Текст книги "Башмачник по имени Время (сборник)"

Небесное сияние

 
В беспроводном пространстве дня
Вы не отыщете меня.
В беспроводном пространстве ночи
До нашей встречи путь короче…
 

Внезапно прорвалась серая облачная завеса, и небо обрушилось на землю стеной дождя. Раскаты грома становились все сильнее. Вспышки молний – все ярче. Ветер усилился. Дыхание его стало холодным. Он кружился в неистовой пляске. Вспенивал полог шатра, швырял на порог намокшие лепестки цветов и зеленые листья. На краткий миг они замирали на пороге радужным полукружием, чтобы потом вновь умчаться вдаль вместе с ветром.

– Вы не боитесь грозы? – спросил он, наблюдая за разыгравшейся непогодой.

– Нет, – улыбнулась она. – Я люблю грозу. Мне в ней все нравится. Все от начала до последнего аккорда, после которого – тишина.

Раскат грома заставил ее замолчать. Стало совсем темно. Свеча, стоящая на столе, затрепетала так неистово, словно собирала последние силы. Он прикрыл ее своими ладонями, сказал:

– Приглашая вас поужинать в этом шатре, я не предполагал, что наш ужин будет таким необыкновенным.

– А мне хотелось, чтобы сегодня произошло что-то особенное, сверхъестественное. Такое, чего прежде ни с вами, ни со мной не происходило и потом никогда не будет. И вот… – она улыбнулась. – Полюбуйтесь на это чудо. Вы видели подобное небесное сияние? Видели, чтобы радуга лепестков лежала ковром на пороге? А гром рукоплескал вам? Нет. Этого ни с вами, ни со мной не было. Поэтому и восторг в душе такой, что нет сил его сдерживать. Нет сил… – она рассмеялась, спрятала лицо в ладони. – Ах, как мне хорошо! Как хорошо! Спасибо вам за этот вечер. За эту грозу.

– За грозу я благодарности не приму, я здесь ни при чем, – сказал он, наблюдая за всполохами молний. – Я, также как и вы, потрясен происходящим. Но я не столько восхищен, сколько напуган. Я, также, как пламя свечи, трепещу перед дыханием вечности.

Сильнейший раскат грома заставил его замолчать. Зигзаг молнии располосовал небо. Шквал дождя смыл лепестки с порога. Ветер распахнул полог шатра так, что стала видна бескрайняя даль, простирающаяся до горизонта.

Он подумал, что правильно сделал, выбрав этот ресторанчик вдали от города. Вокруг не было никакого напоминания о цивилизации, только лес, поле и неглубокая речушка, спешащая за горизонт. Можно смотреть вдаль и ни о чем не думать. А можно предположить, что… он повернул голову, посмотрел на свою спутницу, мысленно произнес ее имя: «Ва-си-ли-са!» Улыбнулся.

– Хорошо, что я привез её сюда. Хо-ро-шо!

– Как хорошо, что вы меня сюда привезли, Володя, – сказала она, глядя на ровные струи дождя. – Здесь такой простор, такая бескрайняя безбрежность, тишина и безлюдье… – повернула голову. – Не подумайте, что я не люблю компании. Люблю. Просто порой хочется уединения. Хочется вот так, как сейчас, побыть наедине с дождем, наедине с природой. Сидеть, молчать и восхищаться непогодой.

– Восхищаться непогодой, – усмехнулся он. – А мне больше нравятся теплые летние вечера, когда цикады поют, дурман-трава пахнет и слова в тишине далеко-далеко слышны, поэтому их на ушко шептать нужно, а это значит…

Василиса укоризненно на него посмотрела, приложила палец к губам, покачала головой. Грянул гром. Ветер швырнул на порог новую охапку лепестков.

– Где он их берет? – подумала Василиса.

– Я слишком разболтался, – подумал Володя, посмотрев на Василису. – Я же не собирался ей о себе ничего рассказывать. Я хотел все, все, все о ней узнать, чтобы…

Он пригладил волосы, положил руки на стол, словно примерный школьник, сказал:

– Что ж, будем восхищаться непогодой, раз вам так угодно.

Василиса внимательно на него посмотрела, усмехнулась:

– Вы это так сказали, словно пришли не на свидание, а на задание.

Он рассмеялся, спрятал лицо в ладони, чтобы она не видела его порозовевших щек.

– Откуда она узнала? – мелькнула мысль. – Догадалась, наверное. Нет, она его проверяет. Тогда будет лучше оставить ее слова без внимания. Посмеяться и забыть.

Новый раскат грома – оружейным выстрелом над их шатром. Зигзаг молнии – огненным трезубцем перед порогом.

– Володя, не придумывайте ничего, – предупреждающим шепотом слова ему на ухо. Кто их сказал? Непонятно. Василиса сидит напротив, смотрит вдаль. В глазах испуг, но ни за что не признается, что испугалась. И он не станет ни в чем признаваться. Еще не время.

Он смотрит на потухшую свечу, думает о странном стечении обстоятельств, которому подчинена его жизнь. Ему давно пора вырваться из круга привычного бытия, но не хватает сил. Он не может ответить на вопрос: что потом? Он не готов встретиться с неизвестностью. Не готов к испытаниям.

Он зажег свечу, посмотрел на Василису, улыбнулся, вспомнил все, что предшествовало их встрече…

– Володя, я хочу попросить тебя об одном одолжении, – сказал шеф, вызвав его к себе в кабинет. – Присядь. Пообещай, что все останется между нами.

Володя кивнул. По сосредоточенному лицу шефа понял, что сейчас ничего не нужно говорить, ни о чем не стоит спрашивать. Нужно молчать и слушать. Он сел, положил перед собой руки. Шеф поднялся, закрыл дверь на ключ, чтобы не мешали. Скрестил на груди руки, проговорил:

– Дурь какая-то в голову лезет. Глупость несусветная. Понимаю, что все это – бред, но ничего не могу поделать с собой. Ничего не могу… – взял стул сел на него задом наперед, спросил:

– Я похож на безумца?

– Да вы что, Леонид Борисович? Всем бы такими безумцами быть, – улыбнулся Володя. – Вы – удивительный человек. Вами не только женщины, но и мужчины восхищаются. Вы…

– Подробности опустим, – прервал его шеф. – Ты знаешь, что я не люблю лести и похвал. Тем более, к нашему делу это не имеет никакого отношения.

Он поднялся, прошелся по кабинету.

– Значит, я на безумца не похож?

– Нет. Вы больше похожи на человека, скрывающего что-то от других, – ответил Володя.

– Да, – Леонид Борисович резко повернулся. Сел на стул. – Да, я должен тебе кое-что рассказать. Почему тебе? Да потому, что ты – мой поверенный в делах.

Володя улыбнулся. Ему было приятно повышенное доверие шефа. Он подался вперед, чтобы ничего не пропустить.

– Пришла пора выпустить джина из бутылки, – сказал Леонид Борисович, поднялся. Поставил стул на место, скрестил на груди руки. Посмотрел на Володю сверху вниз, спросил:

– Как думаешь, заголовок «Что скрывает Леонид Быстров?» может вызвать у нее интерес?

– У кого? – спросил Володя, зная о многочисленных поклонницах шефа.

– У одной единственной, имени которой я, к сожалению, не знаю, – ответил он. Сел на край стола. – Смешно, да?

– Да нет, не смешно, – растерянно проговорил Володя, думая, что Быстров его разыгрывает. – Просто не совсем понятно, о ком речь.

– И мне не совсем понятно, – нараспев проговорил Быстров. Обхватил голову руками. – Безумие. Помешательство. Затмение какое-то. Я не знаю, кто она такая, но все делаю, чтобы она на меня внимание обратила, чтобы возникла на моем горизонте… А она только во снах является. Только во снах…

– Как у Пушкина: «ты в сновиденьях мне являлся, незримый, ты мне был уж мил…», – процитировал Володя.

– Как у Пушкина, – проговорил Леонид Борисович, нахмурившись. – Мы отвлеклись от главного, от статьи, смысл которой должна понять моя незнакомка. Назовем ее… – он улыбнулся. – Назовем ее редким именем Василиса. Ва-си-ли-са…

– Давно это у вас, Леонид Борисович? – поинтересовался Володя, наблюдая за шагающим по кабинету Быстровым.

– Давно, – ответил он, остановившись – Думал, пройдет. Не проходит. Вот я и решил что-то предпринять. Хоть что-то… – усмехнулся. – Хотя, я не уверен, что она читает новомодные журналы. Что она вообще что-то читает, потому что она может быть просто моей фантазией, сновиденной мечтой… Но, возможно, что она тоже не знает, как меня отыскать. Или знает, но не смеет… – он посмотрел на Володю. – Я расфантазировался. Да? В наше чувственно бесчувственное время доверять никому нельзя. Пиши…

Он положил перед Володей лист и продиктовал статью, которая потом вышла под заголовком: «Что скрывает Леонид Быстров?»

Больше месяца они ждали известий от призрачной Василисы. Безрезультатно. Зато после выхода статьи возросло количество контрактов. Быстров уехал в Швейцарию, Володя во Францию. В круговороте дел он совершенно забыл о Василисе. Поэтому, когда Быстров с улыбкой сказал, что снова видел ее во сне, Володя удивленно переспросил:

– Кого?

– Ва-си-ли-су, – нараспев проговорил Быстров.

– Понятно, – улыбнулся Володя, продолжая убирать бумаги со стола.

– Запиши телефон, – сказал Быстров. – Позвонишь ей в девять вечера.

Володя удивленно на него посмотрел, спросил:

– А это точно ее телефон?

– Не уверен, – улыбнулся Быстров. – Не уверен…

– Что я ей скажу? – растерялся Володя.

– Все, что захочешь, – ответил Быстров. – Можешь даже ее на свидание пригласить от моего имени. Только смотри не переусердствуй.

– Попытаюсь, – пообещал он, не совсем веря, что такой телефон вообще существует.

В девять вечера он набрал номер. На том конце раздался приятный женский голос:

– Алло… Алло. Вас не слышно…

Минуту он слушал короткие гудки, не веря, что номер, приснившийся шефу – реальный. Еще раз набрал заветные цифры, выпалил:

– Привет, Василиса!

– Привет, – отозвалась она.

– Как дела?

– Спасибо, хорошо. Простите, а…

– Я – Володя. Вы меня не знаете. И я вас пока тоже не знаю, но надеюсь на встречу.

– Зачем? – в ее голосе удивление. – Вы не знаете кто я, сколько мне лет?

– Знаю, – выпалил он. – Знаю, потому что вы мне снитесь. И телефон вы мне во сне продиктовали сами. И имя назвали – Василиса.

– Охотно верю, – улыбнулась она. – Мне тоже порою странные сны сняться. Правда я, в отличии от вас, не осмеливаюсь, не смею их переносить в реальность.

– Вот и зря, – воскликнул он. – Снам нужно доверять. Вот видите, я набрал ваш номер и… сразу в десятку!

– Вам проще, вы – мужчина, – сказала она с грустью в голосе. – Представьте, если бы я вам позвонила и попросила о встрече. Вы бы меня высмеяли.

– Не-е-ет, нет, я бы не стал этого делать…

– Вы бы нашли тысячу причин отказаться от встречи, – сказала она с нажимом. Сказала так, словно все это в ее жизни уже было. – Поэтому, не станем отнимать друг у друга время. Приятно было поболтать…

– Василиса, не бросайте трубку, подождите, – взмолился он. – Назначьте мне встречу сами. Я приеду туда, куда вы велите.

– А где гарантия, что вы тот, за кого себя выдаете? – строго спросила она. – Вдруг вы – вымогатель или…

– Думайте обо мне, что угодно, если вам угодно, – перебил он ее. – Прощайте…

Бросил трубку. Ее последние слова рассердили его не на шутку. Он решил ничего пока Леониду Борисовичу не говорить. Решил все разузнать про эту Василису, а потом…

Володя сам не знал, что будет потом. Он не предполагал, что запутается в своей же паутине. Что всерьез увлечется этой вымышленной Василисой. Что финалом его безумства станет ужин в шатре загородного ресторанчика. Но от этого мука сердечная не убудет, а умножится. Он явственно увидит, что эта женщина должна быть рядом с Быстровым, как и предполагалось изначально. Пришло время для их встречи…

Володя прижал ладонь к нагрудному карману, в котором лежало письмо Василисы. Володя выучил его наизусть, уверив себя, что каждое слово написано для него.

«Я пишу для Вас, потому что Вы просите, а порой требуете этого от меня. Надеюсь, Вам это в самом деле нужно, иначе… Иначе, все происходящее в наших снах, просто – бессмыслица. Но почему, почему, почему она облечена в такой смысловой видео и звукоряд? Почему последовательность развивающихся событий, повторяется в реальности, словно нереальное пространство снов перемешивается с явью? Где явь? Где сон? Что – правда? Что – вымысел? Скажите мне. Объясните мне, пожалуйста…

Объясните, если соблаговолите, сочтете нужным снизойти… нет, не снизойти, взойти, подняться на мою вершину, чтобы взять то, что я держу в поднятых к небу ладонях…

 
ВАМ это нужно.
Для Вас это важно.
Для нас это необходимо!
Пока все необъяснимо, запутанно, но…
 
 
До нашей встречи несколько шагов Ваших ко мне.
Ваших стремительных шагов и на выдохе МОЕ:
«Здравствуй… те…»
И ВАШЕ: «Здравствуй, Ва-си-ли-са…
Дай напиться Божьей Любви из ладоней, поднятых к небу!
Прости, что не знал, где искать тебя…»
 
 
Небыль?!
А, может, все-таки – быль?!
Нашей встречи реальная дальность?!
Тайность… Тайнопись наших имен,
Наших снов, наших мыслей и наших путей параллельных.
Сольются ль?
Конечно, сольются…
Потому что слышнее, слышней
С каждым часом шаги Ваши
В сердце моем раздаются…»
 

Он посмотрел на Василису, заговорил с дрожью в голосе:

– Знаете, я давно должен вам… – замялся.

– Володечка, я давно обо всем догадалась, – проговорила она, глядя вдаль. – Он попросил вас со мной встретиться, чтобы узнать, та я или нет? Такая ли я, которая ему нужна? Смею ли я…

– Да нет, же, нет, – перебил он ее. Поднялся, встал напротив. – Простите, что все так вышло. Леонид Борисович ничего не знает. Он…

– Вы… вы… – она смотрит на него снизу вверх растерянно изумленно. – Вы ничего ему не говорили? Но почему? Ах… – прижимает ладонь к губам, шепчет. – Вы… вы… вы заигрались…

– Не заигрался, влюбился, – говорит он, опускаясь к ее ногам. – Я в вас влюбился…

– Нет, это не любовь, – качает она головой. – Не любовь, увлечение… развлечение… А что потом?

– Казните меня, если пожелаете. Только сначала простите…

Удар грома заглушает его слова. Он опускает голову ей на колени. Она проводит рукой по его соломенным волосам, шепчет:

– Я не сержусь на вас, Володечка. Не сержусь.

Он поднимает голову, с надеждой на нее смотрит, прижимает ее ладонь к своим губам, зажмуривается.

– Я вам благодарна за все, что произошло, – говорит она, стараясь высвободить руку. – Я много узнала, многое поняла, открыла для себя, в себе… Надеюсь, наше такое неожиданно-нелепое знакомство не завершиться сегодня… Завершиться не сегодня, – улыбается. – У вас есть мой телефон, звоните. А что вы сделали с моим письмом?

– Я выучил его наизусть, – ответил он. – Завтра я передам его Леониду Борисовичу.

– Завтра… – повторила она растерянно.

Володя поднялся, вышел из шатра. Дождь закончился. Горизонт просветлел. Ветер стих. В прозрачно свежем воздухе стали слышны звуки, долетавшие издалека. Реальность вновь приобрела четкие границы. Людские голоса напомнили Володе, что пора возвращаться, что завтра важная встреча, а сегодня он должен… Он повернулся к Василисе, спросил:

– Вы поедете со мной?

– Да, – улыбнулась она, поднялась. – Спасибо за удивительный вечер…

Они ехали молча. Каждый думал о своем. Василиса вспоминала грозу и небесное сияние молний. Володя размышлял о предстоящих событиях, все больше убеждаясь в правильности своих мыслей.

– Куда вы меня везете? – словно очнувшись, спросила Василиса.

– Домой, – улыбнулся он. – Домой к Быстрову.

– Вы шутите? – воскликнула она, повернув голову.

– Нет. Я серьезен, как никогда, – ответил он, увеличив скорость.

– Пожалуйста, остановите, Володя, – попросила она.

– Не могу, – покачал он головой. – Я ему позвонил, сказал, что мы едем. Он нас ждет. Вас ждет.

– Я вам не верю, – сказала она. – Не верю… Он ждет вас одного. Он…

Раздался телефонный звонок. Звонил Быстров.

– Владимир, вы забыли о нашей встрече? – спросил он с нажимом.

– Нет, Леонид Борисович, я помню, – ответил он. – У меня для вас хорошая новость, я ее нашел!

– Кого? – голос Быстрова дрогнул. – Василису?

– Да, – улыбнулся Володя. – Через пять минут будем у вашего дома.

– Хорошо… – сказал он сухо. Швырнул телефон на стол. Обхватил голову руками, процедил сквозь зубы:

– Глупый мальчишка. Зачем ты меня так подставляешь? Да, я искал эту женщину, но… Где гарантия, что это именно та Василиса, которая мне нужна? Я не готов к неожиданностям. Что я скажу ей? Что…

Он посмотрел на себя в зеркало. Разлохматил волосы, поправил воротничок рубашки, попытался улыбнуться. Не получилось. Все происходящее было слишком незапланированным. Он этого не любил. Неизвестность его пугала. Но назад пути не было. Он слышал, как подъехала машина, как открылись и закрылись ворота. Ему нужно было пройти несколько шагов по коридору и выйти на крыльцо. Это оказалось сделать труднее, чем он предполагал. Ноги стали свинцовыми, тело неуклюжим, а сердце принялось выстукивать сигналы SOS.

Володя заглушил мотор, посмотрел на Василису. Лицо бледное. Смотрит перед собой. Не шевелится. Не дышит. Окаменела. Он крепко сжал ее руку, прошептал:

– Все будет хорошо, не волнуйтесь.

Вышел из машины. Увидев распахнувшего дверь Быстрова, испугался. Лицо бледное, взгляд отрешенный.

– Леонид Борисович, с вами все в порядке? – сделав шаг ему навстречу, спросил Володя.

– Нет, – машинально ответил Быстров. – Где она?

– В машине.

– Дай ключи, – приказал Быстров.

– Леонид Борисович, вы в таком состоянии, что…

– Дай ключи, – повторил он свой приказ таким тоном, что Володя решил больше ничего не говорить. Положил ключи в протянутую ладонь шефа, отошел в сторону.

Быстров сел в машину, сказал сухо: «Привет» и только потом повернул голову.

– Ва-си-ли-са?! – воскликнул удивленно. Гора свалилась с плеч. Перед ним женщина из снов, которую он так долго мечтал увидеть в реальности. – Василиса!

Она испугана, растеряна, не решается вымолвить ни слова. Он положил руку на спинку ее кресла, улыбнулся.

– Рад видеть тебя.

Она медленно повернула голову, прошептала:

– И я вас…

– Отвезти тебя домой?

– Да, пожалуйста, – в голосе мольба. Голос такой же, как в его снах.

– Хорошо, – сказал он, поцеловал ее в плечо, завел мотор. – Только я не знаю, где ты живешь.

Она назвала адрес. Такой же, как однажды называла ему во сне. Он повторил его нараспев. Повез ее нарочно по самой длинной дороге. Но она все равно оказалась очень, очень короткой. Когда машина остановилась, он взял ее за руку, сказал:

– Прости, что все так нелепо получилось. Я позвоню, можно? – она кивнула. Он выпустил ее руку. – До свидания, Василиса.

– Прощайте, мистер элегантность, – сказала она, распахивая дверцу. Все снова, как во сне. Ему не нужно уезжать.

– Постойте, Василиса, – он вышел из машины. – Постойте. Я же не знаю номер вашего телефона.

Она назвала ему заветные цифры, которые однажды диктовала ему во сне. Которые он сказал Володе, чтобы… Быстров набрал их на своем телефоне. Ее трубка отозвалась вальсом Грибоедова. Его любимым вальсом.

– У Володи для вас письмо. Мое к вам письмо. Спокойной ночи, – сказала и скрылась за дверью подъезда.

– Спасибо, – сказал он в пустоту. Сел в машину, медленно поехал домой по длинной дороге.

Володя ждал Быстрова сидя на ступенях крыльца. Нервно потирал занемевшие руки. Время медленно опускалось над его головой ножом гильотины. Наказание было не избежать. Последствия могли быть самыми неожиданными.

– Еде письмо? – спросил Быстров, распахнув дверцу машины. Володя протянул ему сложенный вчетверо лист.

– Читал? – глядя на него исподлобья, задал он новый вопрос.

– Да, – ответил он, хотя вначале решил ни в чем не сознаваться.

– Почему ты ничего мне о ней не рассказал? – продолжая буравить его взглядом, спросил Быстров.

Володя вздохнул, потупил взор.

– Ладно, езжай домой. Жду тебя завтра к девяти.

Володя уехал. Быстров поднялся в кабинет. Долго смотрел на листок, пытаясь угадать, что могла написать ему Василиса. Аккуратно развернул письмо. Взгляд сразу выхватил финальные строчки:

 
«Небыль?! А, может, все-таки – быль?!
Нашей встречи реальная дальность?!
Тайность… Тайнопись наших имен,
Наших снов, наших мыслей и наших путей параллельных.
Сольются ль?
Конечно, сольются…
Потому что слышнее, слышней
С каждым часом шаги Ваши
В сердце моем раздаются…»
 

Быстров улыбнулся, прочел письмо от начала до конца, вчитываясь в каждое слово. Перечитал его несколько раз вслух. Набрал номер ее телефона. Заговорил с жаром ему не свойственным, сказалось волнение.

– Добрый вечер. Это Быстров. Простите, что в столь поздний час.

– Я не спала, я думала о вас, – отозвалась она. Голос растерянный. Не ждала его звонка. Не предполагала, что он сразу позвонит.

– Я прочел ваше письмо, – ему захотелось говорить с ней на «вы». Не потому что – чужая, а потому что слишком-слишком близкая. Один шаг и… – Я прочел ваши удивительные строчки, – улыбнулся. – Все так, как вы написали. И сны, и мысли, и чувства, и шаги мои к вам, Ва-си-ли-са… Увидимся завтра?

– Конечно, конечно… цепь сновидений нас с вами в завтра проводит неспешно… – прошептала она.

Но они смогли увидеться только через неделю. Так сложились обстоятельства. Так было нужно и ему, и ей, чтобы собраться с мыслями, чтобы совладать с чувствами.

После первой встречи с Быстровым Василиса уронила очки. Они разломились пополам на переносице. Исправить невозможно. Василиса долго вертела в руках две половинки очков, думая о том, что их новая встреча с Быстровым может ее разочаровать, а ей этого ужасно не хотелось. От этих мыслей стало невыносимо грустно.

Нет, она не строила особых иллюзий на его счет. Она вообще ни на чей счет не обольщалась. Слишком много было разочарований. Слишком… Но, несмотря на это, в ее душе теплилась надежда. А вдруг?! В ее снах он был не таким, как в жизни, не таким, как его знали другие люди. Но это были всего лишь сны, объяснения которым пока не существовало. Нужно ли его искать? Василиса не знала. Разгадка тайны не всегда радует. Чаще – огорчает. К тому же могут исчезнуть сны. Удивительные, объединяющие их сны, и тогда… тогда действительность станет невыносимой. Но… время невозможно повернуть в обратную сторону. Можно только отсрочить встречу. И хороню, что им дан такой большой временной промежуток. Такой…

Быстров улетал в Голландию. Вернулся, позвонил из аэропорта Василисе.

– Можно я за вами заеду сегодня? Сейчас… – голос взволнованный. Она хотела сказать «нет», не посмела. Прошептала:

– Хорошо…

– До встречи…

Она долго слушала короткие гудки, чувствуя, как все внутри холодеет. Сознание погрузилось в странную туманность. Все происходит не с ней. Она видит сон. Она смотрит на себя со стороны и не знает, что будет дальше. Что будет…

Она спускается вниз по лестнице. Садится в машину, что-то говорит. Старается не смотреть на Быстрова. Потом, потом, все потом. Он тоже на нее не смотрит. Занят дорогой. Куда они едут? На край света. Потому что только там можно обрести равновесие. Наверное, можно…

Машина остановилась посреди поля. Василиса увидела ровные ряды золотых колосьев, удивленно воскликнула:

– Как мы сюда попали?

– Сам не знаю, – улыбнулся он. Вышел из машины, предложил: – Давайте пройдемся.

Она с радостью согласилась. Пошла по тропе. Он рядом.

– Как хорошо, что вы меня сюда привезли. Что мы одни здесь. Что солнце к горизонту плывет. Что ветер теплый. Что…

– Я боялся нашей новой встречи, – сказал он, остановившись. – Боялся, что вы такая же, как все. А вы… – запрокинул голову вверх, проговорил нараспев: – Вы дру-га-я… И от этого на душе хо-ро-шо… Хо-ро-шо, – посмотрел на нее, улыбнулся. – Я ведь о вас ничего не знаю. Вы – женщина-загадка, тайна. А я для вас – прочитанная книга. Вы про меня все знаете.

– Не все, а только то, что вы, Леонид Борисович, хотите сами о себе рассказать, – поправила она его.

– С чего вы взяли? – удивился он.

– Вы мне обо всем в снах рассказывали, – ответила она. – Сначала мне сон снился, а потом статья о вас выходила. И в ней все слово в слово, словно вы сами эту статью писали.

– Не сам, – усмехнулся он. – А вы, значит, про меня читаете?

– Иногда, – ответила она и пошла вперед.

– Почему?

– Да потому что пишут о том, что мне в вас не нравится.

Он взял ее за руку. Остановил. Посмотрел в глаза. Спросил:

– У вас есть свое мнение об этом человеке? – она кивнула. – Позвольте узнать его.

– Вы просите невозможного, – высвобождая руку, сказала она. – В снах вы один. В жизни другой. Я вас настоящего не знаю. Какой вы наедине с собой?

Он убрал руки за спину, чуть приподнял подбородок, сказал:

– Вот такой, как сейчас. Подхожу?

Василиса растерялась. Минуту смотрела в его большие карие глаза. Слишком большие, чтобы в них что-то рассмотреть. Отвернулась, пошла вперед.

– Не подхожу, – сказал он ей в спину. Она пожала плечами. – А что, если я рассержусь и уеду? Брошу вас здесь одну посреди поля? – она опять пожала плечами.

Он крикнул:

– Василиса, я этого не сделаю!

Она остановилась, сорвала колосок, прошептала:

– Вот и все. Как жаль…

Он подошел к ней сзади, обнял за плечи, проговорил на ухо:

– Не прощайтесь со мной так скоро, потому что… – вздохнул. – Потому что мне многое надо понять в себе, в вас. Должны же мы ответить на вопрос, почему вы мне столько лет снитесь? Почему вы, вы, вы, а не… – он рассмеялся, крепче сжал ее плечи. – Откуда вы на мою голову свалились?

– С небес, – ответила она, не поворачиваясь.

– Конечно, с небес, – обрадовался он. Опустил лицо в ее волосы, зажмурился. – Скажите, как удержать вас, мое небесное создание?

– Не знаю, – призналась она, положив руки поверх его рук. Так они и стояли, пока солнце не скрылось за горизонтом. Стемнело. Стало свежо.

– Уезжать не хочется, – вздохнул он. – Так и стоял бы здесь посреди поля. Так бы…

Он повернул ее к себе, провел кончиками пальцев по носу, губам, подбородку, шее, прошептал:

– Пора ехать, – развернулся, быстро пошел к машине. Василиса с трудом вздохнула, пошла следом за ним.

– Я привез вам подарок: два маленьких хрустальных сердечка, – сказал он, когда она села в машину.

– Я не могу принять их. Пусть они останутся у вас, – сказала она. – Потом, потом, когда вы поймете…

– Я уже все понял, – сказал он с нажимом. – Я…

– Вы еще ничего не поняли, – покачала она головой. – Вы сами это знаете. Знаете лучше меня, но не хотите…

– Не хочу, – нахмурился он. – Я не хочу продолжать этот разговор.

– Все, как во сне, – улыбнулась она. – Отвезите меня домой, пожалуйста.

– Ко мне домой? – спросил он с усмешкой.

– Нет, – покачала она головой. – Нет. Иначе вы все испортите.

– Вы уверены? – спросил он, побледнев. Она кивнула. – Значит, мы торопить события не станем. Мы попрощаемся у вашего подъезда. Я буду ждать вашего звонка, вы – моего. А мне будет некогда позвонить, потому что каждый мой день расписан по минутам. Весь мой год расписан на квадраты событий, и… почему вы меня не прерываете, Василиса?

– Потому что мне интересно наблюдать за вами, Леонид Борисович, – повернув голову, сказала она. – Вы злитесь, значит вам не безразлично происходящее.

– Мне не безразлично, но… – он завел мотор. – Но нам пора ехать. Сегодня у меня был огромный день. Я устал. На сегодня достаточно впечатлений. А завтра… – он посмотрел на нее. – Завтра вы приедете ко мне в офис и…

– Нет. Я не могу приехать к вам завтра, у меня сто-о-о-лько дел….

Он затормозил, воскликнул:

– К черту все ваши дела! Неужели вы не понимаете, что… – осекся, увидев ее испуганный взгляд. – Простите.

Машина вновь помчалась по дороге. Ни он, ни она больше не проронили ни слова. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, кусал губу. Она смотрела в сторону на проносящиеся мимо машины.

– Я позвоню вам, – сказал он на прощание.

– Спасибо за прогулку, – улыбнулась она.

Он уехал. Она долго безутешно плакала, упав ничком на кровать. Разочарование разрывало сердце на части, выворачивало наизнанку душу. Казалось, утешения не будет. Нечем утешиться. Незачем утешаться. Надо перевернуть страницу и забыть обо всем. Но как?

Быстров вызвал к себе Володю. Приказал узнать о Василисе все, что можно и нельзя. Лучше то, что нельзя. То, что никто не знает. Дал ему две недели. Срок небольшой для сбора информации, но невыносимо долгий для человека, ждущего встречи. Быстров встречи с Василисой ждал. Он хотел видеть ее, говорить с ней, смотреть в ее серые глаза, в которых столько искренности и чистоты, что дух захватывает. У него, солидного, взрослого человека захватывает дух. Думал, что такое в его возрасте не возможно. Что такого никогда уже не будет с ним. Что такого не бывает. Оказалось, бывает. Потому что человеческий возраст – ничто по сравнению с вечностью, частичками которой мы все являемся.

Через две недели Володя вошел в кабинет Быстрова, сказал с порога:

– Вынужден вас огорчить, Леонид Борисович, но…

Быстров отложил в сторону бумаги, улыбнулся:

– Не огорчить, дорогой, а обрадовать.

Поднялся, взял из рук изумленного Володи несколько листов – скудную информацию о Василисе, прочел.

– Ничего особенного. Ничего скандального, как я и предполагал. Ничего… Значит…

– Неужели вы хотите про нее придумать историю? – спросил Володя, надеясь, что Быстров шутит. А он не шутил. Он положил листы на стол, сказал деловым тоном:

– Да. Нам нужна хорошая скандальная история. Садись, пиши.

– Нет, я не стану ее порочить, – сказал Володя решительно.

– Почему? – нахмурился Быстров.

Володя рассказал ему все о своих встречах и беседах с Василисой. О грозе, о небесном сиянии, о ее словах и своих чувствах. Не утаил он и своих душевных мук из-за всего, что произошло. Быстров улыбнулся.

– Это-то я и хотел от тебя услышать. Ждал, когда ты наберешься смелости, и все мне расскажешь. А ты все молчал, несмотря на то, что все давно понял про нее, про меня, про нас… – сел за стол, написал на листе крупными буквами: ПРО НАС… Посмотрел на Володю. – Она мне сегодня приснилась, – улыбнулся. – Сон такой добрый, удивительный был. Я сидел в кресле у камина, а она читала мне стихи про нас. А мне было так хорошо, что не хотелось просыпаться. Хотелось остаться в этой блаженной безмятежности, где дрова в камине потрескивают, где сверчок поет, и голос льется колыбельной песней… – вздохнул. – Завтра банкет. Я послал Василисе приглашение.

– Она не придет, Леонид Борисович, – сказал Володя. – Вы это прекрасно знаете.

– А вдруг, мы с тобой заблуждаемся на ее счет? – побарабанив пальцами по столу, сказал Быстров. – А вдруг?

Василиса на банкет не пришла. На телефонные звонки не отвечала. Быстров решил, что она показывает характер. А это значит, что ей все происходящее небезразлично. И у него есть надежда на то, что вечер у камина состоится. А пока… Его год расписан на дни, часы, минуты. Времени для встречи найти не удается. Никак… Зато думать о Василисе он стал чаще, чем прежде. А вот сниться она ему перестала. Исчезла из его межгалактического пространства. Это Быстрова огорчало больше всего. Он стал раздражительным. Сердился из-за пустяков, на которые прежде не обращал внимания. Чуть не сорвал переговоры. Швырнул на пол бумаги, уехал, не сказав никому, куда. Через несколько часов позвонил Володе, попросил убрать документы. Сказал, чтобы его не искали, он сам даст о себе знать.

Володя отправился в офис. Среди разбросанных бумаг увидел лист, на котором крупными буквами было написано: СКУЧАЮ… НЕ ЧАЮ, КАК ВСТРЕТИТЬСЯ С ВАМИ… Улыбнулся.

– Так вот в чем причина вашего странного поведения, Леонид Борисович. Вот в чем…