Текст книги "Небесная голубизна ангельских одежд"

Глава 4. Спас на Крови

Вклад, который государственные репрессии и насилие внесли в пополнение собрания Третьяковской галереи, не ограничивается передачей икон из Исторического музея в 1930 году. В галерее оказалась часть замечательной коллекции икон арестованного Анисимова, которую туда в 1931 году передало ОГПУ по секретной просьбе Наркомпроса[205]205
  О том, что Анисимов собрал прекрасную коллекцию икон, стало известно только после его ареста. Он неохотно показывал свои иконы на выставках, и тому были причины. До революции хорошие иконы стоили дорого. Обладая азартом коллекционера, но не имея зубаловских, рябушинских или морозовских миллионов, Анисимов собирал иконы, видимо используя служебное положение. Г. И. Вздорнов считает, что еще в бытность земским учителем в Новгородской губернии Анисимов, занимаясь сбором материала для епархиального древлехранилища, «не слишком заметные, но ценные произведения» оставлял у себя. Видимо, подобная практика существовала и во время работы Анисимова в Комиссии по сохранению и раскрытию памятников древней живописи и в ЦГРМ. Как и у Остроухова и Рябушинского, имевших «домашних» реставраторов, был такой и у Анисимова – П. И. Юкин. Антонова писала, что поступление в ГТГ коллекции Анисимова «с тщательно выисканными ранними новгородскими иконами позволило ясно представить дальнейшие пути собирания» коллекции всей галереи (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 34). Не все иконы Анисимова попали в ГТГ. Часть икон была отдана в «Антиквариат». Образцы тканей из коллекции Анисимова переданы в Оружейную палату и ГИМ (Древнерусское искусство Х – начала ХV века. С. 60–63).


[Закрыть]. В коллекции Анисимова преобладали работы новгородских мастеров, но были и московские иконы, а также иконы из Твери, Вологды, Ростова, Кириллова и поствизантийские работы[206]206
  Древнерусское искусство Х – начала ХV века. С. 16.


[Закрыть]. Из квартиры Анисимова коллекцию вывозили его бывшие коллеги по Историческому музею. Находясь в разоренном доме, что испытывали они, «любезно молчавшие» на недавнем позорном судилище?[207]207
  На квартиру к Анисимову пришлось идти Орешникову. 15 мая 1931 года он записал в дневнике: «Из Музея с А. Л. Вейнберг [пошел] в ОГПУ, туда пришел Гамза, вызвал знакомого ему сотрудника ГПУ, и мы все поехали на Пречистенку, д. 21, в бывшую квартиру А. И. Анисимова, где Гамза взял для Третьяковки иконы, а я отобрал 2 ящика с рухлядью…» (Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 491).


[Закрыть] В галерее оказалась и часть собрания известного реставратора Г. О. Чирикова[208]208
  Григорий Осипович Чириков (1882–1936) – выходец из крестьян села Мстера, выдающийся реставратор и исследователь, сотрудник Комиссии по сохранению и раскрытию древней живописи в России, позже работал в ЦГРМ. Участвовал в расчистке иконы «Св. Троица» Андрея Рублева. Арестован в марте 1931 года по сфабрикованному делу. О деле Г. О. Чирикова см.: Кызласова И. Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси. С. 346–365.


[Закрыть], репрессированного вслед за Анисимовым. После ареста его собрание, славившееся иконами XVII века миниатюрного письма, попало в Исторический музей и «Антиквариат», откуда в 1935 году некоторые из икон поступили в Третьяковскую галерею[209]209
  Более подробно о собрании икон Г. О. Чирикова см. гл. «Третьяковская галерея: приобретения».


[Закрыть].

Пополнение иконного собрания Третьяковской галереи, как и других центральных музеев, также шло за счет директивного изъятия шедевров из провинциальных музеев, которые, в свою очередь, тоже пополнялись в результате насилия – государственной политики разрушения и закрытия местных церквей и монастырей. Следует сказать, что во многих случаях работники местных и центральных музеев спасали оставшиеся без присмотра и погибающие произведения искусства, но хватало и директивных изъятий из действующих церковных учреждений и религиозных общин. Сильный забирал у слабого. В 1929 и 1930 годах ценнейшие иконы поступили в галерею из Загорского музея, который в свою очередь формировался в ходе разорения Троице-Сергиевой лавры[210]210
  Иконное собрание Загорского музея, по точному выражению Гладышевой, было «наиболее привлекательным» для ГТГ среди провинциальных музеев (Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 505).


[Закрыть]. В их числе знаменитая «Св. Троица» – бесспорное произведение Андрея Рублева[211]211
  До 1930 года, когда Сергиев Посад был переименован в Загорск, музей назывался Сергиевским. «Св. Троица» Андрея Рублева и еще четыре древние иконы были переданы из Сергиевского музея в ГТГ на время для выставки древнерусского искусства. 29 июня 1929 года был подписан акт передачи. Выставка в то время не состоялась, но галерея не собиралась возвращать иконы в Загорск. В начале 1930 года они были включены в инвентари ГТГ, причем «Св. Троице» сразу же был присвоен постоянный инвентарный номер. Так закончилось многовековое пребывание рублевской «Троицы» в Троице-Сергиевом монастыре. ГТГ неоднократно обращалась в Главнауку в связи с реорганизацией Сергиевского музея в краеведческий с просьбой передать из его ризницы 87 памятников древнерусского искусства, из них 26 предметов были переданы в 1930 году. Об истории передачи см.: Кузнецова Т. В. «Троица» Андрея Рублева как музейный экспонат (1918–1929 гг.) // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: Материалы III междунар. конференции 25 сентября – 27 сентября 2002 г. Сергиев Посад, 2004. С. 334–336.


[Закрыть], «Богоматерь Одигитрия» и еще около десятка шедевров древнерусской живописи[212]212
  Икона «Богоматерь Одигитрия» середины XV века московской школы (инв. 13015) поступила в ГТГ в 1929 году. В 1930 году из бывшей Троице-Сергиевой лавры в галерею поступили такие шедевры, как «Богоматерь Одигитрия» и «Богоматерь Корсунская – Умиление» XIV века ростово-суздальской школы (инв. 17294, 17293), а также иконы московской школы «Благовещение» конца XV века (инв. 13014), «Богоматерь Донская» конца XIV века (инв. 22958), «Богоматерь Одигитрия» конца XIV века (инв. 22722), «Спас» середины XV века (инв. 13016), «Св. Никола Можайский» середины XV века (инв. 17295) и иконы работы Симона Ушакова «Св. Сергий Радонежский» (инв. 22721) и «Спас Нерукотворный» (инв. П. 4683) (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 210, 215–216, 260–263, 285–290, 296–297, 317–318, 314, 376–377, 379; Т. 2. С. 252–253, 416–418. О наиболее ценных поступлениях в ГТГ из Троице-Сергиевой лавры см.: Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 507).


[Закрыть]. Тогда же в Третьяковской галерее оказалась и киевская икона второй половины XII века «Св. Дмитрий Солунский» из Успенского собора в Дмитрове[213]213
  До передачи в ГТГ находилась в краеведческом музее города Дмитрова (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 71–73, инв. 28600).


[Закрыть]. В числе изъятых из Вологодского музея была одна из древнейших икон вологодской школы «Св. Николай Чудотворец, с житием» второй половины XIV века[214]214
  Из истории реставрации древнерусской живописи: Переписка И. В. Федышина (1924–1936) / Составитель и автор комментариев Г. И. Вздорнов. М., 1975. С. 90; Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 357–358.


[Закрыть]. В результате изъятий собрание Третьяковской галереи пополнилось лучшими иконами из музеев Пскова, Ростова, Ярославля, Костромы, Саратова, Нового Торжка, Северодвинска, Владимира, Смоленска, Коломны, Мурома, Углича, Вологды, Дмитрова, Новгорода, музея Кирилло-Белозерского монастыря и др.[215]215
  Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 74, 184, 206, 208–210, 218, 220, 222, 226, 228, 245, 308, 326, 333, 336, 350 и др. О пополнении иконного собрания ГТГ произведениями из провинциальных музеев и принципах работы научных сотрудников галереи см., например: Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 505–510.


[Закрыть]

Письма Ивана Васильевича Федышина, заведующего художественным отделом Вологодского музея, передают настроение и опасения работников местных музеев того времени. В 1926 году, находясь на обучении в Москве, он просил свою сотрудницу, в скором будущем – жену, спрятать наиболее ценные иконы «в самый темный угол и никому не показывать: ни Грабарю, ни Анисимову, а то поминай как звали! Непременно утащат». «Хищничество и жадность до редкостей у москвичей, – писал Федышин, – развиты гораздо больше, чем у нас грешных»[216]216
  Переписка И. В. Федышина. С. 44. Однако и провинциальные работники были «не без греха». Находясь в экспедиции в Каргопольском уезде, где он обследовал церкви для учета памятников древнерусского искусства, Федышин так описывал изъятие царских врат из Саунинской церкви: «Мужички отдавали неохотно – особенно упрямился один из членов [церковного] совета, который даже и не пожелал подписать акта, хотя в акте я подчеркнул, что врата не переданы, а изъяты мною». Укрепляя иконы в действующем монастыре, возможно Корнилиево-Комельском, Федышин нашел за иконостасом старые расписные тябла. В тот же день он написал жене, что реставратор А. И. Брягин, который работал вместе с ним, вечером «долго говорил о том, что нужно сейчас же тайно от верующих взять пилу и выпилить из иконостаса расписное тябло» (Там же. С. 60–61, 68–69).


[Закрыть]. Находясь на лечении в санатории в мае 1930 года, Федышин в письме инструктировал жену: «Вероятно, уже появились в Вологде приезжие специалисты из центра и скоро приедет экспедиция Анисимова. На всякий случай убери на лестницу вниз за портреты 3 иконы: 1) „Козьму и Дамиана“, 2) „Богородицу“ из Гавр[иило]-Архангельск[ой] ц[еркви] … и 3) „Николу“ из ц[еркви] Воскресения»[217]217
  Там же. С. 101.


[Закрыть]. Анисимов приехал в августе и, по свидетельству жены Федышина, «не поленился пересмотреть все иконы во всех кладовых… Даже в ризнице все до одной перекидали». Все знали, что Анисимов, как эксперт Главнауки, присматривал иконы для московских музеев и Госторга, поэтому настроение у Федышина было отчаянно-злым: «Раз он высмотрел наши фонды – это вполне достаточно, чтобы он мог навредить в любую минуту. Для этого достаточно сочинить бумажку и прислать ее в музей со штампом Главнауки»[218]218
  Там же. С. 110–111.


[Закрыть], что и случилось в сентябре 1930 года. Вот еще одно письмо лета 1930 года. Федышин спрашивал у жены, приезжал ли «профессор» и «что он облюбовал для Москвы». По предположению Вздорнова, речь шла о А. Н. Свирине, сотруднике Третьяковской галереи, который побывал в Вологде в июле и отобрал иконы. «Что-то уж очень потащили все и всё от нас», – в сердцах подытожил Федышин[219]219
  Там же. С. 110.


[Закрыть].

Кто-то может сказать, что провинциальному музею нечего было и тягаться со знаменитой Третьяковской галереей, которая является более достойным местом для шедевров древнерусской живописи. Однако это мнение основано на привычных стереотипах сегодняшнего дня. Не стоит забывать, что и Третьяковская галерея вначале была всего лишь городским музеем. В ее собрании были шедевры, но оно было несравненно беднее того, что галерея получила за годы советской власти в результате перераспределения художественных богатств. Следует напомнить и то, что иконное собрание галереи в 1920‐е годы не превышало полторы сотни икон, тогда как собрание Вологодского музея в конце 1920‐х годов, по свидетельству Федышина, насчитывало порядка пяти тысяч икон, а по своему значению среди провинциальных музеев уступало лишь Новгородскому музею. Анисимов назвал иконное собрание Вологодского музея «кладезем произведений древнерусской живописи». Авторы каталога иконного собрания этого музея считают, что его богатейшая коллекция древнерусского искусства в конце 1920‐х годов «вполне могла соперничать с лучшими собраниями Москвы и Ленинграда»[220]220
  Иконы Вологды XIV–XVI веков / Л. В. Нерсесян (гл. ред). М., 2007. С. 22–24.


[Закрыть]. Кроме того, отчего же Вологда, древний русский город, история которого, как и история Москвы, уходит корнями в XII век, не достойна первоклассного музея древнерусской живописи? Именно о такой перспективе мечтал Федышин:

…мы с Вами должны благодарить небо за то, что живем в Вологде. Вологда здесь (речь идет то ли о Музейном отделе Наркомпроса, то ли о ЦГРМ. – Е. О.) считается вторым городом после Новгорода по обилию и качеству памятников древнерусской иконописи… И если бы к нашему материалу приложить еще немного труда, знаний и средств по раскрытию памятников, то наш музей мог бы стать прекрасным и великим[221]221
  Переписка И. В. Федышина. С. 45.


[Закрыть].

Изъятия икон из провинциальных музеев чаще всего были безвозмездными. Москва забирала по праву сильной и властной. В лучшем случае местные музеи получали взамен произведения светской живописи[222]222
  С конца 1920‐х годов ГТГ по приказу Главнауки передала в республиканские и местные российские музеи из специального «провинциального фонда» более тысячи произведений светской живописи, которые скопились в ее хранилищах в результате массовой национализации произведений искусства. Среди них было много первоклассных работ лучших российских художников. Эти произведения передавались не в обмен на изъятые иконы, а в процессе общего перераспределения национализированных художественных ресурсов, проходившего по всей стране.


[Закрыть]. Одна из таких бартерных сделок оставила след в архивах и поражает неравноправием обмена между центром и провинцией в советской системе перераспределения ресурсов. В 1934 году взамен памятников древнерусской живописи XV века из Угличского краеведческого музея[223]223
  См. иконы деисусных чинов из Угличского музея (инв. 21447, 21450, 21458, 21459, 21446) в: Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 325–326, 349–350.


[Закрыть] Третьяковская галерея передала туда несколько картин советских художников: этюд «Огороды» и «Стадо у реки» Аладжалова, «Обучение слепых в щеточной мастерской» Литвиненко, «Литейщик у вагранки» Долгова и «Бык в киргизской упряжке» Савицкого[224]224
  Отдел рукописей Третьяковской галереи (далее ОР ГТГ). Ф. 8. IV. Д. 129. Л. 100. Еще более уязвимы были небольшие районные и народные музеи. Так, в 1930 году Вологодский музей предложил Грязовецкому музею чучела зверей и птиц в обмен на плащаницу XVI века и иконы Павло-Обнорского и Корнилиево-Комельского монастырей (Иконы Вологды XIV–XVI веков. С. 24).


[Закрыть].

Не вернулись домой и многие иконы, предоставленные провинциальными музеями на советскую заграничную выставку икон 1929–1932 годов, о которой будет рассказано в следующей части этой книги. В частности, Вологодский музей отдал на выставку тринадцать икон, из них только две вернулись в Вологду, остальные достались Третьяковке и Русскому музею (прил. 11). Среди них икона Дионисия «Распятие» из Павло-Обнорского монастыря, которая сейчас находится в ГТГ[225]225
  Инв. 29554. Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 333–334.


[Закрыть]. Не вернулась с выставки во Владимир икона «Св. князь Георгий Всеволодич», которая происходила из местного Успенского собора. Попутешествовав по миру и побывав в Русском музее, она в 1934 году оказалась в Третьяковской галерее (прил. 11)[226]226
  Инв. 28641. Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 367–368.


[Закрыть]. Правая створка царских врат с изображением Св. Василия Великого работы рубежа XIV–XV веков, которая после революции попала в Тверской музей, после реставрации в ЦГРМ и путешествия по миру также осталась в Третьяковской галерее[227]227
  Инв. 12002, 29560. Древнерусское искусство X – начала XV века. С. 132–133. Другая, левая створка с изображением Св. Иоанна Златоуста, бывшая в собрании Остроухова, к тому времени уже находилась в ГТГ. После воссоединения икон в галерее царские врата приобрели целостность, но далось это путем оскудения провинциального музея.


[Закрыть].

Массовое закрытие и снос храмов, которые советское государство проводило в 1930‐е годы, стали еще одной печальной страницей в истории пополнения иконного собрания Третьяковской галереи и других музеев. Ценности либо напрямую вывозились сотрудниками галереи из подлежащих ликвидации церквей, либо поступали через музейный фонд Московского отдела народного образования (МОНО) Наркомпроса РСФСР[228]228
  См.: Буренкова Е. В. Из истории комплектования фондов древнерусского искусства Третьяковской галереи // Третьяковские чтения. 2014: Материалы отчетной научной конференции. ГТГ, 2015. С. 58–83; Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 504–505.


[Закрыть].

Летом 1929 года была закрыта церковь Св. Николая в Толмачах. Здание было передано Третьяковской галерее в качестве хранилища. На примере разорения этой церкви можно увидеть, как проходил дележ имущества. Верующим, которых представлял приходской совет, разрешили забрать то, что не имело художественной ценности. Они перенесли разрешенное в соседний храм Св. Григория Неокесарийского на Большой Полянке, который тоже закроют, но в 1939 году. ОГПУ, которому для выполнения валютного плана нужны были драгоценные металлы, достались ненужные галерее золоченые иконы, подсвечники и другие предметы церковного обихода с позолотой, а также серебряные оклады. Позолоту с главного алтаря должны были смыть прямо на месте. Реставрационной мастерской разрешили выбрать золоченое дерево, кроме иконостаса, и взять стекла[229]229
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 98. Л. 10.


[Закрыть]. В результате вместо церкви – складское помещение. В отличие от церкви Св. Николы в Толмачах, которая хотя и была закрыта, но избежала сноса[230]230
  Богослужение в храме возобновилось в 1993 году. В конце 1990‐х храм был восстановлен. Воссозданы три иконостаса, пристенные киоты, полностью восстановлена настенная живопись. Храм стал первым в России домовым храмом-музеем. В нем хранятся такие святыни России, как Владимирская икона Богоматери (постоянно находится в храме) и Святая Троица преподобного Андрея Рублева (приносится в храм на праздник Святой Троицы). См. сайт Третьяковской галереи.


[Закрыть], множество закрытых московских церквей были разрушены. В современных границах Москвы таких наберется не менее двух сотен. В память о них остались лишь названия – Св. Николы Чудотворца в Сапожке, Свв. Флора и Лавра у Мясницких ворот, Рождества Христова в Палашах, Ермолая Священномученика на Козьем болоте, Спаса Преображения в Наливках, Воскресения в Монетчиках, Св. Троицы в Капельках, Похвалы Богородицы в Башмаках… – навсегда ушедший мир старой Москвы, былой России.

В 1931 году в Третьяковскую галерею были переданы: деисусный чин первой половины XV века храма Покровско-Успенской старообрядческой общины, который до революции стараниями С. П. Рябушинского был украшен древними иконами[231]231
  Инв. 20518–20526. Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 115. Храм находится в Гавриковом (в советское время Спартаковский) переулке в Москве. Здание храма сохранилось.


[Закрыть]; царские врата и иконы XVIII века из церкви Св. Алексея[232]232
  Находится на Николоямской (в советское время Ульяновская) улице. ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 93. Л. 65. Храм был разорен, но здание сохранилось. Ныне отреставрировано.


[Закрыть]; золоченые царские врата и другие предметы XVII века из церкви Св. Иоанна Предтечи в Староконюшенном переулке[233]233
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 93. Л. 68.


[Закрыть]; иконы из церкви Свв. Бориса и Глеба у Арбатских ворот[234]234
  Отреставрирована в конце 1920‐х годов и разрушена в 1930 году. ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 93. Л. 68.


[Закрыть]; пророческий чин из церкви Свв. Космы и Дамиана в Кадашах на Большой Полянке[235]235
  Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 448–449.


[Закрыть]; иконы из церквей Симонова монастыря[236]236
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 93. Л. 67; Д. 288. В январе 1930 года по решению правительственной комиссии были взорваны пять из шести церквей монастыря, колокольня, надвратные церкви, а также башни Сторожевая и Тайницкая с прилегавшими постройками. На субботниках были разобраны стены монастыря, кроме южной, уничтожены могилы. Как сообщал журнал «Огонек», на месте «крепости церковного мракобесия» поднялся дворец культуры завода им. Лихачева (ЗИЛ).


[Закрыть], а также десятки икон из разрушенных московских церквей, оказавшиеся в МОНО и места происхождения которых были забыты[237]237
  Акты поступлений из МОНО свидетельствуют о плохой сохранности многих икон. Зачастую работники МОНО точно не знали, откуда происходят предметы. Многие из икон, поступивших в ГТГ из закрытых и разрушенных московских церквей, позже были переданы в Музей истории религии, а после войны – в Московскую патриархию (ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 93. Л. 67, 101, 102, 113, 127–129).


[Закрыть]. В 1931 году, перед тем как взорвать храм Христа Спасителя в Москве, советские власти разрешили забрать оттуда художественные ценности. Осенью 1931 года в Третьяковскую галерею поступили скульптура, снятая со стен храма[238]238
  Согласно документу, всего поступило «91 кусок и 5 ящиков мелких деталей». Акты съемки и схемы расположения фигур были переданы в ЦГРМ (ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 93. Л. 111, 120).


[Закрыть], картины Сурикова, Верещагина и Семирадского, когда-то украшавшие его стены.

В 1933 году собрание Третьяковской галереи пополнилось иконами из разоренных церквей Рождества Богородицы в Голутвине[239]239
  Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 429–431. Более известна по ее приделу как церковь Св. Николая.


[Закрыть], Св. Троицы в Сыромятниках[240]240
  Например, «Богоматерь Боголюбская, с деисусом» работы Василия Уланова 1712 года (инв. 24517) (Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 401).


[Закрыть], Гребневской иконы Богоматери[241]241
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 288. Церковь находилась на Лубянской площади. В ГТГ поступили иконы «Богоматерь Владимирская» XV века школы Андрея Рублева (инв. 20116), «Воскресение – Сошествие во ад» (инв. 20118), «Св. Троица» (инв. 28624) (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 292–293, 309). Церковь Гребневской Богоматери предположительно была построена в конце XV века, а окончательно разрушена в 1935 году. На образовавшемся пустыре водрузили будку-шахту для вентиляции строившегося в то время метро. В 1980‐х годах на этом месте построили огромное здание для Вычислительного центра КГБ (рядом с книжным магазином «Библио-Глобус»).


[Закрыть], Успения на Остоженке[242]242
  Построена в XVII веке. Снесена в 1934 году (ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 288).


[Закрыть], Св. Николы Большой Крест у Ильинских ворот[243]243
  Построена в конце XVII века. Снесена в 1934 году. Иконостас поступал в ГТГ частями через МОНО в 1933–1935 годах. Часть икон после войны была передана Московской патриархии. См.: ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 286–288.


[Закрыть], Св. Иоанна Богослова в Бронной слободе на Тверском бульваре[244]244
  Там же.


[Закрыть], Св. Софии на Софийской набережной[245]245
  Там же.


[Закрыть], иконостаса церкви Св. Троицы в Серебряниках[246]246
  Там же.


[Закрыть]. В 1934 году транзитом через ЦГРМ в ГТГ поступили иконостас из церкви Архангела Михаила в Овчинниках[247]247
  Часть икон в 1938 году была передана в Музей истории религии (ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 287).


[Закрыть], а также иконы из моленной на Покровской улице[248]248
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 288. Здания моленной снесены в 1970-х годах.


[Закрыть], церкви Похвалы Божьей матери[249]249
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 288.


[Закрыть], церкви Спаса Преображения[250]250
  Находилась в Лубянском проезде. Разрушена в 1931 году (ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 288).


[Закрыть], моленной Свв. Петра и Павла[251]251
  Располагалась в Шелапутинском переулке. Здание не сохранилось (ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 288).


[Закрыть], Никольского единоверческого монастыря[252]252
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 288.


[Закрыть], церкви Воскресения в Кадашах[253]253
  Инв. 22725, 22739. Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 398–399.


[Закрыть], церкви Св. Николы в Пыжах на Большой Ордынке[254]254
  Инв. 20691. Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 439–440.


[Закрыть]. В 1936 году Третьяковская галерея пополнилась коллекцией А. И. и И. И. Новиковых из церкви Успения на Апухтинке[255]255
  Аркадий Иванович (1874? –1937) и Иван Иванович (1874? –1937) Новиковы – сыновья крестьянина-старообрядца, московские коллекционеры, белокаменщики, занимались изготовлением кладбищенских надгробий. Построенный ими в 1907 году храм Успения находился в Новоселенском переулке у Покровской (Абельмановской) заставы в Москве. Братья Новиковы были расстреляны как «сектанты-старообрядцы» в 1937 году. Церковь Успения закрыли в 1935 году. Здание отдали под общежитие. Часть икон, поступивших в ГТГ из церкви Успения на Апухтинке, в 1938 году передана в Музей истории религии (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 22; ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 154. Л. 6–9. Д. 286). См. также очерк В. Н. Анисимовой: Новиковы в Москве. Апухтинка // Старообрядчество. История. Культура. Современность: В 2 книгах. Кн. I. М., 2007. С. 313–319. В ГТГ находится более десятка икон из этой церкви (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 89, 91, 112, 120, 121, 167, 196, 198, 295).


[Закрыть], а также иконами из церкви Св. Алексея митрополита в Глинищах[256]256
  Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 36. Церковь разрушена в 1930 году. На ее месте построен жилой дом (ул. Немировича-Данченко, д. 5/7), на котором есть мемориальная доска. В 1927 году, когда Моссовет поднял вопрос о сносе этой церкви «для разгрузки движения», Грабарь пытался отстоять ее. Он писал, что эта церковь – единственная в Москве с первоначальным изразчатым покрытием глав, типичным для Древней Руси. «Не только в Москве, но и в провинции таких покрытий до наших дней не уцелело, за редчайшими исключениями (ц. Сергия во Пскове), и уничтожение этого памятника равносильно уничтожению картины знаменитого художника. Помимо чудесных главок и всего архитектурного ансамбля, в церкви сохранился полностью и прекрасный иконостас, современный храму с иконами знаменитейших царских изографов XVII века» (Грабарь Игорь. Письма. 1917–1941. М., 1977. С. 163).


[Закрыть] и церкви Сошествия Св. Духа в Толмачах[257]257
  Инв. 22965, 22962. Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 399–400, 444.


[Закрыть]. В 1939 году галерея приняла иконы из закрытой церкви Св. Григория Неокесарийского на Большой Полянке[258]258
  Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 36.


[Закрыть].

Список разоренных московских храмов, откуда ценности поступили в Третьяковскую галерею, можно было бы продолжить. В актах МОНО начала 1930‐х годов значатся церкви Св. Николы в Воробине, Св. Николы Заяицкого, Знамения Богоматери на Знаменке, Св. Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках и др.[259]259
  Каталог древнерусской живописи. Т. 2. С. 73. 77, 88–89, 127, 287, 297, 302, 303, 379–380, 383, 425–426, 441, 446, 447, 468 и др.


[Закрыть] О масштабах разрушений свидетельствуют цифры: только за 1933 год в связи с ликвидацией московских церквей «был собран 1021 памятник» и перевыполнен план пополнения иконного собрания галереи[260]260
  Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 515.


[Закрыть].

В 1934 году были закрыты Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ). Они являлись преемником Комиссии по сохранению и раскрытию памятников древней живописи, которая в годы революции и Гражданской войны собирала шедевры иконописи. Анисимов был активным участником Комиссии и сотрудничал с ЦГРМ. Пока он был в силе, наиболее ценные иконы, раскрытые в мастерских, поступали в Исторический музей. Когда же Анисимов и его отдел религиозного быта впали в немилость, главным получателем икон из мастерских стала Третьяковская галерея[261]261
  Между ЦГРМ и ГТГ установились тесные отношения. Галерея финансировала поисковые экспедиции ЦГРМ, в обмен на сведения о произведениях для пополнения собрания. О поступлении икон из ЦГРМ в ГТГ, а также отношениях двух учреждений см.: Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 513–514.


[Закрыть]. В 1929 и 1930 годах, во время травли и ареста Анисимова, в галерею поступили шедевры древнерусского искусства, собранные Комиссией в годы революции и раскрытые в ЦГРМ. Среди них киевская икона XII века «Богоматерь Великая Панагия (Оранта)»[262]262
  Написана ок. 1114 года (инв. 12796). Икона была обнаружена в 1919 году в рухлядной Спасского монастыря в Ярославле (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 51–54).


[Закрыть] работы Андрея Рублева[263]263
  В 1929 году в Третьяковскую галерею из ЦГРМ поступили деисусный чин из иконостаса Успенского собора во Владимире работы Андрея Рублева и Даниила Черного (инв. 22961, 22125, 22960, 19731, 19730, 19725, 19727), а также деисусный чин, который, вероятно, происходит из Воскресенского Высокого монастыря в Москве, работы Андрея Рублева (инв. 12863–12865). Иконы этого чина были найдены в 1918 году Г. О. Чириковым в сарае под завалом дров близ Успенского собора в Городке (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 267–272, 282–285).


[Закрыть] и Феофана Грека, а также другие сокровища[264]264
  Икона работы Феофана Грека «Преображение» (1403 год) из Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском (инв. 12797) поступила из ЦГРМ в 1930 году. Тогда же переданы: киевская икона «Богоматерь Печерская» XIII века (инв. 12723), новгородские иконы XV века «Даниил Пророк» (инв. 22298), «Жены-мироносицы» (инв. 22293) и деисусный чин из бывшего Гостинопольского монастыря (инв. 22287–22292), «Св. Параскева Белградская» середины XV века московской школы (инв. 14237) и «О Тебе радуется» второй половины XIV века псковской школы (инв. 12879), ранее бывшие в Покровском монастыре в Суздале; псковская «Богоматерь Умиление» начала XV века (инв. 12725), Крест Голгофский (инв. 28599) и «Богоматерь Толгская» (инв. 12875), оба произведения XIII века ростово-суздальской школы, а также деисусный чин византийской работы второй половины XIV века из Высоцкого монастыря в Серпухове (инв. 12739, 12728, 12729, 12726, 12730, 12752) и др. (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 76–77, 148–151, 189–190, 191–192, 200–204, 246–247, 257–258, 319–320, 375–376; Т. 2. С. 71, 104–105, 221–222, 235–236).


[Закрыть]. С учетом изъятий из провинциальных музеев, о которых было сказано ранее, по итогам только двух, 1929 и 1930, годов собранию древнерусской живописи Третьяковской галереи не стало равных. В нем оказались шесть памятников домонгольского периода: иконы «Богоматерь Владимирская», «Благовещение Устюжское» и «Спас Нерукотворный» из Успенского собора Московского Кремля, «Св. Никола, с избранными святыми» из Новодевичьего монастыря, а также «Богоматерь Великая Панагия», найденная экспедицией в 1919 году в Спасском монастыре в Ярославле, и икона «Св. Дмитрий Солунский» из Успенского собора Дмитрова[265]265
  Древнерусское искусство X – начала XV века. С. 13.


[Закрыть].

Передачи икон из ЦГРМ в Третьяковскую галерею продолжались в начале 1930‐х годов. В частности, благодаря им галерея пополнилась шедеврами из собрания серпуховской фабрикантши А. В. Мараевой[266]266
  Иконы из собрания А. В. Мараевой частью поступили из ЦГРМ, частью со складов Госфонда в Новодевичьем монастыре. Анна Васильевна Мараева (1845–1928) владела текстильной фабрикой в Серпухове, ее эклектичная коллекция положила начало Серпуховскому историко-художественному музею. В ГТГ оказались десятки икон, принадлежавших Мараевой (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 95–96, 163–165, 167–169, 175–176, 228, 352; Т. 2. С. 67, 80, 118, 184–185, 264, 309, 317, 345, 370, 371, 375, 376, 498–499). См. также: Сокровище вечное. Церковные древности из собрания А. В. Мараевой. М., 2018.


[Закрыть]. Закрытие Центральных реставрационных мастерских в начале 1934 года принесло галерее богатейшее наследство – несколько сотен ценнейших икон. И в этом случае не обошлось без государственного террора. Ликвидация мастерских стала финальным актом репрессий против их сотрудников. И. Л. Кызласова реконструировала события тех лет[267]267
  Кызласова И. Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси. С. 346–374. Репрессии затронули и Музейный отдел Наркомпроса, который, по словам обвинения, представлял «убежище для гонимых революцией представителей буржуазии» (Там же. С. 355).


[Закрыть]. Осуждение Анисимова, подобно кругам, идущим от брошенного в воду камня, повлекло аресты его ближайших коллег. В марте 1931 года были арестованы четыре сотрудника мастерских, в том числе ведущие реставраторы П. И. Юкин и Г. О. Чириков[268]268
  А также М. С. Лаговский и Н. Р. Левинсон. Последний, видимо, сотрудничал с ОГПУ и был освобожден (Кызласова И. Л. Указ. соч. С. 346).


[Закрыть]. ОГПУ обвинило этих людей в контрреволюционной работе «под флагом ЦГРМ», связях с церковниками и иностранцами, приверженности «реакционной идеологии Анисимова». Юкин и тяжелобольной Чириков отправились в ссылку в Северный край[269]269
  Во время ареста Чириков был тяжело болен. В протоколе допроса он сделал примечание: «Имея туберкулез одной оставшейся после операции почки и туберкулез пузыря мочевого, без мочеприемника жить не могу и без диеты… Прошу учесть при задержании». ОГПУ такие мелочи не волновали (Кызласова И. Л. Указ. соч. С. 347).


[Закрыть]. Руководитель мастерских Грабарь, чувствуя угрозу, еще до арестов покинул опасное место, ушел на пенсию[270]270
  Остается необъясненным, почему Грабаря не арестовали. Его имя мелькает в следственных документах.


[Закрыть]. По мнению Кызласовой, после потери руководителей и ведущих специалистов мастерские уже не могли оправиться. Новые аресты в октябре 1933 и январе 1934 года[271]271
  В октябре 1930-го был арестован последний из первоначальных руководителей ЦГРМ П. Д. Барановский, в январе 1934 года – ведущие специалисты Д. Ф. Богословский, Б. Н. Засыпкин и Н. Н. Померанцев (Кызласова И. Л. Указ. соч. С. 365–374).


[Закрыть] привели к уничтожению ЦГРМ. Мастерские были закрыты практически сразу после второй большой волны арестов, в феврале 1934 года. Несколько оставшихся сотрудников вместе с иконами ушли в Третьяковскую галерею, которой была передана функция реставрации произведений древнерусского искусства.

Трагедии и сломанные судьбы скрыты за стерильной официальной версией создания древнерусского собрания Третьяковской галереи[272]272
  Сайт ГТГ так описывает формирование собрания древнерусской живописи (выделено мной. – Е. О.): «Поступление коллекции И. С. Остроухова и ряд других событий (реорганизация историко-художественного антирелигиозного музея в Троице-Сергиевой Лавре в краеведческий; перестройка отдела религиозного быта в Историческом музее; скопление значительного количества произведений в фонде Центральных государственных реставрационных мастерских; поступление икон из закрытых церквей в фонд Московского отдела народного образования при Наркомпросе; поступление в этнографический отдел Румянцевского музея коллекции Е. Е. Егорова) предопределили создание древнерусского отдела Третьяковской галереи на новых основах» (http://www.tretyakovgallery.ru/ru/museum/history/assembly/assembly744/). «Реорганизация», «перестройка», «скопление», «поступления» – оскопленная история грандиозной и трагической ломки послереволюционного и сталинского времени.


[Закрыть], как, впрочем, и других музеев, но у медали всегда две стороны. Так, иконы Анисимова, как и многие иконы из закрытых и разрушенных церквей, попав в Третьяковскую галерею, были спасены от уничтожения и забвения. Более того, столь мощная концентрация в стенах одного музея произведений иконописи, ранее разбросанных по коллекциям, соборам и музеям, имела грандиозные научные последствия. Она позволила искусствоведам и историкам искусства совершить открытия. Приобрели ясные очертания доселе легендарный домонгольский период древнерусской живописи и столь расширительно толковавшаяся ранее новгородская школа, была открыта московская школа иконописи, считавшаяся ранее частью или подражанием новгородской[273]273
  Одним из авторов расширительной «новгородской теории» был Павел Муратов. Он считал, что школа определяется стилистикой, а не географией написания иконы. На основании стилистического анализа известных в начале ХХ века древних икон Муратов делал вывод о господстве новгородской школы с конца XIII до конца XVI века. Творчество Феофана Грека и Андрея Рублева Муратов отнес к периоду новгородского расцвета, а творчество Дионисия – к позднему новгородскому периоду. Появление местных школ Муратов датировал XVI веком и считал результатом вырождения новгородского стиля. «Новгородская теория» было следствием ограниченности знаний начала ХХ века о древнерусской живописи. Систематические расчистки древних икон лишь начались в то время. Муратов и сам признавал недостаточность современного ему знания иконописи, но считал обязанностью каждого исследователя проводить классификации икон даже ценой неизбежных ошибок (Муратов П. Древне-русская иконопись в собрании И. С. Остроухова. С. 6–9).


[Закрыть]. Как гласит народная пословица, нет худа без добра.

Современное иконное собрание Третьяковской галереи в основном было сформировано к середине 1930‐х годов, но пополнение коллекции продолжалось. Перераспределение национализированных произведений искусства между музеями страны затянулось до войны. Так, в 1936 году в Третьяковскую галерею были переданы ценнейшие иконы XII, XIV, XV–XVII веков из Оружейной палаты, в том числе два деисуса XII века из Успенского собора Кремля[274]274
  Инв. 0158, 0159. Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 65–66, 68–69. Поступления икон из Оружейной палаты в ГТГ продолжались вплоть до 1940 года.


[Закрыть]. В 1939 году галерее перешла «задержавшаяся» в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина значительная часть иконной коллекции Е. Е. Егорова[275]275
  Например, инв. 24840, 24864, 24848–24850, 24824. Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 36, 173–174, 293–295, 377; Т. 2. С. 29–30. В Ленинскую библиотеку иконы Егорова попали из Румянцевского музея. О собрании Е. Е. Егорова см. ч. I, гл. 3, сн. 2 на с. 44.


[Закрыть]. В середине 1930‐х годов большая партия икон поступила в галерею из Антирелигиозного музея, расположившегося в бывшем Донском монастыре, где после революции оказались произведения из Новодевичьего, Донского, Златоустовского монастырей и закрытых московских церквей. В 1938 году Гохран передал галерее иконы, хранившиеся там со времени революции. Во второй половине 1930‐х годов Третьяковская галерея получила также ценные произведения древнерусской живописи из торговой конторы «Антиквариат», о чем будет подробно рассказано позже.

Глава 5. К вопросу о фальшивках

История о том, как революция превратила скромную моленную Павла Михайловича Третьякова в многотысячную сокровищницу древнерусского искусства, позволяет разрешить многие недоумения Владимира Тетерятникова. Странствуя между коллекциями, музеями и хранилищами, иконы обзаводились разномастными инвентарными номерами и этикетками. Тетерятникову они показались случайными, избыточными и лишенными смысла, на самом же деле в них зашифрована история странствий икон.

Тот факт, что одна и та же икона Третьяковской галереи могла иметь несколько разных номеров ГТГ, Тетерятников использовал для доказательства изготовления фальшивок. На деле же наличие двух или трех номеров ГТГ на иконах да и на других произведениях искусства, поступивших в галерею в 1920–1930‐е годы, естественно. При передаче в галерею иконе сначала присваивался номер временного хранения с шифрами «КРТГ», «П», «Остр.», «Уч. оп.»[276]276
  «КРТГ» – Книга регистрации Третьяковской галереи; «Остр.» – собрание Остроухова; «Уч. оп.» – учетная опись. Литера «П» (поступление) была принята с номера «7625».


[Закрыть], а затем инвентарный номер постоянного хранения. Первичные номера, присвоенные при поступлении предметов, и постоянные инвентарные номера наносились красками разного цвета, белой и красной. Наличие обоих номеров свидетельствует о том, что икона прошла все ступени учета. На иконах Третьяковской галереи мог быть еще и третий номер. Так, на иконе «Св. Илия Пророк в пустыне», которая была продана американскому послу в СССР Джозефу Дэвису, кроме номеров КРТГ 5627/177 и инв. 13927, стоит и номер «506». На мой запрос из отдела учета галереи ответили, что по документам действительно у этой иконы значится «отд. 506». Следовательно, и эти номера, которые ставились на бумажных этикетках-марочках, не вымышленные. Они имеют смысл. Это – внутренние номера отдела древнерусского искусства Третьяковской галереи[277]277
  В ГИМ иконы также имеют несколько шифров: порядковый номер «ГИК» по Главной инвентарной книге и инвентарный номер отдела древнерусской живописи с шифром «ИVIII».


[Закрыть].

Объяснить, почему на иконах Третьяковской галереи присутствуют несколько номеров этого музея, оказалось несложно. Более того, и Тетерятников, который получил по этому вопросу исчерпывающую информацию от друзей из Москвы, знал об этом, но предпочел не рассказывать в книге, ведь эти сведения подрывали его доводы о надуманности и, следуя его логике, поддельности инвентарных номеров на иконах. Об осведомленности Тетерятникова свидетельствует переписка, сохранившаяся в его архиве. Книга Тетерятникова «Иконы и фальшивки» вышла в свет в 1981 году, а 24 августа 1980 года он запрашивал друзей в Москве:

Но вот теперь меня еще кое-что интересует. Например, на некоторых иконах кроме инвентарного номера, написанного красной краской, есть еще и белой краской странные номера, типа П 5666/41 ГТГ. Что это за номера. Есть ли такие на каких либо иконах в ГТГ. Не означает ли буква «П» – подделка? Может это и шутка, но у меня все остальные данные об таких иконах тоже подтверждают это. Кстати нет ли такого номера на знаменитом новгородском «Отечестве»[278]278
  Видимо, «Отечество и избранные святые» из собрания М. П. Боткина (инв. 22211).


[Закрыть]? Я немного его подозреваю.

В другом, более раннем письме от 23 июня 1980 года, адресованном бывшей коллеге по НИИ реставрации, он выразился еще более определенно:

Часты инвентарные номера Третьяковской галл. (sic!) на иконах – все фальшивые и хулиганские цифры типа 5666 (такой номер поступления имеют многие иконы, переданные в ГТГ из ГИМ. – Е. О.) или 1110008 (такого номера ни на одной иконе Ханна нет, похоже, Тетерятников сам решил похулиганить. – Е. О.). Думаю, что это уже издевательство или намек от ваших к нашим. Мне нужны фотографии оригинального шрифта на иконах третьяковки (sic!). И наклеек тоже[279]279
  Архив Тетерятникова, 8/4, 16/7.


[Закрыть].

Письмо с ответом из Москвы помечено 17 октября 1980 года, следовательно, оно пришло еще до выхода в свет книги Тетерятникова. В нем было сказано:

На каждой вещи должно быть три вида номеров: 1. Первичная обработка без научного описания в книге поступлений – П – белой краской; 2. Инвентарный номер – красной; 3. Нулевая – когда передается на временное хранение[280]280
  Имеются в виду те иконы на временном хранении в ГТГ, которые подлежали возврату. Эти номера действительно начинаются с «0» и имеют шифр «ВП» (видимо, «временное поступление»).


[Закрыть], тогда номер начинается с нуля[281]281
  Автор письма – реставратор из отдела металла НИИ реставрации. Архив Тетерятникова, 7/4.


[Закрыть].

В письме от 22 октября 1980 года тот же информатор прислал Тетерятникову исчерпывающие сведения по всем иконам Ханна, которые до продажи принадлежали Третьяковской галерее, включая все присвоенные номера, размер, откуда, когда и по какому акту поступили, когда и по какому акту были переданы в «Антиквариат»[282]282
  Архив Тетерятникова, 7/4.


[Закрыть]. Однако и эту информацию Тетерятников не стал использовать в своей книге, потому что она, подтверждая принадлежность икон ГТГ, подрывала доверие к его аргументам.

Система учета произведений искусства, существовавшая в Третьяковской галерее, объясняет также, почему разные иконы могли иметь один и тот же номер ГТГ. Когда иконы приходили партиями, то целой партии мог присуждаться дробный первичный номер поступления, числитель которого означал общий и единый номер, присвоенный всей этой группе предметов, а знаменатель указывал на порядковый номер предмета в группе или в списке. Так, иконы, партиями поступавшие в Третьяковскую галерею из Исторического музея в 1930 году, получали общие первичные групповые номера – 5661/…, 5666/… (именно об этих двух номерах Тетерятников запрашивал Москву), 5668/…, 5683/… и т. д., а после дроби следовал порядковый номер иконы в группе поступления, например 5666/49. Затем, со временем иконы получали инвентарный номер постоянного хранения.

Взглянув на первичные номера поступления и инвентарные номера ГТГ, можно узнать примерное время поступления иконы в галерею и источник поступления. Однозначные и двузначные инвентарные номера говорят о принадлежности иконы первоначальной коллекции Павла Михайловича Третьякова. Эти иконы оказались в галерее еще до революции и избежали послереволюционных странствий, именно поэтому номеров других музеев и хранилищ на их обратной стороне нет. Проданная икона из собрания Третьякова «Свв. Макарий Египетский и Макарий Александрийский», чей номер – «инв. 30» – стал для Тетерятникова эталоном подлинности, относилась именно к этой группе. Но таких икон были лишь десятки в многотысячном собрании Третьяковской галереи. Четырехзначные инвентарные номера указывают на то, что иконы, скорее всего, поступили в галерею из Государственного музейного фонда в 1920‐е годы. На таких иконах вероятны инвентарные номера других музеев и хранилищ, а также номера ГМФ. Пятизначные инвентарные номера начинаются с конца 1920‐х и продолжаются в 1930‐е годы, время массового поступления икон в ГТГ, при этом начальные 12000‐е номера (примерно до 12128) – это иконы из бывшего собрания Остроухова, остальные 12000‐е и 13000–14000‐е номера, как правило, являются поступлениями из Исторического музея. Поскольку, как было рассказано ранее, ГИМ, будучи вначале главным хранилищем икон в Москве, аккумулировал тысячи икон из самых разных мест, оборотные стороны этих икон могли изобиловать разномастными инвентарными номерами. Те иконы Третьяковской галереи, которые после выдачи побывали в магазине Торгсина и «Антиквариата», а потом были проданы за границу, имеют магазинные этикетки и инвентарные номера этих торговых организаций, которые, как правило, начинались литерой «С». Такие номера присутствуют практически на всех иконах Ханна.

Собранная Тетерятниковым детальная, вплоть до цвета краски информация о номерах и этикетках с обратной стороны икон из коллекции Ханна полностью соответствует системе учета, существовавшей в Третьяковской галерее в то время. Знание истории революционных странствий икон и системы учета ГТГ позволяет понять шифры, которые Тетерятников в своей книге назвал бессмысленными. Приведу лишь один пример расшифровки. Икона «Благовещение» из собрания Ханна, которая была продана на аукционе Кристи в 1980 году за 34 тыс. долларов (лот 60), имеет на обороте следующую информацию. Этикетки: «Музей фарфора № 177», «Отдел по делам музеев и охраны памятников старины при Народном комиссариате по просвещению, владелец А. В. Морозов», «Государственная Третьяковская галерея № 198», а также номера «С/18886», «С 1/712» и номер «13458 ГТГ», написанный красной краской. Основываясь на этой информации, исследователь вправе предположить, что эта икона до революции принадлежала известному собранию Алексея Викуловича Морозова. В ходе революции собрание Морозова было национализировано и перешло в управление Музейного отдела Наркомпроса РСФСР. После этого икона некоторое время оставалась в доме Морозова в его собрании, которое составило Музей русской художественной старины, вскоре преобразованный в Музей фарфора. Известно, что после преобразования музея иконы Морозова были переданы в Исторический музей, а оттуда в 1930 году в Третьяковскую галерею, где икона «Благовещение» и получила инв. № 13458. Другой номер ГТГ «198» на обороте иконы – это внутренний номер отдела древнерусского искусства галереи. Номера с литерой «С» принадлежат «Антиквариату», значит, икона после выдачи из Третьяковской галереи поступила в продажу.

Разумеется, исследователь не может ограничиваться лишь информацией с обратной стороны икон. Формальное соответствие номеров и этикеток системе учета предметов в музеях и общей исторической ситуации 1920–1930‐х годов – лишь начало исследования. Необходимо привлекать учетную музейную документацию, которая подтверждает наличие этой иконы под данным номером в инвентарной книге музея, а также акты, которые подтверждают выдачу икон из музея. Именно такой исследовательский подход и был применен в этой книге.

В данном случае принадлежность иконы «Благовещение» собранию Морозова подтверждается сохранившимся в архиве Исторического музея, а также Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ) собственноручно написанным Морозовым 10 июня 1920 года списком его икон. Икона «Благовещение» в списке Морозова стоит под № 177, который соответствует номеру Музея фарфора на обороте иконы. Размеры иконы, указанные в списке Морозова, соответствуют размерам в каталоге Кристи при продаже этой иконы в 1980 году[283]283
  У Морозова в списке указано 27 × 22 см, в каталоге Кристи – 27 × 21,7 см.


[Закрыть]. Принадлежность этой иконы Третьяковской галерее подтверждается учетными документами музея. В «Описи на древнерусское искусство» ГТГ[284]284
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 302.


[Закрыть] икона «Благовещение» имеет инвентарный номер 13458, который соответствует номеру ГТГ на обороте иконы. В учетных документах галереи указано, что икона поступила из Исторического музея по акту № 244 от 19 июня 1930 года и была выдана в «Антиквариат» по акту № 75 от 14 марта 1936 года. Факт выдачи также подтверждается сохранившимся в архиве галереи списком икон – приложением к акту выдачи № 75, датированным 13 марта 1936 года[285]285
  ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 153. Л. 13 и об.


[Закрыть]. В акте выдачи указано, что икона происходит из собрания Морозова.

Представленная читателю реконструкция истории странствования иконы «Благовещение» – лишь один из примеров того кропотливого поиска архивных доказательств, который был проделан в ходе данного исследования и послужил основой заключений, сделанных в этой книге. Проведенная автором этой книги архивная работа позволяет предостеречь исследователей от слишком огульных обобщений. Так, Ю. А. Пятницкий в одной из своих статей пишет:

Для продаваемого древнерусского искусства имя Третьяковской галереи стало служить такой же специфической «визитной карточкой», как Ленинградский Эрмитаж для произведений западноевропейского искусства. Провенанс из Третьяковки или Эрмитажа, даже липовый, являлся своеобразной гарантией качества и подлинности продаваемых произведений искусства. Для придания правдоподобности подобного «провенанса» была выработана довольно запутанная система учета коллекций и их маркировки. Собранные для реализации памятники не вносились в основной музейный инвентарь (выделено мной. – Е. О.), а учитывались по различным описям, спискам, кратким каталогам-перечням коллекций. В эту систему учета попадали и иконы, выделенные для продажи из основных фондов Государственного Исторического музея, Государственной Третьяковской галереи, Оружейной палаты, церквей Кремля и других музеев. Поэтому попытаться сделать подсчет отправленных за границу или проданных на месте произведений древнерусского искусства в настоящий момент практически невозможно. Но их количество было действительно огромным[286]286
  Пятницкий Ю. А. Древнерусские иконы и антикварный мир Запада. С. 348.


[Закрыть].

Пятницкий не называет ни источников информации, которая привела его к подобным выводам, ни конкретных примеров икон, которые стали объектом «запутанной системы учета». Изучение архивов в ходе работы над этой книгой позволяет сказать, что в отношении Третьяковской галереи выводы Пятницкого не находят подтверждения. Документы свидетельствуют о том, что из ста четырех икон, выданных в «Антиквариат» из этого музея, только три не имели постоянных инвентарных номеров, но и эти иконы были зарегистрированы при поступлении в галерею не в каких-то специальных описях предметов, предназначенных для продажи, а в тех же самых учетных книгах, что и иконы, оставшиеся в ГТГ на постоянном хранении (прил. 19). Эти иконы не получили номеров постоянного хранения, потому что их пребывание в галерее было коротким. Как уже говорилось, после поступления в галерею и первичной регистрации иконы должны были ждать своей очереди на инвентаризацию. В то время галерея получила тысячи икон, тогда как число сотрудников, проводивших инвентаризацию, исчислялось единицами.