Текст книги "Небесная голубизна ангельских одежд"

В Третьяковской галерее после временного и относительного затишья отбор икон для «Антиквариата» возобновился лишь в 1934 году и активно проходил в два последующих года, но в Историческом музее разорение, начавшееся в 1928 году, продолжалось без остановки. Акты, сохранившиеся в учетном отделе ГИМ, позволяют восстановить события начала 1930‐х годов. 17 июля 1930 года в канцелярию ГИМ поступило письмо от зав. Московской областной конторой «Антиквариат» Эпштейна, в котором он просил выдать «500 штук разных иконок, складней и крестов». Примечательно следующее указание Эпштейна: «отбор произвести немедленно, т. к. означенные иконки необходимы для продажи интуристам, которые начинают прибывать с 18 числа (июля. – Е. О.)». Уже через десять дней, 28 июля 1930 года, Исторический музей отдал 100 медных икон на сумму 222 руб. 50 коп. (акт № 277). Иконы для «Антиквариата» подбирал Орешников[388]388
  Письмо и акт хранятся в отделе учета ГИМ. Список икон подписан Орешниковым. В его дневнике об этом событии есть записи: «13 июля (30 июня). +12°. Воскресенье. Заходила О. Н. Бубнова, просила ей, то есть „Антиквариату“, продать до 100 медных образков, которые думает продать американцам»; «19 (6) июля… Отбирал медные иконы для „Антиквариата“, набрал 60, остается еще 40»; «21 (8) июля. +17°. Праздник иконы Казанской Божией Матери. Отбирал для „Антиквариата“ 100 медных образков»; «22 (9) июля. +12°. Дождь. Приготовил опись и другие бумаги на отобранные медные иконы для „Антиквариата“, которые (их 100) расценил в 222 р. 50 к.» (Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 444, 445).


[Закрыть]. Небольшие иконки шли по рублю, средние – по 1,5–2 руб., складни и распятия по 2–2,50 руб. Самые дорогие в списке – иконы в окладах с финифтью, которые Исторический музей отдал в «Антиквариат» по цене от 4 до 10 руб.[389]389
  Документы, сохранившиеся в отделе учета ГИМ, свидетельствуют, что тогда же, летом – осенью 1930 года, ГИМ сдавал оклады, кадила, бронзовые бра, жемчужные части икон. «Металлический лом» шел на переплавку в Рудметаллторг, жемчуг – в Госбанк. См., например, акт № 281 от 6 августа 1930 года. Оклады и жемчуг было поручено снимать сотрудникам ГИМ Орешникову и Л. В. Кафке.


[Закрыть]

Заказы из «Антиквариата» и Торгсина на небольшие складни, иконы и кресты поступали Орешникову и в 1931 и 1932 годах. Видимо, у иностранных туристов эти «русские сувениры» пользовались спросом. Вот записи из дневника Орешникова:

1931 год. 15 (2) мая. +6°. Для «Антиквариата» отбирал складни мелкие (штук около 50-ти). 14 (1) июля. +13°. Почти все время в Музее отбирал с О. Н. Бубновой медные кресты, иконы, складни, которых набрали до 200 штук. Дождь льет, как из ведра. 18 (5) июля. +15°. Дождь. Днем погода разгулялась. Весь день провозился с медным литьем; все переписано и взято Торгсином. 20 (7) июля. +13°. Утром пришла О. Н. Бубнова, отобрал с ней медных крестов и иконок на продажу. Остальное время возился с описью, составлением акта и т. д.

1932 год. 21 (8) сентября. Отбирал с Тихоном Ивановичем [Сорокиным] из Торгсина медные иконы. 28 (15) сентября. В Музее предъявлял фининспектору Тройницкому[390]390
  Т. Ф. (в другом месте Ф. А.) Тройницкий – инспектор Госфондов Ленинского районного финотдела.


[Закрыть] отобранные для Торгсина медные образа; после отбирал с Тихоном Ивановичем мелкие образа для Торгсина. 1 октября (18 сентября). Сдал в Торгсин медные иконы. 3 октября (20 сентября). +9°. Занимался текущими делами. Отбирал с Тихоном Ивановичем Сорокиным для Торгсина иконы. 18 (5) октября. +10°. Праздник Московских чудотворцев, день моего Ангела… После чая пришел из Торгсина Т. И. [Сорокин] ценить иконы, отобранные им. 21 (8) октября. +3°. …Отпустил Торгсину 50 икон на 1300 р.[391]391
  Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 491, 500, 501, 556–558, 560, 561.


[Закрыть]

Иконки для Торгсина. Заказы из Торгсина на небольшие складни, медные иконки и кресты постоянно поступали в ГИМ. У иностранных туристов эти «русские сувениры» пользовались спросом. На фото: акты выдачи икон из ГИМ в Торгсин. Исторический музей

Таким образом, в 1931 и 1932 годах из Исторического музея в «Антиквариат» были выданы сотни икон.

В отделе учета ГИМ сохранились акты, соответствующие дневниковым записям Орешникова. Вот их перечень. Акт № 168 от 12 июня 1931 года, по которому Орешников передал в «Антиквариат» Сорокину 34 складня, в основном медные, и 20 малых икон, стоимостью от 2 до 50 руб. каждая, на общую сумму 807 руб. Предметы выданы в ответ на запрос, поступивший в мае из универмага Торгсина с просьбой «отпустить за наличный расчет по выбору нашего представителя маленькие иконы и складни (3-х частные) в окладах и без окладов для торговли с Иностранцами (sic!)». Акт № 215 от 18 июля 1931 года, по которому Орешников сдал в «Антиквариат» 200 «металлических икон» (панагии, кресты-распятия, образки) по 50 и 75 коп., 1, 2, 3, 4, 5, 7, 10 руб. «за штуку», в общей сложности на 460 руб. 25 коп. Акт № 217 от 21 июля 1931 года, по которому Незнамов передал Бубновой, в то время бывшей экспертом Торгсина, 52 металлических предмета, среди них 18 крестов, остальное – иконки, образки, складни, панагии на сумму 85 руб. 50 коп. Предметы были оценены от одного до трех рублей. Акт № 133 (?) от 28 сентября 1932 года[392]392
  Копия документа плохо читается, поэтому номер акта указан с вопросительным знаком.


[Закрыть], по которому Орешников передал Сорокину для Торгсина 112 «не имеющих музейного значения» металлических образов, оцененных от одного до восьми рублей каждый, а в общем на сумму 369 руб.[393]393
  В 1932 году «Антиквариат» получил «ударные валютные задания». В этой связи в феврале 1932 года Наркомпрос потребовал немедленно провести в музеях пересмотр ценностей и выделить группы произведений «первоклассных и среднего качества» с оговоркой «избегать по возможности затрагивать существующие в музеях экспозиции». Вместе с тем Наркомпрос требовал наметить ряд «уникумов», то есть уникальных произведений искусства, с которыми музеи могли бы расстаться. На всю работу в Москве было дано четыре, а в Ленинграде – шесть дней. В ГИМ работала «паритетная комиссия», в которую входили Колодный («Антиквариат») и Вишневский (Главнаука). Они должны были составить списки «бесспорных» и «спорных» предметов. Отбирать разрешалось не только из фондов, но и из экспозиции. Распоряжение не подлежало оглашению. (См. удостоверение, выданное Колодному и Вишневскому на работу в ГИМ, от 3 июня 1932 года.) К 10 июля списки были составлены.


[Закрыть] Акт № 154 от 21 октября 1932 года, по которому Торгсин через Сорокина получил из Исторического музея 50 икон на сумму 1300 руб. В этом списке иконы, видимо, были более ценные, так как их цены выше – от 15 до 50 руб. Последним в уходящем году был акт № 197 от 10 декабря 1932 года, по которому Орешников сдал представителю «Антиквариата» Вишневскому «разные иконы» на сумму 2015 руб. «для реализации на инвалюту»[394]394
  Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 489, 490. Судя по приписке в акте, сделанной Вишневским, стоимость икон была пересмотрена 20 декабря 1932 года и снижена на 30 %. В статье Е. В. Гуваковой номера и даты этих актов неверны (Гувакова Е. В. Указ. соч. С. 489, 490). Акт № 154 должен датироваться 21 октября 1932 года, в то время как 28 июля 1930 года – дата акта № 277 (см. путаницу в ее сносках 121 и 122). Выдача на 2015 руб. относится к акту № 197 от 10 декабря 1932, а не к акту № 10 от 21 февраля 1935 года, как то пишет Гувакова (сн. 123).


[Закрыть]. В приложенном списке – 60 икон. Среди них есть икона «Св. Николай Чудотворец» середины XVIII века в серебряном окладе, которая происходит из моленной Г. К. Рахманова. В описи икон 1-го Пролетарского музея, в который поступили иконы Рахманова, она значится под номером 73[395]395
  В музейной описи ГИМ к инвентарному № 54679 (иконы 1‐го Пролетарского музея) есть рукописная пометка о том, что икона была сдана в «Антиквариат» 10 декабря 1932 года. Это – дата акта выдачи № 197. Благодарю Е. М. Юхименко за эти сведения.


[Закрыть]. В этом списке на выдачу в «Антиквариат» есть и две иконы «Св. Николай Чудотворец» и икона «Богоматерь Владимирская» из собрания Щукина, они помечены литерой «Щ» (№ 24, 33, 42 в списке). Икона «Богоматерь Владимирская» сейчас находится в музее Метрополитен в Нью-Йорке. Она попала туда через Гуманитарный фонд, который был создан в эмиграции Борисом Александровичем Бахметьевым. На обратной стороне этой иконы сохранился номер «Щ1988», который соответствует номеру в акте выдачи. На момент выдачи икона была в серебряном окладе и оценена в 30 руб.[396]396
  Об иконах музея Метрополитен см. «Русские иконы в музеях мира: состоялось ли признание?».


[Закрыть]

Акт сдачи икон из ГИМ в «Антиквариат» № 197 от 10 декабря 1932 года. Исторический музей. Среди отданных на продажу по этому акту – икона «Богоматерь Владимирская» из собрания П. И. Щукина, подаренного Историческому музею до революции. Сейчас она находится в музее Метрополитен в Нью-Йорке. На обороте иконы четко виден номер «Щ1988», который соответствует номеру иконы в списке на выдачу по акту № 197. Фото автора

Читая дневник Орешникова, невольно приходишь к мысли, что трагедия разорения Исторического музея да, видимо, и всех других российских музеев совершалась не только в противостоянии торговцев и музейных работников, но зачастую и посредством повседневно-рутинных, а то и вовсе соседских и даже профессионально близких отношений между ними. Среди экспертов «Антиквариата» было немало музейных работников. Но сотрудничество заключалось не только в этом. Контора «Антиквариата» в Москве располагалась на Тверской 26, совсем недалеко от Исторического музея, и будничные визиты работников конторы Власова, Бубновой, Сорокина в ГИМ, как и рутинные посещения «Антиквариата» Орешниковым, описаны в его дневнике. Антиквариатовцы приходили в ГИМ отбирать, но и приглашали к себе, чтобы показать интересные вещи, и порой давали музею возможность отобрать что-то для себя в обмен на менее нужные музейные предметы. Упоминания «заходил Власов», «отбирал с Тихоном Ивановичем Сорокиным для Торгсина иконы», «приходила Бубнова» звучат по-домашнему обыденно[397]397
  Вот лишь несколько примеров: «1930 год. 11 июня (29 мая). +10°. Видел О. Н. Бубнову в Музее, принесла мне показать прекрасную рукопись в 12 д<олю>, лицевую, календарного характера, за которую ей дают 200 р.; между прочим, ругнула экспозицию по методу Милонова в залах Музея»; «18 (5) июня. +10°. После 3-х пошел в „Антиквариат“, где Н. В. Власов показал мне много кружек XVII–XVIII в. Хороша одна, работы Телота. Вечером Н. В. Власов заезжал ко мне, я ему показывал имеющийся у меня эскиз плафона (масло) работы XVIII столетия; он думает, что писан в России художником-иностранцем»; «1931 год. 24 (11) августа. +10°. Заходил в Торгсин, где Н. В. Власов показывал превосходную серебряную чару князя Ивана Борисовича Черкасского 1635 г. и ковшик западный начала XVII в.» (Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 405, 438, 439, 506).


[Закрыть]. Неформальность отношений получала порой и такие формы:

1931 год. 23 (10) августа. +12°. Дождь. Воскресенье. Разбирал монеты, занимался текущим делом. В 4-м часу пошел в Торгсин, где с разрешения директора мне разрешили купить на 10 р. русскими деньгами экспортных товаров; купил 5 кусков мыла, грудинки, крупчатки, сливочного масла, жестянку какао и 3 коробки папирос; всего заплатил 10 р. 5 копеек; принесенную покупку попробовали за обедом, тем более обед был неважный, только картофель с огурцами и свеклой, но сливочное масло и грудинка подкрепили[398]398
  Позже Орешников стал получать переводы из‐за границы от родственников и мог на законных основаниях покупать товары в магазинах Торгсина. Пришлось сдавать в Торгсин и личные вещи в обмен на продукты, например золотую цепочку жены (Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 567, 568).


[Закрыть].

Продажа валютных товаров на рубли в Торгсине была запрещена правительством, Наркомторг наказывал директоров за это, но для знакомых делали исключения.

Выдача икон из Исторического музея на продажу продолжалась и в последующие годы, Орешникова уже не было в живых[399]399
  Последняя запись в дневнике Орешникова относится к 28 февраля 1933 года.


[Закрыть]. Так, в декабре 1934 года ГИМ представил в музейный отдел Наркомпроса три списка икон: первый – подлежащий уничтожению иконный утиль[400]400
  Некоторые списанные иконы ГИМ сдавал для опытов, но бóльшую часть списанных в утиль икон уничтожали в музее. Из них делали табуретки, доски почета для ударников труда и топили ими печи.


[Закрыть], второй – иконы, «могущие представлять интерес для Антиквариата, но не имеющие ни художественной, ни исторической ценности», третий – иконы бывшего Музея боярского быта, 148 наименований, тоже, видимо, предназначенные в утиль. В списке икон для «Антиквариата» – 746 названий. В основном это иконы XVIII–XIX веков, есть среди них щукинские и уваровские[401]401
  Документ хранится в НВА ГИМ.


[Закрыть]. Другой вариант списка, в основной части дублирующий ранний, содержит 886 наименований икон[402]402
  Документ хранится в НВА ГИМ.


[Закрыть]. Взял ли «Антиквариат» что-то или все предложенные ему иконы, не ясно, актов выдач нет. В архиве Исторического музея сохранились и другие списки 1934–1936 годов икон, «не имеющих музейного значения» и «могущих быть предложенными в Антиквариат»[403]403
  В НВА ГИМ есть и списки тканей, «не имеющих музейной и антикварной ценности», для выдачи в Мосторг – фелони, стихари, покрывала, парча, одежда напрестольная и т. д.


[Закрыть]. Было ли выдано что-то из этих списков, также не известно. Акты выдачи отсутствуют.

Из этого более позднего периода – заката деятельности «Антиквариата» – сохранился акт № 10 от 21 февраля 1935 года. Согласно ему из Исторического музея на продажу были выданы «105 номеров», из них 104 иконы и складни, а также 30 медных литых крестиков и икон, которые были посчитаны как один номер. Иконы в списке датированы XVII–XX веками. Как следует из оглавления, они были признаны не имеющими музейного значения[404]404
  Документ хранится в НВА ГИМ. Всего в списке 112 номеров, но выдано было только 105, остальные «Антиквариат» не взял. Стоимостной оценки нет. Акт подписал директор ГИМ В. К. Сережников.


[Закрыть]. Судя по номеру ГИК (54679), медные предметы из этого списка происходят из моленной Г. К. Рахманова, которую он устроил в своем доме на Покровской улице. После национализации иконы были сначала переданы в 1‐й Пролетарский музей, а затем в мае 1923 года – в ГИМ[405]405
  В ГИМ сохранилась опись икон 1‐го Пролетарского музея. Е. М. Юхименко пишет, что все предметы, перечисленные в этой описи под № 188 («258 икон разн. XVII–XX в.»), были сданы в 1935 году в «Антиквариат» (Рахмановы. С. 290). Видимо, это утверждение ошибочно. В описи есть только рукописная пометка «Выдачи: акт 10, 21/II 35 г.». Она означает, что выдачи из этой партии икон состоялись, но из нее не следует, что были выданы все 258 икон. Работа в отделе учета ГИМ показала, что в 1935 году была только одна выдача икон из ГИМ в «Антиквариат», это – акт № 10. В нем есть предметы с номером ГИК 54679 (иконы из 1‐го Пролетарского музея), но их только 30.


[Закрыть]. Номер 54679 в этом акте выдаче имеют еще две иконы, «Богоматерь Смоленская» XIX века и «Сошествие во ад» (кузов от складня) XVIII века. Они также поступили в ГИМ из 1‐го Пролетарского музея и, видимо, тоже происходят из моленной Г. К. Рахманова. Документы, таким образом, свидетельствуют о том, что и после массового исхода икон из Исторического музея в начале 1930‐х годов в нем, как и в его филиалах, оставались сотни икон, включая и произведения музейного значения[406]406
  См., например, опись предметов в фонде Государственного музея «Коломенское», составленную 25 апреля 1934 года. Она насчитывает 853 предмета, в том числе иконы, свезенные из Смоленского музея, Серпухова, Тихвина, Сумского посада, ГМФ, ГИМ, реставрационных мастерских, Торгсина, Петровского, Даниловского и Сретенского монастырей, церкви Николы в Голутвине, Хлудовская коллекция, иконы из собраний Рябушинского, Токмакова и др. Документ хранится в НВА ГИМ.


[Закрыть], однако лучшее уже покинуло ГИМ[407]407
  Многие иконы, которые в 1935 году были выданы в «Антиквариат» из ГТГ, оказались за океаном у Джорджа Ханна. Возможно, к нему попали и иконы, выданные в тот год на продажу из ГИМ.


[Закрыть].

Подводя итог, можно сказать, что в 1928–1935 годах, согласно актам выдачи, хранящимся в отделе учета ГИМ, из музея было выдано в «Антиквариат» и Торгсин более 1200 предметов, включая иконы и сотни медных образков, складней и крестов (прил. 10).

Глава 4. Русский музей

Русский музей с момента своего основания в 1898 году славился собранием памятников древнерусского искусства, которое ко времени открытия музея уже насчитывало около 5000 икон и произведений декоративно-прикладного искусства. В их числе были иконы из известных частных собраний М. П. Погодина и П. И. Севастьянова, которые ранее находились в Музее христианских древностей Императорской Академии художеств в Петербурге. После открытия Русского музея его собрание росло за счет поступлений из монастырей и частных коллекций. Среди особо значимых приобретений – иконы Суздальского монастыря, которые были переданы монахинями безвозмездно за обещание исполнить копии с особо ценных. Большую часть икон составляли келейные моленные образы пострижениц монастыря, которые они привозили с собой в Суздаль. В 1913 году Русский музей купил обширное собрание историка и коллекционера академика Н. П. Лихачева, которое насчитывало около полутора тысяч икон. Так возникло Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины имени императора Николая II, своеобразный музей древнерусского искусства внутри Русского музея[408]408
  Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее: Альманах. Вып. 433. СПб., 2014.


[Закрыть]. Торжественное открытие древлехранилища, которое стало крупнейшим в России государственным собранием древнерусского искусства, состоялось в 1914 году. К тому времени, когда большевики взяли власть, в собрании Русского музея было более трех тысяч икон[409]409
  См.: Пивоварова Н. В. Памятники церковной старины в Петербурге – Петрограде – Ленинграде: Из истории формирования музейных коллекций: 1850–1930‐е годы. М., 2014.


[Закрыть].

После революции иконное собрание Русского музея продолжало быстро расти, однако при гораздо более драматичных обстоятельствах. Иконы поступали в составе сданных на хранение, но так и оставшихся в музее по истечении срока давности частных коллекций людей, бежавших от войны и революции; а также в составе национализированного имущества, попавшего в Государственный музейный фонд; остатков товара ликвидированных частных антикварных магазинов; упраздненных петербургских музеев и дворцов; а также церковных ценностей, конфискованных комиссией Помгола, и имущества разрушенных советской властью домовых и ведомственных церквей, богаделен и монастырей. Так, в Русском музее оказались ценности из Александро-Невской лавры, иконы из крупнейших монастырей на русском Севере, таких как Кирилло-Белозерский, Александро-Свирский, Соловецкий, а также других духовных центров. В 1930‐е годы коллекцию Русского музея пополнили ценнейшие памятники древнерусской иконописи из провинциальных музеев и Центральных реставрационных мастерских[410]410
  В частности, 13 мая 1934 года из ЦГРМ в Русский музей передали 117 икон, среди которых были выдающиеся произведения древнерусского искусства (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 255).


[Закрыть].

Обширное иконное собрание Русского музея представляло потенциальный резервуар для пополнения экспортного фонда «Антиквариата», у которого наряду с московскими были отделение и магазин в Ленинграде[411]411
  Контора «Антиквариата» размещалась в бывшем Ново-Михайловском дворце, там же, где и хранилище ленинградского Государственного музейного фонда.


[Закрыть]. Однако в наиболее активный и драматичный период формирования экспортного иконного фонда и массового художественного экспорта рубежа 1920–1930‐х годов выдач икон в «Антиквариат» из Русского музея практически не было. Как покажет последующий рассказ, иконы из Русского музея в это время выдавались в основном в «Интурист»[412]412
  Государственное акционерное общество по иностранному туризму в СССР, основано в 1929 году.


[Закрыть]. Сводки выдач произведений искусства из Русского музея в «Антиквариат» в этот период не упоминают иконы. Так, в 1928–1930 годах из Русского музея в «Антиквариат» было выдано 86 картин, 1411 предметов фарфора, 6 ковров, 37 предметов из бронзы, 13 серебряных и 3 золотых изделия, 71 предмет мебели, одна гравюра и одно изделие из платины[413]413
  Сводки составлялись по запросу СНК и Наркомпроса. Центральный государственный архив литературы и искусства (далее ЦГАЛИ). Ф. 282. Оп. 1. Д. 6. Л. 44.


[Закрыть]. По состоянию на 1 декабря 1933 года, то есть ко времени свертывания массового художественного экспорта, торговцы получили из Русского музея в общей сложности 305 картин, 1655 предметов из фарфора и хрусталя, 50 золотых и 1907 серебряных изделий. И вновь об иконах ни слова[414]414
  ЦГАЛИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 7. Л. 108.


[Закрыть].

Акты выдачи произведений искусства, которые хранятся в отделе учета Русского музея, представляют ту же картину[415]415
  Мною были просмотрены все книги актов выдачи с конца 1920‐х годов до времени ликвидации «Антиквариата», а также фонд Русского музея в ЦГАЛИ в Санкт-Петербурге (Ф. 282).


[Закрыть]. Единственный документ рубежа 1920–1930‐х годов, в котором упоминается выдача икон в «Антиквариат», – акт № 491. Согласно ему Русский музей 4 апреля 1932 года отдал в «Антиквариат» одиннадцать серебряных предметов, в том числе иконы в ризах, чаши, кресты и дароносицы[416]416
  Акт хранится в отделе учета Русского музея. По нему также выданы 115 бытовых предметов из серебра. Кроме того, по акту № 471 в «Антиквариат» 27 февраля 1932 года была выдана дароносица.


[Закрыть]. Поскольку иконы упоминаются в группе изделий из серебра, то ясно, что они попали туда из‐за своих окладов.

В первой половине 1930‐х годов Русский музей, фактически не отдавая свои иконы в «Антиквариат», пополнял собрание древнерусской живописи, выменивая ценные или необходимые для музейной экспозиции иконы у торговой конторы. Те же отношения бартерного обмена с «Антиквариатом» существовали и у Третьяковской галереи, о чем будет рассказано позже[417]417
  См. гл. «Бартер».


[Закрыть]. В начале 1930‐х годов в результате обмена в Русском музее оказались ценная новгородская икона середины XVI века «Троица Ветхозаветная» и редкая икона XV–XVI века «Св. Николай Чудотворец» из Буковины[418]418
  Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 248.


[Закрыть]. В ноябре 1933 года «Антиквариат» передал 36 своих икон в Русский музей в обмен на 24 картины, принадлежавшие музею, в их числе были восемь работ Куинджи, эскиз Маковского и другие. Сохранившийся список икон, переданных из «Антиквариата» в обмен на произведения русских художников, свидетельствует о том, что Русский музей получил (по атрибуции того времени) иконы XIV–XVII веков, среди которых работы из Новгорода и Ярославля. Очень высокая по тем временам оценка многих из них, от 400 до 750 руб., косвенно свидетельствует об исторической и художественной значимости этих произведений иконописи[419]419
  Акт № 691 от 22 ноября 1933 года и список икон находятся в отделе учета Русского музея. Подробно о ценах на иконы см. гл. «Фальшивки за копейки?».


[Закрыть]. По свидетельству Н. В. Пивоваровой, среди икон, которые поступили в Русский музей из «Антиквариата» в 1933 году, оказались древние иконы из Костромского музея[420]420
  Торговцы считали их не подходящими для экспорта (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 245, сн. 10; 248).


[Закрыть]. 9 мая 1933 года по акту № 609 Русский музей получил из «Антиквариата» пять копий древнерусских икон в обмен на 18 «предметов религиозного культа» – парчовые ризы, стихари, фелони. Как покажет дальнейший рассказ, речь идет о факсимильных копиях, специально выполненных лучшими реставраторами-иконописцами для первой советской заграничной иконной выставки 1929–1932 годов, которая к этому времени уже вернулась на родину[421]421
  О судьбе копий см. гл. «Коммерческие итоги выставки».


[Закрыть]. Русский музей получил львиную долю экспонатов этой выставки (прил. 11).

Массовая выдача икон из Русского музея в «Антиквариат» произошла относительно поздно, в середине 1930‐х годов. По акту № 801 от 23 ноября 1935 года музей отдал в «Антиквариат» 196 икон на сумму 1885 руб. Информации о том, откуда происходят эти иконы, в акте нет. Все они хранились в музейной кладовой и, по мнению экспертов того времени, не имели музейного значения. Об этом косвенно свидетельствуют и назначенные цены: основная масса предметов была оценена от одного до 10 руб., лишь единичные иконы имели оценку от 30 до 50 руб.[422]422
  «Антиквариат» должен был в трехдневный срок внести деньги на счет музея, в противном случае ему грозила неустойка в размере 1 % от суммы за каждый день просрочки. Иконы выдал зав. секцией древнерусского искусства М. К. Каргер на основании приказа финотдела Смольнинского района.


[Закрыть] Тогда же в ноябре 1935 года по акту № 802 Русский музей выдал в «Антиквариат» «серебряные иконы и другие предметы в количестве 161 шт.» на сумму 15 854 руб. Сохранившийся список свидетельствует о том, что речь идет об иконах в окладах из драгоценных металлов, украшенных драгоценными камнями и жемчугом. Они хранились в «бронекладовой» музея. Их также признали не имеющими художественного значения. В данном случае цены были значительно выше и достигали 500 и 750 руб., однако они определялись не ценностью иконописи, а весом драгоценностей – серебра, камней и жемчуга. В списке привлекает внимание икона «Богоматерь Владимирская» в массивном серебряном окладе с клеймом 1816 года, украшенная бриллиантами и жемчугом. Эксперты оценили ее в астрономическую по тем временам сумму в 5 тыс. руб. Все предметы согласно актам № 801–802 принимала В. Г. Павлова – продавщица антикварно-художественного магазина «Антиквариат», который располагался по соседству с Русским музеем на проспекте 25-летия Октября в доме 36. В советское время, до конца 1940‐х годов, это был адрес гостиницы «Европейская», где останавливались иностранцы[423]423
  В конце 1940‐х годов проспекту было возвращено его старое название – Невский. В настоящее время в этом здании находится ресторан гостиницы «Европейская».


[Закрыть].

Здесь же в гостинице «Европейская» валютные ценности Русского музея продавали «Интурист» и Торгсин. 30 апреля 1933 года по акту № 606 представитель Торгсина принял из Русского музея четыре иконы в серебряных золоченых окладах и четыре серебряные ризы на сумму 694 руб. 50 коп. 20 ноября 1933 года ленинградское отделение «Интуриста» обратилось в Русский музей с просьбой «выделить иконы, кресты, складни и мелкие каменные изделия, не имеющие музейного и экспортного значения, для реализации за инвалюту в антикварном магазине Интуриста» в гостинице «Европейская»[424]424
  ЦГАЛИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 7. Л. 91.


[Закрыть]. В ответ на эту просьбу 25 декабря 1933 года по акту № 703 Русский музей передал представителю гостиницы «разные иконы в количестве 178 штук на сумму 1163 руб. 50 к.». В приложенном списке отсутствует атрибуция икон векам и школам, однако сказано, что иконы предварительно были осмотрены сотрудниками музея. Указано также, что иконы находились в музее на хранении в бывшем фонде «секции учета и охраны памятников старины». Это может свидетельствовать о том, что речь идет не о собственной коллекции Русского музея, а об иконах, принадлежавших Государственному музейному фонду, который использовал Русский музей в качестве одного из своих хранилищ[425]425
  В Петрограде с ноября 1918 года работала секция Отдела по охране, учету и регистрации памятников искусства и старины, которая в ноябре 1921 года была переименована в Государственный музейный фонд.


[Закрыть]. Это косвенно подтверждают и назначенные цены. Даже для экономических условий того времени они выглядят низкими – 50 коп., 3, 5, 8, 10, 12, 15, 20, 25, 30, 40, 50, 60 руб.[426]426
  Акт хранится в отделе учета Русского музея.


[Закрыть] Другой случай выдачи икон из Русского музея в «Интурист» представляет бартерный обмен. По акту № 732 от 13 июля 1934 года в обмен на икону «Спас Оглавный», которую Русский музей 23 апреля 1934 года взял из магазина в гостинице «Европейская», музей отдал три свои иконы. Комиссия по отбору ценностей посчитала, что они не имели музейного значения[427]427
  В том числе икона «Богоматерь Тихвинская» в шитом окладе (оп. 1361), икона «Избранные святые» (инв. 4542, оп. № 37) и четырехчастная икона «Избранные святые» (инв. 2740, оп. № 595), обе в серебряных окладах. Акт № 732 хранится в отделе учета Русского музея.


[Закрыть]. Выдачи в «Интурист», видимо, продолжались и во второй половине 1930‐х годов. По свидетельству Пивоваровой, в 1935 году представитель «Интуриста» отобрал для продажи 1001 икону. Однако и в этом случае речь идет об имуществе упраздненного Государственного музейного фонда, которое хранилось в Русском музее и, по оценке его сотрудников, не имело музейного значения[428]428
  Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 248, сн. 4. Русский музей также выдал две иконы из секции производственного искусства, неопределенное число небольших металлических складней и «разные крестики» в Госфонд. См. акт № 375 от 24 января 1931 года; акт № 471 от 27 февраля 1932 года в учетном отделе Русского музея.


[Закрыть].

Хотя речь идет о выдаче на продажу в «Антиквариат», Торгсин и «Интурист» сотен икон, следует признать, что иконное собрание Русского музея не было разорено. По мнению Н. В. Пивоваровой, отдавали главным образом «второсортные вещи» из имущества ГМФ, которое временно хранилось в музее[429]429
  Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 248.


[Закрыть]. Судьба иконной коллекции Русского музея, таким образом, представляется более благополучной, чем судьба разоренного Исторического музея и даже Третьяковской галереи, которой пришлось отдать в «Антиквариат» иконы из собрания ее основателя, а также из прославленных коллекций Остроухова, Морозова, Зубалова, Рахманова и др.[430]430
  Об этом см. гл. «Третьяковская галерея: потери».


[Закрыть]

Сохранив целостность своей коллекции древнерусской живописи, Русский музей тем не менее в 1933–1935 годах выдавал предметы религиозного культа из драгоценных металлов, преимущественно серебра, в том числе оклады, кресты, венчики, дароносицы, распятия, лампады, кадила, золотые образки и нательные кресты[431]431
  В частности, в учетном отделе Русского музея хранится «Опись серебряных окладов с икон б. собрания Плюшкина», переданных в Госфонд 26 января 1933 года. В описи в общей сложности 177 номеров. Сотрудники Русского музея считают, что эти предметы принадлежали Музфонду и были на временном хранении в ГРМ. Церковная утварь, кресты, оклады, венчики перечислены в списке изделий из серебра, подлежащих выдаче в Госбанк осенью 1933 года (ЦГАЛИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 7. Л. 60).


[Закрыть]. В то время кампания по массовому изъятию изделий из драгоценных металлов из советских учреждений и институтов развернулась по всей стране. Получателями были Госбанк и Ювелирное объединение Мосторга, что свидетельствует о том, что предметы пошли в переплавку, а также Госфонд. Так, 13 ноября 1934 года по акту № 759 Русский музей передал в ленинградское отделение Ювелирного объединения Мосторга золотые и серебряные предметы на сумму 11 370 руб. 60 коп., в том числе и ризы и другие обрамления с икон. Туда же по акту № 793 от 13 июля 1935 года отправились серебряные предметы (басма, коробочки, обрезки парчи и др.) на сумму 2646 руб., а также по акту № 809 от 23 декабря 1935 года 80 серебряных и четыре золотых предмета из отдела древнерусского искусства.

Все выдачи в «Антиквариат», Торгсин, «Интурист», Госфонд, Госбанк и Ювелирное объединение состояли, согласно сопроводительным документам, из предметов немузейного значения. Вопрос о том, были ли среди выданных из Русского музея предметов художественно и исторически ценные произведения религиозного искусства, остается открытым. Наиболее крупная выдача состоялась 1 декабря 1935 года (акт № 803), когда Русский музей отдал 2971 икону[432]432
  Сохранилось два списка: на 252 и 2719 икон. Хотя, как следует из акта, это были ненужные музею вещи, Русский музей тем не менее исключил и оставил у себя шесть икон из второго списка.


[Закрыть] в распоряжение музейной секции городской власти – Ленинградского совета[433]433
  После официальной ликвидации ГМФ в Ленинграде оставался довольно большой фонд произведений искусства, которые не были распределены и продолжали называться музейным фондом. Функции управления им перешли сначала к Русскому музею, а с 1933 года – Эрмитажу. Возможно, в это же время музейный фонд стал числиться при городской власти, Ленсовете. Перераспределение предметов между реорганизованным музейным фондом и отделом древнерусского искусства иногда представляло просто их перемещение из одного помещения Русского музея в другое (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 237).


[Закрыть]. Несколько недель спустя, 17 декабря, туда же были переданы еще 117 икон (акт № 807)[434]434
  Из них только 42 иконы были записаны в инвентари ГРМ. Это были конфискованные старообрядческие иконы XIX века, которые поступили в Русский музей в 1897 году.


[Закрыть] и 452 предмета (акт № 808), в том числе деревянные кресты и иконы, складни, образки, пасхальные яйца, подсвечники, эмалевые иконы, венцы, кадила, митры, лампады и части иконостасов. Согласно документу, все предметы принадлежали к «отходам» отдела древнерусского искусства[435]435
  В связи с подготовкой иконной экспозиции раннего феодализма в Русском музее Г. И. (sic!) Чириков и Н. И. Репников с 20 декабря 1933 года по 9 апреля 1934 года просмотрели и аннотировали 11 347 памятников древнерусского искусства, в том числе 7546 икон. Из них 1128 были отобраны для экспозиции, 1596 – для музейного хранения, 700 – для реставрации, 436 – выделены в обменный фонд, а 3686 – «в отход», то есть признаны ненужными (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 254).


[Закрыть]. Вещи, выданные по акту № 808, хранились в музее с пометкой «лавра», однако отношения к упраздненной и разоренной советской властью Александро-Невской лавре, ценности которой тоже попали в Русский музей, они не имели[436]436
  По свидетельству Пивоваровой, «лаврой» называлось одно из хранилищ в Русском музее, распорядителем в котором был Ф. М. Морозов. Ценности из Древлехранилища Александро-Невской лавры были перевезены в Русский музей в июле – августе 1922 года. За несколько месяцев до этого лаврский музей был ограблен. Перевезенные ценности состояли на учете ГМФ и передавались в музей на временное хранение. В 1931 году из просмотренных 2011 предметов Древлехранилища лавры на хранении в музее были оставлены лишь 545 (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 229–230).


[Закрыть]. Показательно, что в обоих актах отсутствовала традиционная формулировка «не имеющие музейного и художественного значения». Вместо нее – «не имеющие экспозиционного и научного значения» для Русского музея, что косвенно подтверждает музейную ценность этих вещей. Судя по документам, эти иконы принадлежали ленинградскому отделению ГМФ и после его ликвидации находились на хранении в кладовых Русского музея. В списках нет датировки, истории происхождения икон и цен, только названия, размеры и инвентарные номера. Выданные по акту № 803 предметы были переданы на хранение в Эрмитаж[437]437
  В 1930‐е годы помещения Эрмитажа, как и Русского музея, использовались в качестве хранилищ реорганизованного музейного фонда Наркомпроса.


[Закрыть]. Последующая судьба предметов, выданных музейной секции Ленинградского совета, мне неизвестна. Возможно, они были со временем распределены по ленинградским и провинциальным музеям[438]438
  Да и сам Русский музей отбирал экспонаты для своей экспозиции в музейном фонде Ленсовета (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 255).


[Закрыть].

По сообщению Н. В. Пивоваровой, к 1941 году, то есть фактически после окончания массовых продаж произведений искусства, в старом инвентаре Русского музея, включая дореволюционные поступления и поступления 1920–1930‐х годов, было записано 6880 икон. Из них около 3400 икон поступили в Русский музей в послереволюционные десятилетия. В 1953 году в ходе инвентаризации было учтено 2800 древних икон (фонд «А»), около 700 номеров поздних икон (фонд «Б») и 560 номеров поздних икон (фонд «ПМ»). Следовательно, в 1920–1930‐е годы из фондов Русского музея было выдано порядка 2820 заинвентаризированных икон. Выдачи происходили как из старых дореволюционных, так и из послереволюционных поступлений. Львиная их доля была выдана не на продажу, а в другие музеи. Что касается выдач из хранилищ Музейного фонда, которые находились в Русском музее, то эту цифру вряд ли можно установить в точности из‐за невозможности учесть все акты выдачи. Эти иконы находились на временном хранении и не были внесены в инвентари Русского музея. По мнению Пивоваровой, в «Антиквариат», Торгсин, «Интурист» и Госфонд выдавались преимущественно вещи, не прошедшие инвентаризацию, или массовая художественная продукция XIX века. Структура современного иконного собрания Русского музея, более половины которого относится к поступлениям дореволюционного времени, позволяет предположить, что львиная доля выдач состояла из поступлений советского времени. В этой статистике кроется одно из основных отличий истории иконных собраний двух ведущих российских музеев древнерусского искусства. Тогда как собрание икон Третьяковской галереи фактически является детищем политики советского правительства, собрание икон Русского музея, хотя и существенно пополнилось в советские годы, в значительной степени представляет досоветское наследство[439]439
  Согласно справке зав. отделом древнерусского искусства И. Д. Соловьевой, в современном иконном собрании Русского музея к поступлениям советского времени принадлежит около 40 %. Сложность подсчетов заключается в том, что в Русском музее хранились не только свои иконы, но и фонды ГМФ.


[Закрыть].

Главная битва между музейными работниками и торговцами в Русском музее развернулась не за иконы, а за произведения русских художников XIX – начала XX века. Эта история заслуживает внимания, так как распространено ошибочное мнение, что произведения русского искусства избежали продажи.

В начале декабря 1931 года «Антиквариат» обратился в Русский музей с просьбой отобрать «некоторое количество вещей из запасов», «ибо наметилась возможность продвинуть на внешнем рынке кое-что из предметов русской живописи и прикладного искусства». Прошел месяц. Руководство музея саботировало запрос, о чем свидетельствуют письменные угрозы «Антиквариата» донести правительству о срыве партийного и правительственного задания по форсированию художественного экспорта[440]440
  ЦГАЛИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 6. Л. 1.


[Закрыть]. В январе 1932 года в Русский музей на заключение был послан список из 22 произведений русских художников – Шишкина, Айвазовского, Куинджи, Левитана, Маковского и др.[441]441
  Там же. Л. 2–3.


[Закрыть] «Антиквариат» настаивал на выдаче всех этих произведений, ввиду «скромности» его требований, но директор Русского музея утвердил выдачу только девяти работ.

Ударные валютные задания первого полугодия 1932 года надо было выполнять, и руководство «Антиквариата» пожаловалось правительству. В начале февраля 1932 года в Русский музей в Ленинграде и Третьяковскую галерею в Москве пришло письмо из Наркомпроса за подписью зам. зав. сектором науки Вольтера. В нем говорилось следующее:

В связи с чрезвычайно напряженным положением на международном антикварном рынке по сбыту произведений западного искусства музейного значения, Антиквариат по согласованию с Наркомпросом обязан завоевать рынки путем внедрения на его аукционы и отдельные продажи в первые руки произведений русских художников.

Наркомпрос требовал, чтобы директора Русского музея и Третьяковской галереи наметили «высоко качественные, но второстепенные в отношении экспозиции произведения русских художников круга до-передвижников, передвижников и формалистических исканий конца 19 и 20 вв.» и срочно представили списки в сектор науки на рассмотрение и утверждение. Кроме того, Наркомпрос рекомендовал заранее подумать и о том, с какими из уникальных произведений музеи «в случае крайней необходимости могли бы расстаться с наименьшим ущербом»[442]442
  Там же. Л. 9, 24.


[Закрыть]. Списки «уников», или «уникатов», требовалось представить в секретном порядке немедленно. Уже к концу февраля Русский музей выделил около 70 картин и акварели, но «Антиквариат», ссылаясь на «условия рынка», отказался их брать[443]443
  Там же. Л. 9, 11, 12.


[Закрыть]. Возможно, эти произведения, с точки зрения торговых работников, были недостаточно высокого художественного значения. Не доверяя музейщикам, «Антиквариат» добивался допуска своих людей к осмотру собрания Русского музея, в чем и получил поддержку Наркомпроса[444]444
  Там же. Л. 13.


[Закрыть].

В ноябре 1933 года в Русском музее работала бригада Наркомата внешней торговли. После того как представители «Антиквариата» осмотрели запасы Русского музея, заявки торговцев со списками на выдачу произведений русского искусства стали поступать одна за другой[445]445
  Там же. Л. 88.


[Закрыть]. Сотрудники музея сопротивлялись и боролись за целостность своего собрания. Свидетельство тому – жалобы «Антиквариата» в Наркомпрос на саботаж в Русском музее[446]446
  См. письмо из сектора науки Наркомпроса от 5 июня 1932 года (Там же. Л. 58 и об.).


[Закрыть]. Музею удалось отстоять некоторые произведения, но акты выдач и сводки свидетельствуют, что «Антиквариат» получил сотни полотен из Русского музея. Часть их была выдана в 1928 году – в начальный год массового экспорта, однако основные выдачи, после относительного затишья 1929–1931 годов, проходили в 1932–1934 годах.

Создается впечатление, что, основательно подорвав мировой рынок произведений западноевропейской живописи, советские торговцы теперь пытались поправить дело продажей работ русских художников. Цены, по которым произведения выдавались из музея, колебались от 200 до 500 руб. за картину, этюды шли по цене от 50 до 100 руб.[447]447
  См., например, акты № 479 от 13 марта 1932, № 576 от 27 января 1933 года и № 577 от 28 января 1933 года. Всего по этим актам выдано 59 картин и этюдов, в том числе работы Репина, Сомова, Верещагина. Русский музей пытался удержать три работы Сомова. Нарком Бубнов, однако, потребовал отдать и их (ЦГАЛИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 6. Л. 103). Кроме того, по акту № 735 от 22 июля 1934 года на основании секретного распоряжения Наркомпроса Русский музей выдал в «Антиквариат» еще 11 картин. Выдачи произведений русских художников в «Антиквариат» проходили и из ГТГ.


[Закрыть] Однако мировой рынок русского искусства в то время еще не сложился и спрос на этот товар был небольшой. Непроданные полотна возвращались в Русский музей и Третьяковскую галерею[448]448
  См. запрос ГТГ от 20 августа 1934 года о том, не попали ли в Русский музей картины, выданные в 1932 году из галереи в «Антиквариат», но не проданные и возвращенные из торговой конторы. В списке 40 наименований, из которых 11 уже вернулись в ГТГ (ЦГАЛИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 8. Л. 82).


[Закрыть].