Текст книги "Звезда Черноморья"

Счастье – в малом…

Бегу по городу по своим естественным надобностям: сахару там прикупить, заскочить в редакцию за свежим номером газеты…

По дороге вижу, простите, общественный туалет. А у меня ж условный рефлекс, выработанный многолетними командировками в незнакомые города: если видишь туалет – обязательно им воспользуйся, даже если тебе это и не очень нужно. Потому, что когда будет действительно нужно, то этого заведения как раз и не будет…

Захожу. На входе за кассой сидит дама постбальзаковского возраста, читает, судя по дорогому переплёту и толщине, какую-то серьезную книгу.

Сразу заметно, что дама – из бывших: библиотекарка там или другая скромная служащая. Теперь вот пенсии не хватает, подрабатывает.

Протягиваю сто рублей. Не утерпел:

– Мне одну порцию, пожалуйста.

Поднимает на меня умные, за очками, глаза:

– А не хотите кутнуть – на все?

– Да нет, мне всего-то полпорции надо. Так, для профилактики. Но Вы ж не отпустите…

– Конечно, нет! У нас это… измерять нечем…

Действительно, счастье – это когда тебя понимают!

Разные друзья

Наконец-то дозвонился своему старому товарищу-сокурснику в Самару.

Почему «наконец-то», вы спросите? В наш-то век всеобщей телефонизации?

Это надо знать моего друга. Ибо для всех и телефонизация, и компьютеризация… Но только не для Паши.

Нет, не подумайте ничего плохого. Вполне себе сын профессора нашего института, красный диплом при выпуске. При этом врожденное, оригинальное мышление и логика, не зависимая от общественных стереотипов.

Ну, почти как у Эйнштейна, про которого рассказывают, что были у того две кошки. Одна большая и другая – маленькая. Однажды Эйнштейну надоело их впускать-выпускать, постоянно открывая дверь, и он выпилил внизу двери два отверстия: одно большое, другое маленькое.

Это вот про Пашу… Ну, и с телефоном почти такая же история. Паша долго не мог понять, зачем нужен мобильник. Скажем, пошёл человек на работу, так все знают, что он теперь там. Или в магазин. Ну, так вернётся же…

Дело кончилось тем, что жена, экономя на расходах, ликвидировала таки стационарный домашний телефон и вручила в Пашины руки непонятное переносное устройство.

А я лишился связи с ним почти на три года. Пока окольными путями не раздобыл номер его сотового.

Итак, свершилось! Звоню.

– Паша, привет!!!

– А, привет!

– Уф, сто лет тебя не слышал!

– Почему сто лет? Года три.

– Вот всегда уважал тебя за точность формулировок. Как живёшь-то?

– Нормально.

– А как Юля (жена)?

– Тоже нормально.

– Не болеете?

– Юля переболела Ковидом.

– А что ж ты говоришь, что нормально?

– Так она уже выздоровела.

– И без осложнений?

– С осложнением.

– Так ты ж сказал, что нормально?

– Ну, так осложнения при Ковиде – обычное дело…

– А ты-то как сам? Не болеешь?

– Нет.

– А чем занимаешься?

– Сижу дома, на больничном.

– ??? Ты же сказал, что не болеешь???

– Нет.

– А что???

– Ну, утром шел на работу. Напали трое, нос сломали, сотрясение мозга. Вернулся домой, оформил больничный. Сижу.

– Ни фига себе! Не болеет он…

– Так это же не болезнь.

– Вообще-то логично. А говоришь, что нормально себя чувствуешь.

– Так уже почти всё прошло. Послезавтра на работу.

– Ну, хорошо… А как родители?

– Родители умерли.

– Как умерли??? Что случилось??!!

– Ничего не случилось. Просто старые были.

– Ой, Паша… Сочувствую. Дай отдышаться. Ну, а как там Саша (наш общий сокурсник)? Что-то не могу до него дозвониться.

– Саша тоже умер.

– Как???

– Обыкновенно. Заболел и умер.

– А от чего?

– Понятия не имею.

– А чего же ты не спросил?

– А какая разница? Он же всё равно уже умер.

– Ну, как. Надо же знать от чего в нашем-то возрасте. Чтобы самим поберечься.

– А…

– Ну, ладно, давай лучше о нейтральном. Какая погода у вас?

– Нормальная.

– Нормальная – это как?

– По сезону.

– Ну, а поподробнее…

– Минус двадцать, снег, гололёд. Пока шёл с поликлиники, два раза упал.

– А ты говоришь, что нормально…

– Так гололёд же!

– Действительно… Да, а как Славик (сын)? Тоже нормально?

– Да.

– Работает?

– Нет. Ищет работу.

– Ну, а здесь-то чего нормального?

– Так по его специальности работы в городе вообще нет. Все в таком положении…

– Понял. Уф! Паша… Что-то для первого раза слишком много информации. Надо её переварить. Ну, теперь телефон знаю, попозже еще позвоню. Давай, пока!

– Счастливо!

Кто-то спросит: а как вы дружите-то столько лет при таких разных подходах к жизни?

А вот так… Одно, что учились вместе, жили рядом. При одинаковом имени, весе и росте вместе играли в волейбол за сборную института и вечерами на городском пляже.

А другое, что при всём своём оригинальном мышлении, мой друг никогда не обманул меня и не предал ни в большом, ни в малом. Обман, предательство, фига в кармане – это вообще не про него.

Всегда чётко и аккуратно выполняет свои обещания. Ну, если конечно, попросишь (здесь бы смайлик поставить…).

А это, согласитесь, уже очень немало. И всегда ж интересны люди, которые оценивают происходящее как-то по-другому. Свои-то мысли я давно знаю.

Такие надежные и предсказуемые всегда нравятся женщинам. Особенно для семейной жизни. Не то, что наш брат «пейсатель» с его-то фантазиями.

Женщина – она, может, сама не знает, чего завтра с утра выкинет, а тут еще этот… «творческий»…

Но стоп, стоп! Это уже сюжет для другого рассказа. А за окном светает… Поэтому, ваш Шахерезад прекращает дозволенные речи.

Ольга Конева
Наваждение

– До чего же вредная баба, – воскликнул я, выковыривая из косяка двери дюжину разнокалиберных иголок. Вот вредная! Привязалась же! И чем я, собственно, перед ней провинился? Один раз слегка пнул её кота, мордатого и хитрого пройдоху. Так его у нас все в подъезде гоняют. Вытащил из её ящика почту? Ну не обеднела же она, в самом деле, там и были всего-то два журнала и газета. Залил ее квартиру, когда летом вынул из батареи заглушку и ушёл на работу, а в это время была ревизия отопительной системы? К примеру сказать, вместе с ней пострадали еще четыре этажа, и никто с кулаками на меня не бросался и ремонт делать не заставлял. Те посмотрели на мой помятый вид и разошлись. А эта позеленела от злости, как репей луговой, погрозила своим скрюченным пальчиком и сказала:

– Я тебя в порошок сотру, в банку трехлитровую закатаю и сестре отошлю. Пусть она тебя вместо удобрения на грядки сыплет.

Плюнул я себе под ноги и пошел домой, только с тех пор начал я у своей квартиры подарочки замечать. То лапы куриные найду, ленточкой перевязанные. То на коврике опилки, рассыпанные по кругу. А однажды чуть не вляпался в огромную кучу, сами знаете чего. В довершение ко всему, стали меня по ночам кошмары мучить. А героиней в них неизменно выступала соседка. Обычно та врывалась в мой сон на огромной метле, жадно таращила глаза и облизывалась.

– Где этот гусь? – говорила она, тыча в меня метлой.

Я отпихивал от себя разъярённую фурию, истошно кричал и просыпался. В результате, я начисто перестал высыпаться, опаздывал на работу и целый день чувствовал себя вялым и обессиленным.

Как-то прижав ее на лестничной площадке около ящиков, я вежливо попросил назойливую соседку не чинить против меня козни.

– Доиграешься, – предупредил её я, – я тебя раньше в асфальт укатаю.

– Что ты? Что ты? – заохала та и захлопала своими длинными ресницами.

Я внимательно посмотрел на соседку и впервые отметил, что лицо у нее молодое и достаточно приятное. Как это я раньше не замечал, что глаза у нее фиалковые.

– Что? – испугалась вдруг женщина, видя с каким интересом я ее разглядываю. – Ничего, – очнулся я. – Иди уж и больше не делай гадости.

– Да не делаю я, – чуть не плача сказала та, превращаясь на время в маленькую обиженную девочку.

– Конечно, – не поверил я и недоверчиво покачал головой, – знаю я вас.

– Что вы можете знать? – всхлипнула несчастная, отпихнула меня к противоположной стене, проявив при этом силу и ловкость, присущую только истинно спортивному человеку, и пустилась наутек, перепрыгивая через три ступеньки.

Глядя, как удирает моя обидчица, я подумал, что ноги у нее слишком тонкие, а зад, скрытый под пальто, наверное, тощ и костляв.

Я повернулся к ящикам и достал свои газеты. Машинально, а может и по привычке, глянул на почтовый ящик соседки. Конечно, за беседой она забыла о своей корреспонденции. Я достал несколько журналов, газету и решил занести их сразу, не читая.

Позвонив в дверь номер 14, я прислушался. Не услышав ни шороха, я опять позвонил, уверенный, что хозяйка дома, поскольку сам видел, как она поднималась, стремительно унося от меня ноги и всё, что было прикреплено к ним. Однако дверь опять никто не открыл. Я свернул журналы в трубочку и попытался заткнуть их за ручку двери. Замок щелкнул и открылся. Я толкнул дверь и вошел. В квартире было темно. Однако предметы мебели все же можно было разглядеть. Например, шкаф, в дверцу которого я тут же ткнулся лбом. Или табуретка, благодаря которой я едва не сломал ногу. Я пошарил под одеждой, висящей на вешалке, и нашёл выключатель. Я знал, что найду его здесь. Квартира соседки находилась прямо под моей, а значит, планировка была та же. Сразу налево кухня, я включил свет и остолбенел. На столе поверх огромной кучи сосисок сидел кот. Он проворно очищал каждую сосиску и складывал в большую, желтую кастрюлю.

– А чего в темноте возишься? – удивился я, кивая коту.

– Какая разница, – пожал плечами кот, – я и так хорошо вижу, от меня ни одна не улизнет.

Я попятился к двери, лихорадочно перебирая в уме случаи, когда животные так хорошо разговаривали. Однако кроме попугаев, ворон и одной удивительной собаки, которая говорила «мама», не вспомнил ни одного. Мягко кашлянув, кот сверкнул своими зелеными глазами и подозрительно спросил:

– Ты зачем пришёл?

– Я? – растерялся я, и по правде говоря начисто забыл, зачем я здесь.

– Ты почту принес? – догадался кот.

– Ага, – согласился я, глядя на свои руки как на чужие. Они судорожно сжимали прессу.

– Хорошо, – кот пересчитал сосиски в кастрюле, налил воды из-под крана и, повернувшись ко мне, попросил:

– Зажги плиту. Боюсь я спичек. И огня боюсь.

Я с опаской подошел к плите, взял из кошачьих лап спички и поджёг конфорку.

– Мы с Настюхой гостей ждём, оставайся, не пожалеешь.

Я пожал плечами, сказал, что хозяйка меня не приглашала. И согласился, отпросившись на несколько минут, чтобы забросить свои вещи и переодеться.

Когда я вернулся, за столом уже сидели гости. Странные гости, если не сказать хуже. Около дюжины котов разных мастей и окраса чинно сидели за столом, во главе которого восседала сама хозяйка. Одно место возле огромного, серого, со спутанной шерстью кота, было пусто. По всему было видно, ждали только меня. Я стёр с лица брезгливое недоумение, криво улыбнулся и сел за стол, при этом придавив хвост соседа, который преспокойно возлежал на моем стуле. Кот недовольно буркнул: «Извините», – и выдернул свой хвост из-под моего зада. Я как воспитанный человек принял извинение и уставился на хозяйку банкета. Надо сказать, уж кого-кого, а котов я не любил. С детства эти маленькие твари не давали мне покоя. Они царапали мне ноги, встретив во дворе, кусали за пальцы, когда я пытался их погладить, и гадили на коврик возле моей квартиры. Когда, наконец, я понял, что любви между нами не будет, я стал их ненавидеть. Яростнее и преданнее борца против этих созданий в нашем дворе не было. И вот я здесь.

– А что это у нас Эдик ничего не ест? – громко сказала Анастасия, и все, как по команде, повернулись в мою сторону.

Не хотел показаться невежливым, схватил вилку и воткнул в одну из сосисок, лежащих на большой тарелке. Десяток глаз замерли в ожидании. Я вежливо улыбнулся и поднес вилку ко рту. На розовой и уже давно холодной сосиске висел огромный серый волос. Немного помедлив, я оглядел гостей и остановился на Ваське.

– Извините, – сказал Василий, проворно соскочил со своего стула, обогнул стол, приблизился ко мне, аккуратно взял из моих рук вилку и исчез на кухне.

Гости замерли в ожидание. Не прошло и минуты, Василий появился вновь. В руках он держал мою вилку, на которой болталась мокрая сосиска.

– Я ее помыл, – шепотом сказал Василий и с чувством выполненного долга сел на свое место.

Я оглядел сосиску и заметил на ней маленький надкус с одного конца.

Я удивленно глянул на Ваську, но тот только глупо улыбнулся и виновато захлопал глазами. Не знаю, чем бы закончился инцидент, если бы в дверь не позвонили. Все дружно загалдели, наперебой выдвигая версии о том, кто бы мог придти. Я обрадовался маленькой передышке и тому, что мне больше не надо есть злосчастную сосиску. Я молча положил её на тарелку и подумал, что хорошо, если бы это был Пётр Петрович, наш участковый. Пусть бы он посмотрел, какие безобразия творятся на его участке. Однако это была всего-навсего корова. Обыкновенная белая корова с чёрными боками. Обыкновенной она мне показалась потому, что уже ничто не могло показаться мне странным. Я сказал себе, что это сон, и стал наблюдателем и участником занимательного сновидения с людьми и зверюшками. Коровку было решено посадить рядом со мной.

– Пусть Тамара Ивановна садится с Эдиком, он у нас тоже постится.

Я грустно глянул на соседку и подумал, что сейчас расплачусь от проявленной заботы и умиления.

Однако никто не спросил моего мнения и не взглянул в мою сторону даже тогда, когда я громко кашлянул, давая понять Тамаре Ивановне, что та, не со зла, конечно, придавила мне ногу копытом. Только Василий мстительно прищурился и пожал плечами: «Выпутывайся, мол, сам».

Я нагнулся под стол, и моему взору открылась удивительная картина. Никаких кошачьих лап не было и в помине. Рядом с Настиными ножками в коричневых замшевых туфельках были ноги в черных шерстяных брюках и лакированных мужских ботинках. Следующие ноги принадлежали женщине. На них были надеты коричневые чулочки со швами и чёрные выходные туфли. Я на мгновенье выглянул из-под стола, но кроме недоуменных кошачьих морд ничего не увидел. Я опять нырнул под стол и со страхом взглянул на ноги своей соседки. Никаких копыт не было. На их месте стояли крупные человеческие конечности, принадлежащие, по всей вероятности, довольно упитанной женщине.

– Что вы там делаете? – возмутилась, наконец, корова, за шиворот вытаскивая меня из-под стола.

– Я там, это… – только и смог вымолвить я.

Но, судя по всему, и это объяснение устроило многих.

Надо было поскорее убраться отсюда, да не было причины, на которую я мог бы сослаться.

– Да что вы всё возитесь, – сердито обратилась ко мне корова, едва обнажая белые лопатообразные зубы и смачно пережевывая кукурузные початки, принесенные из кухни специально для неё.

– Вы мне на ногу наступили, – взвизгнул я, уворачиваясь от блуждающего перед моим лицом копыта.

– Неправда! – выплюнула корова вместе с разжеванной кукурузой. Я взглянул на клейкую массу, которая шлепнулась мне на брюки, почувствовал подступившую и рвущуюся наружу тошноту, резко вскочил, оттолкнул преградившего мне дорогу рыжего кота и бросился вон. Только на лестничной площадке я пришел в себя. Резкий запах разложившихся помоев в мусоропроводе отрезвил меня и вернул к действительности. «Бредятина», – успокоил я себя и решил сегодня больше ни о чём не думать и ни к кому в гости не ходить.

Однако мысли сами лезли в голову. Я гнал их из закоулков своих извилин, но они преследовали меня с настойчивостью убийцы. Это надо же, в нашем доме шабаши и пирушки нечистой силы. Куда только смотрит домовой комитет? А может, мне всё это привиделось? Я добежал до своей квартиры, трясущимися руками отворил дверь и, наспех раздевшись, бросился в ванну, которая заполнилась водой только по щиколотку. Слишком холодная вода не только не отрезвила меня, напротив, довела до состояния тихого помешательства, до критической точки… Сердце в груди встрепенулось, и я понял, что оно у меня тоже есть. Отходя под струёй горячей воды, я опять решил больше ни о чём не думать, заснул и опять затопил соседку. На этот раз она пришла не сразу. Трясущимися руками я убирал воду с пола и молил Бога, чтобы он предоставил мне ещё немного времени. Когда лужи пропали, и только чисто вымытый и немного влажный пол мог поведать о недавней трагедии, я разрешил себе передохнуть и выкурить сигарету. Ожидая очередного скандала, я придумывал оправдания и хвалил себя за неуемную фантазию, которая всегда помогала мне выпутаться даже из очень сложных ситуаций. Наконец в дверь позвонили. Я собрался с духом и открыл. На пороге стояла совершенно незнакомая женщина. Она расправила над головой зонтик и сказала:

– Там дождь идет, можно я у вас посижу.

Я кивнул и пропустил женщину в квартиру. Сказать, что она была странной, не сказать ничего. Необычно было всё. На ее покатые плечи был накинут серебристый плащ, а из-за узкой юбки гостья при ходьбе семенила.

В комнате, при свете, мне удалось лучше рассмотреть её. Моя гостья оказалась большой и настоящей рыбой. Таким живым и весьма упитанным карасем.

– Ну и что? – удивилась гостья, поймав мой недоуменный взгляд.

– Ч-чаю хотите? – заикаясь, предложил я.

– Нет, – отрицательно качнула головой рыба, – воды мне и у Настюхи хватило, а вот курочку бы я съела.

Я глупо выпучил глаза и икнул:

– А что, рыбы курицу едят?

– Когда очень хочется есть, и не то проглотишь, – рыба улыбнулась, и я увидел ее мелкие хищные зубки. От такого зрелища холодок пробежал по спине и застрял между лопаток.

В это время в дверь позвонили. Я кинулся в прихожую. Не помню ни одного случая, чтобы я с такой радостью открывал дверь.

На пороге стоял кот Василий. Он застенчиво помялся и выпалил:

– Со стола рыба пропала, ты не видел?

– Нет, – сказал нарочито громко я, отрицательно покачал головой, и указательным пальцем показал в сторону комнаты.

– Не понял, – Василий глупо сморщился и почесал затылок.

Я закрыл глаза руками, показывая, какой он тупица.

– Она спит? – выпучил глаза Васька.

– Да, – не выдержал я, – спит после бурного и продолжительного секса.

Васька разинул пасть, судорожно задышал и со всего размаху хлопнулся в обморок. Я втащил обмякшее тело в квартиру и затворил дверь.

– Вот это курочка, – радостно захлопала рыба в ладоши, когда я сгрузил Васькино тело на диван.

Мне опять стало страшно, но теперь не за себя.

Сумасшедшая какая-то, эта рыба, притащилась в гости, напугала меня до смерти, Васька из-за нее чувств лишился. Ну что мне оставалось делать? Я чуть поколебался и решил предложить ей выпить водки. Предлагая спиртное, я искренне надеялся, что нахалка оскорбится, пошлёт меня к черту и выкатится вон. Но, к сожалению, рыба не только не обиделась, но и выбрала себе на кухне стакан побольше, мне же предложила поменьше.

– Не люблю пьяных мужиков, – сказала она и улыбнулась.

– А я, наверное, рыбу теперь вообще никогда есть не буду. Чёрт знает что она, оказывается, ест и пьет.

– Я не обижаюсь, – пожала плечами рыба и сердито глянула на меня своими круглыми глазами. От её взгляда по моему телу побежали мурашки. На мгновение я представился себе маленькой желтенькой курочкой, такой лысенькой, без перьев и с отвисшей головкой, каких обычно продают в магазине. Наверное, сейчас рыба видела меня именно таким.

К счастью, в это время на диване зашевелился Васька. Он разлепил глаза и поморщился.

– А-а-а, Клотильда Андреевна, вы тут? – Василий счастливо вздохнул и облизнулся. – Вижу, водочку попиваете? А мы там с ног сбились.

Рыба виновато насупилась, опорожнила свой стакан до дна и обиженно сказала:

– Хорошо, я вернусь, только пусть теперь кто-нибудь другой рыбой побудет, вон Эдик, например.

– Никогда, – возмутился я и замахал руками.

– Не подойдёт, – со знанием дела отрезал Василий, – слишком скользкий тип.

Я благодарно взглянул на Василия и полностью согласился с его определением.

– Ладно, – капризно надула розовые губки рыба, – а под душ больше не потащите?

Васька сделал глупую морду и сказал:

– Ну извини. Мы же не знали, что вы живая.

– Конечно, – рыба кокетливо поправила плавник на боку и засеменила к выходу.

– Пойдёшь к нам? – пригласил меня Васька опять в гости.

– Нет, я отдохну, – вежливо отказался я.

– Зря, – покачал головой Васька, – самое интересное как раз сейчас начнется.

– Это почему? – я заинтересовался и совсем забыл, что ещё недавно хотел просто полежать.

– Гостя мы ждём большого.

– Кита что ли? – съязвил я.

– Ну прямо, – обиделся Василий, – самого главного колдуна. Знаешь, какие вещи творит, – кот восхищенно закатил глаза.

– Боюсь я вашей чертовщины, – покачал я головой, – мне сегодняшнего приёма хватило.

– Скажи, – облизнулся вдруг Василий и хитро прищурился, – рыба-то хороша была?

– Да ничего, – согласился я, – только Настя твоя мне больше нравится.

– Это конечно, – согласился кот, – а ты женись на ней, – вдруг предложил он.

Я серьёзно глянул на Василия и отрицательно качнул головой.

– Нет, не пара мы, она чертей разводит, а я вроде бы и не верю в них.

Василий открыл было рот, да ответить не успел, потому что в дверь опять позвонили. Я кивнул коту, чтобы он отворил.

На пороге стояла моя давняя подружка Анжела. Она весело потрепала Ваську по голове и восхищенно сказала:

– Ого, какой у тебя котик, как звать?

– Зачем пришла, Анжелочка? – ехидно поинтересовался я, потому что мы были в ссоре, и мне не хотелось более терпеть её рядом. Напротив, Анжела страстно мечтала выйти замуж, превратить мою квартиру в склад мебели, меня в почитателя её красоты, а мою жизнь – в бесконечную вереницу исполнения её необузданных желаний.

– Соседка, Вера Андреевна с третьего этажа, позвонила и сказала, что у тебя шум в квартире. У тебя, кроме меня, никого, вот я и помчалась на помощь. Но смотрю, у тебя тут всё в порядке, котик такой пушистый, – она опять почесала Ваську.

Васька прищурился и скорчил довольную физиономию. Тогда я наступил ему на хвост и придавил посильнее. Кот удивленно вытаращился и истошно завопил. Анжелка отпрянула и попятилась.

– Это не я, я не трогала его, может, у него тут болит, – она показала на голову.

– У тебя у самой голова болит, – промямлил Васька, недовольно глядя на меня.

Анжелка кукольно захлопала накрашенными глазками и рухнула в обморок.

– Ну и чего ты добился, такую женщину напугал! – укорил меня Василий, разгоняя воздух перед лицом девушки моим ботинком.

– Надоела она мне, больно прилипчивая.

– А я таких люблю, – Васька склонился над Анжелкой и поцеловал ее в лоб.

Та, почуяв дух кота, чихнула и очнулась.

– Какой мужчина, – сказала она слабым голосом и потрепала Ваську по щеке.

– Я приглашаю вас в гости, – галантно произнес кот и поправил бабочку на шее.

– И я пойду, – вдруг решился я.

– Ты ж отказался, – ехидно пропел Васька, поднимая с пола Анжелку и не сводя с неё масляных глазок.

– А теперь пойду, – твёрдо сказал я и пошел вслед за удаляющейся парочкой.

Васька держал Анжелу за талию, а та нежно чесала ему шейку.

* * *

Праздник в квартире Анастасии был в полном разгаре. Корова, развалившись на диване и закинув ногу на ногу, рассказывала собравшимся около неё гостям о своих приключениях. Рыба в кресле кокетничала с жирным поросёнком, одетым в чёрный смокинг, гусь на подоконнике обдирал цветочки с занавески и с огромным удовольствием жевал их. На месте синеньких лютиков тут же появлялась дыра, которая, впрочем, сразу же затягивалась сама собой. Но самым примечательным был гость в павлиньих перьях и оранжевой повязке на бритой голове. Он ходил между гостями и раздавал амулеты на веревочках. Дошла очередь и до меня. Я взял предмет в руки и стал разглядывать его. Из небрежно скомканной глины торчали ветки дерева и сухая трава. Простота и незатейливость шедевра поразили меня до глубины души. Надо же, как научились бизнес делать, комок грязи и больше ничего!

– Что вы! – оскорбилась стоящая рядом дама с лошадиным лицом, – это такая прелесть и совершенно бесплатно!

Она нацепила безделушку себе на шею и довольно вздохнула. Мне стало стыдно за собственную несдержанность, я кивнул лошади и спрятал глиняное чудо в карман. Поискав глазами хозяйку дома, я прошёл в кухню и нашел её там – печальную и задумчивую. Она сидела за столом и пила из высокого стакана сок. На угольно-чёрном небе в окне чётко вырисовывался кроваво-красный диск луны.

– Так всегда в полнолуние, – тоскливо проговорила она, завидев меня в дверях.

– А я думал, вы сами устраиваете всё это, – удивился я и присел рядом.

Настя достала другой стакан и наполнила его соком.

– За то, чтобы это скорее кончилось, – проговорила она и подняла свой стакан.

Мы чокнулись. Тот стакан, который держал я, жалобно звякнул, треснул и раскололся надвое, обдав меня с ног до головы густым апельсиновым соком.

– Не везёт так не везёт, – посетовал я, вытирая костюм салфеткой.

– Извините, я не хотела, – засуетилась Настя, вытирая полотенцем жёлтые следы на моём костюме.

– Я пойду домой, – засобирался я.

– Можно мне вас проводить? – Настя виновато стряхнула с моего плеча остатки апельсина.

Я молча кивнул и отправился к себе. Квартира моя гостье понравилась. Она без стеснения обошла комнаты и даже заглянула в кухню.

– А у вас тут просторнее, чем у меня, – похвалила она, – и чистенько так. У вас женщина есть, которая следит за порядком?

– Была, – признался я, – та блондинка, что с Васькой сейчас под ручку разгуливает.

– Красивая она.

– Даже слишком. Мне такая не нужна, – согласился я, и вдруг совсем неожиданно добавил, – мне такую бы, как ты.

Настя повернула ко мне свое лицо и благодарно посмотрела в глаза.

– Ты так думаешь? – робко спросила она, ещё не веря признанию.

– Да, я давно хотел сказать, да как-то случая не было.

Я взял Настю за плечи и притянул ее к себе, но в это время, как назло, в дверь опять позвонили, на пороге стоял мокрый и облезлый Васька. Он безумно вращал зрачками и дрожал мелкой дрожью.

– Там, в квартире, опять потоп, – сообщил он и мгновенно растворился, предоставив нам самим решать, идти спасать имущество или сделать вид, что ничего не произошло.

Я вопросительно глянул на Настю.

– Надо идти, – неохотно отозвалась она, неловким движением заправляя блузку, край которой, не без моей помощи, так легко и покорно выскользнул из-за пояса её клетчатой юбки.

Мы взялись за руки и помчались в её квартиру.

Там шёл настоящий проливной дождь, который лил прямо с потолка. Мутные белые потоки, падающие сверху, разогнали гостей, из которых на своем месте осталась только рыба. Попав в свою обычную среду, она чувствовала себя спокойно и умиротворенно. Зонтик, с которым она разгуливала весь вечер, теперь спасал узколобую голову барана, завитки на голове его поседели от побелки, что лилась с потолка. Завидев нас, баран потоптался некоторое время по мокрым коврам, произнёс соболезнования и тихо исчез. Увидев нас, стала прощаться и рыба. Она долго благодарила хозяйку за приятно проведённый вечер и поздравила Настю с прекрасно удавшейся идеей фантастического фейерверка с потоками воды.

– Только почему-то не все оценили, – пожала она плечами и окинула взглядом опустевшую квартиру, – а мне кажется, всё получилось здорово, – заключила она.

– Что там может так литься? – Настя подозрительно глянула на потолок, а потом перевела недовольный взгляд на меня, – Признавайтесь, это опять у вас?

Я с замиранием сердца заметил, что она опять перешла на «Вы», и стена, рухнувшая между нами несколько минут назад, опять стала на своё место. Не говоря ни слова, я поднялся в свою квартиру и, обойдя её, не нашёл ни одной течи или лужицы. К этому времени часы в прихожей показывали уже три часа ночи.

«Если ей захочется – она придет», – эгоистично подумал я и решил больше никуда не ходить.

В конце концов, спать ей негде. Я почти на сто процентов был уверен, что она явится. Поэтому даже не закрыл входную дверь. Просто прикрыл её на защёлку. Разобрав постель и оглядев комнату как бы со стороны, я убрал в шкаф брошенные на стул рубаху и штаны, взбил вторую подушку и завалился в кровать. Сон, подобравшись незаметно, обрушился вдруг на меня, сковал тело и унес в лёгкое безмятежное забытьё.

Проснулся от чувства жуткого дискомфорта. Липкое мокрое одеяло обволокло с ног до головы и придавило к кровати всей своей тяжестью. Сверху падали холодные капли и отстукивали на моем лице морзянку. Немного поразмыслив о том, где я, и почему кругом такая промозглость, я вскочил с кровати, но поскользнулся и свалился на пол, чувствительно тяпнувшись головой об угол шкафа. Придя в себя через некоторое время опять же от сырости и холода, я встал на четвереньки и в кромешной темноте пополз в ту сторону, где у меня по расчётам должна была быть кухня. Хлюпая по мокрому полу, я скользил голыми коленками по жиже, боролся с приступами тошноты и отвращения. Пришибленное место болело, а руки и ноги предательски тряслись. Наконец придя в себя, я принял вертикальное положение и, нащупав выключатель, включил свет. По щелям потолочных перекрытий струилась вода, белая и мутная от побелки. Стало понятно происхождение ночных злоключений: меня затапливал сосед с верхнего этажа. Пробравшись в комнату и натянув сухие брюки с рубашкой, благо я их спрятал перед сном в шкаф, я помчался к соседу. На лестничной площадке столкнулся с растрёпанной и заспанной Настей.

– Ты, ты опять! – возмущенно закричала она и попыталась дотянуться до меня своими растопыренными ручками.

Я отпрянул в сторону и побежал наверх, чуть не сбив разъярённую Настю с ног. Очнувшись от столбняка и созерцая мою удаляющуюся спину, она выкрикнула вдогонку хлёсткое словечко и последовала за мной. Догнав меня у двери верхнего соседа, Настя сжала кулачки и набросилась на меня с намерением вышибить из меня дух.

– Не я, не я! – закричал я, еле сдерживая натиск Насти и беспрестанно звоня в дверь, за которой отчётливо прослушивались возня и шум.

Дверь открылась, и на пороге появилась старая знакомая, рыба обыкновенная, которую я сегодня имел удовольствие видеть и у себя, и у Насти.

– А, – радостно засуетилась она, – проходите, пожалуйста.

Из-за её спины появился маг в перьях. Теперь он больше походил на человека, потому что был одет в трусы по колено и майку, примерно такой же длины.

– Вода, – выдавил я, заикаясь от волнения и негодования, – вы затопили несколько этажей!

– О, это я, – без сожаления заявила рыба, – решила принять ванну и заснула, ну с кем не бывает? – она наивно выпучила глазки и выпятила нижнюю губу.

– Надоели! – закричала вдруг Настя, схватила рыбу за плавник и дёрнула так, что та чуть не лишилась чувств от боли и обиды.

Мужичок в трусах встал между рыбой и Настей и пихнул зачинщицу в грудь:

– Не нравится, меняй квартиру, – сердито заявил он, – цаца нашлась какая.