Текст книги "Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций"

Петух как олицетворение забияки

Особую, специально выведенную породу составляют бойцовые петухи, а петушиные бои проводились еще в Москве при жизни Есенина и могли быть ему известны. Драчливость характера человека и особенности его вызывающего поведения запечатлены в глаголе «распетушиться». Это словечко употребила Н. Д. Вольпин, близкий друг Есенина, в воспоминаниях применительно к современнику для обрисовки ситуации готовой внезапно вспыхнуть ссоры между двумя поэтами: «Мандельштам вспетушился было, рванулся вскочить».[1493]1493
  Вольпин Н. Д. Свидание с другом // Как жил Есенин: Мемуарная проза / Под ред. А. Л. Казакова. Челябинск, 1991. С. 287.


[Закрыть] Да и без акцентуализации драчливости тип динамичного поведения, с быстрой реакцией на события, с острым реагированием на происходящее также запечатлен в сопоставлении с петухом. Житель с. Константиново П. И. Воробьев, 1901 г. р., охарактеризовал отца с помощью петушиной символики, учитывая яркий внешний облик и скорость движений: «Перед школой купили ему сапожки и красную рубаху. Очень ему обнова понравилась. Носился по избе как петушок».[1494]1494
  Панфилов А. Д. Указ. соч. Ч. 1. С. 49.


[Закрыть]

Тип драчуна-петуха, вожака куриной семейки ярко и достоверно изображен в «Яре» Есенина, причем под этими домашними птицами сначала понимается действительно петушиная семья, но тут же их дефиниция метафорически переносится на человеческие фигуры, становясь аллегорией:

 
Дьякон сидел на подостланной соломе и, свесив ноги, кшикал облепивших колымагу кур.
Куры, с кудахтаньем и хлопая крыльями, падали наземь, а сердитый огнеперый петух, нахохлившись, кричал на дьякона и топорщил клювом.
– Ишь ты, какой сурьезный, – говорил, шепелявя, дьякон, – в засычку все норовишь не хуже попа нашего, того и гляди в космы вцепишься. <…>
Дьякон сполз совсем на грядку, прицепил за дышло ноги и мысленно ругался: «Как петух, черт сивый!» (V, 16–17).
 

В том же смысловом «петушином» ключе дал характеристику Есенину как сельскому драчуну и забияке хорошо знавший его односельчанин Н. П. Калинкин: «И вообще, надо сказать, часто ему доставалось, почаще других. Любил он, чтобы везде и во всем его зачин был, бедовый и драчливый был, как петух. Начнет он что-нибудь, ребята тут же сговорятся: “А ну, давай, ребята, Монаха бить”».[1495]1495
  Там же. Ч. 2. С. 201.


[Закрыть] Д. Н. Семёновский почти теми же словами характеризует литературную полемику Есенина и Николая Колоколова в 1915 г., похожую на петушиную битву: «Мои приятели относились друг к другу критически, они придирчиво выискивали один у другого неудачные строки, неточные слова, чужие интонации. Оба горячились, наскакивали друг на друга, как два молодых петуха, готовые подраться».[1496]1496
  Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. С. 66.


[Закрыть]

Когда Есенин служил в армии, ему постоянно приходилось видеть кокарды на офицерских фуражках, а, согласно данным этимологии, заимствованное слово «кокарда, через нем. Kokarde или прямо из франц. cocarde… восходит к ст. – франц. cocard “тщеславный, ограниченный” от coq “петух”. Таким образом, первонач. “украшение на манер петушиного гребня”».[1497]1497
  Фасмер М. Этимологический словарь… Т. 2. С. 281.


[Закрыть]

Петух в народной сказке

Петух стал персонажем народных сказок, причем положительным героем. В качестве главного героя он представлен в сюжетах «Петух и жерновцы», «Кот, петух и лиса», широко распространенных на Рязанщине. Он также известен под другими именами: Курихан Куриханович, Петя-петушок и т. д. Его «вторая половина» выведена в сюжете «Курочка ряба».

В «Сравнительном указателе сюжетов: Восточнославянская сказка» (Л., 1979)[1498]1498
  Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка / Сост. Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашников, Н. В. Новиков. Л., 1979.


[Закрыть] учтен ряд русских сказочных сюжетов и мотивов с персонажами – петухом или курочкой: «Язык животных» (СУС 670: понимающий язык животных муж наказывает жену, подслушав, как петух хвастал, что справляется с тридцатью женами); «Петух (мальчик с пальчик) и жерновцы» (СУС 715 А = АА 715: петух требует возврата жерновцев, выбираясь из колодца, заливая огонь в печи и высовываясь из тела барина, уже будучи зажаренным и съеденным); «Чудесный петушок и царь / барин» (СУС 715 А*: старуха уговаривает отрубить у петушка ногу; тот бежит, встречает на пути диких животных и проглатывает их; за оскорбление царя петушка сажают в курятник, и неоднократно с помощью проглоченных зверей он выходит невредимым; склевав в царском сундуке деньги, петушок возвращается домой и отдает их старику); «Два брата и чудесный петушок» (СУС – 735 А*: бедный брат получает от встречного старичка петушка, который находит клад; завистливый брат крадет петушка, но наказывается им; петушок возвращается к хозяину-старичку); «Черт-жених» (СУС 810 А* = АА*810 I: поп или купец согласен отдать за него дочь замуж, если тот до петухов построит церковь; поп заставляет петуха пропеть раньше времени, и черти-строители исчезают); «Ранняя побудка» (СУС 1566 А* = АА*1566 I: скупая хозяйка / поп будит работниц / работников с петухами; они убивают петуха); «Смерть петушка» (СУС 2021 А-АА*241 I, 2032: петушок подавился, курочка идет за водой, речка посылает ее к липке за листом, липка к девке за ниткой и т. д.); «Петушок вышиб курочке глаз орешком» (СУС 2021 В = АА*241 II, 2022: потому, что орешня разорвала ему портки, а ее перед тем обглодали козы и т. д.); «Разбитое яичко» (СУС 2022 В = АА*241 III, 2022: разбивается яичко золотое, дед с бабой плачут, курочка кудахтает, ворота скрипят и т. д.); «Кот, петух и лиса» (СУС 61 В = АА*61 II: в отсутствие кота лиса выманивает и уносит петуха, кот настигает ее и спасает петуха); «Петушок старика и курочка старухи» (СУС 219 Е*: петушок приносит старику деньги, курочка пачкает старухе дом); «Удивительный петух» (СУС – 219 Е**: носит старику золото из купеческой лавки; завистливая старуха добивается обмена петуха на курицу, режет петуха и не обнаруживает в нем золота); «Курочка, мышка и тетерев» (СУС – 222 С*: курочка находит ячменное зернышко, мелет и печет каравай, а мышка и тетерев готовы лишь съесть его). Перечень сюжетов неполный, есть вероятность обнаружения новых сказок про петушка или курочку, незафиксированных в указателе. Многие произведения из указанных сюжетов Есенин мог прочитать в сборниках сказок и легенд А. Н. Афанасьева, с которыми был хорошо знаком и даже использовал в своем творчестве. Отдельные сказки о петушке или курочке с яичком до сих пор бытуют в Константинове.

Жители Константинова живо откликаются на природные события – обычный фон деревенской жизни: так в естественных условиях бытует фольклор. Например, во время беседы с нами за окном избы пропел петух. Соседка, зашедшая по делам к М. Я. Есиной и услышавшая наши разговоры об устном народном творчестве, тут же проговорила речитативом:

 
Петя-петушок,
Золотой гребешок,
Масляна головушка,
Шёлкова бородушка.
Ехали бояре,
Горох растеряли, —
 

и прокомментировала: «Его лиса вызывает, чтоб он на улицу вышел, – то сказка, а не песня. Ну и вышел петушок, а жили кот, петух и заяц, что ли. В избушке жили трое».[1499]1499
  Записи автора. Тетр. 8. № 203. Зап. в с. Константиново от Клавдии Алексеевны Поликушиной, 1926 г. р., уроженки Шиловского р-на, 10.09.2000.


[Закрыть]

В Константинове ребенок сызмальства воспитывался на речитативном приговаривании, вычлененном из сказки и часто исполнявшемся как самостоятельное произведение типа пестушки. Однако подраставшему ребенку не нравился трагический конец сказки, в которой на третий раз кот все-таки не успевал спасти неразумного петушка и того съедала лиса (возможно и оптимистическое разрешение событий). А. К. Еремина рассказывает о реакции впечатлительного мальчика:

А у нас один Серёжка, он скажеть: ой, бабуля, не надо такуя, она плохая! Она начнёть это:

Петь-петь, петушок,

Золотой гребешок…

Начнёть это:

Выгляни в окошко.

А он: бабуля-бабуля, не надо такую! Это плохая! Он запоминаеть, там жалко ему – приходить, он видить, он знаеть, что жалко-то.[1500]1500
  Записи автора. Тетр. 8а. № 339 – Ерёмина Анна Константиновна, 57 лет, с. Константиново, 11.09.2000.


[Закрыть]

Петух как элемент крестьянского декора

Подрастая, ребенок ежедневно видел изображение петуха на орнаменте полотенец, висевших на иконе в красном углу избы или в сельской церкви. Сам Есенин, оказавшись в Тифлисе в районе Пески, где издавна обосновались молокане – выходцы из Рязанской губ., повстречал петушиные узоры на одежде и был поражен сходством с родным бытом. По воспоминаниям Н. К. Вержбицкого, «Есенин буквально остолбенел от удивления. Около небольших домиков, напоминавших деревенские избы, сидели на завалинках пухобородые мужички совершенно русского склада, словно их только вчера привезли из какой-нибудь рязанской деревушки. На них были расшитые петухами косоворотки… <…> “Что за чудо? – воскликнул Есенин. – Да ведь это же русские! Я словно в своем Константинове!”».[1501]1501
  О Есенине. С. 54.


[Закрыть] Таким образом, можно говорить о петушином орнаменте как средстве идентификации земляков. Есенин разрабатывал теоретическое обоснование размещения петуха в крестьянском хозяйстве и писал об этом в статье «Ключи Марии» (1918) в двух редакциях – в основном тексте и черновом автографе. В основной текст поэт включил пространное суждение о мировоззренческом, мифолого-космическом статусе петуха:

Все наши… петухи на ставнях… носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека. <…> Такое отношение к вечности как к родительскому очагу проглядывает и в символе нашего петуха на ставнях. Известно, что петух встает вместе с солнцем, он вечный вестник его восхода, и крестьянин не напрасно посадил его на ставню, здесь скрыт глубокий смысл его отношения и восприятия солнца. Он говорит всем проходящим мимо избы его через этот символ, что «здесь живет человек, наполняющий долг жизни по солнцу. Как солнце рано встает и лучами-щупальцами влагает в поры земли тепло, так и я, пахарь, встаю вместе с ним опускать в эти отепленные поры зерна труда моего. В этом благословение моей жизни, от этих зерен сыт я и этот на ставне петух, который стоит стражем у окна моего и каждое утро, плеском крыл и пением встречая выкатившееся из-за горы лицо солнца, будит своего хозяина» (V, 191–192).

И далее, через несколько страниц: «Мы полюбили бы мир этой хижины со всеми петухами на ставнях…» (V, 200). В автографе (ИМЛИ) дополнено рассуждение насчет привязанности петуха к солнцу: «Он вечный вестник его восхода. Свет входит в избу через окно, и крестьянин не напрасно посадил этого петуха на ставню» (V, 286).

В. Г. Шершеневич в «Великолепном очевидце» (1934–1936) подчеркивал нереалистичное отношение Есенина к деревне, очевидно, апеллируя к «петушиной символике» в «Ключах Марии»: «В его воображенье жила какая-то мифологическая деревня “с петушками на воротах”».[1502]1502
  Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец // Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. М., 1990. С. 581.


[Закрыть]

Помимо изображения петуха на ставнях (как писал Есенин), известна «куриная» несущая архитектурная деталь на крыше: «…конструктивным и декоративным элементом крыши являются так называемые курицы (кокоры; белорус. какошки, какошины). Они представляли собой крюки, вырубленные обычно из ели с корнем, и служили для удержания теса на скате, для чего врубались в нижние слеги. На “курицы” укладывались желоба (потоки, водоспуски) для отвода воды, украшенные разнообразным орнаментом».[1503]1503
  Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983. С. 90.


[Закрыть] О смысле народного названия этой строительной конструкции рассуждал И. В. Маковецкий:

До сих пор точно не установлено происхождение термина “курица”, так прочно укрепившегося за этим видом конструкции и давно вошедшего в народный и научный оборот. В связи с этим интересно напомнить об одной постройке, зафиксированной нашей экспедицией в дер. Стрельниково Костромской области. В этом селении мы обнаружили одну из древнейших виденных когда-либо нами изб, принадлежавшую слепому старику И. А. Скобелкину. Эта изба существует более двух столетий и была построена на «курицах», или пнях, как сообщил ее хозяин. По-видимому, использование естественного пня, связанного с землей выступающими на поверхность корнями и напоминающего по форме куриную ногу, могло послужить основанием для возникновения в народных сказках образа «избушки на курьих ножках». Использование для конструкции кровли елового ствола с корнем или той же «куриной ноги», у которой обрубились все пальцы, за исключением одного, предназначенного для укрепления потока (желоба на крыше), могло дать архитектурной детали название «курицы». Этой детали иногда придавалась форма головы петуха или курицы, однако в некоторых домах тех же селений можно встретить изображение головы коня или другого животного.[1504]1504
  Маковецкий И. В. Памятники народного зодчества Русского Севера. М., 1955. С. 37. Примеч. 1; см. также: Байбурин А. К. Указ. соч. С. 90–91.


[Закрыть]

Петух как оберег

Петух являлся оберегом: его брали с собой при опахивании селения против эпидемии или эпизоотии ночью. Этот ритуал подробно обрисован в «Яре» Есенина, хотя как раз петух здесь не упомянут. Однако в реальном обряде опахивания в с. Кузьминское в 1897 г. петух применялся и играл важную роль: «Опахивание совершают вдовы и девицы… Волосы участниц распущены, одежда белая. В соху впрягают 4-х вдов; за ней несут икону и петуха; остальные лица следуют за ними, вооруженные метлами, ухватами, кочергами и др. За сохою след заметают метлами. Движение начинается в полночь. Огни в селе тушатся – иначе бьют стекла. <…> Стараются провести сохою сомкнутую черту вокруг села или скотных дворов, если скотина помещается изолированно в лугах, полагая, что нечистый дух уйдет за черту и перешагнуть за круг не посмеет».[1505]1505
  Городцов В. А. Обычаи при погребении во время эпидемии // Этнографическое обозрение. 1897. № 34/35 (№ 3/4). С. 186 (курсив наш. – Е. С.). – О мотиве опахивания у Есенина см. также: Самоделова Е. А. Историко-фольклорная поэтика С. А. Есенина / Рязанский этнографический вестник. 1998. С. 79.


[Закрыть] Сходным образом применяли петуха и в другом селе: «с. Дубровичи: опахивают вдовы, вдовцы и парни с сохой, иконой, петухом и чучелом, которое несут впереди к как бы гонят, крича: “Нечистый дух с села долой!” В конце опахивания разрывают чучело и разбрасывают на воздух».[1506]1506
  Городцов В. А. Обычаи при погребении во время эпидемии // Этнографическое обозрение. 1897. № 34/35 (№ 3/4). С. 186.


[Закрыть] Можно предположить, что роль петуха заключалась в отваживании нечистого духа в полночь, а в остальном обряд опахивания типологически близок крестному ходу когда такой же обход совершался уже с иконами вокруг селения или поля при несчастье, но только днем и с попом.

О другой роли петуха – отпугивать нечисть в силу своей способности предвещать зарю – Есенин мог узнать из стихотворения «Заклятье смерти» А. Н. Толстого на ту же тему (опубл. в сб. «За синими реками», М., 1911, с. 69):

 
…Крикнули кочета на селе,
Покраснела низкая луна,
И все слышали —
Через яры, по валежнику,
Стуча зубами,
Убегала черная смерть.
 

Известна и противоположная сущность петуха (курицы) – болезнетворная или, по крайней мере, косвенно связанная с нездоровьем. Возможно, именно она послужила дополнительным основанием для применения петуха в ритуальной борьбе с болезнью. В Константинове существует «куриное» название дерматологического заболевания: «Тут вот тут, у неё мета, у неё тут вот была какая-то куриная, как раньше курьи жопки были, как тоже их заговаривали, они проходили. И вот тут такое пятно у ней былá – родимое пётнышко бывает, когда человек вот родится…».[1507]1507
  Записи автора. Тетр. 8а. № 413 – Дорожкина М. Г., 1911 г. р., с. Константиново, 12.09.2000.


[Закрыть]

На нашесте в примыкающем к избе крытом дворе, в курятнике ребенок мог заметить подвешенный округлый камень с дыркой посередине и узнать, что это «куриный бог», оберегающий кур от всяческих напастей (распространено в разных областях России). Но чаще всего в Константинове кур оберегал прибитый на стену над нашестом старинный металлический крест размером с ладонь[1508]1508
  Такой крест до сих пор прислонен к венцу сруба изнутри двора около нашеста в доме-дворе М. Я. Есиной (сентябрь 2000 г.).


[Закрыть] (как варианты – небольшая иконка или лошадиная подкова); и ребенок осознавал важность этой домашней птицы в хозяйстве, раз ей покровительствует сам Бог!

Петух в святочном гадании

Петух выступал как прорицатель в девичьих святочных гаданиях в Константинове – рассказывает М. Г. Дорожкина, 1911 г. р.: «Сыпали пшено, пъшеницу, хлеб лóжили и воду. И пускали петуха на стол. Вот чаво будеть пятух клявать или пить чево-либо: будеть если воду пить – о! – муж будеть пьяница. Там пшено будеть клевать – это будеть жить хорошо. Это вот я, вот мы гадали».[1509]1509
  Записи автора. Тетр. 8а. № 368 – Дорожкина М. Г., 1911 г. р., с. Константиново, 12.09.2000.


[Закрыть] Это достаточно редкий вариант гадания; гораздо чаще старожилы вспоминают о гадании при помощи курицы, а петух, попавшийся в темноте по ошибке, прерывает логически выстроенный и тщательно продуманный ход предугадывания будущего. А. К. Ерёмина, 57 лет, вспоминает рассказ матери: «И как раз курицу, говорит, принесли: а заместо курицы – петуха. Поймали ночью: пошли за курами и заместо курицы притащили петуха. <…> Хорошо – не плохо ли, а надо курицу. Чтобы hадать – курицу! А они петуха притащили! Ржали-ржали: какое же у нас, hоворить, hаданье, когда все сидим, все смеёмси на этого петуха!».[1510]1510
  Записи автора. Тетр. 8а. № 289 – Ерёмина А. К., 57 лет, с. Константиново, 11.09.2000.


[Закрыть] Именно курочка символизировала невесту (см. ниже о приношении родней невесты курочки в дом жениха после венчания), и поэтому гадание с петухом было бы бессмысленно и не имело бы силы, так как оно являлось нарушением магической нормы, расценивалось в качестве недопустимой противоположности.

В других селениях Рязанской обл. попавшийся при святочном гадании петух символизировал собою ярко выраженную и более редко встречаемую в типичной крестьянской среде мужскую профессию, окруженную в девичьем восприятии романтическим ореолом: «Кур ловили. Петух попадётся в потёмках – это солдат будет» (с. Секирино Скопинского р-на) или почти дословно – «Кур ловили. Попадётся петух – солдат твой жених» (д. Козинцы того же р-на).[1511]1511
  Записи автора. Тетр. 6. № 12 – Стенина Екатерина Матвеевна, с. Секирино Скопинского р-на Рязанской обл., 01.07.1989; Тетр. 1. № 377 – Степанова Варвара Григорьевна, 1908 г. р., родом из д. Козинцы того же района, зап. М. Д. Максимова и Е. А. Самоделова в августе 1987 г.


[Закрыть]

Образ курочки приводился крестьянами как пример умения довольствоваться малым, расценивался как символ хозяйственности и внимательности к самым мелким, но полезным проявлениям быта. Всеволод Рождественский привел сравнение Есенина с курочкой, которая клюет по зернышку и тем сыта бывает: «А если я, как курица, везде по зернышку клюю, то это уж мое дело. Никому от этого убытка нет».[1512]1512
  О Есенине. С. 291.


[Закрыть]

Однако в Константинове бытовала и довольно редкая разновидность гадания с зеркалом, при которой «вызывателем» духа жениха был именно петух: «В двенадцать часов вносили эту – петуха. Петуха вносили, ставили, а зеркалу накрывали. Если петух, значить, долбанёть в зеркалу, а если ты не успеешь, значить, зеркалу накрыть, то тебе там, хто там покажется, ударить по щеке – значить, щека синяя остаётся».[1513]1513
  Записи автора. Тетр. 8а. № 424 – Назарова Анна Федоровна, 1931 г. р., и Абрамкина Зинаида Борисовна, 76 лет, с. Константиново, 12.09.2000.


[Закрыть]

В «Сказке о пастушонке Пете…» (1925) Есенин подсмеивается над гаданием с помощью курицы или петуха, над куриным пророчеством: «Кто им наморочил? // Кто им накудахтал?» (II, 172).

Петух как свадебный атрибут

Петух или курица применялись исключительно при гадании на жениха, и это являлось преддверьем свадебного ритуала, когда на второй день после венчания родственник молодой (обычно зрелый мужчина) в Константинове нес в дом к новобрачным живую курочку, разряженную ленточками, ее пускали на нашест, но считали собственностью молодки. М. Г. Дорожкина, 1911 г. р., сообщает: «А курочку когда приносят? Это позже, когда свадьба. Это приносють курочкю после свадьбе. Курочку нарядють и несуть, идуть все с курочкяй по селу. Живая, рядять её, несуть её. А потом приносять её к невесте, к жениху – она остаётся у жениха».[1514]1514
  Записи автора. Тетр. 8а. № 418 – Дорожкина М. Г., 1911 г. р., с. Константиново, 12.09.2000.


[Закрыть]

Более подробно, с указанием на приношение курочки женщиной и даже с посвященной курочке обрядовой песенкой записан этот свадебный ритуал А. Д. Панфиловым со слов старожилов Константинова: «Мать крестная молодой несет на тарелке курицу, живую, с завязанными ногами, изукрашенную разноцветными ленточками», и далее – «Сваха принимает курицу, начинает с ней кружиться по избе и плясать. Кто-нибудь из гостей запевает:

 
Ходи-ходи ходко,
Курица-молодка,
Яйца носи,
У молодой нашей
Кушать проси.
 

Кто-нибудь пожелает назидательно, скороговоркой:

– Чтобы молодая ходила, кормила и родных не забывала, чтобы помнила, что ей в приданое курочку дали».[1515]1515
  Панфилов А. Д. Указ. соч. Ч. 2. С. 235, 236.


[Закрыть]

Отклонением от свадебной ритуальной нормы считали в Константинове приход невестиной родни на послевенчальный пир к молодому или на второй день без ряженой курочки. Об утрате представления о необходимости передачи курочки в собственность новобрачной (как ее приданого) говорит М. И. Титова, 1924 г. р., однако сообщает она об этом как о шутке, а не о серьезном проступке: «Раз вот взяли невесту без курицы – ха-ха-ха! Невестина родня – это когда на второй день уже – без курицы! Это, конечно, шутки, всё шутки».[1516]1516
  Записи автора. Тетр. 8а. № 494 – Титова Мария Ивановна, 1924 г. р., с. Константиново, 13.09.2000.


[Закрыть]

Более опосредованная связь с петухом и курочкой наблюдается в песенном обращении мужчины, ломавшем на голове хлеб пополам, к святым Козьме и Дамиану, которые в народе считались покровителями кур (в этот день резали домашнюю птицу и жертвовали святым частичку тушки). В с. Константиново короткая песенка исполнялась на церковный глас – ее нужно было «шуметь» – при свадебном ритуале «подходить к сыру», и затем мужчина подпрыгивал, делая вид, что это помогает ему разломить хлеб. Вот как об этом рассказывает 57-летняя А. К. Ерёмина – охотница до свадеб и постоянная в них участница: хлеб «ну на голову! Он накроить этим, как его, платком. Платок новый чтоб был, покрывать. Вот. И хто ломаить его – и платок к себе берёть. Ну, мужик, ну какой-нибудь мужик там, хто мужик – с его стороны, с её ли стороны – и счас кругом ходить: “Кузьма-Демьян, // Ломайте хлеб пополам!” Как топнеть! И хлеб там, он же разрезанный, напополам его сделають. Тут: ура! – все. Всё пошлó!».[1517]1517
  Записи автора. Тетр. 8а. № 321 – Ерёмина А. К., 57 лет, с. Константиново, 11.09.2000.


[Закрыть] Или по другим сведениям: «Тогда-то пекли, а счас покупають. Пополам разрежуть его, но не совсем. И вот это Кузьма-Демьяна начинають у нас называть. И вот он кругом:

 
Кузьма-Демьян,
Развали хлеб напополам!
Кузьма-Демьян!
 

И подпрыгиваеть, как будто он переломил буханку хлеба».[1518]1518
  Записи автора. Тетр. 8а. № 479 – Цыганова Анастасия Ивановна, 1911 г. р., с. Константиново, 12.09.2000.


[Закрыть] (См. также в главе 1.)

В Константинове среди быличек о колдовской порче на свадьбе ходил один сюжет с передачей через стакан вина куриных свойств безвинной женщине, которая в результате стала выглядеть как курица: «На печи ночью проснётся, как клушка на корточки станет и вот так начнёт: “Куд-куд-куд…” А то и днём на неё найдёт. <…> И давай квохтать».[1519]1519
  Панфилов А. Д. Указ. соч. Ч. 1. С. 221.


[Закрыть] Именно на эту женщину порча была наведена по ошибке, а предназначалась она новобрачной: просматриваемая аналогия «молодая – курочка» оборачивается сниженной и одновременно трагической формой оборотничества.

Во фрагменте старинной шуточной присказки-прибаутки «Что к чему подходит» имеются стихи: «Невеста – жениху. // Курица – петуху»,[1520]1520
  «У меня в душе звенит тальянка…». С. 340.


[Закрыть] – очевидно, восходящие к представлению о паре «молодая – курочка».

Применение курочки на константиновской свадьбе укладывается в давние и традиционные рамки свадебной куриной символики, известной еще со времен Московской Руси. В «Древней Российской вивлиофике» Н. И. Новикова приведено немало тому летописных свидетельств. В 1526 г. на свадьбе великого князя Василия Ивановича и княжны Елены Глинской в качестве особого обрядового блюда и с соблюдением магических ритуальных действий подавалась новобрачным запеченная курица: «Да как иссажают всех, и поставят перед великого князя и перед великую княгиню куря печеное, и большой дружка встав, обертит куря и блюдом, и с колачем, и с солонкою, и с скатертью верхнею, да отнесет к постеле…».[1521]1521
  Новиков Н. И. Древняя Российская вивлиофика. Мышкин, 1896. Т. 4. Ч. 7. С. 6.


[Закрыть] Об аналогичном ритуале с запеченной курицей на свадьбе князя Андрея Ивановича с княжной Хованской в 1533 г. сказано лаконичнее: «А как куры подали, и князь великий велел князю Андрею встати…».[1522]1522
  Там же. С. 14.


[Закрыть] Этот ритуал неукоснительно соблюдался на всякой княжеской и царской свадьбе допетровского времени и был всем известен, поэтому упоминание о нем превращается в писцовое клише: «И как куры подали…» (1548); «Как куры подали…» (1550)[1523]1523
  Там же. С. 25, 31.


[Закрыть] и др. Тем не менее свадебный ритуал с кормлением новобрачных курицей незначительно варьировался и обрастал подробностями, фиксировавшимися летописцами: «А после третией ествы поставили перед царя и великого князя и перед царицу и великую княгиню куря верченое; и больший государев дружка, обертев куря с блюдом и с перепечею и с солонкою скатертью другою, отнес к сеннику и отдал именно боярину Федору Ивановичу Шереметеву»[1524]1524
  Там же. С. 85; также: Т. 1. Ч. 1. С. 13.


[Закрыть] (1626). В 1648 г. на свадьбе царя Алексея Михайловича с Марьей Ильиничной, помимо отнесения запеченной на вертеле курицы после третьей перемены блюд в сенник, царицу там же угощали множеством кушаний, среди которых выделялись своим числом куриные: «Куря в калье с лимоны, куря в лапше, куря во щах богатых»; новобрачным были поданы «хлебенные ествы», и в их числе «курник подсыпан яицы».[1525]1525
  Там же. Т. 1. Ч. 2. С. 194, 195.


[Закрыть]