Текст книги "Контракт с Дьяволом. Без права на любовь"

Не осознаю, как во мне вскипает злость, вырываясь губительным фонтаном наружу. Рука самопроизвольно дёргается, выплёскивая содержимое бокала Руслану в лицо. Он застывает, шокированный моим поступком. Рубиновые ручейки вина, скатываясь по зажмуренным векам, щекам и подбородку, заливают белоснежный воротник, создавая на рубашке уродливые кровавые пятна.

* * *

– Ни хрена ты не держишь под контролем! Расскажешь это кому-нибудь другому. И контракт свой засунь себе в одно место, Руслан Георгиевич! Может быть на него поведётся какая-то жадная до денег идиотка. А я ухожу. Осточертело всё. Ты мне противен. И ты не имеешь права меня здесь держать! – закончив тираду, опускаю вызывающе вздернутый подбородок. Шумно выдыхаю.

Не верю, что снова завелась и высказала всё, что накопилось в душе из-за гнева. С ним почему-то по-другому не работает. Не умеем мы находить общий язык. Не выходит спокойно общаться.

Жду, что он начнёт беситься и взрывать обстановку праведным гневом, но этот монстр снова меня поражает. Неспешно ставит на стол свой бокал. Стягивает с шеи испорченный галстук и спокойно вытирает им лицо.

– Хорошо подумала? – спрашивает со вздохом, едва сдерживая вибрирующее в глотке возмущение.

– Да! – не отводя от него, блестящих от влаги глаз, как можно тверже отвечаю.

– Знаешь, Мария, я могу допустить, что в данных обстоятельствах твой гнев оправдан, но до известных пределов. – Он швыряет мокрую скомканную «удавку» на стол и продолжает давить запредельно тяжёлым взглядом. – Однако, милая, ты начинаешь переходить границы допустимого.

– Да неужели? – наиграно изумляюсь. Его завуалированное спокойствие действует на меня, как порох на огонь. Лучше и не скажешь. – А ваши границы не слишком ли расширены, господин архитектор? Они почему-то постоянно подпирают меня к стенке! Передвигаться приходится либо по плинтусу, либо по балкону. Избавляться от выработанной привычки с детства, помогают психотерапевты, если что… У соседских детей в вашем дворе были шансы отстоять собственные совочки в песочнице?

Пока я задыхаюсь от подступившего к горлу гнева, в его глазах серебрятся весёлые искорки.

Да он просто испытывает моё терпение! А я, как дура, ведусь.

– Традиционное представление женщин о том, каким должен быть настоящий мужчина, практически не меняется, – в его голосе нет ни капли сомнения. Он твёрдо уверен в своих словах. – Стоит ли перечислять самые важные мужские качества? Да вы их знаете на зубок! Верно, Маша? Особенно те женщины, которые пытаются быть сильными, как ты. Брать на свои хрупкие, красивые плечи обязанности мудаков, – застывает на моих губах взглядом, и я чувствую, как к ним приливает кровь. Они будто воспламеняются, передавая жар по всему лицу. Машинально облизываю губы. Сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в кожу зубами.

– Так каким по-твоему должен быть настоящий мужчина? М? Мужественным? Решительным? Сильным и смелым? Ответственным?

Исаев делает медленный, почти ленивый шаг вперёд, уничтожая расстояние между нами до критической границы. Я по инерции дёргаюсь назад. Но его горячие и сильные пальцы хватают меня за руку, крепко оплетая слегка хрустнувшее запястье.

Не успеваю даже пикнуть, как в следующий миг буквально врезаюсь в твёрдую, пылающую жаром, грудь. Попадаю в его ловушку.

В ноздри ударяют нотки приятного парфюма и запах его тела, смешанный с ароматом дорогого французского вина. Убийственная смесь. Лучше сразу умереть, чем снова раствориться в нём без остатка и потом отчаянно жалеть…

Поднимаю лицо. Встречаясь с ним взглядом, едва не сгораю под шквалом полыхающей жажды. Этот безумно красивый мужчина в дьявольском обличии действует на меня так, что вращающиеся в хаотичном порядке мысли и слова не могут прорезать застывшую в кабинете тишину. Как будто кто-то включил паузу.

– Женщина чувствует настоящего мужчину. Хочет. Причём, во всех смыслах хочет, – утверждает на ухо волнующим грудным голосом, от которого по коже мурашки разбегаются и дрожь начинает колошматить всё тело. – И ты чувствуешь. Ты хочешь меня, Маша… Могу доказать.

Глава 23
Из огня да в полымя

Маша

Под действием его энергетики, на меня накатывает душная волна острого, почти невыносимого возбуждения. Поднимается откуда-то снизу. Накрывает с головой, разом затапливая всё моё тело, от кончиков пальцев ног до макушки. Только от одного его голоса по коже пробегают электрические разряды. Беспощадно ударяют импульсами по самым чувствительным местам.

Задыхаюсь, теряя способность трезво соображать.

Он – как парализующий яд, как самый сильный наркотик, неотвратимо проникает в мой организм и топит в себе.

Топит! Топит! Топит!

Я задыхаюсь. Мой мозг пытается цепляться за последние ниточки разума.

Это не любовь. Это в миллион раз хуже! Это неизбежное проклятие, которое настигает двоих во время фатального столкновения. Химия. Взрыв. Это неизлечимо. На всю оставшуюся жизнь. Одна искра или мощный разряд тока – и ты гибнешь, тебя засасывает в бездну глаз, в которые ты впервые в жизни заглянула…

– Н-не надо… Не хочу – лепечу я, машинально сгребая в кулаки его рубашку на груди. Кажется, что с кожей сминаю ткань, ногтями царапая.

– Врешь, Маша, – глухое рычание и резкий разворот тела шокируют, как и тот факт, что я оказываюсь прижатой грудью к массивной столешнице, оглушаемая грохотом бьющегося об пол стекла и канцелярских принадлежностей.

Мой вскрик застревает в горле вместе с резким всхлипом.

Господи, Боже мой! Да он сошёл с ума! Чего он хочет сейчас? Секса?

Грубо раздвигая мои ноги коленом, Руслан нависает сверху, телом своим горячим придавливает к столу. Оплетает пальцами шею, запрокидывая голову к себе на плечо.

Волна нахлынувшей страсти сходит на нет. Её сменяет другая – не то страха, не то ужаса. Вначале замираю на какой-то миг. Перед глазами, будто в замедленной съёмке, разлетаются листы контракта. В уши словно вату кто-то набивает. Плотность этой ваты постепенно уменьшается и слух начинает улавливать частые удары моего сердца на ряду с шумными вдохами и выдохами Исаева.

Он не душит. Именно этого я испугалась, когда сильная мужская ладонь в порыве схватила за горло, а пальцы его впились в мышцы.

Большим лаская артерию, он лишь слегка надавливает. Его губы касаются моего виска. Щекочут. Дыхание обжигает кожу, наполняя каждую клеточку электричеством. Всё ощущается настолько остро, что кажется невыносимым. Губительным. Сжигающим дотла. Ещё миг, и моё сердце разорвётся от бурлящих во мне эмоций.

Усилием воли приказываю себе не паниковать.

Не хочу верить в то, что Руслан может оказаться монстром. Вчера, в ванной, обрабатывая царапины на моих руках, он доказывал обратное.

Этот мужчина может быть как разъярённым зверем, так и заботливым, внимательным человеком. Но сейчас он меня пугает до чёртиков.

Пугает и будоражит одновременно.

– Хочешь борьбы, Мария? – он буквально выцеживает вопрос, удерживая голову прижатой к своему плечу. – В таком случае, дорогая, я с большим нетерпением буду ждать наших грядущих сражений.

Отрываю одну из прилипших к столешнице ладоней и хватаюсь за его запястье.

Инстинкт самосохранения начинает сбоить в который раз. Захватив побольше воздуха в лёгкие, открываю рот, чтобы послать его к черту, но он предугадывает, не даёт мне вымолвить ни слова. Припадает губами к моим, обхватывая сильнее шею. Целует горячо и яростно, буквально сминает мои губы, как будто пытается выпить всё моё дыхание, выжать из меня тягучий стон.

Влажный жар его кожи, запах, давление тела – ощущается слишком остро. Не знаю, почему его вкус действует на меня опьяняюще. Губы в губы, язык к языку, и я слетаю с катушек. Задыхаюсь, срываясь вместе с ним в губительную тёмную пропасть.

Это безумие длится недолго. Всего минуту, может быть две. Но и этого достаточно, чтобы низ живота скрутило сладостными судорогами, затопило жгучим желанием, запульсировало током в промежности, где так сильно недостаёт ощущения наполненности…

Он будто чувствует, что мне нужно. Выравнивается вместе со мной. Опускает свободную ладонь на живот, отщелкивает пуговицу на поясе и ныряет в джинсы рукой. Накрывает лобок пальцами, грубо вжимая их в намокшее белье.

Удовольствие пронзает мощным разрядом тока. Я вздрагиваю и шиплю, втягивая сквозь стиснутые зубы недостающий кислород. Скрывать это позорное чувство не выходит. Как не выходит приструнить предательскую дикую дрожь. Она беспощадно атакует моё тело, разбивая его на тысячи мелких осколков.

– Как же красноречиво ты меня «не хочешь»… – хрипит над ухом Руслан.

Толчок горячими пальцами внутрь, даже через тонкую хлопковую ткань, ощущается настолько остро, что я срываюсь на стон…

Господи, что со мной не так? Почему я позволяю ему это с собой делать? Я хочу его, как безумная, только вот разум сопротивляется. Вместе с ударами сердца вдалбливает в мою голову короткие предупреждения: «Беги, Маша! Беги от него! Беги!!!»

– Может мне сначала трахнуть тебя? После хорошого секса женщина становится более сговорчивой. И ты, я смотрю, совсем даже не против. Белье промокло насквозь… Горячо тебе, Маша?

– Пусти… – напрягшись от его слов, свожу колени вместе. Дыхание настолько сбивается, что я уже не контролирую этот процесс, как и руку Исаева у себя между ног. В данную секунду его слова встряхивают, вызывая полное сокращение миокарда. Выныриваю из пелены безумия с одним-единственным желанием – вырваться из плена и бежать куда глаза глядят. Подальше от него.

– Ты… Ты просто… похотливое животное! – исчерпав запас эпитетов, характеризующих его подлинную натуру, шумно выдыхаю. – Ты сейчас нарушаешь не только мои физические границы, ещё и психологические и даже личные. Ты это понимаешь? Прекрати на меня давить! Хватит меня лапать!!! – последнее выкрикиваю, едва не срывая голос. От этого внутри что-то окончательно обрывается. Становится больно и тоскливо. Сквозь образовавшуюся трещину в душу врывается отчаяние. Наполняет её до краев, обжигает, превращая оболочку в твёрдую броню. Теперь даже самые учтивые слова не смогут в неё пробиться. Даже если Руслан пересмотрит своё отношение ко мне, ничего у него не выйдет.

А он и не старается облегчать ситуацию. Выпустив меня из захвата, поворачивает к себе лицом. Тяжёлым взглядом пригвождает к месту.

– Это ты не понимаешь, как много в твоей жизни теперь будет зависеть от меня, – убирая с меня руки, добивает прицельным выстрелом в сердце. – Будешь моей, и я исполню любое твоё желание.

– А если нет? – сглатываю подкатившую к горлу горечь.

– Тогда заставлю. Застегни джинсы. Оставим прелюдию на вечер.

– Ты сумасшедший? – выпаливаю вопрос, всматриваясь в его нечитаемый взгляд. – Не знаю, что должно случиться, чтобы я вернулась в твой дом и уж тем более в твою постель! Я лучше сдохну! – судорожно поправляя на себе одежду, закипаю. От этой гребаной мужской одержимости меня колотит, словно от лихорадки. На части рвёт. Каждая клеточка тела накаляется до предела. Искрит.

Дойдя до пика эмоций, взрываюсь. Эффект превосходит сотню Хиросим.

– Убирайся к чертям собачьим! Я не твоя собственность! Ясно!!!

Замахнувшись врезать ему пощёчину, вскрикиваю от острой боли. Кисть, перехваченную цепкими пальцами, охватывает огнём. На глазах выступают слёзы.

– Не зарекайся, Мария, – ладонь Руслана, напоминая раскалённые тиски, сжимается в кулак, давая понять, что эта глупая попытка была последней в нашем случае. И поднимать на него руку мне точно больше не захочется. Идентичная информация отображается в его зрачках, пылающих адским пламенем. – Можешь идти, – голос кажется таким ледяным, как будто каждым брошенным сквозь зубы словом, Руслан пытается дать мне ответные пощёчины. – Но запомни, Мария, когда приползёшь ко мне обратно, условия контракта изменятся. Шубу, будь добра, надень. На улице колотун. Дан! – оглушив командным рёвом, отпускает мою руку и двигает к выходу. Уже за дверью кабинета добавляет: – Проследи, чтобы шубу надела. Пускай Лис отвезёт её домой.

Руслан

– Проследи, чтобы шубу надела. Пускай Лис отвезёт её домой, – отдав распоряжение, направляюсь к лестнице, чтобы подняться в спальню, сорвать с себя грязную рубашку и принять душ.

Стерва! Вот что за баба? А? Так меня не колотило со времён похорон Андрея.

Хочется разнести дом изнутри. Схватить её, затащить наверх и толкнуть под холодный душ, чтобы мысли встали на место. Причём у обоих.

Едва справляясь со шквалом эмоций, шумно выдыхаю. Охватившая меня ярость не отпускает. Голову разносят удары сердца. В паху пульсирует необузданное желание вытрахать из неё всю дурь.

Нет! Это я дурак, что связался с ней!

Думал, будет просто, ан нет! Эта девочка, похлеще самого дьявола, толкает на грех.

Хватаюсь рукой за перила – и вверх по лестнице. Шаг за шагом меня бомбит.

– Сынок? – внезапно раздавшийся возглас матери заставляет притормозить.

Оборачиваюсь. В поле моего зрения попадает она. Чертова фурия, от которой в венах вскипает кровь, как только я её вижу. Маша пулей выскакивает из кабинета, едва не врезаясь в Любу Фёдоровну.

– Простите, – бросает на ходу и мчит на улицу без верхней одежды.

Родительница шокировано провожает мою гостью до двери. Меня же ослепляет новой вспышкой бесконтрольного гнева.

– Да твою ж мать! – взревев, бросаюсь вслед за ней. Попутно подхватываю с дивана пакет. Разрываю бумагу в клочья, вытаскивая шубу.

Девчонку перехватываю рядом с тачкой. Дергаю за предплечье, разворачивая к себе лицом.

Дан за считанные секунды оказывается за моей спиной. Отзывает охрану покурить, в то время, когда наши с Марией взгляды встречаются.

В этот самый момент происходит взрыв нескольких галактик. Яркий и оглушающий. При этом я пытаюсь сохранять холодный рассудок, хоть и бомбит меня нереально. Её шикарная задница так и просит ремня потолще.

Вторая проблемная женщина на моём веку. Характер один в один Лисичкин. Такие мне всегда нравились. Горячие. Неприступные. Своенравные. Целеустремлённые. С такими просыпается ни с чем не сравнимое чувство азарта. Их хочется добиваться любым путём. Яну мне пришлось отпустить, но Машу… Эту девочку я присвою, чего бы мне это ни стоило…

– Какого хрена ты вытворяешь? – выцеживаю сквозь зубы каждое слово.

Лютый мороз обжигает лёгкие. Валит колючий снег, а эта засранка зарывается, наплевав на мои указания. Совсем страх потеряла.

– Разве не ясно, Руслан Георгиевич? Убираюсь прочь из твоего дома, пока ты не передумал, – язвительно выдаёт, стуча зубами от холода.

Щёки, разгораясь румянцем, делают Машу ещё более соблазнительной, как и выразительные глаза, в которых беснуются черти.

Снежная королева, блять!

– Уходишь раздетой? Совсем ополоумела? Решила отморозить себе всё, что ниже и выше пояса? – как истинный джентельмен подаю ей норковую шубу, чтобы она в неё нырнула, но Мария не реагирует. Упрямо стоит на своём, покрываясь мелкими снежинками.

– Не нужно в меня инвестировать. И твоей фальшивой заботы тоже не нужно. Просто оставь меня в покое, – процедив, отворачивается к внедорожнику. Наблюдаю, как замёрзшие пальцы хватаются за дверную ручку, и меня тут же начинает клинить. Перед глазами всплывает картина вчерашнего вечера. От начала и до конца…

– Блять! Тормози! Слышишь? – рявкнув, отрываю её от заснеженной тачки. Инстинктивно встряхиваю за плечи. – Угомонись, пока я не вернул тебя в дом!

Приходится поднапрячься, чтобы упаковать девчонку в тёплую меховую вещь.

Справившись с задачей – медленно перевожу дыхание. Машу из рук не выпускаю. Держу под прицелом своих глаз.

– Тебе нравится меня злить? Чего ты добиваешься?

Получив удар ветра в спину, прислоняюсь к ней плотнее. Она замирает, зажатая между машиной и мной.

– Верни меня туда, где подобрал и больше не прикасайся ко мне, – сипло произносит, задерживаясь взглядом на моих губах. Осознав, что спалилась, сглатывает и сразу же поднимает глаза, встречаясь с моими. Уверен, сейчас как никогда, наши желания совпадают, но Маша продолжает настойчиво врать. – Я хочу быть подальше от тебя.

– Ну, это мы ещё посмотрим, насколько далеко ты окажешься. Садись в машину. Лис отвезёт тебя домой.

Открываю для неё заднюю дверь. Помогаю Маше забраться в салон.

– Это угроза? – спрашивает, как только я собираюсь захлопнуть дверцу.

– Констатация факта. Долго без меня ты не протянешь. Соскучишься.

– Этого не будет, Руслан. Мы с тобой слишком разные.

– То что нужно для грамотного союза.

* * *

– Кто та девушка? – интересуется мать, как только я возвращаюсь в холл.

– Моя будущая жена, – отвечаю, бросая взгляд на наручные часы.

Обед практически испорчен, но если поторопиться, то можно успеть хоть что-нибудь перекусить. – Дан! Выдвигаемся в офис через полчаса, – отдаю команду и заостряю внимание на родительнице.

– Она очень красивая. Но мне показалось, что девушка не из тех принцесс, которые готовятся к выгодному браку ещё с колыбели. Дерзкая, – вцепившись в рубашку недоумевающим взглядом, мать пытается определить причину моего неподобающего внешнего вида.

– Нет. Не из тех. Она намного лучше. И она пока ещё замужем, – добавляю, вынимая запонки из манжет.

– Что? Как это..? – опешив в очередной раз, мама садится на близ стоящий диванчик. – Как это замужем? Ты о чём вообще?

– Я собираюсь уладить проблему в ближайшее время, – добавляю, отправляя ювелирные изделия в карман брюк. Взявшись за рубашку, вытаскиваю её из-за пояса. – Рано или поздно отец узнает о Марии. Не хочу, чтобы эта девушка стала для вас сюрпризом. Кстати, она ландшафтный дизайнер. Неплохой вариант. Правда?

– Каким образом ты собираешься улаживать её развод? Господи, сын, ты в своём уме? Зачем ты связался с замужней женщиной? Неужели не нашлось достойной кандидатуры невесты? Я хочу внуков. И я скучаю по Тиму… – у мамы перехватывает дыхание. Всхлипнув, она принимается растирать костяшками пальцев набежавшие слёзы.

С тех пор, как узнала, что Андрей не являлся биологическим отцом Тиму, не может смириться с этой мыслью. Сначала потеряла старшего сына в автомобильной аварии, теперь и внук оказался неродным, хоть и любит ребёнка как прежде.

Вытаскиваю из кармана чистый носовой платок, подхожу к ней, вручая его.

– Держи. У тебя тушь потекла от слёз. Я устрою встречу с Тимохой. Дай мне несколько дней, – заверяю, сохраняя зрительный контакт. – И, пожалуйста, успокойся. Давай закончим разговор на тему внуков. Я очень тороплюсь. Правда. Ты голодна?

– Рус, сынок, я хочу познакомиться с ней, – заявляет мать, вставая с дивана. Берёт в руки платок. Не отводя серьёзного взгляда от моего лица, добавляет: – Я имею право знать, с кем ты намерен связать свою судьбу.

– Брак фиктивный, – напоминаю ей о принятом мной решении. – Контракт долго не продлится. Мы распишемся и сразу улетим в Европу. Обещаю, тендер будет наш.

– Угу… – мама скептически хмыкает, промокая влагу в уголках глаз. – Говоришь, фиктивный брак? А ссоритесь, как настоящая семейная пара. Что ты от меня скрываешь? Что между вами происходит? Вы только что ругались. Насколько я могу судить, довольно-таки бурно. Царапины на виске… твоя губа… вот тут… укушена… – жестом указывает на последствия нашего тесного знакомства с Машей.

– Ничего я от тебя не скрываю. У нас всё под контролем.

– Как давно вы встречаетесь? – не поверив моей отмашке, мама продолжает допрос.

– Сутки, – говорю, как есть. Лгать не вижу смысла.

– Господи… – Люба Фёдоровна округляет глаза ещё шире, чем до этого.

Что поделать, я умею удивлять…

– Да, история повторяется, мам. Я чуть не сбил её на пешеходном переходе. А теперь всё. Мне нужно принять душ. У меня важное совещание через полтора часа, – поспешно целую мать в висок и беру курс на второй этаж, в спальню.

– Это плохо кончится, Руслан! Что за бред ты несёшь?

– Всё будет хорошо, – заверяю её, на ходу избавляясь от грязной рубашки.

– Я хочу с ней познакомиться! – не унимается родительница.

– Как скажешь, – добавляю, ускоряя шаг.

Когда Маша станет моей, тогда и познакомитесь.

Глава 24
Разбор полётов

Маша

В машине жарко. Шуба, в которую завернул меня Руслан, больше раздражает, нежели приводит в восторг.

Мила сказала бы, что я дура. Что многие женщины визжат от восторга при виде шикарнейших норковых изделий. Заливают слюной страницы глянцевых каталогов, разглядывая их. А меня всё не устраивает: ни мужчины, ни их подарки, ни их отношения ко мне…

Расстегнув пуговицы на шубе, распахиваю полы, чтобы стало легче дышать. Беру в руки дамскую сумочку, мысленно выражая благодарность внимательному Дану за то, что вовремя её вернул. В ней все важные документы, мобильный, ключи…

Первым делом связываюсь с Денисом. Узнаю, что парень на рабочем месте, справляется со своими обязанностями, что всё у него хорошо. Я могу не переживать и явиться в кофейню после обеда. Но только я отключаю телефон, сердце тотчас сжимается в маленький, тугой, болезненный узел. Встреча с Петром меня абсолютно не радует. До сих пор не решила, как скажу ему о разводе.

С чего я начну?

А если он снова окажется в невменяемом состоянии?

Если попытается применить ко мне силу? Раньше такого между нами не было, но вчера, заталкивая в спальню к той рыжей девице, Петя напугал меня до дрожи в коленках.

«Господи… – тяжело вздыхаю, пряча мобильный в сумку. – Будь что будет. Этот вопрос я должна решить раз и навсегда. Оттягивать развод не вижу смысла».

Охранник Исаева довозит меня до самого подъезда. Останавливается напротив двери. Выходит из машины и направляется ко мне, чтобы открыть дверцу.

Я не жду, когда он галантно протянет мне руку. Выбираюсь из салона прежде, чем парень успевает обойти огромный роскошный внедорожник. Снимаю с себя верхнюю одежду и вручаю её в руки водителя.

– Отдайте шубу Руслану Георгиевичу. Она мне больше не понадобится.

Возможно я поступаю глупо, но мне действительно не хочется быть «НАСТОЛЬКО» обязанной этому своенравному человеку. Белья, свитера, джинсов и сапог – более чем достаточно. Знаю, что эта выходка мне может стоить очередного воспитательного процесса с выносом мозга и не только… но поступить иначе не могу.

Во-первых: я гордая, а Руслан не настолько для меня близкий человек, чтобы разбрасываться такими суммами.

Во-вторых: мне не хочется объяснять Петру, где я взяла столь дорогую вещь.

А в-третьих: она делает меня зависимой. Руслан не является миллионером-альтруистом, поэтому ответ очевиден. За всё придётся платить. И цена будет такой же высокой, как цены на его «внимание»…

– Я проведу вас до двери квартиры, – бросив шубу на заднее сидение, охранник захлопывает дверцу и ставит джип на сигнализацию.

– В этом нет необходимости, – заверяю его, пытаясь поскорее отделаться от всего, что принадлежит Исаеву.

– Руслан Георгиевич дал распоряжение проследить за вашей безопасностью.

– Передайте ему, пожалуйста, что если он хочет обеспечить мне безопасность, пусть держится от меня подальше. И вы в том числе.

Добравшись до квартиры, дрожащими руками открываю замок. Проворачиваю ручку вместе с ключом. Сердце начинает колотиться как бешеное, стоит мне расслышать среди шуршащих звуков голос Нины Станиславовны.

Какого черта она здесь делает?

Почему именно сейчас, когда я собираюсь выяснять отношения с её сыном?

– Это твоя ошибка, сынок! Ты позволял ей слишком много. Много давал свободы! Господи, что у вас произошло? Полквартиры разгромлено.

– Мама, хватит с меня нравоучений, – голос Петра звучит зажато и глухо. – Мне очень хреново. Голова раскалывается. Вот-вот лопнет. Лучше подай мне аспирин. В верхней тумбочке возьми.

– Какой «мама, хватит»? Ты набрал меня, заявил, что умираешь! Я летела сломя голову. Чудом избежала ДТП. Где твоя жена? В кафе не появлялась. Я только что звонила туда. Где её черти носят? Что у вас за пьянки такие? Кто за вас работать будет? Оплачивать кредиты? Она дома хоть ночевала?

– Я не помню. Кажется, да…

– Как это не помнишь? Чем она тебя напоила?

– Вчера мы собирались поужинать вместе. Я ждал её с работы… – Петя прерывается на стон.

Неудивительно, что после вчерашнего сексуального угара он себя плохо чувствует. Вот только не я его накачивала спиртным. Не я с ним спала в нашей постели, так что нечего сваливать на мои плечи чужой грех.

Вхожу в квартиру. Воспоминания накрывают меня с головой. Дышать приходится воздухом, пропитанным ароматом чужих женских духов и разлитым шампанским, которое за ночь превратилось в прокисшее вино. От этого микса становится дурно. Я всё ещё чувствую присутствие той женщины за дверью нашей спальни, поэтому перед тем, как пойти собирать свои вещи, направляюсь на кухню. На пороге появляюсь совершенно неожиданно.

– Здравствуйте, Нина Станиславовна. Здравствуй, Петя.

– Маша? – растерявшаяся свекровь оборачивается на голос нерадивой невестки. – Как давно ты пришла? И где ты была? Бармен сказал, что…

– Нам нужно поговорить, – теряя всякий интерес к её расспросам, перевожу всё внимание на мужа. – Без свидетелей. Нина Станиславовна, оставьте нас с Петром наедине.

– Дожили, – поражается едва не обомлевшая свекровь. Смерив меня презрительным взглядом, остаётся стоять у раковины со стаканом воды и таблеткой шипучего аспирина. – Родную мать выставляете за дверь? Объясните, наконец, что у вас произошло? Что за погром в зале? Почему разбита плазма?

– Маша? С тобой всё в порядке? – муж несколько секунд подозрительно рассматривает меня, а потом сосредоточенно начинает что-то прикидывать в уме. – У тебя новая одежда… Где ты была?

* * *

– Я не могу иметь новую одежду? – хмыкаю в ответ на его умозаключение, которое неприятно царапнуло где-то под грудью.

– Можешь, конечно, – Петя снова морщится от головной боли, не сводя с меня глаз, – но раньше ты не позволяла себе покупать такую… дорогую…

– Серьёзно? Тебя сейчас именно это волнует? Сколько денег я на неё потратила? А то, что вчера ты кувыркался в нашей постели с другой, тебя не волнует? Совсем? – возмутившись, ввергаю Петра в шок. Следом замечаю не менее удивлённую реакцию его матери.

– О чем это она? Сынок? С кем ты кувыркался вчера? – бросив таблетку в стакан с водой, Нина Станиславовна со стуком опускает его на стол, пододвигая к сыну. Я вижу, как у неё начинают трястись руки. Она расплёскивает немного воды.

– С ней. С кем я мог ещё кувыркаться? – Пётр вскидывает на мать неуверенный взгляд.

Господи, он действительно сомневается в своих словах? Или решил лгать до конца?

– Ты рехнулся? Совсем ничего не помнишь? – вспыляюсь я, оставляя чувство такта за порогом кухни.

Понимаю, что при свекрови не стоило бы выворачивать всю эту грязь наружу, но раз уж она напросилась на разговор, пусть знает правду. Пришла пора открыть глаза и перестать обвинять меня во всех смертных грехах.

– Прости, Маш, но вчерашнюю ночь я помню смутно. А в том, что спал с тобой, я даже не сомневаюсь. У меня нет любовниц. Я тебе не изменял, – оставаясь верным своим убеждениям, муж продолжает вторить одно и то же, доводя меня до крайней степени кипения.

– Ты пытаешься заверить во лжи не столько меня, сколько свою мать! Но то, что я слышала и видела вчера, даёт мне право поставить жирную точку в нашем с тобой браке сегодня! – так неожиданно выкрикиваю, аж в глазах проясняется. Будто камень отрывается от плеч.

– Ты серьёзно? – нервно пройдясь пятерней по затылку, Пётр выпивает обезболивающее. Затем встаёт со стула, подходит ко мне впритык. Его глаза меняются. Становятся темнее. Я на секунду замираю, оценивая в них хищный прищур.

– Если ты нашла другого, так и скажи: «Петя, я тебя разлюбила». Я же видел те взгляды в кафе, как мужики пялились на тебя, как слюной давились, когда ты кофе подносила. И ты стала другой, Машенька. Светишься вся… как дитё после съеденной порции мороженного…

– Маша, – Нина Станиславовна вдруг решает вмешаться, – зачем ты наговариваешь на мужа? Я же его как облупленного знаю. Он мой сын. Он мне все уши прожужжал о тебе, несмотря на то, что ты не можешь выносить ребёнка. «Моя Машенька». «Моя девочка». «Мама, ты не представляешь, как я её люблю…» Тебе не стыдно лгать при мне? Чем докажешь свои слова?

* * *

– Судя по всему, я давно не соответствую вашим представлениям, Нина Станиславовна. Вы имеете право думать обо мне, как сочтете нужным, – смерив взглядом обоих, добавляю: – Правда в том, что мне уже всё равно. После того, что я пережила вчера, я не смогу жить с вашим сыном. Да и в постель лечь с ним тоже не смогу, зная, что он там… – почувствовав, как горло сжимает болезненный спазм, беру короткую паузу. Глаза начинает неприятно жечь. Мне хочется расплакаться, но я делаю медленный вдох через нос. Беру себя в руки. – Петя, ты изменил мне с той женщиной, для которой я лично готовила напиток в нашей кофейне. Помнишь ты вчерашнюю ночь или нет, мне плевать. Я хочу развестись и точка!

– Да это же бред, Маша! Какой, нахрен, развод? – вцепившись в мои плечи руками, Петя встряхивает так, что зубы вынужденно клацают. Глазами в мои впивается. В них отчётливо замечаю гнев и отчаяние. Эмоции настолько намешены, что я на мгновение теряюсь.

Ну нельзя же так правдоподобно врать!

Нельзя!

– Не отрицаю, я обсуждал с редактором свои книги. Мы посидели, выпили кофе. Обсудили рабочие нюансы. Всё! Вечером ты пришла, всё же было хорошо. Маш, какой развод?

– Сынок, прекрати унижаться. Маша, видимо, не в себе. Постоянные выкидыши – это стресс для женщины. Рано или поздно её психическое состояние ухудшилось бы.

– Серьёзно? – сбрасываю с себя руки мужа, устремляя влажные глаза на свекровь. Ужалила, как змея. Нервы дёрнула с такой силой, что сердце в груди от боли оборвалось… Из глаз брызнули слёзы. – Вы считаете меня сумасшедшей сказочницей? Почему? Потому что я всего лишь невестка, которая не смогла оправдать ваших ожиданий? Чужой ребёнок? А ваш сын – безгрешный монах? Так, что ли?

– Мам, не лезь! Моя женщина. Моя семья. Сам разберусь, – Петя тоже вспыляется, вступаясь за меня. В принципе, он постоянно это делал. Но вчерашнее перечеркнуло все «плюсы», оставив только «минусы».

– Петя? – не веря своим ушам, Нина Станиславовна хватается за грудь, следом облокачиваясь на кухонный гарнитур.

Да ладно…

Сердце у неё никогда не шалило. Зачем этот спектакль?

Ответ приходит на ум сразу, как только вспоминаю слова Милы: «Да она не переваривает тебя на дух. Строит из себя святошу только из-за Петра. Если бы твой муж не вступился за тебя два года назад и не поставил ей ультиматум, она бы вас давно развела…»

– Да как ты смеешь такое мне заявлять после всего, что я для вас делала? – шипит Нина Станиславовна, впиваясь в меня колючим взглядом. – Живёте в моей квартире. Захотели кофейню – мам помоги, у тебя же связи. Нужен кредит? Да пожалуйста! Мама сейчас устроит. Хорошую благодарность вы мне вынесли! Оба! Каким бы не был мой сын – это мой ребёнок! И я всегда буду на его стороне. Когда родишь, Мария, тогда ты меня поймёшь. Если родишь…