Текст книги "Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций"

От Библии – к имажинизму

Как всякое новое учение с притязаниями на глобальность и всеохватность, оно обязано иметь весомую историю. Поэтому Есенин с увлечением «притягивал» к имажинизму любимых им творцов-предшественников, далеко отстоявших во времени от действительной эпохи. Так, по словам И. В. Грузинова, Есенин «утверждает, что у Мея чрезвычайно образный язык» и «что Мей – имажинист».[1758]1758
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 247.


[Закрыть] И. Н. Розанов привел высказывание Есенина о «Слове о полку Игореве»: «Я познакомился с ним очень рано и был совершенно ошеломлен им, ходил, как помешанный. Какая образность! Вот откуда, может быть, начало моего имажинизма».[1759]1759
  Розанов И. Есенин о себе и других. М., 1926. С. 16.


[Закрыть] Ему вторил В. Л. Львов-Рогачевский: «Имажинисты часто ссылаются то на Соломона с его “Песнью Песней”, то на безымянного автора “Слова о полку Игореве”».[1760]1760
  Львов-Рогачевский В. Л. Указ. соч. С. 16.


[Закрыть] А. Б. Мариенгоф подтверждал в «Романе без вранья» (1927), что при организации школы имажинизма и создании манифеста «говорили об образе, о месте его в поэзии, о возрождении большого словесного искусства “Песни песней”, “Калевалы” и “Слова о полку Игореве”».[1761]1761
  Мариенгоф А. Б. Роман без вранья. С. 305–306.


[Закрыть] В поэме А. Б. Мариенгоф восклицал: «Разве достойна тебя поэма даже в сто крат // Прекрасней, чем “Песня Песней”?» («Магдалина», 1919).[1762]1762
  Поэты-имажинисты. С. 211.


[Закрыть] В. Г. Шершеневич назвал свою поэму «Песня Песней» (1920) и открыл ее посвятительными стихами (после посвящения «Борису Эрдману»): «Соломону – первому имажинисту, // Одевшему любовь Песней Песней пестро» и «Орать эту новую Песню Песней // В ухо Москвы, поросшее волосами садов».[1763]1763
  Там же. С. 100.


[Закрыть] А. Б. Кусиков также обращался к библейскому тексту: «Это Вы – // Те же плечи // Из “Песни Песней” // И всё та же // Библейская поступь…» («Поэма поэм», 1918–1920).[1764]1764
  Там же. С. 338.


[Закрыть]

Интересно, что уже после охлаждения внимания Есенина к имажинизму, в 1924 г. в Тбилиси поэт услышал осовремененное переложение «Песни Песней» местным носителем фольклора. Георгий Леонидзе сообщил о восприятии Есениным народной трактовки библейского текста:

Мы выходим из известного лагидзевского магазина фруктовых вод и видим там же, у входа, примостившегося слепого чонгуриста, напевающего самозабвенно какую-то наивную грузинскую песенку:

 
Ну и что же, что я черна —
Я ведь солнцем опалена!
Я такой же, как все, человек —
Богом создана и рождена!..
 

– Что он поет? – спрашивает Есенин.

– Библию.

– Как? – поразился он.

– Песнь песней Соломона.

И я напоминаю ему: «Черна я, но красива, как шатры Кидарские… Не смотрите на меня, что я смугла; ибо солнце опалило меня!..». А он поет это как вчерашнюю любовную песенку, не подозревая, что ей две тысячи лет.[1765]1765
  О Есенине. С. 170–171.


[Закрыть]

Однако Есенин все-таки не был склонен к абсолютизации творческого метода и в беседе с И. Н. Розановым посетовал: «Но беда в том, что приятели мои слишком уверовали в имажинизм, а я никогда не забываю, что это только одна сторона дела, что это внешность. Гораздо важнее поэтическое мироощущение».[1766]1766
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 299.


[Закрыть] По мнению этого литературоведа, «Есенин дорожил своими друзьями-имажинистами, потому что они действительно были товарищами, ловкими и предприимчивыми, и не подавляли его своим авторитетом. Имажинизм давал ему возможность оттолкнуться от своего прошлого»,[1767]1767
  Там же. С. 297.


[Закрыть] в том числе от узкого именования «деревенским поэтом» или «новокрестьянским». Аналогично рассуждал Борис Глубоковский: «До имажинизма Есенин – “поэт-крестьянин”, поэт, если не гитарной, то гармоньичной <sic!> лирики. // Имажинизм поднял Есенина до “большой темы”, имажинизм заставил Есенина направить лирический поток в русло эпических заданий».[1768]1768
  Глубоковский Б. Сергей Есенин / Публ. Ю. Б. Юшкина // Образ. Журнал писателей Православной России. 1996. № 3 (7). С. 118.


[Закрыть]

Зарождение имажинизма. Последующий распад группы имажинистов

Имажинизм был нарочито придуманной теорией – в пику футуризму (от которого и отталкивался). Его создателям был важен не столько постулировавшийся «имаж»-образ (понятно, что вне образной системы не может быть искусства вообще), сколько «имидж» – внешний облик самих носителей литературного учения. О возникновении затеи создать имажинизм рассказал А. Б. Мариенгоф в «Романе без вранья» (1927): «Стали бывать у нас на Петровке Вадим Шершеневич и Рюрик Ивнев. Завелись толки о новой поэтической школе образов. // Несколько раз в нашем издательстве я перекинулся о том мыслями и с Сергеем Есениным. // Наконец было условлено о встрече для сговора и, если не разбредемся в чувствовании и понимании словесного искусства, для выработки манифеста».[1769]1769
  Мариенгоф А. Б. Роман без вранья. С. 305.


[Закрыть] Аналогично о зарождении имажинизма сообщал В. Г. Шершеневич в «Великолепном очевидце» (1934–1936): «Оказалось, что оба <Шершеневич и Мариенгоф> болели одной и той же мечтой. Повстречались еще несколько раз. От этих встреч родился ребенок – имажинизм. // Привлекли Есенина, Кусикова и других».[1770]1770
  Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец. С. 562.


[Закрыть]

Многочисленные теоретизирования тиражировались для публики, чтобы завоевать ее признание и показать себя; самим основателям школы теория была ни к чему. Это хорошо видно из мемуаров Рюрика Ивнева:

Мы говорили с Есениным обо всем, что нас волновало тогда, но ни разу ни о «школе имажинистов», в которую входили, ни о теории имажинизма. Тогда и в голову не приходила мысль анализировать все это. Но теперь я понимаю, что это было очень характерно для Есенина, ибо весь имажинизм был «кабинетной затеей», а Есенину было тесно в любом самом обширном кабинете.[1771]1771
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 233.


[Закрыть]

В другом месте «Мемуаров» Рюрик Ивнев в том же ключе рассуждает о возникновении имажинизма: «Так при встречах, беседах, спорах постепенно подготавливалась почва для образования школы имажинистов. <…> Имажинизм же возник “кабинетным образом” и никакой почвы под собой не имел, кроме желания четырех поэтов и двух художников заключить между собой союз…».[1772]1772
  ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 248. Л. 63 – Ивнев Рюрик. Мемуары. Т. II, III («Литературный путь», «Февральская и Октябрьская революция», «Литературный Петербург»). [1960-е]. Машинопись с авторской правкой.


[Закрыть] В. А. Рождественский привел рассуждение Есенина о порождении имажинизма литературным озорством: «Навязали мне этот имажинизм на шею – словно сам я его и выдумал. Это Кусиков с Шершеневичем придумали, озорства ради. А Мариенгоф им поддакивал – тоже, конечно, из озорства».[1773]1773
  Рождественский В. А. Сергей Есенин // О Есенине. С. 303.


[Закрыть] Иван Беляев вскоре после гибели Есенина характеризовал его поэтику как вторичную: «…в самом существенном примыкает к приемам интеллигентски-символистического и иногда шершеневичски-имажинистского… стихотворного стиля…».[1774]1774
  Беляев И. Подлинный Есенин: Социально-психологический этюд. Воронеж, 1927. С. 4. Сноска.


[Закрыть]

В. М. Фриче назвал Есенина «творцом имажинизма» и отнес творчество имажинистов скорее «к области курьезов и недоразумений, чем литературы».[1775]1775
  Фриче В. Литература за два года советской власти // Творчество. 1919. № 10/11. С. 49.


[Закрыть] В. А. Рождественский относил имажинизм к явлению «преднамеренной литературщины».[1776]1776
  Рождественский В. А. Указ. соч. С. 292.


[Закрыть] И. Г. Эренбургу имажинизм «всегда казался наспех сделанной вывеской для группы литераторов».[1777]1777
  Эренбург И. Г. Был поэт… // О Есенине. С. 594.


[Закрыть] А. Ревякин характеризовал путь Есенина как доведший «до анархо-хулиганской богемы – имажинизма».[1778]1778
  Ревякин А. Чей поэт Сергей Есенин? (Беглые заметки). М., 1926. С. 38.


[Закрыть] И уж совсем хлестко (однако в русле важной нам «конской символики») характеризовал имажинизм А. К. Воронский, рассуждая о Есенине: «Непосредственность, крепость своего деревенского поэтического таланта он отдавал на служение интересам литературных стойл и групп».[1779]1779
  Воронский А. К. Сергей Есенин. Литературный портрет // О Есенине. С. 87 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

В письме к Р. В. Иванову-Разумнику в мае 1921 г. из Ташкента Есенин попытался объяснить свое понимание имажинизма, но не закончил и бросил:

Не люблю я скифов, не умеющих владеть луком и загадками их языка. Когда они посылали своим врагам птиц, мышей, лягушек и стрелы, Дарию нужен был целый Синедрион толкователей. Искусство должно быть в некоторой степени тоже таким. Я его хорошо изучил, обломал и потому так спокойно и радостно называю себя и моих товарищей «имажинистами». Помните, я Вам кой-что об этом говорил еще на Галерной, 40? И даже в поэме «Сельский часослов» назвал это мое брожение «Израмистил». Тогда мне казалось, что это мистическое изографство. Теперь я просто говорю, что это эпоха двойного зрения, оправданная двойным слухом моих отцов, создавших «Слово о полку Игореве»…

Дело не в имажинизме, который притянула к нам З. Венгерова в сборнике «Стрелец» 1915 г., а мы взяли да немного его изменили. Дело в моем осознании, преображении мира посредством этих образов (VI, 126–127. № 108).

В этом неоконченном письме очень важно понимание Есениным искусства как художественного откровения, нарочито сокрытого от простых смертных (прочтение иероглифов требует особого знания). Есенин рассчитывал на двойственность восприятия текста: профан улавливает поверхностный смысл образа (пусть даже многослойный и ассоциативно-многомерный, бездонный), посвященный проникает в действительную глубину. Тема избранника-творца всегда актуальна для поэта.

Несмотря на совершенно различную, сугубо индивидуальную творческую манеру стихотворчества каждого имажиниста, в целом имажинизм представлял собою вполне «коммунальное хозяйство» единой поэтики этой литературной школы (по аналогии с «квартирной коммуной» Есенина и Мариенгофа), с имевшейся в ней «главной кухни имажинизма»[1780]1780
  ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 243. Л. 13. – Ивнев Рюрик. Мемуары: вступление, предисловие; сокращенный вариант. Разрозненные части.


[Закрыть] (по словам Рюрика Ивнева). А. Б. Мариенгоф использовал даже «кухонную символику» приготовления пищи для изображения сущности стихотворчества: «Сегодня вместе // Тесто стиха месить // Анатолию и Сергею» («Отсюда: горбясь асфальт полз…», 1920).[1781]1781
  Поэты-имажинисты. С. 233.


[Закрыть] Общность поэтического миропонимания имажинистов заключалась в наличии у них «сквозных образов-символов»: например, образа пророка, фигуры коня, символики смерти (об их варьировании у имажинистов см. ниже), а также в дружеском заимствовании примеров удачной образности у своих единомышленников, что вообще было принято в начале ХХ века и выступало мерилом поэтической образованности (но это отдельная проблема).

О разрыве дружеских отношений с Есениным после его поездки по странам Европы и США вспоминал А. Б. Мариенгоф: «По возвращении “наша жизнь” оборвалась – “мы” раздвоились на я и он»[1782]1782
  Мариенгоф А. Б. Воспоминания о Есенине // С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 225.


[Закрыть] (распался «русского имажинизма Янус» – по А. Авраамову). По мнению Б. Эйхенбаума, Есенин тяжело переживал конфликт с единомышленниками: «Ликвидация имажинизма была для Есенина ликвидацией его мечты о новом поэтическом пути, о новом поэтическом языке, об открытии новой поэтической эры».[1783]1783
  Борис Эйхенбаум о Сергее Есенине в 1926–1927 годах / Публ. С. И. Субботина // Revue des Йtudes slaves. Paris, 1995. Т. LXVII. P. 124.


[Закрыть] Роспуск группы имажинистов Есенин произвел сгоряча, в запале (см. выше его заявление) – и сам тяжело переживал случившееся. Он говорил Рюрику Ивневу: «Я имажинизма не бросал, но я не хочу видеть этой “Гостиницы”, пусть издает ее, кто хочет, а я буду издавать “Вольнодумец”».[1784]1784
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 243.


[Закрыть] Предполагаемое Есениным название несостоявшегося журнала наследовало привычную терминологию имажинизма и опиралось на традиции классической русской литературы (с неявной аллюзией на масонство).

Рюрик Ивнев в «Мемуарах» расценивал распад группы имажинистов из-за утраты братской и коллективистской сплоченности: «…прежде нас было всего несколько человек и все мы были связаны узами дружбы, теперь группа увеличилась и началась “борьба за влияние”, приведшая к болотной <?> жизни, к бесконечным интригам и столкновениям. <…> После моего возвращения с Кавказа я был как бы в стороне от “главной кухни имажинизма”, в которой не все было ладно, каждый из имажинистов в душе считал себя “мэтром” и зорко следил за тем, чтобы другие не оказались впереди. Эта атмосфера была очень нездоровой и неприятной».[1785]1785
  ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 243. Л. 13. – Ивнев Рюрик. Мемуары: вступление, предисловие; сокращенный вариант. Разрозненные части.


[Закрыть]

Имажинистский Пугачев

Обстановку, в которой создавался анализируемый шутливый документ, можно представить по фрагменту из поэмы «Застольная беседа» А. Б. Мариенгофа (март 1921):

 
Вадим, Сергей
И легкие приятельницы возле.
На стеклах льдяные ковры
Мятущегося января
(Нам нравится персидский их узор),
В стаканах золотой апрель,
А в рюмках (и)юльский зной.
Всё хорошо. Лишь ветер злей и злей
Бьет локтем в переплеты рам,
Шутливый прерывая разговор…[1786]1786
  Поэты-имажинисты. С. 252.


[Закрыть]
 

Собрание друзей, набросавших зловеще-шутливый рисунок с могилкой, происходило немного после завершения Есениным поэмы-трагедии «Пугачев», написанной в марте-августе 1921 г. (III, 51) и признанной лучшим имажинистским произведением. Знаки дружеской привязанности автора к А. Б. Мариенгофу заметны в ней не только в творческом соревновании с ним в одновременном написании драматических произведений (Мариенгоф сочинял «Заговор дураков»), во взаимном посвящении поэтических пьес, но и в фигуре есенинского Бурнова. Этот исторический персонаж был яицким казаком, но у Есенина он вопрошает: «Когда в Пензенской губернии у меня есть свой дом?» (III, 42). Другой персонаж – Творогов – относит «малую родину» Бурнова к тому же краю: «Слушай, слушай, есть дом у тебя на Суре…» (III, 44). Известно, что А. Б. Мариенгоф родился в Нижнем Новгороде и окончил Пензенскую гимназию. В поэме Бурнов действует в 7-й главе: он произносит два монолога в споре с Чумаковым и выкрикивает реплику «Нет! Нет! Нет!» (III, 43), защищающую Пугачева от предательства бывших соратников. Заглавная фигура есенинского Пугачева и образы его соратников – азиатских кочевников – могли быть отчасти навеяны стихотворением А. Б. Мариенгофа 1917 г. со строками:

 
Дикие кочевые
Орды Азии
Выплеснули огонь из кадок!
Отомщена казнь Разина
И Пугачева
Бороды выдранный клок.
Копытами прокопытен
Столетьями стылый
Земли затылок…[1787]1787
  Там же. С. 197.


[Закрыть]
 

По мнению критика А. К. Воронского, есенинский «Пугачев приближен к нашей эпохе; он говорит и думает как имажинист, он очень похож на поэта».[1788]1788
  Воронский А. К. Сергей Есенин: Литературный портрет // О Есенине. С. 81.


[Закрыть]

«Тайны Имажинистского Двора»

Имажинизм объявлялся всеобъемлющим учением. По воспоминаниям В. Т. Кириллова,

Есенин с видом молодого пророка горячо и вдохновенно доказывал мне незыблемость и вечность теоретических основ имажинизма:

– Ты понимаешь, какая великая сила и-мажи-низм! Слова стерлись, как старые монеты, они потеряли свою первородную силу. <…> Если ты не пойдешь с нами – крышка, деваться некуда.[1789]1789
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 170; Кириллов В. Т. Встречи с Есениным // О Есенине. С. 163.


[Закрыть]

Совершенно иначе воспринимал В. И. Вольпин имажинизм, низводя это литературное течение до уровня никем не признанного «ответвления» от серьезной теории, и соответственно оценивал его организатора: «Он казался вождем какой-то воинствующей секты фанатиков, не желающих никому ни в чем уступать».[1790]1790
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 289 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Определение В. И. Вольпина очень точно характеризовало литературные манеры, способы обращать на себя внимание и на всю деятельность имажинистов. Удачно найденный В. И. Вольпиным эпитет (вероятно, без влияния автора) был принят на вооружение ленинградской группой, войдя в официальное наименование: «Воинствующий орден имажинистов», появляясь на бланках и иной печатной продукции. По мнению В. Г. Шершеневича относительно московских имажинистов, «отрицательное отношение критики сделало из академической группы воинственный орден».[1791]1791
  Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец. С. 554 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Фразеология, используемая для описаний рыцарских орденов, изредка применялась и имажинистами (причем уже в более позднее время). Так, А. Б. Мариенгоф в «Романе без вранья» употребил сопоставление: «…поразил бы своей утонченностью прозорливый ум основателя иезуитского ордена».[1792]1792
  Мариенгоф А. Б. Роман без вранья. С. 304 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] В «Предисловии» к поэтическому сборнику Есенин отзывался: «Мистики напоминают мне иезуитов».[1793]1793
  Цит. по: Воронский А. К. Сергей Есенин: Литературный портрет // О Есенине. С. 68 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Термин «орден» в плане монашеской или рыцарской общины в русский язык проник через немецкое влияние из латинского ōrdō (родит. ōrdinis, винит. ōrdinem) – «ряд», «порядок», «строй».[1794]1794
  См.: Черных П. Я. Указ. соч. Т. 1. С. 603.


[Закрыть] Историческая ситуация начала 1920-х годов оценивалась одним из большевиков как «очень небольшой орден вождей грядущей в мир социальной революции» (1924).[1795]1795
  Письмо к И. Британу под условным заглавием «Ибо я большевик» (1924) цит. по: Станкеева З. В. Национальное своеобразие поэзии Есенина. Пермь, 1994. С. 30 (курсив наш. – Е. С.). Опубл.: Вопросы литературы. 1988. № 8. С. 227.


[Закрыть]

Вероятно, имажинисты нарочито создали видимость «закрытого общества», находившегося в оппозиции к официальной литературе, и всячески поощряли такое отношение к себе. Так удачно соединялись элементы литературной игры с действительным самоощущением себя как «попутчиков» пролетарской литературы (если использовать словарь тех лет и лексику самих имажинистов). В русле действующего законодательства и правовых норм был даже устроен 4 ноября 1920 г. в Большом зале Московской консерватории «литературный суд над имажинистами»[1796]1796
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 246 (Рюрик Ивнев).


[Закрыть] с «подсудимыми имажинистами», «гражданским истцом», «свидетелями со стороны обвинения» и «свидетелями со стороны защиты» (VII (2), 550), в процессе которого «литературный обвинитель» «Валерий Брюсов обвинял имажинистов как лиц, составивших тайное сообщество с целью ниспровержения существующего литературного строя».[1797]1797
  Там же. С. 251 (И. В. Грузинов).


[Закрыть]

Вот другой пример литературной игры, высмеивающей одновременно «закрытое общество», властную структуру Советского государства, революционные лозунги, воинские приказы и способы ведения демонстраций и митингов: «Верховный Совет имажинистов (Есенин, Шершеневич, Кусиков и я <Мариенгоф>) на тайном заседании решил объявить “всеобщую мобилизацию” в защиту левых форм. В маленькой типографии мы отпечатали “приказ”. Ночью вышли на улицы клеить его на заборах, стенах, столбах Москвы – рядом с приказами военного комиссариата в дни наиболее решительных боев с белыми армиями. <…> “Приказ” предлагал такого-то числа и дня – всем! всем! всем! – собраться на Театральной площади со знаменами и лозунгами, требующими защиты левого искусства. Далее – шествие к Московскому Совету, речи и предъявления “пунктов”»[1798]1798
  Мариенгоф А. Б. Роман без вранья. С. 373. См. также: Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец. С. 594.


[Закрыть] (полный текст – 12 июня 1921 г., Москва – см.: VII (2), 555). Третий пример – пародирование антицерковных лозунгов: «Слово принадлежит Анатолию Мариенгофу, члену ЦК Имажинистского ордена: “Мейрхольд – опиум для народа”».[1799]1799
  Мариенгоф А. Б. Мой век, мои друзья и подруги. С. 109.


[Закрыть]

Однако все имажинисты, в том числе и Есенин, участвовали лишь в литературных играх и никогда не переносили правила игры на политическую сцену. Э. Я. Герман записал «полусерьезный разговор: чем бы этаким прошуметь на весь мир?», в котором предложил Есенину – «объяви имажинистов правительством. Европа ахнет»,[1800]1800
  С. А. Есенин: Материалы к биографии / Сост. Н. И. Гусева, С. И. Субботин, С. В. Шумихин. М., 1992. С. 178–179.


[Закрыть] но тот не согласился, расценив эту шутку как преступление против народа. Наоборот, Есенин легко поддерживал шутливую идею, поданную В. М. Левиным в Америке: «…в Москве кричали “вся власть Советам”, а я предложил Есенину лозунг: “вся власть поэтам”. Он радостно улыбнулся…».[1801]1801
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 349.


[Закрыть]

Борис Эйхенбаум подметил общие черты начала XX века, пронизанного идеей рыцарства Средних веков: «Культура нового средневековья, под загадочным знаком которой живет наше поколение…».[1802]1802
  Борис Эйхенбаум о Сергее Есенине в 1926–1927 годах / Публ. С. И. Субботина // Revue des Йtudes slaves. Paris, 1995. Т. LXVII. P. 116 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Имажинистам в пародийном ключе приписывала идеи западноевропейского средневековья литературная группа: по воспоминаниям И. В. Грузинова, «в 1922 году ничевоки объявили о книге, которая должна была в скором времени выйти в свет: «Тайны Имажинистского Двора».[1803]1803
  Грузинов И. В. Маяковский и литературная Москва // Мой век, мои друзья и подруги. С. 685 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

«Мы, верховные мастера ордена имажинистов…»

В. А. Пяст привел выдержку из письма приятеля:

Помните кафе «Пегас»? У Есенина свое особое там было место – два мягких дивана, сдвинутых углом супротив стола, стульями отгороженного от публики. Надпись: «Ложа вольнодумцев». Это все еще они, «орден имажинистов», как окрестили себя его друзья, от которых он уже, несомненно, хоть и незаметно, но вполне удаляется.[1804]1804
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 386.


[Закрыть]

Термин «ложа вольнодумцев» напрямую восходит к масонству, однако в нем заметен и отсвет особо почитаемой имажинистами (особенно А. Б. Мариенгофом) профессиональной драматургической деятельности – сравните: «театральная ложа». Г. Б. Якулов писал в 1924 г.: «Распространено мнение, что я театральный художник, может быть, потому, что отношение к самой жизни у меня как к театру. <…> Вся жизнь народа есть театр, выражающий символику его духа…».[1805]1805
  Цит. по: Костина Е. М. Георгий Якулов. С. 81. Впервые опубл.: Якулов Г. Дневник художника. «Человек толпы» // Жизнь искусства. Вып. 2. 1924. № 2. С. 9 – 10; № 3. С. 7–9.


[Закрыть] Вспомним: известна дружба литераторов с артистом В. И. Качаловым и даже посвящение Есениным стихотворения «Собаке Качалова»; А. Б. Мариенгоф писал пьесы для Камерного театра, женился на А. Б. Никритиной – актрисе этого театра; бывшая жена Есенина З. Н. Райх стала супругой режиссера В. Э. Мейерхольда; Есенин вступил в творческое состязание с Мариенгофом и написал поэмы-драмы «Пугачев» и «Страна Негодяев», мечтая увидеть их поставленными на сцене театра Мейерхольда и т. д. Термин «ложа» в первые послереволюционные годы был очень распространен; из записей Рюрика Ивнева известна ложа в цирке [1806]1806
  См.: ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 249. Л. 63 – Ивнев Рюрик. «Мои литературные воспоминания»: Мемуары. Т. II, III (1908 – март 1919). Части I и II тома I («Литературный путь», «Февральская и Октябрьская революция», «Литературный Петербург»). [1940-е]. Машинопись с незначительной авторской правкой. 70 л.


[Закрыть].

Эпитет в масонском титуле «верховный мастер» фонетически и ассоциативно отсылает к уважаемому Есениным за деловые качества герою Ф. М. Достоевского: по словам И. И. Старцева, поэт «о Достоевском, разбирая его “Бесы”, говорил: “…Верховенский – замечательный организатор”».[1807]1807
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 269.


[Закрыть] В «Исповеди хулигана» (1920) Есенин писал: «Я пришел, как суровый мастер» (II, 88). Подобную оценку Есенину давали его современники – например, Н. Г. Полетаев: «В этом юноше – ему тогда было двадцать три года – мы сразу увидели большого мастера».[1808]1808
  Полетаев Н. Г. Есенин за восемь лет // О Есенине. С. 268 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] В. Киршон в 1926 г. характеризовал поэта, процитировав аналогичный термин: «И не случайно в этот период бездорожья Есенин оказался одним из “гроссмейстеров” и основателей имажинистского ордена».[1809]1809
  Киршон В. Сергей Есенин. Л., 1926. С. 15 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Такая терминология являлась типичной для художественной среды тех лет; так, А. Б. Мариенгоф в «Моем веке…» писал: «…Всеволод Мейерхольд, назвавший себя “мастером”, привел… и весь подсобный персонал…»;[1810]1810
  Мариенгоф А. Б. Мой век, мои друзья и подруги. С. 107 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Есенин в «Стране Негодяев» (1922–1923) сразу под названием пьесы поместил слово «персонал» для обозначения списка действующих лиц (III, 52). «Манифест» 12 сентября 1921 г. с подписями Есенина и Мариенгофа открывался пародированием лексических клише масонских документов и царских указов – по типу их начальных типических формул: «Мы, верховные мастера ордена имажинистов, непрестанно пребывая в тяжких заботах о судьбах нашего стиха российского и болея неразумением красот поэтических форм любезными нам современниками, в тысячный раз громогласно возвещаем чрез тело своих творений о первенстве перед прочим всем в словесном материале силы образа» (VII (1), 309; курсив наш. – Е. С.).

Этимологически лексема «мастер» восходит к латинскому первоисточнику magister (*mag-is-teros) – «глава», «вождь», «правитель», «начальник», «руководитель», «учитель» (от magis – «больше, в большей степени, сильнее»), попавшее в русский язык через немецкое посредство; «магистр» (с вариантами маистр, мастер, местер) как исторический титул главы средневекового рыцарского или монашеского ордена известен с древнерусской эпохи.[1811]1811
  См.: Черных П. Я. Указ. соч. Т. 1. С. 501, 513.


[Закрыть] Слово «мастер» широко применялось и предшественниками имажинистов, особенно символистами. Георгий Чулков в статье «Казни» (из статейной подборки 1905–1911 гг.) возвел термин в эстетическую категорию: «Мастер не будет увенчан, если он не решится принять на себя тяжелую ответственность жреца. И горе жрецу, если он не умеет ладно петь песен и жесты его не ритмичны».[1812]1812
  Чулков Г. И. Сочинения. Т. 5. Статьи 1905–1911 гг. СПб., 1912. С. 79 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] В пролетарской культуре революционной эпохи нашла широкое применение другая смысловая и фонетическая огласовка: «“наш брат-мастеровой” (мастеровой революции)».[1813]1813
  Бухарин Н. Злые заметки. М.; Л., 1927. С. 3.


[Закрыть]

В отличие от действительных членов всякого рода «закрытых обществ», имажинисты, наоборот, стремились достичь самой широкой популярности у народа – вплоть до мирового признания. Отсюда проистекают лозунги и прочие словесные клише имажинистов, являющиеся шутовской переделкой официальных революционных слоганов, призывающих к всемирному объединению: «Имажинисты всех стран, соединяйтесь!» и «Кто не с нами, тот против нас!» (12 июня 1921 г. – VII (2), 555). Свидетельством пародирования догм и правил «тайного общества» является также нарочитое озорничанье имажинистов при их публичных выступлениях, выставление напоказ воинственного духа в афишах. Так, 3 апреля 1919 г. в Политехническом музее в Москве устраивалась «Выставка стихов и картин имажинистов», на которой В. Шершеневич должен был выступить с речью «Мы кто и как нас оплевывают», А. Мариенгоф – «Бунт нас (нота имажинистов миру)» и др., а на 3-м отделении предполагалась «СЛОВОПРЯ: бомбы критики, очередная бестолочь, дружеское против шерсти, последнее слово, как всегда, за ИМАЖИНИСТАМИ» (VII (2), 544); в ноябре 1921 г. «Ассоциация вольнодумцев в Стойле Пегаса организует МИТИНГ ИСКУССТВ в целях выявления позиции современного искусства и ЕГО ВРАГОВ» (VII (2), 557). Современник поэта Н. Н. Никитин сообщал о есенинских правилах проведения литературных вечеров, похожих на стремительную атаку: «Он не любил прю, то есть прений. Длинных разговоров. Его вполне устраивали короткие реплики, и больше всего – эмоциональное отношение слушателя».[1814]1814
  Никитин Н. Н. О Есенине // О Есенине. С. 220.


[Закрыть]