Текст книги "Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций"

Рыцарь в латах и «фамильный склеп»

Что касается рисунка, изображающего рыцаря в латах, то его сущность явно носит знаковый характер. В. Г. Шершеневич по другому поводу рассуждал: «Закованный в латы грамматики и, главное, грамматических форм и согласований, каждый русский оборот напоминает рыцаря в тяжелой броне, который еще мыслим на коне, но, слезши с коня, являет пример черепаший и безусловно безобразный, вроде символиста, пишущего аметрическим стихом».[1703]1703
  Шершеневич В. Г. 2×2=5: Листы имажиниста. М., 1920. С. 38; см. также: Литературные манифесты от символизма до наших дней / Сост. и предисл. С. Б. Джимбинова. М., 2000. С. 256 (с опечатками); (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Самого В. Г. Шершеневича критик В. Л. Львов-Рогачевский почитал за «грезящего рыцаря напудренной дамы».[1704]1704
  Львов-Рогачевский В. Л. Имажинизм и его образоносцы: Есенин. Кусиков. Мариенгоф. Шершеневич. М., 1921. С. 28 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] А. Б. Мариенгоф воспевал рыцарский образ-иносказание: «И славы тупится копье, // Впиваясь в ржавую кольчугу суток» («Фонтаны седины», 1920).[1705]1705
  Поэты-имажинисты / Сост., подгот. текста, биограф. заметки и примеч. Э. М. Шнейдермана. СПб., 1997. С. 239. («Библиотека поэта. Большая серия»; курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

Рыцарь в латах был любимым персонажем Г. Б. Якулова, который «приворожен другим: отроческой мечтой о пушкинском бедном рыцаре, воспетом в “Сценах из рыцарских времен”. Красавец конь, вздыбленный всадником в латах, заполняет страницы ученических тетрадей, затем располагается на многочисленных листах ватмана и картонах, а потом находит место в монументальных композициях-триптихах, задуманных в виде огромных витражей, и даже переходит на стены лестничной клетки дома № 1, расписанной Якуловым в Среднем Кисловском переулке в Москве».[1706]1706
  Костина Е. М. Георгий Якулов. 1884–1928. М., 1979. С. 9 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

Итак, в распоряжении исследователей находится неразгаданный и увлекательный литературно-художественный документ в несколько страниц. Рукой Мариенгофа печатными заглавными буквами в два полукружия написано: «М’ОРДЕН ИМАЖОРОВ». Чуть ниже слева наискосок – другой скорописью и с авторской подписью: «Лошадь к<а>к лошадь. В. Шерш<еневич>». В центре листа изображено погребальное архитектурное сооружение; схематично оно смотрится как прямоугольник с обозначенным двумя линиями как бы левым торцом здания, а на нем стоит трапеция с православным крестом наверху. В прямоугольник вписано в две строки рукой Мариенгофа инициальными буквами с двоеточием: «ФАМИЛЬНЫЙ СКЛЕП:» (разрыв листка пришелся между слов); под ним третьей строкой, с подчеркиванием – «МАРИЕНГОФ». В трапецию вписано рукой Есенина: «Под сим крестом» и в другой строке «С. ЕСЕНИН»; далее сделана выноска вправо (параллельно боковой линии трапеции) – «Успе 921 г. 14 окт.». Двоеточие показывает, что под словом «склеп» должен был появиться обширный перечень лиц, имеющих отношение к творимому здесь событию. Действительно, далее следуют подписи: Н. Вольпин, Г. Якулов (роспись напоминает орнамент), Никритина, Лид<ия> Эрн (будущая жена Г. Р. Колобова), И. Старцев, Ив<ан> Грузинов (греческая надпись красным карандашом по вертикали справа, вероятно, появилась позже).

Первую попытку рассмотреть эту композицию как пародию на масонские ритуалы предприняла Н. И. Шубникова-Гусева: «…скорее всего, пародирует одновременно обряд посвящения в масоны и закрытия, “усыпления” масонской ложи (при посвящении в масоны вступающего кладут в гроб, нарисованный на ковре)».[1707]1707
  Шубникова-Гусева Н. И. «Черный человек» Есенина, или Диалог с масонством // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 11. С. 92; Она же. Поэма-загадка. Масоны в творчестве Сергея Есенина // Ex Libris Независимой газеты. 1998, 1 апреля. С. 8. См. также: Она же. Поэмы Есенина: От «Пророка» до «Черного человека»: Творческая история, судьба, контекст и интерпретация. М., 2001. С. 576.


[Закрыть] Исследовательница апеллирует к многочисленным литературным источникам и ассоциациям с обрядами, символами и маскарадной атрибутикой, в которых масонство находило свое косвенное и преломленное через творчество разных писателей отражение. Н. И. Шубникова-Гусева посвятила множество страниц своей книги «Поэмы Есенина: От “Пророка” до “Черного человека”» (2001) и ряд предшествующих статей изучению источников знакомства Есенина с историей и практикой масонства. Среди них – ознакомление с пьесой В. Г. Шершеневича «Дама в черной перчатке» (1922) про масона де Грильона и мифический заговор председательницы масонской лиги; изучение масонских образов и мотивов в художественной литературе (от Пушкина до Блока и др.); интерес к великим историческим личностям-масонам; чтение трудов по масонской идеологии и покупка книг о мистериях древности для личной библиотеки; знакомство с уникальной коллекцией изданий по масонству в библиотеке издателя А. М. Кожебаткина; беседа с друзьями М. А. Осоргиным и Б. М. Зубаткиным о мистическом знании и розенкрейцерстве; хранение чернильницы с масонским символом – черепом Адама, посещение «масонского клуба».[1708]1708
  Шубникова-Гусева Н. И. Поэмы Есенина. С. 563–577.


[Закрыть]

«Русского имажинизма Янус»

Одна из задач данного исследования – сместить акцент с личности Есенина в плане инициативы создания рукописно-рисунчатого документа и проявления интереса к масонству на фигуру Мариенгофа. Последовательность создания документа с ведущими надписями рукой Мариенгофа «М’орден имажоров. Фамильный склеп. Мариенгоф» с центральным рисунком надгробия удостоверяет инициативу именно этого имажиниста. Есенинские надписи носят характер последующего вписывания в уже намеченную в основных чертах композицию, что особенно подтверждается применением боковой выноски. Далее к творчеству присоединились другие имажинисты и их друзья.

Возникает вопрос: кто они – истинные хозяева «склепа», тем более «фамильного»? Ведь слово «фамилия» известно с начала XVIII века как заимствование из западноевропейских языков в первоначальном значении «семья», «род».[1709]1709
  См.: Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 301–302.


[Закрыть] Термин «семейный» обладает более широким толкованием: например, В. Г. Шершеневич в «Великолепном очевидце» упоминает о «семейной ошибке всех символистов».[1710]1710
  Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец // Мой век, мои друзья и подруги. Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова / Сост., вступит. ст., коммент. С. В. Шумихина. М., 1990. С. 476.


[Закрыть]

Центральными фигурами «семейного склепа» можно считать двух друзей – Мариенгофа и Есенина, которые в 1919–1921 гг. жили «коммуной» (как тогда было принято, даже «писали за одним столом» и «спали под одним одеялом, чтобы согреться»[1711]1711
  Мариенгоф А. Б. Мой век, мои друзья и подруги // Мой век, мои друзья и подруги. С. 230.


[Закрыть]) в Москве по адресу: Богословский пер., д. 3, кв. 46. Сюда же ненадолго возвращался Есенин после свадебного путешествия с А. Дункан в 1923 г., когда там с конца 1921 года (точнее, с осени[1712]1712
  См.: Мариенгоф А. Б. Роман без вранья // Мой век, мои друзья и подруги. С. 396.


[Закрыть]) уже жила А. Б. Никритина – будущая жена Мариенгофа. К описываемому времени друзья были неразлучны: «Есенин организовал нечто вроде “квартирной коммуны”»[1713]1713
  ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 248. Л. 64 – Ивнев Рюрик. Мемуары. Т. II, III («Литературный путь», «Февральская и Октябрьская революция», «Литературный Петербург»). [1960-е]. Машинопись с авторской правкой.


[Закрыть] и «в ту пору имели общий кошелек»;[1714]1714
  ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 257. Л. 4. – Ивнев Рюрик. Мемуары. Т. VII («Москва. 20–21 гг.»). <…> Первоначальный вариант. [1940-е] 1942 г. Автограф. 65 л. См. также: Мариенгоф А. Б. Мой век, мои друзья и подруги. С. 230.


[Закрыть] являлись совладельцами книжной лавки; содержали литературное кафе «Стойло Пегаса» (практически хозяином считался Есенин); соревновались в освоении разных жанров, причем «большой формы» – теоретической статьи, поэмы, трагедии и др.; посвящали друг другу свои произведения, печатались под одной обложкой и т. д. А. Б. Мариенгоф вспоминал о том «коммунальном» периоде: «Форсили мы // Вдвоем в одних штанах // (Ах, жизнь воспоминаньями мила), // Подумайте: // При градусе тепла // Нам было как в печи // Под ветхим одеялом» и «Давно ли – спрашиваю – песней и вином // Встречали ранний день // На тихом Богословском?» («Воспоминания», 1925).[1715]1715
  Поэты-имажинисты. С. 277, 279.


[Закрыть] Н. Г. Полетаев характеризовал имажинистов: «Правда, это были ловкие и хлесткие ребята. Они открыли… кафе “Стойло Пегаса”, открыли свой книжный магазин “Лавка имажинистов” и свое издательство».[1716]1716
  Полетаев Н. Г. Есенин за восемь лет // О Есенине: Стихи и проза писателей-современников поэта / Сост., вступит. ст. и примеч. С. П. Кошечкина. М., 1990. С. 271.


[Закрыть]

Критик Арсений Авраамов меткой формулой выразился о друзьях-соперниках – «о Есенине – Мариенгофе, русского имажинизма Янусе».[1717]1717
  Авраамов А. Воплощение: Есенин – Мариенгоф. М., 1921. С. 9.


[Закрыть] В римской мифологии Янус – божество дверей (ворот), входа и выхода, затем – всякого начала, изображался с двумя лицами, обращенными в прошлое и будущее, откуда возникло выражение «двуликий Янус», позже переосмысленное в лукавого хитреца.[1718]1718
  См.: Штаерман Е. М. Янус // Мифологический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М., 1991. С. 649–650; Советский энциклопедический словарь. М., 1987. С. 1585.


[Закрыть]

Известно стремление Есенина к славе: он всегда был чуток к первостепенному размещению собственных стихов, к постановке своего «фамильного имени» в начале сборника, списка лиц или хотя бы по справедливости в алфавитном порядке фамилий (что также позволяло ему опережать Мариенгофа). Есенин даже прекратил печататься в имажинистском журнале «Гостиница для путешествующих в прекрасном» после того, как Мариенгоф расположил поэтов по алфавиту их имен, а не фамилий, как было раньше. Он написал заявление 7 апреля 1924 г. «В правление Ассоциации Вольнодумцев» с текстом:

Совершенно не расходясь с группой и работая над журналом «Вольнодумец», в который и приглашаю всю группу, в журнале же «Гостиница» из эстетических чувств и чувств личной обиды отказываюсь участвовать окончательно, тем более что он мариенгофский.

Я капризно заявляю, почему Мар<иенгоф> напечатал себя на первой странице, а не меня (VII (2), 217).

В период образования «коммуны» Есенина с Мариенгофом друзья, следуя своим представлениям о справедливости и равенстве, применяли прием построчного вписывания большими печатными буквами общего посвятительного текста. Почерк каждого поэта можно определить по разнице написаний одной буквы – «Е» у Есенина и «ﻉ» у Мариенгофа; см. также характерный апостроф в слове «‛орден»: «Верховному мастеру ‛ордена имажинистов, создателю декоративной эпохи Георгию Якулову посвящают поэтическую эпоху Есенин и Мариенгоф» (ГЛМ. Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 22. Автограф на шмуцтитуле неполной верстки книги «Эпоха Есенина и Мариенгофа»).

И вот на рисунке он начертал свой текст над подписью Мариенгофа, используя даже выноску – корректорский знак, восходящий к древнерусскому приему расположения не уместившихся строк сбоку от основной рукописи. Древнерусская (старославянская) глагольная форма (аорист) «успе» обладает множественностью родственных значений (уснуть, упокоиться, прекратиться, перейти из одного состояния в другое и др.), встречается в «Слове о полку Игореве» во фразе «Щекотъ славий успе…»[1719]1719
  Слово о полку Игореве / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950. С. 13.


[Закрыть] и применяется в возвышенном стилистическом обозначении утраты земной жизни сакральными христианскими персонами, что отражено, например, в названии праздника Успения Богородицы. В отношении простых смертных применяются более приземленные термины – «почил (в Бозе)», «преставился», «скончался», «умер» и др.

«Сусанна Мар… с точеным лицом и неплохими стихами»

Под всеми подписями рукой Есенина написано «момент. фотография» и начертана стрелка, указывающая вправо. Эта стрелка не имеет отношения к фотоснимку на обороте листа, но отсылает к 3-й четвертушке с утраченной наклейкой (фотографией?) и проставленной рукой Есенина также фиолетовым карандашом и подчеркнутой датой: «14 октяб.». Исследователи указывают: «Под какой именно фотографией была поставлена указанная дата, неясно: ведь размеры описанного выше снимка (127 × 89 мм), наклеенного на оборот листа с записью… не совпадают с указанными ранее размерами листа, где когда-то находилась “момент. Фотография”» (VII (2), 117). При повороте листка на 45° с обрезанным верхним левым уголком прочитываются сделанные Сусанной Мар синим карандашом два стиха с подписью:

 
Хорошо в голубом гареме,
Где один падишах Иисус!
 

С. Мар.

Ниже утраченной наклейки по диагонали нечто вроде цифр «70» или слова «Это» и надписи «Абулькас<им>» (?). Фабричный срез листа слева показывает, что именно эта четвертушка была первичной в общем замысле: рядом с ней слева положили отрезанную половинку бумаги, и к ней направил указательную стрелку Есенин; позже от нее оторвали верхнюю часть (не известную нам). Архивариус, отнеся листок к Есенинскому фонду, определил его как «Запись на память Крученых Алексею Елисеевичу. 1921, окт. 14. М.» и обозначил: «С пометой рукой А. Е. Крученых». Возможно, этому решению способствовали сведения самого Крученых из его книги «Гибель Есенина» (М., 1926 – 5 изданий):

Особенно интересно отметить следующую запись Есенина в моем альбоме:

Нарисована могилка с крестом – и надпись:

«Под сим крестом С. Есенин»

и сбоку приписка:

«Успе 921 г. 14 окт.»

Вокруг могилки расписались и другие имажинисты.[1720]1720
  Крученых А. Е. Гибель Есенина. Как Есенин пришел к самоубийству. М., 1926. С. 11.


[Закрыть]

Упомянутой в анализируемом документе С. Г. Мар посвятил несколько строк В. Г. Шершеневич в «Великолепном очевидце»: «Близко к нам, вернее, к одному из нас, с отчетливым пробором, была Сусанна Мар, девушка из Ростова, с точеным лицом и неплохими стихами. Она безбожно картавила и была полна намерения стать имажинистической Анной Ахматовой».[1721]1721
  Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец. С. 628.


[Закрыть] О Сусанне Мар сообщает Н. Д. Вольпин в воспоминаниях «Письма к другу» в основном тексте и подстрочном примечании: «Сусанна поистине справочное бюро! К ней, как по речкам в озеро, стекается всяческая информация» и «Псевдоним Сусанны Чалхушьян, участницы группы поэтов “ничевоков”, прибывших из Ростова в Москву в начале 1920 г.».[1722]1722
  Вольпин Н. Д. Свидание с другом // Как жил Есенин: Мемуарная проза / Сост., послесловие и коммент. А. Л. Казакова. Челябинск, 1991. С. 274.


[Закрыть] Далее Н. Д. Вольпин, ссылаясь на авторитет А. Дункан, рассказывала:

О ней Дункан сказала так: «В Москве есть два красивых человека. Сергей Есенин и Сусанна Мар». Красота Сусанны была особого рода – внесексуальная. Мар напоминала мне мужской портрет Джорджоне в Берлинском музее или знакомую всем гимназистам картину из учебника истории «Корнелия, мать Гракхов». Мы уверяли, что Сусанна Мар похожа сразу на мать и на обоих мальчиков. Она любила по-своему заломить руки. То ли восточная красавица с конфетной коробки, то ли «Демон» Врубеля…[1723]1723
  Там же. С. 311.


[Закрыть]

С. Г. Мар стала «ходячей фигурой», нарицательным персонажем в устах Рюрика Ивнева: «Женщины типа поэтессы Сусанны Мар, остроязычные и практические…».[1724]1724
  ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 258. Л. 32. – Ивнев Рюрик. Мемуары. Т. VII («Москва. 20–21 гг.»). <…> [1940-е]. Машинопись с авторской правкой. 41 л.


[Закрыть]

Сама С. Г. Мар в двух «Автобиографиях» описывает имажинистский период: «Уже в декабре месяце 1920 года я переехала в Москву и была принята во Всероссийский союз советских поэтов. Выступала со своими стихами в кафе “Домино” и в “Стойле Пегаса”, и в Политехническом институте и во всех других местах. // В 1922 году в Москве вышел сборничек моих стихов»; «Моя первая книжка „Абем“ (авторское издательство) течения имажинистического. В 23 году от имажинизма ушла».[1725]1725
  ГЛМ. Ф. 349. Оп. 1. Ед. хр. 670. Л. 3 (машинопись), 1 (автограф). – Мар (Аксенова) Сусанна Георгиевна (1901–1965). Автобиографии. Библиографии. [1920 – 1950-е гг. ] Автограф, машинопись.


[Закрыть]

Терминология имажинизма

Интересна терминология, послужившая материалом для пародирования. Термин имажисты приведен в статье З. Венгеровой «Английские футуристы» в 1915 г., излагающей беседы автора с основателем нового направления в поэзии Эзрой Паундом: «Мы… в поэзии имажисты. Наша задача сосредоточена на образах, составляющих первозданную стихию поэзии, ее пигмент, то, что таит в себе все возможности, все выводы и соотношения».[1726]1726
  Венгерова З. Английские футуристы // Стрелец. 1915. С. 93 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Термин имажионизм употреблен В. Г. Шершеневичем в его книге «Зеленая улица. Статьи и заметки об искусстве» (М., 1916); там же с датировкой началом зимы 1915 г. сказано: «Я по преимуществу имажионист».[1727]1727
  Шершеневич В. Г. Зеленая улица. Статьи и заметки об искусстве. М., 1916. С. 7; см. также: Гаер Г. У края «прелестной бездны» // Без муз. Н. Новгород, 1918. № 1. С. 43 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] В «Великолепном очевидце» В. Г. Шершеневич уточнял в 1930-е гг.: «“Имажионизм”, “имажнизм”или “имажинизм” имел один и тот же корень: “имаго”, “имаж”, “образ”».[1728]1728
  Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец. С. 553 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Ю. П. Трубецкой давал скупую характеристику: «Образ (имаго, имаж) как самоцель».[1729]1729
  Трубецкой Ю. П. Сергей Есенин (Из Литературного дневника) // Русское зарубежье о Есенине: В 2 т. / Вступит. ст., сост., коммент. Н. И. Шубниковой-Гу-севой. М., 1993. Т. 1. С. 153 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

В имажинистском сборнике «Харчевня зорь» (1920) помещено стихотворение В. Хлебникова с воспеванием Мариенгофа и Есенина, с зарифмованным в начале текста термином: «Москвы колымага. // В ней два имаго».[1730]1730
  Цит. по: Грузинов И. В. Маяковский и литературная Москва // Мой век, мои друзья и подруги. С. 689 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] Нарочно ли, шутки ради образованный Хлебников употребил по отношению к двум «отцам-основателям» имажинизма словечко «имаго» (лат. imago – образ, вид), обозначающее в биологии окончательную (дефинитивную) стадию индивидуального развития насекомого, его взрослое состояние?[1731]1731
  См.: Советский энциклопедический словарь. С. 484.


[Закрыть] По мнению Рюрика Ивнева, «Хлебников любил иронизировать над символами и любоваться их мишурным великолепием».[1732]1732
  ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 249. Л. 65 – Ивнев Рюрик. «Мои литературные воспоминания»: Мемуары. Т. II, III. (1908 – март 1919). Части I и II тома I. («Литературный путь», «Февральская и Октябрьская революция», «Литературный Петербург»). [1940-е]. Машинопись с незначительной авторской правкой. 70 л.


[Закрыть]

Василий Каменский возносил лирического героя (иначе рассуждая, самого себя) как литератора на пьедестал почета: «Поэт-мудрец и авиатор, // Художник, лектор и мужик, // Я весь изысканный оратор, // Я весь последний модный шик».[1733]1733
  Каменский В. Стихи и поэмы. М.; Л., 1996. С. 83.


[Закрыть] Эта же идея прослеживается в стихотворных строчках «Я, гений Игорь Северянин» или «Весь мир – Олимпова эпоха», «Олимпов распростерся божеством», «Я дунул – сотворился мир» К. Олимпова (наст. фамилия – Фофанов).[1734]1734
  Это наблюдение принадлежит: Павлова И. В. Имажинизм в контексте модернистской и авангардной поэзии ХХ века: Дисс…канд. филол. наук. М., 2002. С. 100.


[Закрыть] Игра со вселенским размахом до возвеличивания себя до уровня божества наблюдается в «Гимне имажинистов», который распевался или коллективно декламировался на выступлениях имажинистов: «Три знаменитых поэта // Бьют в тарелки лун» (речь идет о Есенине, В. Г. Шершеневиче, А. Б. Мариенгофе).[1735]1735
  См.: Кириллов В. Т. Встречи с Есениным // О Есенине. С. 163; С. А. Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников / Сост. и общ. ред. Н. И. Шуб-никовой-Гусевой. М., 1995. С. 165 (П. В. Орешин).


[Закрыть] По сведениям И. В. Грузинова, с 4 ноября 1920 г., со времени «Литературного суда над имажинистами» в Большом зале Консерватории, «у имажинистов вошло в обычай декламировать хором свой межпланетный марш, если на том или ином литературном вечере выступают по крайней мере два поэта-образоносца».[1736]1736
  Грузинов И. В. Маяковский и литературная Москва // Мой век, мои друзья и подруги. С. 690.


[Закрыть] В мемуарах Н. Д. Вольпин сообщает:

Упрекали имажинистов… и в безграмотности их наименования: если оно образовано от латинского imago (образ), то и зваться бы им имагинистами. А «имажинист» – от французского, что ли, image, – может лишь означать «воображенцы» – или, если угодно, «воображаки». (В свое оправдание имажинисты, пожалуй, могли бы сослаться на законное для русской речи чередование звуков «г» и «ж»…)[1737]1737
  Как жил Есенин. Мемуарная проза. Челябинск, 1991. С. 380 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

Илья Зданевич пытался донести до слушателей на вечере памяти Есенина в 1926 г. в Париже неясную сущность и происхождение литературной школы: «Что такое имажинизм, школа которого обосновалась в Москве в 1918–1919 годах? Мы никогда не имели законченных и ясных теорий этого направления, кроме смысла его названия – l’image. Не было и однородной практики. Конечно, во всех направлениях практика была различной, в зависимости от личных качеств и сил».[1738]1738
  Gayraud R. Quand Il’ja Zdaneviĉ parlait de Sergej Esenin: une confйrence in-édite de I. Zdaneviĉ. Paris, 1926 // Revue des Études slaves. Paris, 1995. Т. LXVII. P. 90.


[Закрыть] Лазарь Берман объяснял этимологию термина «имажинизм»:

Слово это происходит от французского image, означающего по-русски «образ». Оправдано ли такое название, как признак какой-нибудь отдельной группы поэтов, отличающий их от других групп, если образность есть специфический признак любой поэзии. Но удобное для манифеста иноязычное слово придавало само по себе какое-то своеобразие есенинско-мариенгофской группе поэтов.[1739]1739
  Берман Л. По следам Есенина // Кузнецов В. Тайна гибели Есенина: По следам одной версии. М., 1998. С. 248.


[Закрыть]

Спустя два и четыре десятилетия после эпохи московского имажинизма, в «Мемуарах» (1942, 1960-е гг.) Рюрик Ивнев постоянно писал однокоренные термины через удвоенное «м» – «иммажинисты»; «иммажинизм».[1740]1740
  См.: ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 257. Л. 9, 10 и др. – Ивнев Рюрик. Мемуары. Т. VII («Москва. 20–21 гг.»). <…> Первоначальный вариант. [1940-е] 1942 г. Автограф. 65 л.; ГЛМ. Ф. 372. Оп. 1. Ед. хр. 248. Л. 63 – Ивнев Рюрик. Мемуары. Т. II, III («Литературный путь», «Февральская и Октябрьская революция», «Литературный Петербург»). [1960-е]. Машинопись с авторской правкой.


[Закрыть]

Непонятное слово порождало курьезы. В. Г. Шершеневич упоминает некоего молодого человека, который на диспуте в Политехническом музее «никак не мог выговорить новое еще тогда слово “имажинист” и упорно называл нас ижиманистами».[1741]1741
  Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец. С. 565 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] В Ростове-на-Дону Ю. П. Анненков зафиксировал «голос из публики»: «Имажинисты, имажинята…».[1742]1742
  С. А. Есенин в стихах и жизни. С. 316.


[Закрыть] Позднее аналогично шутливо называли «младших» имажинистов-ленинградцев «“имажинята” последнего призыва».[1743]1743
  Там же. С. 388 (В. А. Пяст).


[Закрыть] Русским аналогом термина выступил неологизм «поэт-образоносец»[1744]1744
  См.: Грузинов И. В. Маяковский и литературная Москва // Мой век, мои друзья и подруги. С. 690 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] (см. также «говорящее» название книги В. Л. Львова-Рогачевского «Имажинизм и его образоносцы», 1921). В. Л. Львов-Рогачев-ский употребил заимствованный русифицированный термин и его русскую кальку вроде бы в качестве синонимов, но с далеко разошедшимися оценочными нюансами значений: «в лице двух “имаго”» и «яркий образник» (о Есенине).[1745]1745
  Львов-Рогачевский В. Л. Указ. соч. С. 46, 55 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] С. М. Городецкий привел синоним к термину «имажинисты», вспоминая в 1926 г., как он по предложению Есенина намеревался написать литературный трактат, и эта оставшаяся лишь в замысле «книжка была объявлена Есениным под заглавием “Идолы” – по-русски – образы».[1746]1746
  Городецкий С. М. О Сергее Есенине. Воспоминания // О Есенине. С. 127 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

Творцы имажинизма вели литературную «терминологическую игру»: В. Г. Шершеневич ввел дефиницию «имажинация» и называл С. Мар «имажинистической Анной Ахматовой»;[1747]1747
  Шершеневич В. Г. 2х2=5. С. 4; Он же. Великолепный очевидец. С. 628 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] дал «теоретические» заглавия своим стихотворениям в книге «Лошадь как лошадь» (1921) – «Имажинистический календарь», «Принцип примитивного имажинизма».[1748]1748
  Шершеневич В. Г. Лошадь как лошадь. Третья книга лирики / Рисунок имажиниста Бориса Эрдмана. М., 1920. Без стр.; см. также: Поэты-имажинисты. № 37, 48 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть] С. Г. Мар также употребляла термин «имажинистический»,[1749]1749
  См.: ГЛМ. Ф. 349. Оп. 1. Ед. хр. 670. Л. 1. – Мар (Аксенова) Сусанна Георгиевна (1901–1965). Автобиографии. Библиографии. [1920 – 1950-е гг. ] Автограф, машинопись.


[Закрыть] А. К. Воронский – «имажинистский».[1750]1750
  Воронский А. К. Сергей Есенин: Литературный портрет // О Есенине. С. 74.


[Закрыть]

Друзья имажинистов и критики образовывали шутливые дериваты от обозначения литературной школы. Так, В. И. Качалов подарил А. Б. Мариенгофу свою фотокарточку со стихотворной надписью со строками: «Рад был первому свиданью, // Кажется, в “Гостинице”, // В той, где “имажиниться” // Собиралась ваша рать».[1751]1751
  Мариенгоф А. Б. Мой век, мои друзья и подруги. С. 145.


[Закрыть] Е. И. Шамурин оценивал есенинскую поэму: «“Имажинированы” и испорчены не только Пугачев, но и другие действующие лица».[1752]1752
  Шамурин Е. «Пугачев» С. Есенина // Культура и жизнь. М., 1922, 1 – 15 марта. № 2/3. С. 73 (курсив наш. – Е. С.).


[Закрыть]

Корневая лексема – imag– породила не только терминологический ряд, обозначающий литературное направление и его участников, но и узаконила особую творческую организацию с четкой структурой, иерархией и регалиями членов, гимном и манифестами, девизами, лозунгами на афишах и кличами на диспутах, печатным органом и издательством, официальными бланками, символическими портретами, книжными лавками и поэтическими кафе, даже переименованными улицами Москвы. Были сотворены особые клятвы: «Клянемся! <…> Имажинизмом! – сказали мы без малейшего юмора»;[1753]1753
  Мариенгоф А. Б. Мой век, мои друзья и подруги. С. 121.


[Закрыть] «произносили “честное имажинистское” по меньшей мере как дореволюционную клятву перед распятием».[1754]1754
  Там же. С. 171.


[Закрыть] (Для сравнения: гораздо позже в письме к Н. К. Вержбицкому 26 января 1925 г. Есенин просит: «Ради революции, не обижайся на меня, голубарь!» – VI, 198. № 198.) Клятва именем литературной школы была настолько естественна для имажинистов, что А. Б. Мариенгоф ввел клятвенный писательский мотив в «Разочарование» (август 1921), поставив его в психологически сильную позицию 6-й части – в самый конец стихотворения: «Зеленый лоб рабочего стола, // Я в верности // Тебе // Клянусь. // Клянусь: // Лишь в хриплый голос // Острого пера влюбляться // И тусклые глаза чернильниц // Целовать».[1755]1755
  Поэты-имажинисты. С. 258.


[Закрыть] Спустя четыре года, уже после разрыва с Есениным, он разочаровался в мужской дружбе двух литераторов-имажинистов: «А дружба? // Чудаки, кто верят, // Клянутся за бутылками вина» («Воспоминания», 1925).[1756]1756
  Там же. С. 277.


[Закрыть]

Н. Д. Вольпин вспоминала о своем теоретизировании по поводу сущности имажинистского творческого метода и даже придумала термин, обозначающий наиболее распространенный прием и восходящий к корнеслову – названию этого литературного течения:

Имажинистов часто попрекали подменой понятия «поэтический образ» просто метафорой. К тому же построенной если не на прямом сравнении – «как», «словно», «будто», – то посредством родительного падежа или творительного… <…> Я же назвала любимый прием имажинистов «аблативус, или генитивус имагинис», памятуя, как на уроках латыни мучили гимназистов всевозможными видами употребления этих падежей.[1757]1757
  Вольпин Н. Д. Свидание с другом. С. 278.


[Закрыть]