Текст книги "Флоренция и Генуя"

Генуя

Древнюю столицу Лигурии иногда поэтично сравнивают с театром. Если вообразить море сценой, то порт напоминает партер, окружающие его виллы походят на ложи, а сам город поднимается в горы уступами, будто зрительный зал. Театральный дух особенно сильно чувствуется в старом центре, на узких улочках, вблизи скромных или блистающих золотом церквей, на площадях, до сих пор хранящих воспоминания о кострах инквизиции. Неповторимую атмосферу Генуи, способной раздражать, привлекать и приводить в восторг, порой доходящий до умопомрачения, трудно выразить словами. Некоторым это удается, хотя даже искушенные в описаниях классики не всегда могут передать всего, что рождает в душе царящая вокруг красота. «Еще недавно я не поверил бы, что меня будут привлекать даже камни Генуи и я буду вспоминать об этом городе с восхищением, как о месте, где провел много часов в спокойствии и счастье…», – писал Чарльз Диккенс в своих «Итальянских зарисовках». Гюстав Флобер «полюбил виа Аврелиа, улицу неповторимую, удивительной красоты…, бесцельно бродил по мрамору, из которого здесь сделано все, и ступени, и балконы, и дворцы…».

Восторгался этим удивительным городом и Рихард Вагнер, о чем известно из письма композитора к супруге: «В эти дни я нахожусь в настоящем экстазе! Я не стараюсь придерживаться обычного плана посещения древностей, а позволяю себе наслаждаться окружающей обстановкой, которую можно сравнить с музыкальной манерой. Не видел ничего подобного! Это неимоверно прекрасно, грандиозно, своеобразно…».

Генуя глазами художника

Каждая улица Генуи – материальное воплощение истории. Надпись на табличке одного из множества средневековых замков гласит, что в XII веке храбрые генуэзцы сражались здесь с войсками Фридриха Барбароссы. Более поздний след заключают в себе рельефы памятника легендарному бунтовщику Джузеппе Гарибальди, где рассказано о том, что два столетия назад по улицам города шагали повстанческие отряды. Впрочем, военные истории в здешних местах редко завершались успехом, ведь генуэзцы не стремились к ратной славе и, признаться честно, в боях выглядели не так достойно, как за штурвалами торговых судов. Об этом свидетельствуют их былые дела и почтение, с которым современные горожане относятся к памяти своего самого великого соотечественника Христофора Колумба, то есть того, кто не имел отношения ни к большой политике, ни к войнам. Он искал короткий путь в Индию, а открыл новый континент. К сожалению, материк не получил его имени, что нисколько не умаляет славы ни самого мореплавателя, ни города, в котором он родился, вырос и откуда отправился в свое первое морское путешествие.

Двуликое творение Януса

Около 2 тысяч лет назад область, чьей столицей является Генуя, как и сегодня, называлась Лигурией, поскольку была населена лигурами. Каким образом они появились на этих довольно обширных по итальянским меркам землях – пришли с севера, приплыли с юга или жили здесь всегда – доподлинно не известно. Сначала занимая территории от Пиренеев до Альп, включая и Корсику, лигуры потеснились в I веке до н. э., уступив часть своих владений римлянам. После Второй Пунической войны им пришлось полностью покориться грозным соседям и удовлетвориться примерно такой территорией, какую сегодня занимают их потомки – от берегов Генуэзского залива, где располагался главный город лигуров, до подножия Апеннин.

Относительно того, кому в древности принадлежал главный лигурийский город, точных сведений тоже нет, но о тех, кто его захватывал и разрушал, хронисты изредка упоминали. Известно, что в 539 году в нем побывали франки, от которых италийцы не ждали добра и, разумеется, получали только зло: грабеж, горящие дома, смерть или, хуже того, рабство.

Улица бывшей генуэзской крепости

Немного позже сюда стали наведываться соседи-лангобарды, впервые пришедшие во главе с королем Ротари в 641 году, чтобы захватить город вместе с побережьем. В то время важную роль в общественной жизни Генуи играли знатные беглецы из Милана, находившие у генуэзцев спасение от варваров. Приходя на чужую землю со своими богатствами и обычаями, миланцы способствовали утверждению христианства. Особенно в этом постарался миланский архиепископ, перенесший резиденцию в Геную и положивший тем начало местной церкви. Лигурийскую столицу в классическую эпоху именовали по-латински Genua, и к этому названию, но уже на итальянский лад – Genova, – ее жители вернулись в пору позднего Возрождения. До того город носил имена, данные ему захватчиками, и потому местные хронисты предпочитали их не называть. К началу XII века он стал независимым государством. Формально признавая власть императора, папы и его ставленника-епископа, фактически Генуя управлялась советом выборных консулов. Наряду с Венецией и некоторыми другими италийскими городами, она была морской республикой с развитой торговлей, множеством колоний, судостроительной промышленностью и мощной банковской системой.

Происхождение названия Генуя неясно до сих пор. Возможно, слово «genua» означало порт, что понятно больше, чем толкование средневековых историков, которые при обозначении лигурийской столицы пользовались термином «Janua», считая, что ее основал бежавший из Трои бог Янус. Как известно, это божество олицетворяло врата, а поскольку у тех имелись две стороны, изображалось с двумя лицами, также обращенными в противоположные стороны. Янус оказался подходящим символом для портового города: Генуя, по сути, представляла собой ворота, соединявшие заморские земли с Европой, лежащей за горным хребтом. Такое явление, как двуликость, в самом деле отличало ее в течение всей истории.

В последнее время к этому прибавилась двуглавость – также издавна присущий городу символ, воплощенный в скульптуре сидящего на задних лапах монстра с головами павиана и собаки. Созданный еще до нашей эры, Цербер из Понтичелло пролежал в земле до начала прошлого века, пока не был обнаружен учеными и установлен в античном зале археологического музея городка Пельи, лежащего к западу от Генуи.

Будучи сильными на море, лигуры не страдали от пиратских набегов, но больше всего боялись нападения с суши, оттого огородили свою столицу еще в пору Пунических войн.

По мере роста она обрастала укреплениями, зачастую теряла их, чаще всего частично, но иногда и полностью, как было в 925 году, когда кочевники истребили почти все население Генуи, заодно разрушив и стены. Вскоре люди возникли, как из небытия, крепость была восстановлена и к XVII веку обрела уже седьмую, и как оказалось, последнюю стену, протянувшуюся от моря по холмам на 12 км. Это мощное сооружение сохранилось до наших дней вместе с десятком относящихся к нему фортов.

Форт Спероне – типичная средневековая цитадель

Форт Диаманте – «бриллиант» в оборонительной «короне» Генуи

Сегодня генуэзская оборонительная система – колоссальный музей, с недавних пор дополненный прекрасным, соответствующим ему по величине Городским парком у стены (итал. Parco Urbano delle Mura). С точки зрения осмотра наиболее выгодное положение в нем занимает форт Кастелляччо. Расположенный достаточно высоко, причем в самой живописной местности, недавно отреставрированный, он закрыт для широкой публики, и полюбоваться им можно лишь издалека. Форт Спероне на горе Перальто – настоящая средневековая цитадель с башнями, узкими бойницами, казематами, бывшим пороховым складом, залами и подземельями – для посетителей доступен всегда. Стенам этой крепости, взобравшейся на самую верхнюю отметку городской стены, пришлось выдержать немало. Некогда в Спероне происходили нешуточные баталии, а сегодня люди приходят сюда в поисках тишины, надеясь спокойно отдохнуть или нешумно развлечься на тематических вечеринках, которые регулярно устраивают служители форта-музея. К услугам праздных созерцателей – виды на город, нижерасположенные форты Бегато и Теналья с запада, а также подобные им сооружения Ришелье, Ратти и Квецци с востока.

Любителей более поздней фортификации ожидают прекрасно сохранившиеся Пуин и Фрателло Миноре, которыми в 1750-х годах завершилось устройство генуэзской крепости. Столь позднее их появление на свет объяснялось угрозой со стороны австрийской армии, без труда захватившей некоторые стратегически важные высоты города, на тот момент не защищенные стеной. Возведенный немного раньше, Диаманте, словно бриллиант, сияет в оборонительной «короне» Генуи. С террас этого форта хорошо виден весь город, который, протянувшись на 35 км вдоль побережья, поднимается от моря обширным амфитеатром. Из крепости просматривается не только сама Генуя, но и ее предместья. Прибрежная часть городских окраин представляет собой курортный район, названный Итальянской (Генуэзской) Ривьерой вследствие престижности и популярности, но главное, из-за близкого соседства со знаменитыми курортами Франции. Вдали вечными снегами белеют Лигурийские Альпы – настоящий ледяной склад, откуда генуэзцы круглый год черпают лед, к радости своей обходясь без дорогих холодильных установок.

Старинный форт Пуин выглядит так, словно построен недавно

Вряд ли хоть одна европейская столица может похвастать числом и столь отменной сохранностью укреплений, какие имеет Генуя. Будучи городом историческим, она является еще и самым большим в Италии портом, что, конечно, сильно влияет на ее облик и традиции. В Генуе – на родине мореплавателя Колумба – проходит Международная морская выставка. В Генуе – на родине скрипача Паганини – проводятся международные конкурсы скрипачей. В одном только Генуя не достигла высот – в духовности, что и не удивительно для богатого портового города, где увеселительные заведения пользуются популярностью гораздо большей, чем храмы, и к тому же явно превышают их по количеству.

Священная коммуна

В пору раннего Средневековья генуэзцы оборонялись от врагов, торговали, производили продукты, в общем, как указывалось в одном документе, «защищались и добывали пропитание» не в одиночку, а в дружеских, точнее, соседских компаниях. После Первого крестового похода (1099) епископ предложил объединить сильно расплодившиеся разномастные товарищества в одну Общую компанию, куда, как и прежде, вступали только взрослые мужчины, тогда как дети, старики, священнослужители и женщины находились под их защитой. Каждый член союза давал клятву не покидать город и жить по его обычаям.

Герб коммуны Сан-Джорджо

Главной целью подобных объединений было накопление экономической и военной силы, поэтому лидерами в них стали те, кто обладал большими средствами, мог воевать сам или выставить больше воинов. Такими людьми являлись нобили: в отличие от компаний соседских, куда входили люди примерно равные по достатку и социальному положению, в Общей компании преобладала городская знать. К тому времени аристократы утратили политическое влияние, но сохранили былые права и привилегии, благодаря чему могли переквалифицироваться из чиновников в предпринимателей, чаще в купцов и судовладельцев. Простые горожане, уже давно освоившие торговлю и мореплавание, поначалу оказались в меньшинстве и в Общей компании представляли не самих себя и не отдельные классы, а свои прежние товарищества.

Со временем Общая компания из неформального объединения превратилась в своеобразное демократическое государство, которому вскоре предстояло перерасти в коммуну Сан-Джорджо, а затем и в полноценную республику с тем же названием. Первым гражданином в единой компании был епископ, но законодательная власть принадлежала не ему, а общему собранию. Святой отец имел право представлять город на международном уровне, в отсутствие консулов исполнял их обязанности, выступал от имени коммуны в судебных тяжбах.

Самым знаменитым главой местной церкви считается Блаженный Якопо да Вараджине – доминиканский монах, назначенный епископом Генуэзским в 1292 году. О том, как он показал себя в государственных делах, сведений не имеется, зато о его влиянии на паству может поведать сборник «Золотая легенда». Блаженный Якопо посвятил этой книге большую часть жизни и, видимо, не напрасно, поскольку тотчас после выхода она завоевала огромный успех, обеспечив то же самое автору, правда, лишь среди народа. Полуграмотная паства не заметила, что «Золотую легенду» составляли жития святых, заимствованные из разных источников, в том числе из светских, хаотично, без всякой переработки. Церковь компиляцию не поощряла никогда и сочинение Якопо не приняла, хотя и не запретила. Книга была переведена почти на все европейские языки, выдержала 74 латинские издания и позже стала памятником, ныне имеющим если не художественную, то историческую ценность.

В свободное от литературы и общественной деятельности время епископы Генуэзские занимались делами церкви, главным из которых являлось возведение храмов. Первый кафедральный собор Генуи получил имя человека, чтимого христианами не столько за благочестивую жизнь, сколько за страшную смерть: святой Лаврентий был зажарен на решетке. Храм, названный в его честь и освященный в 1100 году, навсегда остался главным, возможно потому, что в городе с тех пор не появилось ничего более значительного (разумеется, в сфере церковной архитектуры). За столько лет существования Сан-Лоренцо почти не изменился, хотя не раз претерпевал реставрацию как внутри, так и снаружи. Вследствие этого в его облике смешались, казалось бы, совсем не подходящие друг другу стили – тяжелый романский, легкая французская готика и элегантный местный ренессанс. Изящная облицовка фасада, то есть перемежающиеся полосы из черного и белого мрамора, украсившие здание в XIII веке, напоминает об искусстве каролингского Возрождения. Римским следом в Сан-Лоренцо можно считать статуи лежащих по краям лестницы львов. Мраморные подобно фасаду, они созданы в разное время, но выглядят так, словно одновременно вышли из-под резца одного и того же мастера.

Собор Сан-Лоренцо

К Средневековью относится и многое из богатого убранства собора, например скульптура в центральном зале (XIII век), отделка портала Сан-Джованни (XII век) на северном входе, исполненная в том же веке сложная романская лепнина в двух боковых нефах или столь же старинные карнизы с капителями колонн. Странную несимметричную форму зданию придает готическая башня (XV век) с выступами, чудом уцелевшая после сноса госпиталя Сан-Джованни, некогда примыкавшего к собору. Собственно храм составляют две башни с тяжелым основанием, различные по назначению, виду и высоте, создающие внутри нечто похожее на античный атриум, откуда, миновав парадный портал, прихожане проходят в молитвенные залы. Своды поддерживаются 16 коринфскими колоннами из цветного мрамора и 4 удерживающими колоннаду столбами из того же, только белого, камня. Купол Сан-Лоренцо расписывал знаменитый генуэзский мастер Галеаццо Алесси, равно прекрасный архитектор и художник, завершивший работу в 1557 году. Над куполом в боковом нефе находится гробница кардинала Луки Фьеско работы тосканца Джованни ди Бальдуччо, привнесшего, как считается, из Рима в Геную настоящий готический стиль. В целом придерживаясь канонов, этот мастер, чье творчество относится к XIV веку, зачастую расширял стилевые рамки, создавая, в частности, очаровательные каменные балдахины, которые позже считались каноническими, причем в отношении не столько готики, сколько итальянского искусства вообще.

Между тем главной достопримечательностью собора является капелла Сан-Джованни Баттиста. Генуэзцы очень гордятся тем, что их предкам во времена Первого крестового похода удалось вывезти из Палестины мощи Иоанна Крестителя. Святыня находилась сначала в главном зале, а в 1465 году была перенесена в сооруженную специально для того часовню рядом с алтарем, позже украшенную копией «Тайной вечери» Леонардо да Винчи. Немного раньше останки брата Иисуса Христа упокоились в каменном саркофаге, где и хранятся до сих пор. Со временем, когда само здание обрело яркий готический вид, реликвию окружили 6 статуй работы Чивотали, фигуры Богоматери и самого Предтечи, выполненные Андреа Сансовино, а также резные вещи Якова-Вильгельма де Порто. Храня в себе святыню, капелла Иоанна Крестителя не стала местом всеобщего поклонения, может быть потому, что прикоснуться к мощам могли только мужчины, ведь вплоть до XX века женщины сюда не допускались.

Мраморный портал собора

Главной ценностью соборной ризницы долгое время являлось Священное блюдо (итал. Sacro catino). По одному преданию, этим сосудом красивого зеленого цвета во время Тайной вечери пользовался сам Христос. Другая легенда относит его создание в Кессарию, откуда посудина была доставлена в Иерусалим, чтобы попасть к Иосифу Аримафейскому, собравшему в него кровь Учителя. Так или иначе, но сей предмет представляет собой немалую ценность хотя бы из-за своей древности. Сначала служители собора думали, что Священное блюдо сделано из цельного изумруда. Однако наполеоновские солдаты разбили его, переправляя в Париж, и невольно раскрыли секрет: сосуд оказался стеклянным, вернее, был изготовлен из стеклянной массы в технике, которой владели мастера Древнего Востока. В свое время многие вещи из ризницы собора Сан-Лоренцо переместились в устроенный здесь же музей-сокровищницу, где постепенно собралась богатая коллекция ювелирных изделий и золотой и серебряной утвари разных эпох, от романской до раннего модерна.

Почти одновременно с собором в городе появилась церковь Сан-Джованни ди Пре, вначале служившая приютом для паломников. Во времена Крестовых походов богомольцы толпами прибывали в Геную, благо в лигурийской столице имелся порт и было достаточно кораблей, готовых отвезти любого желающего в Святую землю, конечно, за солидную плату.

Каменные львы Сан-Лоренцо

Никогда не бывшая ничем, кроме как церковью, Санта-Мария ди Кастелло признается наиболее значительным из множества религиозных памятников Генуи. Построенная в романском стиле, она украшает город с XII века, когда был открыт еще один генуэзский храм, посвященный святому Донато. Сильно пострадав от времени, последний все же сохранил колокольню и первоначальные порталы – главный и два боковых, – оформленные одинаковыми колоннами и карнизами. В одном из старинных путеводителей автор, упоминая о деталях Сан-Донато, дополняет едва ли не каждую одним и тем же эпитетом: «…внутри прекрасной церкви…, прекрасные колонны, а слева прекрасное “Поклонение волхвов”».

Иезуитская церковь Сан-Амброджо на площади Маттеотти, сильно отличаясь от романских собратьев, представляет собой творение не менее прекрасное, но созданное в стиле барокко. Она была построена в XVI веке и сразу обрела убранство настолько внушительное, что уже тогда считалась музеем. Основное богатство этого храма составляет живопись: «Видение» над главным алтарем, созданное молодым Рубенсом, «Святой Игнатий, исцеляющий бесноватого» кисти Рубенса зрелого, «Мучение апостола Андрея» работы Семино Старшего, «Успение» кисти болонского академиста Гвидо Рени, чье творчество прошло путь от блистательного реализма до скучной условности. Отсутствие шедевров скульптуры здесь восполняют архитектурные детали, например 4 цельные колонны из черного мрамора.

Красота и величие, которыми Генуя, казалось, обладала всегда, слагались долго и трудно. В Средневековье наполненный дворцами город не радовал взор и не производил впечатление высокодуховного, несмотря на обилие храмов. Петрарка, зная, что пребывает в республике, назвал Геную «королевским городом, гордым своими людьми и своими стенами». Совсем другой увидел лигурийскую столицу Данте: «Море без рыбы, холмы без лесов, мужчины без чести, женщины без стыда…».

О чем же вздыхал великий поэт, что не понравилось ему в этом райском месте? Может быть, он имел в виду одну из особенностей генуэзской жизни или, выражаясь образно, двуличие Януса и двуглавие Цербера. Более заметная тем, кто родился не здесь, двойственность проявлялась в том, что коммуна Сан-Джорджо, не выделяя своих членов по знатности и толщине кошелька, заставляла их выступать как отдельные личности, а те странным образом походили друг на друга. Иначе говоря, ни в компании, ни позже в республике не было классовых отношений, зато процветал индивидуализм, точнее, своеобразный индивидуальный коллективизм, последствия которого – как хорошие, так и плохие – не могли не сказаться на городском бытие. Все государственные деятели Генуи, не исключая и самых крупных, были похожи в общественных делах, иначе говоря, имели одно политическое лицо. Судя по официальным документам, здешних правителей отличала холодная безличность. Даже в пору Возрождения, когда генуэзец, чья частная жизнь вполне согласовывалась с гуманистическими идеалами, занимал какой-либо пост, его деятельность напоминала то, что делал предшественник.

В средневековый период местная аристократия еще не отвернулась от народа, но была разбита на кланы – альберги, – объединявшие силы самых знатных семейств. Сюда не принимали тех, чей отец, брат или иной родственник не заседал в городском совете или не имел высокой общественной должности. Если верить хронистам, нобильские альберги появились в 1260-х годах и существовали не больше столетия. По назначению (самооборона, торговля) и уставу альберги напоминали районные компании, отличаясь от них крайне высокой избирательностью. Так, собственный альберг могла создать лишь могущественная фамилия, не всегда богатая, поскольку здесь можно было надеяться на помощь членов общества, но непременно влиятельная.

Некоторое сходство с компанией альбергу придавала политическая роль, ведь его руководители имели право вершить суд, разумеется, внутри своей организации, хотя и не могли привести в исполнение приговор: наказание являлось прерогативой городской власти. К середине XIV века, когда нобили стали отказываться от титулов, появились народные альберги, куда входили особы с аристократическим прошлым и купеческим настоящим, подобные мессирам Де Франко, Сопрано, Джустиниани. Когда расслоение произошло среди самих альбергов и самые сильные союзы сумели вытеснить конкурентов, общее их число сократилось, а к середине XV века они и вовсе исчезли с политического горизонта Генуи.

«…И не было на свете такого государства, которое имело бы столько же правительств и так же часто меняло бы их… – отмечал в своих патриотичных трудах генуэзский священник падре Аччинелли. – Борьба гвельфов и гибеллинов носила у нас такой дикий характер и сопровождалась такими потрясениями основ, что трудно понять, каким образом генуэзцам после всех революций и оккупаций удавалось возвращаться к терпимому состоянию». Может быть, это получалось потому, что здешние граждане, занимаясь делами высокими, каким, несомненно, являлось управление государством, не забывали и о низменном, то есть о хлебе насущном, средства на который добывали торговлей.