничное настроение на некоторую тревожность.

– Слушай, Алексей, ты ж был на празднике в Кушинке?

– Ну да, – не видя в том никакой крамолы, отвечаю.

– А что вы там отмечали?

– Как что? Юбилей хутора.

– Это ж сколько ему исполнилось?

– Кажется, сто пятьдесят…

Только тут я слегка призадумался. А бывший зав. по идеологии, уже даже не обращаясь ко мне, глядя куда-то в сторону, как бы рассуждая вслух, стал медленно говорить:

– Да, странно это… Интересно, они специально так сделали?

– Что сделали?

– Понимаешь, в 1993 году мы городу Апшеронску отмечали 130-летие. То есть, казаки основали станицу Апшеронскую в 1863 году. А кушинцы, где живут преимущественно армяне, своим сто пятидесятилетием наверняка пытаются сказать, что были здесь раньше, до прихода русских.

Логика в недавнем прошлом главного идеолога района меня слегка напрягла, я тоже задумался.

– Может, они и не знают вовсе историю своего хутора и района. Взяли, что называется, от балды, – хотел было упростить ситуацию. Но ещё не потерявший своих профессиональных навыков и бдительности, эксзаведующий отделом пропаганды и агитации (позднее – идеологическим) уже целиком вжился в прежнюю роль.

– Да-а, дела.., – таинственно-загадочно молвил он напоследок. Было видно, что за глубокой мыслью я, как собеседник, ему уже не интересен. И мы расстались.

После этой встречи я уже не вспоминал о приятностях праздника, а всё больше обдумывал сказанное бывшим коллегой, переживал, как моё «соучастие» в столь дерзкой акции может отразиться на собственном имидже.

Конечно, в глубине души я понимал, что всё получилось случайно. Тем более, я знал кушинцев и их абсолютную аполитичность. Но ситуация в стране, когда в ряде регионов берут главенство сепаратистские настроения, когда возникают то тут, то там межнациональные конфликты, всё же заставляла думать. А вдруг и до нашей глубинки докатились новые веяния? А я проявляю политическую близорукость…

Как-то я спросил у главного организатора юбилея хутора:

– Агоп, а почему вы решили отметить 150-летие Кушинки?

– А тебе что, не понравилось? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет, праздник удался, было классно. Но Кушинке ведь до своего 150-летия ещё далековато.

Агоп оставался невозмутимым:

– Откуда мне знать, сколько лет Кушинке. Мы хотели отметить день рождения хутора, мы его и отметили. Вон, Апшеронск же отмечает свои дни рождения и юбилеи. Мы чем хуже?

– Так Апшеронск в 93-м только 130-летие праздновал. А у вас – 150!

И на этот раз Агоп ничуть не смутился:

– Сравни: 130 и 150. Согласен, что 150 красивее?

Тут, что называется, не поспоришь. Встреча с Агопом меня окончательно успокоила. По его бесхитростным ответам и простым объяснениям намерений я понял, что никакой подоплёки, политических и националистических настроений у жителей Кушинки в помине не было. Да и вряд ли кто из организаторов «юбилея» знал или хотя бы поинтересовался о возрасте родного хутора. Просто кушинцы хотели сделать себе праздник. И они его сделали!

Ирина Попова

О поэзии, социологии, молодежи и солнечных восьмидесятых

Бывают такие времена, когда завязываются все (или не все, но важные) ниточки твоего жизненного пути. Для меня таким временем были те далекие восьмидесятые, точнее их середина, когда вдруг возникло многое в моей жизни – музей, социология, поэзия, театр. И что-то друг с другом связывалось, потом распадалось… И всё осталось в моей жизни так или иначе.

В 1986 году каким-то образом возникло приглашение меня в редакцию газеты «Ленинский путь» Ольгой Панчишкиной, которую я совсем не знала, – поговорить. Смутно помню это общее впечатление, когда туда пришла – улыбка, энергия, тёмные вьющиеся волосы, смешливые глаза… и основная идея – мы создаем поэтический клуб молодежи, приходи. Кто-то ей сказал, что я пишу стихи, – ну, город маленький, понятное дело, все со всеми как-то связаны. Я, конечно, вдохновилась этой идеей и согласилась в этот клуб вступить. Смутно вспоминаю первую встречу в редакции газеты – прохладный вечер, теплый свет из окошка, молодые лица. Так мы и начали встречаться этим клубом – то в редакции, то в народном театре, то где-то ещё, уже не помню где.

В это время я работала в историко-краеведческом музее, который обожала, попала на курсы социологов-организаторов социологических опросов в Краснодаре, которые тоже обожала, потому что это было новое, живое, – это попадание, кстати, определило для меня поворотный пункт и мой новый профессиональный путь. Жизнь давала столько возможностей предполагаемого счастья, из которых я в итоге выбрала то, что выбрала. Социологию.

Я пишу эти короткие, наверное, слишком эмоциональные и потому не очень связные заметки к тому, что – в то время было так много интересного! – вдохновлённая новым опытом и новыми знаниями, а также всё той же заводной и неистощимой Ольгой Панчишкиной, я провела социологический опрос по досугу молодежи. Его результаты, благодаря ей же, я рассказала на каком-то большом собрании горкома комсомола, по-моему, это было летом или ранней осенью 1986 года. Помню, что рассказ прорезонировал – ко мне подходили, спрашивали…

И самое интересное, осенью 2020 года, когда я гостила в родном городе, в старых бумагах, которые сохранила моя мама, я нашла текст этого выступления, отпечатанный под копирку на паре ветхих страничек, и анкеты самого опроса (его результаты где-то затерялись, увы). Удивительно, но практически в это же время мне позвонила Лена Запатрина с предложением вспомнить о нашем «Прологе», об Ольге Панчишкиной для готовящейся юбилейной подборки…. И я особенно отчётливо почувствовала, что весь большой уже пройденный путь как-то сжался до тесного, так неожиданно-изысканно (хоть и естественным образом ожидаемо) закольцованного круга событий, в котором высветился и этот эпизод, полузабытое впечатление этого солнечного времени, – моё выступление об опросе, о молодежи, о поэзии и театре…

Вот это выступление:

«Я выступаю от имени участников клуба «Пролог», а также и как участница Туапсинского народного театра.

Всем понятно, что досуг не могут наполнить одни только разовые мероприятия. Полноценный досуг – это общение людей, увлеченных общим делом, интересами, – единомышленников. В таком общении можно найти что-то новое, нужное для себя, поделиться своими мыслями с другими.

Такой цели посвящает свою деятельность клуб творческой молодежи «Пролог». Он образован недавно – в феврале-марте этого года, а 5 апреля официально объявил о своём открытии. Инициаторами создания клуба были молодые люди, увлечённые литературой – О. Панчишкина*, В. Рожкова, А. Тодорцев и др. Инициатива была одобрена ГК ВЛКСМ. Придумали название клуба, эмблему, приняли устав, разработали программу. Через газету «Ленинский путь» объявили об образовании клуба и о конкурсе на лучшее литературное произведение под девизом «О времени и о себе». Вскоре появилась большая пачка стихов, рассказов молодых туапсинцев, которую

* Фамилия была «забита» на печатной (!) машинке под влиянием самой Ольги, которая, насколько я помню, отказывалась фигурировать в докладе. прорецензировал С. Е. Лившиц, поэт, член Союза писателей СССР. С. Е. Лившиц провел с нами первое заседание клуба, проявил заинтересованность в развитии деятельности клуба, т.к. часто именно из таких любительских кружков выходят в большую литературу профессиональные писатели и поэты. Заинтересованность в работе клуба проявило общество книголюбов.

Вначале мы решили проводить наши заседания раз в две недели, но этого оказалось недостаточно. Разговор о своих стихах, об азах и тайнах поэзии, о творчестве любимых поэтов и писателей, новых книгах требует более частых встреч. А они чаще всего проводятся прямо на улице. С большой остротой у нас стоит вопрос о своём помещении, где мы могли бы собираться в любое время, приносить свои произведения, книги и журналы, проводить вечера для города. Недавно нам сообщили, что выделено помещение для будущего клуба молодежи города, в котором обоснуется и наш клуб. Значит, сейчас вопрос стоит в том, чтобы ускорить приведение его в порядок. Привлечь на субботники комсомольцев, всех тех, кто заинтересован в быстрейшем открытии клуба, хочет участвовать в его деятельности.

Первый свой вечер клуб «Пролог» провел 20 июля в кафе «Лакомка». Он был посвящён творчеству В. Высоцкого. Это был интересный и содержательный разговор. И, пожалуй, вечер не был бы таким интересным, если бы в нем не принимали участие члены клуба «Марафон», народного театра.

Опыт проведения этого вечера показал, что есть смысл организовать координационный Совет любительских клубов и объединений, которых в нашем городе уже немало. Он помог бы в проведении многих вечеров, делать их интересными и разнообразными, привлекать заинтересованных людей.

Для того, чтобы поднять работу клубов, необходимо решить финансовую сторону их деятельности, тем более что сейчас клубы становятся хозрасчётными. Необходим расчётный счёт клубов в банке. Он будет состоять из членских взносов, перечислений за выступления и т. д.

И ещё один вопрос, без решения которого деятельность клуба также не может быть полноценной – о гласности его работы. Выносить свои произведения на суд читателей и слушателей – это естественно и необходимо для работы нашего клуба. Первая передача о клубе, о вечере, посвященном В. Высоцкому, была организована редакцией радиовещания. Нужна также страница в нашей газете «Ленинский путь», выходящая раз в неделю или в месяц, на которой творческая молодежь нашего города и района печатала бы свои стихи, рассказы и другие произведения. Ведь некоторые из них заслуживают серьёзного внимания. В конце концов – это наша культурная жизнь, наш уровень культуры, который надо поднимать.

Такой клуб, как наш «Пролог» – это новая форма организации досуга молодёжи, которую нужно поддержать, развить, не дать заглохнуть. Только тогда мы можем сказать, что заботимся о досуге молодёжи, о ее культурном уровне.

Хотелось бы сказать и о такой устоявшейся форме, как народный театр. Он в нашем городе существует уже 27 лет. Театр ставит спектакли для молодёжи и о молодёжи, поднимает серьезные вопросы нашей жизни. В наших планах – классическая драматургия и самодеятельные пьесы. В последнее время появились афиши с приглашением желающих в актерскую группу. Мы приглашаем всех тех, кто любит театр, у кого есть желание и энергия заниматься театральным творчеством. Сейчас перед театром большие трудности, в частности, с помещением, которое требует ремонта. Хотелось бы обратить внимание ГК ВЛКСМ на народный театр также как на объект для комсомольских субботников. Тем более, что театр может стать своеобразной трибуной для комсомола. Режиссёр народного театра А. С. Карабашьян предложил ГК ВЛКСМ создать и вести комсомольский агит. театр. В его состав должны войти по 5—10 девушек и юношей. К сожалению, инициатива не была поддержана. Однако, думается, что среди присутствующих на пленуме комсомольцев, их знакомых найдутся молодые люди, артистичные, энергичные, способные интересно и ново сказать свое слово на сцене комсомольского театра.

Все те проблемы – и клуба «Пролог», и народного театра, – о которых я рассказала, тесно переплетаются. И в плане плодотворного взаимодействия этих коллективов, и в плане достижения полноценного уровня организации досуга молодежи».

***

Наверное, эти строки, как и весь настрой вокруг них, могут показаться слишком оптимистичными, неожиданно занесенными сюда из повседневности другого, исчезнувшего контекста, особенно если вспомнить о том, что это было за время, что завершалось и что стояло на пороге. Но где-то в разломе этих тектонических сдвигов плескалось солнце, сияло ясное небо, а молодые мечты были такими свежими. Всё только начиналось, всё было в первый раз – и эти мечты, и новые перспективы, и наш «Пролог»…

Туапсе 1986, Москва 2020, Туапсе 2021.

Сергей Сорочинский

Возражение без слов

На первом курсе ветеринарного института я увидел объявление о работе студенческого научного общества и поспешил на кафедру хирургии. Преподаватель спросил:

– На каком курсе учитесь?

– На первом.

– На третьем начнутся занятия, тогда и приходите.

Занятия начались с лекций Виктора Владимировича Гусева, только что защитившего кандидатскую диссертацию после аспирантуры. Строгий, энергичный, харизматичный, с чувством юмора человек. Казалось, в него были влюблены все студентки. А по возрасту некоторые наши однокурсники были старше. Те, которые поступили в ВУЗ после техникума. Пришёл записываться я не один. Вместе со мной пришли мои друзья-одногруппники Андрей и Таня. В клиническом корпусе, в большом манеже был кабинет – ординаторская. Там по графику дежурили студенты-пятикурсники и вели приём и лечение животных от населения.

3 января, сразу после новогодних праздников, мы с Андреем и Таней зашли туда и увидели дога мраморного окраса. На левом боку у него зияла рана от локтя до холки шириной до двадцати сантиметров. И рядом хозяйка – девушка удивительной красоты. Стройная, выше среднего роста, светло-русые натуральные волосы чуть ниже лопаток, правильные пропорциональные гармоничные черты лица. Удивительная манера держаться: скромно, отстраненно-вежливо, давая понять, что любые вольности неуместны. Кстати, дог тоже был воспитан – спокойный, уравновешенный. С достоинством дал осмотреть рану, как бы делая нам одолжение.

Оказалось, что на Новый год, то есть больше суток назад, их же корова подкинула кобеля на рогах, оставила раны на груди и поменьше на коленной складке. Значит, если семья держит корову, то девушка ещё и приучена к нелёгкому сельскому труду. Я не мог оторвать от неё взгляда. Глянул и на её руки – обручального кольца не было. Незамужем. Но дежурный студент, казах, уже пригласил Гусева. Тот сходу, от дверей поставил диагноз:

– Это дефект, нужно отпрепарировать и пересадить кожу.

Я подошел к догу, молча прижал ладони к краям раны и сдвинул. Края сошлись почти вплотную.

– Вот ты и оперируй – сказал наш кумир, отвернулся и вышел.

Мы втроём пошли за ним, как немецкие дети за Гамельнским крысоловом.

Оперируй!

Мы за весь семестр отработали только самые начала: повал, фиксацию, асептику-антисептику, наркоз, обезболивание, разъединение-соединение тканей. Теория, никакой практики.

Деваться некуда. Пошли в операционную. Премедикацию раствором аминазина в вену я сделал удачно. Пёс лёг. Подняли и зафиксировали на операционном столе. Края раны обколол новокаином. Вместе обработали поверхность раны. Немного заморочились с какими-то тяжами, оказалось, это веточки кожно-мускульных нервов. Оставили. Старались удалить каждый мелкий волосок его шерсти. Накладывал швы, стараясь, чтобы совпадали пятна на коже. Снизу вшил дренаж. Все это медленно, неуклюже, но успешно.

Швы нужно было снять через неделю. Ни дога, ни красотки я не увидел. Вероятно, они приходили в ординаторскую, когда мы были на занятиях. А снять швы минутное дело. Я выписал из амбулаторного журнала адрес и фамилию девушки. И не поехал. Постеснялся. Заскромничал.